Оборонительные и особенно наступательные боевые действия Советских войск обходились нам, особенно в 1941-1943 годах слишком дорого, а задачи, получаемые «сверху», были часто не продуманы и заведомо невыполнимы. Гибло много людей, лилось много крови, затрачивались невероятные, сверхчеловеческие усилия, огромные материальные средства из-за бездарности, самодурства и не всегда объяснимой злобы тех, кому Родина доверяла жизни наших людей.

Рассказывая о погибших людях-героях, о их стойкости, стремлении ценою своей жизни выполнить полученную задачу, нельзя не «лягнуть» тех, кто был виновником неоправданных жертв и моря крови.

Содержание этой книги не выходит за рамки Западного фронта, но нельзя отрицать того, что и на других фронтах потери были меньшими или более оправданными. И все же в то время, о котором ведется повествование, число безрассудных жертв у Западного фронта было на первом месте.

Доказательством тому будет следующая выдержка из архива:

«… Ставка за последнее время Западному фронту дает пополнение больше других фронтов в 2-3 раза, но это пополнение при халатном отношении командиров частей к сбережению жизни и здоровья людей недопустимо быстро теряется, и части вновь остаются в большом некомплекте. Особенно плохо отношение к сбережению людей в 50-й и 10-й армиях Западного фронта, где ввиду недопустимо плохой и безответственной организации боя, неумения организовать обеспечение войск не прошло ни одного боя, чтобы не побывал полк и целые дивизии в окружении, и, как правило, кончавшиеся большими потерями людей и материальной части… В Ставку Верховного Главного командования, в Военный Совет фронта поступили многочисленные письма красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие о преступно-халатном отношении командования всех степеней к сбережению жизней красноармейцев пехоты. В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи красноармейцев при атаках на не уничтоженную оборону противника, на не уничтоженные пулеметы, на не уничтоженные опорные пункты и при плохо подготовленном наступлении…».

Скажем яснее: мы не умели воевать. Мы были ослеплены, больше – связаны по рукам и ногам устаревшими теориями боя времен гражданской войны. Устарели наши взгляды и в области тактики, и в области оперативного искусства. Старая истина гласит: устаревшие военные взгляды куда хуже, чем устаревшее оружие.

Во время войны не только трудно, но часто и невозможно восполнить то, что упущено в мирное время. Восполнить такое упущение во время прошлой войны удалось лишь ценою огромных жертв, реками крови и колоссальными материальными затратами.

Кем были немцы гитлеровской армии, чем была гитлеровская Германия? Она стала страной бездушных палачей. Каждый немец в гитлеровской армии мог совершенно спокойно убивать, жечь, уничтожать. Понятие о человеческой жалости, справедливости, правде и прочих самых элементарных правилах человеческого общества были отброшены. Были ли немцы людьми? Да, были, но какими? Человекоподобными существами, лишенными человеческого содержания, отравленными и изуродованными ложными теориями, разбойничьими идеями и замыслами. Захват «пространства». Уничтожение и порабощение тех, кто находился на захваченном «пространстве». Установление «нового порядка», где все, кто не принадлежит «высшей» немецкой расе, подлежит уничтожению огнем, мечем и рабским трудом на благо «Великой Германии». В алчности и жажде наживы, в стремлении завоевать всех и все таилась гибель завоевателей, ибо тот, кто захочет иметь все, теряет последнее. Но прежде всего, он теряет человеческий облик, и немцы его потеряли. Задача немцев была до смешного проста: убивать, жечь, разрушать и добывать себе, фюреру и фатерланду пространство, богатство и рабов.

Правда, многие наши командиры, изучавшие и хорошо понимавшие современные взгляды на ведение войны, чувствовали, что не все у нас благополучно, но их высказывания были слишком робки, а высшие начальники «глушили» такие мнения грубыми окриками.

Немалую роль в нашем отставании сыграли и те военноначальники и руководители, которые, пресмыкаясь перед Сталиным, обманывали Правительство ложным бахвальством.

Они искали легкой и спокойной жизни, личной славы и благополучия. Вместо того, чтобы говорить о наших недостатках и ошибках и, засучив рукава, устранять их, они почивали на лаврах, куря фимиам и воспевая дифирамбы Сталину. Были среди военноначальников и такие, которые по чистому недоразумению попали в.число «сильных мира сего». Они были людьми давно застывшими на своем «первобытном» уровне развития. Они ничего не читали, ничем не интересовались и, что самое страшное, ничего не понимали в современной далеко шагнувшей технике. Одни из них брали «горлом», другие – старыми заслугами, третьи – «внешней солидностью», четвертые – тем, что умели пресмыкаться, пятые – непонятно чем. Вот такой пример. В апреле 1939 около двадцати командиров, воевавших в Испании «доставили» в Москву. Они должны были принять присягу лично у заместителя Народного Комиссара Обороны СССР. Утром их построили в огромном кабинете, где все бьшо огромно – и стол, и окно, и бронзовый прибор на письменном столе, предназначенный для выполнения канцелярских обрядов, и два бронзовых канделябра стоявших по бокам письменного прибора, в которых когда-то, в средние века вкладывались свечи. Конечно, письменный стол был накрыт зеленым сукном.

Правее огромного письменного стола стоял одинокий маленький столик, покрытый красным простым материалом, а на нем стопка листов с текстом присяги. Маленький столик в стиле рококо сиротливо терялся среди окружавших его предметов в этом почему-то мрачном кабинете.

Все командиры были подавлены величием момента, размерами окружающих предметов и чувствовали себя одиноко и сиротливо, как маленький столик.

Наконец, в глубине кабинета открылась дверь, и в него ввалился Маршал Кулик – солидной величины человек. Его лицо было буро-красным и довольно внушительным по своему размеру. Все хором «рявкнули»: «Здравствуйте!» Маршал слева направо прошел строй, его взор ничего не отражал, а его взгляд был направлен «в ничто». Затем Кулик зашел за свой стол, отчего последний стал ниже и меньше, лишь бронза канделябров продолжала горделиво поблескивать. Кулик загородил спиной большое окно, которое и без того давало мало света, кабинет тоже стал значительно меньше. Хотя тогда у маршалов была довольно скромная экипировка, без золота погон и блеска подавляющих регалий, но Кулик, распространяя легкий запах алкоголя, блистал, и все пожирали его глазами. Перед тем, как приступить к процедуре приема присяги, маршал, по давно заведенной у нас традиции, «закатил» речь. Однако, она была не той, которую обычно говорят большие начальники. Не той, где в первой части широко освещается международная обстановка и катастрофически безвыходное положение в капиталистическом мире, а во второй – наши головокружительные успехи и, наконец, в третьей части обыкновенно указываются некоторые наши недостатки (часто смазывающие вторую часть) и стоящие перед нами задачи. Стоявшие командиры впервые услышали речь экспромтом, без шаблона и без предварительной подготовки теми, кто их пишет, для тех, кто их произносит. Речь состояла из каких-то совершенно не связанных между собой и бессмысленных в отдельности фраз. Это была чистейшей воды ахинея, бред полупьяного. Самое страшное было то, что перед командирами стоял не только маршал, но, что самое ужасное, -первый заместитель Народного Комиссара Обороны СССР.

Конечно, довоенные полководцы, безусловно, были смелы и талантливы, они вышли из народа благодаря природным дарованиям. Их родила революция, их закаляла и обучала Гражданская война. Среди них такие светлые имена, как Чапаев, Щорс, Пархоменко, Лазо и другие. Но после окончания Гражданской войны прошло немало времени, бурно развивались технические средства борьбы. Машинный период ведения войн дал огромный толчок развитию авиации, танков, автотранспорта и ряду другой техники. Словом, все двигалось бурно вперед, а многие наши военноначальники оставались на прежней точке своего развития. Появилась острая необходимость не только в пересмотре организационной структуры Красной армии, но и необходимость в изменении тактических и оперативных взглядов в военном искусстве, а те военноначальники, которые оставались на тактических и оперативных взглядах времен Гражданской войны, оказались тормозом в нашем развитии.

За год или полтора до Великой Отечественной войны в нашей Армии начали спешно создаваться мотомехдивизии, танковые и другие подвижные и ударные соединения, но к началу войны они не были укомплектованы, не имели техники. Перед нами в первый же день войны стал враг не только с совершенной техникой, но и с более чем двухлетним боевым опытом, полученным в войнах на западе. А ведь маршал Кулик и ему подобные, командовали фронтами и армиями, и потребовались сотни тысяч смертей, чтобы понять, как неспособны они руководить войсками в современных условиях ведения войны.

Лишь великий советский народ в эти трудные дни для Отчизны остался непоколебимым, невиданно могучим в своей силе, в воле к победе, в любви к Родине и умении прощать виновных. Вся тяжесть ошибок заевшихся и зазнавшихся тупиц легла на плечи народа. Ни стремительное наступление беспощадно сеющего смерть врага, ни кровь, ни огонь, ни танки, ни массовые бомбежки, ни голод и лишения не могли сломать советского человека. Армии отходили, а кое-где и бежали. Целые соединения попадали в окружение, теряли связь и управление. Но ни на одно мгновение наши люди не думали о капитуляции, не теряли веры в нашу победу над врагом. Высокий моральный дух и фанатическую любовь к Родине враг не в силах был сломить. Стойкость наших людей перед завоевавшими и поставившими на колени всю Европу гитлеровцами пугала и приводила их в трепет, она восхищала наших друзей, она стала примером и подняла дух сопротивления у порабощенных Гитлером народов Европы, она вызывала восхищение у народов всего мира.