ГЛАВА 19
— Ты удивительно легко отделалась. — Мисс Клэренс крутит кристаллы и так, и эдак. — Это просто невероятно!
Отложив кристаллы, берет меня за запястье и касается жезлом браслета академии.
— Такое ощущение, — усмехаюсь я, — что вы не рады моему хорошему состоянию…
Огнад тоже посмеивается:
— Целители очень ревнуют к внезапным исцелениям без их помощи.
Мисс Клэренс негодующе на него взглядывает и снова обращается ко мне:
— Я рада, что с тобой все в относительном порядке. Но ты с заблокированным браслетом была вне академии и, хуже того, в печати поглощения порождения Бездны, это должно было сказаться на стабильности источника. Не смертельно, конечно, но на пару дней вывести тебя из строя, все же ты из мира без магии, а потому более уязвима к таким воздействиям, а твой источник… Ощущение, словно с тобой ничего такого не случилось. Это действительно невероятно.
Она смотрит на меня пристально-пристально.
— Я не лгала, я все честно рассказала.
— В этом я не сомневаюсь, — мисс Клэренс слабо улыбается. — Просто пытаюсь понять, как ты, оказавшись под таким непосильным для тебя магическим воздействием, осталась в норме.
Ее задумчивый взгляд скользит по мне и останавливается на черном меховом комочке над моим плечом. Я тоже смотрю на зверька. Сквозь мех едва проглядывают полумесяцы прикрытых глаз.
— Возможно… — задумчиво тянет мисс Клэренс, — этот паразит поглотил излишки магии возле тебя?
— Сомнительно. — Огнад качает головой. — Этот вид мало изучен, но вряд ли он способен заблокировать негативное воздействие печати поглощения. Они слишком слабы.
— А у тебя есть иные объяснения? — мисс Клэренс вскидывает брови. — Ну же, я жду.
Огнад задумчиво меня оглядывает. А у меня есть предположение: возможно, мне помогла метка Арендара… а может, метка и загадочный зверек хорошо сработали вместе?
Пересаживаю мохнатый комочек на колени.
— Все вы, девчонки, одинаковые, — смеется Огнад. — Вам лишь бы что-нибудь мягонькое и пушистенькое потискать. Готов поспорить, ты этого зверька себе оставишь.
Об этом я еще не думала. Но не через стену же его перекидывать обратно в лес.
— А что о них известно? — Осторожно поглаживаю зверька по… да он весь будто сплошная голова. И лапки, которыми он под платье залезал, не прощупываются: один сплошной комок. — Что это за зверь?
— Магический паразит, — поясняет мисс Клэренс. — Класс С-2 — условно безопасный.
— Условно? — Моя рука замирает на меховой макушке.
— Их еще недостаточно исследовали, — напоминает Огнад. — Их полно вокруг академии, да и в некоторых местах концентрации магии тоже. Они из другого мира, но какого точно, неизвестно. Ничего угрожающего, кроме поглощения магии, в них не обнаружили, но гарантировать, что в какой-то из циклов жизни они не становятся опасными, тоже не могут. Поэтому класс С-2: к нему относят все недостаточно изученные виды. И виды, опасные в зависимости от обстоятельств. Людей, кстати, тоже относят к нему.
— А вы человек? — уточняю к слову: его скелетный вид меня потряс.
— Был, — улыбается Огнад. — Но после смерти уже не совсем.
Кажется, я бледнею.
— Огнад, не пугай девочку. — Мисс Клэренс, качнув головой, поясняет: — Некроманты высшего порядка ритуально себя умертвляют, чтобы получить боевую форму лича. После этого они формально считаются нежитью, но по сути все равно остаются людьми.
— Уверена? А проверить? — зловеще интересуется Огнад и, не выдержав, начинает смеяться.
Закатив глаза, мисс Клэренс снова качает головой. Но возмутиться не успевает: за дверью раздается цокот, и Степар вносит стол с чайником, чашками и блюдом розовых кремовых пирожных. Огнад указывает поставить все между моей койкой и его креслом.
Мисс Клэренс берет сначала одну мою руку, постукивает по ней жезлом, и из-под ногтей и царапин исчезает грязь. То же самое повторяет со второй рукой. Легкими пассами приводит в порядок мои растрепанные волосы и сметает в мешок на брюхе Степара выпавшие веточки и листочки.
— Валерия, выбирай: горькое зелье, которое за сутки заживит все ссадины и царапины, или жгучая мазь, которая зарастит их за пару часов?
Представив, что придется задирать подол и обмазывать все многочисленные ссадины, а с ними и те, что на руках, и мазь будет пачкать одежду, решительно заявляю:
— Зелье.
— Степар, человеческую дозу зелья К-14.
Голем уцокивает на шести механических ногах прочь, а Огнад галантно предлагает мисс Клэренс свое костяное кресло. Сам он устраивается на принесенном из угла стуле.
Возвращается Степар к тому моменту, как мисс Клэренс заканчивает наливать третью чашку чая. Протягивает мне пробирку с голубой жидкостью и крупным «К-14, человек» на этикетке.
— Это точно можно пить? — уточняю я, смущенная непривычно ярким цветом вещества.
— Да.
Зелье оказывается редкостной, просто зубодробительной гадостью. Даже удивительно, что вещество без запаха может быть настолько горько-щипуче-пряным. Меня всю перекашивает. Огнад протягивает пирожное и советует:
— Заедай скорее.
Даже воздушный крем первые несколько укусов кажется горьким. А потом до меня доходит: я его ем, а совсем недавно чуть не сожрали меня. Как я это пирожное засовываю в рот, так порождение Бездны втягивало в пасть мою ногу…
К горько-сладкому крему примешивается соль, все затягивает туманом.
Меня хотели съесть. По-настоящему. В самом деле.
— Степар, принеси успокоительное номер пять, — тихо приказывает мисс Клэренс и протягивает чай. — Валерия, попей, это помогает.
— Меня хотели съесть, — выдавливаю я и с ужасом смотрю на пирожное. — Как вот это…
— Но не съели, — бодро замечает Огнад. — Это же повод радоваться, а не слезы лить.
Выронив пирожное в ловко подставленную им тарелку, закрываю лицо руками. И никакие самоуговоры, что все закончилось хорошо, не спасают меня от всепоглощающего ужаса перед невообразимой тварью, перед внезапно напавшими прямо здесь людьми. Как здесь жить и учиться, если в любой момент может произойти такое?
— Все хорошо. — Мисс Клэренс присаживается рядом и обнимает меня, гладит по волосам. — Теперь все хорошо.
— А если тут еще что-нибудь такое же водится? — всхлипываю я.
— Сейчас всю академию перетрясут и наведут порядок. — Голос мисс Клэренс сменяется цокотом механических ног, и она пытается отвести от лица мои руки. — Давай выпей это и сразу успокоишься.
— Домой хочу, я очень хочу домой.
— Если перестанешь плакать, я подарю тебе череп, — предлагает Огнад. — Хочешь череп болотного гоблина? С инкрустацией. Красивый, слово даю.
— Огнад…
— Могу берцовую кость орка подарить. Или шкатулку из ребер…
— Огнад!
— Сладкое ее не успокоило, может, подарки подействуют?
Похоже, надо скорее пить успокоительное, пока Огнад еще что-нибудь не предложил. Я позволяю мисс Клэренс влить в меня что-то мятно-терпкое.
— Так-то лучше, — она поглаживает меня по голове. — Сейчас подействует…
Далеко внизу хлопает дверь, нарастает звук рокочущих напряженных голосов.
— …Ты не будешь ее сейчас допрашивать! — почти под дверью рычит Арендар.
— А зачем мы сюда пришли? — восклицает рыжий принц. — Под дверью постоять? Арен, ты как-то последовательней давай, мы тут делом занимаемся.
— Мы пришли получить заключение профессора Огнада, — рявкает Арендар.
Огнад кривится и шепчет:
— Допрашивать будут меня. Надеюсь, без огонька.
— И почему бы всех не допросить? — снова рыжий.
— Потому что я все подробно пересказал, хватит болтать, займись обыском, ищи эту троицу, допроси…
В спор встревает Дегон:
— Допрашивать студентов можно только в моем присутствии.
За дверью дружно взрыкивают.
— Если что, развейте мой прах над ближайшим кладбищем. — Огнад салютует нам чашкой.
Дверь приоткрывается, и к нам присоединяется бледный и слегка растрепанный Эзалон.
— Мисс Клэренс, у вас тут успокоительного, случайно, нет?
Она качает головой и быстро предупреждает:
— Я сейчас.
Мисс Клэренс исчезает с характерным хлопком. В палату тут же врывается Арендар с полыхающими золотом глазами. Увидев меня, входит и захлопывает дверь:
— Что происходит?
С той стороны на дверь напирают, но Арендар ударяет по ней кулаком и опирается на створку.
— Я ничего плохого не делал, — вскидывает руки Огнад. — Чай пью, никого не трогаю. Кому о проклятье рассказывать?
— Вон! — Арендар указывает на дверь.
Но продолжает ее держать.
— Все понял. — Огнад любезно улыбается. — Только для полноты показаний мне…
С хлопком появляется мисс Клэренс. Увидев Арендара, вскрикивает, роняет флакон, дзинь! Воздух наполняется сладким запахом.
— Надо было весь чан нести, — бормочет она, отступая к Огнаду. — Все лечебные процедуры выполнены, пациентке рекомендую покой. И крепкий сон. Но главное — покой.
— Вон, — чеканит Арендар.
— Уже. — Огнад подхватывает мисс Клэренс под руку, и оба с хлопком исчезают.
— Это переходит всякие границы. — Эзалон поправляет манжеты. — Мисс Клэренс ясно сказала…
— Вон.
Степар, выхватив из открывшейся в животе полости щетку и совок, принимается сметать позвякивающие осколки флакона.
За дверью что-то говорят: бу-бу-бу, р-р, бу-бу… С теми драконами Огдан говорит бодрее, они что-то там обсуждают, а здесь Арендар страшно на меня смотрит.
— Ваше высочество, вам стоит успокоиться и…
Арендар направляется к нему.
— Ваше поведение возмутительно, я вынужден буду…
Эзалон отшатывается, но Арендар успевает заломить его правую руку. Рычит:
— Или ты немедленно убираешься, или я оторву тебе пальцы.
На бледном лице Эзалона проступают капли пота.
— Я уйду, — выдыхает он.
Арендар дергает его к двери, распахивает ее и, вытолкнув Эзалона в коридор, следом за ним пинком отправляет Степара.
Захлопнув дверь, треснувшую от столь грубого обращения, Арендар швыряет в нее сгусток огня. Пламя растекается родовым гербом императорской семьи. Сверху Арендар припечатывает еще сгусток пламени, и вокруг герба сплетается вязь надписей.
Он оборачивается ко мне: ноздри гневно трепещут, в глазах пляшет огонь.
Я не верю. Просто не верю в происходящее. Разве можно так себя вести? Разве… Да как люди и все остальные с драконами уживаются?
Царственным шагом Арендар приближается. Легким движением отправляет преграждающий дорогу стол к стене. Нависает надо мной.
— Ты как? — Арендар оглядывает мое заплаканное лицо, руки в ссадинах, жмущегося к бедру зверька, колени, даже выглядывающие из-под подола мыски ботинок осматривает и почти рычит: — Почему в ссадинах? Тебя не лечили?
Наверное, хорошо, что я успела выпить успокоительное, иначе этот собственнический взгляд и рык безумно бы меня напугали.
— Я выпила целебное зелье, со мной скоро все будет в порядке. Я легко отделалась.
— Правда? — Арендар касается моих волос, и они расплетаются, рассыпаются каскадом по плечам.
— Арендар, нам надо кое-что прояснить, — как можно строже произношу я, хотя меня потихоньку одолевает оцепенелая усталость.
— Ты переедешь в мои апартаменты. Сегодня же. И больше никаких прогулок в одиночестве: минимум с двумя охранниками.
Это заявление настолько… немыслимо, что с моим изумлением не справляется даже успокоительное. Надо скорее расставлять все точки над «i», пока ситуация не зашла слишком далеко.
Я пытаюсь откинуть его руку, пропускающую между пальцев прядь моих волос, но он словно каменный, не сдвинешь. Соскочив с койки, отступаю к стене:
— Арендар, ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью, я не твоя собственность!
В его глазах с новой силой вспыхивает пламя, желваки напрягаются.
— Хотя за предложение меня охранять спасибо, ценю, — поспешно добавляю я. — И согласна.
— Я наследный принц, — с рыком чеканит он. — А ты моя подданная, и будешь делать то, что я сказал.
Ну копия папы, он тоже чеканил: ты моя дочь, и будешь делать то, что я сказал!
— Нет. — Прижимаюсь к стене. — Я подписала договор с академией: все время обучения и если пожелаю остаться здесь служащей — подданство империи для меня вторично, я под юрисдикцией академии. Не твоей.
Полушипение-полурык Арендара заканчивается тем, что из его ноздрей вырывается струйка дыма.
Как с ним спорить-то с таким?
— От охраны не отказываюсь, — напоминаю я: лучше пока согласиться, потом можно как-нибудь и выкрутиться, если проблемы возникнут, а вот переезжать в его дом — это слишком.
— Лер-р-ра…
Я спокойна, очень спокойна, но что же так на стену лезть хочется? Наверное, потому, что на меня надвигается дракон с пылающими глазами и очень-очень грозным лицом.
Он останавливается. Хмурится с совершенно растерянным видом.
— Лера, ты меня боишься?
— Ты бы себя в зеркале сейчас увидел — сам бы испугался, — шепчу я.
Арендар хмыкает:
— Это вряд ли. Я не из трусливых. — Он приближается медленно, словно хищник, почуявший, что добыча никуда не уйдет. — А ты должна радоваться: я прежде никому таких предложений не делал, это большая честь…
Тогда, ночью на крыше, не взбешенный спорами с двумя драконами Арендар мне нравился больше. Сейчас он какой-то… другой. Кажется, ему тоже надо успокоительного выпить, чтобы в мозгах просветлело.
— Арендар, я не хочу к тебе переезжать.
— Чем тебе не нравится мой дом? — взрыкивает он. — Или, может быть, я?
Краснея, бормочу:
— Это вообще неприличное предложение, я не хочу становиться твоей… твоей любовницей.
— Как это не хочешь? — вокруг Арендара раскаляется воздух. — Я что, тебе не нравлюсь? Что это за не хочешь быть моей любовницей? Чем я тебе не подхожу?
Краснею так, что даже уши жжет. И как ему объяснить, что он… бывает милым, но сейчас мысль об отношениях с ним начинает ужасать? Он же даже скалится.
— Ты меня пугаешь!
— Я?
— Да, ты.
— Это… это… просто немыслимо!
— И хоть ты и принц, я не хочу… — снова сказать прямо не получается, и я выдавливаю жалкое: — Ну вот так не хочу…
Он ошарашенно смотрит на меня и явно не понимает, о чем я. Цедит:
— То есть я для тебя недостаточно привлекателен?
— Не настолько, чтобы прыгать в твою постель через неделю знакомства! — Снова меня накрывает жаркой волной покраснения. — И не хочу таких слухов о себе.
Арендар фыркает. Не сдержавшись, просто смеется:
— Тебе надо лучше узнать наши особенности.
— Это не смешно. Я не… я боюсь, — прикусываю губу. Видя, что он собирается ответить, торопливо выдыхаю: — А вдруг твоей избранной стану не я, и она окажется ревнивой?
— Это будут мои проблемы, не твои.
Возмутительно так говорить о будущей жене, но момент такой подходящий, и я задаю страшный вопрос:
— У меня есть шанс стать избранной? Хотя бы небольшой?
— Есть, конечно, есть. — Взгляд Арендара смягчается, голос становится щемяще-нежным. — И я очень на это надеюсь.
— А если нет? Что тогда?
Его желваки напряженно вздрагивают, глаза темнеют. И в палате становится жарче.
— Я тебя не отпущу.
— Дракон на сене, — сетую я.
Арендар застывает, явно обдумывая мои слова. Помедлив, спрашивает:
— Почему на сене? Мы на сене не лежим, это пожароопасно. Драконы лежат на камнях, на золоте и на магически укрепленном постельном белье. Но не на сене. — Он опускает руки мне на бедра. — Так почему на сене?
Руки каменной статуи было бы проще отодрать от себя, чем его теплые ладони, и от его ужасающей силы хочется убежать.
— Лера, что с тобой происходит?
— Ты меня пугаешь.
— Глупая, — Арендар придвигается еще ближе, закрыв меня от сияния светильников, от всего мира, мягко касается моих скул, — я защитить тебя хочу, а не обидеть.
Бешено колотящееся сердце екает. Арендар очерчивает мои губы. На всяких случай сжимаю их плотнее.
— Твой страх невыносим, — шепчет Арендар и прижимается своим лбом к моему. — Пожалуйста, успокойся… Лер-ра…
Какое тут спокойствие? Может, в его понимании он ведет себя нормально, а с моей точки зрения, он похож на наркомана, у которого доза — я.
Продолжая прижиматься лбом, Арендар пробирается ладонями по моей спине, охватывает горячими руками так, что не дернешься. Вот упрямый, непрошибаемый драконище!
— Переселишься ко мне, — мурлычет он.
— Нет.
Рычит, и вибрация его тела передается мне.
— Переселишься.
— Нет. Мне у себя нравится.
— Я общежитие разнесу.
— Тогда к тебе переселятся все девушки, — нервно хмыкаю: вдруг и в самом деле разнесет? Как его убедить-то?
— Всех мне не надо, Лера…
В дверь резко стучат. Рыжий принц ехидно зовет:
— Арен! Мне нужно переговорить с отцом, чтобы решить некоторые юридические вопросы, ты будешь искать нападавших или пусть спят спокойно?
Рыкнув, Арендар подхватывает меня на руки и оглядывается.
— Здесь неподходящее место… — Он поворачивается вокруг своей оси. — Почему в палате бардак?
— Потому что кое-кто хвост распустил. — Зажмуриваюсь, чтобы не закружилась голова. — Хватит.
Он направляется к двери прямо со мной.
— Стой! — стукаю его по плечу и отшибаю ладонь. И бить больно, и не сопротивляться страшно. — Мне еще долечиваться надо, отпусти меня немедленно!
— Лер-ра!
Плюнув на дверь огнем, Арендар ногой вышибает ее. Его брат рукой закрывается от удара створки. Мисс Клэренс от щепок прикрывает Огнад.
Дегон окидывает нас грозным взглядом и рявкает:
— Положи студентку на место! Что ты себе позволяешь?
Эзалон берется за голову. Наверное, проклинает день, когда я здесь появилась.
Арендар в своем репертуаре:
— Я несу ее в безопасное место, и никто мне не помешает!
Вокруг Дегона вспыхивают искры:
— Она не твоя, она моя студентка, руки убрал!
— Сокровище, которое не можешь защитить, перестает быть твоим. — Арендар прикрывает меня отросшим крылом.
— Я могу ее защитить, она моя. — Борода Дегона оборачивается пламенем.
— Дегон, — вскидывает руку Эзалон. — Мы договаривались не считать студентов сокровищами. Они как бы…
— Но они на моей территории, в моей сокровищнице, значит — они мои! — Дегон с видимым усилием смиряет пламя. — По крайней мере, пока не закончат обучение. И я против, чтобы моих студенток хватали посторонние драконы!
— Даже не думай сам ее схватить! — Арендар укутывает меня вторым крылом, и я вроде даже не против: тоже не хочу, чтобы меня хватал Дегон. — Я наследный принц!
— Это независимая от империи территория, тут ты равен остальным.
— Арен, это все, конечно, весьма забавно, — рыжий принц прикрывает ладонью демонстративный зевок. — Но если ты займешься поиском…
— Положи ее на место! — Дегон указывает полыхающим Пальцем на дверной проем палаты.
Эзалон обещает:
— Я лично обеспечу студентке Валерии безопасность.
— Так вот, если ты дашь мне возможность поговорить с отцом… — невозмутимо продолжает рыжий.
Арендар рычит, упрямо глядя на Дегона. Рыжего это не смущает:
— То я могу расширить права империи в академии, так что выбирай: или споришь до бесконечности, или решаешь проблемы. И стоит ли напоминать, что таинственная троица может улизнуть? Защиту, конечно, активировали, но периметр нарушен, а нам бы стоило подогнать стражу.
— Не будет имперской стражи в моей академии, — оскаливается на него Дегон.
— Арендар, отпусти меня, — тихо, чтобы он на публику не начал властность свою демонстрировать, требую я. — Мне жарко.
— Нет, — цедит Арендар и шагает к лестнице.
— Мне бы еще понаблюдать за ней, — неуверенно вступается бледная мисс Клэренс.
— В моих апартаментах понаблюдаете, — Арендар снова шагает к лестнице.
— Отпусти! — Я брыкаюсь, хотя в пелене крыльев двигаться почти невозможно, и стучу по его плечам ладонями.
Дегон распахивает алые крылья. Рыжий раскрывает черные крылья с золотыми прожилками, над его пальцами вспыхивают золотые печати, и рявкает:
— Никаких драк!
Напряженную тишину разрывает пронзительный писк. Черный меховой комочек, свалившись с кровати, докатывается до порога и снова пронзительно пищит.
— И паразитов мне тут развели, — рычит Дегон.
— Дайте его мне, — снова я тщетно пытаюсь вырваться из рук Арендара.
Рык Дегона усиливается, на его пальцах отрастают когти. Золотые печати в руках рыжего начинают потрескивать.
Из глубины коридора доносится стремительный цокот. Все поворачиваются туда: к нам почти бежит Степар с огромным баком. Мисс Клэренс и Огнад прикрывают носы рукавами. Затормозив, Степар опрокидывает бак, выплескивая янтарную жидкость на пол. Сладко пахнущая волна омывает ноги драконов, протекает между балясинами, журчит по ступеням.
От сладкого запаха кружится голова…
— Прошу прощения. — Эзалон вскидывает руки.
Хлопок — и они с Дегоном исчезают. Тут же в одной из дальних палат раздается рев:
— Как ты смеешь меня утаскивать! Я тебе не…
Его рык становится невнятным. С пальцев рыжего расплавленным золотом стекают печати. Он стряхивает их и запускает пальцы в волосы:
— Сумасшедшие. Вы точно сумасшедшие: облить нас успокоительным — это же…
— Это все голем, — уверяет Огнад. — Вечно он путается в шести ногах. Надо было делать четыре.
Мокрый комочек, попискивая, тянется ко мне.
— Отдайте, — бормочу я.
Рыкнув, Арендар подхватывает его крылом и закидывает мне в руки. Через миг его спешного бега через ступени мы оказываемся в прохладе уличного воздуха.
— Что это было? — успеваю спросить за миг до того, как сильные крылья поднимают нас вверх. Да Арендар же меня сейчас утащит! Я перехожу на крик.
— Тихо!
Какое тихо? Меня похищают! Почти сразу мы приземляемся на другом крыльце, опять Арендар пинком открывает дверь. Проносится по богато обставленным комнатам своего академического дома и вносит меня в спальню.
— А-а-а! — пытаюсь вырваться, но Арендар укладывает меня на постель с балдахином. Прикрываюсь мокрым зверьком. — Нет!
Арендар стремительно подходит к занавешенному окну и вскидывает руки. С пальцев срываются золотые и огненные искры, сплетаются в геометрический узор, расползающийся по портьерам и шелковым обоям стен, полу и потолку.
Я со всех ног бросаюсь к дверям, несусь по коридору и успеваю проскочить три ступени, когда сильная рука и крылья охватывают меня и прижимают к тяжело дышащему Арендару.
— Куда? — рычит он в ухо. И снова утаскивает на роскошную постель. — Сидеть здесь!
— Это возмутительно! — Я вскакиваю на шелковом покрывале, нависаю над ним. — Я тебе не игрушка, не вещь, чтобы меня таскать! Да я никому такого не позволяла, а ты!.. Ты!..
Слезы душат меня, мешают говорить.
Отступив к дверям, Арендар снова вскидывает руки, и огненно-золотое плетение продолжает затягивать стены.
Держа зверька под мышкой, бросаюсь к Арендару. Стучу его по каменной груди.
— Выпусти! Выпусти меня!
— Я просто тебя защищаю, глупая! — Он отступает и захлопывает двери. Их затягивает магический узор и впитывается в поверхность.
— Не смей меня запирать! — Я барабаню кулаком по двери, но все без толку.
И дергаю ее. И пинаю, пока не начинают болеть руки и ноги.
Что бы там ни значилось в моем договоре с академией, Арендар просто взял и запер меня здесь. Теперь во всем ужасе предстает мое положение в этом мире, то, о чем мне вскользь упоминали с самого начала, а я так глупо пропустила мимо ушей: я здесь одна, и некому за меня заступиться, некому опротестовать варварское поведение Арендара.
— Гад чешуехвостый! — Сдерживая слезы, прижимаюсь лбом к холодной поверхности двери. — Драконище подколодный. Что б у тебя… что б тебе… икалось! Я так просто не сдамся!
Мое усталое негодование поддерживает зверек: попискивает и вздыхает.
— Ну что, маленький, — поглаживаю его по макушке. — Заперли нас… Ничего, он еще об этом пожалеет. Не знаю как, но пожалеет.
Зверек слегка подрагивает. Возможно, из-за мокрой шерсти или из-за странного зелья. Бедненький!
К счастью, золотое плетение не заблокировало дверь в ванную, так что я отмываю мохнатый комочек в теплой воде, протираю белоснежным полотенцем с золотыми вензелями, оставляя на нем черную шерсть. Укладываю зверька в роскошной постели: лапочка не виноват, что мы оказались в таком идиотском положении.
* * *
Просыпаюсь под одеялом, хотя точно помню, что легла рядом со зверьком поверх покрывала и разрыдалась от бессилия. Сквозь веки сочится оранжево-алый неровный свет, наверное, от фитилька свечи.
На меня кто-то смотрит, я физически ощущаю направленный на лицо взгляд.
— Я знаю, что ты не спишь, — сообщает Арендар.
Гнев налетает обжигающим порывом, я приподнимаюсь и зло смотрю на Арендара: он с бокалом вина сидит в кресле. Со сна никаких колкостей в голову не приходит, хотя хочется его задеть, ударить, чтобы почувствовал, каково мне.
— Как самочувствие? — Арендар поднимается и подает с тумбочки, где пылает подсвечник и блестит золотой графин, стакан воды. — Прости, что не оставил ничего съедобного.
Почувствуй себя зверюшкой в клетке называется. Хорошо еще, что спящую не переодевали, только прикрыли сверху одеялом.
— Верни меня в мою комнату. — Стакан забираю: пить-то хочется.
Дождавшись, когда напьюсь, Арендар возвращает пустой стакан на тумбочку и садится в высокое кресло.
— Зачем? Разве тебе здесь не нравится?
— Нет. Конечно, нет. Неужели не понимаешь, что такое отношение раздражает? Оно просто не может нравиться!
— Я о тебе забочусь, — насупливается Арендар. — Защищаю. Почему ты это не ценишь?
— У вас принято девушек похищать и запирать у себя?
— В принципе да. Я же дракон. — Он отпивает вина и запрокидывает голову на высокую спинку. — У нас очень развит собственнический инстинкт: запрятать свое, никого не подпускать. С этим порой так трудно жить.
Куда я попала?
— Когда это я вдруг стала твоей? Что-то не припоминаю, чтобы на это соглашалась. Я человек, у нас принято уважать желания партнера.
О том, что так делают далеко не все, сейчас лучше умолчать. Отвожу взгляд.
— Не знаю, Лера, но я хочу, чтобы ты была здесь, в безопасности. Почему ты не уважаешь мое желание?
Вид графина на тумбочке вызывает дикое желание разбить его об одну упрямую драконью голову. Но прежде чем переходить к радикальным мерам, надо вытянуть информацию. Благо Арендар какой-то устало-расслабленный. Спокойный, в отличие от вчерашнего вечера.
С трудом сдерживая злость, интересуюсь:
— Нападавших поймали? Как здесь оказалось порождение Бездны? Почему оно заинтересовалось мной?
Арендар хмурится. И я слишком язвительно интересуюсь:
— Что, пока вы спорили, все злодеи разбежались?
— Пока мы решали организационные вопросы, обыском занимались наемники Дегона. Он допустил в академию только нас с Элораном, а вдвоем мы могли разве что здания по кирпичикам разобрать.
— Или похитить беззащитную студентку.
Опалив меня гневным взглядом, Арендар продолжает, и в голосе прорывается тихий рык:
— Не надо думать, что драконы тупые собственники или совсем теряют голову под действием инстинктов. Мы теряем умеренно. Дегон не пускал имперскую гвардию на территорию академии потому, что это запрещено ее статусом. Но теперь вопрос решен, в связи со всеми обстоятельствами академия до конца расследования лишена независимости, мой брат Элоран назначен соректором, ответственным за безопасность студентов, расследование покушения на тебя и проникновения порождения Бездны.
И так говорит, будто нападение на меня их волнует больше, чем порождение.
— Но нападавших вы так и не поймали? — допытываюсь я. — При всей вашей драконьей мощи.
— Мы сокрушители армий, а не ловцы крыс.
Сокрушители нашлись. Глаз уже от них дергается.
— А если надо поймать крысу? — строго спрашиваю я.
— Этим занимаются гвардейцы, слабые драконы. И у нас полно подданных.
Очень хочется повторить коронный жест Эзалона — прикрыть лицо рукой.
— Лера, я могу…
— Валерия, для тебя я Валерия.
Бокал лопается в пальцах Арендара. Осколки почти беззвучно приземляются на ковер. Вздохнув, Арендар грозно продолжает:
— Я могу пробить стену. Но мало понимаю в проклятиях. Драконья чешуя легко их отражает, мы их просто игнорируем. Профессор Огнад способен разобрать рисунок таких заклинаний и следы, могут еще несколько профессоров и магистров академии, в министерстве безопасности есть по ним специалисты, а я на месте преступления только бы следы затоптал. Мое дело — организационные вопросы и силовые решения.
— Можешь передо мной не оправдываться.
— Я просто объясняю, — с нажимом поясняет Арендар. — Разговариваю с тобой. Нормально. Общаюсь. Или это тебе тоже не нравится?
— Обстановка не та, — взмахом руки обвожу спальню. — Я вообще против того, чтобы меня запирали.
— Лучше, когда на тебя нападают? — Он сцепляет пальцы.
— Что, двух принцев, одного ректора и кучи магов и военных мало, чтобы обеспечить безопасность в академии?
— Если бы я видел нападавших — проблема была бы решена. Но они подчистили следы. У тебя есть враги среди магов иллюзий, огненных стихийников и некромантов?
Всерьез задумываюсь, хотя пытливый взгляд Арендара отвлекает. Наконец мотаю головой:
— Даже если есть, поименно не назову. Если не заметил, твое внимание вызывает зависть. Лучше бы какую-нибудь дракониху приласкал.
— Указывать, кого мне ласкать, а кого нет, будешь, если станешь женой.
— Не волнуйся, — цежу я, — не стану, и на отбор этот ваш не пойду.
— Пойдешь.
— Нет.
— Значит, я тебя притащу на него и заставлю стоять рядом с артефактом.
Вот ведь!.. Слов нет! Но драконы к этому привыкли, закон у них такой: раз избранная — выбора нет, кроме как дракону достаться. И это не обсуждается. Диктаторы!
— А почему бы не проверить меня сейчас? Ну и всех девушек заодно? Нашел бы свою избранную и успокоился. В чем проблема?
— Артефакт перезаряжается после недавнего отбора. Чем больше девушек он проверяет на совместимость, тем больше энергии тратится. Для меня это будет третий поиск избранной. Последний. А я — последний в очереди принц нашей династии. Артефакт сможет проверить кандидаток через два месяца.
Активно искать избранную, но при этом не забывать подыскивать любовницу, как ловко!
— И до этого времени ты запрешь меня здесь? — с презрением к этому фарсу уточняю я.
— Я бы очень этого хотел. Мне так было бы спокойнее.
— А мне?
— Разве тебе не спокойнее в безопасности? — Он взмахивает рукой. И снова взмахивает, магией собирая с пола осколки. — Здесь на тебя не нападут, никто не обидит, а профессора могут приходить на частные занятия.
Все это звучит прекрасно, если бы не одно но: меня при этом запирают.
— И все это под твоим чутким контролем!
Арендар прикрывает глаза и шумно вдыхает. Веки и ноздри трепещут, вздрагивают мышцы лица.
Не жалеть! Пока не отпустит и не научится слушать — не жалеть!
Выдохнув, Арендар чуть приоткрывает глаза, но смотрит на свои колени:
— Никогда не повышай голоса на дракона. Ради твоей безопасности просто никогда не кричи. Это не мой каприз, это требование здравого смысла.
— Но вы друг на друга голос очень даже повышаете.
— Если от моего крика Дегон обратится, я выдержу удар. И если я обращусь, он тоже переживет, а тебя может размазать. Думаешь, нас боятся просто так? Думаешь, только из прихоти стараются не злить? Человеческая форма нам не родная, мы очень легко превращаемся в громадных ящеров, способных ударом лапы или хвоста убить, растерзать когтем, обратить в пепел, ледяную или каменную статую.
Теперь действительно понятно, почему все трепетно оберегают покой драконов. И мне бы надо осторожнее, но… как же невероятно бесит это покровительственное отношение! Ну почему он не может оставаться таким же милым, как раньше?
— И вам нормально, что вас все боятся? Не противно быть пугалами?
— Так меньше жертв. Поверь, пресмыкания окружающих не доставляют мне ни малейшего удовольствия.
— Я бы так не сказала, ты же ожидаешь от меня пресмыкания и покорности.
Помедлив, Арендар тихо отвечает:
— Нет. Я жду от тебя здравого смысла, чтобы ты осознала: на тебя покушались. Возможно, преступники еще на территории академии, а значит, ты в опасности, и самое безопасное место — мои апартаменты. Или принца Сарана, или моего брата, или ректора Дегона. Но ни к кому из них я тебя не пущу.
Фыркаю. Ну да, кто бы сомневался. Меня убить пытались, а он думает, как бы ко мне другой мужчина не подошел. Покачав головой, подтягиваю колени к груди и утыкаюсь в них лбом.
— Расскажи, что у вас там с расследованием? Мне правда интересно.
И просто не хочется думать об отношениях, которые совсем недавно казались такими чудесными. Почему нельзя вычеркнуть воспоминания о том, как он нежно на меня смотрел до всех этих команд?
— Элоран допросил то, что осталось от Фабиуса. Порождение Бездны тот принял добровольно.
— Как такое возможно? — Поднимаю голову. — Как живое существо может согласиться впустить в себя подобную тварь?
— Соблазн силой, властью… Это не редкость: порождениям нужно согласие одаренного хозяина тела для быстрого соединения, адаптации и доступа к магии и сознанию. Все процессы при добровольном соединении идут быстрее, сила больше. Фабиусу не нравилось, что академия принимает одаренных, невзирая на расы и статусы, и жителей непризнанных миров. Академия драконов единственная, кто занимается их адаптацией.
— И чем мы ему помешали?
— Считает это несправедливым распределением ресурсов. Это наши внутренние проблемы еще со времен подчинения царства болотных гоблинов и их восстаний. Тогда их сокровищницу изъяли, положили в имперский банк, проценты от этого вклада идут на обучение студентов и содержание малоимущих и иномирцев.
Теперь понятно, почему Фабиус с такой радостью деньги с меня списал: месть за обиды народа.
А от самой страшной части наказания меня спас Арендар…
— Но зачем? — Вскидываю руки. — Не понимаю: зачем так над собой издеваться?
— Ему обещали академию в личное пользование. Хотя тут, вернее сказать, совместное.
— Он специально выманил меня в лес?
— Нет, ваша встреча была случайностью. Счастливой случайностью, потому что разожравшееся порождение поймать намного сложнее. Ты бы не успела убежать, он бы за секунду проглотил тебя целиком.
Во рту становится сухо и колюче, все в животе скручивается. Жаль, Арендар бокал с вином раздавил: я бы с радостью глотнула чего покрепче.
Поднявшись, Арендар наливает в стакан воды и протягивает мне.
Внутри все подрагивает. Я забираю стакан. Зубы противно стучат о кромку. Арендар осторожно касается моего плеча. Его руку физически невозможно оттолкнуть, но, к счастью, он убирает ее сам и забирает опустевший стакан, садится с ним.
— Может, принести успокоительного?
— Нет. — Пару дней назад лучшим успокоительным было бы прижаться к нему. — Рассказывай дальше.
— А ты знаешь, даже отец редко позволяет себе так мной командовать.
— Не хочешь — не рассказывай. — Отворачиваюсь и, скрестив ноги, складываю руки на груди. Как самому приказывать — так можно, а как ему ответили тем же, так сразу обида.
Он звякает стаканом о тумбочку.
— Элоран прав: вы, женщины, на редкость непоследовательные и непонятные создания.
— Мне по-прежнему интересны подробности, — уверяю я.
— Я не об этом, а о твоей непоследовательности в отношениях со мной.
В груди становится жарко от наплыва противоречивых чувств, от желания снова кричать. Но я сдерживаюсь и дрогнувшим голосом поясняю:
— У нас нет отношений. И ты вроде собирался все рассказать.
И нет, я не буду думать о поцелуях на крыше, не буду, не буду, не буду, даже если от воспоминаний наворачиваются слезы.
Арендар молчит. Мою спину опаляют волны жара. Звонко трескается стакан. И температура возвращается к норме.
— Мы нашли магазин, в котором вчера утром приобрели конфеты, и почтовое отделение, через которое их отправили. И покупку, и отправку совершил мужчина неопределенного возраста человеческой расы. Скорее всего, внешность была иллюзией.
— Если можно создать иллюзорную внешность, зачем было отправлять конфеты почтой?
— В академии нельзя наложить иллюзорную внешность, это одна из базовых защит. Исключение — тренировочные залы. В городе такого ограничения нет. — Арендар умолкает. Не дождавшись отклика, продолжает: — Преступник или преступница расплатились обычными имперскими монетами, так по ним личность не выследишь. Почтовый сканер зафиксировал в посылке незначительные магические колебания, но не опознал ничего опасного.
— Письмо, — вдруг догадываюсь я, и снова меня обжигают воспоминания о свидании на крыше: я же надеялась на что-то подобное. — Подделка почерка?
— Да. Виртуозный обход академической защиты: чары наложены в городе и слишком незначительны, поэтому не заблокировались. Реальный почерк автора выгорел после наступления времени свидания. Следы заклинаний слишком слабы, чтобы по ним определить исполнителя. Единственная зацепка — это вряд ли работа первокурсника. Как и все остальные заклинания. Тебя выманивали к трещине в стене, потому что возле нее нарушены защитные чары и системы оповещения о запрещенных чарах.
Молчу. Арендар вздыхает.
— Ты кому-нибудь рассказывала о моей метке?
— Нет, — без промедления отзываюсь я и лишь потом соображаю, что признавалась Нике.
— Значит, на обе руки накинули, чтобы точно изолировать браслет. Это заклинание из арсенала «Культа Бездны» блокирует метки императорских доверенных лиц, но у браслетов с меткой схожая система действия, поэтому срабатывает и на них.
Похоже, беду со мной Арендар почувствовал по исчезновению метки. Иначе с чего бы ему вдруг возвращаться в академию? Зажмуриваюсь.
— Когда ты выбежала за стену, нападавшим оставалось только продержать тебя вне академии до утра, чтобы добиться губительных, необратимых изменений в источнике магии. Перегородившая путь стена, множество девушек, преследующих тебя в лесу, — все это было иллюзией, созданной с одной целью: не дать вернуться внутрь защитного контура академии. — Помолчав, Арендар добавил: — Все студенты допрошены, но у большинства есть алиби. Фонари были повреждены нарочно, есть следы отводящего взгляд полога. Свидетелей нет, с подозреваемыми тоже беда.
Молчание невыносимо, и я спрашиваю:
— А как Фабиус получил то существо? И что с ним?
— Порождение вернулось в Бездну. А Фабиус… Во время схождения миров защита на академии ослабевает, чтобы пропустить существ из непризнанных миров, иначе избытком магии вас сжигало бы на подходе. Для порождений Бездны это благоприятное время перехода к нам. Но Фабиуса подготовили заранее, у него был связной. Возможно, тот же самый, что подсказал напавшим на тебя заклинание блокировки браслета и смертельное проклятье.
В груди холодеет, в жилах стынет кровь.
— Хочешь сказать… хочешь сказать, за мной охотится «Культ Бездны»? — медленно поворачиваюсь.
Арендар сидит в кресле, облокотившись на колени, и внимательно смотрит на меня.
— «Культ» или кто-то, кто знаком с его арсеналом и принципом работы браслетов. В академии не учат блокировать метки правящих родов. И уж конечно не рассказывают, как они похожи на браслеты академии.
На лице Арендара вспыхивает замысловатый золотой узор, глаза словно заливает расплавленным золотом.
— Не сейчас, отец, — рычит Арендар, пытается встать, но его окутывает золотое пламя. Последнее, что он успевает сказать: — Завтрак внизу и не…
Рев пламени обрывается звонким: хлоп! Комната погружается в сумрак.
«Культ Бездны» охотится за мной? Это невозможно! Я же ничего им не сделала… или это ошибка? Или Арендар пытается запугать, чтобы не высовывалась? Совпадение?
Через минуту глаза привыкают к неяркому теплому сиянию свечи: золотое пламя не оставило следов на кресле и полу. Нет на ковре и осколков лопнувшего стакана.
Такое чувство, что Арендара здесь не было.
Но он был. И меня не отпустил. Хотя вряд ли «Культ Бездны» нападет на меня теперь, когда драконы всю академию перерыли.
В академии должно быть относительно безопасно.
А раз завтрак внизу, значит, мне дозволено покинуть спальню. И на том спасибо!
Вдохнув и выдохнув, чтобы справиться с раздражением, спускаю ноги с кровати.
Застываю: а где зверек? Неужели Арендар его выкинул?
Оглядываю постель: среди складок покрывала почти у самого края выпуклость размером со зверька. Дурное предчувствие колет сердце. Осторожно стягиваю шелковую ткань: зверек уже не кажется шариком, из потускневшего меха торчат лапки с розовыми пальчиками и хвостик с кисточкой.
Зверек с трудом приоткрывает глаза. Дергает лапкой, будто пытаясь дотянуться до меня, и бессильно ее роняет. Его веки медленно опускаются…
