Сижу как-то в выходной, – пью чай на кухне. Размышляю над общими вопросами бытия в лёгкой и непринуждённой форме. Собака рядом читает газету. Кошка в комнате лежит на диване. Дело уже к вечеру. В общем, мир и покой.

– Что-то мне кошка не нравится… – собака говорит ни с того ни с сего.

– В каком это смысле? – не понял я, но на всякий случай насторожился.

– В смысле здоровья, – объясняет.

И тут же:

– Ого! Учёные не отрицают возможность открытия антигравитации в ближайшие пятьдесят лет!

– Меня кошка больше волнует, – говорю, – Чего там с ней?

– Сама не говорит, и это всего подозрительней.

– Ты точно уверена, что что-то не так? Или это у тебя на почве прочтения газетных статей воображение разыгралось?

– Сто антигравитационных пудов.

– Вот, блин, не было печали! Как бы нам узнать, но так, чтобы осторожно?

– Может, пойдём и спросим? Вдруг у неё обычные глисты, и она просто стесняется?

– Стесняется? Она?

– Ну что она, не человек? В смысле, стесняться не может?

– С чего это?

– С чего это глисты, или с чего это стесняется?

– Естественно, глисты!

– Глисты – это, между прочим, не так уж и естественно…

– Ближе к кошке, давай?

– В книгах написано, что у животных это довольно распространённое заболевание, после беременности, правда… Хотя беременность не заболевание…

Я аж чаем поперхнулся:

– Не дай Бог, она беременна! Я повешусь тогда!

– Что, топить рука не подымется? Или, может, «твои»?

– Ну тебя! – я махнул на неё рукой. – Но по-любому глисты – лучше. Как говорят в рекламе – наш выбор!

– Я тоже к глистам испытываю тёплые чувства, но если всё-таки не глисты?

Мы оба призадумались. Наконец, я нарушил молчание:

– Не, ну так сидеть и ждать у моря погоды нечего. Надо идти.

Но с места не сдвинулся.

– Иди, – собака говорит, – а я тут пока посижу, покараулю.

– Чего ты покараулишь?

– А что хочешь! Ты мне дай команду «охранять», я буду сидеть охранять. Хочешь – холодильник с сосисками, хочешь – газету с антигравитацией.

– Ну уж нет, давай-ка ты иди, подруга всё-таки.

– Это нечестно! – запротестовала собака. – Ты же её знаешь, если она в плохом настроении, то нужен нестандартный ход.

– Может, музыку какую включим, для поднятия настроения?

– Можно и музыку.

– Что она в последнее время слушает?

– Этот… Как его… Фрэнк Синантроп.

– Иди ставь, а я через пару минут появлюсь, будто бы не при делах.

Собака ушла, а я лихорадочно соображал, что делать, если кошка всё-таки беременна. Куда девать эту ораву? А вдруг они тоже говорящие будут!? У меня голова кругом пошла. Сам виноват! Надо было интересоваться чужой личной жизнью. Есть же, наверняка, для кошек какие-нибудь противозачаточные средства. Гондоны, конечно, вряд ли, у них когти – изорвут в лоскуты, пока напялят. Господи! О чём я думаю? Это же животные!!! Но таблетки должны существовать! Хоть что-то должно же быть! И тут же сообразил, что кроме кастраций и стерилизаций, вроде, ничего не существует. Во, блин, попали! А отец-то кто? Вот кого я точно кастрирую собственноручно! Стоп!

Я поймал себя на мысли, что уподобляюсь персонажу сказки, про не рождённого ребёнка, которого заочно оплакивает дура-мамаша. И откуда это во мне столько в высшей степени подозрительно правильных и благородных чувств? Я же сугубо аморальное существо, причём небритое и на двух ногах. Но выходило, что я в ответе за тех, кого приручил. От этой мысли лучше на душе не стало.

Я глянул на часы, время вышло – надо было выдвигаться. Нехотя, но всё же я пошёл. В комнате висел, как дым от сигары, голос Синатры – «Stranger in the night». Собака забралась в дальний угол комнаты и как ни в чём не бывало читала свою газету. «Предательница», – подумал я. Пока я решал, с чего бы начать, кошка меня опередила:

 – Ну что ты смотришь на меня глазами кастрированного бассета?

 – Э-э-э.

 – Что-то мне не здоровится…

 – Вот я и думаю, как об этом спросить потактичнее! А то некоторые, – я выделил этих «некоторых» многозначительной интонацией, – предполагают другое развитие сюжета.

 – Это какое? – удивлённо кошка спрашивает.

 – Да! Какое там? Не напомнишь? – глядя в угол, перевёл стрелки я.

Повисла небольшая пауза. «Некоторые» чинно оторвали взор от газеты, окинули взглядом пространство. Делая это так, как будто перед ними не комнатушка двадцати квадратных метров отроду, а поле, усеянное морковкой от края до края.

 – Мы, – так и сказала «мы», – предположили, что ты, может быть, беременна. Теоретически…

Видели ли вы, как смеются кошки? Не просто ухмыляются фотошоповской улыбкой, а натурально ржут, катаясь на спине по полу и тряся в воздухе всеми четырьмя лапами да ещё и помогая себе хвостом.

 – Теоретически беременна… – задыхаясь шипела она. – Господи, Боже ты мой!

 – Похоже, глисты, – наблюдая за этим, сказала собака.

 – Теоретически беременна глистами… – глумилась кошка, продолжая перекатываться.

 – Похоже, что и не глисты, – заметил я.

Когда кошка, наконец, успокоилась и запрыгнула на диван, но без той грациозной лёгкости, с которой она делала это раньше, а как-то непривычно тяжело, я, наконец, прямо спросил:

 – Ну так что там у тебя?

 – Заболела. Чем – сама не знаю. Нездоровится. Это если одним словом охарактеризовать состояние моего организма. А по научному не скажу, врач нужен, ветеринар.

 – Будет тебе врач.

Я схватил телефонный справочник и начал названивать по первым обнаруженным телефонам ветеринарных клиник:

 – Алло! У меня кошка заболела.

 – Привозите – посмотрим.

 – А на дом можно врача вызвать?

 – Можно, но за отдельную плату.

 – Деньги – не вопрос…

 – Завтра сможет врач подъехать.

 – А сегодня, сейчас?

 – Нет, сегодня никак…

Я набрал следующий номер:

– Здравствуйте, у меня кошка…

 – Стерилизованная?

 – В смысле кастрированная?

 – Кошек не кастрируют, а стерилизуют.

 – Нет, у неё всё на месте.

 – Стул какой?

 – Какой у тебя стул? – затыкая трубку, спрашиваю кошку.

 – Нормальный, обычный кошачий стул, – отвечала она.

 – Нормальный стул – говорит, – на автомате репетовал я.

 – Кто говорит? Кошка? – пошутила трубка.

 – Жена, она за стул ответственная, – нашёлся я.

 – Температуру мерили?

 – Кошке?

 – Ну, не жене ведь…

 – Нет…

 – Нос какой?

 – Розовый…

 – Да нет! Сухой, мокрый, холодный, горячий?

 – Чёрт его знает…

 – Ну потрогайте! Она рядом с вами?

 – Да, рядом.

И кошке уже:

 – Давай сюда нос свой.

Потрогал нос. Горячий, вроде, и сухой. Обстоятельно объяснил всё по телефону.

 – Градусник ставьте в задний проход.

 – Куда?

 – А куда вы думали? Под мышку, небось? Хотя если уговорите, то – пожалуйста. Адрес давайте – врач будет через два часа.

– Ну что будем с градусником делать? – спрашиваю я у кошки.

– А что? Предложили в жопу засунуть?

 – Ага.

 – Альтернатива есть?

 – Под мышку. Но это, если я тебя уговорю.

 – Считай, что уговорил…

Померили температуру, для верности выдержав градусник пятнадцать минут. Собака разлиновала лист бумаги, чтобы в разных графах писать время и соответствующие этому времени температурные данные. Решили осуществлять замеры с часовым интервалом. Собака объяснила, что это нужно для статистики, которая сможет помочь, если медицина зайдёт в тупик. Я положил кошку на кресло, подумал и укрыл шерстяным шарфом. Под голову подсунул подушку. Нашёл по телеку какой-то футбол и ушёл на кухню. Кошка не протестовала. Похоже, было что-то действительно серьёзное…

– Я вот чего меркую… – говорит мне на кухне собака, – Главное, чтобы она при враче бредить не начала.

– Ну я думаю, с этим обойдётся… – неуверенно предполагаю я.

 – Блажен, кто верует.

 – Может, пожрём пока?

 – Чего-то не хочется…

 – Ну, выпей что-нибудь, чтобы нервы подуспокоились. А то развёл суету предынфарктную.

Я сжал зубы. Вот как бывает: заботишься, переживаешь, а всегда найдутся те, кто всё переиначит по-своему и обосрёт в результате!

 – А скажи, тебе было бы неприятно, если бы я о тебе так заботился?

 – Конечно, было бы! Но это же не обо мне забота…

 – Да что ты в самом деле?!

 – Шучу я, шучу. Саечка за испуг! – успокоила меня собака. – Ты – молодец, на самом деле. Спасибо!

Я сразу и размяк, как гиперчувствительный тюфяк. Есть где-то внутри что-то такое, что снаружи не видно, потому что именно это и хотят всегда распять в первую очередь наши друзья, родственники, сослуживцы и просто – случайные люди. Вот и прячем в себе всё самое человеческое, а вылезает это, когда кошка заболеет! Такая вот херня.

Собака понюхала воздух:

– Идут вроде, пахнет чёрти чем, – потом добавила. – Сюжет смахивает на иллюстрацию к песне Чистякова.

 – Да, действительно, – согласился я. – Есть общие моменты.

В дверь позвонили.

 – Ты, давай, дуй к больной, объясни ей ещё раз правила техники безопасности, чтобы нам доктора не вывести из строя раньше времени.

А сам пошёл открывать. Врачей оказалось двое. Симпатичные, аккуратные девушки. Той что повыше – на вид было лет тридцать, может чуть старше, но не намного. Вторая была явно помоложе.

 – Здравствуйте.

 – Здравствуйте, – обменялись мы приветствиями.

Представились друг другу. Молодую звали Надя, а ту, что постарше – Люда.

 – Где у нас больной?

 – В комнате, телевизор смотрит. Только не больной, а больная.

 – А что показывают?

 – Футбол.

 – Ого! Странный вкус.

 – Так, болеем… – удачно сыграл словами я.

 – Ванная где у вас?

Мы прошли в комнату. За всё это время кошка даже не изменила позы. Так и лежала, укутанная в шарф.

– Выделения из носа есть? – с ходу начала та, что постарше.

 – Как сказать… – начал я тянуть время, а сам украдкой смотрел на кошку, ожидая какого-нибудь знака. Та, наконец, незаметно кивнула.

 – Вроде есть.

 – Скорее всего, это грипп.

 – Вот не думал, что кошки им болеют.

 – Ну что они, не люди по-вашему?

 – Мои-то точно люди.

Собака меня незаметно толкает и глазами что-то хочет сказать. Я пытался сообразить и, наконец, сдался:

 – Я сейчас… – и вышел на кухню. Собака за мной.

– Ну? Чего тебе?

– Спроси, незаразно ли это?

 – Испугалась?

 – Дурень! Профилактика – основа здоровья!

Мы вернулись в комнату.

 – А скажите, пожалуйста, это незаразно?

 – Нет, – успокоила меня молоденькая. – У вас к тому же и форма не тяжёлая. Пара дней – и всё будет в порядке.

 – О, как хорошо. А чем лечить?

 – Мы сейчас введём вакцину.

 – Укол? – уточнил я.

 – Ага. Надо, чтобы вы её держали.

Кошка вскочила и нервно забегала по креслу.

 – У вас, видите, она какая чувствительная. Как будто понимает, что о ней речь.

«Да уж», – подумал я.

 – Вот что. Сейчас я кое-что уточню.

Я взял кошку на руки и унёс на кухню, собака поскакала за нами. Со стороны смотрелось явно подозрительно, но мне было не до этого. Врачихи проводили нас непонимающими взглядами.

 – Ну ты как, сможешь достойно выступить? – у кошки спрашиваю.

 – Боюсь уколов, – честно отвечает. – Вдруг инфекцию занесут.

 – Да-да, – лезет собака, – Проверь, чтобы всё было одноразовое!

 – Твоё-то какое собачье дело?

 – Я, между прочим, всегда думаю о последствиях!

 – О еде ты думаешь. Да ещё как от работы по дому отлынивать.

 – Сейчас не время, – кошка шипит. – Под угрозой моя жизнь, а вы тут развели коммунальную склоку!

 – А что ты испугалась уколов ни с того, ни с сего?

 – Во-первых, у меня в жизни ещё такого не было, а всё новое пугает с психологической точки зрения. Во-вторых, и это не менее важно, я – за гомеопатию.

 – Чего?!

 – Подобное-подобным и в малых дозах.

 – Слушайте, я сейчас обмотаю тебя изолентой, и на этом вся демократическая гомеопатия закончится.

 – Изолента это, конечно, выход, но уж больно какой-то садистский.

 – Доведёте, – предупредил я, стараясь придать голосу решимость и скрытую угрозу.

Мы вернулись к начинавшим проявлять нетерпение врачам.

 – Колите, – вынес я приговор.

 – Прям так?

 – Обещала, что всё будет в порядке.

 – Ну нет, я, конечно, понимаю, что вам не хочется в этом участвовать, но придётся.

Старшая врачиха была очень недовольна, а вот молодая вроде ещё не определилась.

 – Ну, давайте попробуем, если всё пройдёт нормально – я вас чаем угощу с пряниками.

 – Видите? – старшая протянула мне свои руки – все в царапинах. – У меня и без вас хватает экстрима! Хотите, чтобы мне сухожилие перекусили ради ваших пряников?

 – Да нет! Что вы… Но официально заявляю, что все расходы по возможным, точнее по невозможным, эксцессам я беру под свой контроль.

 – Это вы сейчас берёте, а потом сразу забудете все клятвы. Все вы мужики одинаковые.

«Ну, только этого не хватало», – думаю.

 – Это-то здесь причём? – запротестовал я.

 – А это всегда «причём».

«С такой логикой трудно будет её убедить», – подумал я.

Если в разговоре с женщиной начинают проскакивать искры неудачно сложившейся жизни, то, скорее всего, из них разгорится пламя феминизма. Таких бы пригреть, обнять и глядишь – к утру от всей этой шелухи ничего не останется.

 – Такое предложение: я вам сейчас, каждой, по сто баксов, а вы идёте на осознанный риск.

 – Вы думаете, что деньги – это главное в жизни? – продолжала держать оборону умудрённая жизнью врачиха.

 – Нет, поэтому и отдаю, – смотря на неё самым невинными глазами, отвечаю я.

Я достал из кармана две зелёных купюры и положил на журнальный столик:

 – Пока они ещё мои, но всё в ваших руках. К тому же, на кухне вас ждёт ароматный чай и свежие пряники.

Не знаю, что победило, но так как я всегда думаю о людях только хорошее, то, наверное, это были пряники.

 – Ладно, Надя, бери деньги, – скомандовала врачиха.

 – Все?

 – Разумеется, все. Бьют – беги, дают – бери, – философски изрекла Люда. За её плечами чувствовался недюжий житейский опыт.

 – Я на кухню, – решил устраниться я. Всё-таки, а вдруг кошка выкинет какой-нибудь фортель?

 – Нет уж, будьте рядом! – отрезала Люда.

 – Рядом, так рядом…

Пришлось остаться в комнате и наблюдать за работой медиков. Быстро и деловито они извлекли всё необходимое из своих сумок.

 – Вы извините, но я бы хотел, чтоб всё было одноразовое, – мягко намекнул я.

 – Не переживайте, всё при вас вскроем и распечатаем.

Кошка незаметно и благодарно кивает. Тяжело ей сейчас, надо бы подбодрить:

 – А мы сначала думали, что беременная или глисты…

Врачихи обе посмотрели на меня с лёгкой тревогой во взоре:

 – Кто это «мы»?

 – Ну, я и жена…

 – А вы женаты?

 – Вообще-то, нет. То есть был, но развёлся. Неудачный брак получился. Не сошлись характерами, по официальной версии.

 – А жена дома сейчас?

 – Нет, она, вроде, в Москве живёт, – я окончательно запутался.

 – С кем же вы думали про глисты?

 – Сам с собой. Размышлял на досуге.

Врачихи многозначительно переглянулись. Видимо, я показался им не вполне нормальным. Тем временем, Люда ловко набрала в шприц какой-то жидкости и повернулась к кошке.

 – Ну-с, больная, постарайтесь соблюдать спокойствие.

И быстро воткнула шприц. Всё произошло настолько мгновенно, что не только я, но и кошка дёрнулась уже после того, как шприц выдернули.

 – Ну, вы спец… – только и смог сказать я.

 – А теперь пряники, – гордо ответила Люда, явно довольная эффектом, который произвела.

Пока доктора мыли руки, я расставил чашки. Достал из холодильника колбасу и сыр. Пряники разложил в большой тарелке. Надя с Людой сняли халаты, и это произвело должный эффект – пропала атмосфера строгости и официальности. Теперь это были две симпатичные девчонки, зашедшие в гости поесть пряников перед сном. Под халатами у них скрывались две отличные фигурки. Я бы даже сказал – идеальные. Собака сразу почуяла, куда ветер дует:

– У тебя глаза загорелись, как у пещерного человека.

– Ага, не знаю с какой начинать.

– Тут я тебе не советчица.

– Кошку позови. Может, с нами посидит?

Собака ушла, а медики как раз пошли на кухню.

– Как у вас здорово! – не скрывая восхищения, сказала Надя.

Я кивнул, мол, знай наших.

– Присаживайтесь, – говорю. – Всё съедобное.

– Вы у нас последний вызов, а за сегодня мы, по-моему, так и не поели толком, – Люда повернулась к Наде, как бы прося её подтвердить сказанное.

– С утра только по йогурту выпили, – поддержала Надя коллегу.

– Может супа?

– Нет, спасибо, мы так поклюём как птички.

– Вы знаете, когда я вас увидел без халатов, то понял смысл выражения «врачебная тайна».

– А что, без халатов никаких тайн? – загадочно улыбаясь, спросила Люда.

– Тоже хватает, только уж больно они вам строгость придают нечеловеческую.

– Так мы ветеринары! – отвечала Надя с хохотом.

– Ой, у нас сегодня такой вызов был – жуть! – продолжила она, но на всякий случай спросила у Люды. – Я расскажу?

– Это про колли?

Надя кивнула.

– Ну, расскажи.

– Приезжаем, где-то на Охте. Райончик так себе: старые дома, всё разваливается, – начала Надя.

– А кто вас возит? – перебил я.

– Сами. У нас права у обоих, а машина от конторы. Машина, правда, не очень… Ну и вот, звоним в дверь, никто не открывает долго, даже хотели уезжать.

– Про парадное расскажи, – поправляет Люда.

– Парадное – жуть! Лестница вся проволокой обмотана, чтобы не упала, наверное. Страшно по такой подниматься. Хорошо – этаж второй.

Я достал из буфета коньячок и вопросительно взглянул на девчонок. Те, переглянувшись, кивнули. Быстро расставив рюмки, я налил. Надя прервалась на коньяк и потом опять продолжила:

– Открывает мужик. Пузо – во! – Надя развела руками и очертила в воздухе что-то безразмерное.

– Мы проходим, – продолжала она. – У, какой коньяк хороший!

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Ну и спрашиваем, что случилось? Мужик говорит, что у него собака уже два дня лежит – не встаёт. Он не знает, что такое. Мы помыли руки, проходим. В углу лежит собака, порода – колли, и сразу видно, что что-то не так.

– Я так сразу поняла, что там не так, – уточнила Люда.

– Ну и подходим, а она уже сдохла, – Надя дальше рассказывала. – И по всей видимости уже дня два.

– Да, неплохой рассказ, – похвалил я вежливо.

– Не к столу, наверное… – спохватилась Надя.

– Да ничего. Давайте, я вам тоже расскажу про животный мир. У меня есть друг Володя, старый мой приятель. Он работал в охранных структурах когда-то, и у него остались друзья с тех времён. Периодически они встречаются, со всеми вытекающими. А был там у них один парень – фанат попугаев. Мечтал о натуральном какаду. Копил, копил и купил, наконец. Около штуки баксов, по-моему, этот какаду ему стоил. По тем деньгам это чуть ли не годовая зарплата выходила. Ну и сидели они, квасили на кухне. Какаду обмыли, клетку для какаду тоже обмыли, ну и нарезались под это дело. А тогда как раз начинали продавать газовые пистолеты. Прямо все тогда с ума посходили от этих пистолетов. И не знаю уж как, но зашёл у Вовки с собутыльниками про эти самые пистолеты разговор. Про какаду уже забыли, курлыкает себе на холодильнике – его уже не слушает никто. И что-то там никак не могли решить, что лучше – револьвер или автоматический пистолет. Ну и спорили, спорили… Наконец, этот фанат попугаев вскакивает и кричит:

«Вот смотри, никаких осечек», – выхватывает из-за пояса газовик, тут же шмаляет – и прямо в какаду. Тот с копыт. Они из кухни – вонища жуткая, пока в себя приходили, вспомнили про этого какаду сраного, схватили его, а он уже пластмассовый. Парень – за голову!

– Ой, какой кошмар, и что они дальше сделали? – спросила Надя.

– Поминки справили сразу. Главное же повод…

– А пистолет какой был?

– Это история умалчивает.

Пришла собака, посмотрела на бутылку коньяка и ушла.

– У вас животные какие-то странные. Вот смотришь на них, и не покидает уверенность, что всё понимают.

 – Есть такое, – я налил ещё по одной.

Мы выпили, помянув какаду с колли.

 – А кошка ваша, это что-то конечно. Я первый раз вижу, чтобы вот так уколы переносили.

 – Она у меня, вообще-то, сообразительная.

 – И в туалете я не заметила, куда она у вас ходит по естественной надобности.

 – А туда же, куда и я. Они у меня обе, что собака, что кошка, в этом вопросе соображают как надо.

 – Удивительно!

Мы ещё посидели.

 – Слушайте, а с машиной вашей как? – внезапно вспомнил я.

 – Постоит до утра, я тут недалеко живу, – ответила Люда.

Я налил по третьей.

 – Мне – последняя, – замахала руками Надя.

 – Тогда до краёв.

Далее события развивались по знакомому сценарию. Посидев ещё немного, мы все втроём выдвинулись на прогулку. На лестнице столкнулись с Мариной, которая осуждающе посмотрела на нас. К счастью, никто этого, кроме меня, не заметил. Проводив Надю до такси, мы с Людой вернулись. Этому возвращению предшествовал небольшой разговор в таком стиле:

– Ну, чем займёмся дальше?

 – Моей кошке нужен постоянный уход, я не могу надолго отлучаться.

 – Помощь специалиста не требуется?

«А потом качалась ночь на каблуках».