В первых числах января 1929 года заместитель заведующего отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(6) Платон Михайлович Керженцев написал в Политбюро докладную записку о новой пьесе Михаила Булгакова "Бег".

До вступления в РСДРП в 1904 году Керженцев окончил 4 курса историко-филологического факультета Московского университета Партийная работа в эмиграции в Англии, Штатах и Франции, а также дальнейшая служба в Народном комиссариате иностранных дел не смогли замутить главного призвания Платона Керженцева Он — цензор по призванию. Он не страдает комплексами Леонтия Васильевича Дубельта, жандармского цензора-полковника времен Николая I, копавшегося в бумагах Пушкина после его смерти. Дубельт в молодости имел отношение к декабристам и в 1837 году тешил себя мыслью, что на цензорской и полицейской должности вынужденно расплачивается за грехи молодости.

Керженцев в 1929 году свободен от подобных переживаний. Взглядом профессионального литературного критика он видит все достоинства булгаковской пьесы, он точно оценивает ее гуманизм и со смаком рекомендует ее запретить. Он пишет: "Рабочий зритель отвергает эту пьесу"; "Худсовет Главреперткома единодушно высказался против этой пьесы". И, наконец, уже от себя лично: "Воспретить пьесу "Бег" к постановке. Предложить театру прекратить всякую предварительную работу над ней (беседы, читка, изучение ролей и прочее)". Театр, который имеет в виду Керженцев, Московский Художественный театр.

Платон Керженцев

Прототип главного героя булгаковского "Бега" генерала Романа Хлудова генерал Яков Слащев убит в Москве 11 января 1929 года. Когда Керженцев пишет свою докладную по поводу пьесы "Бег", Слащев еще жив. Яков Александрович Слащев — активнейший участник обороны Крыма против красных зимой и осенью 1920 года. Покидает Крым до массовой эвакуации войск командующего Русской армией генерала Врангеля. До осени 1921 года находится в Константинополе. Эмигрантская организация "Земский союз" предоставляет Слащеву ферму, где он разводит индеек.

Он издает брошюру под названием "Я обвиняю". Обвиняет генерала Врангеля в сдаче Крыма. Офицерский суд чести лишает его звания, права ношения формы и пенсии. Доходов от фермы нет. ВЧК проявляет к нему интерес. В результате 11 ноября 1921-го Слащев возвращается в Севастополь, где его встречает лично Дзержинский. В Москве ему предоставлена работа по специальности — преподаватель тактики.

Слащев семь лет преподавал в Высшей тактическо-стрелковой школе комсостава имени III Интернационала "Выстрел". Среди его курсантов будущие генералы и маршалы Великой Отечественной войны — Василевский, Малиновский, Толбухин, Батов. Книгу воспоминаний "Крым в 1920 году" Слащеву помогает писать политработник и литератор Фурманов, автор "Чапаева".

С 1927 года Слащев — под усиленным надзором ГПУ в связи с началом кампании репрессий против старых военспецов. Один из предполагаемых вариантов обвинения Слащева — спаивание молодых красных курсантов.

11 января 1929 года, наутро после своего дня рождения, Слащев убит у себя в комнате во флигеле дома номер 3 по Красноказарменной улице. Убийца Лазарь Коленберг брал у Слащева уроки тактики на дому. Коленберг сообщил, что замышлял убийство давно. Из мести за брата, погибшего в Крыму во время Гражданской войны. Коленберг признан невменяемым.

Окончательное решение по пьесе Булгакова "Бег" выносит специальная комиссия. В ее составе Ворошилов, Каганович, Смирнов. 29 января 1929 года Ворошилов пишет Сталину: "Сообщаю, что члены комиссии ознакомились с содержанием пьесы и признали политически нецелесообразным постановку пьесы в театре".

Подпись: К. Ворошилов.

Жаль, что не нашло автора монументальное полотно под названием: "Комиссия Ворошилова-Кагановича обсуждает пьесу Булгакова "Бег"".

На самом деле все было сделано до Ворошилова усилиями превосходного литературного критика на службе советской власти. Платон Керженцев ясно сказал: "Пьеса Булгакова "Бег" вызовет симпатию и сострадание к героям". Иначе говоря, к Белому движению. В 1929 году круг лиц, которые ни при каких обстоятельствах не должны вызывать симпатию и сострадание, резко расширяется. В него отныне включены самые трудоспособные и ответственные слои русского потомственного крестьянства.

В 1929 году в Курганском округе Уральской области РСФСР живет с большой семьей крестьянин Михаил Устинович Мальков. Ему сорок восемь. Его предки здесь с середины XVIII века. Местные крестьяне никогда не знали крепостного права. То есть они привыкли к самостоятельному, свободному труду. Проживают они на границе России и Сибири.

До 1906 года слово "Сибирь" трактовалось как место ссылки. Особая, отдельная территория Российской империи. С 1906 года, с началом аграрной реформы Петра Столыпина, Сибирь превращается в новую землю для освоения ее безземельным крестьянством из европейской России. Столыпинская реформа прервана Первой мировой войной, революцией и Гражданской войной. В Зауралье и в Сибири крестьяне, владевшие землей, в советской власти смысла не видели. За право свободно работать на своей земле крестьяне в годы Гражданской войны насмерть бились с большевиками.

После объявления НЭПа, то есть при первой возможности разумного ведения хозяйства, сельская жизнь успокоилась и пошла в пору. Первый показатель возвращения к нормальной жизни в деревне — рост семьи. За девять лет, с 1922-го по 1930 год, в семьях по 4–5 детей в возрасте до восьми лет. Если учесть крестьянских детей довоенных годов рождения, то в семьях по 7-10 и более детей.

У Курганского крестьянина Михаила Устиновича Малькова шестеро детей. Он ведет хозяйство и живет вместе с младшими братьями. Главная в доме и в хозяйстве их мать — Агафья Николаевна. Собственными глазами она не увидит кошмара раскулачивания и гибели своей семьи. В конце 1928 года она уехала к младшему сыну. Он окончил Омскую лесную академию, работал в Казахстане, в техникуме, который сам и организовал. В начале 20-х вся родня еще живет в одном доме. 21 человек, из них 10 детей в возрасте от года до пятнадцати. В 1925-м семья Михаила Устиновича переезжает в отдельный дом, но большой семейный кооператив сохраняется. Сын Михаила Устиновича Виктор в книге воспоминаний "Раскулачивание — как это было" напишет: "Для нашей семьи это было хорошее время, а для нас, малышей, радостное детство. Это, конечно, с точки зрения деревенского девятилетнего мальчика".

Семья работает круглый год. Земля, которую взяли в аренду, находится в 20 километрах от деревни. Туда ежедневно ездят на все виды сельскохозяйственных работ. В августе на эту землю отвозят даже гусей для откорма оброненными колосьями. Помимо арендованной земли рядом есть еще и надельная, вроде как своя.

За время нэпа к 1929 году крепкие уральские и сибирские крестьяне практически восстановили те земельные участки, на которых работали до Гражданской войны. В аренде у некоторых до 100 десятин. Десятина — это гектар с хвостиком. То есть бывает, что семья обрабатывает более 100 гектаров.

У крестьянина Михаила Малькова три лошади. У некоторых десять. В каждом дворе держат разнообразную скотину.

Имеется сельскохозяйственная техника. Михаил Устинович купил конную сеялку и жатку-лобогрейку. Нежное название "лобогрейка" происходит оттого, что работать на этой жатке было крайне тяжело. Лоб согревался не за день работы, а за проход одной полосы. Рубаха мокрая, по лицу — пот. Один из братьев Мальковых наладил производство смазочных материалов из смолы сосновых корней. Из березовой коры научился вырабатывать деготь, который идет для смазки кожаной обуви. Продукцию реализовывают в деревне, иногда возят на базар в Курган. Печь, где продукция эта производилась, построена в отдалении от деревни. Рядом с этим мини-заводом — огород, где выращивают картошку. Чтоб не возить ее из дому, силы и время попусту не тратить.

Дрова и сырье для производства заготавливают всей семьей, включая детей. Это летом. Зима тянется до полугода. Зимой женщины из выращенного льна ткут полотно, из него шьют одежду. Государственные ткацкие фабрики не в состоянии обеспечить крестьянское население. Михаил Мальков только по праздникам позволял себе надеть ситцевую рубашку. Одеял в доме нет: домотканое рядно и шубы из своей же овчины. Каждая копейка на счету, все вложено в дело. О нарядной одежде не мечтали, заботились о хорошей еде. Чтобы много работать, чадо сытно есть.

Сеют Мальковы всё — пшеницу, овес, рожь, ячмень, мак, лен, коноплю.

Из льняных и конопляных семян в семье Мальковых делают масло. Организовали маслобойку. На самом деле и до революции все это они уже делали. Зимой крестьяне из окрестных деревень ездят к мальковскому дому за маслом. Кроме того, на семейном совете Мальковы решили заняться обработкой кож. Поручили это дело младшему брату. Сначала обрабатывают кожи только собственных животных, а потом начали принимать заказы.

А еще Мальковы разводили особых индюков.

Вот такие, как Мальковы, и назывались кулаками. Существовало народное толкование понятия кулака. Кулак, потому что спал на кулаке. Потому что пальцы, сжатые в кулак, ночью служили вместо подушки, а днем не разжимались во время работы. Кулак — это трудоголик.

При НЭПе, то есть в период свободной торговли своим хлебом, обычная уральская деревенская семья обеспечивала себя и кормила трех горожан. Те, которые считались кулаками, кормили пятнадцать горожан. Курганский округ, где лелеяла своих коров семья Мальковых, через окружное объединение маслокооперации в период НЭПа ежегодно экспортировал в Англию 150–160 пудов масла. Курганский беконный завод до 1929 года отправляет в Англию по 100 тысяч пудов бекона.

Еще в 1927 году на месте уничтоженного после революции Союза кредитных товариществ возникает Сельхозкредитсоюз. Эта организация объединяет на добровольных началах финансовые усилия более 100 тысяч единоличных крестьянских хозяйств. Именно на эти объединенные частные средства строятся в период нэпа элеваторы, маслозаводы, перерабатывающие предприятия. В ближайших планах — завод сельхозмашин, включающий производство тракторов.

Один из первых тракторов, закупленных на средства Сельхозкредитсоюза

Вот на этом относительно благополучном фоне государство резко снижает закупочные цены на хлеб и вводит новый дополнительный налог. Крестьяне разом по всей стране хлеб по низкой цене продавать отказались. Крестьяне ведут хозяйство без государственной дотации. Продажа хлеба — источник развития и существования этого хозяйства. Задача власти — выжать из деревни деньги на ускоренную индустриализацию и хлеб на экспорт в пользу все той же индустриализации. Сталинская идея ускоренной индустриализации абсолютно авантюрна. Для осуществления ускоренной индустриализации в СССР экономических рычагов нет. К тому же сама идея не оригинальна. Сталин позаимствовал ее у Троцкого. Сам Троцкий в январе 1928 года выслан из Москвы в Алма-Ату. При высылке из Москвы Троцкий отказался идти добровольно. Сотрудники ГПУ несли его на руках. 18 января 1929 года Особое совещание при коллегии ОГПУ оформляет решение о высылке Троцкого за пределы СССР. 22 января его вывозят из Алма-Аты во Фрунзе, сажают в поезд и объявляют о высылке в Константинополь. Троцкий протестует. Требует отправки в Германию. Поезд стоит в степи 12 дней. Ждут ответа из Москвы. Германия, 12 лет назад обеспечившая приезд большевиков в Россию, теперь Троцкому в визе отказала. На пароходе "Ильич" Троцкого увозят в Константинополь. В город, населенный беженцами от русской революции и офицерами армии Врангеля, персонажами запрещенной булгаковской пьесы "Бег".

28 мая 1928 года на встрече со студентами Института красной профессуры и Комакадемии Сталин впервые публично заявляет о том, что есть верный и удобный способ изъятия хлеба у крестьян. Он говорит: "Это переход от индивидуального крестьянского хозяйства к коллективному, общественному хозяйству".

Л. Д. Троцкий перед высылкой из СССР

Через полтора месяца на июльском пленуме 1928 года Сталин формулирует свой знаменитый тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму.

На том же июльском пленуме Сталин говорит по поводу очередного налога на деревню: "Добавочный налог на крестьянство — это есть нечто вроде дани, которую мы берем, чтобы сохранить темп развития индустрии". Употребление Сталиным слова "дань" показательно. В одном смысле дань определяет финансовые отношения победителя с завоеванным населением. В другом смысле дань — это феодальная система налогообложения. В любом случае прозвучавшее в устах Сталина слово "дань" означает, что страна по многим направлениям возвращается в средневековье.

Крестьяне платят налоги: подоходный, поземельный, сельскохозяйственный, промысловый, добавочный. В 1928 году вводится налог самообложения. По официальной версии, средства от нового налога подлежат расходованию на социальные и культурные нужды деревни.

И. В. Сталин

Мужики в деревне реагируют: "Наверное, политика та, что мужик хлеб не везет, вот поэтому-то и проводится самообложение". Сумма налога должна быть принята общим собранием деревни. Для сбора налога на места направляются тысячи уполномоченных. Уполномоченным запрещено возвращаться до полного взимания налога. Общие собрания идею самообложения проваливают. Из района уполномоченным спускают указание: раз собрание деревни не голосует за самообложение — резко увеличить число "лишенцев", то есть классово чуждых элементов, лишенных права голоса. Сельсоветы составляют списки недовольных, отправляют в райисполком. В райисполкоме список подписывают не глядя. Сельсоветам рекомендуют опираться на бедняцкий актив. На самом деле в короткий период НЭПа в условиях рынка деревня естественным образом быстро разделилась на трезвых, работящих, предприимчивых и полупьяную голытьбу, которая не умеет и не желает работать, а потому склонна к зависти. Голытьба, которая в ближайшие годы составит опору советской власти в деревне, и бедняки — это совсем не одно и то же. И водораздел в деревне на самом деле не проходил между кулаком и бедняком. Бедные в деревне образца 1928–1929 годов — это категория лиц, чей доход в силу субъективных обстоятельств ниже, чем у середняков и кулаков. Обстоятельства эти в деревне всегда начинаются с количества сыновей в семье и состояния здоровья. Дочери в семье — всегда убыток. Малькову повезло: у него три брата и сыновья, правда, сыновья маленькие. Старший умер. Два раза в год на время сева и уборки нанимают пять батраков. В нэповской деревне с 1922 года разрешено использование наемного труда. На кулацкие хозяйства приходится 15 процентов всех батраков, на бедняцкие хозяйства — 9 процентов наемных рабочих.

Начало коллективизации. Погрузка изъятого хлеба

Основная масса наемного труда — в середняцких хозяйствах, которых к 1929 году большинство. В кулаки часто выбивались крестьяне, воевавшие в Красной армии в Гражданскую. Вот эти люди, и кулаки и середняки, не хотят и не могут платить лишний налог. И, чтобы собрать налог, сельские сходы для соблюдения процедуры устраивают по 8-10 раз. Противников нового налога арестовывают. В отчетах уполномоченных фраза "отдано распоряжение об аресте" самая распространенная.

Михаил Устинович Мальков с братьями и их женами обсуждают происходящее. В соседнем селе на первый сход из 360, имеющих право голоса, пришли 33 человека. На другой день собрали 71 человека. За налог проголосовало 48 человек. То есть большинство. В протоколах количество присутствующих не указывается. Только факт положительного голосования.

В другой деревне уполномоченный встретил на улице пьяную бабу, арестовал, посадил на ночь под замок. Наутро, угрожая тюрьмой, узнал, кто варит самогон. Самогоноварение запрещено. Все самогонщики оказались абсолютной нищетой. Всем им обещана свобода под обязательство голосовать за налог и призывать к тому активных потребителей самогона. Налог в той деревне приняли с первого захода.

Михаил Мальков проголосовал за налог со второго захода. Бросать хозяйство, уезжать из деревни Михаил Устинович не собирался. Значит, деваться некуда.

Тем временем в деревне начинается принудительная подписка на займы. К Михаилу Малькову пришли ночью.

В памятке распространителям займа рекомендовалось приходить для беседы по поводу займа ночью. Михаил Устинович уже знал, что в школе на уроках его детям говорят, что каждый учащийся должен сделаться активным пропагандистом приобретения займа в своей семье. Мальков не стал искушать нестойкие души своих детей. Он согласился купить облигации. Чтобы заплатить за них, он забил корову. Повсеместно в связи с финансовой агрессией государства идет забой скота. В статистике это негативное и крайне опасное явление расценивается как рост товарного животноводства.

Многие соседи Малькова сразу же попытались сбыть государственные бумаги. Массовый сброс облигаций в деревне и городе — характерное явление начала 1929 года. В ответ при сельсоветах создаются так называемые комиссии содействия займам. Сдавать облигации можно только по разрешению комиссии. То есть практически запрещено. Через два года облигации будет велено отнести на хранение в сберкассы на срок не менее трех лет. Результаты этой принудительной меры будут называться ростом срочных вкладов населения.

Михаил Устинович Мальков облигации сбывать не стал. Он обклеил ими внутреннюю поверхность крышки сундука.

Еще с 1928 года вовсю применяется 107-я статья Уголовного кодекса РСФСР. Это лишение свободы с конфискацией. Фокус в том, что 107-я статья не адресована именно кулакам и поэтому ее действие может быть распространено на любого крестьянина, не отдающего хлеб по бросовой цене. Конфискация имущества грозит всем, варьируются сроки лишения свободы. Укрывательство хлеба носит массовый характер.

Особым образом прячут семена. Крестьяне берегут семена так, как в войну берегут детей. Запасы семян закапывают на выселках, в лесу, прячут в колодцах. Подворные обыски обычны уже в 1928 году. В руках у представителей власти вилы и металлические щупы. Прощупывают все в амбаре, осматривают баню. Заодно переписывают все, что сгодится для возможной конфискации.

Уполномоченный из деревни запрашивает район: "Можно ли делать обыски в семьях красноармейцев?"

"Можно", — отвечает секретарь райкома.

Уполномоченные не в состоянии уследить за каждым мужиком. Тогда и приходит мысль завести информаторов из членов семьи. Начинается активная работа по разложению крестьянской семьи. В кампании по изъятию хлеба незаменимы члены комсомола. Он живут в деревне, не работают, хлеб не производят, они его отбирают. Но их мало: деревенская молодежь с детства включается в работу и о политике не думает. Они кормят себя и страну. Женщины в информаторы не годятся. Они хотят реального семейного благополучия. На подарки их не купишь. В 1929 году, после сворачивания НЭПа, подарков уже и не сделаешь: полный дефицит промтоваров. Жена Михаила Устино-вича Александра Никифоровна поехала по случаю в Курган, заодно попробовала купить простого мыла. Не удалось. В лавке сказали: "На получение мыла больших перспектив нет".

Вернувшись из Кургана домой, Александра Никифоровна рассказывала: "Говорят, сельсоветы получили из райкома распоряжение менять хлеб на сивуху. До чего дожили".

Уже в 1928 году арестованных за укрывательство хлеба и неуплату налогов в тюрьмах нечем кормить. К ним добавляются арестованные по новым обвинениям. Середняки и бедняки, не выдержав тотального налогового давления, резко сократили посевы. Теперь и за это власть отправляет их в тюрьму. Массовые аресты отнимают у деревни значительную часть трудовых ресурсов. К уборочной 1928 года постановлением Наркомюста решено "немедленно освободить осужденных за несдачу хлебных излишков середняков и бедняков". После уборочной в деревню опять приходят уполномоченные. Теперь при них создают сельские общественные комиссии, члены которых также отвечают за план хлебозаготовок. В 1929 году взять хлеб можно уже только у кулаков. Кулацкие хозяйства, как более сильные и оснащенные, еще в состоянии работать. Мерой давления на односельчан комиссия избрала бойкот.

Система бойкота против производящего хлеб кулака в 1929 году означает следующее. Всем жителям села под страхом уголовного наказания запрещено разговаривать с бойкотируемым и членами его семьи. Члены комсомола забивают у него окна и ворота, затыкают дымоходы, портят колодцы. Детей кулака исключают из школы или заставляют публично отказываться от родителей. Кулаку запрещено появляться в общественных местах, часто запрещены выезд из села и встречи с родственниками. Ему отказано в медицинской помощи.

В некоторых деревнях население сплачивается против действий властей. Для пресечения сопротивления на режим бойкота переводят целые деревни.

Члены комиссии с уполномоченным и представителем ОГЛУ идут уже по всем домам подряд. Выгребают весь имеющийся хлеб. Уже стоит проблема обратного подвоза зерна для подкорма полностью обчищенных бедняков.

28 июня 1929 года ВЦИК и Совнарком РСФСР принимают постановление "О расширении прав местных Советов". Постановление расширяет репрессивные права органа советской власти в отношении крестьянства, которому уже ничего отдавать государству. Теперь Советы имеют право налагать штраф в пятикратном размере стоимости подлежащего сдаче хлеба. Эта мера вошла в жизнь под названием "пятикратки". Имущество должников продается с торгов. Без суда-Четвертая часть выручки от продажи идет местным властям.

В 1929 году зауральская и сибирская деревня находится в состоянии войны с государством. На самом деле в 1929 году это последнее крестьянское сопротивление носит всесоюзный характер. Из докладной записки секретно-оперативного отдела ОГПУ: "Рост массовых выступлений в 1929 году виден при сравнении цифр по годам: 1927 год — 63, 1928-й — 709,1929-й — 1190 крестьянских выступлений". Формы крестьянского сопротивления — поджоги помещений советских и партийных организаций, ранения и убийства сельских активистов, антисоветские разговоры, укрытие сортовых семян. Крестьянское сопротивление неорганизованное. До осени 1929 года участие ОГПУ в подавлении крестьянства незначительно. 3 октября 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) выпускает директиву. Предписывается принять решительные меры репрессий против кулаков вплоть до расстрелов. Осуществлять эти меры, когда требуется быстрота, через ОГПУ. Аресты крестьян — первый массовый источник рабочей силы для ГУЛАГа 30-х годов.

Коллективизация. Изъятие зерна. 1929 год

Соловки. 20 июня 1929 года в Соловецкий лагерь особого назначения прибыл Горький. Через единичных беглецов на Западе распространились слухи о жесточайшем лагерном режиме. Американский конгресс и британский парламент приняли решение о прекращении закупок леса в СССР. Горький должен был усыпить общественное мнение.

Александр Солженицын в своем беспримерном труде "Архипелаг ГУЛАГ" пишет: "Ожидали Горького почти как всеобщую амнистию. Первый русский писатель! Вот он им пропишет! Вот он им покажет! Вот, Батюшка, защитит!"

Из Соловецкого кремля в леса каждый день отправляли этапы, чтобы разгрузить лагерь к приезду Горького. Натыкали "бульвар" из елок без корней.

Горький прибыл вместе со своей невесткой Надеждой Пешковой. Она в это время — предмет страсти будущего главы НКВД Генриха Ягоды. Солженицын пишет: "Она вся в коже. Черная кожаная фуражка, кожаная куртка, кожаные галифе и высокие узкие сапоги. Она и Горький — живой символ ОГПУ плечо о плечо с русской литературой".

Они посетили лазарет. Там персоналу выдали по случаю халаты. Потом Горького повезли на Секирную гору, где был страшнейший карцер. Пыточные устройства в карцере убрали. Поставили стол и положили газеты. Оставили несколько более-менее здорового вида заключенных. Они читали газеты, демонстративно держа их вверх ногами. Горький подошел к одному. Перевернул газету и вышел. Невестка Горького оставила запись: "С Секир-горы открывается изумительный вид на озеро. Тишина и удивительно красиво. Вечером слушали концерт".

В программе концерта силами соловецких заключенных прозвучала музыка Россини, Венявского, Рахманинова, Леанковалло.

Вспоминает академик Дмитрий Лихачев, в 1929 году соловецкий заключенный: "Я стоял в толпе перед бараком Трудколонии. Горький в бараке остался один на один с мальчиком лет четырнадцати, который вызвался рассказать писателю всю правду. С мальчиком Горький оставался не менее сорока минут. Когда вышел, плакал на виду у всех. Толпа заключенных ликовала: "Горький про все узнал. Мальчик ему все рассказал!""

В книге отзывов на следующий день Горький оставил запись: "Не хочется да и стыдно было бы впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими стражами революции, умеют быть смелыми творцами культуры".

23 июня 1929 года Горький уплыл. Едва отошел его пароход — мальчика расстреляли.

В то время, когда Горький садился на пароход, рядом в трехстах шагах работали заключенные, одетые в мешки. Командующий ими уголовник сумел скрыть их от глаз Горького. Уголовник скомандовал: "Стройся. Сомкни ряды. Плотнее. Садись на корточки. Садись, говорю, друг на друга". Образовалась плотная масса человеческих тел. Затем рявкнул матросам быстро принести брезент с парохода. Всех накрыли.

А. М. Горький на Соловках

Академик Лихачев пишет: "Горький стоял на палубе, балагурил и фамильярничал с лагерным начальством".

Вслед за Горьким на Соловки прибыла комиссия ГПУ, которая проверяла деятельность медперсонала. Зафиксировано: "Доктор Пелюхин одного неумершего отправил в могилу. Но покойник начал как бы вылезать из могилы. А санитары сказали ему: "Доктору лучше знать, жив ты или умер"".

Из воспоминаний академика Дмитрия Сергеевича Лихачева: "Власть оставила в стране лишь серое и безличное — то, что пряталось, или то, что приспосабливалось".

Еще в 1928 году к Михаилу Малькову приезжал из Казахстана брат Тимофей-малый, тот, что преподавал в техникуме. Тимофей тогда советовал бросить все хозяйство, покинуть деревню, уехать куда подальше и устроиться на работу в городе. Многие крестьяне именно так и поступали: уезжали глубже в Сибирь, иногда просто в тайгу. И Михаил Устинович, и его братья, с которыми он совместно вел хозяйство, знали об этом. Они и газеты читали, выписывали областную газету "Красный Курган". Сын Михаила Устиновича Виктор Мальков вспоминает: "На советы гостя наш отец ответил: "Куда я поеду с такой оравой?!"" Орава — это четыре сына, две дочери и жена, за работой так и не научившаяся читать и писать.

В один из последних дней декабря 1929 года вечером в дом к Малькову вошли двое мужчин с охотничьими ружьями и уселись за стол.

Все годы рядом с Мальковыми жила семья Татьяны Гасниковой с четырьмя детьми. Мальковские дети и гасниковские вместе росли, играли. В тот декабрьский вечер в здании местной школы было собрание. Приехал человек из района, объявил, что есть партийная разнарядка на раскулачивание. Все начали обсуждать деревенских мужиков, занесенных в список. Когда дошли до Малькова, комсомолец Семка Ежик крикнул: "Мы должны раскулачивать и выслать из деревни Малькова Михаила Устиновича". Предложение проголосовали единогласно. Старший сын Малькова Саша и дети Татьяны Гасниковой Гриша и Ваня во время собрания из любопытства подслушивали под дверью. Когда все стало ясно, Саша Мальков спросил приятеля: "Вань, значит, ваша мать тоже голосовала за выселение нас из деревни?"

7 ноября 1929 года в "Правде" была опубликована статья Сталина "Год великого перелома. К двенадцатой годовщине Октября". В разделе III о сельском хозяйстве читаем: "Превращается в прах последняя надежда капиталистов всех стран — "священный принцип частной собственности"". То есть всякие игры с революционным лозунгом "Земля — крестьянам!" закончены раз и навсегда. Именно в 1929 году вместо словосочетания "Октябрьский переворот" в официальной историографии утверждается "Октябрьская революция". Четырехчлен "Великая Октябрьская социалистическая революция" Сталин введет в 1934-м. 21 декабря 1929 года всенародно празднуется 50-летие Сталина. Повсеместные тысячные торжественные собрания, митинги, телеграммы. 300-летие дома Романовых не праздновали с подобным размахом. В 1929 году Сталин лично не требовал такого торжества. Инициатива шла несомненно от ближайшего окружения. Но не только. Инициатива шла снизу. Люди сами — сами! — впадали в восторженную истерику. Калинин в газетной публикации скажет просто: "Сталин гений, который все может". С февраля 1929-го, то есть уже почти год, страна живет по карточкам. 27 декабря 1929 года Сталин выступает на конференции марксистов-аграрников. Сталин говорит: "Мы как партия, как советская власть, перешли к ликвидации кулачества как класса". Вооруженные мужики пришли в дом к Михаилу Устиновичу Малькову как раз 27 декабря. Предъявили ему бумагу: прочитайте, распишитесь. Михаил Устинович не торопясь прочитал и расписался. Мужики остались в доме на ночь. Утром всю семью под конвоем вывели во двор. Возле дома — толпа людей. Уже кто-то выгоняет скотину, хозяйничает в амбаре. Газета "Красный Курган", которую выписывали Мальковы, для широкой советской публики пишет: "Шикарные комнаты кулаков, обставленные дорогой мебелью, заняли батраки и бедняки". Более достоверная информация в материалах Уральского обкома ВКП(б): "Мы с раскулачиванием опоздали. В значительной части хозяйств остались только дом да горшки". Из сводки курганского окружного отдела ГПУ: "В кулацких семьях забираются даже медные иконы. Пригодится для трактора как утильсырье. Забираются запачканные детские пеленки".

Из сводки курганского ГПУ: "Поступила жалоба от крестьян-бедняков. Арестовали 16 семей, имущество разворовали, потащили в сельсовет, начали искать деньги в рубахах и штанах. Уполномоченный стал играть на гармошке, а актив пошел в пляс. Потом пошли по кулацким домам, пили водку, стряпали блины. Детей и женщин при обыске раздевали донага".

Раскулачивание. Зима 1929/30 года

Мужчин после изъятия имущества обычно загоняли в избу-читальню. Изба-читальня повсеместно использовалась для ночных допросов. Из материалов Курганского областного архива: "Кулака Осипова в избе-читальне истязали, требуя отдать золото. Председатель сельсовета бил его кулаком, секретарь комсомольской ячейки Фищенко взял ружье и угрожал его застрелить. Потом Осипову надели шнурок от креста, привязали шнурок к гвоздю на стене и убрали из-под ног стул".

В момент раскулачивания в доме была умершая жена хозяина — сняли с покойной все до последней тряпки.

Из сводки Курганского ГПУ: "Секретарь партийной ячейки пытался изнасиловать Павлову из кулацкой семьи. После Павловой Хлопотов занялся тем же самым с Езовских Верой".

Все имущество и хозяйственные постройки раскулаченных передаются в фонд колхозов в качестве взносов бедняков. При этом задолженность кулаков перед государством перекладывается отныне на ту же бедноту, которая записывается в колхоз. В азарте раскулачивания беднота легко дает расписки в будущих финансовых обязательствах. Кулацкая задолженность сто раз дутая и потому огромная. Это означает, что на момент вступления в колхоз его члены уже значатся должниками государства и в ближайшие годы будут работать в колхозе практически даром. Пока беднота об этом не задумывается и тащит из кулацких домов все подряд, выламывает, выворачивает все, что поддается. Интуитивно они считают себя в своем праве: все ведь уходит в государственную собственность, стало быть, становится ничьим.

На дворе зима. Это время года для раскулачивания было избрано специально. Раскулачивание — это мера устрашения при коллективизации. Выселение должно в основном завершиться зимой. К весне, к севу, оставшиеся должны быть готовы к работе в колхозах.

15 января 1930 года создается комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по выработке мер в отношении кулачества. Возглавляет комиссию секретарь ЦК, будущий председатель правительства, а потом нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Комиссия занимается непосредственно выселением крестьян-кулаков, то есть физическим уничтожением их самих и членов их семей. Власти допускают возможность массовых выступлений крестьянства против выселения. Сводки ГПУ фиксируют деревенские настроения: "Откуда-то взяли кулака и жмут его, а на самом деле это просто мужик". В некоторых селах кулаки категорически отказываются ехать, говорят: "Стреляйте, но мы не поедем".

Среди крестьян, подлежащих выселению, отмечаются самоубийства. Некоторые кулаки, чтобы спасти жен и детей, идут в загсы разводиться. Большинство семей сохранилось. Жены разводиться отказывались, говорили: "Хоть в могилу, но вместе". Внутри районов созданы сборные пункты, там будут формироваться колонны, которые двинутся к железнодорожным станциям. Оплатить выселение кулаки обязаны из своих средств — им оставляется сумма на дорогу из конфискованных у них средств. На остальные конфискованные кулацкие деньги из рабочих сформированы конвой и охрана. Мобилизованы силы ОГПУ.

Мальковы вместе с другими такими семьями стояли на площади у сельсовета. Приказали грузиться в сани. Появляется комсомолец Семка Ежик. Он едет в телеге. В телегу запряжена мальковская кобыла Ветка. Виктор Мальков пишет: "Как я плакал. Мы, сопливые деревенские ребятишки, стали неугодны советской власти, и она приказала стереть нас с лица земли".

В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года запланировано только с февраля по май направить в концлагеря 60 тысяч человек и подвергнуть выселению в отдаленные районы до 170 тысяч семей. Еще раз уточняем — в каждой семье минимум по пять детей. Плюс взрослые члены семьи двух поколений.

Кто-то из провожавших бросил в сани Мальковым мешок с сухарями. "Трогай", — скомандовал Семка Ежик. Михаил Устинович Мальков тронулся в свой последний путь. Его сын Виктор Мальков вспоминает: "Мы не знали, о чем думал наш отец в эту минуту. Я уже не говорю о бедной нашей матери. Но она вред ли могла представить то, что случилось с ее семьей на самом деле. Сейчас рядом с ней еще сидит ее муж — ее и детей опора". На самом деле ее муж, Михаил Устинович, и сотни тысяч таких, как он, были опорой и кормильцами страты. И детей своих они воспитывали в честном крестьянском труде.

Михаил Устинович Мальков умрет через год после высылки на лесоповале, в 49 лет.

Из родной деревни их повезли на станцию в райцентре. В некоторых деревнях по пути следования обоза выходили люди и встречали гонимых хлебом-солью. Население возле станций загоняли в дома. Люди все равно выходили. На станции стоял безудержный план. План был приравнен к антисоветской агитации. Всех погрузили в телячьи вагоны. После проследования поезда № 1001 (эшелон № 503) кондуктором Семакиной на путях была найдена и передана в ОГПУ записка следующего содержания: "Нас везут неизвестно куда, на воздух не выпускают, воды не дают, даже снега не дают. Позор сажать в тюрьму грудных детей. Позор Вам, культурные люди".

Виктор Мальков пишет: "На крутом повороте в щель я увидел среди телячьих вагонов один совсем другой, с окнами. Я спросил у отца, что это за вагон такой. Отец ответил: "В том вагоне с окнами — это начальники вроде нашего Семки Ежика. Где-нибудь на пустом перегоне в поле они остановят поезд, они на все способны, и начнут выгонять нас из вагонов прямо в снег. Может, детки, и такое случиться"".

Мальковы в ссылке. 1930 год

Так и случилось.

Тогда в вагоне Михаил Устинович сказал сыновьям: "Все, что с нами сделали, называется преступление против человечности".

Это выражение впервые прозвучало 24 мая 1915 года. В этот день Великобритания, Франция и Россия приняли декларацию, осуждающую трагически знаменитую резню армян в Оттоманской империи. Три державы назвали этот акт турецких властей преступлением против человечности и цивилизации. Так что Михаил Устинович Мальков был человеком политически образованным.

После высылки крестьянских семей из очередной деревни секретарь райкома шепотом сказал районному прокурору: "Ты думаешь, Россия простит нам это? Из могилы достанут. И воронам кости выбросят".

Живая память о сотнях тысяч уничтоженных русских крестьян стерлась. Хотя еще лет десять назад в одной из деревень Курганской области вспоминали: "Жил здесь кулак. У него еще мельница была. Дочка его окончила консерваторию. Играла на скрипке. А он сам на баяне. Они в сельском клубе такие концерты давали".