Подруга очередная, Катя, как-то говорит:

– Может, в Баден-Баден слетаем, развеемся?

– На хуй-на хуй, – говорю.

Она улетела, а мы остались. Пару дней покиросинил, но не до соплей, а так, для тонуса. На третий день выкинул тормозной парашют, да хуй там был: кореш в гости зашёл, принёс два литра и стропорез. Ну, а на пятый день собака меня уже за шиворот в ванную волокла. Заебалась горемычная. Кое-как они с кошкой привели меня в чувство.

– Знаешь, дорогой, пора тебе на природу, подлечить здоровье, – кошка говорит.

А я в очень хуёвом состоянии, руки ходуном, постоянно сблёвываю не пойми чем, хотя вроде и не жрал ничего… По квартире перемещаюсь, как афробиоробот. Увидел пустые бутылки, аж мотор клинить начало. Действительно, пора на природу.

– Я на рыбалку хочу… – сказала собака.

– Рыба, и ниепёт! – поддакнула кошка.

 – Какая рыба? На улице минус пять!

 – Самая погода для зимней рыбалки, корюшка сейчас прёт.

 – Это вам Затевахин наплёл что ли?

 – Тебе ли не всё равно, как раз спирт выветрится на морозе.

Короче, уломали они меня на рыбалку. Только вот я не был ни разу на «зимней». Рыбаков-то встречал, по городу их много бывает навалено, у метро в основном. Но как говорится: «Для рыбалки мало страсти – нужны снасти». Стал вспоминать, кто у меня из знакомых маньячит по этому делу. Звоню Вовану:

– Вован, привет!

 – Здорова! Толик тут к тебе заходил на днях, говорит, не помнит, как ушёл.

 – Через дверь ушёл.

 – Только проснулся в вытрезвителе – и Вован заржал. – Сам-то как?

 – Да, моя опять решила мир повидать – полетела в Баден-блядь-Баден, на хуй.

 – «Твоя» какая, Света или Лена?

 – Катя. С двуспальной кровати…

 – А ты как всегда, на стакан, значит?

 – Слушай, давай без касания морального облика, а?

 – Мне-то чего не позвонил, я бы тоже врезал, а то работа заебала, я такой новый шалман знаю на 7-ой Советской…

 – Вова, мне хуёво.

 – Ну, всё, извини, чего хотел?

 – Ты, вроде, рыбак у нас. Мне удочки нужны и этот, как его, альпеншток что ли.

 – Ледобур, наверное, ещё пешня и шумовка.

 – Это чего такое?

 – Лунку сверлить.

 – Да бля, не даун я, про ледобур можешь не объяснять, пешня с шумовкой, чё за херня?

 – Пешня, типа лома, лёд проверять или долбить, а шумовка, это для того, чтобы, когда суп варишь, пенку снимать. Так это то же самое, только для вылавливания льда из лунки.

 – Наука!

 – А ты думал! Тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь?

 – Вроде, говорят сейчас корюшка попёрла… – неуверенно говорю я.

Собака с кошкой энергично кивают.

 – Про мормышки спроси, – напоминают.

Затевахина убью, вместе с Сабанеевым, разумеется.

Короче, пообещал Вовка мне помочь со снаряжением. Не имей сто рублей.

На домашнем консилиуме решили ехать на Залив.

– Водку брать?

 – Возьми полбанки, но не больше.

 – Холодно будет ведь! – я искренне возмутился.

 – Если заснёшь по пьянке, то замёрзнешь.

 – А вы на что?

 – Может, ещё нарты возьмём, а ты нас впряжёшь?

 – Это мысль, – говорю.

Самое трудное в рыбалке – это рано просыпаться. Разбудил меня Вован, притащивший всю рыбацкую шлоебень ни свет, ни заря. Худо-бедно, но в десять мы уже были на Финбане. Вокруг сновали такие же долбаёбы, как и я. Попадались даже те, кто был уже на хорошей кочерге. Из ларька истошный женский вокал орал про то, что «была любовь». Кошка сидела в сумке. Ей пришлось смастрячить что-то наподобие маленькой меховой квартиры, пожертвовав на это дело какую-то старую шубу. Собака чинно трусила рядом на коротком поводке.

– Ты-то не замёрзнешь? – спросил я у неё.

 – Да брось, у меня шерсть тёплая, на крайняк иглу сложим – жилище эскимосов, – отвечала та.

Электричка не спеша несла нас по заснеженным ландшафтам. О чём я думал в эти минуты? Не блевануть бы. Но доехали без приключений, я даже покемарил чутка. Выходить решили с первой группой рыбаков. Я поплёлся за ними следом. Судя по их общению, все они друг друга знали, и разговоры вели про мормышки, прикормку и прочую рыбацкую атрибутику. Должен сказать, что в большом количестве данная тема очень сильно заёбывает.

День обещал быть хорошим. Ветер отсутствовал, солнце припекало довольно сильно и вкупе со свежим морозным воздухом производило благоприятнейший эффект на моё самочувствие. Когда вышли на лёд, группа сразу же разделилась на три колонны. Каждая взяла свой курс. Я интуитивно пошёл налево. Минут через тридцать мои поводыри сбились в кучу. Пока они размахивали руками и о чём-то спорили, я их нагнал.

 – Чего стряслось? – спросил я.

 – Да вон, льдина откололась, вчера ветер был сильный.

 – И чего? Может унести?

 – Теоретически, да.

 – Так ветра же вроде нет?

Все посмотрели на меня, как на полного мудака.

 – Ты давно рыбачишь? – наконец спросил мужик в пыжиковой шапке, такой же, как у меня на балконе. Форма у них такая что ли?

 – Первый раз, – с достоинством ответил я.

 – Тогда понятно, – засмеялся он, и все тоже заржали как лошади. – Когда почувствуешь, что ветер подымется, чистой воды уже метров сто будет.

 – Ладно, хуй с ним, – сказал ещё один рыболов и решительно перешагнул через трещину.

Надо сказать, что если бы не это сборище, я бы и не заметил никакого подвоха, так бы и топал до Котлина. Все тоже пошли следом за отважным рыбаком. Делать не хуй, пошёл и я. Хоть очко и поигрывало, но позориться прилюдно не хотелось. Протопав ещё с полчаса, все вдруг разбежались в разные стороны как тараканы. Я остался один и, пока водил жалом по сторонам, вокруг с остервенением бурили лёд.

 – Давай, может и мы рыбу половим? – тактично спросила собака.

 – Красота-то какая, – высунувшись из сумки, сказала кошка.

Я беспомощно повернулся в одну сторону, потом в другую. Заметив это, мужик в пыжиковой шапке махнул рукой. Я осторожно подошёл к нему.

 – Туда отойди метров на тридцать и можешь сверлить, – сказал он покровительственно и добавил. – На что ловишь?

 – Хуй знает, какие-то червяки.

 – Мотыль, – назидательно поправил он и саркастически пробормотал себе под нос, – Червяки… Ишь, рыболовы пошли.

Я побрёл в указанном направлении и через указанных тридцать шагов скинул с плеча заебавший ящик.

– Всё, нефть здесь!

Кое-как собрав ледобур, начал бурить. Когда бур провалился, аккуратно извлёк его и положил рядом. Шумовкой прочистил лунку. Пока всё получалось неплохо. Из ящика достал удочку, банки с наживкой.

 – Мотыля убери опять в ящик, а то замёрзнет, – напомнила кошка.

 – Сама смотри не задубей.

Собака понюхала лунку.

 – Чё-то рыбой не пахнет… – разочарованно протянула она.

Я хуйнул одну банку червей в лунку.

 – За что ты их так? – кошка непонимающе уставилась на меня.

 – А что, Затевахин с Сабанеевым против?

 – Да нет, просто у нас всего две банки было, теперь может не хватить.

 – Если вы думаете, что я тут до утренней зорьки, то вот уж хуй!

Размотав леску и нацепив мотыля, я опустил снасть в лунку.

 – Я посмотрю чего у других делается, – сказала собака и, не спеша, побежала прочь.

– Доволен хоть, что выбрался на природу? – спросила кошка.

– Есть свои плюсы, но ноги тоже уже подмерзают, – сказал я и, привстав, стал перетаптываться.

 – Не шуми – рыба всё слышит, – укоризненно сказала кошка.

 – Что ж мне теперь, без ног, как Маресьеву, оставаться?

 – Смотри сам, только мне рыбы свежей хочется.

И тут кивок на удочке резко нагнулся.

 – Подсекай! – зашипела кошка как безумная.

Я схватил удочку и со всей дури дёрнул вверх. Потом скинул варежки и трясущимися руками стал выбирать леску. Не пизжу, но холода в тот момент я не чувствовал. Когда, наконец, из лунки на лёд вылетел и заиграл на солнце небольшой окушок, мы с кошкой издали победный кличь. Я отцепил трофей, насадил мотыля и опять погрузил снасти в воду. Следующая рыбина оказалась корюшкой.

 – Ножом её порежь и на неё же и лови, – посоветовала кошка.

 – Откуда же ты такая умная? – удивился я.

 – Самообразование, – с достоинством отвечала она.

И началось. За десять минут я поймал семнадцать хвостов. В основном, это была корюшка, хотя попалась одна приличная плотва и ещё три окуня. Подбежала собака.

– Ого, вы наколотили! Максимум, что видела – это пять рыбин.

 – У кого?

 – У этого, в пыжиковой шапке. Видать, «бывалый».

 – Новичкам везёт, – подмигнул я.

Через полчаса количество рыбин дошло до тридцати пяти.

 – Давай, ещё с полчаса посидим и домой. А то для первого раза как-то подозрительно кучеряво, – говорю я животным.

Те неожиданно согласились. Хотя мне просто показалось, что подмёрзла моя меховая братия.

За следующие полчаса попался только в усмерть укуренный ёрш. Я сложил рыбу в ящик, смотал удочку и взвалил всё это на плечо.

 – Ну пошли, Сабанеевы!

Проходя мимо «пыжиковой шапки», я поймал на себе неодобрительный взгляд.

 – Как улов? – спросил я со скрытым чувством ликования.

Но тот почему-то молчал. «Может, не услышал?», – предположил я. И переспросил:

 – Клюёт хоть?

Рыбак скривил недовольную рожу и махнул рукой, чтобы я не мешал.

«Да и хрен с тобой», – подумал я и пошёл к берегу. Когда отошли на расстояние, с которого нас было не слышно, собака сказала:

 – У него мотыль во рту.

 – Чего? – не понял я.

 – Чтобы мотыль не замёрз, он его во рту греет. Рыбацкая хитрость…

И тут я блеванул. Когда спазмы в желудке закончились, я обтёр рожу снегом, достал водку и прополоскал горло. Пару секунд поколебался – сплюнуть водку или проглотить, но всё-таки выплюнул. Без происшествий мы добрались до берега и по протоптанной дороге вернулись на станцию. Назад ехали в почти пустой электричке. Когда добрались до города, я понял, что очень устал. Тяжесть поклажи, свежий воздух, мороз – сделали своё дело. Но хоть и велик был соблазн добираться до дому на тачке, я, логично предположив, что рыбака хер повезут, поплёлся в метро.

 – С собакой нельзя, – замахала мне рукой тётка в будке и добавила. – Без намордника!

Я так заебался, что, повернувшись к собаке, сказал:

 – Ответь ей что-нибудь, у меня сил нет.

Та повернулась к бдительной работнице метрополитена:

 – Я вегетарианка, но если будете провоцировать, могу и за ляжку цапнуть.

Мы прошли, не заплатив, мимо бесчувственного тела. Хоть какая-то польза от звериного пиздобольства.

Дома решил пригласить Марину на жареную рыбу. Точнее, чтобы она пожарила, а потом мы вместе сожрали. Кошка с собакой вытребовали себе сырую. Дал им всё, кроме корюшки. Помылся и пошёл.

Звоню. За дверью шаги.

– Кто?

 – Да я это…

Дверь открылась. И куда я раньше смотрел? Такая классная баба!

 – О, привет, чего стряслось?

 – Рыбу я ловил, – ответил я голосом Леонова из «Джентльменов удачи».

 – Какую рыбу? – не поняла она.

 – Да на рыбалку ездил, – объяснил я. – Ты корюшку любишь?

 – Свежую?

 – Ну, ясен пень, не маринованную!

 – Вообще-то, да.

 – Тогда пошли ко мне, заодно и пожаришь.

 – А приставать не будешь? – игриво спросила она, заулыбавшись.

 – Буду, – честно признался я.

 – Тогда грех не зайти, – констатировала она.

Секс после корюшки… Что может быть прекраснее? Так я думал, пока Марина колдовала на кухне, а мы (я и животные) смотрели «ящик».

По требованию большинства пришлось зырить Затевахина. Незаметно я заснул.

Разбудила меня собака.

 – Телефон!

И точно, из прихожей доносились настойчивые звонки.

Я поковылял на звук.

 – Телефон! – крикнула Марина из кухни.

 – Да слышу я, слышу, – недовольно проворчал я и снял трубку.

 – Алло!

 – Уже нарыбачился?

Звонил Вован.

 – Да.

 – Ну и как, снасти не проебал?

 – Нет, утопил, – серьёзным голосом ответил я.

 – Да ты что!!! Я ж тебе почти коллекционные удочки дал и титановый ледобур!!!

 – Не ссы, – успокоил я его, наконец. – Всё заебок! Корюшки привёз.

 – Ну, бля, ты и мудило, – обрадовался он.

 – За снасти спасибо, больше всех поймал.

 – А где ловил?

Я рассказал приблизительно где, так как название станции напрочь забыл.

 – А давно приехал?

 – Да уже часов шесть.

 – Везучий! Там как раз льдину оторвало.

 – С рыбаками?

 – Сейчас любая льдина с рыбаками.

Из кухни раздался Маринин голос.

 – Всё готово, можно к столу.

 – Ты там не один? – навострил уши Вован.

 – Да, к корюшке ещё русалку зацепил.

 – Могу приехать. Только у жены отпрошусь…

 – Э-э-э! Тормозни… Разрушишь атмосферу доверия и корюшки. И жена ко мне не отпустит.

 – А твою русалку как зовут?

 – Марина.

 – Марина – значит «морская». Похоже, точно русалка! – завистливо присвистнул Вован. – Тогда не буду мешать. Рад, что вовремя свинтил.

И он повесил трубку.

Конечно, по уму надо было его пригласить на улов, всё-таки удочки-то были его. Но поймите меня правильно – Марина-то одна.

Что ни говори, а жареная корюшка – это пиздато! Превозмогая себя, я налил по полста коньячку. Мы чокнулись. Марина выпила залпом, я же чуть пригубил и тут же быстро поставил рюмку на стол.

– Не можешь уже? – кивнув на бутылку, спросила она.

 – Да чего-то не идёт.

 – Видать хорошо погулял?

 – Неплохо.

 – Твоя-то, эта, которая очередная, – тут Марина засмеялась, – когда должна вернуться?

 – А хрен знает, вроде на неделю улетала.

 – А какого числа?

 – Какого числа что? – всё ещё не понимая, куда она клонит, спросил я.

 – Улетела какого числа?

 – А сейчас какое?

 – Двадцатое…

Я посмотрел на батарею пустых бутылок, прикинул в уме количество выпитого, рассчитал дни запоя, накинул день на рыбалку.

 – Ебать!

В прихожей раздался звонок.

 – Ебать!!! – повторил я.

Марина всё сразу поняла.

 – Вот и поели корюшки…

Из комнаты прискакали животные. Слава Богу, молча.

 – Может, мне на балкон пока? А потом незаметно выскочу?

 – Ага, разве что с балкона.

Кошка начинает тихо подхихикивать. Не ляпнула бы чего…

 – Так куда мне? – Марина растерянно стояла посредине кухни, испуганная и красивая.

 – Хуй с ним, давай на балкон.

Я ломанулся в коридор открывать.

Подруга выглядела отдохнувшей и обрушила на меня прямо с порога лавину важной и нужной мне информации. Из этого потока я понял, что: у неё отрубили телефон, потому что роуминг очень дорогой (пиздеть надо меньше, подумал я); отдохнула она прекрасно, в городе очень много «наших»; жаль только, деньги быстро кончились.

– Ты же четыре штуки взяла? – изумился я.

 – Знаешь, оказывается Достоевский однажды проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца!

«Ага», – думаю. – «Так же как и ты, идиотка…»

 – А чем это так пахнет?

 – Пиздюлями это пахнет, – говорю. – Ты что, все деньги просадила?

 – Почти. А что такое?

«Вот ведь сука!»

 – А то, что зарабатываю их я.

 – Ты же разрешил… – она присела на стул в прихожей.

 – Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой и потратить на дело! Шмотки-хуётки, ещё какие-нибудь ваши бабские замороки, но не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала?

 – В школе проходили, – пролепетала она.

Подошла кошка. Долго смотрела на нас, потом зевнула.

 – Киса, киса, – подруга протянула к ней руку, чтобы погладить и заодно снять нервное напряжение.

 – Киса у тебя в штанах, – отбрила её та, и не спеша, прошла в комнату.

Как она заорала!

 – Что это, что это? – наконец, прекратив истерику, залепетала подруга.

 – Это моя кошка, а ещё собака есть, не забыла за неделю?

 – Она, что, тоже говорит?

 – А ты у неё и спроси.

 – Боюсь.

 – Ладно, иди в ванную, смой тлетворное влияние Запада.

Когда из-за двери раздался шум воды, я бросился к балкону. Марина уже задубела основательно.

 – Пойду я тоже в ванную… – прошептала она. – Греться.

И мы на цыпочках сквозанули к дверям.

На лестничной площадке она спросила:

 – А чего это она у тебя так орала?

 – Обрадовалась встрече, – уклончиво ответил я.

 – Жаль, что так вышло всё, – Марина хлопнула расстроенными глазами. – Ну, ты всё же не забывай…

 – Постараюсь, – я обнял её за плечи и прижал к себе.

«Куда уж тут забыть», – думаю.

 – Пусти, пора мне, – сказала она, не делая попыток вырваться.

 – Ага, – я отстранился, но только, чтобы посмотреть ей в глаза.

 – Ну, хватит уже мучить! – она, улыбаясь, выскользнула и исчезла за дверью.

Совсем как русалка.

Я прошёл на кухню, маханул стопку, тут же налил до краёв следующую.

 – Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел.

Собака кивнула на стол.

 – Ты будешь?

 – Давай, выручу.

Я поставил перед ней Маринину тарелку. Стопку ополоснул водой из-под крана и убрал в буфет. С полотенцем на голове в кухню вошла Катя.

 – Ты сердишься?

 – Нет, я негодую, – и выпил вторую, налив сразу же третью.

 – Я думала, у нас серьёзные отношения, – начала она, но я прервал эту лирику.

 – Сериалов не надо, давай, шмотки собирай и проваливай.

 – Куда?

 – А куда хочешь! Можешь – в библиотеку, можешь – к маме в Екатеринбург.

 – Зачем в библиотеку?

 – Достоевского почитаешь.

 – Значит, ты меня не любишь?

Я знал, сейчас выпью третью, и будет полегче. Будет уже похуй на эти сопли. И я выпил.

 – Так любишь или нет?

Катя стояла, надув губки, и ждала ответа.

Вместо её, я спросил собаку:

 – Как корюшка?

 – Вкусно, – ответила та, облизываясь. Катя аж подпрыгнула.

Вошла кошка, посмотрела по сторонам, строго зыркнула на подругу.

 – Вроде и мокрая, а всё равно не русалка, – и ушла.

 – А ты умеешь корюшку жарить? – теперь я спросил Катю.

 – Нет…

 – Ну, тогда – до свидания.

Как я понял, животным тоже больше нравилась Марина.

Не хочется описывать последовавшую за этим часовую истерику. Но когда Катя вышла, наконец, на лестницу, и я закрыл дверь, стало мне так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Я вышел на балкон и стоял, пока от холода не начало трясти. Выглянула собака:

– Шёл бы в дом, заболеешь ведь…

 – Сейчас, – отвечал я ей стуча зубами.

 – Я не шучу, холодно же, а ты в одной футболке. Воспаление лёгких получить легче чем вылечить.

 – Говорю же, сейчас приду.

 – Ну как знаешь, потом не говори, что тебя не предупреждали!

Наконец доведя себя до температуры абсолютного нуля, я вернулся в комнату. Залез под одеяло и сидел, пока не отпустило. «Какой же я идиот!». Так бывает в жизни, когда ты начинаешь думать о том, что сделал, и не находишь оправдания каким-то из своих поступков. Но иногда есть вещи, которые ещё можно исправить. Важно одно – принять решение и начать действовать. Похоже, что решение я принял. Осталось встать и направиться к входной двери.

 – Куда это ты? – глядя на меня с тревогой спросила кошка.

 – Туда.

 – Удачи…

Долго звонить не пришлось, Марина открыла дверь и с удивлением посмотрела на меня:

 – Что там у тебя опять стряслось?

 – Ты стряслась…

Утренние лучи пробивались через занавеску, выхватывая внутрикомнатную действительность. В одном из таких светлых пятен было плечо Марины, безмятежно спящей на моей кровати, в другом – кошка, свернувшаяся калачиком у неё в ногах. Собака спала на полу рядом. Ну что ж, похоже пришло время, когда мне, наконец, придётся бросить пить. Хотя бы на несколько лет.