Разбудил его стук в дверь. Джордж полежал секунду, плохо соображая под стремительным наплывом воспоминаний. Похожие на ошметки сна, они тем не менее были реальны и подкреплялись дробными ударами из соседней комнаты. В прошлой жизни к нему никто не пришел бы незваным, особенно спозаранку во вторник.

Джордж надел халат, хоть кожа и была еще влажной и липкой от духоты в комнате. Накануне, вконец обессилев, он забыл включить кондиционер – и воздух загустел, как в бане. Пересекая гостиную, Джордж ощутил пустоту в голове и желудке; он не помнил, когда в последний раз ел. Стук повторился громче, отчетливее; он понадеялся, что это полиция, а не Берни Макдональд или Лиана явились докончить дело.

– Кто там? – спросил через дверь.

– Карин Бойд.

Чтобы осмыслить имя, Джорджу понадобилась пара секунд – не потому, что он забыл племянницу Маклина, а потому, что все еще выплывал из мутных глубин ночного сна. Отворив, он собрался пригласить Карин внутрь, но та ворвалась сама.

– Прошу прощения. Приступайте, раз так, – сказал он, закрывая дверь.

Ее лицо было пунцовым, челюсти стиснуты намертво.

– Вам сообщили о Диджее, – предположил Джордж.

– Я видела его утром. Повезло, что жив остался.

По тону можно было понять, что сбил его лично Джордж.

– Слышал, у него сотрясение. Он помнит, что произошло?

– Он помнит, как следовал за вами, как вас нашел. Сказал, что вы собирались выложить ему все, но дальше ничего не помнит. Полиция заявила, что на вас напали.

– Напавший на нас человек, скорее всего, убил вашего дядю. Послушайте, мне нужно сварить кофе и сесть. Проходите и тоже присаживайтесь. Я не собираюсь морочить вам голову, теперь я на вашей стороне.

Школьником Джордж целый год страдал от тирании хулиганки на год старше. Она имела привычку таращиться на него с той же неуемной враждебностью, какую сейчас излучала Карен Бойд. Джордж отошел от нее подальше, в сторону кухни.

– Сядьте же наконец, – бросил он и испытал облегчение, когда она пристроилась на краю кресла, что изодрала Нора. – Хотите чего-нибудь? Стакан воды?

Карин отказалась. Джордж отправился на кухню, где выпил не меньше пинты воды. В джезве, так и стоявшей на конфорке, осталось на четыре пальца черной жидкости давностью в несколько дней. Он вылил ее в стакан, добавил молока и льда и вернулся в гостиную. Карин озиралась с неодобрением, хотя это могло быть обычным выражением ее лица.

– Точь-в-точь жилище вашего дяди, – брякнул Джордж и моментально пожалел об этом.

Карин вскинула брови.

– Хорошее место, – заметила она, оставив без внимания неуклюжую шутку Джорджа. – Вчера Диджей собирался отчитаться, но так и не позвонил. В итоге я поздно вечером отправилась к детективу Джеймс, и она меня просветила. Сказала, что допросила вас, но отпустила. Я приехала сюда сразу из больницы, чтобы выслушать то, что вы хотели сообщить Дональду.

Говоря, Карин постоянно скрещивала и расцепляла ноги. Одета она была небрежнее, чем в прошлый раз, – короткая черная юбка и выцветшая синяя рубашка-поло. Волосы собраны в хвост, макияжа нет. Кожа отливала нежной голубизной, как парное молоко. Джордж подумал: Карин избегает солнца.

– Наверно, вы будете разочарованы. Сказать особо нечего, но я выложу, что знаю. Полиции уже сообщил.

– Насколько я понимаю, вы не сказали ей, где находится Джейн Бирн?

– Сказал бы, если бы знал. Понятия не имею. Думаю, что она опустошила сейф вашего дяди и теперь далеко, очень далеко отсюда. Единственное, что меня смущает, – ее сообщник, который остался здесь.

– Это он на вас напал!

– Думаю, что да. То есть уверен, хоть сам его и не видел.

– Откуда вам знать, что это не Джейн?

– Я уже замечал его в этой машине… Может, рассказать по порядку?

– Давайте.

Джордж в третий раз за двадцать четыре часа изложил события целиком – все, что случилось со встречи с Лианой в пятницу вечером. Карин, как и детектив Джеймс, отдельно заинтересовалась безлюдным коттеджем в Нью-Эссексе и домом, где жила потасканная молодая особа.

– Не думаете, что там-то они и скрываются? – спросила Карин.

Она так и сидела на краю кресла. Пока Джордж говорил, солнце, клонившееся к западу, заглянуло в узкое окно гостиной и наполовину осветило лицо Карин – ее крохотное ушко стало почти прозрачным в его лучах.

– Говорю же, им вообще незачем скрываться где-то здесь, если только один не надул другого. Не могу исключить, что они жили в доме возле коттеджа. Это укладывается в картину. Допустим, кто-то из них знаком с хозяевами. Они находят заброшенный коттедж и используют его как сцену для моей встречи с Берни Макдональдом, который якобы работает на вашего дядю. Он пугает меня, и я соглашаюсь помочь Лиане… Джейн. Если кто-то вернется туда, как сделал я, то найдет только помойку возле воды.

– Свозите меня туда?

Джордж ждал этого вопроса, но пока не решил, как ответить. Он проспал всю ночь, но усталость не прошла, и нервы шалили. Его все так же интересовала судьба Лианы и алмазов, но легче предоставить властям разбираться с ними.

– Я могу объяснить, где это. А лучше поделимся нашими соображениями с детективами. Пусть съездят они.

– Но вы же успели им все рассказать? И о коттедже, и о соседнем доме. Они поедут, если захотят.

– Вот и пускай займутся вместо нас.

– Но риск же минимальный! Может, и нулевой. Нас не убудет, если проверим.

– Я могу показать место.

– Не хочется ехать одной. Мне спокойнее, если вы будете рядом.

– Послушайте…

– По-моему, вы у меня в долгу. Мой дядя мертв, и в этом есть ваша вина. Будь Дональд в форме, я бы поехала с ним, но вы и тут постарались!

Девушка почти сорвалась на визг, и Джордж понял, что она – права или нет – отвела ему главную роль в совершенном злодеянии.

– Я отвезу вас, – сдался он. – Но если там кто-то есть или замечу подозрительную машину, мы немедленно развернемся и вызовем полицию.

– Договорились.

– Мне нужно собраться. Сделать пару звонков.

Карин посмотрела на часы, словно решала, даровать ли ему испрошенные минуты.

– Я подожду, – сказала она.

Джордж почистил зубы, взъерошил мокрыми руками волосы и лишний раз спрыснулся дезодорантом – вместо душа. Одеваясь в спальне, он первым делом позвонил в офис и сообщил дежурной, что не придет – еще не здоров. Затем позвонил на мобильник Айрин, и та ответила после нескольких вызовов.

– Где ты? – спросил он.

– В пути. Сестра с детьми гостит у папы в Рочестере, еду туда же. Ты выбрал удачное время, чтобы поставить под угрозу мою жизнь.

Она говорила бодро и беззаботно, и Джордж решил не упоминать недавний инцидент возле ее дома.

– Смотри рули осторожнее.

– Хорошо. У тебя все в порядке?

– Беспросветно, как в луже. Я сказался больным, но просто вымотан. Передавай родне привет.

– Передам.

Карин оставила свою «ауди» цвета серый металлик перед домом Джорджа на стоянке для жильцов. Джордж осторожно опустился на ковшеобразное сиденье, все еще испытывая боль там, куда его ударил Берни. Стоял замечательный день, какие бывают в конце лета; температура упала градусов на десять, влажность вдруг перестала докучать. Карин включила зажигание, опустила стекла и тронулась с места.

– Знаете, как добраться до Нью-Эссекса? – спросил Джордж.

– До центра доеду, а там покажете.

Оба молчали. Карин прокладывала путь сквозь утренний муравейник бостонского трафика, каким он бывал по будням. На стыке девяносто третьей северной и девяносто пятой магистралей образовалась приличная пробка; Карин шипела и бранилась, будто Нью-Эссекс грозил в любой момент испариться. Но стоило им выехать на девяносто пятую, как трасса освободилась, и тишина в салоне начала тяготить.

– Как здоровье миссис Маклин? – спросил Джордж. – Извините, не помню имени.

– Тереза. Трейси. Немного лучше. Она умирает, конечно, но на время пришла в себя. На деле это позорище: нам пришлось сообщить ей о смерти мужа. Решили не говорить, что его убили в собственном доме. Сказали, что у него случился инфаркт, и теперь молимся – лишь бы ей не стало лучше настолько, чтобы взяться за газеты или включить телевизор. Она по-прежнему мучительно угасает, но теперь еще и скорбит.

– У вас близкие отношения?

– С дядей. У него не было детей, а я росла смышленой, пробилась в магистратуру по деловому администрированию. Во время кризиса работала в «Леман бразерс». Дядя – возможно, из чувства вины – предложил место секретарши, пока не найду работу. По мне, так переход был неплохой.

– Почему из чувства вины?

Карин ответила не сразу.

– Не знаю, занимался ли он чем-то незаконным, но накануне ипотечного кризиса заработал фантастическую сумму. Наверно, кто-то пострадал – так он разбогател. Поэтому какая-то вина могла быть. Я слишком много болтаю.

– Он пользовался схемой Понци?

– Кто вам это сказал?

– Никто, – солгал Джордж. – Просто похоже на нее, по вашему описанию.

– Думаю, без этого не обошлось. Все это, как говорится, не для протокола.

– Меня это не касается. Мне совершенно все равно, откуда взялись деньги у вашего дяди.

Их разговору мешал свист бившего в окна ветра. Карин утопила кнопку – подняла стекла, задраивая их наглухо. В салоне вдруг повисла почти мертвая тишина. Девушка, снова замолчав, включила на минимум кондиционер. Джордж почувствовал, что ей не хочется распространяться о дядюшкином богатстве, – но ему было интересно. В конце концов, все это случилось из-за денег Маклина.

– Ваш дядя держал в ньютонском сейфе все свои алмазы? – спросил Джордж.

– Господи! Нет, конечно. Но немалую часть. Мы заклинали его положить их в банк, но он стал одержим этими алмазами, все время вынимал и любовался. Собирал их по цвету – они, знаете ли, бывают не только белые.

– Об алмазах мне известно только то, что они стоят кучу денег.

– Да, а еще их легко украсть, и еще легче – продать.

– С ними можно утаить, сколько у тебя денег.

– Послушайте… Да, он не всегда поступал этично, но состояние сколотил законным путем на инвестициях и торговле мебелью. По-вашему, я не унимаюсь только из-за денег, которые были в сейфе?

– В том числе, как мне показалось.

– Моего дядю подставили, ограбили и убили. Я хочу найти урода, который это сделал. Занялась бы этим, даже хранись в сейфе игрушечный паровозик.

– Понимаю. Сам чувствую то же.

– В любом случае, если мы вернем эти деньги, я их не возьму. Они отойдут его жене, а что написано в ее завещании, только Богу известно.

Карин повысила голос и – отметил Джордж – соответственно увеличила скорость «ауди». Они без труда покрывали девяносто миль в час, когда он указал поворот на Нью-Эссекс. Девушка умело пересекла три транспортные магистрали и вписалась в петлю съезда. Джордж направлял ее, показывая дорогу до центра Нью-Эссекса и прочь из него. На Бич-роуд велел высматривать каменную церковь. Она снова опустила стекла, и салон заполнился соленым морским воздухом. Джордж смотрел на глянцевую лазурь Атлантики, усеянную солнечными бликами. Хоть на дворе и был будний день, там обнаружилось множество лодок, владельцы которых пользовались плюсами высокого давления, изгнавшего недельную духоту.

Джорджу вдруг стало страшно. Считая дом и коттедж на улице Капитана Сойера пустышками, он не исключал, что может быть иначе – их поджидает Берни Макдональд со своим обрезом. Он напомнил себе, что, если в каком-то из домов обнаружатся малейшие признаки жизни – например, рядом будет стоять машина Берни, – нужно немедленно развернуться и уехать. Вызвать полицию. Но Джорджем руководило что-то еще, и он осознал: дело в Лиане. Это шанс снова увидеть ее; была малая, но вероятность того, что Берни Макдональд удерживал ее насильно, и Джордж, пускай без всяких оснований, еще питал слабую надежду на то, что Лиана действительно нуждалась в нем.

Он пестовал эти чаяния двадцать лет.

Они миновали церковь. На ее маленькой парковке машин не было. Джордж указал на улицу Капитана Сойера, и Карин, притормозив, резко свернула. День выдался ясный, но там, под сенью деревьев, было темно. Девушка с разгона наехала на корень, и дно автомобиля царапнуло почву. Она сбавила скорость до минимума.

– Хочешь взглянуть на коттедж? – спросил Джордж.

– Брошенный?

– Ну да, у воды.

– Нет. Поедем сразу в дом, где была девушка. Если толку не будет, проверим коттедж.

Он показал, как подъехать, и она покатила туда. Высокие сорняки, как и прежде, торчали везде из разбитой гравийной дорожки и голой почвы. Палубный дом стоял все такой же непроницаемо-темный. Гараж был заперт, ни одной машины; окна сливались с голыми бурыми стенами. Дом казался таким же нежилым, как и коттедж, разве что был в лучшем состоянии.

– В прошлый раз машина была? – спросила Карин, и голос ее чуть дрогнул – темный лес действовал на нервы.

– Нет. Все было точно так же.

Они припарковались и вышли из машины. Джордж думал, что во мраке соснового бора еще прохладнее, но воздух был вязкий, словно знойная духота минувшей недели угнездилась под сплетением ветвей. Несмотря на близость океана, ветра не было вовсе. Они подошли к двери. Джордж позвонил. Как и тогда, из глубин дома донесся низкий звук гонга. Молча прождали полминуты. Он повторил и прижался лицом к одному из узких дверных окон. Интерьер был выстроен уступами; ковровая дорожка вела к двум коротким лесенкам – вверх и вниз. Ни единого движения.

Карин подергала ручку, но дверь была заперта. Они переглянулись.

– Проверим другие окна? – спросил Джордж.

– Я подумывала вломиться.

– Давайте сперва хотя бы обойдем дом – вдруг где-то открыто. Предлагаю разделиться и встретиться позади.

– Лучше держаться вместе, – возразила Карин. – У меня мурашки от этого места.

Они двинулись вокруг дома по часовой стрелке. Дверь гаража оказалась заперта, пришлось сделать крюк. Короткая полоска двора отделяла темную стену дома от напиравшего леса. Сам двор не убирали, должно быть, с зимы – трава, вымахавшая по колено, полнилась дикими цветами. Джордж вторгся в заросли, высоко поднимая ноги, чтобы придавливать траву. Снизу взлетела мошкара.

– Сучья природа, ненавижу ее, – проговорила Карин, шедшая прямо за ним.

– Вообще?

– Издалека смотреть могу, но только не погружаться.

С этой стороны дома нашлось только одно окно: горизонтальный прямоугольник с замшелым деревянным ящиком для цветов, из которого торчали какие-то побеги. Вдоль фундамента стояли бутылки из-под молока и деревянный поддон, черный от гнили и плесени.

– Если встать на ящик, можно заглянуть в окно, – сказал Джордж.

Он поднял поблекшую пластиковую клеть, обнажив участок влажной черной почвы – ящик стоял здесь очень давно. Зеленая змейка скользнула в трещину, что расколола фундамент. Карин коротко заполошно взвизгнула, схватив Джорджа за руку.

– Просто ленточная змея, – утешил он. – Наша официальная рептилия, символ штата.

– Плевать! Я в босоножках! Идем дальше – может, найдем окошко пониже.

Джордж согласился и опустил ящик из-под молока.

Задний дворик оказался таким же запущенным, но вдоль дома тянулось раздолбанное кирпичное патио, некогда обустроенное. Повсюду виднелись остатки мебели. Круглый стеклянный стол был залит черной водой; два стула лежали опрокинутые. Большим грилем очень давно не пользовались, его металлические рукояти и ножки проржавели, а сочленение одной украсилось ныне пустым гнездом пчел. Между патио и домом нашлись стеклянные двери – широкие, раздвижные. Карин попробовала открыть, но те были на замке. Через стекло они заглянули в гостиную. Состояние патио навело Джорджа на мысль, что картина внутри будет не лучше, но помещение выглядело жилым: низкий потолок, расчехленная мебель, книжный стеллаж во всю стену, камин из кирпича. На приземистом столике перед софой громоздились стаканы, пепельницы и грязные тарелки.

– Чуток подается, – сказала Карин, снова потянув дверь.

Джордж взялся за ручку и поднажал. Дверь была не то чтобы прочно заперта, ее заело; он сумел приоткрыть ее на полдюйма и увидел, что засов не задвинут. Присел на корточки, осмотрел нижний шпингалет. Там сидел тонкий деревянный дюбель. Джордж велел Карин приналечь еще и проследил, как тот согнулся и выдвинулся.

– Думаю, если поднатужимся, сломаем его.

Они взялись за ручку вдвоем, уперлись ногами и приложили весь свой вес к жалкому деревянному предохранителю. Тот продержался миг, а потом раздался на удивление громкий щелчок, и дверь отворилась. Джордж полетел на землю, Карин упала сверху. Она неуклюже скатилась, и оба нервно рассмеялись.

– Ау! – крикнул Джордж в полумрак, хоть и не сомневался, что дом пуст.

Он вошел вместе с Карин и помедлил, давая глазам привыкнуть. Воздух был затхлый, с примесью гнили. Джордж подошел к кофейному столику, заставленному грязной посудой со следами пищи, окурками и пеплом. На сигарной коробке лежала пара почерневших ложек, в которых, как понял Джордж, готовили героин или кокаин. Захотелось убрать ложки и открыть коробку, но что-то подсказало не прикасаться.

Карин вошла в кухню, находящуюся прямо за гостиной. Джордж видел ее через внутреннее окно. Девушка стояла, озираясь.

– Что там, в кухне? – спросил он.

– Мерзость, – отозвалась она.

– Неограненных алмазов нет?

– В темноте не разберу.

Джордж щелкнул выключателем, проверяя, есть ли электричество. Наверху зашуршал вентилятор, и Джордж выключил его.

– Свет есть, – объявил он. – Давайте вы поищите здесь, а я спущусь вниз.

Карин вернулась в гостиную, держа руки вдоль тела, будто боялась испачкаться в грязи.

– Почему вы постоянно хотите разделиться? Я не собираюсь бродить здесь одна. Давайте сначала тут разберемся.

От гостиной начинался коридор. В нем не было окон, тьма царила почти кромешная. Джордж снова взялся за выключатель, зажег два из трех встроенных в потолок светильников. Стены выкрашены в унылый серый цвет, на них – ни картин, ни фотографий. Ковер, который, насколько понял Джордж, покрывал весь этаж, был темно-зеленый, в тон лесу. Оставалось только гадать, сколько грязи и копоти в нем накопилось. В конце коридора оказались две двери, одна напротив другой. Джордж заглянул в открытую: спальня с обоями в мелкий цветочек, кучей прикнопленных постеров и фотографий в рамках. Он вошел, Карин – по пятам. Комната, похоже, принадлежала девочке-подростку. На постерах были рок-группы, а на снимках – девчонки, наряженные на школьный бал или в хоккейной форме. В углу стоял небольшой сосновый стол; на нем – доска объявлений, залепленная иллюстрациями из гламурных журналов. В противоположном углу находилась узкая односпальная кровать – не застеленная, а накрытая пухлым спальным мешком и с подушкой без наволочки.

– Вы видели женщину, которая здесь жила, – заговорила Карин. – Сколько, думаете, ей было лет?

– Трудно сказать. Она была наркоманка. Я бы дал немного за двадцать, но выглядела на сорок. Не подросток, уверен.

Карин остановилась у стола, рассматривая скрепленный спиралью блокнот.

– Вам что-нибудь говорит имя Кэтрин Аллер?

Джордж ответил, что нет.

Карин положила блокнот на место.

– Идем дальше?

Они вернулись в коридор. Джордж открыл дверь напротив – и в нос ударила вонь. Это была маленькая, отделанная кафелем прачечная – гаже всего, что они до сих пор видели. Помимо грязной стиральной машины и сушилки, помещение было заставлено большими мусорными баками, забитыми, в свою очередь, мусорными мешками. Один, переполненный, вывалился и лопнул. Из дыры натекла неопознаваемая черная жижа, на которую слетелись огромные ленивые мухи.

– Похоже, здесь была помойка, – сказал Джордж.

– Почему не снаружи?

– Не знаю.

Джордж зажал нос и рот и заглянул поглубже, не заходя в комнату. Между стиральной машиной и сушилкой виднелась глубокая, кубической формы раковина из белого пластика, усеянная черными крапинами. Над ней вились мухи. У дальней стены лежал толстый, размером со скатанный ковер, рулон прозрачной полимерной пленки длиной футов шесть. Концы его были туго перетянуты желтой нейлоновой веревкой. Получилась как бы огромная конфета «Тутси ролл» в фантике. Комната хорошо освещалась благодаря окну над раковиной, но Джордж все равно пошарил по стене в поисках выключателя. Не найдя, задержал дыхание, шагнул внутрь и потянул за шнур, свисавший с флуоресцентной лампы; в ее ровном, ярком свете помещение стало еще отвратительнее.

– Что вы делаете? – донесся до него голос Карин.

Джордж углубился в комнату, девушка отступила дальше в коридор.

– Хочу взглянуть, что это.

Он сел на корточки у рулона пленки. Потревожил мух. Те заметались в тесном пространстве, гудя, как ожившие электрические провода. Слоев в рулоне было много, но Джордж различил в середине нечто темное, пяти-шести футов в длину. И вдруг с полной уверенностью осознал, что это такое.

– Что вы там нашли? – спросила из коридора Карин.

– Пока не знаю. – Джордж глотнул воздуха, стараясь подавить рвотный позыв.

Он заставил себя склониться над пленочным рулоном, уперся ладонью в смутное пятно. Слои спрессовались, обозначив содержимое. Темное лицо, различимый лоб, тени глазниц. Всклокоченные волосы. Джордж убрал руки с пленки. Труп, потревоженный в своем временном саркофаге, заполнил каморку густым смрадом разложения. Джордж выпрямился и пулей метнулся в коридор, но остановился, осознав, что заспешил не туда. Склонился над глубокой пластиковой раковиной, и его вырвало. Карин странно притихла.

– Что там такое? – негромко произнесла она, когда он закончил. – Покойник?

– Да. Завернут в пленку. Надо вызвать полицию.

Он открыл кран, и тот несколько раз фыркнул, прежде чем выдать хилую струйку воды. Джордж понимал, что не должен ничего трогать на месте преступления, но отчаянно желал хотя бы немного прополоскать рот, а уж потом убраться как можно дальше от этого дома. Пригнувшись, он набрал в рот отдававшей ржавчиной воды, затем сплюнул в раковину. Карин отошла на пару шагов. Ее глаза тускло блестели, и Джордж подумал, не шок ли у нее.

– Мы обязаны вызвать полицию, – повторил он.

– Правильно. – Карин огляделась, будто ждала, что в коридоре по волшебству появится телефон.

– Мобильник при вас?

– В машине оставила. В сумочке.

– Я видел телефон на кухне. Давайте проверим.

Карин пошла за ним в сторону кухни. После приступа рвоты Джордж чувствовал, что избавился не только от тошноты, но странным образом и от всякого страха. Дальнейшие события развернулись перед ним кристально ясные. Они позвонят в полицию и дождутся машины, стараясь больше ни к чему не прикасаться. Он попробует поскорее связаться с детективом Робертой Джеймс, уверенный, что ей захочется взглянуть на нетронутое место преступления. Кухонный телефон был настенным. Джордж поднес к уху розовую трубку, но гудка не услышал. И не удивился.

– Придется звонить с вашего мобильника, – обратился он к Карин.

Ее лицо обрело краски в светлой кухне. Губы беззвучно размыкались и схлопывались, как у золотой рыбки, тупо глазеющей на свое отражение. Она повернулась и спустилась на четыре ступеньки по направлению к передней двери. Он подумал, что было бы лучше уйти так же, как вошли, но, махнув рукой, двинулся следом. Девушка отомкнула тяжелую дверь, потянула ее на себя, и они узрели припаркованный за «ауди» Карин белый «додж», который перекрыл выезд… и Берни Макдональда, он же Донни Дженкс, непринужденно шедшего к ним с длинным ружьем под мышкой.