Никогда не стирайте шубу в стиральной машинке! Даже если очень захочется, все равно не стирайте! Даже если шуба очень грязная! Мне захотелось постирать грязную шубу, и теперь после стирки она раскинулась передо мной совершенно чистая, нежно пахнущая стиральным порошком, но, к моему бескрайнему огорчению, совершенно непригодная для носки. Моя старая стиральная машинка, которая уже пятый год находилась при смерти, и работала исключительно по своему желанию, а чаще нежеланию, любую программу, указанную в инструкции, игнорировала и стирала три часа. Шубе очень не повезло: после отжима и сушки она уменьшилась в размерах и стала хрустеть, как конфетная обертка.

Что делать с такой неприятной неожиданностью я не знала, несмотря на свой, надеюсь, высокий интеллект, многочисленные таланты и ученую степень доктора наук. Спрашивать у подруг советы мне совсем не хотелось, они меня и так считали не сильно нормальной, а Елена, если вдруг узнает про шубу, будет поминать такой шикарный случай каждый божий день до моей могилы. Если я никому ничего не скажу, то никто ничего и не узнает. Сделав такой справедливый вывод, я пошла в аптеку, потому что решила, что шубу надо лечить. А что? Лечат же сухую кожу. Если принять за аксиому, что шуба сделана из кожи, на которой растут волосы, то ее можно смягчить тем же самым, что и любую кожу. Тогда она перестанет хрустеть и примет нормальный размер, который на меня налезет. Можно было, разумеется, выкинуть невезучую шубу, но это противоречило моим твердым убеждениям бережного отношения к халяве.

Шубу мне вчера подарили соседи с третьего этажа, которые затеяли генеральную уборку. Грязную шубу у них рука не поднялась выбросить, а я решила ее реабилитировать, и вот чем все закончилось. Хоть у меня и рост сто шестьдесят два сантиметра, и вес сорок шесть килограммов, но постиранная шуба на меня все равно не натянется, если не предпринять решительных действий.

В аптеке среди всех средств по уходу за кожей, я остановилась на вазелине. Сей препарат подкупил меня своей доступной ценой и большим объемом банки. Затарившись вазелином, я вернулась к шубе, и застала на ней свою кошку. Милка искала самое чистое место в квартире, где можно было бы полежать, и выбрала шубу.

— Милка, брысь! Я не могла и вообразить, что ты уснешь на чистой шубе!

«У тебя плохое воображение, хозяйка!» — лениво махнула хвостом кошка, продолжая лежать на месте.

— У тебя совершенно нет стыда!

«Зато я наглая».

— Зато я сильнее! — я подняла кошку и заглянула в ее сонные глаза.

«Насилие над животным!» — мявкнула кошка.

— Поговори у меня!

Кошка, которую я выпустила на пол, не ушла, а села рядом со мной и стала наблюдать, чем занимается ее не очень адекватная хозяйка. А хозяйка отковыряла подкладку и мазала шубу изнутри вазелином. Хрустеть шуба действительно перестала, но и свой прежний размер не вернула. Надо было придумать что-то еще.

— Милка, как ты думаешь, если шубу одной стороной привязать к шкафу, а к другой стороне привесить утюг, она растянется?

Кошка уставилась на меня, осмысливая проблему.

— Не растянется? А если что-нибудь потяжелее прицепить? К утюгу добавить сковородку и чайник? С водой.

Кошка против идеи не возражала, но свернулась клубком, напоминая, что на дворе час ночи. Так мы с ней и уснули рядышком на диване, укрывшись шубой.

Мне снились чудесные сны. В окна влетали рулоны дорогих обоев и сами собой клеились на стены. В дверь важно входила новая мебель. На потолке покачивалась та самая люстра, которую я недавно видела в магазине, но посмотрела на цену и сбежала. Нет, подумала я, столько денег я за люстру не отдам даже во сне. Люстра обиделась и улетела. После погрома и пожара в моей квартире я могла видеть сны только о ремонте. К сожалению, до недавнего времени денег на внеплановый ремонт у меня не было. Да и откуда им взяться у преподавателя университета, честно живущего на зарплату? Студенческие анекдоты на тему: «деньги в зачетку, и я ставлю вам экзамен» не про меня. От студентов я имею цветы на первое сентября, иногда перепадают коробки конфет, но они съедаются, не отходя от кассы, на нашей дружной кафедре.

Когда мне исполнился двадцать один год, я решила поиграть в самостоятельность, и переехала от родителей в эту однокомнатную квартиру, которая досталась в наследство. Родители тогда честно предупредили, что помогут материально только в том случае, если я опухну с голоду. Они сказали, что если я считаю себя взрослой, то и вести себя должна соответственно. Пришлось зарабатывать самой. Я и подумать не могла, что это настолько сложно. В то время я уже окончила университет, а через несколько лет стала доктором наук. Голова у меня всегда хорошо соображала, и я с легкостью решала любые проблемы кроме одной — где взять деньги?

Видимо, небо все-таки услышало мои молитвы, потому что недавно я почти честно заработала за несколько дней очень неплохую сумму. В глубине души я знала, что нельзя заработать деньги почти честно, как нельзя быть почти девственницей или чуть-чуть беременной. Но наличие суммы, во много раз превышающей мою зарплату, заставило замолчать голос совести. Этот голос затаился, и не смел мне даже слова против сказать.

Из райского сна о ремонте я была выдернута телефонным звонком. Раньше у меня не было телефона, но получив большие деньги, я его купила. Я сунула голову под шубу, но телефон не замолкал, и пришлось взять трубку. Кому я могла понадобиться в час ночи?

— Алло, — сонно пробормотала я.

— Миля, это ты?!

— Привет, Яна. Конечно, это я… А ты кому звонишь?

— Я тебя разбудила? Ты спишь?

— Чаще всего я сплю именно ночью…

— Миля, я срочно должна тебя увидеть! Ты где?

— Яночка, а можно утром? Обещаю, что никуда не денусь.

Из трубки донеслись рыдания. Это было так не похоже на мою сдержанную подругу Яну, что я сдалась.

— Ладно, приезжай. Заодно зайди в круглосуточный супермаркет и купи черничный йогурт для моей кошки, а то я забыла.

— Вообще-то я уже купила. И приехала. И почему у тебя дверь открыта? — Янка заглянула из прихожей в комнату и загрохотала каким-то ящиком, который, кажется, уронила.

Я вылезла из-под шубы и включила свет. Мы с Яной обе и кошка тоже зажмурились, привыкая к неяркому освещению пыльной лампочки в старой люстре.

— Это шутка такая? Чего тогда звонишь, раз уже пришла? — проворчала я. — И ящики развалила. Сама-то целая? Ничего не сломала?

— Я думала, что тебя нет дома. У тебя дверь открыта…

— У меня она всегда открыта. Забыла? Ты у меня редкий гость, подруга. И внеплановый.

Я поняла, что уже не усну и пошла на кухню. Там был такой же бардак, как и во всей квартире, у меня все было готово к началу ремонта, только это начало все время откладывалось на неопределенное время. Пока я заваривала чай, Янка сидела на табуретке и молчала, наверное, собиралась с мыслями.

Что могло случиться у Яны? Последнее её большое приключение произошло, когда ей было восемнадцать лет — она тогда вышла замуж. Замужем Яна пробыла ровно один день. Я всегда уважала женщин с сильным характером, а после того случая всем стало ясно, что характер у Яны железный.

С Яной мы знакомы с детства, вместе учились в музыкальной школе, сидели за одной партой на уроках сольфеджио. У меня обнаружился абсолютный слух, и она списывала у меня все музыкальные диктанты. За это она помогала разучивать пьесы, которые мне задавали по предмету «общее фортепьяно». Я училась по классу скрипки, а всех скрипачей в обязательном порядке учат еще играть и на рояле. Яна играла на фортепьяно с пяти лет, и конечно делала это значительно лучше меня. Догнать ее мне технически не удалось, но благодаря ее урокам, я играю вполне прилично.

Кроме музыкальной школы Яна занималась еще какими-то разными восточными единоборствами, никак не могу запомнить их названия. Начиналось это вполне безобидно: сначала она просто жала эспандер для укрепления пальцев рук, чтобы с силой стучать по клавишам пианино. Потом она решила укрепляться дальше, и пошла в секцию. Руки Яна укрепила до такой степени, что однажды с одного удара выбила все зубы пристававшему к ней на темной улице с недобрыми целями мужику. Больше к Яне в нашем районе никто не приставал.

Шло время, Яне стукнуло восемнадцать, и к ней пришла великая любовь. Пришла эта любовь в образе парня из соседнего подъезда — Лехи. После армии он домой не вернулся, а отправился в разъезды по стране. Через десять лет ездить ему надоело, он вернулся в отчий дом, где и встретил Яну. Ромео и Джульетта обзавидовались бы, глядя на Яну и Леху. Цветы, поцелуи при луне, признания в любви. Яна забросила всех подруг, мне не звонила месяца три, но на свадьбу все-таки пригласила. Ее просто распирало от сознания того, что она уже взрослая девушка, и именно на нее обратил внимание взрослый парень, старше ее десятью годами.

На свадьбу я не пришла — случайно упала, растянула ногу и вместо свадьбы оказалась в больнице. Вскоре Яна пришла ко мне сама, весь вечер рыдала на моем плече и рассказывала, чем закончилась ее великая любовь.

Свадьба прошла, как положено: ресторан, белое платье и воздушная фата невесты, пьяные гости с криками «горько» и много подаренных денег. Больше всех свадьбе радовалась Лехина мать. Это должно было насторожить Янку: странно, когда свекровь рада сбагрить сыночка с рук. Но влюбленная Яна не насторожилась, о чем скоро пожалела. Через день после свадьбы Яна вдруг обнаружила пропажу всех денег, которые им подарили, а также своего золотого обручального кольца и бриллиантовых сережек, доставшихся от бабушки. С криком она потребовала объяснений у мужа и свекрови. Муж застенчиво промолчал, а свекровь заявила: я же предупреждала тебя, чтобы ты прятала от Лешеньки все деньги и украшения. Тут-то и выяснилось, что ее муж азартный игрок. Женился он на Яне по вполне банальной причине: она получила от покойных деда с бабкой в наследство большую сумму денег, коллекцию фамильных украшений, загородный дом и большую квартиру в центре Москвы. Все это молодой муж планировал проиграть в самое ближайшее время, будучи уверенным, что совсем юная и безумно влюбленная жена ему и слова не скажет. Он просто за месяц знакомства не успел узнать сильный характер своей жены, считая ее своей очередной победой, молоденькой дурочкой.

К огромному удивлению Лехи молодая жена мгновенно его разлюбила, собрала вещи и ушла. Семейная жизнь у Яны и Лехи продлилась ровно один день. Но Леха так просто не сдавался, и на правах бывшего законного мужа подал в суд иск о разделе имущества. Но тут на защиту Яны горой встали мои родители, которые считали, что сироту обижать нельзя. Яну воспитывали дед с бабкой, родители ее умерли. Против судьи (это моя мама) и прокурора (это папа) Леха ничего сделать не смог, имущество справедливо признали нажитым до брака, и Леха остался ни с чем. Украшения и документы Яна хранила в банковском сейфе, и из ее квартиры муж ничего не сумел унести, когда залез туда в отсутствие хозяйки.

Больше про бывшего мужа Яна не вспоминала. Общие знакомые потом ей сказали, что он проиграл квартиру своей матери и исчез. С той поры подруга испытывает отвращение к брачно-семейным отношениям. Она даже сочинила песенку: стучит кулаком по клавишам рояля и дурным голосом орет, переставляя в любом порядке слова во фразе «все мужчины гады». Получается: «мужчины гады все, гады все мужчины, все гады мужчины!». Песня пользуется безумной популярностью, особенно среди мужчин.

Яна окончила институт физкультуры и работает тренером по ушу. Такая вот резкая смена увлечений после музыкальной школы. Со дня ее злополучной свадьбы я не видела на ее глазах ни слезинки. Что же такого могло случиться и почему она является ко мне среди ночи и одновременно рыдает в трубку? Скоро узнаю.

Янка вытащила из большого пакета с купленной едой упаковку йогурта, и почти сразу же рядом возникла моя кошка. Она всегда безошибочно угадывает тот момент, когда ее должны кормить. Любимое лакомство — черничный йогурт. До него Милка не дошла — на полпути ее перехватила Яна, и зарыдала, вытирая кошкой свои слезы. Кошка дернулась к йогурту, но подруга уткнулась в ее мягкую спинку, продолжая реветь.

Я сама налила йогурт в миску и сказала:

— Отпусти животное!

Яна последний раз вытерла глаза Милкиной шкуркой и поставила кошку на пол. Та метнулась к миске, быстро все съела и стала загребать лапами пол и стену. На боках кошки размазалась Янкина тушь.

— У тебя все лицо в шерсти. Кошка бегает по улице и запросто может быть блохастой. Ты хочешь нахватать блох?

— Да хоть бубонную чуму, мне все равно.

Все-таки подруга сунула голову под кран, умылась, а остатки туши стерла моим новым белоснежным кухонным полотенцем, которое я утром вытащила из упаковки, должно же в квартире быть хоть что-то чистое? Теперь ничего чистого опять не стало.

Я посадила кошку к себе на колени и стала искать блох. К моему счастью их не оказалось, и кошка была отпущена на волю.

— Ты хоть знаешь, сколько трудов мне будет стоить отмыть кошку от твоей туши?

— Я сама ее отмою.

— Сперва поймай.

Яна налила себе чай в железную кружку, все остальные давно разбились, отхлебнула, обожгла язык и снова заревела. Без макияжа она выглядела измученной.

— Миля, у тебя есть водка?

— Нет.

— Ничего, я по дороге купила. А закуска есть?

— Нет.

— Я ее тоже купила.

— Зачем?

Яна не ответила, выплеснула чай в раковину, налили в эту же чашку водку, размешала ложечкой оставшийся на дне сахар и все выпила.

— Ой, хорошо-то как! Тебе налить?

— Не надо. Яна, а ты знаешь, что женский алкоголизм неизлечим?

— Заткнись, — ответила подруга, наливая себе вторую чашку.

— Кстати, если тебя не затруднит, не могла бы ты объяснить, чем вызван столь поздний визит?

— Мне надо еще выпить, — подруга сделала большой глоток из чашки.

— Хорошо, предположим, тебе в час ночи захотелось водки, а причем здесь мы с кошкой? Нашла бы себе компанию повеселее.

— Меня ваша компания устраивает. Вы можете меня спасти.

— От алкоголизма? Извини, но спасатели из нас с кошкой никакие.

— Не прикидывайся, ты же знаешь, что я не пью.

— Знаю. Поэтому и удивляюсь. Ты пьешь только шампанское по великим праздникам. Мне просто интересно, зачем ты сейчас пьешь водку из горлышка бутылки.

Яна поставила бутылку на стол. Кошка мурлыкала и терлась о ее ноги. Тушь с Милкиных боков перемазывалась на Янины светлые брюки. На кошку перестали обращать внимание, а она ждала от своих кормилиц еще что-нибудь вкусное. Яна пристально глядя на бутылку, сказала:

— Меня обвиняют в убийстве. Меня посадят и никогда не выпустят.

Я терпеливо выслушала этот бред и спросила:

— Кто убит?

— Софья Никитична.

— Впервые слышу о такой. И как ты ее убила?

Яна не оценила мой юмор.

— Никак я ее не убила! Ее кто-то другой убил. Она работает, нет, работала, сторожем в детском саду. Я там тренер по ушу.

— Ты работаешь в детском саду?

— А что, нельзя?

— Можно. Просто не думала, что ты работаешь с детьми.

Не могу себе представить Яну в окружении детей. Мы с ней, конечно, подруги, но видимся далеко не каждый день, да она и не особо разговорчивая, сегодня редкий случай.

— Прихожу в детский сад два раза в неделю и провожу занятия. Деньги меня не интересуют, работаю для души.

— Ничего себе, для души! Ищи другое место работы. Зачем тебе какие-то обвинения в убийстве? Ты можешь вообще не работать, с твоим капиталом.

— Наверно так и поступлю.

— Значит, для тебя работа вроде хобби?

— Если бы я знала, что из-за такой работы попаду в тюрьму, то пошла бы лучше в спецназ! Я-то думала: детский сад — тихое место, чисто, уютно, коллектив спокойный. А тут — бац! Убийство!

Я сокрушенно покачала головой. Яна уже перебрала. Скорее всего, у нее сегодня это уже не первая бутылка. Городит про какое-то убийство в детском саду. Зачем убивать сторожа, и что там можно украсть? Детские горшки?

— Хорошо, Яночка, главное не волнуйся. Утром все пройдет, головка поболит и перестанет. Придут добрые дяди, найдут убийцу, и все украденное.

— Ничего не украли! Ее просто так убили, а обвиняют в этом меня!

— То есть ты хочешь сказать, что тебя на полном серьезе обвиняют в убийстве?

— Я тебе об этом уже целый час твержу!

Я взяла бутылку, и залпом выпила все, что в ней осталось. К сожалению, осталась всего пара глотков, остальное подруга уже уговорила.

— Значит так, Яна, сейчас ты очень подробно с самого начала расскажешь мне, что у тебя произошло. Ты еще не сильно пьяная?

Она была сильно пьяной, но начала рассказ. В детском саду она работала меньше полугода. С заведующей при приеме на работу она договорилась, что будет приходить два раза в неделю, проводить занятия, готовить детей к праздникам и спортивным соревнованиям, если такие будут. На том и порешили. Почти полгода Янка и заведующая мирно жили, довольные друг другом. Два месяца назад все изменилось: на работу приняли нового ночного сторожа Софью Никитичну. Она сразу стала вести себя так, словно она не сторож, а министр образования. Янке, конечно до этого дела не было, но сторожиха постоянно оставляла открытыми окна и двери в спортивном зале. Туда залезали дети из соседних домов, и в результате весь спортивный инвентарь постоянно валялся на участке. Сначала Яна пыталась вразумить нерадивую сторожиху, а когда это не подействовало, пошла жаловаться заведующей. К удивлению Яны, та приняла сторону Софьи Никитичны и предложила Яне самой закрывать окна, если ей так хочется. С той поры между Яной и сторожихой возникли трения.

Сегодня, в понедельник, Яна после работы уже вышла за территорию детского сада, села в свою машину и поехала по делам, как вдруг вспомнила, что оставила в зале свою любимую куртку, и решила за ней вернуться. Если бы она знала, чем все закончится, то ни за что бы так не поступила.

В детском саду Яна появилась вечером, когда почти всех детей уже разобрали по домам. Некоторые воспитатели тоже уходили домой. Картина, которую застала Яна, ее не порадовала. Окна и двери в зал были открыты, оборудование, которое дети еще не успели растащить, валялось где попало, а Софья Никитична спокойно сидела на крылечке и на беспорядок не реагировала. Это стало последней каплей, которая переполнила чашу Янкиного терпения. Она налетела на сторожиху и стала громко возмущаться, та в долгу не осталась. В результате перед глазами воспитателей разыгрался бесплатный концерт. Высказав друг другу взаимные претензии, и почти дойдя до рукоприкладства, Яна и сторожиха закрыли окна и двери в зале и разошлись. Софья Никитична осталась сидеть на крыльце, а Яна пошла домой.

В одиннадцать вечера к ней нагрянули незваные гости с вопросами об убийстве. Оказалось, что склероз был не только у Яны. Заведующая с методистом тоже вспомнили о забытых в кабинете вещах, приехали и обнаружили в холле на полу сторожа с проломленным черепом. Приехала полиция, стали выяснять, что к чему, заведующая обзвонила всех воспитателей, а те рассказали, что видели, как Яна ругается со сторожихой, и что окончания этой ссоры они не застали. С Яны взяли обещание явиться по первому требованию и отпустили. Она поревела часик и пришла ко мне.

— И что ты от меня хочешь? — переждав приступ Янкиного рева, спросила я.

И правда, пожаловаться на несправедливости жизни подружке и уговорить с ней бутылку это одно, а помощь в таком неприятном деле, это уже совсем другое. Судя по расположению звезд на небе, сейчас полчетвертого утра, и настроения помогать у меня нет никакого. Не то, чтобы я возражала, но спать хочется, и сыщик из меня совсем не получится, данных нет. Это я и сказала подруге, решив прояснить все неясные моменты до возникновения недоразумений.

— Помоги мне! — все-таки попросила Яна.

— Как ты себе это представляешь? Я бегу впереди следователя и ловлю убийцу? Яна, ты моя подруга, но боюсь, что помочь не смогу. Разве что обеспечу моральную поддержку.

— Нет, послушай меня внимательно! — попросила протрезвевшая Яна, а может она и не была пьяной, стресс, знаете ли. — Когда мы с Софьей Никитичной ругались, то нас видели дети средней группы. У них детская площадка находится прямо возле окон зала и бокового входа в детский сад. Другие детские площадки ближе к центральному входу, и кусты с деревьями по границам детских площадок высокие, поэтому другие дети ничего не видели. А средняя группа могла видеть убийцу.

— Это шутка такая? Ты сама слышишь, что говоришь? Убийца на глазах у детей убил сторожа?! Ты сегодня водки перепила!

— Нет, Миля, ну пожалуйста, поверь! В момент ее смерти кто-то из детей еще был на площадке! Их родители поздно забирают, а если воспитатели уходят, то оставляют детей сторожу.

— Ну, так и спроси воспитателей!

— Понимаешь, тут такое дело, — замялась Яна. — Сейчас лето, все в отпуске…

— Кто «все»?

— Ну, воспитатели… В подготовительной группе воспитателей вообще нет… В младшей — только один, а в средней одна уволилась три дня назад, а вторая ушла в отпуск позавчера.

— А кто с детьми?

— Да они сами по себе. К ним приходят воспитатели из других групп, караулят по очереди.

— Ничего себе!

— Да, вот так.

— И ты хочешь, чтобы я опросила детей? Кто же мне позволит? Ни один здравомыслящий родитель, следователь, да кто угодно меня с такими вопросами и на пушечный выстрел к детям не подпустит!

У подруги что-то с головой, если она серьезно считает, что ее идея осуществима.

— Послушай, Миля!

— Да надоела ты мне! Я тебя всю ночь слушаю, а слышу один негатив! Послушай лучше ты меня. Убийцу найдут, а от тебя отстанут.

Подруга мне не поверила и сникла, опять заревев. Ну, сколько можно!

— Я кончу свою жизнь в тюрьме, только потому, что лучшая подруга отказалась мне помочь!

Понятно, что она от меня не отстанет.

— Хорошо, расскажи свой план, — согласилась я. — Он у тебя есть, я знаю.

— Да, есть. Если что, ты его сама подкорректируешь. Делаем так. Ты должна устроиться на работу в среднюю группу и опросить детей. Я тебя научу, какие надо задавать вопросы, — оживилась подруга.

— Уговорила. На следующей неделе этим займусь.

— Нет, займешься прямо сегодня. Детский сад откроется в восемь утра, а сейчас четыре. У детей очень плохая память, если из не опросить прямо сегодня, то они все забудут, или насочиняют то, чего в помине не было! Пойдешь туда прямо к открытию! Сейчас у нас будет инструктаж.

— Янка, ты в своем уме?! У меня отпуск, у меня ремонт…

— А у меня тюрьма! Лет этак на двадцать!

— Я с маленькими детьми никогда не работала, — сдалась я.

— Ничего сложного! Тем более это всего на денек. Все случилось в понедельник, сейчас уже вторник. Неужели тебе трудно поработать сегодня? Завтра бесполезно, дети все забудут. Так что сегодня самый ответственный день.

— Ладно, уговорила.

— Ой, Миля, и еще — можно я у тебя пока поживу? А ты иди жить ко мне! — попросила подруга.

— Зачем?

— Не могу я в своей квартире находиться, всякие ужасы мерещатся.

— Живи. Только у меня ремонт начался, так что покрась батарею, если тебе все равно нечем заняться. И мою кошку иногда корми йогуртами.

— Ремонт?

Янка огляделась, похоже, только сейчас обнаружив, в каком бедламе она находится. Квартира выглядела неприглядно. Даже не так, она выглядела, будто в ней неделю резвились бомжи. Требовался ремонт, причем капитальный.

В совмещенном санузле жалобно всхлипнул унитаз.

— Начинается, — тоскливо вздохнула я, услышав этот звук.

— Что такое?

— Ничего нового. Сейчас нас начнет топить, э…, скажем вежливо, нечистотами.

— А почему нас начнет топить?

— Я уже который год пытаюсь это выяснить. Я живу на первом этаже. Надо мной еще несколько квартир. Кто-то из соседей регулярно выбрасывает что-то в унитаз. Были банки из-под пива, были паркетные доски, а уж половых тряпок, которые выливали вместе с водой из ведра, не счесть. Все это, ясное дело, проваливается вниз и засоряет первый этаж.

— Так узнай, в какой квартире такое безобразие и поговори с ними!

— Никто не сознается.

— Почему ты мне раньше ничего не говорила? И что ты будешь делать?

— Сейчас буду в очередной раз вытирать г…, ну, нечистоты.

Янка призадумалась, глядя в недра унитаза, который уже начало распирать от содержимого. Я приготовила несколько тряпок и ведро, и стала ждать. Обычно ждать приходилось совсем недолго, а вот прибирать…

— У меня идея! — обрадовалась вдруг подруга. — У тебя есть старая подушка или одеяло?

— И то и другое. Еще не выбросила.

— Тащи сюда!

— Зачем?

— Засунем в унитаз.

Я задумалась. Если забить унитаз, то его содержимое не вытечет в мою квартиру, а начнет подниматься вверх, и выплеснется где-нибудь еще.

— Но тогда мы затопим соседей, а это плохо.

— То, что они тебя топят, это хорошо? Выбирай, или ты, или они.

Это, конечно, непорядочно, но я выбрала затопить их. Не знаю кого, но не себя. Мне надоело многие годы вытирать то, что выплескивает унитаз. Поэтому я принесла Яне подушку и одеяло, она затолкала все это в унитаз, и мы стали ждать результата. Через пятнадцать минут со второго этажа раздались крики и разнеслись неприятные запахи. Еще через несколько минут в мою дверь забарабанил разгневанный сосед. Мы с Янкой ему открыли и он заорал:

— Ты знаешь, что ты меня г… топишь!

— Первый этаж не может затопить второй. По определению! — отговорилась я.

— Ничего не знаем, мы с подругой чай пьем и никого не трогаем! — поддержала меня Яна.

— Да, я живу на первом этаже и никого не могу затопить. Идите к соседям сверху.

Сосед затих и побежал вверх по лестнице.

Я засмеялась. Несколько лет я ничего не могла поделать, а подруга сразу нашла решение проблемы.

Вскоре в подъезде стало шумно, соседи с верхних этажей бегали и орали друг на друга. Видимо, сосед со второго этажа тоже чем-то забил свой унитаз, и теперь проблема перешла на верхние этажи.

В моей душе разлилось умиротворение. За свой поступок Яна заслужила мою помощь. Сделаю, что смогу, решила я, под музыкальные вопли соседей.