Эвакуация детского сада и близлежащих домов прошла быстро и без шума. Шумно было только один раз, когда я заорала не своим голосом. Меня услышали, прибежали, взрослые похватали всех детей в охапку и сбежали на улицу. Теперь, спустя полчаса, мы всем коллективом сидели в скверике на детской площадке через три квартала от нашего детского сада.
— Ну, что ты, Людмила Николаевна, не надо так переживать, — с выработанным за годы работы безразличием успокаивала меня Седа Самсоновна. Мои трясущиеся руки и губы вызвали у нее желание меня поддержать.
— Я думала, что мы все взорвемся, — прохрипела я.
— Не волнуйся по пустякам. Вот однажды на территорию упал башенный кран с соседней стройки, и ничего, все обошлось, а ты из-за таких мелочей переживаешь. Подумаешь, граната. Сейчас саперы посмотрят, что там такое. Ты пока расслабься.
— Как?
— Посчитай детей, очень помогает. Их надо пересчитывать каждые пять минут.
За малышей Седы Самсоновны отвечали дети подготовительной группы. Они разобрали себе по одному ребенку и играли с ними в песочнице и на качелях. Старшая группа во главе с Артемом Альбертовичем играла на дальней скамейке в слова. Моих я насчитала только троих. Поискала пять минут, нашла еще двоих на дереве. Аккуратно сняла их оттуда. Еще двое пришли сами и запросили пить. Предусмотрительные повара захватили с кухни чайник с компотом.
Троих детей не хватало. Янек, Тома и Кирилл. Трактор поблизости не проезжал, уйти с площадки некуда, по дороге тоже никто не терялся. А если потерялись? Остались в детском саду и в шкафчики спрятались? А если там не одна граната? Я ведь не все шкафы проверила! Что я вечером скажу их родителям?! Я почувствовала, что помимо и так трясущихся рук и губ у меня начал дергаться левый глаз. Нервный тик.
Потерянную троицу я разыскала под детской горкой. Хотела наорать, но сразу вытащить не смогла, а когда вытащила, уже успокоилась, глаз дергаться перестал.
Артем Альбертович со старшей группой вспомнил слова на темы погода, имена, города России, теперь перешли к городам мира. Мои дети на предложение тихо посидеть удивились, но сели вокруг меня на каких-то детских качалках.
— Расскажите мне что-нибудь интересное! — попросила я. Редкий случай для педагога. Чаще всего заставить педагога замолчать очень сложно, но у меня пересохло горло от страха.
— Ко мне ночью Кощей Бессмертный приходил! — поведал нам Янек. — Я ему как врезал одной левой, так он и улетел!
Девчонки восхищенно запищали.
— А к нам ночью Змей Горыныч прилетал! — хором закричали близнецы Дима и Вадим. — Мы ему как врезали, так он и улетел!
Они тоже получили от девочек группы заслуженный визг. Настала очередь Мишеньки. Он призадумался.
— Ко мне ночью Баба Яга приходила, — вспомнил он.
Кирилл развернулся к нему и вытаращил глаза:
— Зачем она тебе такая старая?!
Девчонки одобрительно фыркнули. Мишенька приуныл.
— Не ной! Хочешь патронов? — предложил не жадный Кирюша.
Патронов захотел не только Мишенька, но и вся группа. У меня снова задергался левый глаз.
— Каких патронов? — охрипшим голосом прокаркала я.
— Мой братан, когда из армии вернулся, гранаты принес, патроны и автомат! — доверчиво сообщил Кирилл.
— Тебе жалко было гранату подарить? Друг называется! — врезал товарищу по уху Янек.
— Ты чего дерешься?! Я гранату тебе в шкафчик положил! Ты бы открыл, а там подарок!
— Ух ты, спасибо! Когда придем в садик, поиграем!
С такими детскими играми я не то что до пятницы, до вечера не доживу.
— И мы хотим патронов! И гранату! А автомат завтра покажешь? — загалдели дети, дергая Кирюшу со всех сторон.
— Всем тихо! — у меня внезапно прорезался голос. Внимание на меня обратили не только дети моей группы, но и все находившиеся на площадке люди.
Я схватила Кирилла и принялась его трясти во все стороны, вытряхивая карманы его штанишек, рубашки и курточки. Патроны полетели во все стороны.
— Отпусти ребенка! — спокойный голос Седы Самсоновны растворил красную пелену в моих глазах. — Детей лучше вообще руками не трогать.
— Он взорвется, патрон проглотит, — голос опять пропал.
— Налейте ей кто-нибудь компотика! Кирюшенька, солнышко, отдай мне патроны. Молодец. А гранат больше нет?
— Нет, только одна была, я ее Янеку в шкафчик положил.
— Не повезло папе Янека, — стали обсуждать повара. — К нему уже поехали боеприпасы искать.
Меня напоили остатками компота. Пока пила, у меня возникла неплохая мысль привязать детей друг к другу и водить за собой на веревочке. Тогда они всегда будут у меня на глазах. Я сосчитала детей и двоих не досчиталась. Уронила кружку с компотом и заметила их — Тому с Киром — тихонько сидевших в углу площадки у кустов. Не успела порадоваться, что нашлись, как Седа Самсоновна предупредила:
— Быстро иди и посмотри, что они там делают!
— Так вроде бы тихо сидят?
— Запомни на всю оставшуюся жизнь: если дети притихли — значит они пакостят! Это правило работает всегда!
Неугомонный Кирилл и Тома тихо ели грибы-поганки.
— Выплюньте сейчас же!
Дети обернулись ко мне с надутыми щеками. Я зажала им носы, они открыли рты и выплюнули грибы.
— Дети, почему вы мне не сказали, что нашли грибы?!
— А тут на троих не хватит!
Вот мне очень интересно, кто-нибудь из воспитателей детских садов доживает до пенсии?! А я-то еще ругала своих студентов! Да они ангелы! Пусть сколько хотят кидаются чипсами на лекциях! Ни одного плохого слова им больше не скажу!
Я взяла детей за шкирку, забыв, что их нельзя трогать руками, и отволокла к медсестре, которая весело качалась на детских качелях. Та отнеслась к моему рассказу безразлично, а я ждала срочный вызов скорой помощи.
— Грибы? Поганки что ли? Не обращай внимания, у них иммунитет!
У детей на поганки, или у поганок на детей?
— Это как?
— Они их и на территории детского сада все время жрут. Сколько травили эти грибы, кипятком поливали, солью сыпали, растут, заразы! Хоть что с ними делай. Грибы растут, а дети их жрут. Пока все живы.
Я мрачно смотрела на нее и не уходила.
— Хорошо, вернемся в сад, прополощу им горло марганцем и дам активированный уголь.
— Договорились.
В целебные свойства активированного угля я верила безоговорочно.
В детский сад мы вернулись раньше, чем я думала. Узнав про патроны, к Гирлянде жаловаться и ябедничать был послан делегат — уборщица Светочка — и начальство пожаловало к нам на площадку само. Недовольно оглядело всех, особенно меня, и повелело возвращаться в детский сад, саперы уже уехали. Почему я начальству не нравлюсь? Никогда и нигде! Вот и у нашего декана я тоже не в почете. Зря надеялась на премию.
В углу раздевалки я увидела тетрадь со своими утренними записями. Ой, мне же надо искать убийцу… По моему мнению, убийца тут совершенно не нужен, с такой жизнью неделей раньше, неделей позже… То есть все там будем… Из ступора меня вывели дети подготовительной группы, которые сообщили мне, что грядет общее собрание воспитателей в зале на первом этаже, куда я должна срочно явиться. Дети подготовительной группы пообещали мне присмотреть за моей средней группой, сходить на кухню за обедом, когда тот будет готов.
Большой, метров сто, зал украшали черный рояль и картина с цветами на стене. Воспитатели — Седа Самсоновна, Артем Альбертович и незнакомая женщина неудобно сидели маленьких детских стульчиках. Методист Людмила Васильевна возвышалась над ними.
— Заходите, Людмила Николаевна, — голосом, от которого захотелось повернуться и сбежать, позвала она. — Почему вы без блокнота и ручки? Как вы будете конспектировать?
Я подумала, что вряд ли она скажет мне что-то такое, чего я не знаю, но вежливо ответила:
— У меня очень хорошая память.
Методистка не сочла это вежливостью, но зарождающийся конфликт замяла Седа Самсоновна:
— Людмила Николаевна, я дам вам переписать свой конспект.
Я благодарно взглянула на нее, она — укоризненно — на меня. Я уселась рядом с ней и стала слушать, остальные — записывать.
— Я собрала вас затем, чтобы сообщить о действиях воспитателя в ситуации, требующей эвакуации детей. Сегодня все произошло хаотично, но такого больше не должно повториться. Итак, если поступил сигнал тревоги, что должен делать воспитатель?
— Бежать с детьми! — сказали мы почти хором.
— Нет! Сегодня вы проявили вопиющую безответственность! Итак, записывайте. При поступлении сигнала тревоги воспитатель обязан позвонить в отдел образования и узнать, куда следует эвакуировать детей. Затем воспитатель должен позвонить родителям всех детей и сообщить им адрес, где будут находиться дети. После этого воспитатель должен пойти на кухню и получить сухой паек на всех детей. При получении пайка в ящиках и коробках воспитателю необходимо разложить продукты в индивидуальные пакеты на каждого ребенка и подписать их.
Воспитатели отложили ручки и смотрели на методиста.
— Почему не пишите? Завтра у всех проверю!
— Что-то еще?!
— Самое главное. После всего этого воспитатель должен нарезать лоскутки белой ткани размером десять на пять сантиметров.
— Зачем? — чей-то приглушенный шепот слева.
— На лоскутках надо написать фамилию имя отчество каждого ребенка, его домашний адрес и телефон. Фамилию имя отчество отца и матери ребенка, место их работы с адресом, телефоном и паспортными данными. Кроме этого — адрес места эвакуации. Затем эти лоскутки с информацией следует пришить к одежде детей…
— Пришить? — шепот сорвался.
— Да пришить на каждый предмет верхней и нижней одежды детей.
Воспитатели поняли, что методист не шутит.
— То есть если у меня в группе двадцать три ребенка, то я должен каждому на трусы, майку, брюки, платье, куртку, шапку пришить эти тряпочки? — ошалел Артем Альбертович, у которого, видимо, с шитьем были нелады.
— Совершенно верно. И такие же лоскутки засунуть в обувь детей.
— Вы представляете, сколько времени это займет? — робко спросила я.
— Положено действовать по инструкции.
Да, конечно, а граната, воздушная тревога, или что там еще на нашу голову, подождет. Ой, враги не нападайте, я еще лоскуточки на трусы детям не пришила! Никто не смеется почему-то.
— Итак, все записали? Завтра заучите конспект наизусть.
Методистка закрыла папку с инструкцией и ушла.
— Она часто так шутит? — спросила я.
— Без шуток. Завтра будем по одному в ее кабинете наизусть сдавать как первоклассники!
— Ой, а я записать не успел!
— Что там надо с едой делать? Кто помнит?
Помнила только я, медленно, слово в слово, повторив вслух речь методистки. Все проверили свои конспекты и сказали, что с моей памятью грядущий экзамен я сдам лучше всех.
— Девочки-мальчики, что пишете? — в зал засунулось зеленоголовое опухшее чудовище, и я подумала, что методистка с ее шрамами очень симпатичная женщина.
— Анжелика, ты что ли? — были немало удивлены воспитатели не столько ее приходом, сколько внешним видом.
— А то кто же! Из отпуска на подготовительную группу вышла!
— Что же бедным детям так не везет!
— А моя напарница протрезвела?
— К обеду? Вряд ли.
— Вот незадача, как же я на больничный пойду? — огорчилось зеленое нечто.
— Ты чего вообще сюда приперлась? — спросила Седа Самсоновна. — Позвонить не могла? Тебе теперь надо месяц в парандже ходить!
— Как чего приперлась? Спорить будем?
— На Кирилла?
Так, это они все сейчас о чем говорят? На кого спорить? Кирилл в саду только один, в моей группе. И вот интересно, этот зеленый монстр не заразный? А то мало ли…
— Я утром решила покрасить волосы, — рассказал нам зеленоголовый монстр. — И — бац! Аллергия! Жуткая!
Не врет. Волосы вылезли, какие остались — зеленые. На лице, там, где текла краска, вспухшие малиновые пятна, глаза ввалились, вокруг них фиолетовые круги. Больно, небось, бедняжке, а такая жизнерадостная.
Народ стал вытаскивать деньги из карманов.
— Ты на кого ставишь? — спросили меня. Я не знала. — Давай деньги и скажи только да или нет.
— Да! — сказала я.
— Нет! — сказали все остальные, к которым присоединились и прибежавшие на шум другие сотрудники.
— Ведите Кирюшу! — закричал кто-то.
Уборщица Света помчалась за мальчиком.
— Что тут происходит? — спросила я Седу Самсоновну. Она точно знает, не может не знать, давно здесь работает.
— Мы поспорили, сделает Кирилл Анжелике комплимент или не сделает.
— Не сделает, — бросив взгляд на Анжелику, сказала я.
— Так ты же поставила на то, что сделает!
— Разве?
— Ты же сказала да! Все слышали! — влез в наш разговор Артем Альбертович, оказалось, что все слышали, и я попрощалась с проигранными деньгами.
Кирилл, как мне сообщили, был мастер делать женщинам комплименты. При самой жуткой внешности он находил в женщинах хоть что-нибудь красивое. Даже методистке сделал комплимент, когда она свою шубу антимолью набрызгала. Сказал, что у нее духи необычные. В этот раз, по мнению большинства, комплиментов не будет.
Кирилла привели быстро и он Анжелику испугался. Посмотрел на нее большущими глазами, несколько раз судорожно вздохнул и сказал:
— Анжелика Вартановна, у вас цвет помады очень красивый.
Деньги достались мне. Кирилла увели, грустный народ разошелся по делам, а я отдала выигрыш Анжелике:
— Берите, вам на лекарство.
Та отказываться не стала и попросила:
— А кроме денег Катю в аренду сдашь?
— Не поняла.
— Средняя группа ведь твоя? Мне надо на вокзал за билетом, там очередь, а с маленьким ребенком пустят без очереди. Еще с моей рожей! Подумают, что заразная! Не волнуйся, Катю все берут на вокзал, чтобы в очереди не стоять! Через час верну.
— Возьмите ребенка в младшей группе!
— Так они ревут! А Катя просто ростом маленькая. И молчит. То есть ревет, но с ней уже репетировали, как надо реветь, чтобы пропустили.
— Хорошо, — согласилась я. Авось пронесет и родители девочки ничего не узнают. — За это вы ответите на мои вопросы.
— Сколько угодно. Спрашивай.
Я проводила Анжелику с довольной Катей, которую мы забрали из группы, до ворот и вернулась в свою группу. Старшие дети уже ушли, а меня долго не было, и этой пересменой не замедлили воспользоваться мои чада. Когда я вошла, два стола были сдвинуты, на них лежала Вика, а Янек стоял над ней, замахнувшись большим ножом.
— Нож-то у вас откуда? — на автопилоте спросила я детей, и только затем подумала, что надо бы на них заорать.
— Мне Кирилл вместо гранаты подарил, — объяснил Янек, прервав замах.
— Ясно. — Ничего мне не ясно! Но попробую выяснить. — Кирилл, у тебя забрали патроны. Про гранаты спрашивали.
— Про нож не спрашивали, — ответил мальчик.
— Давай ты мне сам добровольно расскажешь, что у тебя еще есть.
— Ничего нет! Все отобрали! — заревел Кирилл, а вслед за ним и Янек, когда я отняла нож. Он не хотел отдавать, дергался, но отдал.
И что теперь мне делать с этим большущим холодным оружием?
— Ну, мальчики, вы будете ребенка доставать, или нет? — подала голос недовольная Вика, все еще лежавшая на столе.
— Дети, что вы тут делаете? — наконец догадалась я спросить.
— Роды принимаем, — был невозмутимый ответ.
— Объясните?
— У Вики будет ребенок!
— Прямо сейчас? — я посмотрела на совершенно плоский живот пятилетней Вики. Вот когда начинаешь чувствовать возраст. Старею, однако. Молодежь на пятки наступает.
Дети осознали, что я в ситуацию не въезжаю, и продемонстрировали мне побитую жизнью беременную куклу. Тома ловко подковырнула пальцем ее толстый пластмассовый живот, он отстегнулся и оттуда выпал маленький пупс.
— Теперь вы поняли, откуда дети берутся? Их из живота у девочки достают! — дали мне дети информацию к размышлению. — Если у куклы есть в животе ребенок, значит и у девочки есть! Надо только живот разрезать и его достать! — галдели дети, радуясь тому, что я на них не ору.
Я не орала совсем не от недостатка желания это сделать. Но, во-первых, у меня снова задергался левый глаз, а во-вторых орать хотелось не на детей, а на того идиота, который такие игрушки придумывает.
— Отдайте нам ножик, а? — дергали меня со всех сторон дети.
— Не отдам, — я на всякий случай подняла руку с ножом вверх. — Ребенок у маленькой девочки не достанется из живота. Только у больших тетенек достается.
— Ну, мы только один раз быстро разрежем животик и все!
— Что здесь происходит?!
Лицо методиста Людмилы Васильевны надо было видеть! Она и так-то не фея, а при виде меня с ножом ее чуть не хватил удар.
— Мы девочкам будем резать животы! — сказал Янек.
— Не слушайте его, это просто я у детей очередной боевой трофей отобрала!
Методист забрала у меня нож. Повертела в руках, порезала палец, разозлилась, стала искать крайнего, нашла меня.
— Почему дети еще не в постелях?! По режиму дня сейчас сончас! Быстро все по кроватям!
Дети решили, что лучше с ней не конфликтовать, видимо уже был печальный опыт, мгновенно разделись, сложив одежду на стульчики, и гуськом потянулись в спальню. Методистка проводила их тяжелым взглядом косых глаз, убедилась, что все лежат на кроватях в позе «мумия фараона» и ушла. Ее уход дети сразу почувствовали и принялись кидаться подушками.
— Дети, ну что вам не спится? — чуть не со слезами вздохнула я. Если бы меня сейчас накормили и положили спать, то дрыхла бы сном младенца.
Мне надо записи опроса почитать, подумать, вспомнить, кто что сказал за день, попробовать сделать выводы…
— В дверь не кидайте, стекло разобьете! — все-таки заорала я, когда самая меткая подушка впечаталась в дверь спальни.
В группу вошла уборщица Света. Сразу оценив масштабы моей войны с детьми, и ничуть не сомневаясь в их победе ввиду численного превосходства, она удивилась:
— Не можешь уложить детей спать? Так это же просто!
Она порылась в шкафу, достала банку зеленой гуаши с воткнутым туда куском ваты, вошла в спальню и объявила:
— Видите зеленку?
Дети видели, и, кажется, не впервые.
— Кто сейчас не уснет, тому зеленкой глаза намажу!
Дети замерли в кроватях в позе «я самая дохлая на свете мумия фараона, я сдохла уже давно, не трогайте меня, а?». Светка повернулась ко мне, наслаждаясь своим педагогическим талантом. Вот как все просто, оказывается.
— Кто посмеет открыть глаза — сразу налью зеленки! — закрепила Света достигнутый эффект.
Дети испугались и уснули.
— Чего стоишь? Тебя в зале ждут, там репетиция. Иди, я с детьми посижу.
— Света, а можно их усыпить как-нибудь по-другому?
— Можно сказку рассказать. Только я сказок не знаю.
Зато я знаю! Все лучше зеленки…
— Иди послушай Артема Альбертовича, он как раз заканчивает сказку и тоже в зал идет, — посоветовала уборщица.
В старшей группе Артема Альбертовича была тишь да гладь, божья благодать. Дети тихонько спали, а он бродил между кроватями и занудно говорил:
— Вот шел Иван Царевич по лесу, шел, шел, а дорога дальняя, а он все идет, а вокруг елки стоят, а он дальше идет, а там березы начались. Иван Царевич их обошел и прямо пошел, а там кусты, он их обогнул и все идет. А лес дремучий стоит, а он идет, все дальше и дальше идет…
У меня чуть не слиплись глаза. Этот пацан гипнозу не учился? Артем увидел меня, выскользнул за дверь и мы пошли в зал.
— Ты им какую сказку рассказывал?
— Царевну-лягушку.
— Заканчиваешь?
— Нет, это я дошел до того, как он на болото идет!
— Так это же в самом начале? Молодец, так мало рассказал за один раз.
— Какой один раз? Я им третий день рассказываю! Планирую через две недели закончить!
Талант у парня, надо учиться.
В зале уже сидели Седа Самсоновна и женщина, которую я сегодня уже видела, представилась она Ниной Семеновной. Они на повышенных тонах обсуждали, кто из них Баба Яга.
— Я буду Иваном Царевичем, — выбрал себе роль Артем. Что выбирать, тут без вариантов.
Роль Бабы Яги на правах старшей получила Седа Самсоновна. Нина Семеновна решила стать Кощеем Бессмертным. Сказала, что у нее дома есть черный плащ и страшная маска, а черные брюки и кофта найдутся.
— Я тогда буду Кикиморой, — порылась я в своем знании русского фольклора и выбрала подходящую роль.
— Нет, ты будешь Василисой Прекрасной!
— Я?!
— Сарафан все равно больше ни на кого не налезет. Размер почти детский.
— Какая из меня Василиса? Может лучше все-таки Кикимора?
— Молчи и слушай сказку. Кощей и Баба Яга украли Василису, а Иван ее спас. Все понятно? Начинаем.
Потом мне велели встать у центральной стены, ко мне подбежали обе воспитательницы, схватили за руку и потащили из зала. За другую руку меня схватил Артем и поволок в другую сторону, приговаривая:
— Сгиньте, нечисть поганая, не видать вам моей невесты милой! Мне за нее полцарства обещали!
— Сам отвали, а то русским духом на весь зал воняет!
— Больно! — взвыла я.
— Не так! Ты должна кричать: не достанусь я врагу окаянному!
— Больно! Руки оторвете! Отпустите!
От меня отошли. В плечах что-то хрустело, надо вспомнить анатомию, что там находится и как лечится.
— Что тут за шум? Людмила Николаевна, почему вы кричите? — в зал россыпью бриллиантов вплыла Гирлянда.
— Мы репетируем!
— Да? Театр? Я недавно была в театре на манифесте актрисы Зубковой, там был такой шантаж! А что это у вас за тарелочка на голубой каемочке с яблоком?
— Это бутафория!
— Да? А так на яблоко похожа… Да, кстати, об утреннем инцесте…
— О чем? — все-таки не удержалась я. — Об инциденте?
Я думала, что только мои студенты путают слова инцест и инсайт. Первое означает кровосмешение, второе — озарение.
— Я так и сказала. Мы написали устную информацию в органы. Принимаются все меры для того, чтобы эти последствия печальные реализовать в организационном плане. Так можно и сердечный инфаркт получить, от этих гранат. Людмила Николаевна, чтоб больше никаких находок. Это гарантирует нас от проблем.
Сияющая в прямом смысле Гирлянда вынесла себя за дверь. Надо записать ее речь для новых поколений, а то забуду.
— Не записывай, она каждый день новые перлы изрекает.
Ой, я вслух сказала, надо за собой следить, пока кому-нибудь не нахамила. Так что там у нас со спектаклем? Я отказываюсь участвовать в спектакле с членовредительством.
— Хорошо у нас все получилось, — похвалил всех Артем.
— Хорошо, но мало, — возразили женщины.
— А сколько надо? — заинтересовалась я.
— Минут тридцать, можно больше.
— Тогда нужен сценарий!
— Зачем? Ты сказку разве не знаешь?
— Эту сказку все знают! — отмахнулась я. — Бродячий сюжет. В каждой стране такая сказка есть. И не одна. Кто пишет сценарий? Я диктую.
Я взяла бразды правления в свои руки, и дело заладилось, все более-менее уяснили свои роли. Репетировали еще полчаса, решили вставить музыку и включить в сказку детей подготовительной группы.
— Когда будем показывать? — спросила я. Дебют все-таки.
— Завтра. Еще раз в обед прорепетируем и покажем.
— Я думала сегодня.
— Сегодня у нас кукольный театр «Красная шапочка».
— Так ведь мы его не репетировали!
— Зачем? Ты сказку разве не знаешь?
Так, опять сначала. Надо прорепетировать!
— У нас ширма есть, куклы: девочка, волк и старушка есть, когда дети проснутся, приводим всех в зал и показываем сказку. Делов-то!
Ну, ладно, не в Большом же театре придется выступать. Пойду-ка я в свою группу, а то на душе неспокойно.
Волновалась я зря. Дети спали в тех же застывших позах, Света понуро сидела у окна в группе, пододвинув к нему стул. Есть время спросить ее о вчерашних событиях, такая болтушка, как она, обязательно расскажет мне что-нибудь полезное об убийстве. Начать я решила издалека.
— Чего-то ты, Света, грустная.
— Ребенка своего вспомнила. Умер недавно.
Я забыла напрочь про свой опросник и расследование.
— Светочка, прими мои соболезнования, я не знала…
— Да, и отец ему не помог.
— Отец врач?
— Инопланетянин!
Воспользовавшись моим беспомощным положением (а как назвать мой ступор после такого заявления?), Света выложила историю своей звездной любви.
Однажды она пошла в магазин и увидела, что возле него приземлилась летающая тарелка. Из нее вышел молодой красивый инопланетянин и предложил: «Света, хочешь полететь со мной в далекую галактику?». Света хотела. Вот она летала, летала, и залетела. Теперь ревет.
Я вышла из оцепенения и попятилась. Глаз задергался. Если до завтра не пройдет, хороша будет Василиса Прекрасная с нервным тиком. Еще несколько мелких шагов и спина уперлась в медсестру. Как она вовремя вошла!
— О чем беседуете, девочки?
— Да вот Света летающую тарелку видела…
— Да? И я тоже! Иду на той неделе с электрички на дачу мимо лесополосы, вдруг белый свет везде, и садится летающая тарелка!
— И на ней огонечки светились? — взвизгнула Светка.
— Точно! Такие все блестященькие! Так вот я подхожу…
— Ой, мне надо срочно к детям! — опомнилась я и спряталась от них за стеклянной дверью спальни. Кончится когда-нибудь этот рабочий день?!