После лёгкого завтрака все начали быстро собирать вещи. Никто не знал наверняка, когда прилетит вертолёт, но готовыми надо было быть как можно раньше – лётчики не рискнут садиться на топкую марь, а лишь зависнут над ней, поэтому времени на сборы не останется – придётся только забрасывать вещи, садиться самим и лететь!
Посуду после завтрака взялся мыть Валера. Настя хотела воспротивиться этому, но Андрей посмотрел на неё таким взглядом, что она сжала губы и молча пошла собирать свою палатку.
К десяти часам все были готовы. Анатолий попросил спасателей ещё раз пройтись по вырубленной мари, чтобы подобрать мелкие ветки. Все мужчины быстро прочесали площадку и, вернувшись к своим рюкзакам, сели на брёвна вокруг затухающего костра.
Андрей смотрел на своих новых друзей, и добрые чувства возникали в нём. Каждый стал для него близким и дорогим. Совсем скоро им придётся расстаться, но в сердце навсегда останутся эти люди, по первому зову откликнувшиеся на беду и сделавшие всё возможное для того, чтобы спасти его друга. Даже медбрат Ваня со своими порванными кроссовками вызывал в Андрее сострадание и чувство благодарности. Бедный мальчик вместо практики в тёплой и уютной больнице вдруг оказался в глухой тайге, за сотню километров от ближайшего населённого пункта, но не струсил, выдержал, не стал плакаться и ворчать. А ведь в душе у него до сих пор остались переживания по поводу мамы, которая наверняка не знает, куда пропал её единственный сын. Но он больше не говорит об этом, не донимает расспросами Анатолия и не сетует на то, что ему пришлось пережить.
А туристы? Ведь к своему походу они готовились целый год, и вот всё рухнуло, планы изменились, и пришлось им ухаживать за совершенно чужим человеком, забыв о себе, своих мечтах и желаниях.
Андрей посмотрел на Валеру и Сергея. Им-то спасательная работа хорошо знакома. Скольких людей они вытащили с гор и из диких речек, скольким помогли! А ведь у Валерки невеста в посёлке, которая только и делает, что ждёт его, а у Сергея семья, работа в фотоателье. Пожалуй, только Николая эта история не оторвала от каких-то дел. Тут он в своей стихии, тут он дома. И если бы не его умение в считанные минуты найти удобную тропу, поймать рыбу там, где никто, кроме него, не поймает, если бы не его профессионализм таёжника и талант следопыта, многое сложилось бы совершенно иначе, и неизвестно, где бы сейчас был Андрей, что бы стало с Витькой.
Все эти дорогие сердцу, прекрасные и добрые люди раскрыли лучшие стороны своего характера, проявили терпение, сноровку и физическую выносливость, умение выходить победителем из любой ситуации. А Анатолий, «сам себе МЧС», сумел сплотить группу, организовать и научить, оставаясь при этом спокойным, рассудительным и открытым. И вот теперь он – единственный, кто чувствует на себе весь груз ответственности за принятое решение остаться здесь, хотя Андрей уговорил его на этот поступок. Но он ни разу не упрекнул его и наверняка не упрекнёт, даже если вертолёт их не найдёт, и придётся брать пострадавшего, вещи и идти пешком до Куанды, а может, и до БАМа!
Когда Андрей подумал об этом, ему сделалось совсем плохо. Он не мог себе представить, что им придётся идти долгие километры по тайге и горам, мокнуть под дождём, мёрзнуть от холода, проваливаться в болотную марь. Если кто-то есть там, наверху, то неужели он приготовил им ещё одно испытание, неужели того, что уже произошло, было ему недостаточно?
Часы показывали пятнадцать минут первого. Спасатели сидели молча. Слова были не нужны, всё было понятно и без них. Утром курильщики покончили с последней сигаретой, разделив её на троих. Есть или пить они не хотели, но желание покурить с каждой минутой всё сильнее и настойчивее овладевало ими. – Вот и придумал же кто-то это зелье! – произнёс Анатолий, зная, что Андрей и Валера без труда поймут, о чём он говорит. – Послушайте! – воскликнул вдруг Валерка. – А мы в армии сфагнум курили. Правда, если сильно затягиваться, от него слегка балдеешь, но вообще-то курить можно. После этих слов все трое, не сговариваясь, начали рвать сухие волокна мха, которого по краям мари было предостаточно, и готовить подобие самокруток. В дело пошла знаменитая газета начальника МЧС. – Жалко, конечно! Что я теперь буду читать вечерами? – вздохнув, сказал Анатолий, вырывая листы и раздавая курильщикам. Андрей вздрогнул и посмотрел ему в глаза. – Вечером, Толь, ты будешь читать свежую прессу! – ответил он уверенным голосом и принялся раскладывать измельчённый мох.
Курение сфагнума не принесло никакого удовольствия. В горле запершило, глаза стали слезиться, а голова вдруг куда-то поплыла, будто после стакана водки. – Это ужас! – воскликнул Андрей и загасил окурок. – В детстве, когда я хотел попробовать закурить, я брал чай или даже кофе, тоже кошмарная гадость, но это – просто невыносимая вещь! – Я тоже пробовал чай курить, когда в тайге махорки не было, – мечтательно произнёс Анатолий. – Тихо! – неожиданно крикнул Андрей и поднял правую руку вверх. Все замерли. Издалека доносился шум водопада, где-то в кустах стланика попискивал бурундук, с другой стороны мари каркала кедровка, но больше никто ничего не услышал. – Там летел вертолёт – совершенно точно! – сказал Андрей спустя минуту и показал в сторону устья Сыни. – Я ничего не слышал, – отозвался Сергей. – Я тоже, – согласился Валера. Андрей посмотрел на Николая. Ну он-то подтвердит его догадку? – Был-был, да только ушёл в сторону Намаракитских озёр, – спокойным голосом произнёс таёжник и направился к сигнальным кострам. Надежда, только поманив своим эфемерным силуэтом, бесследно исчезла за далёкими макушками гор. Все вновь заняли свои места у потухшего уже костра и погрузились в долгое напряжённое молчание. Андрей подошёл к Анатолию. – Вертолёт не там нас ищет, – сказал он, посмотрев на небо. – Он даже не долетел до галечниковой отмели, на которой нас высадил! Анатолий раскрыл свой рюкзак и начал перекладывать в нём какие-то пакеты с одеждой. Делал он это машинально, чтобы чем-то занять руки. Потом посмотрел на часы и, обращаясь ко всем, объявил: – Ждём до шести вечера. Если вертолёта не будет, разбиваем табор, ужинаем, а завтра с утра двигаемся в путь! Все спокойно восприняли его слова, никто даже не пошевелился. Лишь у Андрея вдруг задёргался левый глаз, и он стал тереть его рукой, нервно шмыгая носом. Он уже ничего не хотел – ни ждать, ни идти, а мечтал лишь о горячем чае и тёплой постели. Тело физически ощущало мягкость тонких простынь, их белоснежную ломкость, и ощущение несбыточного блаженства полностью захватило его, затмив все остальные желания и мысли. – Я мыться хочу, – тихо сказала Настя и состроила такую смешную рожицу с надутыми от обиды губками, что все невольно рассмеялись. Девушка сделала серьёзное лицо и быстро проговорила: – Вам смешно, а я вот если не помоюсь – то уже не человек! Давайте сегодня вечером хоть баню устроим! – Да, можно, – потягиваясь, отозвался Николай. – Нагреем воду, раскалим камни… Жаль только, ведра нет.
Постепенно спасатели мирились с выпавшей им судьбой. Человек не может долго пребывать в подавленном настроении, иначе он заболевает и начинает умирать. Умирать тут никто не собирался, приходилось свыкнуться с новой ситуацией и думать, как из неё выкручиваться. Андрей уже мысленно ругал себя за то, что уговорил Анатолия остановиться здесь. Время было потеряно. Но также он был уверен, что вертолёт не долетел до отмели на Сыни. Может, это не их вертолёт, а какой-то другой? Рядом должна проходить невидимая линия, соединяющая эвенкийский Средний Калар и посёлок Куанду. По этому маршруту, как говорил Николай, отвозят детей эвенков в интернат. Возможно, он слышал этот вертолёт, а их ещё не прилетел? Как всегда, Николай будто прочитал его мысли и, зевая, произнёс: – Детей уже всех перевезли в Куанду, кроме нас – тут никого нет. Похоже, лётчики просто не знают наших координат. Все без оптимизма восприняли догадку таёжника, а Анатолий вдруг резко закрыл свой рюкзак, встал и направился в сторону зарослей ивняка. – Ты куда? – спросил Николай. – Никуда, в туалет, – пробурчал Анатолий и прибавил шаг. Андрей понял, что даже у всегда спокойного и рассудительного Короленко наконец тоже сдали нервы.
Все лежали или сидели около своих рюкзаков и напряжённо вслушивались в звуки. Разговаривать никому не хотелось, но и заняться было совершенно нечем. Только Виктор опять что-то записывал в свой дневник. Выглядел он немного комично – обросший, худой, с вытянутой больной ногой и очень серьёзным выражением лица. Посмотрев на него, Андрей даже улыбнулся, настолько не соответствовал его вид положению «пострадавшего». Скорее, он был похож на сумасшедшего учёного, вроде жюль-верновского Паганеля. Остальные же смахивали на праздно отдыхающую группу любителей природы, которых привезли на эту самую природу, но забыли объяснить, как тут можно жить и что делать. Только Николай всё ходил кругами по вырубленной мари и собирал мелкие веточки, недовольно ворча что-то себе под нос. Настя совсем загрустила. Она немигающим взглядом уставилась на свой ботинок и водила по нему зелёной травинкой. Андрей подошёл к ней и присел рядом. – Не переживай! Сегодня ты уже будешь в Чаре. У меня там номер в гостинице, а в нём – горячий душ! – сказал он хитрым голосом и подмигнул девушке. Настя встрепенулась, и счастливая улыбка озарило её личико. – Правда? – Правда, конечно. Я тебе дам ключ, а сам пойду звонить домой, договорились? – Здорово! – обрадованно воскликнула девушка, но улыбка вдруг исчезла с её лица. – Это если вертолёт прилетит… Андрей попытался придать своему голосу максимальную уверенность и громко, чтобы все слышали, сказал: – Вертолёт прилетит, никуда он не денется! Дремавший неподалёку Серёга Баранов поднял голову и без всякой иронии произнёс свою любимую поговорку: – Гладко было лишь на карте!
Наконец, появился Анатолий. Он посмотрел на свои часы и сказал: – Без десяти четыре. Ну где же они, чёрт побери? И тут, будто услышав его вопрос, с мари раздался крик Николая: – Летит! Все вскочили на ноги, не веря своим ушам. Они знали, что таёжник не станет шутить, а поэтому засуетились, забегали: одни разжигали сигнальные костры, другие завязывали раскрытые рюкзаки, третьи с надеждой всматривались в небо. Через пятнадцать секунд костёр горел, вверх взмывали красные ракеты, и вскоре все отчётливо увидели вертолёт над кронами лиственниц. Он летел под углом к мари, но потом плавно повернул к ним и уже взял точное направление на посадочную площадку. – Ура-а-а!!! – не выдержав, закричала Настя. Андрей помог Виктору подняться, и вместе с Анатолием они повели его ближе к квадрату из брёвен, выложенному в центре мари. Виктор вытащил свой фотоаппарат и начал щёлкать затвором, будто боялся пропустить момент подлёта долгожданной машины. Николай с Серёгой в спешке гасили сигнальный костёр, заливая его специально приготовленной водой из котелков, остальные подтаскивали свои и чужие рюкзаки, а вертолёт тем временем пролетел над марью в сторону злополучного склона, развернулся и направился обратно, к выложенному квадрату. Когда «Ми-8» завис над марью и лётчики открыли дверь – спасатели бегом бросились грузиться. Первым подняли на борт Виктора, затем помогли подняться Насте и Ивану, потом закидали вещи и залезли уже все остальные. Витька, усаженный на ближнее к двери сиденье, продолжал бесконечно щёлкать фотоаппаратом. – Мы вас уже четвёртый час ищем! – крикнул молодой лётчик, радостно при этом улыбаясь. Андрей заметил, что экипаж состоял из молодых ребят бурятской национальности. Они, в отличие от предыдущих лётчиков, были весёлыми, говорили без злости, постоянно шутили и сразу же очень понравились всем. – А вам прошлый экипаж не передал координаты? – удивился Анатолий. – Какие координаты, они вообще ничего не сказали! Мы сумели только выяснить, что вы где-то на Удокане, но где именно?.. – И добродушный лётчик рассмеялся, нажимая на рычаги и поднимая машину в воздух. – Я же говорил, – тихо произнёс Николай и многозначительно посмотрел на Анатолия. – В Чару? – спросил лётчик у Короленко. Андрей вскочил и подошёл к начальнику МЧС. – Толь, нам бы вещи забрать от избы на Куанде! Анатолий молча воспринял его слова и обратился к лётчикам: – Давайте по руслу Сыни, нам там прихватить кое-что надо. – Ребят, топливо на пределе, если только пять минут и не глушить двигатель! – ответил пилот, продолжая улыбаться своей широкой радостной улыбкой.
Вертолёт набрал небольшую высоту и полетел над рекой, почти задевая макушки лиственниц. Анатолий внимательно следил за местностью, боясь пропустить галечниковую отмель, рядом с которой находился балаган Николая. Андрея вдруг затрясло от нервного напряжения. Услышав от лётчиков о проблемах с топливом, он понял, что если они подсядут у балагана, чтобы забрать носилки и верёвки, то уже точно не станут приземляться у избы на Куанде. А сейчас он не мог себе даже представить, что придётся вновь преодолевать в обе стороны два перевала и таскать тяжёлые рюкзаки. Это было выше его сил, он чувствовал, что не выдержит! – А у вас сигареты есть? – спросил Валера у лётчиков. – Мы вторые сутки без курева! Добродушный пилот повернулся к спасателям и протянул раскрытую пачку «Винстона». – Вообще-то на борту нельзя. – Мы аккуратно, в окошко! – пообещал Валера. К пачке потянулись и Анатолий, и Андрей. Тут было не до скромности! – Балдеж! – нараспев произнёс Валера, выпуская изо рта клубы дыма и закатывая глаза. – Да, слаб человек, если столько различных соблазнов могут управлять им! – сказал Короленко и тоже благостно закрыл глаза, втянув в себя сигаретный дым.
Вскоре вертолёт начал снижаться, и Андрей увидел знакомую галечниковую отмель. Как только шасси коснулись земли, Андрей, Валера, Николай, Серёга и Ваня побежали в сторону балагана. Забрав вещи, они, не сбавляя темпа, помчались обратно. Так получилось, что Ване достались его брезентовые носилки. Бежать приходилось метров триста, и на половине дистанции он начал отставать, по лицу его ручьями струился пот, дыхание сбилось. Медбрат попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Он, как рыба, открывал рот, и оттуда доносились какие-то непонятные звуки, похожие на свист сдувающегося воздушного шарика. Заметив это, Николай перехватил у него носилки и, хлопнув парня по плечу, побежал дальше. Спортивное соревнование по бегу на короткие дистанции с дополнительным весом удалось уложить в пять минут. И, как только отставшего Ваню затащили на борт, вертолёт оторвался от земли. Спасатели тяжело дышали, улыбались друг другу и поднимали большие пальцы вверх, хваля себя за оперативность. Только Андрей мрачнел с каждой минутой и боялся даже смотреть на Анатолия. Короленко всё понимал, но тоже молчал. В конце концов, Андрей не выдержал и вдруг со всего размаха швырнул на металлический пол вертолёта верёвку с карабином, непонятно откуда оказавшуюся у него в руках. Все, включая пилотов, посмотрели на Андрея. Лицо его было перекошено, руки дрожали, но он не говорил ни слова, а лишь нервно шмыгал носом. Только Анатолий и Николай не удивились, остальные же, включая Виктора, в недоумении уставились на него, не понимая причины его нервного состояния. – Ребята, можно всё-таки ещё одну посадку сделать, в устье Эймнаха? – произнёс, наконец, Короленко, обращаясь к пилотам. Большой добродушный парень, который до этого только и делал, что улыбался, вдруг серьёзно покачал головой: – У нас топлива – только до Чары долететь! Мы же три часа вас искали, весь Удокан раз пять обошли! – С топливом в Чаре я договорюсь, вы не переживайте! – продолжал Анатолий уговаривать лётчиков. – Да мы и до посёлка можем не дотянуть! – сказал пилот, но голос его прозвучал не так решительно, и Андрей понял, что он согласился приземлиться у избы. – Андрюха, показывай место! – попросил Короленко и поднял правую ладонь, призывая его к спокойствию. Андрей вошёл в кабину и увидел, что они уже летят над устьем Сыни. – Здесь левее, а затем, когда река разделится на два рукава – нужно садиться, только как можно дальше по руслу! – объяснял он лётчикам. На сердце у Андрея отлегло. Сегодня всё закончится, и не нужно будет никуда идти, ничего тащить. Господи, как он устал! Как ему хочется в горячий душ, в тёплую и мягкую постель!
Виктор, открыв ближайший иллюминатор, продолжал заниматься фотографированием. Казалось, что его интересовало только это. Андрей с неприкрытой злобой посмотрел на своего друга. «Он сошёл с ума! Что он делает? Неужели не понимает, что сейчас происходит, не чувствует, как он выглядит со стороны? Ведь все эти люди собрались здесь ради него, а он изображает из себя туриста на экскурсии!» – подумал Андрей и решил больше не смотреть в его сторону, чтобы не сказать какую-либо грубость. Конечно, в глубине души он понимал, что Виктор таким образом пытается себя занять, ведь не может же он бегать за вещами вместе со спасателями! Но сейчас, когда Андрей находился на грани нервного срыва, в его глазах такое поведение друга казалось, мягко говоря, неуместным.
Ближний к избе рукав Эймнаха был абсолютно сухим. И вертолёт приземлился на галечник, где когда-то бурлил бешеный речной поток, в котором они с другом чуть не утонули во время переправы. Все действовали по отработанной схеме. Но лётчики всё же заглушили двигатель, и можно было не так торопиться, как во время посадки у балагана. Когда Сергей увидел несметное количество рюкзаков в избе, он, разведя руками, воскликнул: – И это всё ваше? Откуда же столько вещей на двоих, вы тут что, целый год собирались провести? Андрей ничего не ответил. В избе, судя по всему, так никого и не было, записка осталась на своём месте. Заткнув дверь поленом и схватив рюкзаки, спасатели быстрым шагом пошли обратно. Лётчики с Анатолием курили, а Настя с Сашей фотографировались на фоне вертолёта. Все слегка успокоились и уже настроились на то, что через час будут в посёлке. Когда вещи были погружены, Андрей с Валерой попросили у лётчиков ещё по одной сигарете, мечтая покурить на свежем воздухе, но молодой парень-пилот стал торопить, приглашая всех внутрь, а на дымящие сигареты махнул рукой, мол, всё равно уже, курите – где хотите! Весь полёт Андрей разбирал рюкзаки. Он пытался каким-то образом скомпоновать их, чтобы их стало как можно меньше. Но всё равно получилось семь объёмных мешков, которые внушительной кучей лежали теперь в проходе и не переставали вызывать удивление у Сергея и Валеры. Виктор продолжал увлечённо рассматривать знакомые места за бортом и периодически фотографировал через раскрытый иллюминатор. Такого количества снимков, как сейчас, он не сделал за всю экспедицию! Видимо, он посчитал, что плёнки осталось слишком много и можно было уже не экономить. И туристы с интересом смотрели в иллюминатор. А когда на горизонте показались Чарские пески, состояние их было близко к самому настоящему счастью. И Андрей, глядя на них, тоже почему-то радовался. – Замигало! – вдруг крикнул Большой добродушный лётчик, но лицо его в этот момент было совершенно серьёзным. – Боюсь, не дотянем… Все поняли, что он имеет в виду топливо, и как-то затихли, насторожились. Даже Настя и Саша перестали с восторгом показывать друг другу на пейзажи за окном. Спасатели же с надеждой смотрели через фонарь кабины на приближающуюся пустыню, за которой только знающий человек мог разглядеть крошечные домики Старой Чары. – Вот, чёрт, и сесть-то некуда! Пески да болота! Если тут завалимся – машину можно будет сразу похоронить! – кричал лётчик, и в голосе его чувствовалась неподдельная тревога. Андрей тоже смотрел вперёд, но был относительно спокоен. Вернее, он так часто переживал и нервничал за последние дни, что, видимо, орган этот просто перестал работать. То, что происходило, находилось вне зоны его возможностей, он был бессилен как-либо изменить ситуацию. Конечно, Андрей понимал, что он один будет виноват в том, что сейчас может произойти что-то непредвиденное, но всё равно, повлиять на количество керосина в вертолёте или на пустыню и марь под бортом он не мог. Совсем недавно он уже пережил похожее состояние, когда уговорил спасателей не тащить Виктора к галечниковой отмели. И потом, когда все с волнением ждали вертолёт, он, опять же, был бы единственным виновником, если бы тот не прилетел. Но тогда вертолёт прилетел. И Андрей, внутренне не готовый сейчас к падению всей этой замечательной компании в Чарские пески, несмотря на всю их привлекательность, верил, что и опять всё обойдётся, всё получится! Он посмотрел на своих друзей. Спасатели с надеждой разглядывали приближающийся посёлок, лица были напряжены, но в них не было страха или паники. Эти люди привыкли к опасностям. И Андрей понимал их состояние, он находился точно в таком же, и он тоже не испытывал страха. Потом он обратил внимание на Виктора. Тот уже ничего не фотографировал, а только добрым и даже каким-то извиняющимся взглядом смотрел на него. И вдруг Андрей проникся такой невыразимой жалостью к своему другу, что с трудом сдержал слёзы. Виктор выглядел измученным, уставшим, постаревшим, только глаза его блестели, и в них отражались благодарность и какая-то безумная тоска. Казалось, что Андрей забирал его из родного дома и теперь собирался посадить в тюрьму, лишив всего самого дорогого, без чего жизнь его станет невозможной. Господи, а ведь ещё несколько минут назад Виктор так сильно раздражал его своим фотографированием, своими словами, своим видом, и он даже позволил себе недобрые мысли по отношению к нему! «Это всё нервы. Это усталость и перенапряжение сказываются на моём характере. Надо отдохнуть и выспаться, иначе я превращусь в злобного и ворчливого старика!» – подумал Андрей. Вертолёт миновал пески, и впереди уже отчётливо можно было рассмотреть посадочную полосу Чарского аэропорта. – Ну, давай, милая, немного ещё! – уже более радостным голосом прокричал Большой добродушный пилот, и Андрей понял, что они долетят. – Вить, ты на первое время себе вещи собрал? – спросил он у поникшего головой друга. – Да, в маленькой сумке, – ответил тот, немного оживившись. – Завтра я куплю тебе всё, что нужно для больницы! – Андрюха, не траться, нам ещё на поезде ехать, а я и так обойдусь, – просящим голосом произнёс Виктор, но Андрей не стал его слушать и подумал, что сегодня нужно будет обязательно позвонить Алексею Фролову и попросить хотя бы десять тысяч, иначе им и вправду не на что будет ехать в Москву. В этот момент вертолёт пошёл на посадку, все стали готовиться к выходу, и, как только под машиной оказался твёрдый асфальт аэродрома, спасатели громко крикнули «ура!». – Долетели! – радостно воскликнул Большой добродушный пилот. – Абсолютный ноль! Ещё пару минут, и заклинило бы! Андрей подошёл к лётчикам и всем по очереди пожал руки. Они были настоящими, замечательными ребятами, в отличие от первого экипажа. – Спасибо вам, вы нас спасли! – с благодарностью сказал Андрей и начал помогать вытаскивать из вертолёта своего друга. Через несколько секунд к борту подъехала машина «скорой помощи». Ваня с ещё одним таким же молодым медбратом усадили Витьку внутрь, Андрей обнял друга, пожелав ему удачи и ещё раз напомнив, что завтра днём он к нему придёт, и «Уазик» укатил в больницу. Когда Андрей с помощью спасателей выгрузил наконец все рюкзаки, то увидел, что Анатолий говорит о чём-то с Саломонычем. Тот в ответ на слова Короленко недовольно мотал головой, но потом произнёс: – Ладно, Толь, сделаем! Но с тебя бутылка! – и пожал начальнику МЧС руку. Андрей догадался, что разговор шёл о дополнительной заправке вертолёта. Потом откуда-то появился новенький, зелёного цвета, джип, и Андрей с удивлением понял, что его хозяин – всё тот же начальник аэропорта Саломоныч! «Вот это да! Неужели очередные нерадивые лётчики “Аннушки” на этот раз не отделались бутылкой водки и подогнали начальнику аэропорта новую машину?» – подумал почему-то Андрей и усмехнулся. Тут он заметил, что и сам Саломоныч одет в серый блестящий костюм и выглядит, как директор коммерческой фирмы в центре Москвы. Видя, что с вещами на поле остались только он да Николай, у Андрея возникла идея попросить начальника аэропорта помочь. Он подошёл к нему и, протянув руку для приветствия, сказал: – Михаил Саломонович, а не подбросите вещички, хоть куда-нибудь? Саломоныч уставился на Андрея удивлёнными круглыми глазами, будто никак не мог вспомнить, где его видел, потом окинул взглядом внушительную кучу рюкзаков и без энтузиазма воскликнул: – Оперный театр, откуда ж столько? – С Удокана, – произнёс Андрей, не уверенный в том, что Саломоныч его узнал. Похоже, что, изменившись сам, он вычеркнул из памяти всё, что было с тем человеком в помятом костюме и со старенькими «Жигулями». – Ну да, с Удокана, – задумчиво сказал Саломоныч и, не глядя на Андрея, предложил: – Могу только до автобусной остановки, извини, дела… – И на том спасибо! – обрадовался Андрей и начал вместе с Николаем загружать вещи в джип. Николай, оказавшийся в какой-то момент рядом, тихо прокомментировал: – Начальничек-то сегодня при параде, наверное, в мэрии будут отмечать успешное завершение спасательной операции. В ответ на слова Николая Андрей рассмеялся и, захлопнув багажник, сказал Саломонычу, что можно ехать. Машина взвизгнула тормозами и рванула к воротам. Андрей с Николаем пошли следом. – Он у нас артист! – сказал таёжник, махнув головой вслед джипу. – То прибедняется, то выпендривается. Но благодаря ему аэропорт существует, в других посёлках давно уже всё разворовали и позакрывали!
На остановке обнаружилась вся компания в сборе. Туристов встретили двое товарищей, которые, как оказалось, только сегодня днём прибыли из Наледного. Саша и Настя, громко смеясь и жестикулируя, оживлённо рассказывали о своих приключениях. Сергей и Валера стояли в стороне и со снисходительной улыбкой слушали их. Не было только Анатолия. Его забрал на своей машине сам мэр посёлка. Вскоре подъехал рейсовый автобус, и народ начал в него садиться. Андрей сразу отдал Николаю обещанную лодку, договорился с Настей, чтобы она дождалась его у гостиницы, и, когда автобус уехал, он остался один с кучей рюкзаков, не совсем понимая, что ему делать дальше. Турист, прибывший с Наледного, угостил спасателей пачкой сигарет, и поэтому Андрей сел на рюкзаки и закурил, с тоской глядя на пустынную улочку посёлка. Наверное, надо было уговорить водителя впустить его с вещами в автобус, но как-то он не сообразил, а теперь уже было поздно, и Андрею осталось надеяться только на попутку. Между тем начинало смеркаться, с неба вдруг посыпался мелкий мокрый снежок, а никаких машин мимо остановки так и не проехало. Он представил себя со стороны – обросшего, чумазого, в поношенной энцефалитке и с грудой рюкзаков. Шансов уехать в Новую Чару с каждой минутой, проведённой тут, становилось меньше. Если уже сейчас никто не ехал по этой дороге, то ночью точно никого не будет. И Андрею сделалось так невыносимо грустно от своего неожиданного одиночества, так обидно, что его все бросили, все забыли, что захотелось просто свернуться калачиком на ненавистных рюкзаках и заплакать. «Это опять нервы! – думал он. – Я сам себя накручиваю, а теперь вот и жалость постыдная навалила, хоть волком вой! Ничего, сейчас кто-либо, да проедет. А если никого не будет, брошу тут вещи и пойду по посёлку – смотреть, у кого во дворах стоят машины, другого ничего не остаётся». Так прошёл целый час. За это время мимо два раза пролетел джип Саломоныча и проехало две легковушки с правым рулём, которые даже не подумали притормозить, несмотря на активные недвусмысленные жесты Андрея. Часы показывали начало девятого. Скоро наступит ночь. Неужели придётся провести её здесь? Эта перспектива совсем не радовала. И Андрей, прихватив с собой лишь маленький рюкзачок с документами, пошёл по пустынной улочке в сторону виднеющихся вдалеке жилых домов – в надежде попытать счастья там. Как только он дошёл до первого дома, сзади раздались настойчивые сигналы. Андрей оглянулся и увидел, что старенький «Жигулёнок» подъехал к остановке. Он побежал обратно. Каково же было его удивление, когда из машины вылез Валера, а следом человек в милицейской форме. – Я так и знал, что ты не уедешь! – сказал Валера, улыбаясь. – А ты отсюда и не уехал бы. Хорошо, я друга встретил, правда, у него машина маленькая, к тому же багажник занят. – Спасибо, Валер! А я уж загрустил – все бросили, никому я не нужен, – и Андрей выпятил нижнюю губу, изображая маленького обиженного ребёнка.
Погрузка в «Жигули» была поистине фантастической. Валера на заднем сиденье обложил себя пятью огромными рюкзаками, сев на один из них, отчего голову пришлось согнуть в виде вопросительного знака, а Андрей сел спереди и принял ещё два рюкзака сверху. Милиционер долго утрамбовывал вещи, лежащие на Андрее, но потом всё же ухитрился захлопнуть дверь, и машина тронулась. Так Андрей не ездил ни разу в жизни. Всё пространство до лобового стекла было занято расплющенными вещами, на ногах лежало, по крайней мере, килограммов семьдесят груза, какими-то жёсткими предметами передавившего мышцы с такой силой, что уже через пять минут Андрей, не выдержав, начал выть от боли. Валерке было не легче, но на нём хотя бы не было рюкзаков! – А можно чуток побыстрее, – попросил Андрей сдавленным голосом, боясь закричать. – А то я тут просто не могу… Милиционер попался весёлый и всё время улыбался и приговаривал: – В тесноте – да не в обиде! Тише едешь – дальше будешь! Андрей, уже не зная, что сделать, чтобы не заорать, прорычал в духе весёлого милиционера: – Посади свинью за стол – она и ноги на стол! – но имел в виду он, конечно, не милиционера, а себя, поскольку в действительности его правая нога оказалась в районе дверного стекла чуть выше уровня головы. Но весёлый милиционер, любитель русских народных поговорок, почему-то не воспринял его шутку, насупился и замолчал. На самом деле Андрею было на это абсолютно наплевать, и он даже молил Бога, чтобы водитель обиделся и высадил бы его из машины к чёртовой матери! Это было бы избавлением от пытки – уж лучше ночевать на улице! Через полчаса машина подъехала к зданию гостиницы в Новой Чаре. Андрея пришлось вытаскивать вместе с рюкзаками. Ног он не чувствовал, и когда его под руки вынули и поставили на асфальт, он рухнул на лежащие рядом вещи и минут десять растирал мышцы, чтобы хотя бы попытаться подняться.
