Шепчущий

      Небольшая телега, доверху наполненная кувшинами с водой, неспешно двигалась по улицам города. Водовоз ненадолго останавливался возле ворот дома, снимал один из кувшинов с повозки, и осторожно, стараясь не пролить ни капли, опускал кувшин возле двери, забирал пустой, ставил его на телегу и двигался к следующему дому. Было ещё очень рано: город спал, находясь в сладкой предрассветной неге на грани сна и пробуждения. Скоро торговцы начнут, зевая, открывать свои лавки, в тавернах разожгут огонь под котлами и примутся готовить для вечно голодных горожан наваристую шурпу, лёгкий, радующий душу сурпан и горячий, слегка сладковатый манси. Но пока ещё этот час не настал, и лишь водовоз с парой осликов были единственными, кого можно было увидеть на улицах.

      Шепчущий ещё мгновение смотрел на водовоза и его тележку с кувшинами, затем отвернулся от окна и взглянул на владыку Тайвериса, всё ещё рассматривавшего город.

      - Как видите, владыка я сдержал своё слово. Живые, разумные, обладающие душой и абсолютно беззащитные перед вашей силой. Вы без труда сможете собрать здесь урожай жизней, чтобы возложить их на алтарь нашего Господина.

      Владыка Тайверис, всё ещё не веря своим глазам, поражённо качнул головой. Это было невероятно! Когда он получил от Шепчущего письмо с предложением сделки, он хотел посмеяться над глупой шуткой. Как в мире Игры можно скрыть что-то подобное! Целая страна с городами и сёлами, о которой никто не знал: ни владыки, ни полководцы, ни обычные игроки, без конца кружащие по мирам в поисках тех, кто поможет им подняться на ещё одну ступень верх. Целая страна, да ещё такая беззащитная! Здесь нет ни могучих магов, способных обрушить заклинания на врагов, напавших на их народ, ни жрецов, способных призвать мощь богов, ни каких-либо развитых технологий и вооружения, позволяющих сражаться на равных с силами, подвластными игрокам. Так почему же этот мирок уцелел? Почему он не повержен в прах, не растоптан? Почему по улицам ходят люди и стоят неуничтоженные города? Невероятно, но это так: своим глазам он мог верить.

      - Сколько всего разумных ты хочешь мне отдать?

      - Всю страну, владыка, всех, в ней живущих.

      - И сколько в ней сейчас живёт? - спросил владыка Тайверис, размышляя над чем-то своим.

      Шепчущий взглянул на своего советника, всё это время стоявшего в отдалении от игроков.

      - Один миллион восемьсот тридцать семь тысяч двести живых, разумных, обладающих душой, и это не считая домашний скот и диких животных.

      Неплохо! Владыка довольно кивнул головой. Такое количество жизней полностью покроет как минимум одну ступень, а может быть, и чуть больше, чем одну. Он с трепетом взглянул на свой Медальон игрока. Шестьдесят три с половиной ступени. Ещё два шага и половина ступени - и он поднимется к Огненному трону Владыки, чтобы получить желанную награду. Стараясь не думать о предстоящем пире и том море эмбиента, которое огромным потоком будет втекать в него, владыка Тайверис спросил о том, что его так интересовало:

      - Как тебе удалось спрятать от других игроков это сокровище? Почему другие владыки ничего не знают об этом месте?

      Шепчущий слегка склонил голову, делая вид, что он размышляет над вопросом. На самом деле он прислушивался к Средоточию разума, невидимой сетью опутавшего разум владыки Тайвериса. Он чувствовал с трудом подавляемую жажду владыки. Ему невероятно трудно сдерживать себя при виде столь лёгкой добычи. Жажда получить эмбиент почти взяла верх над разумом игрока, и это желание наверняка поможет ему заключить сделку на более выгодных условиях, чем предполагалось ранее.

      - Это было очень трудно, владыка. Когда впервые я оказался в этом мирке, пара десятков полудиких племён без конца сражались друг с другом за еду, воду или более плодородные земли. Я мог бы без труда убить их всех. Это было бы несложно, и если бы ещё кто-то побывал в этом месте раньше меня, возможно, я так бы и поступил. Но в этом месте я оказался первым, и я решил поступить иначе. Пара тысяч жизней мало на что могла повлиять в Игре для меня: приблизить лишь к очередной ступени, и только. А их так сложно найти в мирах, доступных для игрока. Или они слишком сильны и в состоянии себя защитить, или наоборот, слишком слабы, и игроки их истребляют.

      Здесь была идеальная ситуация. Примитивные разумные существа, наделённые душой, и при этом не в силах за себя постоять. И я решил их не убивать, а оставить размножаться, создать возможности для того, чтобы их расплодилось как можно больше. Мне показалось это очень забавным. У дикарей есть домашние животные, которых они холят и лелеют, растят, чтобы, когда придёт время, пустить их на мясо. Я решил с ними поступить так же: вырастить из этих дикарей полноценный народ, чтобы, когда придёт время, собрать урожай жизней.

      Дикари легко внушаемы и легковерны. Я принял облик, подобный им, и пришёл к ним. Собрав все племена вместе, я назвал себя богом, и они поверили мне после того, как я показал свою силу и убил тех, кто отказался мне повиноваться. Я был с ними долгие годы, передавая секреты ремёсел, строил первый город и показывал, как делать хижины из глины. Я берёг их, защищал. Когда приходили болезни, я лечил их.

      Одновременно я оберегал это место от других игроков, попадавших сюда. Я убивал всякого, кто оказывался в этом месте, чтобы никто не смог о нём рассказать. Я разнёс слухи о могучих существах, живущих на этом Осколке, убивающих всех отмеченных Хаосом. Со временем игроки перестали сюда приходить: больше никто не хотел испытывать на себе силу неведомых чудовищ.

      Спустя сорок лет я начал отлучаться из этого места по своим делам. За это время я придумал для них законы и заложил основы государства. Из других миров я принёс им растения, животных, инструменты - всё необходимое для роста численности. С тех пор прошло два века, и вот, владыка, вы видите результаты моих трудов: три больших города, полдесятка малых, не считая деревень. Все эти годы мой слуга от моего имени управлял этой страной, заботясь о живущих в ней. Теперь настал момент, когда урожай созрел и можно его собрать.

      Владыка кивнул, одобряя услышанное. Мало кто додумался бы до подобного: двести циклов ждать, пока твой план исполнится. Только человек-змей способен на столь невероятное терпение и столь же невероятную самоуверенность: ведь он, как и любой другой игрок, в любой момент Игры мог погибнуть на обязательном турнире или во время странствия по мирам. Это место, в конце концов, могли найти. Какой-нибудь самоуверенный дурак, несмотря на слухи, мог рискнуть и прыгнуть сюда, когда Шепчущего не было на месте, и потом разнести весть об этом мире среди других игроков. Да, риск был велик, но он себя оправдал.

      Оторвавшись от своих мыслей, владыка взглянул на Шепчущего.

      - Назови свою цену. Что ты хочешь за это место?

      Желание убивать вновь нахлынуло. Как же хочется побыстрее закончить этот дурацкий торг, призвать Гидру и сокрушить этот сонный городок! Услышать крики ужаса, мольбы о спасении и пощаде. С высоты пирамиды, построенной по приказу Шепчущего, город был виден, как на ладони. Руки владыки Тайвериса слегка тряслись от возбуждения и предвкушения пира, когда потоки эмбиента хлынут в Медальон. Мысли о предстоящем торжестве помешали ему услышать ответ на заданный вопрос.

      - Повтори ещё раз, что ты сказал?

      - Отдайте мне Гидру, владыка. Она будет платой за всю эту страну вместе с живущими в ней. Такова моя цена и обсуждению она не подлежит.

      Потрясённый словами Шепчущего, владыка даже растерялся. Он ожидал многого, но не подобной наглости.

      - Ты сошёл с ума, если думаешь, что я отдам Великого зверя, Воплощение земли, в обмен на этот жалкий городок!

      Шепчущий довольно улыбнулся. Он ожидал, что владыка будет торговаться, и был рад, что не ошибся. Благодаря Средоточию разума, он легко ощущал бушующую жажду эмбиента в разуме владыки. Пару дней назад владыка сокрушил благодаря силе Гидры крупный город в малоизвестном Осколке. Населявшие его человекоящеры пали перед мощью Великого зверя и под ударами заклинаний игрока; полсотни тысяч жителей погибло там. Сейчас воспоминания о той бойне ещё должны будоражить владыку, заставляя желать повторения. А тут ещё больший масштаб: целое море эмбиента, которое так легко получить. Но об этом лучше молчать. Не стоит считать владыку глупцом, который не может совладать со своими эмоциями. Он не смог бы вознестись до тех высот, которых достиг, если бы не мог управлять своим желаниями.

      - Владыка, я предложил вам то, что вам нужно, в обмен на то, что скоро утратит для вас значение. Вам осталась пара ступеней для восхождения к престолу нашего Господина, и после этого момента все карты, как бы они ни были сильны, станут для вас ничем. Вы перестанете быть игроком, и не сможете пользоваться ими: все карты, предметы и существа, которыми вы владеете, будут вновь возвращены в Игру, и станут доступны другим игрокам.

      Поэтому я предлагаю вам: отдайте мне Гидру, и возьмите взамен эту страну. По моему приказу жрецы, покорные мне, соберут население в городах на религиозный праздник. Вы без труда сможете убить их, прежде чем они поймут, что происходит, и начнут разбегаться; всё будет легко и быстро. И вам останется лишь одна ступень, отделяющая вас от нашего Владыки. Конечно, вы можете отказаться. Но где ещё так легко и быстро вы сможете найти столько жизней? На Тарпусе? Но живущие там отлично знакомы с игроками, а их оружие внушает уважение. Даже Гидра не поможет вам, когда её с орбиты начнут расстреливать термоядерными боеголовками. Сулаш? Но там после пары больших рейдов на весь континент в лучшем случае осталась пара сотен разумных, за которыми вы долго будете гоняться по тундре. Хилус, Санаргин, Валаска - все эти миры вы знаете не хуже меня. Живущие в них либо слишком сильны, поэтому они до сих пор живы, либо слишком слабы, и поэтому их почти не осталось.

      В словах Шепчущего была правда, на которую владыке было трудно возразить. Игроки, как саранча, попадая в доступные для охоты миры, истребляли там всё живое, не способное защитить себя. До ближайшего большого турнира ещё сорок лет, но лучше бы его избежать. Ближайшим соперником, с которым наверняка предстоит схватка, был Вигри, повелитель Феникса, Воплощения огня. Схватка обещала быть опасной. Когда ты в шаге от вечности, от награды, к которой так долго шёл, ошибаться нельзя. Но без Гидры его колода теряла свою основную ударную мощь. Без неё собрать оставшийся урожай жизней для того, чтобы подняться вверх, будет трудно, а риск серьёзно возрастёт. Тот, кто узнает о том, что у него больше нет Великого зверя, захочет рискнуть и атаковать владыку.

      Словно услышав его мысли, Шепчущий опять начал говорить:

      - Я понимаю сомнения владыки и нежелание рисковать сейчас, когда почти вся дорога пройдена. Я вижу выход, который устроит нас обоих. Вы отдаёте мне Гидру, и я становлюсь её хозяином. Затем я передаю её вам во временное владение, скажем, лет на десять. За этот срок вы завершите сбор оставшихся жизней и вернёте мне карту.

      Владыка Тайверис долго размышлял над словами Шепчущего. Пожалуй, такой вариант его устроит. Только срок маловат.

      - Сорок лет с возможностью продления срока использования карты.

      Шепчущий отрицательно покачал головой.

      - Так не пойдёт, владыка. Вы получите мой товар сразу, а мне придётся долгие сорок лет ждать своей награды, рискуя жизнью и не имея возможности использовать принадлежащее мне. Учитывая моё уважение к вам, я готов согласиться на одиннадцать лет без права продления.

      - Тридцать восемь лет с правом продления.

      - Двенадцать без права.

      После двухчасового торга, наконец, договорённость была достигнута. Если бы ни желание скорее начать кровавый пир, буквально сводящее с ума, торг длился бы намного дольше. Такие вещи, как продажа Великого зверя, должны обсуждаться намного дольше; каждое условие заключаемого договора должно быть оговорено. Но двадцать лет использования Гидры с правом продления ещё на пять лет - этого должно хватить, чтобы завершить вознесение.

      Карта Гидры повисла в воздухе перед хозяином. Слегка надрезав запястье, владыка Тайверис написал на ней имя Шепчущего. С этого момента он стал её законным владельцем. К нему она вернётся в случае гибели владыки Тайвериса, и он не сможет ни продать её, ни подарить. Столько лет они были вместе, и теперь он отдал её в чужие руки! Он не хотел отдавать её никому, хотел, чтобы они вместе вознеслись к Огненному престолу. Но в Игре за всё надо платить свою цену. Этого его цена, очередная плата за ещё одну ступень к вершине.

      Сделка завершена, имя на карте написано. Новый владелец повертел её в руках, любуясь картинкой, нарисованной на карте, вчитываясь в характеристики Великого зверя. Он не спешил передавать её прежнему хозяину.

      - Шепчущий, дай мне карту! Она мне необходима! Чего ты тянешь? - жажда вновь окунуться в потоки эмбиента буквально сводила с ума. Владыка прислушался к себе. Никогда он не испытывал подобных чувств. Сконцентрировавшись, он почувствовал воздействие чужой воли. Да, так и есть! Эта зелёная чешуйчатая тварь всё это время искусно подстёгивала его чувства, разжигая жажду эмбиента. Да как он посмел! И как он смог?!? Как он смог пробить его Щит разума, защищающий владельца от ментальной силы других игроков? Ублюдок, тварь!

      Владыка Тайверис захотел незамедлительно прибить мерзкую змею, распороть брюхо и вырвать ей хребет, и лишь в последний миг себя пересилил. Ещё до того, как сюда попасть, он и Шепчущий заключили договор о ненападении, который, как и положено, был скреплён клятвой на Книге. И теперь клятва запрещала ему нападение на Шепчущего. Ублюдок воздействовал на него силой своего разума, не причиняя никакого вреда напрямую, тем самым не нарушив своей клятвы.

      Наконец, отвлекшись от созерцания карты, Шепчущий не спеша произнёс:

      - Владыка, вы так торопились завершить сделку, что мы не успели с вами обсудить плату за использование моей карты. Согласно правилам Игры, за право временного владения полагается платить. Мы с вами договорились о сроке, на который вы получите мою карту. Хотелось бы узнать, как и сколько вы собираетесь за неё платить.

      Крик ярости и гнева, разнёсшийся над городом, распугал всех птиц с окрестных крыш, и заставил людей в испуге посмотреть на храм великого божества, возвышавшийся над городом.

      Палочка с благовониями скупо дымила, наполняя зал приятным, успокаивающим запахом. После активного использования дара голова немилосердно болела. Подобранные за годы жизни благовония, успокаивающая музыка и лёгкий травяной чай хоть немного помогали забыть о боли, немилосердно давящей на затылок.

      Советник, морщась, пил травяную гадость. Чтобы хоть немного отвлечься от горьковатого вкуса, он спросил:

      - Господин, вы не слишком переусердствовали во время торга? Боюсь, что у вас теперь будут серьёзные проблемы с владыкой Тайверисом. Он наверняка захочет отомстить.

      Шепчущий вяло шевельнул рукой. Зелье усиления дара, выпитое накануне встречи, сработало прекрасно. Он смог без труда преодолеть Щит разума и прочую защиту владыки от воздействия других игроков. Всё прошло великолепно: он смог манипулировать сознанием, разжигая жажду эмбиента, что мешало владыке сосредоточиться на переговорах и позволило ему допустить столь глупую ошибку - не оговорить заранее плату за пользование картой.

      - Ерунда. Боюсь, что у него сейчас будет гораздо более важная задача, чем месть мне за эту маленькую шутку. Двадцать лет - это не так уж и много в масштабах Игры, и сейчас он должен беспокоиться о том, как подняться на следующую ступень к вершине, а не как убить меня. К тому же, это будет не так уж и просто: отыскать меня в сфере миров.

      Конечно, придётся проявить осторожность. В большом списке врагов появилось ещё одно имя. Но семь карт, полученных в результате сделки помимо самой Гидры, стоили того. У владыки Тайвериса не было нужного количества дайнов, и он был вынужден рассчитаться картами в качестве платы.

      Чтобы немного отвлечься, захотелось ещё раз посмотреть на пополнение своей колоды. Золотая сфера. Редкая карта, которую высоко ценят в мирах Игры. Она защищает своего хозяина от любого враждебного воздействия: физического и магического урона, воздействия существ; правда, лишь до определённого предела, после чего исчезает.

      Следующая карта: Серебряные жёлуди, карта растений. Можно использовать её в саду, посадив жёлуди там, и со временем, спустя десятки циклов, там вырастет серебряный дуб, удивительное растение, кора листья и жёлуди которого входят в состав десятков весьма недешёвых зелий, за которые игроки не будут жалеть дайны. Ещё одна карта: на ней изображён пергаментный свиток, перевязанный красной лентой с прикреплённой к ней массивной металлической печатью. Карта знаний, содержащая в себе какой-то рецепт или чертёж; тоже весьма ценная вещь.

      Оставшиеся четыре карты были составными элементами различных артефактов, тоже имевшими ценность, но не такую значительную, как первые три. Всё равно добыча была хороша, особенно Золотая сфера. Владыке Тайверису больше всего было жаль расставаться с ней, но нарушить правила Игры он не мог. Жаль, что правила Игры регулируют плату за временное использование карт, иначе бы он всю душу из него вытряс!

      Советник, терпеливо ждавший, пока хозяин налюбуется своими новыми картами, негромко спросил:

      - А как вы думаете, что владыка Тайверис теперь предпримет? Что или кого он принесёт в жертву ради его возвышения?

      - Да какой он владыка! - Шепчущий недовольно фыркнул. - Выскочка и дурак, которому дважды крупно повезло. В первый раз, когда он нашёл Чумную сферу в каком-то всеми богами проклятом мирке, и потом разбил её в Алатуане, высокоразвитом техномире. После начала эпидемии он меньше чем за два цикла поднялся на тринадцать ступеней. И во второй раз, когда он на Тайных тропах встретил владыку Арамуса, предыдущего хозяина Гидры. Тот, тяжело раненый, отступал после неудачного штурма Обители слепых пророков. Он там почти всю свою боевую колоду растерял, и заодно руку вместе с картами. Тайверис его добил и получил во владение Гидру, а с ней меньше чем за сто лет поднялся на пять ступеней. Если б это был настоящий владыка, я бы с ним такой фокус не рискнул провернуть.

      Шепчущий замолчал, и Советник, так и не услышав ответа на свой вопрос, на секунду подумал, что его хозяин начинает впадать в маразм. Но это было не так. Просто Шепчущий предпочёл не отвечать, ибо ответ на этот вопрос стоил слишком дорого. Во время разговора, при упоминании миров, открытых для атаки перед возвышением, Шепчущий уловил наименование одного из них в разуме владыки Тайвериса. Это, вполне возможно, следующая цель атаки. За такую информацию владыка Салкен щедро заплатит: он уже лет двести мечтает достать владыку Тайвериса, а заодно это поможет решить и проблемы Шепчущего. Не понадобится ждать двадцать лет для того, чтобы получить обратно Великого зверя, и мести со стороны владыки тоже не надо будет опасаться. Да, это был бы идеальный исход. Главное, чтобы Тайверис не отказался от атаки и не передумал.

      Порадовавшись перспективам, Шепчущий вернулся к делам сегодняшнего дня. Подмывало использовать Карту знаний, чтобы узнать, что именно она в себе содержит. Может, путь в Сад поющих камней? Он уже сотню циклов разыскивает это место. Или рецепт зелья Вдохновения, использовав которое, можно серьёзно расширить возможности Средоточия разума, но без этих жутких головных болей, что вызывают обычные зелья. Или... Нет, сначала нужно закончить с делами, а потом можно и отдохнуть: поплавать в бассейне, полежать на золотистом горячем песке и послушать шёпот звёзд...

      Советник терпеливо ждал, не прерывая размышления господина. Работа, которую ему поручил хозяин почти двести лет назад, успешно завершена, и сделка состоялась. Хозяин получил то, что хотел: Великий зверь, наконец, его. Теперь настала и его очередь получить обещанную когда-то награду. Все эти годы он управлял Землёй благословенных - так когда-то назвал её Шепчущий. Он предавал, обманывал, убивал - делал всё, чтобы выполнить волю своего господина, и не только из страха наказания, но и в надежде обрести обещанное. По его приказу были казнены оклеветанные жрецы истинных богов, каким-то образом появившиеся в Благословенных землях. Когда во время отсутствия господина объявились игроки, случайно попавшие в это место, он объявил их "потерянными богами", устроил в их честь праздник, делал всё, чтобы растянуть время до прибытия господина, чтобы эти игроки не успели исчезнуть в Игре и не разнесли весть о беззащитном народе. Долгие годы эпидемии, бунты, заговоры знати, желавшей самостоятельно управлять страной - всё это делалось ради одного мига.

      Шепчущий долго не моргая смотрел на своего слугу, а потом не спеша протянул ему свиток, перевязанный кожаной лентой. От него неприятно холодило пальцы, но, не обращая внимания на ощущения, советник торопливо размотал ленту и открыл свиток. Это был он! Тот самый договор, много лет назад подписанный им. Буквы расплывались перед глазами, но он дословно помнил текст, который подписал когда-то: двадцать лет власти в обмен на собственную душу. А вот и его подпись. Несмотря на прошедшие века, кровь на договоре не выцвела, а буквы не стёрлись, по-прежнему складываясь в его имя: Чонграк.

      Слёзы сами потекли из его глаз. Он плакал, и проклинал тот миг, когда, мечтая о власти, подписал этот проклятый договор. Он получил всё, о чём мечтал: титул, давший ему власть, и богатство. Но всё равно - всё это было отравлено с момента подписания сделки. Всё это перестало радовать его. Просыпаясь и засыпая, он помнил о том, что ещё один день прошёл, приближая его к расплате.

      Потом тот миг настал. Обжигающе холодные пальцы Ледяного господина вырвали его душу из тела и заточили в огромный ледяной кристалл, где он с сотнями других сходил с ума от леденящего холода без надежды вырваться оттуда. Их боль и страдания служили силой для их хозяина, которую он преобразовывал в то, что было ему нужно. Холод высасывал всё, что составляло естество человека: рабы утрачивали имена, память эмоции, постепенно растворяясь в ледяной тюрьме, куда их поместили. Из этого ада его и выдернул Шепчущий, когда ему для каких-то своих целей потребовался опытный помощник, способный, если надо, управлять страной.

      - Теперь твоя душа принадлежит тебе. Отныне ты свободен.

      - Благодарю, господин, - советник опустился на колени и склонил голову перед хозяином, прижимая к себе свиток с договором. Ни месть, ни власть, ни богатство не стоят того, чтобы ради них расстаться с искрой творца, горящей в тебе, тем, что люди называют душой. Если бы люди знали, что уготовано тем глупцам, которые, подавшись на посулы служителей тьмы, с ней расстаются! Жизнь - это краткий миг, а потом наступает расплата. Но глупцы находятся всегда. Судьба дала ему шанс, и теперь он его не упустит. Теперь он по-другому проживёт свою вновь обретённую жизнь, ценя каждый миг бытия и свободы. Он наверстает всё то, что потерял, веками служа нагу. О боги, неужели он свободен! Не раб, не вещь, принадлежащая господину, игрушка в злых руках, способных в любой миг вернуть его туда, откуда достала!..

      - Встань, - буркнул Шепчущий раздражённо. - Мне неприятно смотреть на тебя такого. Ты выполнил свою работу, я выполнил своё обещание. В качестве дополнительного подарка я дам тебе возможность выбрать место, которое станет тебе новым домом.

      Призвав Книгу, он извлёк из неё большой атлас миров.

      - Выбирай, где ты хочешь жить.

      Советник, торопливо листая страницы атласа, ткнул в одну из картинок.

      Черепашьи острова. Хороший выбор. Солнце, море, буйная зелень и сладкие фрукты. По договорённости, среди владык и полководцев это место считалось нейтральным в Игре. Не так уж много существует мест, куда хочется попасть во второй раз, и это было одно из таких. Яркое жёлтое солнце, множество мелких островков с безобидными туземцами, небольшие джунгли без опасных хищников, много фруктов и отличная рыбалка. Это место берегли: устроить сражения можно и в десятках других миров. Туземцев тоже не трогали, чтобы было кому обслуживать игроков.

      - Держи, это тебе на дорогу, - протянул он пару связок перламутровых раковин. - Это местные используют в качестве денег. Сразу, как туда попадёшь, постарайся побыстрее покинуть территорию, доступную игрокам, и помни: ты теперь обыкновенный человек, со всеми его слабостями. Болезни, раны и смерть - всё это теперь будет частью твоей жизни.

      - Благодарю, хозяин, я буду об этом помнить.

      - А теперь ступай к вратам. Я настрою их, и ты переместишься на Черепашьи острова.

      Советник уже давно отбыл на новое место, а головная боль продолжала мучать. Она пульсировала в затылке, не давая возможности думать о чём-то, кроме неё. С трудом приподняв своё тело, Шепчущий неуклюже пополз к бассейну с небольшим водопадом, наполненным леденящей холодной водой. Окунуться в его воду, подставить голову и плечи под струи холодной воды, позволить потоку забрать боль, унести её прочь, и наконец, обрести ясность мышления...

      Он полз не спеша, любуясь своим домом. Дом - это тело, а хозяин - душа. "Взгляни на тело, и увидишь душу" - так написано в Золотой книге нагов, хранящей мудрость, собранную за тысячелетия существования Империи вечных. Сначала он обрёл дом. Долгие циклы он собирал для этого дайны, расчётливо и бережно откладывал их, приближаясь к своей цели. Собрав нужную сумму, он пересёк порог лавки в городе Двойной спирали. В его жизни потом будет ещё множество других событий и достижений: победа на Великом турнире Хаоса, разгром Чёрного пустынника, кровного врага, с которым они враждовали почти четыреста лет, и много других событий, больших и малых. Но именно это он считал определяющим в своей жизни, поворотным моментом, позволившим вырваться из круга обычных игроков и стать на путь владык. Многие ему говорили о том, что дайны, потраченные им на получение заветного ключа, можно было потратить с большей пользой: купить оружие, карты, новых слуг и рабов. И где все те, кто говорили эти пустые слова? Мертвы. И это лучшее доказательство его правоты. Ведь именно это место позволило сделать первый шаг к обретению могущества и власти.

      Дом давал неоспоримо много: это признавали все. Место, где ты неуязвим для других игроков. Ни один игрок не сможет к тебе попасть, не получив приглашения, что уж говорить о том, чтобы напасть на хозяина. Дом Шепчущего был отдельным миром вне времени и места: он создавался тогда, когда игрок проворачивал ключ, открывающий дверь на Площади игроков. Это место было таким, каким его хотел видеть хозяин в момент открытия двери. Дом Шепчущего был парящим островом в океане вечности. Он парил в пустоте в окружении звёзд, и вокруг него всегда был полумрак тропической ночи, при котором почти так же светло, как и днём, но нет обжигающего глаза сияния солнца.

      С виду это был небольшой двухэтажный дом с мраморными колоннами, обвитыми сиреневым плющом. Он напоминал нагу его детство, когда он вместе с отцом ездил на лето в горы, где у его семьи был небольшой охотничий дом. Дом сложен из огромных мраморных блоков, при прикосновении к которым чувствуется тепло, источаемое ими. Широкая лестница, ведущая наверх, без каких-либо ступеней, расположение комнат идеально повторяло то, что было заведено во всех домах Империи нагов: оружейная библиотека, комната отдыха, сокровищница. Он потратил много усилий и дайнов, чтобы наполнить этот дом вещами, которые бы ему соответствовали: широкие кушетки, на которых так удобно лежать, вдыхая запах курительных смесей, тонкие гобелены из шёлка с вытканными на них сценами охоты и сражений, драгоценные ковры, мебель, коллекция оружия, драгоценности - всё это и множество других вещей он принёс сюда из сотен миров. Что-то было трофеями, взятыми им у поверженных врагов, что-то было куплено у других игроков или отнято у них силой. Наг не слишком любил платить за то, что можно просто забрать: если хозяин не может удержать и защитить то, чем он владеет, значит, он этого не достоин.

      Шепчущий бросил довольный взгляд на свою недавнюю покупку: небольшие вазочки, вырезанные из зеленоватого камня, в которых горели благовония. Когда-то они украшали собой храм далёкого и уже забытого светлого божества. Искусный мастер потратил долгие годы на создание этого шедевра; годами он вырезал эти чаши из прочного, почти не поддающегося обработке тауманита. Лишь вера и невероятное терпение позволили мастеру закончить работу. Уже другой гравировщик создал рисунки на чашах, ибо начав вырезать их юнцом, спустя сорок лет, мастер закончил их стариком, почти ослепшим от тяжёлой работы. Сорок лет беспрестанных трудов, и шесть небольших чаш - таков был итог этой работы; подвиг, совершённый во имя бога, и вряд ли замеченный им. Шепчущий обожал такие вещи, хранившие в себе душу и память творца. Благодаря Средоточию разума, он мог чувствовать то, что чувствовал мастер, создавая их. Отголоски эмоций, мысли, которые приходили ему в голову - всё это хранили в себе вещи, и чем больше мастер отдавал, тем лучше это чувствовалось. Историю про мастера и его труд рассказали ему сами чаши, и у каждой вещи в доме была своя история, рассказывающая о судьбе давно уже ушедшего мастера, который продолжал жить в работах, созданных им.

      Красота чаш на время заставила забыть о головной боли и вернула хорошее настроение. Открыв широкие двери своего дома, Шепчущий выполз в сад, бывший ещё одним предметом гордости и зависти игроков. Игра Хаоса, по воле Смеющегося господина, позволяла игрокам идти разными путями к достижению цели, в том числе и самостоятельно создавать всё необходимое им для продолжения игры. Не хочешь платить дайны в лавке за зелья лечения? Пожалуйста, можешь создавать их сам, нужно лишь найти или купить рецепты зелий, в которых подробно написано, что нужно для их создания. Чем эффективнее зелье, тем сложнее найти рецепт и дороже составляющие. Поэтому большинство игроков на это просто не тратили время, предпочитая покупать уже готовые эликсиры. Но если никуда не торопиться, и у тебя есть дом, можно создать сад и самому выращивать все составляющие, необходимые для зелий, не опасаясь того, что другие игроки придут и разрушат созданное тобой.

      Здесь, в безопасном месте, вдали от всех, он создал свой сад, вырастил его из растений, собранных им в разных мирах и найденных им в картах. Вот солнечный папоротник: огромные листья широко раскинулись по земле, ловя свет далёких звёзд; чуть дальше - кусты кровавых роз, хищных плотоядных цветов, которые нужно ежедневно поливать свежей кровью; хрустальные колокольчики, неслышно колышущиеся на ночном ветру.

      Вдали он увидел садовника, слугу, призванного им для ухода за садом. Когда-то он был человеком, владельцем собственного сада, который он любил слишком сильно. Долгие годы он ухаживал за ним, отдавая всего себя, пока не случилась беда. Соседские дети пробрались в сад в отсутствие хозяина, и мальчик сорвал и подарил девочке красивый цветок, который рос отдельно от всех: редчайший цветок пепельной розы, расцветавшей раз в двадцать лет на один краткий день.

      Их искали всем городком, но долго не могли найти, пока не обратились к местной гадалке, и она не подсказала, что их надо искать под розой, в месте, где много цветов. Детей там и нашли, закопанных под розовым кустом, лежавших в обнимку с цветком, который они сорвали. Ярость горожан не знала предела. Садовник был повешен на городской площади, а сад сожгли. После смерти его душу не принял свет: в нём его не было; но и тьма её отвергла: в душе садовника не было места для тьмы. Его призрак так и не смог покинуть место, которое он так любил; его часто видели бродящим по пустырю, где когда-то рос его сад. Шепчущий нашёл его призрак и предложил заключить сделку: его душа в обмен на возможность создать новый сад. С тех пор призрачный садовник был его верным слугой, много циклов ухаживающим за доверенным ему садом.

      Силуэт Садовника неспешно подплыл к нему, каким-то образом сумев уловить желание хозяина с ним поговорить.

      - Хозяин...

      - Подбери место для посадки желудей Серебряного дуба.

      - Повинуюсь.

      Силуэт полетел дальше, выполняя волю своего господина. Шепчущий пополз по дорожке из розовых камней. На миг он замер, залюбовавшись небольшой статуэткой из янтарного камня, изображавшей девушку. Сегодня она танцевала. Каждый раз, когда он её видел, статуэтка принимала новую форму: то она задумчиво смотрела куда-то вдаль, то как будто бы куда-то шла, прогуливаясь по парку, и замерла в тот миг, когда на неё упал взгляд игрока. Причёска, платье, даже украшения на ней всегда были безупречными и разными: можно было разглядеть мельчайшие детали. Это поражало и удивляло. Сегодня она явно танцевала что-то странное и возбуждающее: в яростном порыве вскинуты руки, горделивый взгляд устремлён вдаль, одна нога слегка согнута в колене, и всё тело замерло, как перед прыжком. На ней почти ничего нет, кроме небольшого хитона и изящных сандалий на ногах. Сегодня она, как жрица, танцующая перед богом, и эти вскинутые руки... Может быть, это мольба о помощи? Например, о дожде, чтобы спасти свой народ от засухи? Кто знает. Шепчущий тряхнул головой, отгоняя наваждение.

      Небольшой грот с каменным бассейном располагался на самом краю острова. Шумным потоком холодная вода падала в бассейн, и переполняя его, выплёскивалась через край, устремляясь вниз за пределы летающего острова. Это место было ещё одним напоминанием из прошлого. Там, в горах, где проходило его детство, был похожий грот, куда после охоты юный наг часто приходил, чтобы искупаться. Там он в первый раз смыл с рук кровь жертвы; там, под струями холодной воды, он мечтал о будущем, о величии и славе.

      Сейчас он смотрел на своё отражение в воде. Несмотря на прошедшие циклы, его тело совсем не изменилось: чешуя на теле по-прежнему зеленоватая. Она так и не приобрела благородный золотистый цвет, который должен был появиться с возрастом. Зато ни клыки, ни когти на руках не потеряли своей остроты. Длинные сильные руки по-прежнему могут сломать одним рывком шею врагу. Его хвост не утратил своей силы, и если надо, способен бросить тело на десяток шагов вперёд или неожиданно ударить врага. Его глаза по-прежнему хорошо видят и не утратили привычного фиолетового цвета. Его тело и разум в превосходной форме: тело, несмотря на прожитые циклы, не стало дряхлым, а разум не утратил своей остроты.

      Отбросив мысли, он бросил своё тело вперёд, нырнув в глубину бассейна. Интересно, а его родня, оставшаяся дома, может ли похвастаться подобным благополучием? В Игре он уже дольше семиста циклов, но родственники всё ещё могут быть живы. Наги в среднем живут около тысячи-тысячи двухста циклов, а последний император прожил почти две тысячи лет, пока его не придушили наследники, слишком уставшие ждать его естественной смерти.

      Вода сделала своё дело, забрав усталость и головную боль. Шепчущий сидел на кушетке и просматривал почту. Сообщений было немного: владыка Тайверис не пожалел дайнов, чтобы прислать письмо с пустыми угрозами; видимо, хоть так решил выплеснуть злость. Это сразу можно удалить, даже дочитывать не стоит. Ещё одно: это уже интереснее. Владыка Арахн приглашает встретиться. Арахн был одним из немногих игроков, с которыми Шепчущий старался поддерживать хорошие отношения. Огромный паук был опасным другом и умным врагом, во многом мыслившим и действовавшим так же, как и наг. С Арахном он был знаком уже не одну сотню циклов, и не раз проводил с ним совместные рейды. Видимо, и сейчас паук хочет поохотиться в местах, где в одиночку он может не справиться. На это приглашение стоит ответить и назначить день встречи.

      Открыв последнее из писем, Шепчущий внимательно прочёл его, после чего одним рывком выбросил своё тело с кушетки. Отмахнувшись от садовника, что-то пытавшегося ему сказать, Шепчущий стремительно пополз к вратам, открывающим путь в Город Двойной спирали. А вот и они: дверь, висящая в пустоте. Рядом с дверью на небольшом пьедестале стоял каменный диск, покрытый странными рисунками. Немного его покрутив, Шепчущий выстроил рисунок двойной спирали. Настроив врата на перемещение в Город игроков, он открыл двери и стремительно нырнул в светящийся проём.

      Двойная спираль

      Каким бы образом ты ни попал в Город игроков, благодаря Компасу или использовав Карту спасения, ты всегда оказываешься на нижней площадке, откуда начинают свой подъём витки бесконечной спирали. На нижней площадке, как всегда, многолюдно: толчея, шум, десятки игроков перекрикивают друг друга. Кто-то, разложив на площадке свои нехитрые трофеи, пытается их продать, кто-то ищет попутчиков или проводника для путешествия по Осколкам; отовсюду слышны крики, звуки музыки, песни и смех. Всё, как всегда, ничего не меняется, несмотря на прошедшие сотни циклов. Одни игроки приходят на место других: кто-то гибнет, а кто-то возвышается; но нижняя площадка всегда неизменна. Здесь всегда сутолока, движение, энергия молодости и надежды.

      Эту особенную энергию чувствовал и Шепчущий, когда посещал город. Ему нравилось иногда потолкаться среди новичков, походить по барахолке, торгуясь за нехитрые трофеи новичков, рассматривая разнообразный мусор, собранный ими в разных уголках Игры. Но не сегодня, и не в этом облике. Внезапно наступила тишина, слишком непривычная для этого места. Задумавшись, он не заметил, как это произошло: десятки, сотни игроков, находившихся на площадке, молчали, глядя на него. Множество разных существ - люди, ящеры, амфибии, люди-мотыльки и механоиды - все они молча стояли и смотрели на него. Какое прекрасное, объединяющее смешение чувств! Ненависть, дружба, любовь и прочая ерунда не стоят ничего по сравнению с этим!

      Он молча полз вперёд, купаясь в море эмоций. Стоявшие перед ним игроки расступались; а потом, словно ручеёк, прорвавший плотину, полились слова:

      - Ублюдок! Убийца! Тварь вонючая!

      Вот это неправда. Он совсем недавно помылся, да и рептилии почти не пахнут. Ещё какие-то угрозы. Надо же, как сильно его здесь не любят, даже странно. Не так уж много он новичков перебил за последние лет двадцать: меньше четырёх десятков. Не обращая внимания на крики, Шепчущий полз вперёд, расталкивая стоящих перед ним. Тратить время на пустяки не стоит: слова остаются словами, пока за ними не стоит сила, а тех, кто может быть для него опасен, он в толпе не увидел. Жалкие глупцы и неумехи, раздражающие своим количеством. Слишком много их стало, новичков, едва начавших осваивать Игру. Ползают под ногами, мельтешат, срывают продуманные годами планы. Вспомнился недавний случай: Сфера океанов. Восемьдесят циклов он собирал фрагменты карты, позволяющей ему узнать время и место появления тайного прохода, ведущего на остров, где хранилась Сфера, и буквально несколько дней назад почти собранная коллекция, в которой не хватало лишь пары кусочков, вспыхнув, рассыпалась пеплом! Кто-то опередил его, найдя врата раньше! Кто-то сумел победить хранителя и вывести Сферу из игры. Кто это сделал, Шепчущий пока не знал, но придёт время, и он узнает. Разбив Сферу и устроив хорошенькую катастрофу, игрок получит море эмбиента, сразу взлетев на десяток ступеней. Останется только вычислить мерзавца и примерно наказать.

      Шепчущий быстро полз вверх, теребя рукой Медальон, на зеркальной поверхности которого не было видно ни ступеней, пройдённых игроком, ни имени владельца. Знание - это сила, которую всегда можно использовать против тебя. Пусть враги терзаются в догадках о твоём истинном уровне, и гадают, какие возможности тебе подвластны.

      На витках спирали было многолюдно: десятки игроков спускались и поднимались, слуги бегали по делам хозяев, то и дело раздавались крики:

      - Лучшие товары из техномиров! Новейшее оружие и снаряжение! Скидки и подарки покупателям!

      - Зелья и эликсиры от Райдо! У нас самое лучшее!

      - Карточный дом Мейсера и Куно! У нас найдётся всё, о чём вы мечтаете! Выкуп и продажа карт!

      Сотни выкриков со всех сторон. Каждый из слуг надрывался, как мог, рекламируя и предлагая товары своего хозяина. Игроки не отставали от слуг, но здесь, в отличие от нижней площадки, были уже и игроки более серьёзных ступеней. Шепчущий с уважением взглянул на аспараи - огромного человекомедведя, закованного в тяжёлую светящуюся броню, с увесистым молотом в руках. Серьёзный боец. Пара маасари, укутанных в туман, заменявший им одежду, стремительно пролетели мимо, устремляясь вверх по виткам спирали. Жизнь, как всегда, бурлила в Городе игроков, не знающих ни дня, ни ночи. Здесь всегда были сумерки, промежуток между ночью и днём, столь любимый Шепчущим.

      Чуть впереди собралась небольшая толпа игроков, смотревших на уличное представление. Из любопытства, Шепчущий на миг задержался, чтобы взглянуть. Молодой игрок, человек, играл на гитаре какой-то стремительный мотив, то ускоряясь, то замедляясь, а потом вновь посылая музыку вперёд, как горячего скакуна. Простая мелодия, простая песня, старая, как мир: тоска по дому, мир Игры, любовь и расставание, стремительный полёт времени, и игроки, застывшие в нём навсегда...

      Шепчущий даже не заметил, как закончилась песня, и забавный пёс с шапкой стал обходить игроков, собирая дайны. Только сейчас наг заметил, что у музыканта не было ног: обрубки тот стыдливо спрятал под покрывалом. Всё понятно: покалечили где-то, смог уцелеть, вернулся в город. Теперь собирает дайны на зелья регенерации. Что ж, это честный труд, не попрошайничество. Десяток дайнов упал на дно шапки, глухо стукнувшись о металл.

      Витки, витки. Как жаль, что в Городе Двойной спирали нельзя использовать ездовых существ. Но правила есть правила: картам здесь не место, исключение только для слуг, и не более того. Спасибо Хаосу и за это. Витки, витки. Времени до встречи оставалось немного, когда он резко почувствовал угрозу. Невольно оглянувшись назад, он увидел того, от кого она исходила. Человековолк в десятке шагов от него молчаливо замер, приготовившись к прыжку: шерсть дыбом, в глазах ярость. Ого! Давно он не видел столь прекрасной ненависти, обрамлённой болью и сводящей с ума. Волчонок настолько обезумел, что забыл о правилах Игры: в этом месте убивать нельзя. Наказание - смерть. Сила Хаоса защитит от любого нападения, но игрок видимо забыл об этом. Забавно, как человек борется со зверем, как ярость животного сметает щиты разума. Жажда убивать заслоняет собой всё. Казалось, ещё немного, и забыв обо всём, волк сокрушит человека и бросится на нага, чтобы вцепиться клыками в горло врага.

      Наг с улыбкой наблюдал эту борьбу, наслаждаясь каждым мигом. Такое развлечение стоило минутной задержки: больше пятисот циклов он не видел глупцов, которые решились бы на своей шкуре проверить запрет на открытые нападения в Городе игроков. Ради столь редкого зрелища стоит задержаться. Ещё немного! Ну, давай же! Искра разума почти потухла. Ещё немного, и зверь победит, и бросит тело вперёд, чтобы умереть в полёте.

      На холку зверя опустилась рука, и спокойный голос произнёс:

      - Не надо. Посмотри: он же только этого и ждёт. Ты сам погибнешь, но не причинишь ему вреда. Чтобы он ни сделал, убить его здесь ты не сможешь...

      Голос говорил и говорил, делая, казалось, невозможное: загоняя безумие вглубь, не давая ему вырваться. Шепчущий почувствовал прикосновение к разуму человековолка, успокаивающее его, нейтрализующее неистовую ярость.

      Он разочарованно смотрел на происходящее. Желанное развлечение, увы, так и не состоялось: смерть за нарушение запрета он сегодня не увидит. Когда волчонок был почти готов прыгнуть, вмешался игрок, которому до происходящего не должно было быть дела. Человечишка, едва достигший девятой ступени, захотел вмешаться, вместо того, чтобы идти мимо. Положив сумку, он подбежал к человековолку, и начал его успокаивать. Шепчущий даже ощутил слабые эманации его Средоточия разума. Воздействие было направлено на то, чтобы успокоить зверя, почти взявшего верх над человеком. Как это ни странно, но ему это удалось: человековолк постепенно успокаивался.

      Что ж, представления сегодня не будет. Жаль. Шепчущий внимательно вгляделся в лица игроков, стараясь их запомнить; пожалуй, за ними стоит присмотреть. Хоть они слишком слабы, чтобы нести угрозу, но всё-таки при случае их стоит убить. Одного за то, что лишил его прекрасного и редкого зрелища, а другого за то, что позволил себя успокоить. Он не мог использовать свои силы, чтобы подтолкнуть волка к нападению - за это могли наказать. Подобные действия являются нарушением правил и приравниваются к убийству. А жаль: тут нужно было совсем немного.

      Шепчущий на миг задумался: может, повесить на них охотничьи метки, а потом поразвлечься охотой на них, погонять по мирам, а потом не спеша прикончить... Но Компас тревожно запищал, прерывая размышления: до встречи осталось совсем немного, а до средней площадки ещё надо доползти.

      Больше не отвлекаясь на пустяки, Шепчущий как можно быстрее пополз к месту встречи. Пришлось даже использовать малое зелье ускорения, чтобы успеть к назначенному сроку. А вот и Дом Чаш, ещё одна загадка Игры. В своё время Шепчущий потратил немало времени и сил, пытаясь её разгадать, но так и не преуспел. Снаружи и внутри, как всегда, многолюдно. Игроки толпятся возле входа, что-то обсуждают, кто-то заходит, кто-то выходит. Сколько бы игроков ни зашло, внутри всегда найдётся свободный столик. Для посетителей возле входа лежат огромные меню с сотнями блюд: они подстраиваются под того, кто берёт их в руки. Если ничто из предлагаемого в них игроку не подходит, игрок может сам написать рецепт блюда, которое он хочет съесть. Здесь есть всё, что только может придумать разум, лишь бы у тебя хватило дайнов оплатить заказ. Тысячи блюд и деликатесов из сотен миров: нектар императорского лотоса, маринованные корни сампфитового дерева и зеркальные карпы из Бездонных озёр, лавовые устрицы, которых собирают на склонах действующих вулканов, поющие медузы в собственном соку, омлет из яиц дракона и бокал свежей крови оборотня. В любом другом месте, услышав подобный заказ, вас сочтут сумасшедшим или шутником, и лишь здесь вас попросят немного подождать, пока принесут то, что вы попросили. Но чем дороже блюдо, тем выше цена за него, и большинство игроков предпочитают недорогую еду и дешёвую выпивку. Тратить дайны, которые так сложно добыть, на еду, мало кто готов. Лучше их приберечь для того, что может спасти тебе жизнь или помочь в бою.

      Но общий зал сегодня нага не интересовал. Не за изысканными блюдами или весёлой беседой он так спешил сюда. Рядом со стойкой владельца этого места виднелись двери, ведущие в отдельные кабинеты, где игроки, скрывшись от чужих ушей и глаз, могли обсудить свои дела. Но мало кто знал о том, что есть кабинки, где можно встретиться не только с игроками, а с созданиями, которые слишком далеки от мира Игры и Хаоса. Шепчущий, торопясь, подполз к стойке, за которой хозяин таверны, как всегда, протирал бокалы. За этим занятием наг видел его постоянно, и давно уже к этому привык.

      - Мне нужен ключ от тёмной двери, - терять время на приветствия и ненужные разговоры с хозяином таверны не стоит: лишь напрасно потратишь время. Это существо, кем бы оно ни было, не отличалось разговорчивостью; за множество прошедших циклов Шепчущий успел в этом убедиться. Говорят, если узнать его имя, он может рассказать немало, но никаких намёков на эту информацию наг так и не встретил; угадывать же можно до бесконечности.

      - Двести дайнов, - цена за ключ от двери осталась неизменной. Бросив подготовленные пластинки на стол, наг подхватил с поверхности стойки возникший на ней ключ, и направился к стене, глядя, как из неё постепенно проступает дверь. Позволив ей сформироваться, наг вставил ключ в замок, торопливо повернул ручку и быстро вполз в дверной проём.

      Его уже ждали. Это он почувствовал, едва переступил порог. Глаза ещё привыкали к обступившей тьме, а чешуя уже ощутила холод от присутствия того, кто позвал его на эту встречу.

      - Ты опоздал, - голос неприятно резанул слух. Он был похож на скрип металла по стеклу, и вызывал раздражение и желание никогда его больше не слышать.

      - Я прибыл так быстро, как смог, - Шепчущий терпеть не мог оправдываться, да и не считал это нужным: те времена, когда он боялся вызвать гнев владык Тёмных домов, уже давно миновали.

      - Ты стал дерзок и потерял почтение, - снова этот мерзкий голос. Шепчущий уже почти забыл, насколько он отвратителен: давно не приходилось ему иметь дела с Домом боли.

      - Я не твой слуга, и на верность тебе не присягал. Ты позвал меня сюда так срочно, чтобы разговаривать о дисциплине и почтении? Не трать моё время, - показывать страх или слабость перед Тёмными владыками - слишком большая глупость. Они уважают только силу и готовность её применить: слабых подчиняют, а с сильными сотрудничают. В этом месте даже сам Владыка боли не смог бы причинить ему вреда; тем более не стоит опасаться его голоса.

      - У меня есть дело для тебя. Небольшой пустяк для такого опытного бойца, как ты. В жёлтом секторе рядом с Морем мёртвых китов, есть небольшой мирок, который не так давно привлёк моё внимание. Я хочу, чтобы ты помог мне попасть в него.

      - Каким образом? Чтобы создать для тебя врата, нужен кто-то с той стороны. Тебе нужен кто-то из местных, кто приоткроет для тебя дверь, впустив твою силу в этот мирок. Чем я тебе могу здесь помочь? Найти глупца, который это сделает? По-моему, ты раньше и сам неплохо с этим справлялся. Глупцов всегда хватает, а чем их зацепить на крючок, ты лучше меня знаешь. Власть, бессмертие, гарем из тысячи наложниц и прочие глупости, на которые так падки смертные.

      - Нет, этого мне от тебя не нужно. Уже есть и те, кто откроет двери для меня. Они лишь ждут своего часа. Когда придёт моё время, они в награду за преданность станут частью дома моего.

      Наг невольно вздрогнул, на миг представив, что ждёт глупцов, которые готовы предать собственный мир и бросить всех в нём живущих в ненасытную утробу Пожирателя миров, Владыки Дома боли, Хозяина пустых зеркал, Великого лорда Исшахара. Более худшего посмертия даже врагу пожелать нельзя. Вечное служение бессмертному господину, где его воля - это твои желания, а твоя боль - его пища. Темнота, где умирает даже само время, станет твоим домом, а твоя бессмертная сущность постепенно растворится в вечной пустоте, и станет её частью. Наг никогда не понимал смертных, так слепо верящих обещаниям, пусть даже и богов, и забывающих, что тьма и ложь имеют общую суть и подчас тождественны друг другу.

      - Тогда что нужно от меня, если есть те, кто готов открыть для тебя двери?

      - Творец этого мира на заре его создания сотворил артефакт, который смертные называют Скрижалью последнего завета. В миг её сотворения, бог пообещал, что пока она останется нерушима, тьма не сможет войти в этот мир. Прошло немало эпох, и смертные разочаровали своего творца. Он покинул этот мир, оставив смертных без своей защиты, но сила обещания, данного им в тот первый миг, до сих пор хранит неблагодарных смертных. Я хочу, чтобы ты уничтожил этот артефакт, позволив миру, отвергнувшему свет, стать частью тьмы.

      - Где и как я смогу его найти? И заодно, как я смогу попасть в этот мир, ведь он не является частью Игры?

      - Я открою для тебя тёмную тропу, наг. По ней ты попадёшь в этот мир. У тебя будет лишь один день, пока Великая игра не притянет тебя обратно. Искать ничего не придётся: скрижаль хранят в Соборе первых пророков. Собор находится в центре священного города и охраняется гвардией первожреца, живого воплощения бога на земле, - тёмный бог проговорил это с иронией, которой Шепчущий от него не ожидал. - Наместник бога на земле! Как же любят смертные присваивать себе столь громкие титулы! Сначала они смирны и покорны, как кроткие овечки, они подчиняются своему творцу; но власть и гордыня со временем меняют и лучших из них, и из слуг жрецы становятся хозяевами, подменяя волю бога своими желаниями, карая всех, кто осмелится им возразить, считая, что им лучше творца ведомы его планы. Сколько раз в десятках миров я видел таких надменных ничтожеств, не способных ни на что. С каким удовольствием я повергал их в прах, разрушая их пустые храмы, откуда они уже давным-давно изгнали бога.

      - Прежде чем принять решение, мне нужны знания об этом мире, и о силах, которые мне будут противостоять.

      - Держи.

      Перед игроком возникли два небольших кристалла, которые он поместил в свою Книгу. Наг долго и внимательно просматривал то, что передал ему владыка Дома боли. В общем, ничего сложного, если записанное здесь правда. Опасно, конечно, что смертные владеют магией, причём самым худшим из её проявлений для нага - светлой. Но это скорее отблески того света, чем подлинное сияние. Без творца, придававшего им силу, местные священники мало на что способны, а остальное угрозы не несёт. Оружие примитивно и неопасно: всякие мечи и топоры с луками и стрелами. За что большая хвала местным жрецам, безжалостно истреблявшим светлые умы, дабы люди больше думали о боге, а не о способах преобразования мира. Магов тоже было немного: почти полностью истреблённые, они загнаны в подполье и безжалостно преследуются и уничтожаются. Жрецы не терпели конкурентов, способных смущать умы людей ложными чудесами. Что ж всё очень неплохо, точнее прекрасно. Этот мир действительно созрел для того, чтобы обрести нового господина. Как перезревший плод, он лишь ждёт того, кто его раздавит.

      Убрав Книгу, Шепчущий громко спросил:

      - Я понял, чего хочешь ты, но что получу я, помогая тебе? - вопрос об оплате всегда лучше обсуждать до работы, а не после неё. Эту истину наг усвоил чуть ли не с того момента, когда выполз из яйца.

      - Разве целого города с живущими в нём мало в качестве награды за такую лёгкую работу?

      О нет, в эти игры наг уже давно не играет!

      - Ты предлагаешь мне то, что не принадлежит тебе. То, что я могу либо взять, либо нет. Сколько жизней я соберу, каковы будут мои трофеи, не знаю даже я сам. При этом я буду рисковать своей жизнью, нести расходы, использовать заклинания и эликсиры. Если ты хочешь, чтобы эта работа была сделана, предложи достойную оплату за неё.

      Тишина была ответом нагу. Потом, спустя долгое время, прозвучал вопрос:

      - Сколько ты хочешь?

      - Восемьдесят тысяч дайнов.

      - Это слишком много за столь простую работу. До Кейдана ты сам бы мне заплатил только бы за то, чтобы я поручил её тебе.

      Одно только слово "Кейдан" невольно заставило Шепчущего вздрогнуть. Крохотный мирок, о котором раньше никто и не слыхал, а теперь вся Игра отсчитывает свою историю не количеством турниров, а циклами до событий в Кейдане, и после них.

      - До Кейдана всё было по-другому, владыка, - невесело усмехнулся Шепчущий. - А сейчас за этими дверями в общем зале находятся более двухсот игроков. Из них есть пара десятков, достигших уровня полководцев, но ни один из них в одиночку не сможет взять штурмом целый город. Конечно, есть игроки, которые в состоянии это сделать, но нас осталось так мало, что теперь мы назначаем цену за работу, и никак иначе. В вашем праве, повелитель, обратиться к другим игрокам Иней, Таваси или Арахн, думаю, смогут выполнить то, что вы хотите, но цена будет та же.

      Сказав всё это, Шепчущий умолк, ожидая ответа. В этот раз тишина успела даже утомить, прежде чем Властелин боли принял решение.

      - Ты получишь двести кристаллов душ, и не дайном больше.

      Что ж, неплохо. Один кристалл стоит примерно триста сорок дайнов. Получается около шестидесяти восьми тысяч. Он был готов взяться за эту работу и за шестьдесят тысяч.

      - Я согласен, владыка, но сначала хочу удостовериться в качестве кристаллов и получить гарантии сделки и правдивости предоставленной информации.

      - Хорошо! - Шепчущий чувствовал раздражение владыки Дома боли: он явно не рассчитывал что-либо платить за эту работу. Но время изменилось. К лучшему или худшему, но теперь всё стало по-другому.

      Сначала перед ним возникла небольшая шкатулка, заполненная кристаллами душ. Небольшие кристаллы, чуть больше ногтя пальца, аккуратно стояли каждый в своей ячейке, различаясь только по цвету. Каждый из них содержал бессмертную сущность разумного существа, которую то утратило по своей воле. Кристаллы было тем, что используют в качестве денег для расчётов между собой демоны из Нижних миров. Каждый из кристаллов был подобен маленькой батарейке, хранящей в себе запас энергии, которую можно использовать, так как этого хочется владельцу. Можно преобразовать их в энергию для разрушительных заклинаний, или создать артефакт, который будет наполнен энергией душ, а можно их просто поглотить, удовлетворив хоть на время неиссякающее чувство голода и пустоты, что постоянно терзает тварей внизу. Весьма ценная вещь, эти кристаллы.

      Чтобы убедиться в том, что всё в порядке, и обмана в сделке нет, Шепчущий провёл над кристаллами рукой, прислушиваясь к Средоточию разума. Не хватало мне ещё безумных душ, утративших разум от заточения или страха, превратившихся в маленький комок боли и ненависти. Такие души были почти бесполезны: истощённые или опустошённые постоянной выкачкой энергии из них, они сходили с ума, и не в состоянии были давать новые потоки энергии. Что ж, всё было в порядке, без обмана.

      Прислушиваясь, Шепчущий улавливал отголоски мыслей и чувств душ, заточённых в кристаллах. Вот дурочка, обменявшая душу, чтобы получить любовь юноши на десять лет; а вот игрок, мечтавший об удаче в карточных играх; или бабушка, выкупившая внучку из чёрного залога ценой собственной души; или жадный глупец, в обмен на деньги продавший собственное бессмертие; ещё кто-то, и ещё. Нагу было не важно, как и почему они сюда попали. Главное, чтобы товар не был испорчен.

      - Что ж, с кристаллами всё в порядке, - обратился Шепчущий к владыке. - Теперь мне нужны гарантии, а так же время и место, где будет открыта тёмная тропа.

      - Через три дня в этой комнате откроется дорога, ведущая в тот мир. Какие ты хочешь гарантии?

      - Твою клятву, владыка. Поклянись собственным именем и силой, что вся информация правдива, и не содержит лжи. С божественной мощью не стоит шутить. Я не хочу, чтобы при штурме города под молитвы праведников с небес спустились небесные воины, или архангелы, или ещё какая-нибудь светлая мерзость. Да и с паладинами или воинствующими монахами тоже сражаться слишком неудобно. Вера - непредсказуемая вещь, и какой-нибудь святой может воззвать к силе бога и одним своим словом обрушить океан света, сметая и Хаос, и Тьму, и всё остальное, что осмелилось бросить вызов его богу. Всё это слишком опасно, и я не буду рисковать своей жизнью, сталкиваясь с чем-то подобным. Я должен быть уверен, что творец этого мира покинул его, и некому больше встать на защиту смертных, живущих в нём.

      Спустя некоторое время Владыка боли, наконец, недовольно произнёс:

      - Хорошо, я дам тебе гарантии. Клятва именем и силой - это слишком много для тебя. Ни один бессмертный не будет рисковать развоплощением, нарушив клятву, данную именем и силой. Поэтому я дам тебе это.

      Перед нагом возникла небольшая шкатулка. Приглядевшись к ней, на крышке он увидел три сплетённые шестерёнки: знак Механика, творца, обожавшего создавать различные механизмы и приспособления, вплоть до целых миров, наполненных механическими созданиями, но при этом наделённых душой. Наг с любопытством присмотрелся к шкатулке. Благодаря Средоточию разума он мог вникать в суть приборов или вещей, понимать их истинное предназначение. Он вглядывался в шкатулку, и в знаки, начертанные на ней. Густая вязь рун покрывала крышку; он чувствовал течение силы в них, видел, как руны составляют заклятье, воплощающее волю творца. Со шкатулкой было всё в порядке: никаких чужеродных вплетений или ловушек, изменявших суть начертанных рун. Это было подлинное творение механического бога.

      - Что внутри? - сдерживая волнение, спросил он своего нанимателя.

      - Сам посмотри, - с этими словами крышка шкатулки приподнялась. Внутри в специальных нишах стояло семь небольших фигурок, похожих на забавные механические игрушки.

      - Это один из отрядов механической армии, созданной когда-то Механиком. Достань их из шкатулки, и они примут свои истинные размеры. Одного этого отряда достаточно, чтобы уничтожить небольшую армию. С помощью них я одержал победу возле чёрных пирамид Растархана, сражаясь с владыкой Дома ярости. Каждый из них обладает своими свойствами и силой, о которых знать тебе не следует, ибо тебе владеть ими не суждено.

      Наг с сожалением проводил взглядом шкатулку, упорхнувшую назад во тьму. Ценная вещь и весомый гарант сделки. Утрата такой вещи вряд ли входит в планы Владыки боли.

      - Тогда я согласен. Сделка заключена. Подпишем нерушимый договор.

      - Не торопись, наг. Как и ты, я тоже хочу гарантий, что ты при малейшей опасности не сбежишь, не выполнив нашу сделку.

      - Каких именно гарантий ты хочешь? - тревожно спросил наг.

      - Твоя жизнь - самая лучшая для меня гарантия, наг.

      Жизнь - это либо очень много, либо слишком мало. Когда речь шла о чужих жизнях, наг мог не мелочиться. Пустяки! Сколько он их оборвал за время игры? Сотни? Тысячи? Миллионы? Счёт он уже давно потерял. Но его единственная и горячо любимая жизнь? Это то сокровище, которое он любил и берёг, стараясь не рисковать им понапрасну. Но и отказываться от сделки ему не хотелось. Новый мир, богатый город, где можно собрать не меньше трёх десятков тысяч жизней, не считая трофеев. Да и отказывать владыке Дома боли не хотелось. Второй раз такой контракт могут и не предложить, а успешно выполненный договор поднимет его репутацию в глазах тёмных владык и принесёт ему новые сделки.

      Обдумав всё это, наг принял решение.

      - Хорошо. Пусть будет так, я согласен. Гарантия договора - моя жизнь. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы уничтожить Скрижаль последнего завета.

      - Сделка заключена, - проскрежетал довольный голос владыки.

      Темнота в комнате не изменилась, но наг почувствовал, что остался один.

      Шепчущий не спеша потягивал тёплое молоко с добавленным в него тростниковым мёдом: его любимое лакомство, которое, несмотря на простоту, никогда ему не надоедало и не приедалось. Ещё одно глупое напоминание о тех временах, когда он не был игроком. Он снова и снова обдумывал сделку, возвращаясь к разговору с Владыкой боли; слабых мест он в ней не нашёл. Довольно улыбнувшись, наг сам себя похвалил: он всё учел и ничего не забыл. Пора действовать.

      - Карос, тебя призываю!

      Железный генерал Карос. Когда-то он был легендой. Хотя почему был - он и есть легенда. Родившись в маленькой деревушке, он всё своё детство пас коз, помогая деду, и если бы не война, то кто знает, может быть, мир о нём никогда бы и не услышал. Мудрые араланти, храбрые азалуни, вместе с повелителями глубин хелатами, решили положить конец юной человеческой расе. Слишком быстро те плодились, и слишком недолго жили, чтобы по-настоящему ценить жизнь. Они, как саранча, возникшая на теле мира, пожирали всё на своем пути. И пока их не стало слишком много, их надо было остановить.

      На людей, едва начавших постигать обработку металлов, напали объединённые армии трёх народов. Карос тогда начал свою первую войну: простой молодой ополченец, выдернутый из своей деревеньки рекрутским набором. Пара недель тренировок - и в бой, на защиту родины, короля и рода людского. Так было вначале. Он выжил в своём первом бою, когда погибло больше половины воинов, сумел уцелеть во втором. Его заметили за храбрость и удачливость, сделали десятником. Он медленно рос, как дуб, вцепившийся корнями в землю. Но как медленно и неуклонно растёт дерево, так же уверенно рос Карос.

      Он прошёл все ступени: от солдата до сотника, командовавшего отрядом. За оборону Хольмской крепости его произвели в рыцари. Там небольшой гарнизон два месяца держался против пятитысячной армии ящеров. Казалось бы, невелик подвиг, если не знать, что ящеры быстрее и сильнее людей, и чтобы убить одного, нужна пара десятков человек, да и то половина при этом погибнет. Как смог сделать это Карос, не смог понять никто, но когда армия во главе с королём подошла к руинам крепости, во дворе, заваленном трупами людей и ящеров, их встретил Карос с парой десятков израненных солдат. За этот подвиг он получил титул и стал офицером.

      В те времена воины шли непрерывно. Человечество упорно боролось за своё существование, и люди, которые могли добывать победы, быстро шли вверх. Пятьдесят шесть лет непрерывных войн, четырнадцать кампаний, десятки больших и малых сражений. Свою последнюю битву Карос провёл на берегу Седого моря, где добивали остатки нечеловеческих рас. Враги его именем пугали детей, солдаты им восхищались и готовы были за ним следовать хоть в рай, хоть в ад, зная, что он их везде приведёт к победе...

      А теперь великий генерал - слуга, безукоризненно выполняющий приказы Шепчущего. Никто не знает, как он стал слугой; главное, что он выполняет волю своего господина.

      Карос возник сразу, едва наг произнёс его имя. Высокая фигура, волевое лицо, и глаза, видевшие слишком много смертей. Он был одет в тяжёлый железный доспех, покрытый следами ржавчины и крови, на котором виднелись вмятины от ударов вражеских мечей. Этот доспех ему когда-то подарил король, посвящая в рыцари молодого воина. С тех пор Карос с ним не расставался.

      Наг, тем временем, называл новые имена: Танаша, Саравати, Саяр. Комната его дома наполнялась людьми, но не только. Посреди комнаты возник скелет, едва обтянутый кожей, на котором виднелись обрывки одежды. Красивая женщина с короткой причёской тёмных волос, кивнув Каросу, как старому знакомому, танцующей походкой направилась к столу, стоявшему в центре комнаты. Появлялись всё новые слуги. Кто-то из них сразу подходил к столу, занимая привычное место, кто-то разговаривал с другими. Лич, безразличный ко всему, висел посреди комнаты, ожидая, когда ему скажут, для чего его призвали. В руках он сжимал посох, по которому время от времени пробегали искры. Лич внимательно прислушивался к разговорам, а внутри глазниц черепа разгорался огонь тёмно-синего цвета. Лич предвкушал схватку. Хозяин понапрасну не будет призывать всех офицеров Мёртвого легиона, а значит, предстоит большое побоище.

      Наконец, посреди комнаты возникла последняя из тех, кого наг захотел призвать: баньши. Она, как и лич, возникла посреди комнаты, паря над полом. Небольшое облако чёрного дыма окутывало её, подобно одежде, скрывая лицо. Если бы не тёмный туман, её можно было бы принять за девушку, молодую и красивую, с длинными русыми волосами, стройной фигурой, небольшой грудью и длинными ногами, которым позавидовали бы немало красоток. Но этот обман сразу пропадал, стоило ей заглянуть в глаза: пустые, водянисто-серые, они не выражали никаких эмоций. Казалось, хозяйку этих глаз удивить чем-либо невозможно. Мудрецы говорят, что глаза - это зеркало души, и если им верить, то в этой душе не было ничего, кроме необъятной боли и бескрайней тоски. Когда-то эти глаза были совсем другими: зелёными, с искорками смеха, прятавшимися в глубине.

      Наг с гордостью взглянул на своих слуг. Мало кто из игроков мог похвастаться подобным воинством: каждый из его слуг сам по себе был немалой силой, а все вместе они были мощью, которая сокрушала армии и погружала в прах и забвение целые страны. Карос, великий полководец и воин. Став слугой, он наделил свою карту призыва теми способностями и талантами, которыми обладал, например, вдвое увеличивая численность отряда, который можно призвать на поле боя. Существа под его предводительством были решительны, не знали страха и наносили больший урон врагам. Танаша была командиром разведки и мастером убийств. Её присутствие на поле боя придавало меткость, позволяя солдатам стрелять точнее, усиливало скорость атаки и давало шанс заметить врагов, укрытых чарами невидимости или маскировки. Саяр, лич, в компании с тремя ему подобными, был основной ударной силой Мёртвого легиона. Могущественные заклинания смерти и разрушения, подвластные мёртвым колдунам, не раз повергали в прах осмелившихся противостоять их господину. Лаэта, баньши и тёмная жрица; вместе со своими пятью сёстрами, она обрушивала проклятья на головы врагов: слабость, уныние, панику, болезни - всё то, что будет мешать врагам, не даст нанести верный удар или помешает сотворить заклинание. Беспощадные к врагам, союзникам они ниспосылали благословения, призывая милость тёмных богов. Благодаря их нечестивым молитвам, воины, одержимые жаждой смерти, безжалостно разрубали строй врагов, их оружие источало яд, а броня крепко держала вражеские удары. А если было нужно, вопль баньши обрушивался на врагов, сея среди выживших страх и панику. И последний, Саравати, командир мародёров, тот, под чьим присмотром дюжина четырёхруких марукаев собирала добычу на поле боя, срывала снаряжение с погибших существ, грабила дома и обшаривала трупы. Благодаря ему и его марукаям, четырёхруким шипастым обезьянам, наг приобрёл немало полезного.

      Дождавшись тишины, Шепчущий не спеша подполз к столу. Он провёл над его поверхностью рукой, и над столом возникла блистательная Аригаста, цитадель веры, город тысячи монастырей и храмов, сосредоточие света, место, которое, согласно местным легендам, хотя бы раз в жизни обязан посетить любой, кто верит в единого Первоотца. В этом святом месте первые пророки принесли людям свет божьего слова и веры. Там жил первый пастырь и хранитель веры, первый после бога, святейший Келест.

      Позволив слугам полюбоваться на город, наг негромко заговорил:

      - Основная наша цель находится здесь, - он указал на огромный собор, горделиво возвышавшийся напротив площади. - Основная охрана состоит из гвардейцев Святого престола. Порядка пяти тысяч человек находятся на постоянной службе в казармах рядом с собором. Их задача - охрана первосвященника и реликвии, оставленной Первоотцом.

      Над столом возникла фигурка человека, держащего в руках небольшую пику с кротким мечом на боку; тело защищала кираса и шлем.

      - В городе войск нет, городская стража и гвардейцы.

      Карос, молчаливо разглядывавший план города, негромко заговорил:

      - Основной удар, господин, вы планируете нанести по этой улице? - он указал на длинный проспект, ведущий от центральных городских врат напрямую к площади, где высился собор.

      - Да. Это монастырская аллея, самый короткий и удобный путь. Мы должны действовать быстро, чтобы они не успели спрятать скрижаль или вывезти из города. После её уничтожения у нас будет ещё время повеселиться. Приоритетная цель здесь, - и он взглянул на Танашу. Та сделала вид, что смутилась, и опустила голову; но с нагом этот трюк не работал.

      - Танаша, если ещё раз ты вместо выполнения приказов Кароса будешь заниматься грабежом ювелирных лавок и магазинов женской одежды, то клянусь всеми тёмными богами, я устрою тебе интереснейшую экскурсию по пыточным подвалам или отправлю тёмным владыкам в качестве подарка. Будешь в доме Ледяного господина сосулькам рассказывать свои оправдания.

      Лучший разведчик и убийца Шепчущего обладала маниакальной страстью ко всяким женским безделушкам, которые она с рвением, достойным лучшего применения, собирала в десятках миров, где хозяин вёл в бой свою армию.

      Зная характер своей убийцы и понимая важность миссии, наг, вздохнув, продолжил:

      - Если штурм пройдёт успешно, можешь выбрать первой из добычи любые безделушки, которые тебе понравятся.

      - Спасибо, хозяин, - довольно улыбнувшись, Танаша показала язык Каросу.

      - Основной удар будут наносить костяные воины Кароса и призрачные всадники Танаши. В центре - Саяр со своими личами, Лаэта, и баньши. Я буду осуществлять помощь и прикрытие по мере необходимости.

      Саяр, висевший возле стола, неожиданно заскрипел своим мерзким голосом, невольно заставив нага поморщиться.

      - Нужно создать завесу мрака, господин. Это уменьшит эффект воздействия солнечного света на весь Мёртвый легион. Этот город посвящён светлому божеству, его символы там будут повсюду. И хоть силы, что их наполняла, уже нет, это будет мешать творить заклятья и действовать твоим воинам.

      - Я это учёл, Саяр. Со светлыми всегда трудно сражаться, особенно на их земле, но если там будут только символы, то без бога они нас не остановят. Главное, чтобы не вмешалось само божество. А это нам гарантировал заказчик. Если что-то пойдёт не так, мы покинем это место. Со светлым божеством или его слугами мы сражаться не будем.

      Услышав слова господина, Саяр довольно кивнул. Больше всего он опасался силы света, и тех кто, ею владеет. Однажды его уже отправили в небытие прислужники светлых богов. Оттуда его выкупил наг, расплатившись службой за душу великого некроманта. Во второй раз он не хотел испытывать судьбу, сталкиваясь с давними врагами.

      Разговор тем временем продолжался.

      - Карос, как думаешь, какую экипировку для войск лучше использовать?

      Услышав вопрос нага, старый генерал, немного подумав, ответил:

      - Для костяных воинов - короткие мечи, малый щит и открытый шлем, господин. В условиях городского боя, с учётом выполнения основной задачи, для нас главное - мобильность и скорость. Для призрачных всадников - схожую экипировку, только более длинные мечи и дополнительно сумеречные плащи для повышения защиты и скорости.

      - Хорошо, я с тобой согласен. Саравати, на тебе основное: сбор добычи, добивать раненых. Участвовать в схватках не нужно, приоритет - трофеи и пленники.

      Саравати, всё это время рассматривавший город сложив руки на груди, негромко спросил:

      - Есть ли места, на которые мне следует обратить внимание?

      - Да. Все они расположены по основному маршруту движения, - наг указал на монастырскую аллею. Первое: главный архив и книгохранилище святого престола. По информации заказчика, там может быть немало интересного. Церковники хранят там книги и свитки разных времён и эпох, от появления первых пророков до многобожия, когда в этом мире существовали и иные божества, впоследствии оставившие мир или ушедшие в забвение. Основная цель - источники знаний, хранящие в себе силу. Всё остальное не интересно, и отвлекаться не стоит.

      - Вы думаете, господин, мы найдём там что-то достойное?

      - Не знаю. Может, нам повезёт. Зелёную летопись мы нашли в книжной лавке, где она пылилась годами, а она хранила в себе силу неземной магии, способной пробудить к жизни леса и наполнить водой мёртвые озера. Может и там, в подвалах на полках, никем не понятые, лежат подобные сокровища и ждут своего часа. Тогда мы сможем пробудить силу, сокрытую на пыльных страницах книг.

      Цель вторая: резиденция Хранителей веры. Верные слуги святого престола, истребляющие еретиков и вольнодумцев. Танаша, зачистка здания от святош на тебе! - повернувшись к Танаше, наг продолжил. - Твоя задача - проверить их хранилища, может, за века своего существования эти святоши нашли что-нибудь интересное: реликвии, оставшиеся от старых богов, творения магов или алхимиков, вещи путешественников по мирам, попавших в гостеприимные застенки инквизиторов. Да и в сундуках самих святош стоит порыться: порой к их потным ручкам прилипает немало интересного.

      И последняя мишень, - он указал на небольшое здание, располагавшееся рядом с Собором первых пророков. - Центральное казначейство и сокровищница Первосвященника. Деньги и вера, они всегда рядом. На что тебе обратить внимание, мне объяснять, думаю, не надо: металлы, драгоценные камни из списка первой категории, предметы силы и особо интересные произведения искусства, если попадутся.

      - Я вас понял, господин. Но я не уверен, что мы найдём в этом мире подобные металлы. Всё-таки это малоразвитый мир. За палладием, иридием и прочими материалами, необходимыми для создания Несокрушимого, нужно идти в более развитые миры. Здесь что-либо подобное просто неизвестно.

      - Как будто я без тебя этого не знаю! - раздражённо прошипел наг. Новые техноцивилизации в мире Игры не появлялись уже давно: почти сто больших циклов. Крохотные случайные поставки редких металлов, сложных вооружений и приборов не покрыли высокую потребность в них, сильно повысив цены. Несколько цивилизаций, которые достигли высокого уровня технологий, практически не поддерживали торговых отношений с игроками, атакуя их без различия при появлении на их территории.

      И что с этим делать, наг не представлял. Начатый триста циклов назад проект по строительству Несокрушимого - огромного техномагического голема, по мощи и размерам не уступающего Великим зверям, так и не получается сдвинуть с мёртвой точки. Постоянная нехватка всего: редких металлов, магических ингредиентов, огромная стоимость самого проекта. Потрачены почти два миллиона дайнов, а строительство голема не завершено и на сорок процентов. Но дело даже не в дайнах: наг столкнулся с проблемой нехватки материалов для строительства, которых даже за дайны просто невозможно достать: их просто нет. Честолюбие не позволяло нагу признать поражение, но разум понимал, что этот проект придётся оставить, если, конечно, не получится найти необходимые материалы. Тем более сейчас, когда удалось заполучить Гидру, необходимость в големе, в принципе, отпадала. Может, продать кому-нибудь незавершённый проект? Или всё-таки попробовать достроить самому, и совершить деяния, о которых будут помнить даже спустя тысячи лет после того, как он сам завершит Игру и перестанет быть игроком? Эти размышления следовало отложить на потом, и закончить планирование предстоящей атаки.

      - А что насчёт пленников, господин?

      - Охотой за живым товаром займёмся потом, после уничтожения скрижали. Я наметил перспективные объекты для работы, - наг ткнул в несколько зданий в городе. - Монастырь святой Анхелы. Там, под присмотром монахинь, растут и учатся девочки из благородных семей. Здесь и здесь ещё несколько похожих заведений. На человеческих самок в квартале чёрных фонарей большой спрос. Это, пожалуй, всё: больше мы вряд ли успеем охватить. После выполнения первого этапа все переходят в режим свободной охоты. Саравати, проверь вместилище, освободи от лишнего: нам понадобится весь свободный объём!

      - Повинуюсь, господин!

      "Ну что ж, пожалуй, с планированием всё", - подумал про себя наг. - "Пора позаботиться о собственной экипировке и картах, которые понадобятся в предстоящем бою. Оставив своих слуг возле стола и позволив Каросу завершить планирование операции и утрясти мелочи с офицерами, наг неспешно пополз в оружейную, размышляя о том, что с собой взять.

      Своей коллекцией оружия Шепчущий гордился, и не жалел ни времени, ни дайнов для её пополнения. Он начал её собирать с момента появления в Игре, и с тех пор она только росла, с каждым циклом или удачным набегом пополняясь новыми экземплярами. Наг задумчиво пробегал взглядом по стойкам с оружием, по полкам, на которых покоились клинки, по стенам, густо увешанным всем, что только мог придумать разум для отнятия жизней. Оружейная делилась на три части. Первая секция - вооружение из техномиров, вторая - магическое оружие, третья - карты.

      Наг, не раздумывая долго, вполз в первую. Грозные и малопонятные агрегаты стояли в стойках, различные предметы странного вида лежали на полках или в предназначенных для них ящиках. Подползя к одной из стоек, Шепчущий схватил кварк-деструктор. Большой автомат стрелял когерентным потоком заряженных частиц, которые при столкновении с материальными объектами вызывали взрыв, высвобождая накопленную энергию. Идеальная машина смерти; дальность стрельбы - две тысячи шагов, можно регулировать мощность, и одним выстрелом снести небольшой дом или группу людей. Двести выстрелов в минуту; для условий городского боя - почти идеально. Если бы зарядный блок не слишком износился: почти не держит заряд.

      Вздохнув, наг вынужден был поставить любимую игрушку назад на полку. Ничего, быть может, через контрабандистов удастся достать новый зарядный блок, и мы снова повоюем! А может, тебя? И наг подхватил со стойки длинный серебристый пистолет с откидным прикладом и удлинённым стволом. Зарядов к игольнику вроде хватает: целых три коробки. Есть бронебойные, взрывные и парализующие иглы на выбор. Наг задумчиво повертел игольник, и с сожалением поставил на полку. Не в этот раз: тратить невосполнимые боеприпасы слишком жалко, тем более на людишек, с которыми можно справиться и без подобных вещей.

      Может, хоть это взять? Наг подполз к коробке, где в ячейках лежали его последние приобретения: несколько десятков шариков разного цвета, и на этой же полке - массивное ружьё с барабаном. С помощью него можно выстреливать заряды из коробки почти на пятьсот шагов. Каждый заряд был небольшой гранатой со своим содержимым: жёлтые - с ядовитым газом; зелёные - с кислотой, способной разъедать защитное покрытие бронированных объектов; красные - взрывчатый заряд, а белые - осколочный. Но и эту новинку наг с сожалением положил назад. Воевать подобным оружием с врагами, вооружёнными мечами да луками - это просто неинтересно: ни удовольствия от схватки, ни радости победы. Слишком скучно и просто. Про более тяжёлые виды оружия даже думать глупо.

      Наг решительно выполз из комнаты. Про магическое оружие тоже не стоит думать. Для того, чтобы понять, можно его использовать или нет, надо провести анализ магических структур мира, потом просчитать совместимость доступного ему вооружения... Слишком долго, на это нет времени.

      Тогда остаются карты. С ними всегда просто и надёжно. Наг заполз в комнату, где на стеллажах в специальных нишах лежали карты. В принципе, особо менять набор карт в его Книге не придётся: так, немного разнообразить. Багровые стрелы? Это можно: пригодятся. Зеркальный щит для отражения вражеских магических атак? Пожалуй, не нужен; а вот Золотую сферу стоит взять, опробовать в бою. Сфера безумия? Тоже вряд ли понадобится. Вместо неё можно взять Ледяной взрыв. Ещё добавим Кислотные иглы: тоже могут пригодиться... Немного подумав, наг добавил Тёмный покров, создающий хорошую защиту от солнечного света. Огромное тёмное облако по призыву игрока затянет собой небосклон, скрывая собой светило: его воины не слишком любят дневной свет.

      Добавив ещё пару заклинаний массового урона, наг приступил к выбору доспеха. Подползя к отдельной стойке, где на небольших бархатных подушках у него лежали отдельно легендарные карты, недолго думая, он достал оттуда карту: Доспех Кровавого сокола. Почти четыреста циклов ему понадобилось, чтобы собрать комплект из шестнадцати карт. Двести сорок тысяч дайнов было потрачено на то, чтобы выкупить части доспеха у игроков. Не слишком высокая цена за карты; самым сложным было их найти. Его агенты и слуги с ног сбивались, выискивая на нижней площадке игроков, по слухам находивших карточные сферы. Даже железное терпение нага начало сдавать, когда почти сорок циклов подряд не удавалось найти два последних оставшихся элемента; а потом, меньше чем за три года, Маркал, его лучший агент, нашёл шлем и пояс - последние элементы доспеха, позволившие объединить разрозненные карты в одну. За этот подвиг наг подарил Маркалу свободу, даровав ему карту с его душой.

      Лишь дважды с того момента доспех побывал бою: слишком опасно засветить его перед другими игроками, слишком много появится врагов и завистников, даже для нага. А вот в этом отдалённом мирке, вдали от чужих глаз, его использование будет как раз уместно. А к нему... Наг пробежал глазами по оставшимся шестнадцати картам. Вот эта, несомненно!

      И наг взял еще одну карту. На ней были изображены два парных клинка, выкованных на алтаре павшего бога, закалённых в чёрном пламени Хаоса и освящённых в мёртвых водах Стикса. "Для них бессмертных нет" - гласила надпись на карте. Они способны разрубить любой металл и доспех, защитные заклятья и магические щиты не способны остановить их полёт. Эти клинки были его наградой за победу в Турнире тысячелетия; сам Владыка Хаоса вручил ему эту карту, когда на залитой кровью арене Шепчущий убил последнего своего врага. Его любимое оружие, не раз приносившее ему победу в схватках. Даже царапина, нанесённая ими, не заживёт никогда, а яд, пропитавший клинки после того, как их окунули в воды Реки смерти, отравит за считанные секунды любую кровь. У каждого из клинков было своё имя, данное им на языке-без-начала: Ассшра, Потрошитель и Дагхаттра, Осквернитель.

      "Что ж, пожалуй, с подготовкой покончено", - довольно подумал наг. Всё предусмотреть невозможно; лишь бой расставляет всё по местам, показывая, что ты забыл или не учёл. То, что он мог, он уже сделал. Пожалуй, можно и отдохнуть немного, помедитировать и поспать.

      Тайные тропы

      Тайные тропы. Изнанка миров. Они, проходящие по краю Вселенной, существуют везде и нигде. По воле Хозяина дорог и перекрёстков они могут привести идущего хоть в Нижние миры, хоть в обитель светлых богов. Они проходят там, где есть дороги, любые, хоть малая тропка в лесу, хоть мост, переброшенный через речку; везде, где есть основа, Хозяин дорог может проложить свою тропу, по которой путешественник, пробираясь через миры, придёт к своей цели. Всё просто, если знаешь, как провести ритуал, призвать Хозяина, внести плату и указать, куда ты хочешь попасть. Перед тобой откроется тропинка, идя по которой, ты попадёшь туда, куда желаешь, хоть на край света.

      Наг усмехнулся про себя, подумав о техноцивилизациях. Как много им доступно; но для того, чтобы попасть в другие миры, им приходится строить звёздные корабли и лететь, рискуя собой, от звезды к звезде долгие годы, в то время как обычный шаман из полудиких племён способен путешествовать среди звёзд, даже не подозревая, сколько усилий для этого приходится прикладывать высокоразвитым цивилизациям. Жаль, что игроки, связанные печатью Хаоса, не в праве сами обратиться к Хозяину дорог и перекрёстков. Как много можно было бы сделать! Сколько возможностей открылось бы! Да!..

      Наг мечтательно вздохнул. Подобрать бы какой-нибудь техномирок, где уже давно забыли про войны, да и совершить туда самостоятельный набег, не связанный контрактом. Он бы там за малый цикл, пока Игра вновь не вернёт его обратно, набрал бы столько эмбиента и трофеев, что точно смог бы достроить Несокрушимого и подняться как минимум до сороковой ступени.

      Он полз, мало обращая внимание на пространства, сменяющиеся вокруг. За века, что он провёл в Игре, он уже видел тысячи миров. Какие-то ему запомнились, а другие давно уже выветрились из памяти. Интересно, почему тайные тропы всегда пролегают поверх настоящих дорог? Правила, над которыми есть правила, и над которыми тоже есть правила, и даже боги не властны их обойти...

      Теперь тропинка проходила поверх какой-то древней дороги. Растрескавшиеся каменные плиты, трава и кусты, растущие сквозь щели в плитах. Дорога шла сквозь древний город, знавший века назад величие и славу. Эмпатия позволяла нагу чувствовать силу, исходящую от древней дороги: по ней когда-то шагали несокрушимые армии, уходившие покорять страны; по ней они возвращались из походов, ведя за собой пленников и повозки, наполненные сокровищами. Древняя дорога мёртвого города помнила многое: императоров, горделиво скакавших во главе победоносных легионов, и пленников, ронявших слезы на её каменные плиты; теперь город мёртв. Лишь животные, да деревья царствуют здесь; творение людей исчезает, растворяясь в джунглях...

      Тропа бежит дальше. Новый поворот - и под нагом полыхает пламя, а сам он ползёт по тонкому, почти невидимому мостику, перекинутому над бездной. Из тьмы вынырнули всадники, и проскакали, не останавливаясь, мимо нага, лишь тьма и пламя колыхнулись за ними...

      Новый поворот. Тропа бежит дальше, по морскому дну. Наг ползёт внутри стеклянного тоннеля, проложенного по дну океана. Вокруг плавают диковинные рыбы. Мимо на огромной скорости пронеслось нечто, что наг даже толком разглядеть не смог, заметив лишь ряд вагонов, наполненных какой-то рудой, да прозрачную кабину диковинного аппарата; жизнь внутри он не почувствовал. "Видимо, автоматический транспорт какой-то", - решил про себя наг.

      Тропа продолжала свой бег, и наг начал готовиться к предстоящему бою. Он чувствовал, что уже близок к цели: ещё пара поворотов, пара миров - и он будет на месте. Он активировал Золотую сферу, и прозрачное, едва видимое сияние окружило его тело.

      Всегда лучше быть готовым к бою. Никто не знает, кто будет ждать в точке перехода: друзья или враги. Теперь доспех. Тело нага покрыла тонкая красная паутинка едва видимой кольчуги; вслед за ней возникли одна за другой части доспеха: кираса, наручи, пояс и шлем. Они полностью защитили тело нага. Обладая исключительной прочностью, доспех придавал своему владельцу невероятные скорость и силу, позволяя уходить от атак врага и самому наносить такие удары, что даже диборидовые големы покрывались трещинами от первого из них; кроме того, шлем позволял видеть наиболее уязвимые места врага. С его любимыми клинками, наг становился истинной машиной смерти, способной в одиночку сражаться и истреблять целые армии врагов.

      Ну вот и всё, пожалуй. Сфера выдержит первые удары врага, а дальше он вступит в бой, используя либо клинки, либо жезл с вложенными в него заклинаниями...

      Когда его окликнули, наг от удивления чуть не выронил жезл, который держал в руках. Взглянув на дорогу, по которой он в тот миг полз, он увидел нелепую железную повозку. Четверо человекоподобных стояли возле повозки, зачем-то толкая её. Видимо, они не сразу разглядели нага, судя по их удивлению и выпавшим из рук инструментам. Хм, интересно! Как они смогли его разглядеть? Случайные попутчики? Бывает, что тайные тропы пересекаются с дорогами других путешественников по изнанке мира; но тогда зачем они притащили этот свой транспорт сюда, и теперь пытались починить? Неужели не знают, что по тайным тропам можно передвигаться лишь используя свои собственные ноги, или, как у нага, хвост?..

      Забавно было видеть лица этих человечков. В свой боевой форме игрок выглядел достаточно грозно. Судя по их лицам, они раньше подобных ему не видели. Наг подполз поближе, и путешественники непонятно зачем начали лезть в свой транспорт, отпихивая друг друга. Опять странность! Они что, не знают, что на тайных тропах нельзя проливать кровь и отнимать жизни? Все путешественники здесь - лишь гости Хозяина дорог, а он не любит насилия и смертей, и для того, кто нарушит его правила, тайные тропы будут навеки закрыты.

      Тогда откуда этот страх, перерастающий в панику? Наг рассматривал странную повозку с четырьмя колёсами. Таких ему раньше видеть не приходилось. Коснувшись её рукой, он использовал знание техники, хранившееся в его памяти. Ага, двигатель внутреннего сгорания! Топливо сгорает, колёса вращаются и передвигают транспорт. Уровень техно - пятый. Ничего интересного, пожалуй.

      Так, а теперь человекоподобные. Средоточие разума легко позволило влезть в головы пассажиров автомобиля (так называлась эта повозка). Чтобы разобраться в мешанине ощущений и мыслей, нагу потребовалось несколько мгновений: страх слишком засорял его восприятие, и ему пришлось отсеивать ненужное. Поездка за город, пикник, две самки и пара самцов; похоть в мыслях одного из них; кажется, ему нужна была случка с одной из самок. Привычная поездка; и вдруг автомобиль заглох, а знакомая дорога пропала. Исчезли автомобили, и вокруг стало темно, хотя они ехали днём. Самцы пытались починить машину, завести двигатель; самки сидели в машине, и всем было очень страшно. Когда они, наконец, увидели кого-то на дороге, они вначале обрадовались, надеясь на помощь. Но теперь, увидев нага, они молились своему богу, чтобы остаться в живых.

      Ну что ж, теперь всё более-менее понятно. Случайные свидетели, они оказались не в том месте и не в то время, как раз тогда, когда тайная тропа, идущая вдоль материальной дороги, вывела к ним Шепчущего. Они выскочили за пределы их мира на тайную тропу, где их повозка и заглохла.

      И что же с ними делать? Они не защищены, ведь плату Хозяину дорог они не вносили, и за их жизни спросу не будет. Маленький подарок от Хозяина удачи. Четыре жизни. Пустяк, но хорошее предзнаменование перед штурмом.

      Клинки легко вылетели из ножен за спиной. Наг провёл клинком по дверке автомобиля, чувствуя, как поддаётся металл. Он ощущал ужас людей, спрятавшихся внутри металлической коробочки; жаль, что подольше поиграть с ними нельзя. Стремительный выпад клинками вперёд, и первые жертвы, как бабочки, наколоты на его мечи. Крик. Одна из самок попыталась сбежать из ловушки. Ещё удар, и её голова покатилась по дороге, разбрасывая капли крови. Последняя жертва забилась в щель между сидениями. Ещё удар, и тело разрублено пополам вместе с машиной, в которой оно пряталось.

      Вот и всё. Небольшая струйка эмбиента и звон дайнов, упавших в Книгу. Скромная награда за несколько ударов клинками. Стряхнув красные капли, наг вложил клинки в ножны и пополз дальше своей дорогой...

      Несколько лет полиция штата Монтана пыталась разобраться в произошедшем. Четверо студентов были убиты в машине посреди межштатной дороги неподалёку от города Биг-Тимбер. Что за сила разрубила автомобиль, вскрыв его, как консервную банку? Кто и зачем убил этих людей? Вопросы, на которые так и не были найдены ответы. Ни следов, ни улик, просто кто-то мимоходом оборвал эти жизни, и исчез, растворившись во мгле. Дело вызвало резонанс, о нём много писали. Немало журналистов выдали сотни догадок. Полиция и ФБР сбились с ног, проводя экспертизы, но убийцу так и не нашли. Спустя годы дело перенесли в архив, и со временем забыли о нём.

      Штурм

      Тайная тропа оборвалась как всегда внезапно. Так всегда: ты ползёшь по изнанке мира, сквозь туман и расплывчатые силуэты, и вдруг - резкий переход, как внезапный удар по голове. Невольно зажмуриваешь глаза от нестерпимо яркого света солнца. Всего становится слишком много: звуки, запахи, мысли ощущения. Несколько секунд после перехода ты крайне уязвим для атаки врага.

      Именно на случай этого наг и подготовил боевое снаряжение. Чувство дезориентации постепенно проходило, и он осторожно приоткрыл глаза. Голова ещё немного кружилась, но постепенно разум приходил в норму. Ещё пару минут, и он придёт в себя.

      В точке перехода, как и было оговорено, его уже ждали несколько адептов Владыки боли. Трое мужчин и две женщины с опаской и восхищением смотрели на того, кто прибыл по приказу их господина. Старший из них осторожно подошёл ближе, и поклонившись, прошептал:

      - Повозка ждёт вас, господин. В ней мы отвезём вас на место. Так будет быстрее, проще и безопаснее.

      - Хорошо! - раздражённо прошипел наг. - Показывай, где она.

      - Следуйте за мной, - прошептал человек и быстро засеменил к кустам, где была укрыта повозка.

      Наг пополз за ним. По плану Владыки боли, игрок должен был незаметно проникнуть в город и атаковать непосредственно собор с укрытой в нём реликвией, а потом, после её уничтожения, нагу разрешалось разграбить город. Хотя Шепчущий планировал несколько иначе, опасаясь того, что после снятия барьеров несдерживаемое более тёмное божество ворвётся в этот мир, сметая всё на своём пути, и грабить уже будет просто нечего. Что ж, свою плату он в любом случае получит. На всякий случай он прощупал мысли сопровождающих его людей, но не нашёл в них ничего, что несло бы угрозу.

      Большой длинный фургон с впряжённой в него четвёркой лошадей был заставлен мебелью почти до самого входа.

      - Господин, вам сюда. Мы постараемся незаметно доставить вас почти до самого собора. Эта мебель предназначена для казначейства Святого престола, и у нас есть разрешение на въезд в город.

      - Сколько мы будем ехать?

      - Чуть больше двух часов, господин.

      Долго. Но тут ничего не поделать: приходится следовать чужому плану. На всякий случай Шепчущий накинул на себя заклятие Чужого образа, скопировав облик одного из сопровождающих. Теперь в глазах непосвящённых он будет выглядеть обычным человеком, а не нагом в боевом облачении. Только достаточно сильный маг или жрец сможет разглядеть его истинный облик сквозь иллюзию, а таких, как он помнил, в этом мире осталось слишком мало.

      Дальнейшая дорога не запомнилась чем-то интересным. Лошади неторопливо брели, таща тяжёлый фургон, возница как мог их подгонял, стремясь поскорее доставить свой груз, а наг скучал, глядя сквозь едва прикрытые веки на едущие по дороге повозки и кареты, группы паломников, неспешно бредущих в город; потом кавалькада всадников обогнала их фургон. Как же он не любил эту паузу перед боем, тягостное ожидание момента, когда, наконец, можно будет действовать. Время, кажется, прекращало свой бег, чтобы потом во время боя нестись, подобно колеснице.

      Но даже самое долгое ожидание подходит к концу. Наконец, вдали показались стены города, и наг услышал звон колоколов, разносившийся из многочисленных городских соборов. Привстав, он смог увидеть городские врата. Скоро, теперь уже скоро. Наг с трудом сдержал кровожадную ухмылку. Скоро он вместе со своими воинами разбудит этот спящий город!

      Отец Малхальм Дуллиган по прозвищу Пивная кружка скучал на страже возле городских врат, куда его приставили в наказание за предыдущую попойку. Солнце нестерпимо пекло, голова нещадно болела, а тело требовало лекарства в виде кувшина, а лучше двух холодного тёмного пива. Монах с трудом отвёл глаза от видневшейся буквально в десятке шагов таверны, где он нашёл бы спасение для своей ноющей головы. Приставленные к нему аббатом служки буквально выросли из земли, как демоны из старых сказок.

      - Брат Малхальм, помните о смирении и вашем обещании противостоять искусу. Наш добрый аббат и так с трудом смог найти в себе силы не выгнать вас из монастыря.

      Малхальм снова вздохнул, но всё же отвернулся. Знал он этот грех в себе, но мало что мог с собой поделать. Знал он и то, что аббат, как и другие монахи их обители, с трудом мог его терпеть, и давно уже выгнал бы его на улицу, если бы не чудеса, что время от времени удавалось творить отцу Малхальму. Чудесами это, конечно, назвать можно было лишь по нынешним скудным на них временам, но всё- таки это было хоть что-то: другие и этого не могли, сколь бы ни бубнили молитвы, ни размахивали руками и ни били поклоны, а не получалось у них ничего. А у Малхальма получалось, пусть немного, но хоть что-то. У женщины прошла слепота на левом глазу, и правый стал лучше видеть. У сына купца после сильного удара отсохла правая рука; после молитвы отца Малхальма начали оживать и даже зашевелились два пальца. Это было немного, но это было, и никто не мог отнять у него этих заслуг, сколь бы малы они ни были, а людская молва разнесла слухи о них, преувеличив и превознеся, и теперь в их скромный монастырь толпой повалили паломники, неся с собой богатые пожертвования. Вот и приходилось аббату и другим монахам терпеть отца Малхальма и его неуживчивый характер, вкупе с любовью к выпивке и еде.

      Малхальм давно устал им объяснять, что он заполняет пустоту внутри себя. Он говорил, но его не слышали. Он кричал, а они лишь затыкали уши. Малхальм давно перестал надеяться на то, что он найдёт когда-нибудь слова, которыми сможет им объяснить ту пустоту, что он чувствует внутри, когда он не слышит ответа того, к кому обращает слова молитвы. Лишь иногда ему казалось, что он слышит далёкий отклик на его слова, и тогда он действительно мог делать хоть что-то, чтобы облегчить человеческую боль, врачуя тела, но не души. Он уже давно отчаялся донести истину о том, что Первоотец покинул их, устав от человеческой грязи. Раньше бы его за такие слова давно забрали в подвалы инквизиторов, но монаху чудотворцу прощали многое. Поэтому всё, что ему оставалось - это глушить совесть галлонами спиртного, чтобы вместе с ней заглушить боль, одиночество и отчаяние.

      Вот и стоял он возле входа в священном карауле, охраняя город от нечисти, колдунов да демонов, хотя, если честно, за все эти годы никто их ни разу не видел: то ли прятались они хорошо, то ли обходили стороной центральные врата в город. Но горожанам так было спокойнее: они знали, что церковь хранит улицы города от тьмы. Вот и несли караул послушники да монахи монастырей.

      Отец Малхальм с трудом сдерживал зевоту, поглядывая на поток людей и повозок, проходящих через врата, и считал часы до прихода смены, когда можно будет сдать опостылевший караул. Он сам не знал, почему, но его взгляд зацепился за одну из повозок, медленно въезжающих в город. Он буквально почувствовал, что внутри что-то есть, что-то страшное и тёмное. Холод, пробежавший по коже, заставил его сбросить оцепенение. Всё ещё слабо понимая, что происходит, он подошёл к повозке, и заглянул внутрь.

      Столы и стулья, вповалку сложенные друг на друга. Разрешение на въезд уже проверили; всё вроде в порядке. Но что-то не давало ему сказать "Проезжайте". Он вглядывался внутрь, и вот в глубине он разглядел спрятавшегося человека, за случайно приоткрывшейся створкой шкафа. Он буквально кожей чувствовал тьму, окружавшую его. Почему же этого не чувствуют другие братья по караулу?

      Он хотел крикнуть, поднять тревогу, когда тот, кто прятался внутри, подняв голову, взглянул ему в глаза. Это не были глаза человека: ярко-жёлтые, с вертикальными зрачками, глаза заглянули ему в душу. Он почувствовал приказ, исходивший из них: "Молчи! Молчи! Не говори ни слова, и останешься жив!"

      Он пытался кричать, но удалось издать лишь хрип. Он упал на колени.

      "- Господи, да помоги же мне! Нельзя пускать это в город!!!"

      Он изо всех сил ударил себя по голове, изгоняя из неё слова чужих приказов. Отчаяние и боль позволили ему с трудом прохрипеть стражам, подбежавшим к нему: "Тревога!" - и указать дрожащей рукой на фургон. Ещё ничего не понимающие монахи с удивлением смотрели то на фургон, то на брата Малхальма, корчившегося в пыли, когда из фургона вынырнуло тело человека. Упав на землю, он стремительно перекатился и вскочил на ноги. Дымка окружила его, и вдруг на месте субтильного человечка оказался огромный человекозмей с двумя клинками в руках. Не давая опомниться разинувшим от удивления рты стражам, он буквально перетёк к ним, после чего стремительно замелькали клинки. Удары наносились с нечеловеческой скоростью: быстрые, экономные движения располосовывали замерших людей. Ещё только первый крик разбил тишину вокруг, ещё только люди в панике попытались бежать, а стражники уже падали на пыльную мостовую, так и не успев понять, что происходит.

      Брат Малхальм умер последним, и единственным из тех, кто попытался драться. Его вскинутая рука вместе с кругом спасения, зажатым в ней, упала рядом с телом. Обратным взмахом тёмно-багровые клинки полосонули по груди, обрывая его жизнь.

      Закончив со стражами, наг воткнул один из клинков в мостовую, выхватил из воздуха жезл и отдал короткую команду:

      - Легион мёртвых, приди на мой зов!

      Вслед за командой, один за другим стали возникать откликнувшиеся. Сначала Карос, командующий; вслед за ним все остальные: Саяр, Лаэта, Саравати, Танаша; они уже в свою очередь призвали подчинённых им воинов. На широкой дороге внезапно стало тесно: стройными рядами возникали костяные воины, сжимавшие короткие мечи; вслед за ними появились туманные всадники; радостно ухая, возникли мардукаи; и последними воплотились рыцари-стражи, удерживающие носилки, на которых покоился алтарь.

      - Карос, у нас небольшие изменения. Кое-кто глазастый увидел больше, чем надо. Переходим к запасному плану. Я пойду вперёд, затеряюсь в толпе и незаметно проникну в собор. Ты вместе с остальными двинешься за мной. Побольше жертв и разрушений, Карос: город в твоём распоряжении. Не подведи меня.

      Старый генерал, услышав команду, склонил голову.

      - Всё будет сделано, господин.

      - Тогда приступай!

      Марево охватило фигуру нага, и он исчез, а возникший вместо него человек стремительно побежал вперёд, стараясь слиться с толпой людей, бежавших в панике. Выждав немного, Карос дал команду, и костяные воины бросились в атаку. Саяр вскинул посох, навершие которого сверкало светом рождающегося заклинания; Лаэта вместе с другими баньши подняла руки и затянула пронзительным голосом песню смерти, от которой несло тленом и пылью древних могил.

      Атака на город началась.

      Бойня продолжала набирать обороты. Чуть впереди костяные воины вырезали всё живое, призрачные всадники, рассеявшись по улицам города, атаковали смертных, сея ужас и панику, чтобы защитники не смогли организоваться и понять основную цель удара. Саравати это казалось лишним. Мечущиеся толпы горожан да жалкие кучки стражников не были опасными врагами, но для Кароса мелочей не существовало. Детально разработанный им план учитывал всё, вплоть до таких мелочей, как отвлекающие удары.

      Теперь он неспешно двигался вперёд вместе с основным ядром армии. Чёрный куб алтаря несли закованные в металл четверо скелетов-рыцарей. Крепко сжимая рукояти алтаря, каждый из них нёс в свободной руке огромный щит из чёрной бронзы, покрытый значками рун. Рядом парили, не касаясь земли, вместе со своими отрядами, Саяр и Лаэта. Жадно черпая из алтаря силу, они преобразовывали её в энергию для своих заклятий.

      Новая вспышка. Три лича вместе с Саяром вскинули посохи, и поток солнечного света погас, ударившись о щит праха, воздвигнутый мёртвыми магами. Лаэтта вместе с жрицами закружилась вокруг алтаря, заунывными голосами вознося молитву тёмным богам. Багровое пламя окатило инквизиторов, сражавшихся в главной резиденции Хранителей веры. С ними вышла заминка: здание с налёта взять не удалось. Внутри оказалось немало монахов-заклинателей, но им долго не устоять: костяные воины уже ворвались внутрь, и вместе с ними Танаша, которая сейчас неистовствует, вырезая Хранителей веры.

      - Хозяин, главное хранилище открыто. Мардукаи внутри.

      - Это хорошо, - Саравати взглянул на золотые часы, висевшие на цепочке. - Почти четыре минуты. Ты долго возился, взломщик. Это же примитивный мирок, здесь не может быть ничего сложного.

      Маленький серый карлик устало вздохнул.

      - Магический запор был, хозяин, пришлось стену взламывать, чтобы обойти печать.

      В руках он теребил саквояж, а сам был одет в комбинезон со множеством карманов, из которых торчали инструменты и приспособления, малопонятные для непосвящённых. Ими он взламывал сейфы, сундуки, хранилища - всё то, что укрывало нужные хозяину вещи. Сейчас он со страхом смотрел на кнут, который вертел в руках Саравати, опасаясь быстрого, как прыжок змеи, поцелуя кнута, способного до кости рассечь плоть.

      Но, к счастью для него, показались мардукаи. Четырёхрукие уродцы бежали к Саравати, сжимая в лапах трофеи. Торопясь, они делали большие прыжки, стремясь как можно скорее показать свою добычу Дрессировщику - так между собой называли Саравати офицеры легиона мёртвых.

      Он стоял возле трофееносца, на ходу сортируя всё, что тащили мардукаи. Трофеи на себе нёс ещё один коротышка, сгибавшийся под огромной махиной вместилища, похожего на здоровенный сундук. Несмотря на его вес, малыш довольно бодро тащил его на своих плечах. Сундук был подобием сумки игрока, но мог вместить намного больше вещей. И хоть он и обладал сотнями карманов и фантастической вместительностью, если бы не Саравати, тупые мардукаи уже давно забили бы его всевозможным хламом. При их ловкости и огромной физической силе, они были невероятно тупы и тащили к ногам Дрессировщика всё, что было в главной библиотеке: жития святых, каменные таблички, только вчера написанные буклеты и древние тома, помнившие дни основания этого города. И всё это сортировал Саравати. Нацепив очки, он с невероятной скоростью отсеивал хлам и бесполезные вещи от ценных находок.

      Очки позволяли ему видеть суть вещей. Вот огромная книга в переплёте из кожи, усыпанная золотом и драгоценными камнями. Хлам, только обложка хоть чего-то стоит, но тексты не несут в себе силы. А вот эти три свитка сразу в сундук! Каждый из них неуловимо светился мягким синеватым светом магической энергии, заключённой в них; возможно, это готовые свитки заклятий, хозяин потом сам разберётся.

      Ого, а это ещё что? К Саравати нёсся, подвывая от боли, мардукай, неся в дымящихся лапах небольшую книгу в скромной тёмной обложке. Сквозь очки Саравати взглянул на неё, и в страхе сам отшатнулся: в строках книги бушевало пламя, целое море огня, так и рвущееся наружу. Для таких вещей у него было спецхранилище: небольшая шкатулка из всевечного льда, укрощающего пламя любой природы. В неё он и спрятал находку, прежде чем положить в сундук.

      - Молодец! - похвалил он мардукая. - Покажи лапы.

      Сильно обожжены, но уже затягиваются новой кожей. Ещё одна особенность мардукаев: быстрая регенерация. Вылив на ожоги пузырёк целебного зелья, Саравати указал на несколько трупов, лежавших на дороге:

      - Иди поешь, и возвращайся к работе.

      Мардукай с визгом понёсся к ним, подпрыгивая от радости. Это была лучшая награда для него: отведать ещё тёплой плоти. А Саравати довольно взглянул на хранилище. Уже заполнены девять карманов. Находки радовали. Если сундук удастся заполнить хоть на четверть, можно рассчитывать на награду: может, два, а то и три месяца бытия. Снова быть живым, дышать, есть, пить, разговаривать, а не это тягостное существование, сон без конца, который прерывает вызов хозяина. Да, было бы неплохо. В прошлый раз он отдыхал почти два месяца на зимних курортах Сойолы. Лыжи, великолепные спуски, податливые красотки и горячее вино; а вечера возле каминов! Ммм!..

      Гора книг, выброшенных как мусор, росла, и Саравати взглянул вперёд. Звуки боя утихли. Кажется, в резиденции Хранителей закончили. Пора выдвигаться, время не терпит. Что там, в хранилище? Он взглянул глазами одного из мардукаев, который был внутри. Вырванные из стен полки, перевёрнутые стеллажи... Всё-таки стоит посмотреть самому, чтобы не упустить что-то ценное, и можно уходить.

      Лаэта, безучастная ко всему, парила возле алтаря. Её не интересовала происходящая вокруг схватка, крики смертных, умиравших под ударами заклинаний Саяра или от клинков костяных воинов. Она вместе с сёстрами кружилась в неспешном танце вокруг алтаря, вбирая в себя силу, что он им дарил. Тёмный алтарь был наградой их господину от какого-то тёмного божества. Он был способен собирать в себя боль смертей и преобразовывать её в энергию, пригодную для колдовства. Смерть и боль, два самых щедрых источника силы; ради неё тёмные маги и жрецы всех миров истязают на алтарях своих жертв. Но что значат их жалкие потуги по сравнению с той силой, что доступна её господину? Целый город здесь и сейчас приносится в жертву тёмному пламени Хаоса. Сотни смертей, океаны боли впитывает в себя маленький куб чёрного алтаря, и её используют Саяр и она для творения заклинаний, несущих новые смерти и новые потоки человеческой боли.

      Но вот в уже знакомых ей криках, в потоках смертей, она услышала что-то знакомое: мольбу о возмездии, о наказании. Беззвучный вопль, неслышимый для живых. Так могли кричать лишь те, кто подобен ей самой и её сестрам.

      Сотни, а может быть, уже и тысячи лет на кладбище еретиков хоронили тех, кто по приговору Святого престола должен был ответить за свои злодеяния перед Первоотцом и его слугами. Там, в небольших урнах, вдали от людских глаз, покоился прах тысяч еретиков, колдунов и вольнодумцев, осмелившихся встать на пути церкви. Там, в неосвящённой земле, лежал прах тех, кто осмелился считать себя выше бога. Именно туда устремилась Лаэта. Там, рядом с оплотом Хранителей веры, на небольшом клочке земли, обнесённом забором, она слышала сотни голосов, вопивших от незримой боли. То были несправедливо осуждённые, учёные, волшебники, отказавшиеся бросить своё волшебство, жрецы старых богов, не отринувшие ересь, тысячи простых людей, схваченных по доносу и после пыток тайно похороненные здесь. Недаром в народе говорили, что из подвалов серого храма возврата нет: спустился туда - дорогу к живым забудь.

      То была настоящая обитель боли и ненависти, и именно им Лаэта открыла дорогу. Зачерпнув из алтаря, она, как старшая жрица, затянула Песню дороги, Песню воскрешения и нового бытия. Она даст возможность мёртвым поквитаться с живыми, она откроет путь для мертвецов, покоящихся в этой земле, чтобы они смогли отомстить тем, кто их погубил, а если не им, то их потомкам, и всем, живущим в этом городе. Пусть вновь они почувствуют вкус свежей крови, наполнят себя живой, трепещущей плотью, отнимут жизни у тех, кто в своё время не дал им прожить свои!

      Когда она увидела первую, лишь отдалённо похожую на человеческую фигуру, показавшуюся из земли, она довольно улыбнулась. Ритуал удался. Радуясь хорошо проделанной работе, она вместе с другими баньши тёмным облачком потянулась догонять войска, уходящие вместе с алтарём.

      Большое здание храма, откуда по легиону мёртвых наносили удары монахи-заклинатели, вспыхнуло и лопнуло, как перезревший фрукт. Во все стороны полетели обломки, убивая и калеча людей, мечущихся по улицам города. Лич осторожно опустил посох. Столь мощное заклинание потребовало много сил. Нужно подождать, когда алтарь накопит энергию для нового. Оглянувшись вокруг, он довольно оглядел атакованный город: полыхающие здания, трупы повсюду. Сопротивление было на удивление слабым: защитники города отступали, не в силах противостоять легиону мёртвых. Вспыхивающие схватки заканчивались быстро. Гвардейцы не были готовы к быстротечным рукопашным схваткам с врагом, который и так уже был мёртв, а заклинания быстро добивали смертных, не давая боям затянуться. Единственным местом, где пришлось повозиться, была цитадель Хранителей веры, но и там закончили быстро: священники слишком долго не вступали в настоящие схватки, и не смогли отразить одновременную атаку костяных солдат и личей.

      Тёмный алтарь замерцал видимым лишь для мёртвых светом, впитывая боль и жизни. Где-то впереди костяные солдаты и призрачные всадники убили одновременно много смертных. Мабрал, тёмный лич, третий из Круга, коснулся алтаря своим посохом, черпая энергию: была его очередь творить заклинания. Впитав достаточно энергии, он вскинул жезл, и направил его на большое здание впереди, в котором он ощущал присутствие множества смертных. Несколько пассов посохом, и заклинание из Книги разрушений было завершено.

      Сначала с домом ничего не происходило. Огромный каменный особняк, простоявший на этой улице сотни лет, горделиво взирая на прохожих, казалось, и в этот раз устоит перед вызовом тёмного мастерства. Но затем по стенам здания пробежали трещины, лопнули стёкла, разбрызгивая осколки, а само здание затрещало и начало сминаться вовнутрь, как комок бумаги, сжимаемый невидимой рукой. Лич держал вскинутый посох, направляя поток энергии, сминающий здание: Сжатие Басхи было очень уж прожорливым заклинанием, требующим больших затрат энергии как для создания, так для поддержания.

      Наконец, атакованное здание утратило первоначальную форму, превратившись в мешанину обломков. Саяр прислушался к жизни внутри, и если бы мог, то улыбнулся бы: под обломками остались выжившие. Какая чудесная смерть у них будет без воды, без еды и без надежды на спасение! Чтобы разобрать обломки уничтоженного дома, потребуется много времени, гораздо больше, чем несчастные смогут продержаться.

      Но он отвлёкся. Мабрал замер, подсчитывая результат своей атаки. Триста семнадцать. Хороший результат! Лич довольно стукнул своим жезлом: уже почти две тысячи смертных умерли сегодня от его руки; пока что он второй по результатам соревнования.

      Личи играли в свою любимую игру: кто больше убьёт. Правила были просты: у каждого из них по одной атаке, каждый использует новое заклинание, не повторяя предыдущие и расходуя одинаковое количество энергии. Побеждает тот, кто по итогам в конце боя отнимет больше жизней. Такие развлечения мёртвым колдунам выпадали нечасто, поэтому сегодняшний день вдвойне радовал их тёмные души. Город смертных ублюдков, тех, кто поклонялся светлому божеству, разрушался армией Хаоса, и у них была редкая возможность поразвлечься и сыграть в свою любимую игру.

      Алтарь снова полыхнул, сообщив о том, что собрал достаточно энергии для нового заклинания. Теперь к нему приблизился другой лич, Мелвах. Коснувшись алтаря жезлом и впитав энергию, он начал вырисовывать структуру для какого-то сложного заклинания, а потом направил жезл сразу на группу зданий. Саяр замер, ожидая удара заклинания. Наконец, посох замерцал, и из него вырвались несколько лезвий, полыхающих багровым светом. С невероятной скоростью они понеслись в сторону зданий и ударили по ним, вспарывая стены. Яркие вспышки от столкновений, и лезвия полетели дальше, разлетаясь на несколько частей при каждом ударе. Пролетев сквозь дома вблизи, они ударили по бегущим людям, и нанесли новый удар по домам на противоположной улице. Их полёт продолжался до тех пор, пока не кончилась энергия, вложенная в заклинание.

      Впечатляюще! Разрывные лезвия Сахры, весьма красивое заклинание. Сейчас посмотрим, столь ли оно эффективно. Саяр прислушался к водовороту смертей, стараясь вычленить в нём тех, кто погиб, либо умирал сейчас из-за нанесённого удара; в их негласном соревновании он играл роль судьи и вёл счёт смертям. Как он и предполагал, весьма впечатляющее заклинание принесло не так уж и много жизней: сто четырнадцать. Мелвах, тебе всё-таки следовало учесть то, что местные строят прочные здания; к тому же, в зачёт идут лишь мёртвые, раненые не считаются.

      Мелвах опечаленно склонил голову: результаты атаки принесли меньше, чем он ожидал. К алтарю подлетел последний лич, и замер в ожидании, пока накопится энергия для удара. Игра продолжалась, как и в тысячах других миров, атакованных служителями Хаоса.

      Легион мёртвых продолжал своё движение вперёд, истребляя смертных на пути. Карос шёл рядом с алтарём, который несли рыцари-стражи. Личи вовсю развлекались своей любимой игрой: кто больше убьёт, Лаэта вместе с тёмными жрицами куда-то отлетела, Танаша где-то впереди вместе с костяными воинами...

      Командующему мёртвого легиона было откровенно скучно. Враг оказался на редкость неподготовленным к схватке: редкие стычки не приносили радости, любые попытки сопротивления подавлялись быстро. Ни солдаты, ни служители Первоотца не были готовы к тому, что тьма, с которой они так привычно боролись веками, однажды придёт в их дом и сама нанесёт первый удар. Слишком расслабились местные вояки, больше привыкшие к стояниям в караулах, парадам да строевой подготовке; слишком долго их учили красиво ходить, стоять неподвижно возле дверей резиденции Первоотца, правильно носить нарядную форму; но никто их не готовил к настоящим схваткам не на жизнь, а на смерть, в которых твоя жизнь на кончике меча, а от твоего умения сражаться зависит, переживёшь ли ты бой.

      "Нет, это не враги", - разочарованно покачал головой Карос, глядя, как по улице бежали, побросав оружие, гвардейцы Святого престола. Синие плащи развевались за их спинами, нарядная форма прилипла к телу от пота. Они бежали, пытаясь в гонке со смертью выиграть главный приз: свои жизни. Но сегодня судьба была к ним неблагосклонна: по улице за ними гнались призрачные всадники. Их силуэты, казалось, были сотканы из тумана; подобно призракам, они не имели плоти, и лишь в момент нанесения удара становились материальны. Удар - и из тумана выныривает всадник, чтобы через миг вновь стать фигурой, созданной из пустоты. Ещё удар - и ещё одна фигурка падает на мостовую.

      Нет, в этом городе он достойного врага не найдёт. Не те это враги, победа над которыми даст истинную радость. Не тот враг, не те солдаты! Из боя эта атака превращается просто в бойню, где, словно овец, вырезают беззащитных граждан. Сюда бы его ребят, тех, с кем он в своё время штурмовал цитадели нечеловеческих рас, тех, с кем он по колено в грязи и крови вырывал право на жизнь для людей на кровавых полях Сантурхея; этих бы ветеранов сюда, вместо этих мальчишек! Тех, кто не боялся ни бога, ни чёрта. Этих ветеранов сотен сражений не напугали бы ни костяные солдаты, ни призрачные всадники. Матёрые вояки точно бы не бросили строй и оружие при виде непонятной чертовщины: слишком хорошо они выучили уроки былых сражений и знали, что их спасение в их мечах да в мечах товарищей, что стоят позади.

      Интересно, а как бы он действовал на месте врага, имея своих воинов, а не этих трусов? Основная угроза мёртвого легиона - это личи и тёмные жрицы. Костяные солдаты с лёгким вооружением не так уж и страшны; с ними легко может справиться более-менее решительный воин. Достаточно обезглавить костяного солдата или разрушить его голову, и он тут же погибнет. Призрачные всадники тоже не столь опасны: солнечный свет легко разрушит туманную защиту, а без неё они весьма уязвимы. Главная угроза - это маги. Под ударами чудовищных по мощи заклинаний почти невозможно устоять, но и здесь есть своя особенность: без алтаря собственного запаса энергии у личей хватит ненадолго, да и Лаэта мало что сможет сделать без магической подпитки. Нужно прорваться сквозь заслон мёртвых рыцарей и разрушить алтарь; но их всех придётся уничтожить. В своё время Хозяин потратил немало дайнов на щиты, которые несли каждый из рыцарей-стражей. Руны, что на них нанесены, связывали их с алтарём незримыми нитями, и весь урон, который наносился алтарю, передавался стражам. Пока жив хоть один из них, алтарь невозможно разрушить.

      Прислушавшись к себе, Карос понял, что почти желает, чтобы враг предпринял хоть что-то. Похоже, ему хотелось вновь ощутить азарт боя, испытать ярость схватки, когда от твоих решений зависит исход сражения, когда тысячи воинов воплощают в жизнь твой план, вновь услышать звук столкнувшихся мечей, услышать грохот щитов, песню горна, зовущего в атаку, и рёв, что вырывается из глоток его солдат, прорывавших линию вражеского строя. Да, со своими парнями он смог бы если бы не победить, то хотя бы сдержать врага, выиграть время, чтобы спасти реликвию. Стрелков на крыши зданий и в оконные проёмы; монахи-заклинатели навязывают магический бой личам и тёмным жрицам; а потом одновременная атака тяжёлой пехотой и стрелками. Освящённое оружие помогло бы прорвать строй костяных воинов, а там главное разрушить алтарь-накопитель. Погибли бы больше половины защитников, но главное, результат был бы достигнут.

      "Да", - подумал Карос, - "Могло бы получиться". Но лишь при отсутствии нага. Если Шепчущий будет вместе с основными силами, защитникам мало что поможет. Игрок сам по себе стоит целой армии, не считая заклинаний и призванных существ.

      Оставив на миг размышления, Карос взглянул вперёд, и увидел главную площадь города и высившуюся за ней громаду Собора первых пророков. Господин уже должен быть внутри. Если всё идёт по плану, скоро миссия будет завершена, и армия перейдёт в режим свободной охоты. Надо будет сказать Саравати, чтобы обратил внимание на военную академию Святого престола: в её библиотеке могут быть интересные труды по истории этого мира и его войнам. Карос коллекционировал книги, посвящённые искусству войны, стратегии и тактике; ему нравилось анализировать и изучать придуманное и воплощённое полководцами разных миров, чтобы впоследствии использовать удачные решения в собственных кампаниях. Ничего, скоро господин перейдёт на новый уровень, и из полководца станет владыкой. Отряд, подвластный ему, увеличится четырёхкратно; тогда можно будет реализовать многие задумки по усилению мёртвого легиона...

      Людская толпа, подобно реке, несла его вперёд. Главное - не отличаться от остальных, слиться с людьми, стать одной из тысяч капель этого стремительного потока, неразличимой для всех. Пусть он несёт его, этот поток бегущих в панике людей: среди них скрыться намного проще. Сейчас глаза заклинателей будут прикованы не к бегущим людям, а к грозным воинам легиона; на них будут смотреть все те, кто наделён даром управлять силой, те, кто сможет обратиться к своему богу и призвать его. Пускай. Главное, чтобы они не заметили его, позволили подобраться как можно ближе к цели.

      Тёмные облака расползались по небу, закрывая солнце, вызывая крики непонимающих людей. Позади замелькали вспышки боевых заклинаний: Саяр, следуя плану, отвлекал внимание на себя. В ту сторону, расталкивая людей, пробежал отряд гвардейцев с десятком монахов-Хранителей веры; он почувствовал исходящий от них свет. Это были явно монахи заклинатели, не простые пустышки. Быстро реагируют. Видно, у них всё-таки был какой-то план на случай нападения на город.

      Поток людей становился всё реже. Часть людей, бежавших в панике от врат, растворилась в соседних улочках и домах, надеясь найти там спасение. Люди, застигнутые врасплох, ещё не понимали, что происходит, и пытались расспросить бежавших в панике горожан. Сбивая людей, по улице пронёсся большой отряд кавалерии в тяжёлых доспехах, устремляясь туда, где шёл бой. Вряд ли они остановят его воинов: весь этот отряд Саяр может прихлопнуть одним заклинанием.

      Оглянувшись, он рассмотрел соседние здания, чтобы понять, где находится. Резиденция Хранителей веры, огромное, мрачное, серое здание, довлеющее над главной улицей. Ну что ж, посмотрим, как вы себя покажете в бою! На секунду его охватило желание вспомнить молодость, и самому нанести удар по врагам. Выпустить туман-вампир внутрь, а потом войти вслед за ним, добивая всех, кого не успело пожрать это вечно голодное создание. На открытом пространстве он, как правило, малоэффективен, из-за низкой скорости, а вот для зачистки крупных зданий или катакомб - почти идеальное оружие: он растворяет всё живое в себе, разрастаясь и заполняя пустоты... Но нет, это сейчас ни к чему: лишнее внимание может сказаться на исходе миссии.

      Наг посмотрел вперёд, на великолепный собор, видимый из любой точки города. Это был подлинный шедевр. Любой, кто обладал чувством прекрасного, вынужден был это признать. Иногда и коротко живущим удаётся создать нечто, что заставляет склонить голову. Согласно легенде, проект храма архитектор увидел во сне. До этого он долго и безуспешно пытался начертить его по заказу иерарха, но всё, что он создавал, было не тем, и не отражало величия и красоты, достойных Первоотца и его главного храма. Лишь во сне он увидел видение: огромное, величественное, белоснежное здание, парящее над городом. Оно не давило на людей своим величием, не заставляло чувствовать себя ничтожными букашками, представшими перед богом, а наоборот, звало за собой вверх, туда, в объятия света, где торжествует возлюбленный Первоотец, Владыка небес. Собор строили более трёхсот лет. Сменялись поколения людей; для огромного здания из мраморных карьеров неспешно везли огромные блоки; тысячи людей трудились на этой стройке, как кропотливые муравьи, снуя по лесам, чтобы в итоге создать то, чем будут восхищаться в веках. Наг, не удержавшись, достал стереокамеру и сделал несколько снимков собора: потом, в зале побед, он найдёт для них достойное место.

      До центральной площади он добрался быстро. Мог бы и ещё быстрее, - доспех это позволял, - но рисковать и выдать себя он не хотел. На Площади пророков готовились к бою: из казарм рядом с собором выбегали и выстраивались в строй гвардейцы, поднятые по тревоге. Кое-кто поспешно натягивал форму, кто-то спросонья ещё тёр глаза, но строй они держали ровно: всё-таки выучка у них была неплоха. Окинув взглядом солдат, наг прикинул, что их не больше пары тысяч. Ерунда. Так, небольшая преграда для его воинов. Гораздо больше его испугало то, что врата, ведущие в собор, поспешно закрывали. Они издавали скрип на всю площадь: видимо, их не двигали ни разу со времён установки. Но всё же давно не смазанные огромные петли под напором десятков монахов сдавались, и створки врат неспешно ползли друг к другу.

      "Шустрые какие!" - удивлённо подумал наг. Всё-таки он сильно недооценил людей этого мира. Прошло совсем немного времени с начала атаки, а тут уже и строй солдат развёрнут, и собор закрывают, и даже подкрепления к месту боя выслать успели. Надо ускориться. К Хаосу маскировку: время дороже! Ещё немного, и они закроют врата, а что ещё хуже - спрячут реликвию, за которой он прибыл. Наг хорошо помнил, что являлось гарантией выполнения договора с его стороны: здесь уже не до шуток.

      Небольшой пузырёк с изумрудной жидкостью, глоток из него - и тело охватывает зеленоватое сияние. А теперь - вперёд! В сочетание с доспехом это зелье придаст его телу необходимые скорость и силу. Наг бросился напрямик через площадь, сжимая в руках жезл. По солдатам, стоявшим впереди, ударил поток тонких, как иглы, стрел прошивающих всё перед собой. Стальные кирасы и шлемы не могли защитить людей от них. Следом ещё удар: огромный, полыхающий первозданным пламенем, шар, размером с голову, ударил в середину строя. Огромной силы вспышка заставила даже нага зажмурить глаза. Когда она погасла, на полсотни шагов от воронки живых не осталось, а вокруг ползали обожжённые, ослепшие люди. На месте взрыва не было видно даже тел: они испарились вместе с оружием и доспехами.

      Дорога расчищена. Превосходно! Теперь остальные. Наг навёл жезл на монахов, закрывающих врата. С жезла сорвалась стремительная сребристая капля, разрастающаяся в полёте. Ударив в группу монахов, она лопнула, охватив их тела серебристым сиянием, которое тут же угасло. Фигурки монахов застыли неподвижно: их, как и створки, теперь охватывал слой льда.

      Наг быстро пополз вперёд. Справа и слева он увидел людей, бегущих к нему, а потом в золотую сферу, окружающую его тело, ударила вспышка света, чтобы бессильно рассыпаться, не сумев пробить защиту. Не отвлекаясь на ответный удар, наг ещё более ускорился, скользя изо всех сил к огромным вратам собора и ступеням, что к ним вели. Ещё один удар всколыхнул защиту и наг, обернувшись, увидел священника, нацеливающего на него какой-то посох и что-то громко кричащего: то ли слова заклинания, то ли молитву своему божеству. Наг досадливо направил на него жезл. Небольшая вспышка, и тело священника взорвалось изнутри.

      Как же всё неудачно! Этого всего вообще не должно быть. Он должен был незаметно проникнуть в святилище, выполнить работу, и лишь потом устраивать развлечения и войну с местными. И откуда тот монах на вратах взялся!

      А собор уже рядом. Белоснежные ступени, ведущие внутрь, густо покрыты вырезанными на них священными символами. Считалось, что на них не сможет ступить ни одно существо, отмеченное тьмой. Быть может, пару веков назад так и было, но теперь, когда огонь веры угас, а творец этого мира, устав от людской неблагодарности и жадности, покинул их, сила, наполнявшая символы, почти исчезла. Может, какую-нибудь мелкую нечисть они ещё и способны остановить, но игрока задержать они не смогут.

      Ползти по ним было неприятно. Шепчущий чувствовал себя так, как будто он полз по раскалённым углям. Неприятно, конечно, но потерпеть можно. А вот и вход в собор. Рядом застыли так и не успевшие закрыть врата служители храма. Шепчущий окинул взглядом огромные створки размером с трёхэтажный дом, а потом символы, что были вырезаны на них.

      Ого! А дверки-то непростые! Соединившись вместе, врата образовывали защитную печать, наполненную силой и светом. Видимо, её создали ещё в те времена, когда бог этого мира чаще отвечал на молитвы людей. Если бы врата успели закрыть, он едва ли смог бы преодолеть силу, вложенную в них когда-то. А Владыка боли его ни о чём подобном не предупреждал. Наг досадливо поморщился. Верить не стоит никому, а богам - в первую очередь, особенно тёмным. Оставалось надеяться, что сюрпризов больше не будет. Оттолкнув рукой несколько покрытых льдом тел, загораживавших дорогу, наг вполз в собор.

      Если ползти по ступеням было неприятно, то находиться внутри было почти невыносимо. Сила света буквально давила на него, прижимая к полу. Сотни лет поклонения, молитвы тысяч верующих - всё это не уходит бесследно. И эта сила пронизывала собор огромным потоком первозданной силы. Казалось, достаточно искры, и вся эта сила вспыхнет и испепелит нага, осмелившегося войти в святыню.

      Внутри было пусто. Уже давно людей в храм пускали лишь по праздникам, а все служители собора, видимо, остались у его дверей, пытаясь их закрыть. Ну и отлично: меньше проблем. Наг прислушался к потокам силы, пронизывающим храм. Скрижаль последнего завета должна быть где-то здесь. Столь могущественную вещь спрятать или заглушить абсолютно невозможно: слишком велика вложенная в неё сила. Ага, вот, кажется, и она! Наг почувствовал средоточие силы, которая растекалась вокруг. Осталось его уничтожить. Это где-то впереди. Что ж, теперь нужно поторопиться.

      Наг пополз по собору. Вход загородила стена парящих лезвий: она надолго задержит всех, кто попытается ему помешать. Ползти было трудно, приходилось прилагать усилия, заставляя себя двигаться вперёд. В этом месте даже дышать было трудно. Собор был огромен. Высокие стрельчатые потолки с длинными полотнами, покрытыми вышитыми молитвами к творцу этого мира, вдоль стен - статуи героев и святых, а рядом с ними - алтари и сотни горящих свечей. Нагу показалось, что эти статуи безмолвно следят за ним. Пускай! Наг хищно улыбнулся. Пусть смотрят, все эти бессильные святоши, как будет повергнут храм, а затем и мир, которому они служили. Пусть ярче вспыхнет чёрное пламя Хаоса, пусть падёт в бездну мир, неспособный себя защитить! Пусть умрут трусы, недостойные жизни! Они слишком расслабились. Жители этого мира слишком долго доверяли спесивым жрецам, присвоившим себе право говорить, что хорошо, а что плохо. Теперь пришло время за это платить.

      На Кейдане тоже были жрецы, но там были и маги. Волшебники того мира умудрялись каким-то чудом жить в гармонии со служителями богов, и когда кто-то предупредил их о грядущем вторжении Хаоса, они выступили единым фронтом. Волшебники, жрецы, армии земных владык - сотни тысяч людей выступили на защиту собственного мира, и хоть у них не было оружия техноцивилизаций, но даже обычный меч или копьё в руках человека, твёрдо решившего умереть, но не пустить служителей Хаоса в свой дом, стоили немало. В Долине пепла, как её потом назовут, открылись врата. В том штурме принимали участие лишь игроки высших рангов, лучшие из лучших: владыки, полководцы, главы домов и чемпионы арен. Шепчущий лишь чудом тогда не успел к её началу.

      И против этой мощи выступила объединённая армия Кейдана. Сотни тысяч солдат, магов и колдунов, от простых мальчишек-подмастерий, до архимагов, сотнями лет шлифовавших своё мастерство, а вместе с ними - тысячи монахов, священников и паладинов. Все те, кто обращал свои молитвы к богам, и кому дорог был тот мир, собрались в тот день.

      Битва была грандиозной. Впервые армия Хаоса схлестнулась в схватке с силой, равной себе по мощи. По небу носились багровые облака, в строй армии людей врезались орды призванных на помощь тварей, монстры вырезали людей, а те, забыв, что они смертны, вопя имена своих богов, рубили армии владык. Сотни заклинаний выкашивали всё живое, а чародеи Кейдана, объединив силы, выставили отражающие щиты, рассеивающие заклинания игроков, и сами наносили контрудары, чудовищные по мощи и гибельные для владык. Сражение всё длилось и длилось, и тогда Владыки призвали Великих зверей: Воплощение воздуха - Громового великана, и Воплощение земли - Гидру. Против этой мощи люди уже ничего не смогли противопоставить.

      Казалось, всё уже решено. Но где-то вверху кто-то решил, что хватит: последняя из капель упала в чашу терпения богов того мира. Люди доказали своё право на жизнь. Каждая молитва, каждое имя бога сорвавшиеся с уст умирающих, подобно маленьким каплям, падали в чашу терпения, наполняя её, и наконец, переполнили. Гнев богов излился на головы тех, кто посягнул на их мир.

      Живых очевидцев того, что случилось в тот день, в мире Игры нет. Одни говорят, что в Долине пепла теперь море, и только волны плещутся на месте великой битвы, другие - что вместо моря там теперь пустыня в форме огромной ладони. Правды не знает никто.

      Мысли не мешали нагу двигаться. Он всё ближе был к тому месту, которое буквально пульсировало светом. Рядом с ним он почувствовал запах крови, причём свежей. Странно: откуда ему тут взяться? Войдя в зал, он увидел несколько распростёртых тел, лежащих возле небольшого ящика с откинутой крышкой. Рядом с ними замер человек в одежде послушника с кинжалом в руках. Увидев нага, он бросил кинжал на пол и быстро выкрикнул:

      - Сэлхай мортал сетх!

      - Кисам сорт, - прошипел наг. Предатель. О нем предупреждал Владыка боли: это был его тайный агент, сумевший внедриться в ряды хранителей скрижали.

      - Где она? - прошипел он. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим.

      - Здесь, - предатель торопливо указал на раскрытый ящик.- Она здесь. Я в последний момент успел. Ещё немного, и они бы её унесли. Я их опередил.

      Он улыбался, явно довольный собой. Это ему Владыка боли пообещал место в доме своём. Да уж: если и есть награда, худшая, чем самое страшное наказание, то он её скоро обретёт.

      - Почему ты сам её не уничтожил?

      - Не знал, где её прячут, - убийца сплюнул на мёртвые тела возле алтаря. - А без этого здесь сотни лет можно ковыряться. Да и Хранители веры не дремлют. Чуть что, и в подвал к ним легко угодить.

      Ну что ж, вот, кажется, и всё. Время этого мира подошло к концу. Наг невольно улыбнулся. Ему многое приходилось делать в жизни, но уничтожать целые миры доводилось нечасто. Пусть и не он сам убьёт всех живущих в этом мире, но его действия наверняка приведут к этому. Да, ему определённо есть, чем гордиться.

      Его клинки легко разрубили ящик, отбросив в стороны мусор. А вот и она, Скрижаль последнего завета. Совсем небольшая плитка, чуть больше детской ладошки, кажется, сделанная из глины; на ней начертан лишь единственный знак: имя того, кто её сотворил. Как просто! И какая огромная сила скрывается в такой простой вещи! Интересно, почему её творец доверил такую могущественную вещь простым людям? Почему не сотворил какого-нибудь могущественного стража, и не вверил её ему? Почему люди? Почему эти корыстные, глупые букашки, которых так легко обмануть или соблазнить, как этого дурака, стоящего над телами мёртвых храмовников с улыбкой на лице? Почему она до сих пор не погибла у столь плохих сторожей?

      Среди тысяч свечей незримо парил тот, кто по воле творца, создавшего этот мир, остался в нём один, невидимый для всех, кроме владеющих божественной силой. Он незримо парил в этом храме, ожидая того часа, когда он сможет вновь вернуться к тому, кто создал этот мир и зажёг над ним солнце. Прошли годы, сменились поколения, а он всё ждал. Ждал, когда люди вновь вспомнят о боге; такова была воля того, кто его оставил: он должен ждать, не будучи вправе вмешиваться ни во что, бессильный сделать что-либо. Он ждал того часа, когда любовь вновь проснётся в человеческих сердцах, а с ней милосердие, сострадание и вера, всё то, что было так стремительно забыто в этом суетном мире.

      Иногда ему казалось, что его ожидание будет вечным, что оно не окончится никогда. Он больше не увидит своих собратьев, не увидит творца, и не почувствует свет его любви. И от этого становилось почти невыносимо больно. Он почти ненавидел тех, кто заставляет его ждать несбыточного, и лишь сила приказа того, кто его создал, помогала ему перебороть отчаяние. А годы шли, но люди не менялись. Они приходили в этот храм, бубнили молитвы и зажигали свечи, опускали монеты для пожертвований, и довольные собой, возвращались назад в свои дома. Но для того, кто способен читать в душах и видеть в сердцах, их помыслы были как открытая книга, и видел он в них слишком многое, чтобы верить в искренность их молитв.

      Он хорошо помнил тот день, когда творец этого мира окончательно отвернул своё сердце от созданного им творения. Бесконечные войны сотрясали мир, еретики, подняв знамя новой веры, и требуя перемен, разрушали храмы и вешали священников, колдуны, спрятавшиеся от рук всесильной инквизиции, требовали себе равных прав и свобод, армии властителей мира сходились в схватках, разрушая города и государства, повсюду промышляли разбойники, умирали оголодавшие крестьяне, проливалась кровь и творилось зло. И тогда, в утешение и в помощь людям, творец ниспослал видения простой крестьянской девочке. Её устами он напомнил людям о законах, созданных для них. В безумии мира, среди голода и смерти, слова юной девы звучали как песня утешения и надежды. Она приносила исцеление душам и телам тех, кто хотел её слышать, мир, любовь, сострадание - всё то, чего так не хватало людям среди смерти и разрухи.

      Даже в бездне отчаяния всегда есть луч надежды. Её проповеди собирали сотни людей. Солдаты враждующих армий складывали оружие у её ног, отказываясь слушать приказы командиров и убивать друг друга. Молва о ней разносилась всё дальше. Ворота городов открывались перед ней; приветствуя нового пророка, короли склоняли перед ней головы, признавая власть и силу того, от чьего имени она говорила; и лишь церковь взирала на это со стороны. Власть, та незримая сила, которую священнослужители собирали веками, теперь ускользала от них. Власть над человеческими душами и помыслами - их главное сокровище - повергалась в прах неграмотной крестьянской девкой. Её чудеса порочили имя церкви: ведь лишь от священников мог исходить свет истинной веры, но никак не от глупой девки.

      Последней каплей стало событие в городе Рейсланде, большом торговом центре, страдавшем от чумы. По просьбе отцов города девочка прибыла туда в сопровождении своих почитателей, чтобы принести спасение от болезни. Город был переполнен: беженцы, крестьяне, нищета и голод, десятки умирающих каждый день. Видя всё это, дева не знала, как помочь несчастным: чем накормить, как обогреть, где взять всё то, в чём нуждались эти люди.

      Тогда её взор упал на огромный собор, гордость и украшение города. Недрогнувшей рукой она распахнула врата, ведущие в храм, а потом стала раздавать богатства храма тем, кто по её мнению, больше нуждался в них. В руки бедняков и нищих уходили украшения алтарей, серебряные подсвечники и золотые лампады плющились и разламывались на куски; все те богатства, что собирались веками, уходили в руки бродяг, недостойных их даже касаться.

      После этого зазвучало слишком много голосов, призывающих раздать сокровища храмов; слишком многие вспомнили слова первых пророков о богатстве души, а не тела. Спустя десять дней, по приказу высших иерархов девочка была схвачена. Оборванцы и нищие, сопровождавшие её повсюду, были плохой защитой против гвардейцев Святого престола; большинство из них при захвате были убиты как потенциальные смутьяне. Саму деву доставили в столицу, блистательную Аригасту, где и состоялся тайный суд.

      До этого с ней долго разговаривал главный юстициар первосвященника. Её убеждали отказаться от некоторых слов, принять учение церкви и уже через неё являть чудеса, не растрачивать священный дар на всяких нищих и бродяг, а даровать его лишь тем, кто его достоин: князьям, дворянам, богатым купцам и самим священникам. Переубедить её так и не удалось: ни смириться, ни отказаться от своих слов она не пожелала, как не пожелала являть чудеса лишь тем, кто готов за них хорошо заплатить.

      На тайном суде иерархи церкви вынесли решение: устранить ту, кто нёс слова их бога. Слишком разрушительны были эти слова, уничтожающие всё то, что составляло фундамент и основу их мира. По приговору суда святую деву удушили в тайной тюрьме, а тело похоронили в часовне возле кладбища еретиков.

      В ночь после смерти последнего пророка перед первосвященником явился он: Вестник, что приносит людям слова творца. Он положил перед испуганным стриком небольшую глиняную табличку, созданную на заре этого мира и хранившую его ото зла. Он до сих пор помнил лицо первосвященника, лишь тогда до конца осознавшего последствия своих деяний, когда он увидел, что он, и подобные ему, натворили. Бог, которому он поклонялся все эти годы, тот, кто дал ему величие и власть над этим миром, покинул его. Люди, отказавшись от пророка, ниспосланного им, остались одни.

      - Отныне вы сами будете творить историю мира, и сами решать, каким путём пойдёте, раз не желаете идти тем путём, что указывал вам я. И хранить мир ото зла отныне будете сами.

      Передав весть, он не ушёл вслед за создателем. Незримый для всех, он продолжал оставаться среди людей, ожидая, когда люди изменятся и вернутся на путь, который когда-то отвергли, чтобы возвестить Первоотцу об этом.

      И вот теперь его ожидание подходило к концу. Он слышал бой, бушующий на улицах города, чувствовал смерти сотен людей, гибнущих под ударами слуг Хаоса, и он понимал, что то, чего он боялся, произошло: тьма прислала своего посланника, чтобы сокрушить последний затвор, стоящий на её пути. А он, бессильный что-либо изменить, по-прежнему парил рядом со скрижалью. Ну почему творец его не наделил силой, способной противостоять злу? Почему он запретил вмешиваться в происходящее, оставив его лишь бессильно созерцать, как гибнет мир, который он сам когда-то создал?

      А за стенами храма бой нарастал. Он чувствовал приближение того, кто пришёл за тем, что скрывали стены этого храма, а монахи и служители торопились спасти. Одни закрывали ворота, чтобы задержать атакующих, а избранные через тайный проход должны были вынести скрижаль в безопасное место. Измена, невидимая для других, но не для того, кто может читать в человеческих душах; жажда бессмертия и власти; сладкая ложь, опутавшая душу одного из них; кинжал вонзается в спины товарищей, готовящихся спасти реликвию.

      Он видел всё, бессильный что-либо изменить. А вот и тот, кто пришёл, чтобы сокрушить наследие творца. Наг. Игрок-хаосит осторожно вползает под своды храма. Клинки в его руках источают смерть, а боль, которую они несут, способна задеть даже бога. Именно они способны сокрушить то, что простыми руками не сломать.

      И когда он увидел вскинутое для удара оружие, крик вырвался из глубины его души, пересиливая запрет на вмешательство:

      - Не смей!!!

      Крик его был настолько пронзительно силён, что наг испуганно отпрянул, опустив клинки. Но оглянувшись, он увидел не грозного архангела или повелителя небесных легионов, а всего лишь вестника, гонца, способного лишь на то, чтобы сообщать жалким смертным волю их бога; ни властью, ни силой он не обладал, и всё же осмелился противостоять злу. Улыбка исказила лицо нага.

      - Передай своему божку: пусть начинает создание нового мира. А этому пришёл конец!

      И вестник ответил. Пусть он всего лишь гонец, пусть он не способен сражаться, но он - создание света. Пусть всего лишь искра, но зажёг её бог. Даже самый маленький огонёк способен осветить и разогнать целое море тьмы; и этот дар у него никто не мог отнять.

      И он засветил, засиял, как никогда в жизни, вкладывая всего себя в этот огонь, в это горение. Пусть на краткий миг, но он заполыхал, подобно сверхновой звезде, в момент гибели освещающей Вселенную до самого края. И в тот миг он почувствовал, что он не один. Далёкие собратья, вестники света, тысячи огоньков, купающихся в сиянии звёзд были с ним, посылая свой свет ему навстречу.

      И он рос, становясь всё шире и шире, устремляясь во все стороны, сливаясь с той энергией, что наполняла собор. И вся сила, накопленная в древнем храме, полыхнула. Вновь наполнились мощью слова молитв, выбитые на стенах храма, грозно засияли статуи небесных стражей, стоящие в нишах стен, и священный символ Первоотца, небесный круг, вспыхнул белоснежным светом в витражных окнах храма.

      Посреди зала раздался вопль нестерпимой боли. Под напором света лопнула золотая сфера, защищавшая тело нага. Игрок закрыл глаза рукой, которая полыхала огнём, и вскинул жезл, чтобы через миг исчезнуть. Но маленький вестник этого уже не увидел. Он исчез, исчерпав себя до конца, и не увидел, как вслед за хозяином исчезли один за другим его слуги, как костяные солдаты сгорали под лучами дневного солнца, как разбуженные ото сна мертвецы рассыпались в прах, которым они и были.

      Всего этого он не увидел, но в последний, самый ослепительный миг своей жизни, он знал, что дал пусть крохотный, но шанс этому миру.

      Танаша

      Танаша занималась своим любимым делом: грабила ювелирную лавку. Возле ног поскуливал хозяин, даже глаза боясь поднять на налётчицу, а лучшая убийца Шепчущего сноровисто выгребала содержимое сейфа, в котором хранил своё добро несчастный ювелир. Намётанный глаз выхватывал из кучи драгоценностей наиболее интересные вещи. Вот этот комплект хорош: серьги вместе с колье будут изумительно сочетаться с тем тёмно-бордовым платьем с глубоким вырезом; а это кольцо прекрасно подойдёт к её любимому бальному платью...

      "Так, здесь я, видимо, уже закончила". Оглядев пустое нутро металлического ящика и весело похлопав хозяина разорённой лавки по голове, Танаша танцующей походкой направилась на выход. Это была уже третья лавка, которую она обчистила за сегодняшний день; а сколько впереди ещё интересного и ценного. Она улыбнулось хищной улыбкой, оглядывая город и думая, куда направиться дальше. В кои-то веки есть нормальная цель: большой город, битком набитый множеством прекраснейших вещей, а не какой-нибудь муравейник с ползающими или прыгающими тварями, как в прошлый раз. Брр! Аж противно вспоминать всех этих тварей! Она с детства не любила всяких пауков и тараканов. А до этого Хозяин с големами воевал на каком-то осколке; ей тогда только чудом голову не проломили; там ни украсть, ни посмотреть даже не было на что. Так что для неё сегодня был почти что праздник.

      Она на краткий миг замерла решая что делать , и вспоминая план города. Возле врат вовсю полыхают огни пожаров: там повеселился Саяр вместе со своими костлявыми друзьями. С западной стороны, возле резиденции Хранителей веры слышались какие-то вопли; туда, пожалуй, идти тоже не стоит после того, как там побывала Лаэта: она терпеть не могла эту больную на всю голову тварь. Хм, куда же пойти? Приказов, обязательных для исполнения, больше нет: резиденцию Хранителей веры она зачистила. Она невольно улыбнулась, вспоминая глаза главного инквизитора, когда она ему взрезала живот и вырвала сердце.

      Так, на западе у нас торговые кварталы, они немного вдалеке от направления основного удара. Есть смысл бежать туда, пока Саравати будет возиться возле банка Святого престола на площади. Приняв решение, Танаша перешла на бег. Тяжёлый мешок с награбленным добром ей нисколько не мешал: если ей было надо, она и грузовую лошадь вместе с всадником могла утащить на своих казалось бы хрупких девичьих плечах.

      Нестерпимо яркая вспышка света застала её уже возле торгового квартала, заставив ничком броситься на землю и прикрыть глаза. Из центрального собора, там, куда ушёл Хозяин, бил поток яркого света, разгоняющий тьму, укутавшую город. Танаша буквально сердцем почувствовала боль Хозяина, попавшего под удар. Потом, спустя краткий миг, это чувство пропало, и сначала Танаша испугалась, что Шепчущий погиб, но взглянув на метку на своей руке, которая не пропала, она поняла, что наг жив: просто сбежал из этого мира, не отозвав своих слуг. А что же ей теперь делать?

      Опытная убийца растерянно оглянулась по сторонам, когда услышала плач ребёнка за углом разрушенного дома. Ещё не зная, что она сделает, она направилась на звук. Завернув за угол, она увидела лежащую на земле раненую женщину, а рядом с ней - девочку лет шести, зовущую на помощь.

      Улицы были пусты, а дома сильно разрушены: видимо, сюда ударило одно из заклинаний личей, долетевшее и до этого квартала, и женщину ранило обломками. В нескольких шагах от них она увидела костяного солдата, непонятно как забредшего сюда. От его костей шел пар: казалось, костяк вот-вот развалится. Но несмотря ни на что, мёртвый солдат стремился выполнить полученный приказ: убивать всё живое вокруг. Пошатываясь, он шёл к раненой женщине с ребёнком, поднимая для удара короткий меч. Женщина не в силах была бежать, и из последних сил пыталась оттолкнуть дочь, крича ей, чтобы она убегала, а та, вцепившись в мать, не хотела её отпускать.

      Больше всего Танаша не любила бессмысленные смерти: она сама пролила немало крови, и её руки отняли немало жизней; но вот так убивать? Просто так, бессмысленно и беспощадно? Ведь в этом мире уже нет Хозяина, эти смерти уже бесполезны! Она смотрела на мать и дитя, таких беспомощных в своей любви друг к другу; девочка так похожа на её малышку!

      Короткий бросок метательного ножа, ударившего в основание черепа - и кости бессильно посыпались на землю. Она даже сама не поняла, как её рука сделала бросок. Возможно, она пожалеет о том, что она сейчас сделала: Шепчущий, если узнает, накажет её за убийство своего. Но это будет потом, а сейчас она хочет помочь.

      Подойдя к ним поближе, Танаша присела и глянула на женщину с ребёнком. Малышка плакала навзрыд и шептала: "Мамочка, не покидай, пожалуйста, не оставляй меня одну!" Женщина уже не могла ничего говорить: она стремительно теряла силы вместе с кровью, что текла у неё из ран. Из спины торчали несколько длинных деревянных щепок, а в бедре - осколок стекла. Видимо, они попали под удар, когда бежали по улице, и мать прикрыла собой дочь. Устало вздохнув, Танаша бросила на землю мешок с добычей. Порывшись в своей сумке, она достала несколько пузырьков. Сначала синий, чтобы остановить кровь, затем нужно удалить осколок стекла и куски дерева из спины. Зелье лечения быстро сделало своё дело, затянув раны, едва только из тела удалили посторонние предметы.

      Теперь эликсир бодрости: он придаст сил, чтобы уйти отсюда. Непонимающая женщина ещё пыталась что-то сказать, а Танаша уже всё сделала. Окинув взглядом бедную одежду спасённых, она, ещё раз вздохнув, не глядя сунула руку в мешок, вытащила оттуда горсть драгоценностей, и затолкала их в карман одежды несчастной женщины.

      - А теперь бегите отсюда, пока я добрая.

      Заниматься дальнейшими грабежами расхотелось: пропало настроение. Да и зачем? Собранного за века службы у нага хватит на десять жизней и ей, и Саюри, в любом из сотен миров, куда бы их ни отправил Шепчущий. Свобода - почти забытая мечта среди слуг, а ведь она когда-то ею обладала. В стране Небесных драконов, в жемчужном дворце, воины её клана охраняли богоподобного императора. Её с детства учили повиновению и преклонению. Тяжелейшие тренировки, безжалостные учителя, эликсиры алхимиков и заклятья магов. Она и подобные ей были куклами, живыми марионетками, не имеющими ни мыслей, ни страхов. Лишь воля императора была для них законом, а они - его гневом. Они были его руками, и несли смерть тем, кто противился его воле. Безжалостные убийцы и верные телохранители, последняя гвардия императора и опора трона.

      Но, несмотря на безжалостные тренировки, на заклятья магов, Танаша так и не стала безвольной куклой. Её душа смогла сохраниться где-то в глубине тела; её бунтарство так и не смогли вытравить учителя, годы служения, задания и новые тренировки. Её учили многому, превращая её в безжалостное оружие; подобно тому, как кузнец удар за ударом выковывает идеальный меч, из неё создавали оружие, не знающее страхов и сомнений, способное выполнить любой приказ. Если надо, она могла достойно вести себя на большом императорском балу, поддерживать светскую беседу и правильно пользоваться любым из столовых приборов. Она могла быть актрисой и танцовщицей, притвориться аристократкой или шлюхой из портовых районов, менять облики и имена, чтобы в нужное время нанести удар и оборвать жизнь неугодных имперской власти. Эликсиры изменили её тело так, что внешне хрупкая девушка не уступала в силе пещерному медведю; её глаза видели в темноте, и гораздо дальше обычных человеческих глаз: её лёгкие набирали достаточно воздуха, чтобы проплыть не меньше сотни шагов под водой ни разу не вынырнув на поверхность, а её ногти были так же остры, как когти хищника, и прочностью не уступали стальным клинкам. Позволяя ей если надо лазать по отвесным скалам или стенам домов. Её глаза и волосы меняли цвет, на её коже мог появляться и исчезать загар. Из её тела сделали оружие против врагов империи и императора. И вся её жизнь состояла из служения, тренировок, заданий и смерти.

      Она до сих пор помнила то утро, когда боль в животе скрутила её, придя так неожиданно. Она как раз недавно вернулась с задания, которое успешно выполнила: нужно было втереться в доверие к главарю пиратов и контрабандистов, стать близкой подругой, и почти два года ждать момента, чтобы нанести удар, устранить цель и украсть списки. В них были имена тех, кто продавал оружие пиратам и передавал сведения о маршрутах торговых судов; имена тех, кто покупал и продавал розовую пыль, наркотик, наводнивший империю.

      Она как всегда безупречно выполнила работу: умелая обольстительница, утомив ласками и постельными утехами главаря пиратов, подарила ему смерть. Маленький укол заколкой для волос - и могучий двухметровый здоровяк, неудержимый на поле боя, заснул навеки, а она незаметно пробралась в тайник и выкрала записи. Потом была погоня, поиски, но это уже была рутина, к которой она привыкла...

      А теперь внезапная боль в животе. Что это? На подгибающихся ногах она потащилось к врачу, держась за стены, и почти потеряла сознание в лазарете. Там её осмотрели, обследовали, сделали анализы и сообщили: она беременна. Пожалуй, если бы ей сказали, что её назначили императрицей, или ей предстоит убить бога-дракона, она бы удивилась меньше. Ещё в школе убийц, после ежедневных приёмов всех этих эликсиров, изменявших тело, ей сказали, что у неё никогда не будет детей, и она с этим смирилась, свыклась с этой мыслью, лишь иногда украдкой бросая взгляды на детвору, да по ночам плача в подушку. А тут ей сообщают, что у неё будет дитя, что её тело, способное лишь отнимать жизнь, смогло создать новую. Старенький седой лекарь сказал, что нужно прервать этот процесс. Так и сказал: процесс, как будто его родила не мать, а перегонная установка или алхимическая сфера; и тут же отправил её в операционную.

      Она так до неё и не дошла, сбежав по дороге. Наконец в её жизни появился хоть какой-то смысл, и она не могла позволить его отобрать никому: ни своим сёстрам по оружию, ни императору. Её искали лучшие ищейки империи, а она скрывалась, используя всю свою хитрость и полученные за годы службы знания. Ребёнок ей совсем не мешал: животик был небольшим, почти невидимым под одеждой, и ей иногда казалось, что там никого нет, и это всё обман. Но она прислушивалась к себе и слышала стук маленького сердца: тук-тук-тук. И эти слабые звуки придавали ей сил и дарили надежду.

      Ребёнок родился раньше срока, словно торопился поскорее увидеть свет, которого его так хотели лишить злые люди. В маленькой забытой деревушке старуха подала ей в руки крошечное дитя со сморщенной мордашкой, всё ещё помнившее тепло её тела. Саюри. На языке её народа это означало "серебристый снег", в память о деревушке, где она родилась, и о снеге, что падал в ночь её рождения.

      Дальше они странствовали вдвоём. Поиски продолжались: империя хотела вернуть, либо уничтожить обретший свою волю клинок, нарушивший приказы. А Танаше пришлось заняться новым ремеслом: Саюри была больна. Эликсиры, искалечившие тело её матери, не дали ей развиться, как следует. Малышка часто болела, а на врачей были нужны деньги. Большие деньги. Сбережений уже не осталось, и Танаша использовала старые навыки, отточенные за годы службы империи; но только забирать жизни она больше не хотела, поэтому стала отнимать кошельки. Горсть драгоценностей у богача - это капля в море, а десяток золотых или нитка жемчуга могли позволить им с Саюри прожить, не зная нужды, целый месяц.

      И она воровала в домах богачей. Опыт и знания позволяли ей проникать в особняки, дворцы и дома знати. Но её малышка всё чаще болела, всё реже в ней были силы просто даже встать или погулять с мамой по улицам города. Её уже не радовали ни куклы, ни платья; улыбка почти не появлялась на её губах. Ей нравилось лишь перебирать опухшими пальцами драгоценности, которые приносила мама с ночных прогулок: яркие, блестящие камни, золото и украшения. Она любила смотреть, как мама примеряет при ней эти красивые вещи и сменяет наряды. И Танаша воровала, теперь только лишь для того, чтобы хоть на миг увидеть улыбку на губах дочери. А Саюри умирала. Не помогали ни врачи, ни маги, ни самые дорогие эликсиры, стоившие безумных денег. Все, кому она показывала дочь, лишь качали головами и удивлялись тому, как это дитя до сих пор живо. Под конец Саюри уже даже не могла говорить, а лишь часами смотрела на мать, белая, как снег, в честь которого её назвали.

      И тогда Танашу нашёл Шепчущий. Она так до сих пор и не узнала, как он её нашёл и узнал о её беде. Он просто однажды возник на пороге её дома и постучал в дверь. Тогда он был в другом облике, в виде обычного человека. Он предложил ей сделку: жизнь её дочери в обмен на вечное служение ему, а потом оставил небольшой пузырёк на столике возле кровати Саюри, сказав, что это лекарство, которого хватит на три дня; потом он придёт, чтобы узнать ответ.

      Танаша долго сидела возле дочери, прежде чем налить несколько капель. Поначалу казалось, что не происходит ничего, и она подумала, что ночной гость её обманул. Но потом исчезло прерывистое дыхание, на щеках проступил румянец, а когда через пару минут её дочь открыла глаза и попросила маму покушать, она заплакала от счастья.

      Через три дня незнакомец появился на пороге и спросил о её решении. Всё это время Саюри была обычным здоровым ребёнком, как будто и не было никакой болезни. Ради этого Танаше не жаль было расстаться и с душой, и с телом - лишь бы её дочь и дальше оставалась такой. Не дрогнувшей рукой она подписала нерушимый договор, став слугой Шепчущего и его лучшей убийцей. Раз в большой цикл наг позволял ей видеться с дочерью, открывая для них путь в один из миров в Игре, в котором обитали человекоподобные, после чего её вновь ждали долгие циклы службы, схватки, бои - и следующие десять дней счастья для них двоих.

      Подхватив мешок с добычей, она развернулась, чтобы направиться дальше, как вдруг её сердце от страха перестало биться: позади стоял Карос в окружении десятка костяных солдат. Он молча смотрел на неё и на останки своего солдата, лежащие рядом. Среди костей поблёскивал метательный нож, а неподалёку топтались спасённые ею женщина с ребёнком.

      Это конец. Он всё расскажет Хозяину. Ноги предательски задрожали, а мысли панически заметались в голове. Хозяин многое ей прощал, но то были пустяки. Никогда ещё она не нарушала его приказы. Но за убийство своего, пусть даже костяного солдата, которых сотнями штамповали Саяр с Лаэтой после каждого боя, её наверняка накажут так, что ей даже думать об этом было страшно. Шепчущий умел придумывать наказания для провинившихся, такие, что они порой завидовали грешным душам в аду.

      Она опустилась на колени. Силы покинули её. С трудом она всё-таки подняла глаза на Кароса, а тот всё также стоял, глядя на неё и ничего не говоря. Потом он отвернулся и ушёл, уводя за собой солдат.

      Женщина с ребёнком давно уже убежали, а Танаша продолжала сидеть на земле, всё ещё не в силах прийти в себя. Почему Карос ушёл, почему ничего не сказал? Сколько она себя помнила, они с ним ругались постоянно. Старый генерал без конца отчитывал недисциплинированную убийцу; а тут такой случай: поймать её за изменой, да такой, что ей после этого мало не покажется. И он просто молча уходит? Она не понимала, что произошло. Показалось ли ей, или она увидела одобрение в глазах Кароса, когда он глядел на спасённых людей?

      Танаша почувствовала зов Книги, призывающий слуг обратно. Она подхватила мешок с добычей и крепко прижала к себе, чтобы спустя миг исчезнуть вместе с ним.

      Город стремительно пустел. Офицеры и солдаты, слуги и призванные существа, не наделённые разумом и волей, исчезали с улиц. Краткое мерцание охватывало их тела, и спустя миг они покидали этот мир. Последним, как и положено командующему, город покинул Карос, долго о чём-то размышлявший.