Последней премьерой Государственного Еврейского театра, ГОСЕТа, был спектакль под названием "Фрейлехс", то есть "Радость". Сценарий этого спектакля написан художественным руководителем ГОСЕТа Соломоном Михайловичем Михоэлсом.
Главная мысль спектакля выражена тремя словами: "Ам Исраэль хай!" — "Еврейский народ бессмертен!"
Сцена погружена во мрак, под торжественную траурную музыку на горизонте появляется звезда. Одновременно в противоположных концах сцены возникают семь горящих свечей. Они медленно приближаются друг к другу и превращаются в семисвечник — символ победы слабых над сильными, символ героизма еврейского народа. Потом сквозь музыку прорывается голос: "Гасите свечи! Задуйте грусть!"
И сцена заливается ярким солнечным светом. Канва спектакля — традиционный еврейский свадебный обряд. По этой канве расшиты судьбы целого поколения. В песнях и танцах. Спектакль трагический и жизнеутверждающий. Этим спектаклем фактически и заканчивается жизнь Государственного Еврейского театра. Он был там, где теперь московский Театр на Малой Бронной.
В 1947 году Соломону Михайловичу Михоэлсу 57 лет. Как у театрального деятеля и артиста у него невероятная известность. И не только как у артиста. Во время войны в оккупированных городах развешивались его портреты с надписью "Так выглядит еврей!". Фашистским оккупантам принадлежит лозунг "Недалек тот час, когда мы сотрем с лица земли кровавую собаку Михоэлса!" Во время войны руководитель Государственного Еврейского театра Соломон Михоэлс возглавляет Еврейский антифашистский комитет.
Еврейский антифашистский комитет, ЕАК, создается в конце 1941 года. Тогда, в тяжелейший период войны, Михоэлс выступает на большом еврейском антифашистском митинге. По радио звучат его слова: "Братья евреи всего мира!" На интеллигенцию, и еврейскую и нееврейскую, это событие производит сильное впечатление. То, что открыто обращаются к евреям, по радио произносят само слово "еврей", интеллигенцией воспринято как "хороший признак". В СССР все, что касается евреев, всегда означает какой-нибудь признак.
Выступление С. Михоэлса в ЕАК
Добрый знакомый Михоэлса — академик Петр Леонидович Капица. Вспоминает жена академика Капицы Анна Алексеевна: "Перед проведением еврейского антифашистского митинга Михоэлс обратился к разным людям с просьбой выступить. Не только к Петру Леонидовичу. Обратился к Алексею Николаевичу Толстому, еще к нескольким людям. Согласился выступить только Петр Леонидович".
В Москве того времени согласие человека выступить на еврейском антифашистском митинге воспринимается как его признание в собственном еврействе. Вспоминает жена Михоэлса Анастасия Павловна Потоцкая: "На банкете в честь 50-летия Петра Леонидовича Капицы Михоэлс поднял заздравный тост, в котором в числе прочего сказал: "Я пью за вас, Петр Леонидович, как за воинствующего гуманиста! Я никогда не забуду ваше выступление на антифашистском митинге, бесконечно перед вами в долгу. И хотя я немало приложил сил для того, чтобы развеять версию о том, что вы — еврей, и добился этой цели, остаюсь вашим должником"".
Созданный в 1941 году ЕАК — чисто внешнеполитический показательный проект. СССР — защитник прав человека. Сталин лишний раз открещивается от недавней дружбы с Гитлером, целенаправленно уничтожающим евреев. В 1943-м после перелома в войне у ЕАК появляются дополнительные функции: необходимо добиться кредитов у международного еврейского капитала на послевоенное восстановление в СССР. Кроме того, и после 1943 года это интересует Сталина больше всего, в 1948 году закончится Британский мандат в Палестине. Сталин рассчитывает установить собственный контроль в ближневосточном регионе. Именно для этого ему необходимо внедрение в сионистское движение.
П. Л. Капица и С. М. Михоэлс
Сионизм — это не ругательство, не статья обвинительного приговора. Сионизм — это идея воссоединения еврейской нации на территории собственного государства. Сталин — один из инициаторов создания государства Израиль. Более того, на определенном историческом отрезке Сталин выступает как главный мировой сионист.
В создании Еврейского антифашистского комитета самое активное участие принимает Лаврентий Берия. Начинается планомерная эксплуатация национальных чувств советских евреев. Война с фашизмом — превосходное для этого время.
Запускается излюбленная сталинская схема: главный поэт — Маяковский, главный писатель — Горький, главный еврей — Михоэлс.
Но Соломон Михоэлс не создан для роли свадебного генерала. Он включается в работу Антифашистского комитета искренне, как преданный сын своего народа, со всем своим неуемным темпераментом. Он говорил, что "обвешан чужими судьбами". И это была чистая правда. Так было до войны, во время войны и после войны, до самой его гибели. Он всегда окружен людьми, с самого утра.
Телефон трезвонит постоянно. Он стоит с намыленными щеками перед зеркалом, бреется и говорит по телефону. У него три встречи назначены на один час. Он нервничает, спешит, отшучивается и никогда не жалуется. Разные люди нуждаются в его помощи, совете, а иногда просто в добром слове. Даже гуляет стихотворная строчка: "увидел я Михоэлса и сразу успокоился". В десять утра — начало утренней репетиции в театре. Театр в пяти минутах от его дома на Тверском бульваре.
Не успевает он переступить порог своего кабинета в театре, как на него наваливаются поджидающие его актеры, художники, драматурги и просто просители.
Соломон Михоэлс
Сквозь всех к нему бросается разъяренная костюмерша. "Соломон Михайлович! — кричит костюмерша. — Вот Роза отказывается от этого платья, потому что оно ее полнит". Надутая зареванная Роза сидит в углу, не отвечает на приветствие Михоэлса и при первых словах костюмерши с рыданиями выбегает из кабинета. Как только улаживается ситуация с Розой, выясняется, что какая-то Саррочка родила кого-то в Биробиджане и ей срочно требуются деньги. Михоэлс берет деньги из кассы театра в счет своей будущей зарплаты, и их отсылают в Биробиджан. Потом нужно достать успокоительные таблетки для чьей-то тещи, потом выслушать несчастного влюбленного актера. Старшая дочь Михоэлса Наталья пишет: "Очень сложно сказать, почему он, при всей своей занятости, позволял этим судьбам так бесцеремонно наваливаться на себя. Это не была сусальная доброта Деда Мороза. Это не было только живое любопытство к человеческим судьбам. Это было чувство ответственности, которое свойственно только человеку, родившемуся старшим". Михоэлс был Старшим для своего брата-близнеца, Старшим — для своего друга и партнера по сцене знаменитого актера Бениамина Зускина, легкого, пластичного, с блестящим чувством юмора. Для Михоэлса он больше, чем друг. Он брат, которого надо защищать, ограждать от грубости жизни. Михоэлс погибнет первым. Бениамина Зускина расстреляют в 1952-м. Соломон Михайлович Михоэлс всегда ощущал себя в жизни Старшим. Однажды он признался родным: "Мне очень тяжело, и иногда мне кажется, что я один отвечаю за весь свой народ, не говоря уже о театре". Ему приходят письма со всего Советского Союза. Часто на конвертах пишут просто: "Москва, Михоэлсу". Михоэлс отдает себе отчет, что эта формулировка слишком опасно напоминает, другую: "Москва, Сталину".
С. М. Михоэлс
При всей занятости у Михоэлса есть привычка, которая мало сообщается с его образом жизни. Родные называют ее "телефонной болезнью". Едва закончив деловую встречу или репетицию, Михоэлс звонит домой и подробно отчитывается о прошедшем часе. Когда в 1953-м Михоэлс будет назван "агентом буржуазной разведки", заплаканная домработница Ксения скажет: "Да когда у него было время шпионить, если даже я знала каждый его шаг!"
Государственный антисемитизм, достигший своего пика в последние годы жизни Сталина, начинается не после войны. Антисемитизм — как направление сталинской политики — поднимается непосредственно в годы войны с фашизмом. Просто до окончания войны Сталин не выпускает его на поверхность, не вбрасывает погромные лозунги в массы, выжидает с началом полномасштабной кампании.
Антисемитизм как государственную линию Сталин берет у Гитлера. Но во время мировой войны с фашизмом открыто проповедовать его неловко. Хотя Сталину очевидно не терпится. Во время войны Сталин начинает раскручивать антисемитизм как средство патриотического подъема. В самые страшные дни битвы под Сталинградом в Кремле обсуждается вопрос "О подборе и выдвижении кадров в искусстве". 17 августа 1942 года, когда идет шквальная бомбардировка Сталинграда, начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Александров направляет докладную записку секретарям ЦК Маленкову, Щербакову и Андрееву.
Начальник Управления ЦК Александров по-фашистски прям: в сфере культуры "преобладают нерусские люди", в скобках — "преимущественно евреи". В качестве первого примера берется Большой театр, который назван "вышкой русской музыкальной культуры и оперного искусства СССР".
Обстановка в этой "вышке" представлена в форме таблицы: занимаемая должность, фамилия, партийность и национальность, точнее, определенная, недопустимая, уже почти преступная национальность.
Далее указывается национальность руководителей и профессоров Московской и Ленинградской консерваторий. Далее имена и национальность известных музыкантов. Первые в этом ряду мировые знаменитости — Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс.
Осенью 1942 года начинаются чистки по национальному признаку. В защиту преследуемых выступают выдающиеся композиторы Шостакович, Хачатурян, Кабалевский, Шапорин, Мясковский.
18 сентября 1944 года композитор Мокроусов в состоянии опьянения заходит в бильярдную Союза советских композиторов со словами: "Когда только не будет у нас жидов и Россия будет принадлежать русским!" Он подходит к композитору Кручинину, берет его за воротник и говорит: "Скажи, ты жид или русский?" Кручинин, русский по национальности, не задумываясь отвечает: "Был и остаюсь жидом".
Писатель Юрий Нагибин в своей последней повести "Тьма в конце туннеля" пишет о том, как всю жизнь, с самого детства, жил с сознанием своего еврейства, как часто, особенно в детстве, страдал и дрался за собственное равенство и тайно мечтал быть русским. В конце жизни Юрий Нагибин узнал, что в нем нет ни капли еврейской крови.
И вот, оказавшись русским, он написал горчайшие слова:
"Что с тобой творится, мой народ! Ты цепляешься за свое рабство и не хочешь правды о себе. Может, пора перестать валять дурака, что русский народ был и остался игралищем внешних сил. Все в России делалось нашими, русскими руками, с русского согласия, сами и хлеб сеяли, сами и веревки намыливали. Ни Ленин, ни Сталин не были бы нашим роком, если бы мы этого не хотели.
Я хочу назад в евреи. Трудно быть евреем в России. Но куда труднее быть русским".
24 октября 1942 года руководитель Комитета по делам кинематографии Большаков докладывает секретарю ЦК Щербакову, что он, Большаков, отклонил предложение режиссера Эйзенштейна утвердить актрису Раневскую на роль княгини Старицкой в фильме "Иван Грозный". Большаков пишет секретарю ЦК: "Семитские черты у Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах". К официальному письму прилагаются фотографии кинопроб Раневской анфас и в профиль.
С самого начала войны главного редактора газеты "Красная звезда" генерала Давида Ортенберга заставляют сменить свою фамилию на русскую. Газета выходит за подписью главного редактора О. Вадимова. В 1943-м и это не помогает: Давид Ортенберг вообще уволен из газеты.
22 мая 1943 года, перед началом Курской битвы, председатель Комитета по делам искусств Храпченко составляет "Список руководящих работников в области искусства евреев по национальности".
Увольняется четырнадцать директоров московских и ленинградских театров.
Директор Центрального онкологического института и главный врач Клинической больницы имени Боткина Шимелиович пишет секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову: "Секретарь партийной организации Центрального онкологического института доктор Мартынова информировала меня, директора института, о содержании и форме беседы с нею заведующего сектором здравоохранения ЦК доктора Петрова".
В ходе беседы он перечислял членов партии и сотрудников института, уточняя "еврейка", "еврей", выкрикивал, что в институте "еврейская партийная организация". Письмо, которое цитировалось, датируется 19 июня 1944 года.
В 1938 году доктор Петров, о котором идет речь в письме, занимал другой пост в аппарате ЦК. Он ответственный организатор Отдела руководящих партийных органов. 27 ноября 1938 года при участии Петрова была подготовлена справка "О засоренности аппарата Наркомздрава СССР". В этом документе этнические евреи отнесены к политически сомнительным людям.
В мае 1939 года, в преддверии подписания пакта Молотова-Риббентропа о дружбе с фашистской Германией, Сталин снимает с поста наркома иностранных дел этнического еврея Максима Литвинова, известного своими антифашистскими выступлениями в Лиге Наций, и назначает на его место Молотова.
Литвинов в дружеских отношениях с Михоэлсом. Литвинов умрет в опале через три года после Михоэлса. На его похороны в здании МИДа на площади Урицкого мало кто решится прийти. Панихида задерживается на три часа. Оказалось, что в квартире покойного не могут найти его орден. Вдова Литвинова безучастно говорит: "Откуда я знаю, где орден. Наверно, завалился за книжную полку".
М. М. Литвинов, в 1930–1939 годах нарком иностранных дел
Наконец дочери Михоэлса предлагают взять для похорон Литвинова орден их отца. Организаторы похорон соглашаются. На кладбище перед гробом Литвинова несут орден убитого Михоэлса. Его дочерям скажут: "Получите обратно в проходной Кремля".
Молотов вспоминает: "Когда сняли Литвинова и я пришел на иностранные дела, Сталин сказал мне: "Убери из наркомата евреев"". До подписания пакта с Германией Молотов успеет взять к себе в замы старого знакомого, еврея по национальности, Лозовского. Лозовского расстреляют в 1952-м в ходе так называемой борьбы с космополитизмом. Жена Молотова, Полина Жемчужина, член Еврейского антифашистского комитета, будет арестована за сотрудничество с Михоэлсом.
Незадолго до смерти письмо Сталину пишет Крупская: "Дорогой Иосиф Виссарионович! Пишу Вам о волнующем меня вопросе. Мне сдается, что начинает показывать рожки великодержавный шовинизм. Среди ребят появилось ругательное слово "жид"".
Отец фашизма Бенито Муссолини в октябре 1939 года говорит: "Большевизм в России исчез. На его место встал славянский тип фашизма".
Осенью 1939 года в театре Михоэлса запрещают принятую к постановке пьесу Маркиша "Клятва". Пьеса повествовала о судьбе еврейской семьи, бежавшей из гитлеровской Германии в Палестину.
В 1942-м году 24 июля в ставке под Винницей за ужином Гитлер вспоминает о беседе Сталина с Риббентропом после подписания пакта. Сталин тогда сказал Риббентропу, что "ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем евреев, которые пока еще ему нужны".
Михоэлс продолжает работать.
Театр — это его среда обитания. Еще его учитель литературы предсказывал ему будущее великого актера. Правда, другой учитель обещал ему славу большого поэта. Михоэлс на самом деле чрезвычайно одарен от природы.
С. М. Михоэлс
Он отлично учился и успевал сам как частный учитель давать уроки по разным предметам. Только в тринадцать лет он начал обучаться русскому языку. Он увлекся Лермонтовым. В пятнадцать лет Михоэлс решает перевести лермонтовского "Демона" на иврит, потому что не удовлетворен переводом. И делает этот перевод. По отзывам — блестящий. Михоэлс никогда не терпел небрежности в языке. Русский язык любил и преподавал. Вспоминает друг Михоэлса режиссер Юрий Завадский: "Если вас затруднял какой-либо речевой вопрос — ударение, происхождение слова, его многогранный смысл, у Михоэлса вы получали ответ подробный, увлекательный. Михоэлс чувствовал, понимал, знал русский язык во всем богатстве и красоте".
Он вышел из патриархальной еврейской семьи, где профессия актера считалась зазорной. И он решил сделать адвокатскую карьеру.
Михоэлс поступил на юридический факультет Петербургского университета. Потом — Октябрьский переворот, который заставил Михоэлса усомниться в необходимости адвокатской деятельности. Он решает перейти на математический факультет и мог бы это легко сделать. Но вместо этого становится учеником только что созданной Первой еврейской театральной студии под руководством Алексея Грановского. Потом студия переезжает в Москву. В 1919 году появляется московский Государственный Еврейский театр, который играет на идише. Сначала театр в особнячке на улице Станкевича. Здесь же общежитие для актеров. Стены и потолок маленького зрительного зала расписывает не кто-нибудь, а Марк Шагал. Он же делает грим и костюм Михоэлса к премьерному спектаклю.
Из воспоминаний: "Перед самым выходом Михоэлса на сцену Шагал вцепился ему в плечо и тыкал в него кистью как в манекен, ставил на костюме какие-то точки и выписывал на картузе никакими биноклями неразличимых птичек и свинок".
Взлет театра блистательный. Публика в зале и еврейская, и русская. Вспоминает жена академика Петра Леонидовича Капицы Анна Алексеевна:
"В Еврейском театре было очень занятно. Там было очень мало людей, которые знали идиш, и все друг другу шептали, объясняли. Весь театр шептал.
Петру Леонидовичу очень понравился Соломон. Соломон не мог не понравиться. У него было необыкновенное обаяние. Он был очень умный, настоящий, какой-то мудрый человек и в то же время необыкновенно остроумный и талантливый как актер".
В 1928-м ГОСЕТ едет на гастроли в Европу.
Из рецензий зарубежной печати: "Этому театру следовало бы побывать во всем мире. Это не еврейский театр, а настоящий мировой театр". Успех театра вызвал неприязнь у советских властей. Руководитель театра Грановский в СССР не вернулся. Во главе ГОСЕТа становится Михоэлс.
В 1935 году Михоэлс ставит "Короля Лира". Он сам играет Лира. На одном из первых спектаклей присутствует английский режиссер и знаток Шекспира Гордон Крэг. На следующий день в газетах опубликована статья Крэга: "Я шел на спектакль с нескрываемым недоверием Я даже попросил Михоэлса, чтобы мне оставили такое место, с которого я мог бы уйти. Но я сразу понял, что с такого спектакля уходить нельзя. Теперь мне ясно, почему в Англии нет настоящего Шекспира в театре. Потому что там нет такого актера, как Михоэлс".
Как-то в период репетиций "Короля Лира" Михоэлс ночью зимой возвращался домой. Он поймал себя на том, что вслух громко на идише читает монолог Лира. В этот момент он попался на глаза трем пьяным парням, которые с криком "бей жидов" начали его избивать. Михоэлсу отбили легкие.
Гордон Крэг пришлет Михоэлсу приглашение исполнить на идише роль короля Лира в Шекспировском театре "Глобус". До Михоэлса это приглашение не дойдет. За Михоэлса ответят, что он болен и приехать не может.
Потом был 37-й год.
В один из вечеров Михоэлс попросил старшую дочь не отрекаться от него, если его заберут. Михоэлс ни в коем случае не подозревал свою дочь. Но в это время слишком многие отрекались от самых близких. Солженицын пишет про 1937 год: "Именно этот под залил нашу душу массовым растлением". Сталин впрямую откровенно шел на это растление душ, и оно ему удавалось.
Члены семьи Михоэлса в то время спали урывками. Ждали, что за ним придут, и боялись, что не удастся попрощаться.
Когда началась война, Михоэлс просился в ополчение. Ему сказали, что "ему найдут другое применение".
Его назначают главой Еврейского антифашистского комитета Известный на Западе деятель еврейской культуры Михоэлс должен заниматься просоветской настройкой мировой общественности.
О какой-либо деятельности ЕАК внутри страны даже речи нет.
ЦК ВКП(б) выдает ЕАК разрешение на издание газеты "Единение" на еврейском языке. Организуется отправка за границу статей о трагедии и героизме советских евреев. Внутри страны подобная информация подвергается жесткой цензуре и строго дозируется. Когда в мае 1945 года заговорят о лагере смерти в Освенциме, о евреях, уничтоженных в нем, не будет ни звука.
Для Михоэлса работа в Антифашистском комитете связана с конкретными человеческими судьбами. К нему домой приходят чудом уцелевшие беженцы из оккупированных областей. Михоэлс оставляет их ночевать, кормит. В Антифашистский комитет стекается информация о концлагерях. ЕАК разыскивает без вести пропавших.
К Михоэлсу домой приезжают люди из партизанских отрядов. Он говорит с ними дома и прямо на бульваре. Один из партизан сумел вывезти на освобожденную территорию группу еврейских сирот. Он рассказывал Михоэлсу о проявлениях антисемитизма в отношении этих несчастных детей, уцелевших от фашистов. Дочь Михоэлса Наталья вспоминает: "Отец только повторял: "Говорите, говорите. У вас есть передо мной большое преимущество — вы можете говорить, я же могу только слушать"".
Михоэлс трезвый человек, но 18 февраля 1943 года на 2-м пленуме Еврейского антифашистского комитета прямо заявлено о росте антисемитизма в стране. Член ЕАК, писатель и публицист Илья Эренбург скажет: "Ради пропаганды против фашизма среди евреев за рубежом нечего было создавать Еврейский антифашистский комитет, главная задача — в борьбе против антисемитизма у нас в стране". Но Михоэлса перемещают на другой фронт. Его командируют в США и Англию в целях сбора средств для Красной армии. Перед Михоэлсом ставится конкретная задача: собрать деньги на строительство как минимум тысячи самолетов и 500 танков. Задача выполнена. На грандиозных митингах, которые проводили международные еврейские организации, собрано 16 миллионов долларов, несколько миллионов выделяет "Джойнт". Очень скоро в связях именно с этой благотворительной организацией будут обвинены члены ЕАК. Фонд жены Черчилля дает 15 миллионов. Деньги давали простые люди: по пятьдесят центов, по доллару, по десять, — кто сколько мог. О Михоэлсе в США вспоминает Марк Шагал: "Я видел постановки, которые делали на площадях, на стадионах, на аренах цирков крупнейшие режиссеры нашего времени. Но такое действо, как антифашисткий митинг в Нью-Йорке в 1943 году" мог поставить только Михоэлс. Требовать от правительства США — не просить, требовать — открытия второго фронта — этого не позволил бы себе сам президент".
Марк Шагал
Михоэлс посещает Эйнштейна, На митингах Михоэлс неустанно повторял, что антисемитизма в СССР нет. Эйнштейн при личной встрече с Михоэлсом в дискуссию по этому поводу не вступал. Эйнштейн просто сказал: "Антисемитизм — это тень еврейства".
Альберт Эйнштейн и Соломон Михоэлс
В 1934 году с Эйнштейном встречался Илья Эренбург. Он вспоминает: "Эйнштейн спросил меня, есть ли в Советском Союзе антисемитизм. Я ответил, что нет. "Господин Эренбург, — сказал мне Эйнштейн, — я вам не верю. Антисемитизм — тень любого фашизма"".
После Штатов Михоэлс прибывает в Англию. Для приема его миссии организован Почетный комитет, в который входят и жена Черчилля, и деятели профсоюзов. Британская секция Всемирного еврейского конгресса устраивает вечер для гостей из Москвы. После ужина начинается беседа. Михоэлса спрашивают о положении евреев в СССР. Михоэлс держится уверенно, отвечает как надо. Из воспоминаний друга Михоэлса Штейнберга, который присутствовал на том приеме: "Соломон Михоэлс был больше, чем трагический актер. С нами за столом сидела глубоко трагическая личность". Вскоре после возвращения в Москву 21 февраля 1944 года руководство ЕАК во главе с Соломоном Михоэлсом направляет письмо Молотову с предложением поставить вопрос о создании Еврейской советской социалистической республики в составе СССР. В письме указывается: "Создание Еврейской советской республики раз и навсегда разрешило бы по-большевистски проблему положения еврейского народа".
В это время контроль над ЕАК осуществляет замначальника Управления агитации и пропаганды ЦК Кондаков. Кондаков заявляет, что существование Еврейского антифашистского комитета "излишне". А затем готовит докладную под названием "О националистической линии в работе Еврейского антифашистского комитета". Кондаков пишет: "Во главе комитета надо поставить советского еврея". Это прямое недовольство Михоэлсом.
Кондаков вскоре снят с кураторства над Еврейским антифашистским комитетом за воровство. Но его бывший начальник глава Агитпрома ЦК ВКП(б) Александров осенью 1945 года также предлагает закрыть ЕАК, мотивируя тем, что с окончанием войны надобность в нем отпала.
Как раз в это время, в сентябре 1945 года письмо Сталину направляют бывшие фронтовики-евреи, живущие на Украине. Они пишут:
"В ЦК КП(б) и в СНК УССР взят новый курс. Этот курс имеет очень много схожего с курсом, исходившим ранее из канцелярии Геббельса, достойными преемниками которого оказались руководители партии и правительства Украины. Из центральных районных, городских партийных и советских организаций изгнаны все евреи. За принятого на работу еврея виновные привлекаются к ответственности.
Для поступления в институты, аспирантуру и другие научные учреждения для евреев установлены нормы. Многих евреев-фронтовиков или беженцев не принимают на работу, лишают жилплощади и не ставят на партийный учет. Евреям — коренным жителям Киева — не разрешается въезд в родной город, где от рук фашистов погибли их семьи. В смешанных семьях русские жены и мужья не могут вызвать к себе жен и мужей евреев.
Особо тяжело этот новый курс переживают дети. Антисемитизм уже пробрался в пионеротряды и в школы". В это время первый секретарь ЦК Компартии Украины — Хрущев.
Информация о росте антисемитизма в сводках НКВД и из Крыма, и из Алтайского края, из мест эвакуации — Киргизии, Казахстана, из Москвы.
В ноябре 1946-го Михоэлс от лица Еврейского антифашистского комитета пишет письмо секретарю ЦК Жданову с просьбой об издании так называемой "Черной книги", отражающей злодеяния немецких фашистов по отношению к еврейскому населению в годы войны.
В США "Черная книга" к этому моменту уже издана. Она разослана для издания во Францию, Англию, Италию, Мексику, Австралию, Палестину, Болгарию, Венгрию, Румынию и Чехословакию. Основное же, русское издание "Черной книги", до сих пор не вышло. В феврале 1947-го начальник Управления пропаганды Александров даст заключение по вопросу, поднятому Михоэлсом: "Управление пропаганды подробно ознакомилось с содержанием "Черной книги", представляющей сборник дневников и писем свидетелей зверств гитлеровцев против еврейского населения на оккупированных территориях. Книга содержит серьезные политические ошибки. Управление пропаганды считает издание "Черной книги" в СССР нецелесообразным". Еще до этого, в ноябре 1946 года, в секретариат ЦК ВКП(б) поступает новый документ с очередным предложением закрыть Еврейский антифашистский комитет. На этот раз автор предложения будущий главный партийный идеолог, будущий член Политбюро Михаил Суслов. Он возглавляет отдел внешней политики ЦК ВКП(б). ЕАК передан в его ведение. Именно в это время вся архивная документация ЕАК впервые арестована и вывезена для просмотра на Лубянку.
12 октября 1946 года министром госбезопасности Абакумовым подписано совершенно секретное спецсообщение № 1550/А на имя Сталина. Спецсообщение озаглавлено "О националистических проявлениях некоторых работников Еврейского антифашистского комитета". Михоэлс возглавляет этот список. Указанные лица обвиняются в поддержке создания еврейского государства на Ближнем Востоке, в требовании разрешить свободный выезд евреев из СССР, в стремлении установить официальные отношения с международными еврейскими организациями.
Обвинения неоригинальны. Свободный выезд кого-либо куда-либо из СССР запрещен, работа любых общественных организаций строго подконтрольна. Оригинален только первый пункт обвинения: дело в том, что идею создания еврейского государства на Ближнем Востоке поддерживает сам Сталин. Просто участие советских евреев в этом не предполагается.
Что касается письма завотделом внешней политики ЦК ВКП(б) Суслова, то там содержатся дополнительные обвинения. Например:
"Некоторые руководители в 1945 году настойчиво выдвигали предложение о сборе среди евреев средств на сооружение памятников погибшему от фашизма еврейскому населению". Суслов продолжает: "ЕАК становится посредником между населением и партийно-советскими органами, оказывает поддержку еврейскому населению". То есть ЕАК становится самостоятельной правозащитной организацией. Именно поэтому документ за подписью Суслова содержит однозначный вывод: "Существование Еврейского антифашистского комитета политически вредно и нетерпимо". Именно это — главное реальное обвинение. Национализм, а впоследствии шпионаж, инкриминируются для прикрытия.
В кругу друзей Соломона Михоэлса — Козловский, Качалов, Рубен Симонов, Алексей Толстой, Сергей Образцов, Леонид Утесов, Ираклий Андроников, Фаина Раневская, Александр Таиров, Алиса Коонен, Дмитрий Шостакович, знаменитый хирург Вишневский.
Козловский, Михоэлс и Утесов составляют знаменитое трио под названием "Козмилёдия". Они выступают на всех капустниках в ЦДРИ. Михоэлс поет по-еврейски, Утесов по-русски, Козловский по-украински. Потом все вместе по-русски. Последнее их выступление состоялось весной 1947 года.
В конце декабря 1947-го в Политехническом музее отмечается юбилей патриарха еврейской литературы Менделе Мойхер-Сфорима. Со вступительным словом выступает Михоэлс. Он вспоминает фрагмент из своего знаменитого спектакля "Путешествие Вениамина Третьего". Михоэлс говорит "Вениамин, отправившись на поиски Земли обетованной, встретил крестьянина и спросил: "Где дорога в Землю обетованную?" И вот недавно с трибуны Организации Объединенных Наций товарищ Громыко дал нам ответ на этот вопрос!" Михоэлс произнес это и замолчал. Он стоял совершенно бледный, он отлично знал, что именно он только что сказал.
Депо в том, что накануне первый постоянный представитель СССР в ООН Андрей Громыко с трибуны заявил: "Если два народа, евреи и арабы, населяющие Палестину, оба имеющие глубокие исторические корни в этой стране, не могут жить вместе в пределах единого государства, то ничего не остается, как образовать вместо одного два государства — арабское и еврейское". Это означает образование государства Израиль. И это означает, что в Политехническом музее Михоэлс выступил с призывом ехать в Израиль, СССР будет первой страной, установившей с Израилем дипломатические отношение. Но советским евреям путь в Израиль будет закрыт.
Радиозапись выступления Михоэлса размагничена на следующий день, за 48 часов до нового 1948 года.
В том же декабре 1947-го по указанию Сталина арестованы его, Сталина, родственники по линии его жены Надежды Аллилуевой. Арестованы ее сестра Анна Аллилуева, жена брата Надежды Аллилуевой Евгения Аллилуева и ее дочь Кира. Они обвиняются в сборе информации о главе советского государства в интересах иностранной разведки. Вместе с ними арестованы их друзья. Им инкриминируется связь с главой ЕАК Михоэлсом.
Надежда Аллилуева и Иосиф Сталин, 20-е годы
7 января 1948 года Михоэлс уезжает в командировку в Минск. Перед отъездом он заезжает к друзьям прощаться, Михоэлс уезжал на гастроли часто и надолго, но не имел привычки прощаться. Тут он звонит, прощается с Петром Леонидовичем Капицей. Вспоминает жена академика Капицы Анна Алексеевна: "Михоэлс спросил, как Петр Леонидович поживает, что делает. И какое-то было у нас впечатление, что мы не могли понять, почему он позвонил, Уже потом нам представилось, что он знал, что с ним что-то случится, что он хотел как-то передать последнее свое настроение. У нас было очень тяжелое впечатление после этого разговора".
Соломона Михайловича Михоэлса убили в Минске ночью 12 января 1948 года.
В своей книге "Только один год" дочь Сталина Светлана Аллилуева после отъезда из СССР напишет: "Это было у отца на даче. Я вошла к нему, когда он говорил с кем-то по телефону. Ему докладывали, а он слушал. Потом сказал: "Ну, автомобильная катастрофа".
Я отлично помню эту интонацию — это был не вопрос, а утверждение, ответ. Он не спрашивал, а предлагал это, автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он сказал мне: "В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс". Михоэлс был убит, и никакой катастрофы не было. Автомобильная "катастрофа" была официальной версией, предложенной моим отцом. Мне слишком хорошо было известно, что отцу везде мерещится "сионизм и заговоры"".
Из докладной записки первого заместителя министра госбезопасности Огольцова Лаврентию Берия 18 марта 1953 года, то есть уже после смерти Сталина: "В ноябре 1947 года тогдашний министр госбезопасности Абакумов и я были вызваны в Кремль к товарищу Сталину. В конце беседы им было дано указание Абакумову о проведении специального мероприятия в отношении Михоэлса, и что для этой цели устроить "автомобильную катастрофу". 6 января 1948 года я с группой товарищей выехал в Минск. Мы остановились на варианте — Михоэлса через агентуру пригласить в ночное время к каким-нибудь знакомым, подать ему машину, привезти его на территорию дачи министра госбезопасности Белоруссии генерал-лейтенанта товарища Цанава, где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную улицу". Операция была проведена успешно.
Соломон Михоэлс
Из показания бывшего министра госбезопасности Белоруссии генерал-лейтенанта Цанавы 16 апреля 1953 года: "Заместитель министра госбезопасности СССР Огольцов сообщил мне, что приехал в Минск для выполнения "решения правительства" и указания Сталина о "ликвидации Михоэлса"". Из объяснительной записки участника спецоперации полковника Шубнякова 18 марта 1953 года: "Операция по ликвидации Михоэлса осуществлена на даче. Он умерщвлен — раздавлен грузовой машиной. Тело вывезено и выброшено на одной из улиц".
28 октября 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение об одобрении указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами генералов и офицеров Министерства государственной безопасности СССР "за успешное выполнение специального задания правительства". В протоколе подчеркнуто "без опубликования в печати".
Участники убийства Михоэлса награждены следующим образом: Цанава — орденом Красного Знамени. Круглов, Лебедев и Шубников за убийство Михоэлса получают орден Отечественной войны 1 степени. Косырев и Повзун получают орден Красной Звезды. Министр госбезопасности Абакумов и его зам Огольцов будут награждены орденом Красной Звезды в соответствии с отдельным приказом.
Иван Козловский поедет на то место, где было брошено тело его друга Соломона Михоэлса и по древнему славянскому обычаю оставит там серебряную монету.