Рано утром мы стали собираться в путь. Дорога предстояла не очень дальняя, но очень трудная: спуститься с горы о. Никифора — перейти Кодорскую долину, пройти верст десять по ущелью реки Брамбы и, наконец, подняться на вершину, к пустынникам.

О. Иван укладывался, а мы с о. Никифором стояли на балкончике и он рассказывал мне очень трогательную историю о лисичке.

— Приручилась один раз ко мне лисичка. Сначала на поляну ходила. Увидит меня, испугается — убежит. Я, бывало, положу ей чего-нибудь поесть и уйду. Возьмет и съест. Потом все смелей и смелей стала и до того привыкла, что как собачонка за мной, бывало, бегает. Я в кельи — она около терраски сидит, дожидается. Пойду за водой — она сзади меня бежит…

И вот, пришел ко мне охотник, мингрел. Лисичка моя, как раз, на полянке была. Увидал он ее, схватился за ружье.

— Не тронь, — говорю, — это моя лисичка, ручная.

— Откуда, — говорит, — она у тебя?

— Откуда? из лесу! Приручилась. Теперь ручная. Мы с ней вместе за водой ходим.

Пристал и пристал ко мне: благослови, отец, убить.

Да ведь ручная, говорю, как же ее убивать. Был у меня кусочек рыбы. Бросил я ее. Думаю, схватит и убежит от греха. А она взяла, легла в ямочку и ест!

— Нет, — говорит мингрел, — не могу стерпеть, убью. Благослови.

Я уж на хитрость пустился. Не могу, говорю, благословить тебя, потому, что я не иеромонах.

— Ну, я все-таки, — говорит, — выстрелю.

Ах, ты, Господи! Жалко мне лисички. Ведь ручная, за водой со мной ходит. Господи, думаю, спаси лисичку. А сам прошу охотника: не тронь, она никому зла не делает, живет все равно, как собачка. Целый день около кельи. Не послушался! Прицелился. Выстрелил… Два раза перевернулась она и бросилась в лес. Охотник себе не верит!

— Никогда, — говорит, — в жизни таких промахов не давал.

А я рад. Чуть не плачу от радости… Подошли мы к ямке — смотрим: кровь, и так к лесу красной ниточкой потянулась. Долго бранил себя мингрел: уж очень ему было досадно. Говорю ему: за то, что мою лисичку ранил, никогда ты ничего на этой горе не убьешь. Она верила, что ей никто зла не сделает. Из лесу пришла, за водой со мной ходила. Что она теперь об нас с тобой думает? — Рассердился на меня охотник, больше и не приходил ко мне.

— А лисичка? — спросил я.

— Лисичка пришла один раз — на трех лапках. Он лапку прострелил ей. Попрыгала, попрыгала на полянке. Близко не подошла. Бросил я ей есть — не взяла. Долго на полянке стояла все. Точно прощаться приходила. Потом пошла в лес. И больше не вернулась. Может быть, забоялась, а, может быть, померла — Господь ее знает…