Город в мире исландских саг

Саги и скальдическая поэзия концентрируют свое внимание на бондах, хозяевах поместий, хуторов и воинов; бонд-воин – вот герой этих произведений. Соответственно, и сельские поселения как особые общественные структуры – от малых хуторов до королевских имений – выпукло представлены в сагах. Но в сагах, как и в поэзии того времени, нет даже понятия «горожанин», мы обнаруживаем его только в записях обычного права начиная с XIII в. Иначе обстоит дело с городом как с особой и значимой структурой в общественном поле саг.

В самой Исландии город появился только в новые времена, культура городской жизни была мало известна и в конечном счете чужда средневековым островитянам. Другое дело – Дания, Швеция, Норвегия эпохи викингов; но, как уже понятно, сведения о них в сагах намного скупее. Чаще всего при описании путешествий и приключений своих персонажей саги называют разные города. Чаще упоминаются города в королевских сагах как резиденции и существенная часть политического пейзажа, на фоне которого разворачиваются междоусобицы и борьба за власть. В сочинениях миссионеров города присутствуют постоянно и как узловые пункты их передвижений по Скандинавии, и при описании языческих капищ, а затем, во время христианизации, как главные ее опорные пункты и центры устроения церквей. А заметная роль городов в торговле, которая, и это очевидно, была важным двигателем социальной эволюции скандинавов в ту эпоху, хотя и проступает из саг, но по-настоящему убедительно ее рисуют лишь данные археологии. И вообще основные сведения о городах скандинавского Севера получены именно благодаря непрестанным и плодотворным усилиям археологов. Эта наука убедительно изображает облик ранних городов, характерных для эпохи викингов, их роль не только в торговле, но и в местных и международных контактах, а также в развитии политических и социальных отношений и институтов.

Поэтому полагаю логичным, не вводя тему скандинавского города эпохи викингов в основную канву этой книги, хотя бы кратко остановиться на проблеме городской истории в приложении к основному тексту. При этом, конечно, нельзя упустить возможность найти хотя бы обрывки сведений о городах в самих сагах. Ведь и в них в разной связи упоминаются города многих земель – от Британских островов до Ближнего и Среднего Востока – мест, где викинги селились, служили, торговали, грабили. Но в данном очерке речь пойдет не об этих городах – о них достаточно много говорится в литературе о походах викингов, а о городах скандинавских.

Как уже ясно, материал о ранних скандинавских городах в письменных источниках, в том числе записях произведений фольклора, скуден. В целом характер данных и их объем таковы, что они дают лишь самое общее представление о месте, реальном значении и состоянии отдельных городов или, тем более, о градообразовательном процессе в регионе, который столь фундаментально описан в археологической литературе. Все же эти данные позволяют уяснить, какое место занимали города в представлениях и повседневной жизни скандинавов в эпоху викингов.

Судя по данным археологии, первичные городские «ядра» вряд ли были по размерам больше обычных сельских поселений. Они служили пунктами обмена, убежищами во время войн и пиратских набегов либо тем и другим одновременно. Такие центры особенно рано развивались на скрещениях балтийских торговых и стратегических путей, на больших островах. На Готланде таким было рано возникшее местечко Валлхагар, а с VII в. Павикен, окруженный валом, с гаванью, верфью, торговой площадью, и похожий на него Чёпингсвик (букв. «торговое местечко») на острове Эланд.

И именно в эпоху викингов, в VIII–XI вв., уже складываются так называемые ранние города – в большинстве случаев торговые эмпории, зачастую с политико-административными и религиозными функциями. В одной только Швеции возникло до 15 таких городков: (Старая) Упсала – политический и религиозный центр с ярмаркой; Бирка – небольшой укрепленный город-порт на острове Бьёркё (озеро Меларен), с ярмаркой, а затем заменивший в X в. разрушенную Бирку соседний городок с капищем – «Старые Сигуны», с XI в. ставший Сигтуной, христианским и торговым центром; Фолькландтингстад, расположенный на крайнем юго-западе страны, на границе с Норвегией, место торговли и тинга, захиревший после XIII в.; торговые городки Энчёпинг, Вёстра Арос (будущий Вестерос) и другие. Судя по артефактам, найденным при раскопках, в ранних городах были уже профессиональные ремесленники, но в сагах упоминаний о них нет, там говорится, причем с большим почтением, только о торговцах.

Характер раннего города преимущественно как торговой эмпории или торгово-ремесленного местечка был особенно характерен для побережий Северного и Балтийского морей, включая юг Британии, Фрисландию и Ютландию. И могучим толчком для этого послужили торговые операции викингов, хотя одновременно с ними в этих краях успешно действовали разноплеменные профессиональные купцы. Роль посреднической торговли, как уже говорилось, была здесь особенно велика в связи с тем важным местом, которое заняли торговые пути на Руси, ведущие через Балтику на Ближний Восток и в Южную Европу. Об этом свидетельствует великое множество арабских (куфических) серебряных монет IX–XI вв., клады которых находят вдоль всего пути, особенно в Восточной Скандинавии, на Готланде и далее, в Северо-Западной Руси, и затем вплоть до Волги. Найдено и немалое число кладов с западноевропейскими монетами, особенно английскими.

Обращает на себя внимание, что ранние города в эпоху викингов образовали в Западной и Северо-Восточной Европе своего рода как бы «великое торгово-городское кольцо». Оно начиналось от Северной Франции, британских проливов и Фландрии, захватывало Балтийское море, а затем продолжалось вдоль Днепра и Волги до Черного и Каспийского морей и обратно. Все эти ранние города представляли собой неаграрные стабильные поселения, насчитывавшие иногда до 1000 или чуть более жителей (что было для Северного региона значительной цифрой), среди которых четко прослеживаются стабильные прослойки торговцев и ремесленников. Такие города застраивались деревянными домами, причем по определенному плану, имели порт, иногда также верфь, рыночную площадь и культовый центр, сначала с капищем, обслуживаемым жрецами, а после христианизации – с церковью и духовенством. Защитой такому городку служили ров и земляной вал с деревянным палисадом. Нередко город защищало укрепление, находившееся поблизости, но отдельно от него. Имелся и могильник, наличие в котором женских и детских захоронений нескольких поколений свидетельствует об оседлости (стабильности) населения. Подавляющее большинство этих ранних городов продолжает свою историю на том же месте или в непосредственной близости от него по сей день.

Известным ранним городом и торговым портом была Бирка – Бьёркё (лат. Birca, сканд. Björkö, «Березовый остров») на озере (точнее, в заливе). Меларен, которая возникла в VIII в.; ее расцвет пришелся на время примерно с 800 г. до конца X в. Бирка выросла поблизости от еще более раннего торгового местечка Лильё или Хельгё (Островок или Святой остров), где, судя по названию, осуществлялись и религиозные церемонии. То, что в этом районе неизменно возникали и параллельно развивались ранние города, а позднее вырос Стокгольм, не случайно, поскольку здесь имеются и удобные гавани, и прямой выход через Меларен в Балтийское море, и, в то же время, множество скалистых шхер, затрудняющих путь нежелательным «гостям». У Римберта (IX в.) о Бирке говорится как о свейском городке, где осуществлял свою миссионерскую деятельность герой его «Жития» св. Ансгарий. Тогда это был укрепленный порт на острове, известная на Севере торговая эмпория, со своим тингом, королевским префектом и разнообразным по составу населением. Туда съезжались торговцы из соседних земель.

В VIII–IX вв. Бирка занимала всего 12 га территории на прибрежном скалистом холме и была укреплена земляным валом с бревенчатым палисадом. У подножия холма был порт. Рядом с укреплением размещался самый крупный в средневековой Скандинавии могильник (так называемый Хемланден), состоящий из тысяч погребений с малыми холмистыми насыпями. Почти все они в настоящее время уже изучены археологами, и находки в них дают представление о широких торговых связях этой эмпории. В ее могильниках обнаружены арабские, персидские и западноевропейские серебряные монеты, остатки фризских одежд, бусы из полудрагоценных камней, оружие и некоторые украшения с территории Франкского государства, стеклянные и керамические изделия из германских (прирейнских) земель, парча и шелк китайского производства и т. д. В конце X в. Бирка была разорена в результате набега каких-то соседей, скорее всего балтов или прибалтийских славян, и ее функции взяла на себя соседняя Сигтуна («Старые Сигтуны»), которая еще в XII в. служила главным центром внешней торговли свеев, а также местом чеканки ранней шведской монеты. Сохранились монеты с изображением креста и надписью Si[tune]Dei от времени правления Олава Шётконунга. Зимой же, когда судоходство прекращалось, на льду озера в этом районе издавна устраивалась знаменитая широкая ярмарка.

В 70-х гг. XI столетия Бирку часто упоминает Адам Бременский, знавший о ней по рассказам датчан. Он пишет, что на переход по морю из Бирки до Сконе требовалось пять дней и столько же на плавание от Бирки до «Руссии», т. е. эти маршруты были вполне обычными. Адам свидетельствует, что там была «гавань св. Ансгария» и вообще Бирка представляет собой «дом нашей веры» (сх. 126 и 127). Адам упоминает также шведские городки Скару и Телье (Сёдертелье?), а из норвежских городов – Трандхейм и порт Вик.

Еще более популярным был крупный торговый центр Хедебю, или Хайтхабю, в будущем Шлезвиг, в Южной Ютландии (будущая область Шлезвиг); Хедебю имел торговые связи со всей Скандинавией, был форпостом торговли с Франкским государством и одним из центров христианизации Дании и Швеции. На отчеканенной там монете изображали коня или оленя. Во времена викингов в Дании была широко известна и древняя резиденция датских конунгов Хлейдр (или Хлейдир, современный Лайре, около Роскилле, остров Зеландия). О Хлейдре упоминает «Старшая Эдда», так же как о Лунде (в Сконе) и Хёрбю.

В Норвегии были особенно известны торговые Нид или Нидарос (Тронхейм, в будущем Трандхейм), Скирингссалль (в будущем Каупанг) во внутренней части Осло-фьорда, гавани в Вике, а также в Осло-фьорде, и торговый Тунсберг. О том, что туда приходило множество купеческих кораблей, пишет в своем «Круге Земном» Снорри Стурлусон.

С конца X – начала XI в. количество куфических монет в кладах, извлекаемых археологами, заметно падает, зато усиливается приток монет западноевропейских, английских и немецких денариев, которыми заполнены сотни кладов. Среди немногих ставших известными нам чеканщиков первых скандинавских монет, а также камнерезов, делавших рисунки и надписи на памятных камнях, встречаются английские и немецкие имена. Именно английские чеканщики работали в монетной мастерской Сигтуны.

Теперь наиболее активными были торговые связи по Днепру – знаменитый путь «из варяг в греки», позволяющий достичь Византии и, дальше, уйти в Юго-Западную Европу либо через Черное море попасть на Восток.

Деньги и драгоценности из кладов, как очевидно, уходили из товарно-денежного оборота, поскольку остались в схронах или были пожертвованы богам. Но расположение кладов точно совпадает с маршрутами торговли, которые отмечены, помимо прочего, церквями св. Николая, покровителя путешествующих. Огромное количество кладов, содержащих деньги и драгоценности, особенно на «торговом перекрестке» – острове Готланд (¾ находок), в Северо-Западной Руси и в Центральной Швеции, просто поражает. Выдающаяся роль Готланда как посредника в торговле Северо-Западной Европы становится видна также из того факта, что с XII столетия «Готский берег» выступает равноправным партнером при заключении торговых договоров с германскими городами и Великим Новгородом. К первой трети XII в. относятся и первые сведения о поездках новгородских купцов в Данию (Донь, Доньская земля русских летописей), которые, однако, вероятнее всего, имели место и раньше. Что касается роли в этой торговле Новгорода, то не случайно уже в эпоху викингов новгородцы стали соперничать и даже вступать в стычки со скандинавами на землях карелов и финнов (сумь и емь), богатых драгоценной пушниной, «рыбьим зубом» и ценной рыбой. Эти земли, интересующие новгородцев, практически сразу же по завершении эпохи викингов стали объектом Северных крестовых походов, преимущественно со стороны шведов и балтийских немцев-рыцарей, продолжавшихся еще и в XIV столетии. Аналогичные походы датчан были направлены на земли балтов.

Скандинавы могли предложить зарубежному покупателю пленников-рабов, меха, серебряные украшения (из переплавленных монет), высококачественное (шведское) железо, ценимые повсюду, особенно на юге Европы, продукты животноводства, грубое домашнее сукно, льняную пряжу, льняные ткани и, конечно, предметы, которые были награблены в походах, в том числе очень популярный в Европе и на Востоке янтарь с берегов Восточной Балтики, а также те вещи, которые были вывезены из Западной Европы.

В Исландии были свои гавани, куда приходили корабли с товарами. В северной части острова располагался Гасир, на юго-востоке – Вита, на юге – Эйрир. В Исландию обычно везли строевой лес, которого на острове не было и который поэтому стоил там дорого, так что не случайно многие хозяева, направляясь в Исландию, подобно скальду и богатому бонду Эгилю, прихватывали с собой какое-то количество бревен или теса. Этот товар пользовался на острове спросом и позднее. Что касается награбленных ценностей, то самая значительная их часть попадала в руки верхушки тогдашнего общества, что способствовало ее укреплению и обособлению от низших слоев населения.

Занятие торговлей было опасным, хлопотным и дорогим делом. Корабли с людьми и товарами разбивало море, и они тонули. Так, «знатный норвежец Олав с Камня» летом 1239 г. снарядил торговый корабль и уже отплыл в море, но его выбросило на берег (видимо, непогодой), корабль получил пробоину, а товары пришлось сушить, но ему, по крайней мере, удалось выжить и спасти товары. Кроме бурного моря купцов поджидала и другая опасность, ничуть не меньшая: товары и другое имущество, а подчас и жизнь отнимали грабители. Купцов-«чёпманов», «торговых людей» грабили и во время мятежей, и на проезжей дороге, на побережьях, на морских и речных путях. Впрочем, частенько и купцы при случае сами занимались грабежом, в то время как пираты регулярно торговали награбленным.

В сагах упоминаются нападения на купеческие корабли, которые хозяева отстаивали с оружием в руках. Понятно, что профессиональный купец тогда должен был быть и хорошим воином. Отправляясь в торговое путешествие, он облачался в «воинскую одежду»: надевал шлем («стальной шишак»), брал свой меч и другое оружие. Всем этим, как и охраной из опытных воинов, купцу необходимо было запасаться заранее.

Профессиональные торговцы образовывали своего рода братства или гильдии. Об этом свидетельствует, в частности, Снорри, который в «Саге об Олаве Святом» (гл. XXVII) упоминает о «круговых пирах купцов», видимо, в Нидаросе, где находился их большой «гильдейский колокол». Вероятно, это были «пиры в складчину», когда каждый участник оплачивал свою долю, как об этом говорится в «Саге об Ароне» (правда, ее запись относится к XIV в., когда в Скандинавии как раз начали распространяться цехи и гильдии, с их корпоративными пирушками). Гильдия была одной из характерных для Западной Европы средневековых корпораций, которые объединяли людей по принципу общности профессиональных или духовных интересов.

Примечательно, что, по наблюдениям специалистов, начало термину «гильдия» дала совместная (торжественная) трапеза – пир (или празднество, gille). Но возможно и иное происхождение этого термина, а именно его связь с др. – англ. «гильда», др. – исл. «гиальд» – плата, выкуп, деньги, но и «братство», сообщество лиц, обязанных совместно платить виру либо делать положенный взнос в казну данного объединения, а с распространением христианства еще и связанных с собратьями по гильдии взаимопомощью. Гильдии купцов, занятых опасной и трудной дальней торговлей, – а именно эта форма организационно преобладала в большом товарообмене эпохи викингов – после христианизации нередко стали носить имя св. Николая и группироваться вокруг храмов, ему посвященных. Этими храмами, повсюду чтимого покровителя путешествующих, отмечены все торговые пути, ведущие из Скандинавии через Русь на восток и юг, в том числе многочисленные речные маршруты и освоенные волоки Русского Северо-Запада.

Некая «фризская гильдия» существовала, судя по записи на одном из рунических камней, в Сигтуне. Но были ли это местные жители, торговавшие с фризами, или фризы, торговавшие в Сигтуне, которые образовали там свое братство, – неясно.

Была и другая форма купеческой общности – товарищество, т. е. складчина, партнерство, фелаг (fælagh), которое создавалось ради одной или нескольких торговых поездок и иногда сопровождалось объединением имущества, т. е. на паях. В такое товарищество обычно входили двое или более купцов, которые ставили целью проведение предприятий, обычно зарубежных, особенно опасных и требовавших вложения солидных капиталов. Основаны они были на личном соглашении партнеров. В рунических надписях XI столетия попадаются упоминания о сотоварищах-компаньонах. Такие товарищества-фелаги складывались для проведения не только торговых, но и военных предприятий тех же викингов. Участвовать в каком-либо фелаге мог и конунг, о чем упоминает Снорри Стурлусон в прологе «Круга Земного» и в «Саге об Олаве Святом». Участие в гильдиях или фелагах не исключало права купца торговать в одиночку. Например, Тородд, «муж надежный», о котором сага сообщает, что он «был известным купцом и ходил в плавание на своем корабле», часто ездил в Ирландию без компаньонов.

Сага сообщает: «В то время у торговых людей не было в обычае держать на борту поваров, и они отряжали из своей среды людей стряпать по очереди. Пить с товарищами допускались все». Вероятно, таким же был порядок и на военных кораблях, за исключением, возможно, тех, на которых находились большие вельможи или короли.

Саги вполне подтверждают, что города были торговыми центрами, где действовали рынки и проводились ярмарки, можно было купить привозные вещи, рабов и рабынь, там действовали различные объединения купцов.

Вместе с тем примечательно, что ранние города были изначально тесно связаны с крупными языческими капищами, часто вырастали из древних религиозных центров. Об этом свидетельствуют и саги, и топонимия. А из материалов о христианизацииСкандинавских стран можно создать отчетливое представление о функциях города как центра и этого процесса: центра христианской проповеди, возведения церквей, организации епископских кафедр. Строительство христианской церкви и проповедь христианства в Бирке находили поддержку у мелких местных королей и их городских префектов, у городских верхов, торговцев и находившихся там рабов (возможно, христиан-пленников). Датско-фризский Дорестад был городом, где часто крестились купцы из свейских земель, в частности Бирки, там христианство восторжествовало раньше и было прочнее. Скача являлась крупным центром языческих праздников, а позднее центром крещения и церковной жизни гётов, точно так же как Упсала и Сизтуна – у свеев.

Такое же ясное представление возникает при изучении саг и о политической роли городов как мест проведения главных тингов: например, в Осло при Харальде Прекрасноволосом (см. сагу о нем, гл. LVIII). Город Сарпсборг (Борг, Сарпаборг), расположенный неподалеку от устья реки Раум-эльв и вблизи границы со Швецией, в XI в. (возможно, и ранее) развился в торговый центр, имеющий укрепления; там собирался Боргартинг – областной тинг Юго-Восточной Норвегии. А в «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» и в «Саге о Сверрире» фигурирует Хаутатинг, местом сбора которого был город Тёнсберг (Южная Норвегия).

Но политическая роль городов не ограничивалась тем, что они служили местом проведения тингов. Короли, как видно из саг и в чем мы уже могли убедиться, нередко выбирали города местами своих резиденций, при этом всячески украшая эти резиденции и укрепляя сам город. Вблизи торгового города Тёнсберга еще в 1904 г. был раскопан знаменитый Усебергский курган. Частично разграбленный еще в Средние века, этот курган, однако, позволил сделать множество важных открытий связанных с древними погребальными обрядами, а также и бытом. Там была похоронена знатная женщина, предположительно королева Аса, о которой Снорри упоминает в своем «Круге Земном», – мать короля Хальвдана Черного и бабка объединителя страны Харальда Прекрасноволосого. В кургане оказался корабль, а на корабле в числе прочего находились останки рабыни, сани, повозка на четырех колесах. Погребение в ладье от IX – начала X столетия было обнаружено и на окраине города Скирингссалля, древние курганные королевские погребения и сегодня можно увидеть в (Старой) Уппсале.

Короли укрепляли города, где они и находились, «замками». Во времена Бирки местный малый король имел резиденцию на соседнем с ней островке Адельсё («Остров знатных»). Такое сочетание укрепленного торгового центра и расположенного поблизости центра управления или крепости было характерно для ранней городской системы Средневековья, особенно для Северной и Восточной Европы. С рубежа ХII – ХIII столетий в Скандинавии появляются и каменные замки.

Сочетание города и крепости было удобно для обеих сторон, а королям и местным правителям позволяло также собирать торговые пошлины, что служило неплохим пополнением для их казны. Местные хёвдинги могли также налагать штрафы на приезжих купцов: так, например, поступил известный Сэмунд с купцами, приехавшими из норвежского Бергена в Гренландию. Богатые и знатные господа стремились иметь не только сельские имения, но и подворья в городе. Согласно «Саге о Греттире» (гл. XXIII), свой двор в городе Тёнсберге имел брат главного героя саги Торстейн Дромунд. Вероятно, свои дворы в городах имели и придворные. Судя по раскопкам археологов в древнем Хедебю, участки отдельных владельцев в этом раннем городе обносились оградами. Находки погребений высшей знати и там, и в Бирке неоспоримо свидетельствуют о том, что она также стремилась обосноваться в городах.

Значение городов как укрепленных поселений, торговых, политических, культовых и фискально-административных центров стало достаточно рано понятно королям, которые всячески способствовали их строительству и безопасности. Город Нидарос (Тронхейм, Трандхейм) обязан своим существованием королю Олаву сыну Трюггви (997), город Осло – Харальду Суровому. Торговый Скирингссалль-Каупанг был постоянной резиденцией ряда норвежских конунгов, в первую очередь зимней. Оттуда те двигались в Осло, потом в Тронхейм, устраивая по дороге пиры. В шведской Упсале тинг на Сретенье совмещался с ежегодной трехдневной ярмаркой, куда стекались люди не только со всей Швеции, но прибывали и торговцы из других стран («Сага об Олаве Святом», гл. LXXVII).

Повстанцев-посошников на юго-востоке Норвегии поддерживали порты Bика и торговые города Тёрнсберг, Осло, Сарпсборг и Конунгахелла. Во время восстания берестяников в Норвегии их вождь Сверрир опирался на города Тронхейм и Мёр, а затем на Берген и Ставангер в Средней Норвегии. Города использовались также как убежища при нападениях викингов (тех же вендов – см. выше) и, вероятно, во время междоусобиц. Служили они и опорными пунктами при захвате новых территорий. Именно так во время экспансии датчан на земли эстов в XII в. возник датский город Таллинн на месте туземного поселения еще конца старой эры.

В сагах по разным поводам неоднократно говорится о таких норвежских городах, как Осло, Нидарос, Каупанг, Хладир, Берген (Бьергюн), Мер (Мёре, Мёрин), Ставангер (Ставанг), но чаще других упоминаются Осло, Каупанг, Нидарос и Берген. О торговых кораблях в Бергене специально рассказывается в «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» (гл. V). К XIII в. Берген был уже настолько значительным портом, что одним из первых был вовлечен в орбиту влияния Ганзы – обширного и мощного союза купечества северонемецких городов.

O Конунгахелле, городке, расположенном неподалеку от шведского же Старого Лёдёсе (предшественника Гётеборга), в «Саге о сыновьях Дроплауг» и в других сагах говорится как о пограничном городе, важном в торговом и политическом отношениях. Но из материалов о городах XIV в. Конунгахелла исчезает.

Часто упоминаются в сагах шведские города Упсала, Сигтуна (особеннс Старые Сигтуны), Скара (Скарара) и поселение Агнефит (Агнафит из «Саги о Хервёр»), находившееся приблизительно на месте будущего Стокгольма; датские города Лунд, богатый и хорошо укрепленный Виборг (Вебьёрг в Ютландии), Хейдаборг, Хедебю (Хайтхабю), Трелаборг, Ольборг (Алаборг), Йомсборг (Йом). Упоминаются Раннерс (Рандарос), Симрисхамн (Свимрарос) и др.

О городах и торговых портах, например «Купеческой гавани» (Kaupmannahafn), в сагах речь заходит тогда, когда в качестве их персонажей действуют профессиональные купцы, которые ведут дальнюю торговлю. В проливе Эресунн во время путины сельди собиралось много торговых кораблей из разных мест, о чем упоминается в сагах. Города области Ское поднялись достаточно рано благодаря расположению на берегу единственного пролива, соединяющего Балтийское и Северное моря, который не мог миновать ни один корабль. Вообще, скандинавские города в подавляющем большинстве стояли на морских побережьях, что служило основой их развития.

В отличие от викингов, которые также занимались торговлей, «торговые люди», «богатые гости», по обычаю, свойственному всем плавающим северянам, выходили в море только в теплые сезоны, в течение которых могли несколько раз пересечь Балтику. Но некоторые купцы предпочитали делать лишь одно или два серьезных путешествия. Они могли, например, начать первое плавание весной и, прибыв в пункт назначения, в том числе в какой-либо город, оставаться там в течение лета и уплыть обратно осенью; но могли отправиться в свой вояж в конце лета или ранней осенью и остаться торговать на зиму. Так было принято по всей Скандинавии и столетия спустя, а такие купцы назывались «зимние гости» и «летние гости». Они вытаскивали корабли на берег и перегружали товары с корабля на лодки или плоскодонные баржи, затем на лошадей. Чтобы разгрузить большой торговый корабль, требовалось примерно 120 вьючных лошадей. В городе можно было жить у местного знакомца или снять помещение для жилья, такие сведения дает, например, «Сага о Гисли».

Вообще, пребывание в городах приезжих купцов было привычным явлением. Сын бонда Торд даже «любил затевать кулачные бои с торговыми людьми», которым обычно от него доставалось. Но купцы и сами, как отмечалось выше, были хорошо вооружены и давали решительный отпор тем, кто хотел их пограбить.

Материалы саг, касающиеся скандинавского экспорта, в основном совпадают с данными археологии. К товарам скандинавского экспорта, о которых отчасти говорилось выше, можно добавить такие, как вяленая треска и сельдь, ботнический лосось, дорогие меха, добываемые охотой, кожи и шкуры домашних животных, шерсть и толстое, «непромокаемое» домотканое сукно-вадмаль, льняную пряжу и готовые ткани из нее, гагачий пух, рыбий (тресковый, тюлений и китовый) жир, шведское железо, моржовую кость и шкуры, бивни нарвала, знаменитых гренландских кречетов и др. В Скандинавские страны, судя по сагам, ввозили дорогие ткани и одежду, оружие, породистых лошадей и конские уборы, украшения из золота и, чаще, серебра, частью с драгоценными камнями, которые носили и женщины и мужчины, а также красители, церковные колокола, бронзовые подсвечники, вина и др. В безлесную Исландию доставляли корабельный и строевой лес, туда же и в Норвегию – мед, зерно, особенно пшеницу или муку, предметы личного пользования, особенно роскошные, а также рабов – мужчин и женщин, и т. д.

«Торговые люди», попадавшие в Скандинавию или вышедшие из этого региона, были, естественно, мореходами. О них так и говорится в сагах: «купец и мореход».

Разъезжая, они «перевозили» не только товары, но и обычаи, и культурные традиции. Римберт в «Житии св. Ансгария» пишет, что многие шведские купцы крестились в континентальных городах. И действительно, купцы были в числе первых и преданных новой вере христиан. Как свидетельствует Адам Бременский, именно купец построил, например, первую церковь и у куров. Саги обращают внимание на такие чисто городские культурные явления, как общественная баня: так, конунг, построив в Бергене баню для себя, устроил просторные бани и для населения, где можно было вымыться за один весовой пеннинг, который шел в казну. Мылись одновременно мужчины и женщины, и, судя по средневековым изображениям, при такой бане нередко предлагались интимные услуги. Несомненно, с континента купцы привнесли в Скандинавию, в частности в Нидарос, обычаи «круговых пиров» и устройства гильдейских церквей или часовен, с «гильдейским колоколом» (см. «Сагу о Магнусе Слепом и Харальде Гилли»). А в торговые или ярмарочные дни народ развлекался выступлениями скоморохов.

Таким образом, несмотря на скупость саг при описании местных городов и городской жизни, можно убедиться в том, что города – а это были, как говорилось, так называемые ранние города – играли в Скандинавии эпохи викингов ту же роль, что и повсюду в тогдашней Европе. Уже тогда города были для своего времени богаты, и не случайно, что довольно регулярные грабительские набеги на скандинавские территории жителей Восточной Балтии, равно как и нападения на сопредельные земли региона самих скандинавов, зачастую были нацелены на города. Характерно, что большинство ранних скандинавских городов в той или иной мере сохраняли свое значение на протяжении всего Средневековья и продолжили свою историю в Новое время.

Города эпохи викингов были преимущественно портами. Они концентрировали разнообразное неаграрное население своей страны и привлекали людей иных этносов и вероисповеданий. Они служили средоточием наиболее интенсивного товарообмена, были политическими, военно-стратегическими, фискально-административными, религиозно-церковными, культурными центрами внутри своих стран, а также центрами распространения, заимствования и взаимодействия разных культур.

 

Деньги и меры в сагах

Деньги как средства обращения фигурируют в сагах в виде нескольких платежных форм. Чеканка монеты в Скандинавии была затруднена из-за отсутствия собственных запасов драгоценных металлов. Поэтому там использовали привозные монеты, прежде всего серебряные арабские дирхемы, которые поступали в регион в результате торговли и грабежа; они переливались, перечеканивались, а также шли в качестве весового серебра. Первые местные монеты чеканились преимущественно английскими мастерами, начиная примерно с конца X в., в единичных торговых эмпориях. И, как мне представляется, эти первые, несовершенные по исполнению монеты имели скорее политическое, нежели экономическое значение. Например, на первых шведских пеннингах изображался король Олав Шётконунг в качестве, как свидетельствовала надпись, «короля свеев, гётов и гутов», т. е. единого и общего повелителя Швеции, включая вассальный Готланд. На монетах Харальда Синезубого и Свена Вилобородого (Твескэга) изображен крест. А на первых монетах торгового города Хедебю изображены корабль и конь (или олень) – символы (торговых) разъездов.

Существовало четыре номинации монет. Марка (ср. русск. гривна) была счетно-весовой единицей, такие монеты никогда не чеканились. Ее приблизительным весовым соответствием был тогдашний балтийский фунт – 216 г или немного больше драгоценного металла. Марка делилась на 8 эйриров в Норвегии или эре в Швеции, которые соответственно весили каждый от 26,79 до 30 г и могли использоваться как мера веса, равная 30 г. Эре делился на 3 эртуга, каждый из которых весил не более 10 г. Эртуги включали по 8 пеннингов, каждый из которых по номиналу равнялся 1/192 марки, а по весу около 0,9 г.

Итак: 1 марка = 8 эре (эйрирам) = 24 эртугам = 192 пеннингам. Именно пеннинг был, судя по всему, ходовой местной монетой, а более крупные номинации скорее служили счетными единицами. Если в источнике говорится о том, что была заплачена такая-то сумма пеннингов (например, «марка пенгар»), то это свидетельствует об оплате именно монетой. В других случаях серебро шло в оплату по весу либо, много реже, пересчитывалось на монеты. В Норвегии пеннинг мог составлять 1/30 эйрира, 1/240 от весовой марки в 214,32 г. Марка золота около 215 г, равная 8 эйрирам и 240 пеннингам, упоминается в «Саге о Сверрире». Очевидно, весовое соотношение номинаций могло колебаться.

Были и свои, привычные обозначения, например, «десяток серебра» представлял собой 10 серебряных эйриров, а «сотня серебра» – 100 эйриров.

Уже во времена саг монету «портили». Ценилась «бледная монета», т. е. содержавшая столько серебра, сколько полагалось по номиналу, а не темная, с большой примесью меди. «Портили» монету и путем уменьшения надлежащего веса. Монета стиралась и теряла вес также в процессе обращения. В «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» архиепископ Эйстейн потребовал, чтобы бонды платили подать церкви полновесными серебряными эйрирами, а не вполовину меньшими, как платили конунгу. Не случайно полученные в уплату или в подарок монеты зачастую взвешивали. О серебряных монетах как средстве платежа в сагах говорится нередко. Король Олав («Сага об Олаве Святом», гл. XXVII), нуждаясь в войске, дал своему доверенному «посланцу много денег, чтобы он мог набрать войско», причем, скорее всего, здесь речь идет о монетах. Возможно, в ходу были и английские монеты (sceat, skeat), равные денарию и составлявшие 1/20 английского шиллинга, о них напоминает наименование поземельного государственного налога (скат, скот), который фигурирует в областных законах Швеции.

В сагах упоминаются литейщики, работавшие с драгоценными металлами, бывшие обычно и ювелирами, и чеканщиками. Именно из этих специалистов приглашали мастеров для изготовления монет и тогда, и позднее. В сагах упоминаются ювелирные весы с гирьками и коробка для таких весов, что подтверждают находки археологов. Эти предметы были нужны отнюдь не только торговцам, чтобы проверить вес монеты, но и при разделе даров или добычи, да и в повседневной жизни вообще, поскольку ни чеканка монеты, ни ее обращение еще не получили заметного развития; гораздо шире использовалось весовое серебро и, конечно, много реже золото.

Весовые серебро и золото были надежным, а потому распространенным, принятым платежным средством, о чем говорится во многих сагах. Отправляясь в деловую поездку или намереваясь уплатить штраф, с собой, наряду с монетами, брали весовое серебро, реже золото либо только драгоценные металлы в слитках и изделиях. В качестве выкупа за голову Торарина Дерзкого (в саге о нем) предложили, как считалось, не так уж много, всего 5 марок весового серебра. Зато вира Торда из «Саги о сыновьях Дроплауг» исчислялась в фантастическую сумму – 486 эйриров, т. е. 162 марки!

В «Саге об Эгиле» (гл. LXXXV) рассказывается о том, как Эгиль хотел распорядиться сокровищами, которые ему «подарил когда-то» английский король: два сундука, про которые было известно, что «оба они полны английским серебром». Эгиль, уже почти ослепший, но «в остальном еще крепкий», решил почудить напоследок: поехать на тинг и, взобравшись на Скалу Закона, бросить в толпу собравшихся серебро, а потом любоваться тем, как все будут из-за него драться. Скальда отговорили от этой опасной проделки. Но понятно, что в сундуках были либо монеты, либо слитки серебра и изделия из него, иначе как бы все это можно было разбросать? Понятно и другое – то, что серебро высоко ценилось (простыми) бондами-тингманами, иначе бы они не стали драться из-за, например, пригоршни монет. И частые упоминания об использовании серебра при сделках, для уплаты штрафов и т. д. относится, конечно, к богатым и знатным людям, прежде всего к тем, кто ходил в викинги.

Некоторые ювелирные изделия – кольца, браслеты («обручья», запястья), нашейные обручи и цепи – отливали таким образом, чтобы их вес соответствовал одной из счетно-весовых монетных единиц. Не случайно в сагах часто упоминается вес драгоценного подарка: например, подарок в виде запястья весом в марку золота («Сага о людях из Лососьей Долины», гл. XIII), отдар за меч в виде двух золотых браслетов по марке каждый («Сага об Эгиле», гл. LXI). Сделанные из драгоценного металла известного веса, такие предметы имели хождение и как платежное средство, иногда в случае надобности их ломали на куски, каждый из которых имел цену по весу. Отсюда известное выражение, часто применявшееся в скальдической поэзии для обозначения щедрого конунга: он «браслеты ломал» (и раздавал дружинникам эти куски серебра или золота). Упоминается использование в качестве платежного средства наряду с монетами куска серебряной пряжки. Таким образом, платежным средством служили также и драгоценности.

В качестве платежного средства использовались и особенно употребительные товары. Например, большой штраф в объеме «40 сотен» уже в XIII в. был уплачен «отличным добром». Согласно поэме «Беовульф» (ст. 2995) в одном случае «было дано сто тысяч (?) землей и кольцами». Уплата долга, включая большой штраф недвижимостью, скорее всего имела место в том случае, если виновный не располагал наличными деньгами для платежа.

В качестве платежных средств постоянно использовали мерные товары, прежде всего домотканое грyбoe сукно (вадмаль, ватмель, русск. вотола), которое шло и на вывоз. Сукно это имело определенную ширину, длина же его измерялась в «локтях». Стандартный отрез («кусок») такого сукна длиной 6 локтей – так называемый «суконный» или «дерюжный» эйрир – оценивался в имеющих особое название «законных эйрирах» (т. е. в серебре или золоте) и ценился ниже последних: так, за 72 законных эйрира полагалось дать 96 дерюжных эириров. При расчетах три сотни (локтей) грубого сукна должны были быть эквивалентны 360 суконным эйрирам и, соответственно, сотня (локтей) сукна в реальности равнялась 120 суконным эйрирам. А один суконный эйрир включал 24 стандартных (по 3 м) отреза ткани или мерных суконных эйриров. Встречается и такой расчет, когда 1 марка равна 8 эйрирам, или 48 отрезам сукна. И в XIII в. вира за убийство могла состоять, например, из «18 сотен трехаршинных отрезов сукна».

Употребителен был счет на дюжины, отсюда такая крупная мера длины, как 120 локтей – десять дюжин. 120 локтей – эта так называемая «большая сотня», она исстари применялась в балтийской оптовой торговле мерными товарами. Однако на сотни и большие сотни могли считать также людей (например, ополченцев), о чем имеются упоминания в «Саге об исландцах». Встречаются сведения и другого типа. Отец, снаряжая корабль и отправляя на нем сына торговать, дает ему товара «на 60 сотен, из них 20 сотен полосатыми тканями». Но какие денежные единицы подразумеваются здесь под «сотнями», решить трудно. Среди средств оплаты в сагах встречаются также шкуры, древесина и некоторые другие предметы повседневного спроса.

Попадаются в сагах сведения и об оплате скотом.

В порядке дара-отдара на уровне элиты фигурируют оружие, дорогая одежда, кони, корабль «и всяческие другие ценные вещи», а также серебро и золото. При дележе драгоценностей и слитков благородных металлов их также взвешивали.

Весовые меры в одной из саг разъясняются так: 2 весовые меры весят 10 пудов, т. е. 1 весовая мера равна 5 пудам.

Некие меры существовали и для земли, например, хид – примерно 120 акров. Но вот в поэме о Беовульфе (ст. 2195) некто получает «семь тысяч земли», и что имеется в виду в данном случае – совершенно неясно, потому что если речь идет о 7 тысячах хидов, то это территория целой Северной Мерсии. В той же поэме о Беовульфе (ст. 2995) некто получает «сто тысяч землей (!) и кольцами». Скорее всего, и в этом, и в предшествующем случае эти «тысячи» даются в пересчете, скажем, на марки или эйриры, но тогда необходимо выяснить цену земли, а это один из самых загадочных вопросов всего Западного Средневековья, так как цена земли зависела от множества условий. В законах XIII в. меры земли выражались в денежных единицах, но при этом по сей день не ясно, означает ли, например, эртуг земли цену участка, объем или цену посевного зерна или объем и цену обычного урожая с этого участка.

Цены варьировались, имели зачастую договорный характер и зависели от разных обстоятельств. Например, в «Саге о сыновьях Дроплауг» увлекшийся рабыней человек заплатил за нее, как считает сага, очень высокую цену – полсотни серебра, т. е. 50 эйриров, тогда как вира за свободного составляла сотню серебра, это 100 эйриров. В той же саге сказано, что цена коровы в Исландии может дойти до 72 законных или 96 дерюжных эйриров, т. е. почти 600 локтей или около 300 м сукна (?!). Одно жертвенное кольцо (клятвенное?) оценивали в 20 эйриров. В «Саге о Сверрире» (гл. 21) сказано, что за 1 марку золота можно купить 3–4 коровы.

В сагах имеются весьма интересные сведения и иного рода, например, что на полмарки можно было в течение года кормить малолетнего ребенка. И что человек, имеющий имущества на 3 марки, обязан платить «денарий св. Петра». Это одно из самых ранних свидетельств о соотношении размеров имущества и налогообложения.

Если цены и меры – категории изменчивые, зыбкие, трудно поддающиеся общей характеристике, тем более на основании фольклора, то особенности денежного обращения и платежных средств в Скандинавии эти источники демонстрируют совершенно отчетливо. Во-первых, в составе денег в широком смысле слова, т. е. средств платежа, отчеканенные деньги или монеты отнюдь не преобладали, а их изготовление было слабо развито. Более надежными и намного более употребительными в среде людей саг были весовое серебро и золото, будь то иностранные монеты, ювелирные изделия или слитки. Во-вторых, в качестве платежных средств постоянно применялись определенные товары широкого потребления, обычно входившие и в состав экспорта, особенно домотканое сукно и скот.

Характерно, что первые же кодексы скандинавов ХII – ХIII вв., а затем и более поздние, вплоть до середины XV в., касаясь платежных средств, узаконивают их смешанный монетно-товарный состав. Мне приходилось уже отмечать эту особенность как характерную черту средневекового северного, атланто-балтийского рынка и платежной системы в целом. Теперь можно констатировать, что истоки этого своеобразия платежных средств и денежного обращения у средневековых скандинавов уходят корнями по меньшей мере в эпоху викингов.

 

Справка о сагах и прядях: время события, возникновения фольклорной основы и записи текста; некоторые примечания к использованным публикациям

 

Родовые саги

Сага об Эгиле. События X в.; даты жизни Эгиля 910 – ок. 990 г. Составлена примерно в 1220 г. или чуть раньше, по одному из предположений – Снорри Стурлусоном. Много вкраплений от более поздних десятилетий XIII в. Одна из самых «длинных» родовых саг. В сб.: 1) Исландские саги / Ред., прим., вступ. статья М.И. Стеблина-Каменского. М., 1956 (далее – ИС I). В настоящем исследовании использован текст ИС I.

Сага о людях из Лососьей Долины (Лаксдаля). События середины X в. – конца массового заселения Исландии, но имеются эпизоды, относящиеся к первой трети XI в. Составлена примерно в середине XIII в. предположительно Олавом Белым Скальдом (ум. 1259). В сб.: 1) ИС I; 2) Корни Иггдрасиля: Эдда. Саги. Скальды. Приложения / Сост. и отв. ред. О.А. Смирницкая. Приложения О.А. Смирницкой и Е.А. Гуревич. М., 1997 (далее – КИ); 3) Исландские саги. Ирландский эпос / Сост. вступ. ст. и прим. М.И. Стеблина-Каменского. Пер. М.И. Стеблина-Каменского, О.А. Смирницкой, А. Корсуна. М., 1973 (далее – ИСИЭ). В настоящем исследовании использован текст ИС I.

Сага о Гуннлауге Змеином Языке. События рубежа X–XI вв. (примерно 984–1009 или 987–1012), во время правления шведского короля Олава Шётконунга. Фольклорная основа сформирована не ранее последней четверти XII в. Составлена около 1280 г., по другому мнению – не ранее 1310 г. Носит следы влияния рыцарского романа. В сб.: 1) ИС I; 2) КИ; 3) ИСИЭ. В настоящем исследовании использован текст ИС I.

Сага о Ньяле. События последней трети X – начала XI в. Составлена в конце XIII в., и, как полагают, ее записал или, во всяком случае, «приложил к ней руку» Ари Мудрый. Имеется много списков этой саги от XIII в., она была востребована и после середины XVI в., в эпоху Северного Ренессанса. В сб.: 1) ИС I; 2) ИСИЭ. В настоящем исследовании использован текст ИС I.

Сага о Курином Торире. События второй половины X в. (но не ранее 963 г., когда на исландском альтинге было принято решение о местных судах). Фольклорная основа сформирована во второй половине X в., запись саги относится примерно к 1250–1270-м гг. В сб. ИС II:1.

Сага o Битве на Пустоши – одна из ранних записей родовых саг. В ней описано известное побоище 1014 г. Фольклорная основа возникла тогда же либо в конце XI – начале XII в. Рукопись создана на западе Исландии, в монастыре Тингэйрир, примерно в 1170–1200 гг. В собраниях саг эта рукопись – древнейшая. К сожалению, была сильно искажена при публикациях. В сб.: ИС II:1.

Сага о Названых Братьях. События первой трети XI в., когда жили герои саги. Ее сведения сочетаются с сагой о св. Олаве. Фольклорная основа также возникла в первой трети XI в., запись относится примерно к 1200, возможно, 1210 г. В основе содержится много языческих элементов, а запись несет следы куртуазной традиции. В сб.: ИС II:1.

Сага о сыновьях Дроплауг. События начинаются в первой трети X в., возможно – с 930 г. и доходят до XII в. Фольклорная основа возникла не ранее XI в. Записывалась с середины XII по XIV в. Первая сохранившаяся рукопись относится к 1279/80 г., полная версия – к XIV в. Сага рассказана Торвальдом Ингъяльдссоном, правнуком Грима, одного из сыновей Дроплауг (данные о нем примерно от 1135 г.), т. е. праправнуком вдовы Дроплауг. В сб.: ИС II:1.

Сага о Тopcmeйнe Белом. События относятся к началу и середине X в. Фольклорная основа возникла тогда же. Сага записана в конце XIII в., содержащаяся в ней хронология неточна. В тексте заметна известная модернизация. Считается, что эта сага не вполне заслуживает доверия. В сб.: ИС II:1.

Сага о Тopcmeйнe сыне Халля. События и фольклорная основа относятся к 1034–1035 гг. В сб.: ИС II:1.

Сага о людях с Песчаного Берега. Содержит предание от XI–XIII вв. Запись саги относится, возможно, к концу XIII в. На основе или с использованием этой саги Торд Йоунссон (ум. 1670) создал так называемую «Книгу Торда», одну из поздних редакций «Книги о заселении земли». В сб.: ИС II:1.

Жизнь Снорри Годи. Герой саги жил примерно в 963/964–1031(7) гг. Тогда же или чуть позднее возникла фольклорная основа саги. Записана, согласно традиции, в первой половине XII в. Ари Мудрым сыном Торгильса (1068–1148). Сохранилась во фрагментах. Название дал публикатор. В сб.: Исландские саги / Пер. с др. – исл., общ. ред. и коммент. А.В. Циммерлинга. Т. 2. М., 2004 (далее – ИС II:2).

Сага об Ароне сыне Хьёрлейва. Сам Арон (1200–1255) и содержание саги связаны с исландским землячеством в Бергене. Упоминается папский легат, кардинал Вильхьяльм (Вильгельм), который действительно приезжал в Норвегию в 1247 г. (ум. 1248). Записана в начале XIV в. В сб.: ИС II:2.

Сага о Стурлунгах содержит описание распрей ХII – ХIII вв. Сочинена и записана в ХIII в., висы в ней принадлежат Стурле Тордарсону. Компиляция, по жанру относится к так называемым сагам о современности. В сб.: ИС II:1.

Сага о Гисли сыне Кислого. Описывает события середины Х в. Фольклорная традиция саги восходит ко второй половине XII в., записана не ранее середины XIII в. В сб.: КИ.

Сага о гренландцах. События связаны с открытием острова, т. е. около середины 80-х гг. X в. Тогда же или вскоре возникла фольклорная основа саги. Время фиксации ее письменного текста неопределенно: от конца XII до начала XV в. В сб.: ИСИЭ.

Сага об Эйрике Рыжем. Эйрик Рыжий и его отец Торвальд прибыли в Исландию в середине X в. Фольклорная основа саги создавалась с середины X в. и до открытия Гренландии, т. е. примерно до 1000 г. Известная запись саги сделана в начале XIV в. на основе устной традиции и, возможно, неких письменных источников. Как известно, сын Эйрика Лейв доплыл до Северной Америки и открыл там колонию Винланд. Первая публикация на русском языке сделана Сыромятниковым в 1890 г., новейшую см. в сб.: ИСИЭ.

Сага о Торстейне Битом. События и основа произведения – ок. 1000 г. Запись сделана примерно в 1250–1275 гг., но сохранилась рукопись от второй половины XV в. В сб.: ИСИЭ.

Сага о Фарерцах. В центре повествования – распря двух фарерцев и сложные обстоятельства крещения. По жанру эта сага занимает промежуточное положение между родовыми и королевскими сагами: с этих островов был родом самозванец Сверрир (ум. 1202), основатель новой королевской династии в Норвегии. События относятся к началу XI–XIII в. Первые записи сделаны уже в начале XIII в., в XIV в. были изложены в виде баллады. Текст носит следы вмешательства разных авторов и массу переделок. В сб.: ИС II:2.

Сага о Хёрде и островитянах. Рассказывает о некоторых событиях X в. (Хёрд погиб в 989 г.). Фольклорная версия саги возникла тогда же либо в начале XIII в. Запись саги сделана в XIII в. на основе переработки сказания начала этого столетия, как полагают, Стюримаром Карасоном (ум. 1245), который в рукописи этой саги от XIV в. упоминается как священник Стюри Мудрый.

Сага о Греттире. События примерно середины X и начала XI в. Герой (даты жизни примерно 996–1030) – один из любимых персонажей исландцев. С 16 лет скитался в изгнании, в 35 лет был убит. Это одна из «длинных» родовых саг, в то же время, подобно «сагам о древних временах», она содержит немало сказочных и мифологических элементов. Записываться стала, вероятно, не позднее 1220 г., сохранившиеся рукописи – не ранее XIV в. См. в кн.: Сага о Греттире / Отв. ред., статья и прим. М.И. Стеблина-Каменского. Пер. О.А. Смирницкой. Новосибирск, 1976.

Сага о Фритьофе Смелом сложилась в конце XIII – начале XIV в.; скорее всего, является вымыслом и удачной стилизацией. Записана на древнеисландском языке, наиболее известен текст в обработке XV в. Герой саги жил примерно в конце VIII – начале IX в., места действия – область Согн (Норвегия), Оркнейские острова. Включает много вис – восьмистиший, якобы созданных или произнесенных Фритьофом, поэтом, воином, благородным героем, идеальным персонажем эпохи саг. Вдохновили Э. Тeгнepa на создание широко известной одноименной поэмы (1825), уже в 1841 г. переведенной в России со шведского Я.К. Гротом (переиздавалась в 1874 и 1898 гг.). Последнее издание – в кн.: Фритьоф Смелый. М., 1996.

Сага об исландцах. Относится и к «родовым сагам», и к «сагам о современности». Эта самая обширная сага посвящена истории политической борьбы в Исландии между родовыми кланами на протяжении почти 80 лет; самые поздние сведения, которые в ней содержатся, относятся к 1264 г. Она составлена между 1275–1284 гг., скорее всего около 1280 г., Стурлой Тордарсоном (1214–1284), который в этом случае, как и при написании своей «Книги о заселении земли», по-видимому, пользовался не только устными свидетельствами, но и некой письменной основой. См. в кн.: Стурла Тордарсон. Сага об исландцах / Пер., ред. и коммент. А.В. Циммерлинга. М., 2007.

 

Королевские саги

 

1. Королевские саги Снорри Стурлусона

Перечисленные ниже 16 королевских саг, вошедших в сочинение Снорри Стурлусона «Круг Земной» («Хеймскрингла»), были записаны, составлены или написаны Снорри в 1219–1230-х гг., но в их создании на разных этапах принимали участие и другие авторы, некоторые из них известны. См. кн.: Снорри Стурлусон. Круг Земной / Изд. подготовили А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. Отв. ред. М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980, в сокращении – КЗ.

Сага об Инглингах. Эта история первого королевского рода Швеции и Норвегии, начинающаяся с мифологических фигур, следует в основном известному «Перечню халейгов» скальда Эйвинда Погубителя Скальдов и была составлена до 1177 г.

Сага о Хальвдане Черном. Король Норвегии, ум. ок. 861 г.

Сага о Харальде Прекрасноволосом. Сын Хальвдана Черного, жил предположительно ок. 848–931/933, по другой версии ок. 860 – ок. 940 гг. На престоле Норвегии примерно с 860 г., объединил Норвегию примерно в 860–870-х гг. По исландской хронологии правил ок. 880–931(940?). Харизматическая личность, культовая фигура саг, в письменном тексте саги ему приписаны реформы и некоторые деяния, которые, скорее всего, могли быть совершены только в XIII в.

Сага о Хаконе Добром. Хакон сын Харальда, даты жизни: ок. 933 – ок. 959/960. Король Норвегии примерно с 950 г. Прозвище – Воспитанник (или Приемный сын) Ательстана, т. е. англосаксонского короля Этельстана. Крестился в Англии. Сказания о нем восходят к середине X в. Погиб при вторжении племянника, внука Харальда и сына Эйрика Кровавая Секира, поддержанном датским конунгом.

Сага о Харальде Серая Шкура. Даты жизни 935 – ок. 970/74, король Норвегии с 959/960 г., ум. ок. 970 г. После него правил ярл Хладира (Тронхейм) Хакон Сигурдарсон, язычник.

Сага об Олаве сыне Трюггви. Даты жизни, согласно исландской хронологии: 955–999/1000, король Норвегии с 995 г. Фольклорная основа создана в конце X в. Первая запись относится к середине или второй половине XIII в. и приписывается известному книжнику монаху Одду Сноррасону из Тингэйрирского монастыря. В качестве одного из тех, от кого он слышал эту сагу, называется Клака Карссон. Известен другой вариант саги об этом знаменитом короле-крестителе, составленная также известным книжником и монахом из Тингэйрира Гуннлаугом сыном Лейва (ум. 1219).

Сага об Олаве Святом. Олав Харальдссон, король Норвегии с 1013/15/16? по 1028 г., погиб в битве 1030 г. Об этом короле было создано много сказаний. Снорри, написавший данную сагу в 1219 г., использовал, в частности, запись тингэйрирского монаха Гуннлауга сына Лейва от примерно 1211 г.

Сага о Магнусе Добром. Сын Олава Харальдссона. Правил Норвегией в 1035/36–1045 гг. Вступив на престол малолетним, находился под патронатом знати, в 1045 г. правил совместно с дядей по отцу Харальдом, сменившим его на престоле страны.

Сага о Харальде Суровом [Правителе]. Король Норвегии Харальд Сигурдарсон, правил в 1045 г. совместно с Магнусом сыном Олава, затем самостоятельно с 1046 по 1066 г. Погиб в Англии в битве при Стамфордбридже при попытке вернуть власть викингов в Британии. Фольклорная основа саги относится, вероятно, к середине XI в.

Сага об Олаве Тихом (Спокойном). Король Норвегии Олав сын Харальда правил в 1066–1093 гг., первоначально совместно с братом Магнусом (1067–1069).

Сага о Магнусе Голоногом. Король Норвегии Магнус сын Олава, правил в 1094 (1093? 1095?) – 1103 гг., первые два года совместно с Хаконом Магнуссоном Воспитанником Туре.

Сага о сыновьях Магнуса Голоногого описывает события первой половины и середины XII в. В частности, там речь идет о Сигурде Магнуссоне Крестоносце (король в 1122/23–1130), участнике Крестового похода на Восток в 1108–1111 гг.

Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли. Совместное правление Магнуса Сигурдарсона и Харальда Магнуссона: 1130–1134/35 гг., затем по 1136 г. правил один Харальд Гилли.

Сага о сыновьях Харальда Гилли. В 1136–1157 гг. Норвегией совместно правили сыновья Харальда Гилли: Инге Горбун (1136–1161), Сигурд Мунн (убит в 1155 г.) и Энстайн (1142–1157).

Сага о Хаконе Широкоплечем. Король Норвегии в 1161–1162 гг. Возможно, что составителем (автором?) этой саги был племянник Снорри Стурлусона известный эрудит Стурла Тордарсон.

Сага о Магнусе сыне Эрлинга. Внук Сигурда Крестоносца, правил Норвегией в 1162–1184 гг.

 

2. Другие королевские саги

Сага о Сверрире. Самозванец, предводитель обширного народного восстания. Захватил власть в Норвегии в 1180, правил по 1202 г. Сага заказная, созданная, видимо, при участии самого Сверрира и записана на рубеже ХII – ХIII вв. Редактировал (?) исландский аббат Карл Йонссон в 10-х гг. XIII в. См. кн.: Сага о Сверрире / Сост. и пер. М.И. Стеблина-Каменского, А.Я. Гуревича, О.А. Смирницкой. Отв. ред. М.И. Стеблин-Каменский. Приложения А.Я. Гуревича, Е.А. Гуревич и О.А. Смирницкой. М.; Л., 1989.

Сага о Хаконе Старом (1204/17–1263). Отец знаменитого Магнуса Исправителя Законов (Лагабётера). Сага возникла в последней трети XIII в. (ок. 1263–1280). Приписывается Стурле Тордарсону.

 

3. «Саги о древних временах», сказочные и героико-мифологические саги

Сага о Вёлсунгах – свод героических сказаний и мифов о Сигурде, убийце дракона Фафнира, – одна из древнейших саг о древних временах. Восходит к эддическим сказаниям первой половины 1-го тысячелетия, к эпохе Великого переселения народов, к поэзии «Старшей Эдды», содержит героические песни и прозаические рассказы о древних временах. Записываться стала рано, с конца XII в. См. в сб.: КИ.

Сага о Хервёр и Хейдрике. Рукопись от конца XIV в. Поэтическая беседа героини саги Хервёр с покойным отцом, сочинение XII в. Обращение к острову Самсё, где находился могильный курган отца Хервёр, оправдано в глазах исследователей саги наличием там множества старинных курганов, что, возможно, и стало основой легенды. Отсюда – краткое обозначение саги – «Сага о Хервёр». Очень поэтическая сага. Особенно изучалась с XVII в., востребована в современных искусстве и литературе. В России не переводилась. См. в сб.: Isländska myttsägor / Övers, och komm. av L. Lönnroth. Lund, 1995 (далее – IMS).

Инглингаталь – не сага, а, собственно, перечень королей рода Инглингов, который, скорее всего, был использован Снорри в его саге об этих королях. Сохранившаяся рукопись относится к XIV в. В сб.: IMS.

Сага о Тидранди и дисах. Сказочное повествование. В России не переводилась. В сб.: IMS.

Сага об Ингваре Путешественнике. События первой половины XI в., время короля Харальда Сурового. Посвящена путешествию знатного шведа на восток, через Русь. Фольклорная основа саги, скорее всего, пришла из Швеции в конце XII в. Содержит обширный сказочный, легендарный, весьма увлекательный материал, поэтому популярна; имеется много вариантов. Записана христианскими авторами, как предполагают, первоначально на латыни. Рукописи известны от XIII – начала XIV в. В финальной части саги упоминается монах Одд Сноррасон (ум. 1200/11), видимо, причастный к созданию текста. Участвовал также священник Ислейв. В роли сказителей устного текста («информаторов»), которым пользовались писатели, фигурируют некие Торир и Глум. В кн.: 1) Глазырина Г.В. Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, коммент. М., 2002 (в книге Caгa об Ингваре);2) Исландские саги / Под общ. ред. О.А. Смирницкой. СПб., 1999 (далее – ИС 1999).

Сага о Бьёрне. События примерно 974–1024 гг. Герои – христиане. См.: Саги о древних временах // Глазырина Г.В. Исландские викингские саги о Северной Руси. Тексты, перевод, коммент. М., 1996. В сб.: СОДВ.

Сага о Хромунде Грейпссоне (Гриппсоне). Создана в XIII в. на основе более ранней традиции. В сб.: СОДВ.

Сага о Хальвдане Эйнстайнссоне. События до 850 г. В письменном тексте много литературных элементов. В сб.: СОДВ.

Сага о Стурлауге Трудолюбивом Ингольвссоне. События второй половины IX в. (850–900). Письменный текст создан ок. 1300 г. Имеется много списков от XIV и XV вв., в которых, скорее всего, использованы также литературные источники. Сага содержит много сказочных, приключенческих эпизодов и немало сведений о Восточной Европе. В сб.: СОДВ.

 

Пряди

Прядь о Халльдоре сыне Снорри. События 1049–1051 гг. Главный персонаж – один из сыновей знатного, известного и влиятельного Снорри Годи, который фигурирует во многих сагах. События относятся примерно к 1049–1051 гг. Запись от второй половины XIII в. Считается жемчужиной исландского повествовательного искусства. В сб.: ИСИЭ.

Прядь об исландце-сказителе. События относятся к 1050–1060-м гг., временам короля Харальда Сурового, фрагментом саги о котором эта прядь является. Фольклорная основа пряди возникла примерно в то же время. Запись от начала XIII в., но не исключено, что она сделана ближе к концу этого столетия, на основе устной традиции и, возможно, также более ранней рукописи. В сб.: 1) ИСИЭ; 2) ИC 1999.

Прядь об Аудуне с Западных Фьордов. События фольклорной основы относятся ко времени правления Харальда Сурового. Запись от первых десятилетий XIII в., при значительном участии литературных источников. В сб.: ИСИЭ.

Прядь о Хрейдаре. События относятся ко времени короля Магнуса Доброго (1035–1046/47). В сб.: КИ.

Прядь о Хравне сыне Гудрун. События середины и второй половины XI в. В сб.: КИ.

Прядь о Гисли сыне Иллуги. События времен короля Магнуса Голоногого, примерно 1093–1103 гг. В сб.: КИ.

Прядь о Пивном Капюшоне. События первых десятилетий XI в. В сб.: КИ.

Прядь о Токи. События рубежа X–XI вв. В сб.: КИ.

Прядь о Торлейве Ярловом Скальде. Относится к последней четверти X в. Записана на рубеже ХII – ХIII вв. В сб.: КИ.

Прядь о Халле Челноке. Герой был дружинником Харальда Сурового (середина XI в.). В сб.: КИ.

Прядь о людях из Широкого Фьорда. Из «Книги о заселении земли». Запись редактировал Стурла Тордарсон (1214–1284). В сб.: ИС II:2.

Прядь о Тидранди и Торхалле. События относятся к концу X в. Тидранди способствовал распространению христианства в Исландии, сведений и легенд о нем. Записана на рубеже XIII и XIV вв. В сб.: ИС II:1.

Прядь о Гуннаре Убийце Тидранди. Это самостоятельная прядь, события в которой относятся к 1006–1008 гг. Записана примерно в 1220–1250 гг. В сб.: ИС II:1.

Прядь о Названых Братьях. Содержит эпизоды из первой трети XI в., составлена не ранее XII в. на основе устного предания. Связана с сагой того же названия (см. выше). В сб.: ИС II:1.

Прядь о Торарине Дерзком. События происходят на рубеже X–XI вв., но прядь содержит некоторые элементы из первой трети XI в. Создана на основе преданий Островного Фьорда. Письменный текст – от середины XIII в. Связана с «Сагой о Названых Братьях». В сб.: ИС II:1.

Прядь о Тормоде входит в состав «Саги о Св. Олаве». В сб.: ИС II:1.

Прядь о Снэбьёрне Борове. Содержит генеалогию первопоселенцев Исландии. Входит в состав «Книги о заселении земли», которая на основе родовых преданий создана Стурлой Тордарсоном во второй половине XIII в. В сб.: ИС II:1.

Прядь о Норна-Гэсте. События относятся к началу XI в., происходят при дворе короля Олава сына Трюггви. Прядь содержит много поэтических и мистических элементов. В России не переводилась. В сб.: IMS.