Марина меня в бок толкает…

Спросонья нихуя понять не могу.

— Чё такое?

— Забыла сказать, ко мне тут родители в гости собрались…

— Какие родители?

— Мои!

— Ну и куда их девать?

— Поживут пару недель в моей квартире, в музеи сходят.

— Музеи тоже у тебя в квартире?

— Дурак! В Эрмитаж сходят!

— Удачно, там как раз распродажа…

После того как Марина ушла на работу, на кухне разгорелся диспут.

— Старпёров нам не надо! — Кошка сразу заявила. — Свобода и ниебёт!

— Действительно, зачем нам лишние едоки? — Поддержала её собака.

— Да вы вдвоём за неделю жрёте больше, чем мы с Мариной за месяц! — Я попытался пойти в контратаку. — Кто под новый год всю колбасу сожрал? Пушкин?

— ХуЮшкин!

И кошка ушла в комнату.

— Ну а ты что? Тоже, значит, боишься отощать, блокадница?

— Ну, как сказать, тут ведь не только еда, а в большей степени проблемы комфорта.

— То есть попиздеть не получиться?

— Опять же таки и этот фактор.

— Слова то такие откуда?

— Книги читаю, телек смотрю…

— Да вас же кроме футбола и мормышек ваших ни хера не волнует?

— Уверен? А еда?

И собака тоже гордо покинула кухню.

Пошёл на работу злой как черт. На площадке встретился с соседкой.

— Здравствуйте! — Радостная такая.

Я тоже поздоровался. Всё-таки Санкт-Петербург за окном.

Пару слов об их семье. Муж у неё — спортсмен: то ли боксёр, то ли борец — не помню. Здоровенный, как книжный шкаф. Как-то (лифт был сломан) встретились на лестнице: я из магазина сумки пёр, пыхтя и потея, а он как палубный истребитель на форсаже мимо просвистел с двумя рулонами линолеума. Я тогда ещё охуел. Потом, тоже как-то, видел его во дворе: они с женой холодильник купили невъебенный (видимо жрёт он тоже как истребитель), грузчики понятное дело — «до подъезда». А ему похуй пыль, обхватил его как трелевочник и поволок к себе.

Теперь о соседке. Ничё так. Марину всё доёбывала, как, мол, у нас совместная жизнь получилась?

Чего-то она ей отгрузила такое, что теперь, когда соседка меня увидит — всё время улыбается. Естественно, когда мужа рядом нет. Тот с ней, видимо, строг.

А, вот ещё, важная деталь, она — блондинка. Причём такая, что в гараж только через автосервис въезжает.

— Мой уже ушёл, а у меня лампочка перегорела…

Вот чего она хочет? Попросить меня лампочку заменить, или сообщить, что мужа нет?

— Ну? — Я вопросительно смотрю на неё, ожидаю чего-нибудь более конкретного.

— Вы можете поменять?

— Мужа?

Она испугалась:

— Нет, зачем?

— Ну не знаю, на еде сэкономите…

Смотрит на меня, ни хуя не понимает, шучу я или нет.

— Ладно, где ваша лампочка?

— Там, на потолке.

Ясень-плесень, думаю, что не в голове у тебя лампочка.

Прошёл за ней в квартиру, попытался снять ботинки, но соседка запротестовала.

— У нас всё равно домработница убирает!

Ещё один мазок к портрету.

— Подождите, я лестницу принесу.

И пошёл к себе за стремянкой. Животные уже в дверях встречают.

— У неё муж боксёр! — Заботливо напоминает кошка.

— Знаю.

— Не боксёр, а борец! — Поправляет собака.

— Не важно, кто он, главное, чтоб последствий не было…

Тут я уже не вытерпел:

— Лампочка у неё перегорела!!!

— Слышали… — Кошка, закатив глаза, отвечает.

Я не стал ввязываться, взял лестницу из чулана и пошёл к соседке.

— Ой, я не знаю, где у нас лампочки хранятся. — Вдруг вспомнила она.

Конечно! — думаю про себя, — Откуда тебе знать!

Возвращаюсь к себе за лампочками.

— Чё, гондоны забыл? — Кошка подъёбывает.

— Хуй забыл!!!

Иду опять к соседке. Молча залезаю (на стремянку), выкручиваю старую, вкручиваю новую лампочку. Эта дура свет не выключила, и мне по глазам как уебёт сто пятьдесят ват. Стою и сам на себя злюсь, тоже ведь мудило — мог бы и проверить! Этой — хоть ссы в глаза — всё божья роса.

— Ой, как теперь светло!

Я думал, она сейчас в ладоши захлопает. В дверях уже спрашиваю:

— А муж у вас боксёр?

— Нет. Он борьбой занимается!

— «Классик» или «вольник»?

— Не знаю, спрошу у него…

— Ну, до свиданья, тогда.

И я вышел. Пока ставил стремянку, подошла кошка.

— Ну, так «классик» или «вольник»?

— Тебе-то что?

— Интересуюсь в целях безопасности.

— Сплюнь.

На работу я почти не опоздал.

На следующий день, вечером, мы с Мариной поехали на вокзал. Встретили её родителей, проехались по городу с обзорной экскурсией. Я старался не вникать в беседу. Сплошные «лючки и парнички». Садоводы, блядь.

Дома родственнички недовольно покосились на животных.

— А что это у вас? — С претензией строго спросил Маринин отец. — Кошки-собаки в доме?

Кошка отпустила ему полный презрения взгляд и ушла, даже не обнюхивая.

«Ну, теперь пиздец тебе дедушка» — подумал я.

— Вы в моей квартире будете жить, а мы здесь. Животные вам не помешают. — Попыталась загладить потенциальный конфликт Марина.

— Всё равно, не дело! — Назидательно упорствовал старик.

Жена его укоризненно посмотрела на мужа, но промолчала.

За семейным ужином животные демонстративно отсутствовали. Я извинился перед всеми и прошёл в комнату.

— Ну, чё вы как не родные? — Шёпотом спрашиваю у них.

— Боюсь вступить в дискуссию. — Собака серьёзно отвечает.

— О чём с ними можно говорить? — Кошку понесло. — «Животные — не дело»! Ишь, блин, деловой!

— Ладно, потерпите пару недель, Марина ведь тоже переживает.

— Потерпеть мы, конечно, потерпим, — примирительно заверила собака, — Но пускай этот поборник чистоты не провоцирует.

— Попробую объяснить. — Пообещал я им.

Вернувшись к столу и прослушав получасовую лекцию о том, что «всё уже не так», я начал клевать носом. Потом вспомнил, что обещал «своим» урегулировать вопрос.

— Иван Иваныч (забыл сказать, что Маринин отец — Иван Иванович, а мать — Екатерина Ивановна), я по поводу животных, они у меня очень чистоплотные и умные. Всё понимают.

Я выделил голосом «всё», чтоб надавить на подсознание, но Иваныч только закряхтел недовольно, как будто я ему на мозоль надавил. Екатерина Ивановна ответила за него:

— Ваня у нас очень категоричен, а я животных люблю. Раз они у вас такие умные, вы им скажите, что со мной можно дружить. — И она засмеялась над своей шуткой.

Из коридора раздалась ободрительная возня, явно там живо обсуждали подслушанное.

Ну, вроде как порядок с этим вопросом.

Оставив Марину с роднёй, я решил покемарить в кресле. В комнате уже работал телек. Кошка смотрела футбол. Правда, в одиночестве. Собака лежала у батареи на полу и читала «Старик и Море» переворачивая страницы языком.

— Молодец, не провалил миссию. — Подбодрила меня кошка, не отрываясь от экрана.

— Но дед всё равно потенциально опасен… — Задумчиво сообщила собака.

— Ну, мы его, если что, перевоспитаем! — Заверила кошара и тут же заорала: — Куда ты пас даёшь!? Я после валерьянки хвостом точнее отпасую!

Марина что-то крикнула из кухни, и я вернулся.

— Слушай, у нас на завтра совсем еды нет, не съездишь?

— Давай.

Я оделся, проверил ключи и деньги. Раз вечер пропал, хоть прокачусь перед сном.

На лестнице столкнулся с выходящим из лифта соседом — борцом. Мы поздоровались кивками.

Ездил я часа два. Вернулся, думая, что все уже собираются спать. Но не тут то было. В прихожей меня встретила Марина с тряпкой в руке.

— Что стряслось? — подозрительно спросил я.

— Потоп! — И она умчалась в туалет.

Быстро раздевшись, я ворвался в комнату. Там сидели: Екатерина Ивановна, явно чем-то расстроенная, Иван Иванович — подозрительно испуганный, кошка — сияющее-ликующая.

Я взглядом показал ей «на выход», надеясь, что это останется незамеченным. Та не спеша встала и, выгнув спину, продефилировала в коридор. Я прошёл в спальню. Там же сидела собака, уныло смотря в окно.

— Ну что тут у вас?

— Пенсия сральник сломала.

— То есть как это? — Я не понял даже сначала о чём речь.

— Расколол бачок и толчок, мудило, — продолжала кошка, — Хорошо ещё посрать не успел!

— Иван Иванович? Чем?!

— Да уж не хуем, старенький ведь! Полез, проверять, какой у тебя инструмент в шкафчике, ну и выронил разводной ключ.

— Ебическая сила!

— Эпическая, так культурнее. — Поправила меня собака и оптимистично подытожила. — Всё ещё только начинается…

— Сидите здесь, от греха.

Я бросился в туалет на подмогу Марине. Совместными усилиями мы быстро собрали всю воду в таз.

— Как же угораздило твоего папу? — Со злорадством начал я, когда авария была ликвидирована.

Марина расстроено махнула рукой, и я решил больше её не пытать, а примирительно чмокнул в щеку.

— Не расстраивайся, и объясни им, что мы теперь в твою квартиру «до ветра» будем ходить. Только заостри внимание, что животные тоже приучены к человеческим удобствам.

— Хорошо, и спасибо, что не злишься.

Пока я возился с тряпками, тазами и «не злился», Марина, по тихому, переправила семейство к себе. Когда я вынес осколки на помойку, стало уже совсем темно и мы, наконец, сели на кухне пить чай.

— Надолго они? — Как бы невзначай спросил я у Марины.

Кошка с собакой навострили уши.

— Я думаю на пару недель, может меньше.

И посидев ещё немного, она пошла в ванную. Потом ушла собака, и мы с кошкой остались вдвоём.

— У Марины в шкафчике над унитазом ничего тяжёлого нет? А то мы с завтрашнего дня запросто можем начать во двор срать ходить.

Я тяжело вздохнул и отправился спать.

Утром меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Открываю, и вижу соседа. Стоим смотрим друг на друга, тот наконец решил поздороваться:

— Я «вольник»…

Сказал бы сразу — «Я пиздец».

— ?

— За лампочку спасибо.

А у самого желваки играют.

— Ааа, — протянул я. — Пожалуйста. Перегорит — обращайтесь!

— А чё, так уж часто перегорают?

— Естественно, это ж обычная лампочка, если хотите, поменяйте на современные, скрученные такие, как внутриматочная спираль, те вечные как Фидель Кастро.

Бляха-муха, зря я про эту спираль. Напрягся богатырь.

— Хо-ро-шо. — По складам отвечает. Получилась поэма Маяковского какая-то.

Соседка выглядывает. Глаза уставшие — не выспалась, похоже. Ревнивый муж, наверное, всю ночь её в партер ставил. За лампочку мстил.

Не помню как уже, но закончили мы этот разговор, и я пошёл чистить зубы.

— Чего этот компрачикос хотел? — кошка спрашивает.

— А хуй его знает? Наверное, чтоб я его с «классиком» ненароком не спутал.

— Не забудь сегодня сантехнику купить.

— Шла бы ты телек зырить!

— Там профилактика, по всем каналам только «бой муравьёв».

— Кроссворд тогда отгадывайте.

— А вот это мысль!

И она ускакала.

Пока я собирался, собака вызвала сантехника на завтра. На сегодня все «короли говна и пара» были уже заняты.

Неужели ко всем родственники приехали? — вслух подумала собака.

Успев перехватить кружку кофе, я заглянул в комнату попрощаться.

Пиздобратия и вправду разгадывала кроссворд. Я быстро пробежал глазами вопросы.

Охуеть! Половина про рыбалку, половина про футбол! Один вопрос ваще ебанутый «Что объединяет рыбалку и футбол?».

На работе пришлось задержаться, и в магазин сантехники я ворвался перед закрытием.

— Унитаз нужен.

— Какой?

Не знаю, что хотел продавец: повыёбываться или он так шутил…

— Чтоб срать! — Рявкнул я.

После всех проблем дома, ещё и на работе мозгоклюи заебали. Этот ещё тут. Хохмач бля!

— Какой фирмы? — Видимо всё-таки продавец не шутил и не выёбывался, но меня уже понесло:

— Бэнг энд Олафсон!

— Нет таких!

— Тогда вон тот, и всю требуху которая может понадобиться.

Вечером, когда как говорится «ничто не предвещало беды», Иван Иванович полез в конкретную залупу. Проблема всплыла при попытке сходить всем табором в толчок.

— Зверей на улицу! — безапелляционно заявил он.

Я взглянул на Марину, та жестом попросила меня подождать минут пять, и удалилась на проработку.

— Дело принимает серьёзный оборот, мы же не ангелы, в конце концов. — Напомнила мне собака. Кошка была более лаконична:

— Команчи будут мстить!

Меня вдруг как-то резко это всё заебало, и я решительно направился в Маринину квартиру.

— Ни кошек, ни собак! — Пенс разорялся, аж на лестничной площадке было слышно.

Я вошёл, за мной гурьбой скакала группа поддержки, как пехота за танковым клином.

Марина с красными от расстройства глазами беспомощно развела руками.

— Попробуй ты убеди…

И ушла в нашу квартиру.

— Дедушка, — начал я вежливо, — Вы лишили нас санузла и теперь узурпировали запасной!

— Речь не о вас, а об этих! — Дед махнул рукой на «команчей».

— Они члены нашей семьи, такие же, как и вы, не надо устраивать скандал из ничего.

Дед разнервничался, и схватился за стакан с водой.

Я хотел ещё что-то аргументировано изложить в устной форме, но меня опередили:

— А я ща ему в галоши насру, вот тогда по-другому запоёт.

Это могла сказать только кошка.

Дед как стоял, так и ёбнулся прямо со стаканом. Хорошо Екатерина Ивановна была в самой дальней комнате!

— Стакан не выронил, старой закалки человек. — Восхитилась собака.

А я бросился за нашатырём, хорошо запас есть, но на лестнице меня ждал «вольник».

— Такая нормально?

— Какая «такая»?

— Лампочка.

Я осознал, что всё это он произносит, крутя у меня перед носом этой ёбаной лампочкой. Как будто мне в глаз её хочет вкрутить!

Пока я думал, что ему ответить, бежавшая «вторым темпом» кошка на ходу бросила:

— С дороги «протеин». Понаебут же уродов!

Интересно, сколько же он весил? Потому что, когда он плашмя пизданулся об пол, дом ходуном заходил. Лежит как покойник со свечкой, только в место свечки — лампочка. Хули говорить — хайтек. Я, реально, удивился, что лампочка при этом не разбилась.

Надо будет таких же купить, что-ли?

Тут же вспомнил, что совсем забыл об отдающем концы «Иваныче».

Найдя нашатырь, и, открыв его, на бегу отлил (нашатыря) немножко в ноздрю «вольнику». Тот подскочил как ракета из шахты, и, ошалело крутя головой, ломанулся к себе.

«Хуй с ним, объясню потом, что глюки из-за анаболиков», думал я, приводя в чувство старика.

Тот, открыв глаза, долго молчал.

— Ну, чего-нибудь скажите уже, сиси не мните… — Попросил я.

— Это правда?

— Что «это»?

— Она говорит?

— Вы о чём?

— О кошке, мне показалось, что она мне обещала в калоши насрать.

— Если не пустите в туалет, то вполне возможно, что вы угадали её желания.

— Пускай идут…

И дед, кряхтя, удалился.

Всё это время Марина была на балконе.

— Ну, как там? — с тревогой спросила она. — Что-то так грохнуло, я испугалась даже!

Я долго смотрел на неё, подбирая слова.

— «Наши» победили. — Успокоил я её.

— Как всегда?

— Как всегда!