Подготовка Бисмарком войны 1866 г. — Мобилизация. — Австрийская политика. — Оперативное развертывание. — «Гнусная крайность сосредоточения». — Директивы. — Устройство тыла прусских армий. — Кениггрецская операция. — Конец войны 1866 г. — Действия по внутренним линиям. — Итоги. — Литература.

Подготовка Бисмарком войны 1866 г. Германский союз предоставлял, по конституции 1825 г., полноту всех верховных прав всем входившим в союз государствам. Независимость средних и мелких государств покоилась на соперничестве двух великих держав, входивших в союз, Австрии и Пруссии. Это соперничество являлось преградой германскому объединительному движению. Призванный в 1862 г. встать во главе прусского правительства, Бисмарк являлся убежденным сторонником необходимости войны с Австрией, дабы принудить последнюю выйти из германского союза; только затем явилась бы возможность приступить к перестройке германского союза государств в германское союзное государство под гегемонией Пруссии. В первую очередь, дабы не задевать существенных интересов Франции, Бисмарк намечал лишь объединение Северной Германии. Он не сомневался, что сила германского объединительного движения заставит тяготеть к нему и южные германские государства, но окончательное объединение Германии представляло второй политический этап, достижимый лишь ценой новой войны с Францией.

Совместно с Австрией Пруссия в 1864 г. завоевала у Дании две области с преимущественно немецким населением — Шлезвиг и Гольштейн. Прусский король стремился увеличить за счет этих завоеванных провинций территорию Пруссии; Австрия не имела возможности, вследствие географического удаления, присоединить часть этих завоеваний к своей территории и настаивала на образовании из них самостоятельного германского государства. Дележ этой добычи и явился непосредственным поводом к войне; он позволил Бисмарку использовать для своей широкой политики и феодальные устремления Пруссии. Прусский король Вильгельм вступил в войну за расширение территории своего королевства, Бисмарк — за объединение Германии.

Россия была занята внутренними реформами, ненавидела Австрию, была обязана Бисмарку за дружественное содействие при подавлении польского восстания 1863 г. Александр II настаивал лишь на том, чтобы при переделе Германии не слишком пострадал его родственник — великий герцог Гессенский, и Бисмарк легко мог дать удовлетворение этой политике родственных чувств.

Англия углубилась также в свои внутренние дела и переживала период пониженного интереса к европейской политике. Значительную опасность представляла Франция, которая могла выступить в момент борьбы Австрии и Пруссии с требованием аннексии немецких земель на Рейне. Но французская армия находилась в запущенном виде и была ослаблена предпринятой Наполеном III Мексиканской экспедицией. Сам Наполеон III благожелательно относился к германскому объединительному движению и хотел добиться лишь компенсации для Франции в виде аннексии Бельгии. Но Наполеон III уже дряхлел, его политика — политика сохранения связи с основными движениями эпохи, политика развертывания техники, железных дорог и использования всех изобретений (в военном отношении — броненосцы, пулеметы, нарезная артиллерия), политика свободной торговли, устройства всемирных выставок, прорытия Суэцкого канала, опытов социальных реформ (участие рабочих в прибылях, страхование старости посредством инвалидных касс и т. д.) — испытывала уже сильное колебание. Вторая империя все больше начинала опираться на клерикальную партию; династия, казалось, упрочится во Франции, если, во-первых, завоюет себе симпатии духовенства, а, во-вторых, добьется «исправления границы» на Рейне. Борьба двух противоположных направлений при больном Наполеоне III пока взаимно уравновешивалась, и дипломатическому искусству Бисмарка удалось, до самой развязки войны, добиться доброжелательного нейтралитета Франции.

Дружественное посредничество Наполеона III даже позволило Бисмарку весной 1866 г. заключить союзный договор с Италией, жаждавшей присоединить Венецию, оставшуюся в составе Австрии. Этот договор важен был для успокоения прусского короля Вильгельма, опасавшегося вступить в единоборчество с Австрией. Последняя была обречена сражаться на два фронта.

Политическая подготовка войны вне германского союза удалась Бисмарку, таким образом, вполне. Во внутренней политике обстановка складывалась хуже. С момента военной реформы 1860 г. прусское правительство находилось в жестокой ссоре с прусским ландтагом, отказывавшим ежегодно в утверждении бюджета, и руководило государством вопреки желаниям огромного либерального большинства цензового представительства прусской буржуазии. Оппозиция правительству Бисмарка почти доходила до грани революции; правительство имело репутацию отпетых реакционеров; народные массы были далеки от его поддержки. Только редкие, наиболее проницательные представители прусской буржуазии, наблюдая твердую руку Бисмарка в шлезвиг-гольштинском вопросе, начинали понимать, что перед ними как раз тот человек, который способен осуществить объединение Германии и воплотить в жизнь мечту германской буржуазии.

Бисмарк придавал огромное значение подготовке к войне во внутреннеполитическом отношении и решил вести войну под широким лозунгом устройства северогерманского союза. Он выдвинул официальную программу такого объединения, с резким ограничением суверенитета отдельных германских государств, с созданием единого общего парламента, избираемого на основе всеобщего голосования и призванного стать противовесом центробежным стремлениям, с объединением всех вооруженных сил союза под руководством Пруссии. Эта программа отбросила на сторону Австрии огромное большинство средних и мелких государств германского союза, самостоятельности коих Бисмарк готовился нанести смертельный удар. В наступающей войне Пруссия должна была встретить лишних 4 корпуса враждебных войск, правда, плохого качества, долго мобилизуемых, не объединенных общим командованием. Но зато война ставилась в плоскость борьбы за великий лозунг, а не братоубийственной бойни за династические интересы — приращение территории Пруссии за счет других членов германского союза. Нужно заметить, что в широких массах имелось такое недоверие к Бисмарку, которого считали представителем интересов реакции, что только постепенно сторонники германского объединения начали сплачиваться около выставленной им программы. Потребовалась победа под Кениггрецем, чтобы буржуазия уверовала в серьезность намерений Бисмарка. Период мобилизации прусской армии протекал еще без всякого воодушевления; особенно неудовлетворительным являлось настроение ландвера.

Вопрос о выходе из германского союза задевал важнейшие интересы Австрийской империи и все исторические традиции ее первенствующего положения среди немецких государств. Бисмарк не стремился к полному уничтожению Австрии, но борьба могла сложиться таким образом, что без полного разгрома Австрии оказалось бы невозможным достигнуть намеченной Бисмарком политической цели войны. Поэтому для войны Бисмарком были выдвинуты лозунги полного сокрушения Австрии. Только сложившаяся обстановка безнадежности войны для Австрии позволила Бисмарку прервать борьбу на полпути и достигнуть поставленной цели, договорившись с еще не вполне разгромленным противником.

Чрезвычайно нелегко одними средствами вооруженного фронта достигнуть полного уничтожения боеспособности неприятельского государства. Поэтому Бисмарк направил свои усилия к тому, чтобы нанести мощный политический удар австрийской государственности изнутри Средством для этого должно было явиться венгерское национально-революционное движение. В Пруссию был приглашен талантливейший венгерский революционный генерал Клапка и кадры венгерской эмиграции. Все пленные венгерской национальности должны были изолироваться от прочих и назначаться на тяжелые земляные работы; в случае согласия их поступить в легион, который формировали в Силезии офицеры Клапки, они сразу освобождались от каторжных условий существования и получали все блага. Вследствие краткости войны, растянувшейся всего на 6 недель времени, Клапка успел сформировать с затратой 250 тысяч талеров только 1 легион в 3 000 бойцов и за несколько часов до подписания предварительных условий мира успел с ними перейти демаркационную линию, пробыл 5 суток в тылу австрийцев, но, вследствие прекращения военных действий, должен был уйти назад к пруссакам. Одновременно Бисмарк поддерживал деньгами и организацию вооруженного восстания в самой Венгрии. В эмиграции представительство этой организации было возложено на графа Чаки, внутри Венгрии организация руководилась Комароми. Венгрия была разделена на 8 участков, во главе коих стояли начальники повстанческих дивизий; дивизионные округа делились на 2–4-бригадные округа; в каждом населенном пункте имелся командир, тайно вербовавший повстанцев. Труднее всего складывался вопрос об оружии: в разоруженной Венгрии повстанцы располагали только 18 000 ружей, частью неудовлетворительного качества. В случае затяжки войны эта организация дала бы себя знать. Но и теперь, несмотря на примирительное поведение австрийского правительства, венгерские друзья Бисмарка сделали невозможным созыв венгерских депутатов для голосования чрезвычайного набора и дружно помешали произвести таковой в Венгрии; кроме того, они командировали в венгерские полки целый рой пораженческих агитаторов, речи которых имели успех, судя по сдаче без сопротивления целых венгерских батальонов в боях войны 1866 г.

Австрийские писатели приходили в негодование от такого потакания Бисмарком венгерским революционерам: добро бы, — говорили они, — Пруссия терпела поражения и вступала бы в союз с революцией для сохранения своего государственного существования, то Бисмарк, солидный государственный деятель, с оттенком реакционности и юнкерства, занимается революционным делом — и особенно усердно как раз после победы под Кениггрецем. Мы думаем, однако, что Бисмарк был прав, так как не уничтожение вооруженных сил Австрии, а угроза венгерского восстания в тылу в конечном счете заставили Франца-Иосифа пойти в последнюю минуту на предложенные Бисмарком условия мира; тем самым венгерская политика Бисмарка чувствительно уменьшила издержки борьбы за объединение Германии.

Мобилизация. Нелегко было Бисмарку уговорить прусского короля, чрезвычайно тогда непопулярного, вступить в эту братоубийственную войну. Надо было добиться приступа к мобилизации со стороны Австрии. Ввиду территориальной системы мобилизации Пруссия имела выигрыш в несколько недель в отношении мобилизации по сравнению с Австрией, в которой полки были расположены, по соображениям внутренней политики, возможно далеко от территории комплектующей их национальности. Поэтому Австрия и при нежелании вступить в войну была вынуждена заблаговременно приступить к мобилизационным мероприятиям.

Для воздействия на Австрию Бисмарк использовал Италию, которая заблаговременно приступила к усилению своей армии, в которой по экономическим соображениям в 1865 г. вовсе не был призван очередной возраст контингента, и к стягиванию войск из южной часта полуострова и Сицилии. Вследствие этого 21 апреля 1866 г. Австрия приступила к частичной мобилизации трех корпусов Южной армии. Для того чтобы принудить Австрию к расширению мобилизации, Бисмарк, через берлинского банкира Блейхредера, довел до сведения Австрии набросок плана кампании, сделанный Мольтке в течение зимы 1865/66 г. Мольтке предлагал дать будущей войне ярко наступательный характер, начать военные действия без малейших дипломатических предостережений, использовав полную военную неготовность противников Пруссии. Среди глубокого мира немобилизованные прусские войска должны были ворваться в союзную крепость Майнц и разоружить составляющие ее гарнизон австрийские и союзные войска. Одновременно, в первый же день мобилизации, прусские войска должны были с разных сторон ворваться в Саксонию, захватить врасплох в их казармах немобилизованные саксонские войска и, только покончив с ними, приступить к мобилизации; закончив последнюю, две армии — 193 тыс. и 54 тыс. — должны были вторгнуться в Богемию и разгромить австрийскую армию еще прежде, чем она могла бы собраться. Этот набросок совершенно не отвечал политическим условиям 1866 г.: внутреннее положение Пруссии было чрезвычайно сомнительно, коварное внезапное нападение, вопреки всем нормам международного права, могло привести не к мобилизации, а к революции против непопулярного правительства Бисмарка. Последнее должно было подготовлять войну исподволь, свалив инициативу вооружений на Австрию. Для этой-то последней цели мысли наброска Мольтке были чрезвычайно пригодны. Как только слухи о возможном внезапном нападении пруссаков достигли Вены, в первой половине марта в Вене был собран маршальский совет — заседание представителей высшей военной власти в центре, усиленное приглашенными из провинции командирами корпусов и выдающимися генералами. Маршальский совет приступил к обсуждению плана кампании и постановил прежде всего усилить расположенный в Богемии I корпус на 6700 человек, чтобы довести его до полного мирного состава. Это только и нужно было Бисмарку. Его пресса раздула в огромной степени усиление австрийских войск в Богемии; 28 марта Пруссия приступила к усилению наличного состава батальонов 5 дивизий, расположенных близ саксонской и австрийской границ, с 530 человек на 685 человек. В дальнейшем последовали закупки лошадей для полевой артиллерии. Австрия была вынуждена на новые мероприятия. Чтобы скрыть их, австрийская цензура воспретила газетам печатать какие-либо сведения о передвижения войск или усилении их состава. Бисмарк использовал и это обстоятельство, пригласив прусскую печать помещать проверенные данные об изменениях в дислокации и составе прусских войск и набросив на Австрию тень подготовки втихомолку к войне. 27 апреля Австрия объявила общую мобилизацию. Прусский король все еще сопротивлялся мобилизации прусской армии. Только последовательно, 3, 5 и 12 мая Мольтке и Бисмарк вырвали у него указы по мобилизации, в три приема охватившие всю прусскую армию.

Таким образом, Бисмарк предпочел в войну 1866 г. отказаться от тех выгод, которые давала быстрота прусской мобилизации, чтобы не брать на себя одиозности начала войны и не ставить Пруссию в невыгодное политическое положение. Политика подчинила себе стратегию; в начале Мировой войны создалось обратное положение, и прусский генеральный штаб своим внезапным ударом на Льеж постарался использовать в полной мере большую военную готовность Германии в явный ущерб ее политике.

В течение всей войны пруссаки мобилизовали 664 тыс. человек. Все части постоянной армии получили боевое назначение на фронт; сверх того из 116 батальонов ландвера (по 1002 человека), образовавшего гарнизон крепостей, 30 батальонов были притянуты для второстепенных активных операций. На каждый полевой трехбатальонный полк был сформирован четвертый запасный батальон в 800 человек, наполовину из рекрут, наполовину из запасных, получивших уже военную подготовку. Всего было сформировано 129 запасных батальонов, из коих 48 батальонов были привлечены к службе на второстепенных театрах. Из ландвера и запасных батальонов, в дополнение к 9 имевшимся армейским корпусам, было сформировано 2 резервных корпуса. Только перемирие воспрепятствовало вступлению их в бой. Таким образом за 334-тысячной полевой армией Пруссии находилось свыше 300 тыс. второлинейных войск. Австрия благодаря данному ей сроку смогла мобилизовать равную прусской полевую армию; но за ней находились лишь очень слабые второлинейные формирования, отвлеченные к тому же охранением внутренней безопасности. В течение войны удалось сформировать лишь ничтожное число резервных батальонов, и даже пополнение потерь перволинейных войск задерживалось надолго. Ополчение было необучено и не имело снаряжения, и могло быть использовано лишь в Тироле, против итальянцев. Основные силы Австрии сразу же дебютировали на полях сражений.

Австрийская политика. В Австрии не желали войны, и, как всегда в таких случаях, полагали, что до войны дело не дойдет; Австрия не вела планомерной политической подготовки войны. Вопреки Францу-Иосифу, большинство австрийских генералов было убеждено в превосходстве прусского вооружения и прусских войск. Помощь средних и малых германских государств расценивалась не слишком высоко.

Было ясно, что Австрия не может выдержать войны на два фронта — против Пруссии и Италии. Австрия не была в силах одновременно и сохранять свое положение в германском союзе против Пруссии, и удерживать обладание Венецианской областью против Италии. Наиболее разумно было бы со стороны Австрии согласиться в феврале 1866 г., за 4 месяца до начала войны, на предложение Италии — уступить ей венецианскую область за один миллиард лир. Из гордости австрийское правительство отвергло это предложение и толкнуло тем Италию на союз с Пруссией. Но как только Австрия приступила к мобилизации, она почувствовала, какой грузный балласт для австрийской государственности представляет Венеция. 30 апреля, еще до начала мобилизации Пруссии, Австрия обратилась с просьбой посредничества к Наполеону III, имевшему решающее влияние на итальянское правительство: Австрия согласна отречься от Венеции в пользу Наполеона III с тем, чтобы последний подарил эту область Италии и тем обеспечил бы ее нейтралитет. Наполеон III, однако, держался пассивно, а в Италии страсти разгорались, мобилизация была в полном ходу, армия хотела померяться еще раз с ненавистными австрийцами; правительство побоялось нарушить союзный договор с Пруссией. Предложение Австрии было отклонено. Но Австрия, тем не менее, 12 июня, за несколько дней до начала войны, приняла на себя обязательство перед Францией, — каков ни будет результат войны, передать в конце ее Венецию, через посредство Франции, Италии. Конечно, для Австрии было бы разумнее снизойти до непосредственных переговоров с Италией, или по крайней мере эвакуировать свои итальянские владения до начала военных действий, чем затрачивать 80 тыс. хороших полевых войск и почти такое же количество второлинейных в гарнизонах крепостей на оборону провинции, представлявшей уже отрезанный от государства ломоть. Но все же и шаг, предпринятый Австрией, принес стратегии значительные выгоды. Италия достигла своей конкретной политической цели войны еще до начала военных действий; последние для нее являлись простой формальностью, делом чести, выполнения союзного обязательства. Война поэтому стала для Италии беспредметным занятием.

Италия выставила 165 тыс. полевых войск. Прусский военный уполномоченный, генерал Бернгарди, и прусский посланник уговаривали итальянское командование энергично приступить к операциям: переправить главную массу войск через нижнее течение р. По и выдвинуть ее к Падуе, в глубокий тыл сосредоточенной в четырехугольнике крепостей (Мантуя, Пескьера, Верона, Леньяго) австрийской армии, что привело бы к сражению с перевернутым фронтом; затем начать энергичное наступление во внутренние области Австрии — на Вену; перебросить через Адриатическое море Гарибальди и его волонтеров на поддержку венгерского восстания; принять участие через посредство эмиграции в его организации и таким образом «нанести австрийской державе удар в сердце». Конечно, Италия, интересы коей были обеспечены еще до начала военных действий, была не расположена следовать этим советам, и австрийцы могли бы с самого начала войны ограничиться на итальянском фронте минимумом сил; однако стратегия не использовала в полной мере выгоды политического отступательного маневра Австрии по отношению к Италии.

Для австрийского правительства была также ясна необходимость договориться с венграми для обеспечения спокойствия тыла. Венгров могло бы удовлетворить только дарование полной автономии. Франц-Иосиф встал на этот путь, но не сделал во время решительного шага. Уступки венграм были начаты с другого конца — с дарования комитатам самоуправления; а последние начали с того, что уволили со службы немецких чиновников, учителей и т. д.; соглашение с венграми было еще не достигнуто, а административный аппарат принуждения венгров был разрушен. Наиболее умеренные и преданные Францу-Иосифу венгерские политики могли в момент войны занять лишь позицию молчаливого нейтралитета.

Единственным достижением австрийской политики явилось привлечение на свою сторону большей части государств германского союза, напуганных программой Бисмарка, лишавшей их суверенитета. Эти немецкие союзники Австрии располагали армией, по штатам военного времени, в 142 тыс. человек. Однако в то время, как Италия, Австрия и Пруссия уже в апреле приступили к вооружениям, войска немецких союзников Австрии оставались в немобилизованном виде. 7 июня прусские войска приступили к изгнанию австрийцев из Гольштейна. 11 июня австрийский посол был отозван из Берлина. Только 14 июня, по требованию Австрии, бундестаг (совет германского союза во Франкфурте на Майне) постановил мобилизовать четыре корпуса — контингент германского союза, выставляемый средними и малыми государствами. Но это решение мобилизоваться было уже принято Пруссией, как объявление войны. Военные действия между мобилизованными пруссаками и немобилизованными союзниками Австрии начались уже на следующий день, 15 июня. Только саксонские войска были заблаговременно приведены в готовность и отошли из Саксонии, куда вторглись пруссаки, в Богемию — навстречу австрийской армии. Самое ценное, что получила Австрия от своих союзников, представлял, таким образом, 23-тысячный саксонский корпус.

Оперативное развертывание. Перед Пруссией лежали задачи вооруженной борьбы на трех немецких театрах и, сверх того, задача охранения рейнских земель от покушений Франции. Последняя задача была доверена целиком дипломатическому искусству Бисмарка; Мольтке не израсходовал на нее ни одного батальона полевых войск.

Главный фронт против Пруссии образовали Австрия и Саксония, выставившие до 260 тыс. войск; здесь, естественно, должна была развернуться основная масса прусских войск. Другой театр представляли Ганновер и Гессен, союзные Австрии государства, вклинившиеся в Северную Германию и вызывавшие чересполосицу владений Пруссии; через эти государства шли пути, соединявшие рейнские владения Пруссии с основным массивом ее территории. Враг на этом театре был слаб качественно и численно — всего 25 тыс., но уничтожение его и устранение связанной с ним чересполосицы имело для Пруссии капитальное значение. Третьим театром являлся южногерманский, на котором можно было ожидать неприятельские силы в составе 94 тыс.; однако эти войска были еще немобилизованы и разбросаны, и энергичных действий их раньше начала июля ожидать было нельзя.

Прусская армия насчитывала 20 пехотных дивизий; по мирной дислокации из них 14 естественно тяготели на главный фронт, а 6 — к Рейну и против Ганновера. На главном театре были образованы 1-я армия (6 див.) и 2-я армия (8 див.). Но такое отношение сил между главным и второстепенными театрами не удовлетворяло Мольтке, стремившегося покончить войну сокрушающим ударом, нанесенным Австрии. Он решил временно не оставлять не только против Франции, но и против Южной Германии ни одного прусского солдата. На второстепенные театры он выделил только 3 дивизии — 48 тыс.; эти три дивизии должны были немедленно вторгнуться в Ганновер с трех сторон, окружить и обезоружить Ганноверскую 18-тысячную армию, что было вполне по силам пруссакам (качественный перевес при более чем двойном численном превосходстве). Покончив с Ганновером и Гессеном, три прусских дивизии должны были приняться за южногерманские государства. Остальные 3 дивизии с Рейна и Вестфалии Мольтке притянул на главный театр, составив из них Эльбскую армию, подчиненную командарму I.

Два резервных корпуса (из ландверных и запасных частей), долженствовавшие изготовиться в июле, Мольтке предназначал: первый по готовности — на главный театр, для оккупация Богемии в тылу главных сил; второй — против Южной Германии.

Само оперативное развертывание войск на главном театре было произведено Мольтке совершенно отличным от наполеоновских традиций методом. Мольтке принял к учету новый фактор — железные дороги. Жомини, стремясь применить методы Наполеона к изучению способов ведения войны Пруссии против Австрии, приходил к совершенно определенному и ясному заключению, что пруссакам выгоднее всего собрать всю свою армию в наиболее выдвинутом внутрь Австрии углу своей территории — в Верхней Силезии, всего в 10–12 переходах от неприятельской столицы, двинуть совокупно всю массу прусских корпусов по операционной линии на Вену и захватить ее через 2 недели войны. Но Мольтке пришлось считаться с тем обстоятельством, что из внутренних областей Пруссии к австро-саксонской границе увело 5 железнодорожных линий, в том числе в Верхнюю Силезию только одна, с возможностью частичного использования второй линии. Надо было иметь в виду, что сосредоточение в Силезии значительно затянется, и инициатива наступления могла быть предвосхищена Австрией, несмотря на медлительность ее мобилизации и сбора войск. Пруссаки имели возможность покончить с мобилизацией и с развертыванием армий в 25 дней, но для этого надо было высаживать войска на конечных станциях всех 5 железных дорог, шедших к австрийской границе. Получился совершенно несообразный с прежними взглядами фронт развертывания в 420 километров, который и был принят Мольтке. Железнодорожная сеть была проведена без учета военных соображений, и теперь генеральному штабу пришлось только склониться перед существующими материальными условиями.

Широкий фронт стратегического развертывания представляет опасность поражения по частям, которой Наполеон стремился избежать во что бы то ни стало. Поэтому, застав такую разброску сил в начале Регенсбургской операции (1809 г.), Наполеон заставил войска совершать чрезвычайно рискованные марши, чтобы стянуть их к центру, за р. Абенс. Для Мольтке разброска сил не представлялась в такой же степени страшной. Усовершенствованное оружие его времени не давало еще предпосылок для современных многодневных боев, но дальнобойность нарезного оружия уже требовала большего времени на разведку, на развертывание колонн, на сближение с противником.

Если в 1812 году подвиг дивизии Неверовского под Красным заключался в том, что ей удалось просто уйти, столкнувшись с массой неприятельской конницы, то ныне не является необходимым, как сто лет тому назад, держать корпуса локоть к локтю, образовывать оперативную фалангу; поддержка столкнувшихся с неприятелем частей становится возможной с пунктов, все более и более удаленных от места завязки боя.

Но еще существеннее, чем дальнобойное оружие, обеспечивают от поражения по частям изменившиеся условия управления: высота оперативной подготовки частных начальников со времен маршалов Наполеона I поднялась довольно значительно; в их распоряжении находятся офицеры генерального штаба, для повышения квалификации которых не отступают ни перед какими жертвами, и которые во всем войсковом организме являются нервами, проводящими идеи высшего командования; и, наконец, на походе за штабами тянутся телеграфные провода, позволяющие следить за действиями разбросанных на сотни верст корпусов и координировать их с таким же удобством, как если бы они были удалены от полководца на нормальный пробег ординарческого коня. Если бы австрийцы и попытались, с имевшимися налицо силами, броситься на одну из частей растянутого на 420 км прусского развертывания, то их встретил бы не безжизненный кордон XVIII века, а упругий, растягивающийся в мешок фронт, где одни корпуса уклоняются от непосредственно направленного на них удара, а другие выходят во фланг и тыл противника и затягивают петлю окружения.

Все историки, стоявшие на точке зрения вечности принципов военного искусства и являвшиеся защитниками наполеоновской догмы, упорно осуждали Мольтке за его развертывание в 1866 году, несмотря на успех, увенчавший действия Мольтке. Это свидетельствует, однако, лишь об ошибочности их точки зрения.

Разумность оперативного развертывания Мольтке очерчивается яснее всего при сравнении с австрийским развертыванием, основанном на противоположных воззрениях. Начальник австрийского генерального штаба, барон Геникштейн, богатый светский человек, меньше всего задумывался над вопросами стратегии и оперативного искусства. Эрцгерцог Альбрехт, сын знаменитого соперника Наполеона, эрцгерцога Карла, наиболее видный кандидат из членов династии на командование войсками, поспешил устроиться на спокойный итальянский фронт под тем предлогом, что нельзя ставить репутацию династии под угрозу поражения.

На Богемский театр главнокомандующим был выдвинут, против его желания, генерал Бенедек, прекрасный строевой начальник, командовавший в мирное время Итальянской армией, знаток Ломбардии, совершенно не подготовленный к руководству большими массами, незнакомый с условиями австро-прусского фронта; при этом эрцгерцог Альбрехт не позволил Бенедеку захватить своего начальника штаба, генерала Иона, наиболее способного разбираться в крупных вопросах австрийского офицера генерального штаба.

Когда, ввиду угрозы войны, в марте 1866 г. от начальника австрийского генерального штаба, барона Геникштейна, был потребован план операций против Пруссии, то последний предложил составить таковой полковнику Нейберу, профессору стратегии военной академии. Последний заявил, что для этой работы ему нужны данные о мобилизационной готовности австрийской армии. Военное министерство предоставило Нейберу чрезвычайно пессимистическую оценку состояния австрийских войск; только по истечении нескольких месяцев армия могла стать вполне боеспособной. Поэтому Нейбер высказался за то, чтобы перед началом операций австрийская армия была собрана в оборонительном положении близ крепости Ольмюца и вступила в Богемию, угрожаемую пруссаками с двух сторон, лишь после приобретения достаточной боеспособности.

Затем, по протекции эрцгерцога Альбрехта, начальником оперативной канцелярии Богемской армии был назначен предшественник Нейбера по кафедре стратегии, генерал Крисманич. Последний являлся знатоком Семилетней войны и полагал, что через сто лет повторится картина операций Дауна и Ласси против Фридриха Великого. Крисманич редактировал военно-географическое описание Богемии и изучал всевозможные позиции, которые имелись на богемском театре. Крисманич сохранил мысль Нейбера о предварительном сосредоточении австрийцев в укрепленном лагере у Ольмюца, за исключением I богемского корпуса, который оставался в авангарде, в Богемии, чтобы принять на себя отход саксонцев. Все 8 корпусов, 3 кав. дивизии и артиллерийский резерв, предназначенные действовать в Богемии, должны были представлять одну армию. От наступления в Силезию Крисманич отказался, так как на этом направлении он не усматривал выгодных «позиций» для сражения. Не считаясь с железными дорогами, Крисманич ожидал сосредоточения всех сил Пруссии в Силезии и прямого движения их на Вену. Как отдельный вариант, разрабатывалось передвижение австрийской армии по трем дорогам из Ольмюца в район правого берега Эльбы.

В Австрии тогда еще издавались секретные карты с подчеркнутыми на них черными полукругами — «позициями». План Крисманича представлял мешанину из воспоминаний о борьбе с Фридрихом Великим, из нескольких принципов наполеоновского военного искусства, нескольких принципов Клаузевица (Австрия преследует негативную политическую цель, почему ей соответственно вести оборонительные действия) и подробной таксации всевозможных оборонительных линий, рубежей и позиций. План его имел внушительный объем, читался с трудом, докладывался Крисманичем необыкновенно самоуверенно; Крисманич импонировал своим оптимизмом и профессорской безапелляционностью суждений. Неудивительно, что мало образованный австрийский генералитет был подавлен уверенностью и ученостью, которые развернул Крисманнч — вообще ленивый, поверхностный и ограниченный человек; но для нас тайна, как мог план Крисманича считаться и спустя 40 лет в учебниках стратегии образцовым.

Несомненно, если бы австрийцы разделили свои силы на две армии и выбрали для их сосредоточения два различных района, например, Прагу и Ольмюц, они могли бы гораздо лучше использовать железные дороги, скорее закончить развертывание, не подвергали бы войска лишениям и сохранили бы гораздо большую способность к маневру. Но для этого им нужно было сделать в военном искусстве тот шаг вперед, который сделал Мольтке и который еще десятки лет оставался непонятным теоретикам.

«Гнусная крайность сосредоточения». Разделение сил рекомендовалось во второй половине XIX века и сильно возросшей со времени Наполеона глубиной походных колонн, вследствие увеличения количества артиллерии, парков и обозов; Мольтке обращал на это внимание в печати в 1865 году; ему уже приходилось иметь дело при подходе к полю сражения с вчетверо большими цифрами растяжки походных колонн. Исчезли большаки XVIII столетия, по которым можно было двигаться во взводных колоннах; движение по сторонам дорог затруднялось все чаще встречавшимися заборами и канавами; культура заставляет ныне войска на походе жаться на узком полотне дороги, а число колес в колоннах возросло чрезвычайно. Противник Мольтке, печальный Крисманич, попытавшийся в 1866 г. воскресить наполеоновский способ действий по внутренним линиям и по-наполеоновски двинувший армию (6 корпусов) из окрестностей Ольмюца к верхней Эльбе, сосредоточенно, по 3 дорогам, вызвал громадные лишения для войск, так как на одной дороге столпилась 120-верстная кишка из 4 корпусов и двух кавалерийских дивизий; войска шли по богатой Богемии, как в пустыне — даже колодцы по пути оказывались вычерпанными до дна. И когда эти бесконечные походные колонны попали между 1-й и 2-й прусскими армиями, они оказались бессильными использовать свое внутреннее положение, в конечном счете, из-за отсутствия сосредоточения, так как хвосты отстояли очень далеко, на несколько переходов дальше, чем колонны, которые можно было бы направить по соседним дорогам.

Мольтке отчетливо чувствовал необходимость пространства для сохранения свободы маневрирования, важность использования возможно большего числа дорог и ввел в военное мышление понятие о «гнусной крайности» (Сalamität) сосредоточения, не позволяющего войскам ни свободно продвигаться, ни находить себе крышу для ночлега, лишающего войска правильного подвоза с тыла и в то же время крайне ограничивающего местные средства, могущие быть использованными. Сосредоточившись, нельзя не двигаться, ни жить, можно только драться. Поэтому надо как можно дольше идти врозь и своевременно сосредоточиваться для решения.

Наполеон еще до сражения стремился образовать запас войск, в виде массированного резервного порядка, который в бою начинал расходоваться. Отсюда, при значительных фронтах, затруднения в развитии охвата и естественное тяготение к фронтальному удару-прорыву неприятельского центра. Мольтке в инструкции для высших войсковых начальников 1869 года подчеркивал, что если накануне боя такое сосредоточение будет действительно иметь место, то удар на противника по двум скрещивающимся направлениям, имеющий наибольшие шансы на успех, мажет быть достигнут только путем нового, требующего времени и труда, опасного флангового марша перед фронтом противника, с целью разделить свои войска на две массы: «Несравненно выгоднее сложатся обстоятельства, если в день боя войска сконцентрируются на поле сражения с различных исходных пунктов, если операция велась таким образом, что приводит с различных сторон, последним коротким переходом, одновременно и на фронт, и на фланги противника. В этом случае стратегия даст лучшее, что может быть вообще достигнуто, и следствием явятся большие результаты».

Лейтмотив операционною искусства Мольтке, — это стратегическая подготовка тактического ущемления противника на поле сражения, путем раздельного сохранения двух масс — двух половинок щипцов, которые не должны быть сжаты до тех пор, пока между ними не окажется противник. В 1866 году краткая телеграмма 22 июня, содержавшая приказ о переходе в наступление, гласила: «Его величество приказывает обеим армиям вторгнуться в Богемию и искать соединения в направлении на Гичин. VI корпус остается у Нейссе».

Эта ориентировка на Гичин двух вторгающихся с разных сторон прусских армий понималась командующими армиями, как требование пробиться во что бы то ни стало друг к другу и стать непосредственно локоть к локтю. Мольтке же вкладывал совершенно иной смысл в понятие «соединиться у Гичина». Если старый принцип военного искусства гласил, что никогда не следует назначать пунктом сосредоточения своих войск место, где неприятель может нас предупредить, то Мольтке, по расчету времени, по-видимому, предполагал, что в Гичине, к моменту подхода пруссаков, окажется центр тяжести австрийской армии. «Соединение» прусских армий у Гичина в устах Мольтке означало ущемление между ними у Гичина австрийцев. Поэтому, когда выяснилось, что австрийцы, изменив свои намерения, очистили район Гичина, то воспитанные в наполеоновских идеях командующие армиями стремились продолжать успешный марш навстречу друг другу, чтобы стать непосредственно локоть к локтю, но Мольтке заботился, чтобы у него остались две половинки щипцов, а не наполеоновское шило, и остановил обе группы в 25 км фланг от фланга. Мысль Мольтке ориентируется теперь на новое движение к противнику с двух различных сторон, приводящее к сражению при Кениггреце.

Руководящий мотив стратегии Мольтке — выход двух раздельных масс, двигающихся по скрещивающимся направлениям на одно поле сражения — требовал изменения организации управления, покоившегося на наполеоновских методах действия одной массы.

Директивы. Мольтке первый успешно применил деление массы войск, действующих на одном театре, на частные армии. Частная армия, двигающаяся по особому направлению и выполняющая в операции особую роль, должна располагать и достаточной самостоятельностью. С увеличением масс, сохранение наполеоновского принципа централизованного управления приказами представляет значительную опасность. Мольтке заботился о том, чтобы не подавлять самостоятельности армейского командования, а открыть ему все возможности разумно распоряжаться, исходя из быстро меняющейся обстановки. Достаточный простор для работы командования отдельных армий достигался тем, что Мольтке управлял преимущественно не приказами, а директивами, т. е. ограничивался постановкой целей, часто довольно отдаленных. В постановку ближайших задач, вообще в сферу исполнения, Мольтке избегал вмешиваться; но когда это являлось необходимым для обеспечения взаимодействия двух армий и для устранения трений между ними, Мольтке не останавливался перед тем, чтобы самому регулировать детали. Но, по существу, работа на одном театре войны отдельными армиями, управляемыми директивами, вполне отвечала особенностям оперативного искусства Мольтке.

Устройство тыла прусских армий. По понятиям прусской армии того времени, снабжение войск во время операций составляло дело военного министерства и штабов корпусов. Генеральный штаб не вмешивался в подготовку операции в отношении снабжения, армейское командование им не руководило; заботы о снабжении децентрализировались.

Опыт наполеоновских походов в отношении организации снабжения был радикально забыт. Военные историки XIX века снабжением не интересовались. Оперативное искусство шестидесятых годов было так же далеко в 1866 г. от вопросов устройства тыла, как в 1914 г. от вопросов организации политработы. Полевые интенданты руководились оставшимся в Берлине департаментом военной экономии; только в течение самой войны была осознана невозможность такого положения и начальник этого департамента был обращен в генерал-интенданта ставки.

Повозок для продовольствия в частях войск вовсе не имелось. Каждый корпус располагал 5 продовольственными транспортами по 30 четверочных повозок казенного образца. Сверх того, каждый корпус должен был получить обоз из 400 обывательских повозок, с невоеннослужащими обозными. В целях экономии военное министерство оттягивало формирование этого обывательского обоза до последней возможности. В результате, к началу операций только корпуса 2-й армии успели их получить. Из чрезвычайно трудного положения войска вышли путем реквизиции обывательских подвод. Так как трудно было рассчитывать найти после совершения перехода новые подводы для реквизиции, то однажды взятые подводы обычно не отпускались, а задерживались при войсках. Отсюда различные части оказались совершенно по-разному обеспечены обозом. Большинство полков везло солдатские ранцы на подводах. Были полки, нареквизировавшие себе две сотни повозок. Такие реквизиции подвод всегда имеют место, когда войска слишком обделены штатным обозом, и в особенности, если не имеют продовольственных повозок. Никакие приказы не могли убедить войска отказаться от захваченных ими подвод. Так как в течение кампании иногда до 3 корпусов следовали по одной дороге, то с обозами получалось замешательство, в особенности при выдвижении продовольственных транспортов, шедших в хвосте, к головным корпусам; армия вначале предоставляла решение вопросов о движении транспортов на усмотрение корпусных командиров, и только после Кенштреца штабы армий пришли к убеждению о необходимости нормировать и движение тыловых учреждений.

В войну 1866 г. расход огнестрельных припасов был ничтожен; прусская пехота расстреляла всего по 7 патронов на стрелка, артиллерия — по 40 снарядов на орудие. Поэтому никаких осложнений пополнение огнестрельных припасов не вызывало. С продовольствием же пришлось туго. Район развертывания не был заблаговременно обеспечен продовольственными магазинами. Положение прусского казначейства было нелегкое, и, чтобы уменьшить немедленно подлежащие покрытию издержки, прусский министр финансов настоял на территориальной системе довольствия: каждая провинция должна была заготовить провиант и фураж на четыре недели для мобилизованных в ней людей и лошадей: каждый корпус должен был базироваться непосредственно на свой корпусный округ и выписывать из него все для себя необходимое. Ввиду неудовлетворительности полевых хлебопекарных печей, корпуса оставили в мирных гарнизонах хлебопекарные команды и рассчитывали получать по железной дороге свежий хлеб. Таким образом для действовавшего в Богемии рейнского корпуса пруссаков хлеб выпекался в Кельне; только через одни сутки после выпечки хлеб можно было грузить; хлеб и продовольствие в поездах должны были прорваться через враждебный Ганновер, где шли военные действия; поезда с продовольствием и хлебом вынуждены были пропускать внезапные оперативные переброски войск; хлеб годен в пищу только в течение 9 дней после выпечки. Даже высланный из Берлина хлеб обращался в пути в негодность и попадал в войска в зацветшем виде.

Вскоре пришлось ввести поправку: из дальних провинций хлеба, сена, соломы не отправлять, а вести только муку и овес. При всем уродстве этой снабженческой картины и при всей массе наделанных ошибок, метод действия пруссаков свидетельствовал, что при наличии железных дорог нет необходимости в устройстве базы в фридриховском понимании этого слова, т. е. в заблаговременном оборудовании пограничной полосы огромными интендантскими магазинами, рассчитанными на несколько месяцев и прикрытых крепостями. Базой становилась уже вся страна. Оказывалось возможным внезапное развертывание на новом фронте и быстрое развитие операций в непредусмотренном раньше направлении.

Прусские железные дороги были обеспечены органами управления военных сообщений (линейные комиссии); в плане перевозок. Мольтке заботливо оставил один поезд графика каждой линии незанятым — под продовольственные потребности. Но так как не было сводки потребностей в армиях, а корпуса и их подрядчики выписывали все положенное — нужное и ненужное, то органы военных сообщений не имели возможности продвинуть войскам то, в чем последние испытывали наибольшую нужду. В частности, театр военных действий оказался очень богат зеленым кормом, и войска всюду отказались брать со станций сено и солому. А последние аккуратно, в полной потребности, высылались провинциями на пограничные станции; пути оказались забитыми вагонами с сеном и соломой, которых никто не хотел выгружать. Это было настоящее бедствие. В начале июля перевозка соломы была воспрещена; в середине июля догадались уменьшить посылку сена до 10 %, штатной потребности. Но конечные станции разгрузить почти не удалось, так как полевые интенданты, плохо знакомые с вопросами эксплуатации железных дорог, предпочитали оставлять свои запасы на колесах и забивали тем питающие их станции. Колоссальное количество продовольственных припасов и почти весь хлеб испортились в пути или при стоянке на забитых станциях.

Военное министерство имело в виду снабдить продовольственные транспорты корпусов четырехдневным запасом сухарей. Однако не было предусмотрено, чтобы транспорты были в своих гарнизонах уже нагружены продовольствием. Они перевозились в район сосредоточения с пустыми повозками; а доставка к ним сухарей военным министерством, не имевшим их мобилизационного запаса, особыми эшелонами опоздала.

Большим злом являлось употребление транспортов не полностью, а враздробь, с отсылкой на головные станции опустевшей части повозок. Последние блуждали, обозные теряли всякую дисциплину. После сражения под Хениггрецем пустые продовольственные транспорты были наполнены ранеными и отправлены за 60–70 км в тыл, на станции Турнау и Рейхенберг. Армии вследствие быстрого дальнейшего наступления не увидели больше этих транспортов вплоть до перемирия.

Только после Кениггрецской победы авторитет Мольтке возрос до того, что он получил возможность вмешаться в снабжение армий. Было создано Богемское генерал-губернаторство; интендантом его было выдвинуто наиболее способное лицо. Это генерал-губернаторство должно было использовать для довольствия армии все богатые средства Богемии. Корпуса потеряли право обращаться с требованиями в военное министерство или в свои округа; все их заявки сосредоточивались у богемского интенданта и удовлетворялись последним в мере возможности.

Едва ли, однако, и Мольтке предвидел с самого начала условия правильной работы снабжения; в противном случае непонятно, почему пруссаки не приняли никаких мер к овладению небольшими слабыми крепостями Кенигштейн и Терезиенштадт, запиравшими водный путь по Эльбе и магистраль Дрезден — Прага, а пользовались лишь единственным железнодорожным изломанным направлением, обходившим австрийские крепости (Герлиц — Турнау — Прага — Пардубиц — Цвитау — Лунденбург), и веткой Турнау — Кенигингоф. Австрийцы лишь слабо и в редких случаях портили железные дороги, так что восстановление их препятствий не встречало. Но прусский I корпус, вопреки приказу ставки, сам разрушил железную дорогу у Прерау настолько основательно, что оказалось невозможным восстановить кружную связь с Силезией через Одерберг.

В кампанию 1866 г. войска почти не видели снабжения, подвозимого с тыла. Войска жили преимущественно за счет местных средств, которые использовались реквизициями и посредством массы подрядчиков, кои снабжали войска и в районе развертывания. Использование местных средств затруднялось слабостью органов полевого интендантства. Иногда в дивизии производство реквизиций возлагалось на одного из командиров полков. Солдаты привыкали брать у жителей все, что им нравилось, и дисциплина падала. Высшее командование, при плачевном фактическом состоянии снабжения, теоретически приказывало увеличить в полтора раза суточный паек. Носимый неприкосновенный запас продовольствия был уже съеден на первых переходах через пограничные богемские горы, бедные местными средствами. Когда войска сосредоточивались, они чрезвычайно страдали, и стоял стон о дневках, чтобы подтянуть из тыла транспорты; между тем, выгоднее было бы скорее проходить истощенные и уже объеденные пространства. А принц Фридрих-Карл стремился, в ожидании боя, вести свою 1-ю и Эльбскую армии, всего 9 пех. и 2 кав. дивизии, сосредоточенными на фронте в 20 км. Естественно, что ему пришлось на прохождение 70 км до Гичина затратить не 4 дня, как рассчитывал Мольтке, а 8 суток, чтобы достигнуть его лишь головой своей армии. В этих условиях прохождение 70 км в 8 суток являлось уже форсированным маршем, и силы войск были сильно исчерпаны. Во 2-й армии, наступавшей на относительно широком фронте, и успех движения и сохранение сил войск обстояли лучше. Тяжелым испытанием явилось сосредоточение прусских армий на поле Кениггрецского сражения, где войска простояли двое суток; только немногим частям продовольствие было подвезено; остальные питались лишь жареной кониной, — благо кавалерийские атаки в конце сражения оставили достаточно для жаркого.

За отсутствием повозок для возки мяса пруссаки довольствовались в течение кампании мясом только что убитого скота, недостаточно удобоваримым. Хлеб получался настолько, насколько его можно было выпечь в местных печах из муки, отобранной у населения. В результате вспыхнула холера и начала довольно энергично распространяться в войсках. Естественно, число умерших от болезней (4200) превысило число убитых (3473), несмотря на краткость этой войны.

В отношении устройства тыла кампания 1866 г. явилась для пруссаков серьезным уроком, но использовать ее поучения к 1870 г. еще не удалось. В условиях старой русской армии такие беспорядки в снабжении, которые имели место в прусских войсках в 1866 г., вызвали бы резкую критику, общественные иеремиады и обвинения всего корпуса интендантов в воровстве. Успехи же политики Бисмарка, победы Мольтке, дисциплина прусского общества и армии позволили преодолеть хозяйственные неудачи и стать по отношению к ним на деловую точку зрения.

Кениггрецская операция. 22 июля пруссаки начали вторжение в Богемию — с северо-запада — 140 тыс. 1-й и Эльбской армии, под общей командой принца Фридриха-Карла; с востока наступала 2-я армия — 125 тыс. кронпринца прусского, начальником штаба коего был генерал Блументаль, способнейший помощник Мольтке; 2-я армия, более угрожаемая, переходила границу на 5 дней позже. Общее направление было дано на Гичин, до которого обеим армиям по богемской территории предстояло пройти по 70 км. Мольтке рассчитывал, что принц Фридрих-Карл уже 25 июля достигнет Гичина (70 км — 4 дня) и окажется в тылу у австрийцев, если те попробуют 27 июля обрушиться на 2-ю армию и помешать выходу ее из проходов пограничных гор. Но так как принц Фридрих-Карл заботился больше о сосредоточении и наступал вслепую, без разведки, сжимая все время в кулак свою армию, то для того, чтобы преодолеть 70 км. — 3 перехода, — ему потребовалось 8 дней; только 29 июля к Гичину подошли две его головные дивизии и, после успешного боя, заняли его. Кавалерийский корпус, приданный армии Фридриха-Карла, шествовал в хвосте глубоко эшелонированного походного порядка армии. Опоздание Фридриха-Карла па 4 суток к Гичину создало кризис на фронте 2-й армии.

Австрийские силы представляли две группы: на р. Изере, против принца Фридриха-Карла, стояло 60 тыс. кронпринца саксонского (саксонский и I австрийские корпуса, 1-я легкая кавалерийская дивизия); главные силы Бенедека — 180 тыс. — были сосредоточены у Ольмюца, и 18 июля выступили в направлении на Иозефштадт (140 км). Стремление Бенедека заключалось в том, чтобы развернуть свои силы на правом берегу Эльбы, во внутреннем положении между 1-й и 2-й прусскими армиями, запереть горные проходы перед 2-й армией 2 корпусами — 60 тыс., а с остальными силами, присоединив у Гичина группу саксонского кронпринца, массой в 180 тыс. обрушиться на 140 тыс. принца Фридриха-Карла. Марш из Ольмюца к верхней Эльбе был организован по трем дорогам. По правой дороге, в общей сложности, двигалось 4 корпуса и 2 кав дивиз. (X, IV, VI корп.; 1-я рез. кав. дав., а затем II корпус и 2-я легк. кав див, первоначально прикрывавшие марш со стороны Силезин); по средней дороге — 2 корпуса (III и VIII) и 1 кав. див. (3 резервн.) и по левой дороге — 1 кав. див. (2-я резервн.) и арм. артиллер. резерв (128 пушек). Успех операции зависел от быстроты движения, и Бенедек потребовал крайнего напряжения от войск — дневки были вовсе исключены. Этот сосредоточенный марш Бенедека в 1866 г. очень близок к маршу Наполеона через Франконию в 1806 г., во время Иенской операции. Однако, вследствие громадного увеличения за 60 лет обозов и артиллерии, колонны Бенедека растягивались несравненно больше, чем колонны Наполеона; громадные тягости и лишения выпали в особенности на шедшие в хвосте корпуса. Головы австрийских колонн (X корпус) уже 25 июля, через неделю, продвинулись на высоту Йозефштадта, но хвост отставал еще на 4 перехода.

Осторожный, медленный марш Фридриха-Карла требовал изменения первоначального плана Бенедека и нанесения первого решительного удара не по 1-й, а по 2-й прусской армии. Однако австрийская армия оказалась для этого недостаточно сосредоточенной.

27 июня против фронта прусской армии вступили в бой только 2 австрийских корпуса (Траутенау и Наход). Сосредоточенный удар не состоялся и в последующие дни. 2-я прусская армия сумела пережить кризис, вызванный медлительностью наступления Фридриха-Карла. Ряд неуспехов в боях отдельных корпусов выяснил 28 июня Бенедеку, что маневрирование по внутренним линиям не обещает успеха, и он решил сосредоточить свои силы на позиции Иозефштадт — Милетин. Фронт этой позиции очень силен. Противник группировался — 2-я армия перед правым крылом, 1-я армия — на продолжении левого (положение армии Самсонова 12/VIII.1914 года). Но Бенедек, со своим наполеоновским миросозерцанием, не ожидал работы неприятельских клещей, а предполагал, что противник воспользуется предоставленной ему возможностью соединить обе свои группы перед австрийским фронтом. Такая мысль, действительно, была у прусских командующих армиями.

Но Мольтке в ночь на 1 июля отдал распоряжение, согласно которому 2-я армия оставалась на месте, а 1-ой указывалось наступать в направлении на Кениггрец. Если на это плато, между Изером и верхней Эльбой, Бенедек явился, чтобы встать между прусскими армиями и бить их порознь, то Мольтке вел сюда войска со стороны Саксонии, Лаузица и Силезии для того, чтобы сосредоточенного неприятеля атаковать с разных сторон.

Сражение Иозефштадт — Милетин, однако, не состоялось, так как группа кронпринца саксонского, атакованная у Гичина 29 июня, не смогла отойти к Милетину, где она должна была образовать левое крыло австрийского боевого порядка, а отхлынула в прямом направлении па Кемиггрец. Сюда же, в ночь на 1 июля, Бенедек начал отводить свои главные силы; предполагая отступать далее, Бенедек 2 июля дал своей армии дневку и, по приказу императора Франца-Иосифа, задержался здесь, чтобы дать генеральное сражение.

Расположение Бенедека между реками Быстрица и Эльба преследовало идею оборонительного сражения на 2 фронта; 3 корпуса (III, X, Саксонский) стояли против 1-й прусской армии, на гребне высот, обращенных к Быстрице, от села Липа до Нидер-Прим: мосты через Быстрицу были оставлены в целости умышленно; Бенедек рассчитывал, что 1-я армия перейдет эту речку, попадет под огонь сотен орудий, развернутых на гребне высот, истощится и будет добита контрударом. Другой фронт, примыкавший к первому под прямым углом, тянулся от Липы до Лохениц, где упирался в Эльбу и был обращен на север против 2-й прусской армии. Его должны были занимать IV и II корпуса, но к утру 3 июля они находились еще несколько впереди, севернее предназначенных для них позиций. За центром Бенедек сосредоточил свой сильный общий резерв — 2 корпуса (I и IV) и 3 кав. дивизии. VIII корпус стоял в резерве за левым флангом.

Не имея перед фронтом достаточной кавалерии, пруссаки 1 июля утратили соприкосновение с отступившими австрийцами. Мольтке предполагал, что неприятель ушел за Эльбу и занял сильную позицию между крепостями Иозефштадт и Кениггрец. Предполагая атаковать ее, разделив свои силы по обеим берегам Эльбы, Мольтке сохранил раздельное расположение обеих армий; па предполагавшееся движение второй армии на запад, чтобы примкнуть плечо к плечу к 1-й армии, Мольтке согласия не дал, и 2 июля пруссаки, как и австрийцы, имели общую дневку. К вечеру 2 июля в штаб 1-й армии явился генерального штаба майор фон Унгерн, ездивший на рекогносцировку. Ему удалось проскакать через австрийское сторожевое охранение и рассмотреть впереди Кенштреца, между Эльбой и Быстрицей, биваки по крайней мере трех австрийских корпусов. Принц Фридрих-Карл вывел отсюда заключение, что ему на завтра угрожает атака австрийцев, и решил выдвинуться для отражения ее на р. Быстрицу, собрав 3 корпуса в непосредственной близости от шоссейной переправы у с. Садовой, и действуя активно своим правым крылом (Эльбская армия — 3 дивизии) на с. Неханиц; он обратился с просьбой о поддержке по крайней мере одним корпусом и об обеспечении левого крыла 1-й армии со стороны крепости Иозефштадта к командующему 2-й армией. Мольтке узнал об этих распоряжениях, когда они были уже отданы. Хотя лично он стремился к более глубокому охвату австрийцев левым берегом Эльбы, но бывшие уже в ходу распоряжения отменить было опасно. Поэтому он добавил лишь к распоряжениям Фридриха-Карла приказание 2-й армии: «Двинуться всем силам для поддержки 1-й армии против правого фланга ожидаемого неприятельского наступления, и возможно скорее вступить в бой».

Этот приказ, посланный в 12 часов ночи с конным офицером, через 4 часа был доставлен в штаб 2-й армии, а утром посланный вернулся к Мольтке с копией приказа о наступлении по 2-й армии, вытекавшего из его распоряжений.

В 1 час ночи 1-я прусская армия была поднята с биваков и двинулась к р. Быстрице. Наступления австрийцев не обнаруживалось. Фридрих-Карл двинул через реку против фронта австрийцев 4 дивизии, оставив 2 дивизии в резерве у с. Дуб, куда прибыли король Вильгельм и Мольтке.

Сел. Садовая и лес Хола оборонялись австрийцами, как передовые пункты; вынудив неприятеля развернуть значительные силы, австрийцы отошли, а перешедшие здесь Быстрицу 3 прусских дивизии оказались под огнем 160 пушек австрийского центра. 5 часов сорок тысяч пруссаков стояли, не имея возможности сделать ни шагу вперед; хотя потери от артиллерийского огня среди них равнялись только 4 % их состава, но в условиях бездействия эти потери оказывали самое гнетущее влияние. Появились кучи беглецов, переходивших назад за Быстрицу; король Вильгельм лично останавливал их и возвращал. Левофланговая дивизия Фридриха-Карла (7-я дивизия ген. Францезского) атаковала такой же передовой пункт австрийцев — лес Свип (Масловедский). Командир IV австрийского корпуса, вместо того, чтобы занять указанный ему для обороны участок, втянул в бой в этом лесу, за передовой пункт, весь свой корпус, и на помощь к нему подошли значительные части II корпуса. Около полудня, совокупными усилиями 50 австрийских батальонов и 120 пушек, 19 батальонов Францезского были приведены в полное расстройство; пруссаки здесь были вынуждены отступать, но австрийский фронт от Хлума до Эльбы, вопреки приказу Бенедека, занят не был.

2-я армия, которую ожидали к 11 часам дня, не показалась; 3 головные дивизии Эльбской армии, направленные на единственную переправу через Быстрицу у Неханиц, защищаемую австрийцами как передовой пункт, с трудом овладели этим селением и немедленно начали развертываться на левом берегу Быстрицы, имея в виду не столько охват австрийцев, как расширение фронта влево, для установления непосредственной связи с 1-й армией. Между тем, положение на фронте 1-й армии становилось трудно выносимым. Принц Фридрих-Карл, не считаясь с масштабом времени сражения, в котором участвует с обеих сторон пол миллиона бойцов, нервничал и около полудня бросил на австрийский неприступный центр 2 дивизии своего резерва. Мольтке успел задержать и отменить эту обреченную на неуспех и ненужную атаку.

В 11 час. 30 мин. Бенедек получил телеграмму от коменданта крепости Йозефштадт, гласившую, что мимо крепости, по западному берегу Эльбы, прусский корпус движется на правый фланг австрийской армии. Бенедек выехал на высоты Хлума и, выяснив, что IV и II корпуса, вместо занятия указанного им участка, дерутся за Масловедский лес, приказал им немедленно прекратить бой и занять назначенные позиции. Этот маневр австрийцы выполнить не сумели. Атакованные на фланговом марше, не успев устроиться, они частью ушли за Эльбу (II корпус), частью рассеялись, а венгерские батальоны охотно складывали оружие. Только 120 пушек на позиции Хлум — Неделист затрудняли наступление пруссаков.

Незаметно наступая в высоких хлебах, прусская гвардия около 14 часов стремительно выскочила на австрийские батареи на высотах Хлума и захватила их; половина штаба Бенедека была перебита прежде, чем можно было разобрать, в чем дело. Продолжая наступать, голова гвардии проникла свыше 2 верст в глубину австрийского расположения и к 15 часам захватила сел. Розбериц.

К этому моменту обстановка сложилась не в пользу австрийцев и на левом фланге. Кронпринц саксонский в 13 ч. 30 м. перешел в наступление против прусских частей Эльбской армии, стремившихся охватить его левый фланг. Атака вначале имела успех, но к 14 ч. 30 м. саксонцы были отброшены назад и потеряли Нидер-Прим и Проблус. Наблюдая неуспех и на противоположном крыле австрийской армии, кронпринц саксонский стал медленно отходить к переправам на Эльбе и вышел из района охвата. Гибель угрожала центру Бенедека, глубоко охваченному с обеих сторон; ему, однако, удалось у сел. Всестар выставить 120 орудий; под прикрытием их огня Бенедек бросил из центра III корпус и из общего резерва VI корпус на растянувшиеся и расползшиеся во время многоверстной атаки части прусской гвардии; прусская гвардия (1-я дивизия) была смята, отброшена к Хлуму, и здесь, на ее зов о помощи, к ней подошли ее резервы, а также шедший за ней I корпус; VI прусский корпус, наступавший ближе к Эльбе и не имевший против себя вовсе противника, вместо того, чтобы продолжать свое глубокое охватывающее движение, также свернул вправо, к Хлуму, на поддержку гвардии. Здесь контратака Бенедека разбилась.

В 15 час. 40 мин. Вильгельм и Мольтке заметили, что в тыл австрийцам, по-видимому, проникли части 2-й армии, и отдали приказ о переходе в атаку. Последняя не встретила сопротивления.

Дальнейшие события носят эпизодический характер. Бенедек бросил в отчаянную веерообразную атаку последний резерв — I корпус и 3 кавалерийские дивизии. Ему удалось достигнуть того, что клещи VIII (15-я и 16-я див) и VI прусских корпусов, находившихся на обоих крайних флангах прусских армий, не могли сомкнуться, пока сквозь узкий промежуток между ними не ускользнул австрийский центр. I австрийский корпус, в течение 20-минутной атаки, потерял третью часть своего состава. Навстречу австрийским эскадронам вынеслись прусские эскадроны, произошли лихие столкновения, больше в пользу австрийской кавалерии — но значение их было нулевое — ружейные пули и снаряды, бороздившие поле сражения, заставляли после схватки и победившую я побежденную конницу разбегаться и прятаться.

Непосредственное преследование было остановлено огнем 170 пушек, расположенных в 4 км северо-западнее Кениггреца: таков был арьергард, организованный Бенедеком. К 23 час. все австрийцы успели отойти за Эльбу, через кр. Кениггрец и по 6 мостам, наведенным австрийцами выше и ниже крепости.

Потери пруссаков — 9 тыс. убито ранено; австрийцев — 23 тыс. убито и ранено, 19 тыс. пленных, 174 пушки.

Размер одержанной победы был уяснен Мольтке только на третий день после сражения; концентрически наступавшие прусские армии перемешались в одну массу; Мольтке не знал, что во 2-й армии оставался свежий V корпус, который можно было бы использовать для преследования; до вечера бушевал огонь австрийской артиллерии, прикрывавшей отступление, а затем р. Эльба, за которую ушли австрийцы, скрыла от пруссаков развал, в котором находилась австрийская армия. Вечером в день сражения Молътке послал в Берлин телеграмму, в которой сообщал о 20 захваченных орудиях — успех рисовался ему в 9 раз меньше его действительных размеров. Находившийся среди пруссаков русский офицер, М. Драгомиров, заметил, что между пруссаками-победителями находились и такие, которые вечером после сражения спрашивали: «Кто же в результате победил, — мы, или они?»

Таковы трудности учета реальных результатов больших сражений, и подобную же картину неясности мы наблюдали на многих других полях сражений, начиная с Мадженты и кончая Гумбиненом и Пограничным сражением Мировой войны.

Оценивая это сражение, необходимо обратить внимание, что два крайних корпуса, охватившие австрийцев справа и слева, VIII и VI, являлись и крайними, удаленными более чем на 400 км, точками прусского оперативного развертывания. План охвата на поле сражения уже заключался в плане оперативного развертывания. Основная заслуга Мольтке в том, что он не убоялся чрезмерной растяжки развертывания, и, во-вторых, сумел во время операции побороть центростремительные силы, стремившиеся соединить 1-ю и 2-ю армии и, таким образом, закрыть щипцы в момент, когда они еще не захватывали австрийцев. На самом поле сражения осуществлялась не мысль Мольтке, стремившегося к окружению австрийцев, а несравненно более скромные, оперативно робкие стремления Фридриха-Карла, запросившего локтя соседа немедленно после обнаружения австрийских масс перед его фронтом. Сильное перемешивание частей, выход из боя главных сил австрийцев, неуверенность в результате явились следствием этой боязливости оперативной мысли. Все же удар с двух сторон, по скрещивающимся направлениям, явился, несмотря на предусмотрительность Бенедека, главной предпосылкой одержанной пруссаками победы.

Не менее поучительны действия Бенедека, великолепного командира корпуса, поставленного во главе 8 корпусов, и попробовавшего воскресить через 50 лет наполеоновские методы в стратегии и тактике. Глубина походных колонн, требующая 5 суток, чтобы развернуть 4 корпуса, шествующих один за другим в походной колонне, не позволила повторить в современных условиях наполеоновские действия по внутренним линиям. На самом поле сражения ни тактическая находчивость Бенедека, ни ошибки Фридриха-Карла не позволили Бенедеку использовать в борьбе за победу общий резерв, массированный за центром боевого порядка. Ценою страшных жертв ему удалось лишь облегчить отступление центра. Использовать массу в наполеоновском смысле, для повторения Ваграмского удара, оказалось невозможным в современных условиях, несмотря на блестящую работу австрийской артиллерии. Чтобы бороться за победу, резерв Бенедека должен был бы находиться не внутри полукруга, очерченного фронтом, а вне его — на уступе.

Конец войны 1866 года. Только 7 июля началось дальнейшее энергичное движение пруссаков. Мольтке направил 2-ю армию в заслон против Бенедека, устраивавшего у Ольмюца свою армию, а остальные силы направил прямо к Дунаю, на Вену. Для защиты столицы были переброшены, большей частью по железной дороге, 3 корпуса и кавалерия из армии Бенедека и 2 корпуса с итальянского фронта.

Бенедек с 5 корпусами предполагал оставаться на фланговой позиции у Ольмюца и при случае перейти к активным действиям на фланг и тыл противника. Это решение было бы правильно, если бы Австрия способна была формировать новые войска и упорно противиться натиску пруссаков. Однако новые формирования подвигались малоуспешно, а Венгрия готова была отпасть при вступлении на ее почву прусских армий. По тем самым причинам, по которым Дарий Кодоман не мог применить против Александра Македонского парфяно-скифской стратегии и должен был встретить греков в чистом поле под Гавгамелами, а Артсфельде должен был в 1382 г. бросить фланговую позицию при Уденарде и выйти навстречу французам при Розебеке, и эрцгерцог Альбрехт, вступивший в главнокомандование, должен был отозвать Бенедека к Дунаю. Пробыв 11–14 июля в Ольмюце, Бенедек, согласно полученному приказу, выступил к Дунаю; кратчайшие пути уже оказались перехваченными 2-й прусской армией, и Бенедеку пришлось следовать кружными дорогами.

Вена была прикрыта на левом берегу Дуная сильно укрепленной предмостной позицией, обороняемой полевым корпусом и 400 крепостными орудиями. «Чисто военная точка зрения» в прусской армии, т. е. взгляды высших военных кругов, требовала взятия штурмом предмостной позиции и вступления в Вену; милитаризм желал получить удовлетворение за достигнутые успехи. Но в это время Наполеон III предложил свое посредничество для заключения мира, Бисмарк торговался лишь о подробностях и весьма опасался предъявления Францией требования компенсации на Рейне. Захват Вены, среди этих переговоров, явился бы личным оскорблением для Наполеона III, вызовом по отношению к Франции, немедленно повлек за собой мобилизацию французской армии, влил бы новые силы в сопротивление Франца-Иосифа, крайне затруднил бы впоследствии примирение Австрии с Пруссией, входившее в планы Бисмарка; важнейшие учреждения австрийцев уже были эвакуированы из Вены в Коморн, Захват Вены, парадирование прусских войск по улицам этой старой европейской столицы совершенно были не нужны Бисмарку для достижения его политических целей; Бисмарку удалось свернуть марш пруссаков несколько к востоку, на Пресбург, на путь в Венгрию. Отложение Венгрии знаменовало бы конец империи Габсбургов, и угроза Венгрии заставила Франца-Иосифа стать уступчивее. Что австрийцы расценивали обстановку таким же образом, видно из того, что все прибывшие к Дунаю войска, за исключением выделенного в Вену корпуса, они сосредоточивали к Пресбургу, на защиту пути в Венгрию.

Через один месяц после перехода богемской границы пруссаками, 22 июля был установлен перерыв военных действий — сперва на 5 дней, в течение которых были выработаны предварительные условия мира. Нелегко было Бисмарку уговорить прусского короля отказаться от требования территориального наращения Пруссии за счет Саксонии, Баварии и Австрии, на чем настаивала военная партия, и удовольствоваться аннексиями в Северной Германии. 2 августа было заключено перемирие; Пражский мир, исключивший Австрию из германского союза, был подписан 23 августа и ратифицирован 30 августа. К конечному моменту на Дунае австрийцы располагали 235 тыс. войск против 194 тыс. прусских войск. Если Пруссия так быстро достигла своей политической цели, то это объясняется началом внутреннего разложения Австрии — сомнительным поведением населения Вены и особенно венгерской угрозой, а не только сокрушительным наступлением пруссаков: австрийцы имели еще военные козыри для сражения на Дунае в своих руках.

Действия по внутренним линиям. Концентрический подход к полю сражения — идеал Мольтке — является полной противоположностью наполеоновскому стремлению к действиям по внутренним линиям. Мольтке не отказался, однако, от внутренних линий, но воспринял эту идею в совершенно ином масштабе. Современные действия по внутренним линиям заключаются не в нанесении ряда ударов главными силами отдельным частям неприятеля, окружающим их в одном оперативном районе, а выливаются в форму переброски ударного ядра по железным дорогам с одного театра войны на другой. Над вопросом о современных действиях по внутренним линиям Мольтке пришлось задуматься в течение мирных переговоров с Австрией. В любую минуту можно было ожидать вооруженного вмешательства Франции, и Бисмарк поставил перед Мольтке вопрос, как последний предполагает распорядиться в случае объявления войны Францией?

По расчетам Мольтке, французы могли на 26-й день мобилизации выставить на границе 250-тысячную армию. Но Бисмарк должен добиваться, чтобы разрыв с Францией произошел на почве требования последней рейнских земель. Такое требование сразу примирит Пруссию с южными германскими государствами, только что воевавшими с ней; Пруссия выступит за неотторжимость немецкой земли, и вся Германия последует за ней. Стоящие сейчас на Рейне враждебные группировки — пруссаки и южные германцы — соединятся и через 10 дней после начала французской мобилизации усилятся до 170 тыс. Это будет достаточно сильное прикрытие для последующего развертывания прусской армии.

Нельзя ожидать, чтобы Наполеон III начал операции, не обеспечив себя союзным договором с Австрией, срок перемирия с коей истекал 30 августа. Так как Италия уже оттягивала на себя часть австрийских сил, сосредоточенных на Дунае, то австрийцы не могли двинуть против пруссаков больше 150 тыс.

В этих условиях Мольтке отказывался продолжать наступление на Вену, так как операция переправы через Дунай требовала напряжения всех сил Пруссии: если Австрия будет выказывать неуступчивость в переговорах — это будет первый признак тайного соглашения с Францией; надо не усиливать прусские войска в Австрии, а скорее перебрасывать их на Рейн. Для обороны против австрийцев достаточно оставить 4 корпуса — 120 тыс. человек, которые могут держаться в районе Праги, базируясь на Дрезден. Остальные 5 корпусов должны быть переброшены на Рейн, для чего в их распоряжении будут три железнодорожные линии. Если перевозка начнется 22 августа, то для этих 5 корпусов — 150 тыс. — она будет закончена к 9 сентября, и на Рейне будет собрано 240 тыс. пруссаков, прежде чем закончится французская мобилизация и сосредоточение; за выделением гарнизонов для крепостей, останется для операций в поле 200 тыс. пруссаков, а с южными германцами — 300 тыс. человек.

Военно-историческое отделение прусского генерального штаба признавало эти соображения Мольтке гениально смелыми. Нам они кажутся начертанными под влиянием хмеля легких успехов над австрийцами. Мы разделяем скептическое отношение Бисмарка, который содрогнулся от этой перспективы войны на два фронта, оставления позади недобитой Австрии и выступления с половиной сил против Франции. Бисмарк совершенно правильно решил, что задачи политики заключаются в том, чтобы, по возможности, не искушать стратегию такой работой по внутренним линиям в гигантском масштабе, и постарался разумными политическими уступками избежать начертанной Мольтке перспективы. Со всеми ее военными и политическими достоинствами немцы смогли ознакомиться лишь в 1914 году.

Итоги. Короткая война 1866 г. удивительно дешево обошлась воевавшим: Пруссии и Италии — 880 млн. франков, Австрии — 805 млн. На австро-прусском фронте у пруссаков было 3473 убитых, 12 675 раненых и 495 пропавших без вести; у австрийцев было 10 404 убитых, 30 300 раненых и 6200 без вести пропавших; под последними надо понимать или убитых, или дезертиров, так как пленные исключены из подсчета. Тройные потери австрийцев объясняются скорее их ударной тактикой, чем превосходством прусского ружья. Громадный тактический перевес пруссаков, усматриваемый из этого сравнения потерь, чрезвычайно облегчил первые шаги, сделанные Мольтке в эту войну по новому оперативному пути.

Литература

1) Heinrich Friedjung. Der Kampf um die Vorherrschaft in Deutschland 1859 bis 1866. 2 тома. — Stuttgart. 1897. Почти классический труд. Прекрасное изложение политической стороны войны, ценнейшее исследование военных событий, яркая характеристика воюющих армий.

2) О. v. Lettow Vorbeck. Geschichte des Krieges von 1866. 3 тома; 1898–1902 гг. Капитальный труд по войне 1866 г. Оставаться на уровне официальной прусской истории войны, изданной в Германии в 1867 г. и переведенной Станкевичем в 1872-73 г. на русский язык (5 частей) — это значит пребывать в младенческом возрасте ознакомления с этой войной.

3) V. Verdy du Vernois. Im grossen Hauptquartier 1866. Классические мемуары одного из ближайших сотрудников Мольтке, очень острого наблюдателя и выдающегося представителя характерной немецкой военной мысли. Тому же автору принадлежит много работ, в которых соединен прикладной метод с историческим исследованием.

4) Shlichting. Moltke und Benedek. — Berlin. 1900, стр 154. Шлихтинг, острый диалектик, не мог избрать лучшего примера для сопоставления на одной театре войны военного искусства Мольтке и наполеоновского, представителем коего являлся Бенедек.

5) Wilhelm Alter. Feldzeugmeister Benedek im Feldzug von 1866 (статья в журнале «Deutsche Rundschau», 1911 г. № 4, стр. 61–87). Прекрасная характеристика Бенедека. Особенного внимания заслуживает описание внутреннего фронта, на котором Бенедеку пришлось вести, во время похода, борьбу с феодальными настроениями высшего командного состава австрийской армии.

6) М. Драгомиров. Очерки австро-прусской войны в 1866 г. — Петербург. 1867 г. Драгомиров находился во время войны в прусской ставке; многие наблюдения и характеристики, данные им, представляют и сейчас большой интерес.

7) В России слишком недостаточное внимание было уделено изучению трудов самого Мольтке, заслуживающих, однако, полного внимания. Печатные его сочинения были изданы в виде восьмитомного издания 1892-93 гг. Gesammelte Schriften und Denkwürdigkeiten des General-Feldfmarschals Grafen Helmuth von Moltke. Том VII этого труда содержит очень интересные парламентские речи Мольтке, а том VIII — очень любопытные «Письма о событиях и приключениях в Турции с 1835 по 1839 гг.», с великолепными картами, представляющими отпечатки съемок, произведенных лично Мольтке (на русском языке имеется сокращенный перевод, изд. 1877 г.), т. II — статьи военного и политического характера, т. III — история войны 1870 г., имеющая ныне значение лишь для того, чтобы отдать себе отчет, как представлялись события Мольтке, и как он хотел их изобразить широким массам. Биография Мольтке и беллетристические произведения — в I томе, IV, V и VI тома — его письма. Гораздо более важное значение, чем собрание его сочинений, имеет издание его официальных работ (Moltke. Militarische Werke) также начатых печататься прусским генеральным штабом после его смерти в 1892 г.; оно распадается на 4 отдела, 1-й отдел — военная корреспонденция (Militarische Korrespondenz), в котором собраны все исходившие от него военные документы. I том (1892 г.) посвящен войне 1864 г., II том (1896 г.) — войне 1866 г., т. III (1896 г.) — войне 1870 г., IV том (1902 г., стр. 224) — 1859 году, когда намечалось выступление Пруссии против Франции; приложение № I к этому тому заключает записку Клаузевица о войне с Францией 1830 г.; стр. 124–175 посвящены прусской мобилизации 1859 г. 2-й отдел охватывает работу Мольтке в должности начальника генерального штаба в мирное время Die Tätigkeit als Chef des Generalstabes der Armee im Frieden; т. I (1892 г.) содержит постановку и разбор тактических задач в период 1858–1882 гг., т. II (1900 г.), содержит тактико-стратегические труда периода 1857–1871 гг. (далее они до мировой войны сохраняли секретный характер): в их числе особенно важен (стр. 67) доклад, относящийся к 1868 г., об опыте австро-прусской войны и (стр. 171–215) извлечение из инструкции для высших войсковых начальников; т. III (1906 г.) отчеты о полевых поездках генерального штаба 1858–1869 гг. 3-й отдел — военно-исторические работы (Kriegsgeschichtliche Arbeiten); т. I (1893 г.) война с Данией в 1848–49 гг. (русский перевод Николаева, 1898 г.); т. II (1899 г.) критические работы по кампаниям 1809, 1859, 1864, 1866 и 1870-71 годов; т. III (1904 г.), «Итальянская кампания 1859 г.» (многократно переведен на все языки). Отдел 4-й — военное учение Мольтке(Moltkes Kriegslehren) представляет интересную попытку прусского генерального штаба систематизировать мысли Мольтке, высказанные по какому-либо частному случаю — при разборе военно-исторического эпизода или тактической задачи — в цельное, стройное учение. Сам Мольтке уклонялся от написания теории: она была сшита его последователями из обрывков его мыслей. Т. I (1911 г.) — «Оперативная подготовка к сражению», т. II (1911 г.) — «Тактическая подготовка к сражению». Оба эти тома переведены на русский язык Потоцким (изд. Гл. упр. Ген. шт., 1913 г.); т. III (1912 г.) — «Сражение». Вырванные из конкретных случаев мысли Мольтке в этой мозаичной работе несколько теряют. В русском переводе (Шильдера) существует и военно-исторический труд Мольтке, не вошедший в это собрание, а именно «Русско-турецкая война 1828–29 гг.».

Труды Мольтке далеко еще не обратились в устаревший исторический памятник; в них еще много очень свежих мыслей; надо надеяться, что ныне в Германии будет издано продолжение указанных серии его работ, охватывающее период его деятельности после 1871 г., которая почиталась еще секретной, и о которой мы имеем лишь крайне общее впечатление по труду Куля о немецком генеральном штабе.

8) Kriegsgeschichtliche Abteilung I, Grosser Generalstab. Mоltke in der Vorbereitung und Durchfuhrungder Operationen. Kriegsgeschichtliche Einzelschirften, Heft 36, Berlin.

Любопытный для уяснения полководческого образа Мольтке труд; далек от диалектического метода; подчеркивает в Мольтке то, что роднит его с Наполеоном, в умалчивает о различиях. Многие факты освещаются противоположным настоящему труду образом.