В самолете мы сидели в разных местах и два часа не общались друг с другом. Я успела выспаться и добросовестно сжевать всю еду и напитки, вежливо предложенные стюардессой. Мои спутники подошли ко мне только тогда, когда мы, взяв багаж, вышли на площадь перед аэропортом города Перми. Было светло, на севере долго не темнеет.

— В гостиницу? — спросили они меня. Собрались отделаться от меня и залечь на ночевку. Не выйдет, никуда они от меня не денутся, только со мной. Если наняли проводника, придется терпеть.

— Нет, туда, где можно взять напрокат катер. Я уже из Москвы звонила и заказала.

— Где заказала?

— Старые связи, — неопределенно пояснила я. Все равно скоро узнают.

— Поехали, чего время теряем, — не стал возражать Денис.

— И по городу не погуляем? Я хотела родственников навестить, — просто так спросила я, чтобы не подумали, будто я к ним прилипла, словно банный лист к одному месту, которое в приличном обществе вслух не упоминается.

— На обратном пути. Сейчас все равно уже поздно.

Я тяжело вздохнула, получив такой ответ, чтобы все это заметили и оценили мою жертву — не навестила любимую родню.

— Где катер? — Денис усиленно строил из себя главного и крутого начальника экспедиции.

— Сперва лезем в фургон. До катера еще доехать надо.

— Заказала и катер и машину? Предусмотрительная девушка!

— Спасибо, стараюсь.

А что, платят хорошо, вот и работаю. Мне бы так каждый месяц в моем вузе платили, так я бы там ночевала.

— Ты умеешь управлять и фургоном и катером?

— И даже самолетом, — огрызнулась я.

— Тогда поехали.

Вообще-то, как скажете. Кто платит, тот и заказывает музыку, катер-то есть. Он большой, новый, ничего другого у Вероники просто не может быть. У нее все вещи, связанные со спортом и отдыхом только высшего качества. Связи настолько старые, что даже не мои, а моего покойного дяди. Что их с Вероникой связывало, мне неведомо. Я им свечку не держала. Но не думаю, что отношения были платонические, иначе перестану уважать дядю. Зря он на такой женщине не женился. Может и женился бы, но не успел, или она сама за него не пошла, я не спрашивала, а она со мной не откровенничала. Дядя говорил, что она была женой его или друга или просто одноклассника. Друг этот рано умер, жена осталась вдовой с дочкой на руках. Тогда дядя и стал оказывать ей настойчивые знаки внимания. До самой смерти и оказывал, а жениться не женился.

Сейчас Веронике уже пятьдесят лет, ее дочке двадцать пять, и внучке три года. А дядя мой уже больше десяти лет на том свете. Так бывает с теми, кто вовремя не женится на порядочных женщинах.

Угловой дом Вероники в Курье на перекрестке было видно издали. Мы подъехали к нему на фургоне, который я попросила заказать Веронику еще вчера днем по телефону. Ключи от него мне передал бомжеватого вида мужичонка, топтавшийся рядом с фургоном на стоянке в аэропорту. Денег я ему не дала, и он обиделся. Обойдется, ему Вероника заплатила, она щедрая. То-то она удивится гостям, я вспоминаю про нее редко, пишу еще реже, и звоню ей нечасто. Сама не знаю, что у меня общего с дядиной знакомой, но отношения после его смерти мы не прервали. Я ее вежливо поздравляю со всеми праздниками. Праздников два: Новый год и ее день рождения. Она меня тоже поздравляет, но только с Новым годом, день рождения я не отмечаю.

Фургон въехал за ворота в большой двор. Вышла хозяйка, поразив всех превосходной фигурой, улыбчивым лицом и таким обращением ко всем, словно мы сто лет знакомы. Я так не умею. Все вылезли из фургона, повытаскивали вещи, и стали рассматривать двор и хозяйку. Я за рулем себя чувствую неуверенно, поэтому радостно выскочила из машины первая, отлично доехали и почти без происшествий.

Вероника впустила нас в дом, придержав овчарку. Меня бы собака не тронула, а вот других вряд ли. В холле везде стоял спортивный инвентарь. Тренажеры, велосипеды, ее, дочки с внучкой и зятя. У дочки своя семья, но спортом заниматься все приходят к Веронике. В углу горные лыжи еще с зимы, и в открытом стенном шкафу все варианты спортивной формы для всех сезонов и любой погоды.

— Здравствуй, Меланья! Сколько лет, сколько зим! Рада тебя видеть!

— Взаимно, Вероника!

На Меланью я откликаюсь, как и на Людмилу, на Люсю, на Милану, Милену, а с моим мирным характером скоро буду отзываться и на Катю, и на Машу, и вообще хоть на кого. Хоть горшком назови, только в печку не суй, как говорят в народе. Неужели людям так трудно запомнить мое имя.

— Люда, ты почему к незнакомым взрослым людям обращаешься без отчества и на 'ты'? — прошептал мне Илья. — И разве ты Меланья?

— А какая разница? — скривилась я. — Побуду Меланьей. Нам нужен катер? Нужен. Потерплю.

То, что я ко всем знакомым и родне обращаюсь по имени и на 'ты' я сообщать не стала, и не знаю, надо ли говорить, что мы с Вероникой знакомы. Возьмем сейчас катер и уедем. Лишь бы хозяйка не передумала.

Вероника с огромным интересом рассматривала моих спутников, уделяя особое внимание самому интересному на любой женский взгляд мужчине — Илье. Тот грелся в лучах внимания обаятельной женщины. Он хоть и любит молодых и красивых, но занятия спортом благоприятно отразились на фигуре Вероники, так что сразу и не поймешь, сколько ей лет, тридцать, сорок или пятьдесят, да и любит Илья покрасоваться. Хозяйка пригласила нас в гостиную, и мы, покидав в холле свои многочисленные пожитки, уселись за стол. Хозяйка с ужином не заморачивалась, купила выпечку в магазине, зато на столе были всякие разные сорта чая, она любительница.

— Угощайтесь, гости дорогие, друзья Мелани — мои друзья! — расставляя чашки, улыбалась хозяйка.

— Ты уже Мелани, — шепнул мне Илья, который уселся рядом со мной, под недовольным ревнивым взглядом Тани.

— Да какая тебе разница! Отвяжись.

— Не куксись. Хочешь, чайку налью?

Я не успела ответить, как вмешалась хозяйка:

— Миланочка, давай я сама налью, поухаживаю за гостьей. И вот еще булочку скушай.

Я не возражала. Чай с булочкой, это то, что надо после перелета. У Вероники самый вкусный чай из всех, что я пила. Спутники тоже приобщились к чаю с булочками. Нахваливали разные сорта, подливая себе в чашки из разноцветных чайников. Булочки с корицей, маком и сахаром убывали с подносов. Вероника сама раскладывала угощение и весело щебетала о приятном отдыхе на природе, куда мы якобы собираемся на катере. Елки, речка, комары, романтика, в общем. Раздолье для спортсмена и туриста.

Сама Вероника, как она мне когда-то рассказала, была младшей дочерью в многодетной семье и имела четверых старших братьев. У ее родителей была очень интересная манера воспитания детей по гендерному признаку. Они обожали мальчиков и как сидорову козу гоняли дочку. Подъем у нее был в четыре утра. Они с отцом ездили на велосипедах за грибами десять километров в одну сторону и столько же в другую, то есть домой.

— Почему братья с нами не едут? — спрашивала девочка.

— Пусть поспят подольше, они устали, — всегда отвечал ей отец.

Вероника, которая отвечала за стирку, уборку и приготовление еды на всю семью, состоявшую из восьми человек (тогда еще была жива ее бабушка), по мнению родителей не уставала. Привезя грибы, Вероника их чистила и готовила, потом будила братьев и кормила их вкусным завтраком. Затем мыла посуду и шла в школу.

Зимой она с отцом бегала на лыжах, а братья грелись на печке. В результате таких ежедневных тренировок Вероника приобщилась к спорту, сохранила превосходную фигуру, даже сейчас зимний отпуск проводит на лыжах в горах вместе с дочкой, внучкой и зятем. Ни один из ее братьев не дожил до пятидесяти. Отец, кстати, жив. Живет на полном содержании Вероники, до сих пор любит ездить на велосипеде и жаловаться на несправедливость судьбы, рано забравшей у него сыновей.

Через полчаса застолья народ стал засыпать прямо на стульях.

— Вот что значит смена часовых поясов. И еще сегодня давление низкое, меня саму с утра спать тянет. А зачем же на стульях спать, у меня комнаты есть, идемте туда, — добросердечная хозяйка перетаскивала с моей помощью гостей по кроватям. — Устали, бедные, ну полежите часик-другой.

Я рассудила, что летели мы в другую сторону и спать нам не должно хотеться еще два часа. Вероника и низкое давление — несовместимые понятия, она вообще не знает, что такое давление и где оно в организме находится. Но я, тем не менее, спорить не стала и помогла растащить народ по комнатам. Таня оказалась в одной комнате, Денис в другой, а Вася и Илья в третьей.

— Теперь раньше чем через шесть часов не проснутся, — обойдя комнаты и удовлетворенно глядя на дело рук своих, объявила Вероника.

А у меня сна — ни в одном глазу, чему я сразу стала искать объяснение.

— Мы ведь чай из одних заварочных чайников пили, почему тогда я не сплю? — задумалась я, будучи достаточно сообразительной, чтобы понимать простые вещи.

— Так я же тебе сама наливала и булочки накладывала!

— Булочки тоже из одних подносов.

— С другого края!

— Спасибо, Вероника.

— Не за что, Миля.

Ага, запомнила все-таки имя. Объяснение тоже исчерпывающее.

— Ну, что зря время теряем? Обыскивать их будешь? — спросила Вероника.

— Конечно. Поможешь?

— Помогу. Начну вот с этого симпатичного, — алчно потирала она руки на спящего Илью. — Ну что, доверчивый мой, будешь знать, как есть и пить в незнакомом доме.

Я оставила Илью на откуп хозяйке и пошла в комнату Дениса. Его обыскивать никакого эстетического удовольствия, зато познавательно. Потом на очереди была Таня. Ничего интересного. Вещи, сваленные в холле, мы обыскивали уже вместе с Вероникой, которая обыскала заодно и Васю. Тоже ничего заслуживающего внимания.

— Летающие тарелки, как же! Ненавижу, когда из меня дурочку делают, — жаловалась я, роясь в чужом рюкзаке. — Что им надо на самом деле?

— Ты не думала, что они не врут?

— Не думала.

— А ты подумай на досуге.

— Не собираюсь. Бред все это. Мне дали кучу денег за прогулку и просмотр инопланетян? Я что, похожа на ненормальую?

— Если честно, похожа. Пока молодая, еще ничего, а станешь постарше, получится из тебя городская сумасшедшая. Старая дева с высшим образованием и сорок кошек в однокомнатной квартире. Бедные соседи!

Спасибо, еще одна доброжелательная советчица нашлась. Мало мне Марины и Елены Прекрасной. И далась я им всем!

— Между прочим, у меня всего одна кошка, — решила обидеться я.

— Вот видишь! Начало положено! То ли еще будет!

— Ты бы лучше искала внимательней, вдруг в сумке что-нибудь интересное есть, а мы пропустим.

— Да, кстати, Миля, а что мы ищем?

— Не знаю. Что-нибудь ненужное в походе.

Вероника открыла Танин рюкзак и спросила:

— Двадцать пачек женских гигиенических прокладок в походе очень нужны?

— Двадцать? Это Танин рюкзак? Не знаю… Если бы это был рюкзак Дениса… Или Васи, или Ильи…

— И еще, пока не забыла, что у тебя с Ильей? — поинтересовалась Вероника.

Опять объясняться с малознакомыми людьми по поводу моей неудачной во всех смыслах личной жизни. Что за карма такая.

— Ничего у меня с ним нет, и никогда не было, — честно ответила я, перетряхивая очередной рюкзак. Не думала, что наберется так много вещей.

— Зато у него что-то есть с Таней.

— Думаешь?

— А ты присмотрись.

— Попробую. Вероника, посмотри еще в том зеленом пакете!

— Нет там ничего, заканчиваем, — застегнула сумку Вероника.

— Откуда ты знаешь?

— Интуиция.

— Тогда заканчиваем, — смирилась я, поверив в опыт старших. — У меня интуиции нет. Только логика.

— Это у мужчин нормальная логика, а не у женщин, у них женская логика, — просветила меня Вероника.

— Неправда! У женщин хоть женская логика есть, а у мужчин вообще никакой.

— Поэтому ты и не замужем. С таким-то критическим мышлением.

— И не надоело носом тыкать?!

— Никогда не надоест.

Вот почему я вежливая? Могла бы сказать, что муж собеседницы умер чуть ли не сразу после свадьбы. Может он от горя умер, когда увидел, на ком женился! И дядя мой тоже, может, сгинул, потому что жениться не захотел. Но я вежливая, воспитанная, и молчу. Но Вероника и сама поняла, что перестаралась с критикой.

— Миля, я же пошутила. Не сердись.

— Не сержусь, не за что. Спасибо тебе большое за помощь.

— Всегда пожалуйста. Что теперь будешь делать? Дашь отбой и в Москву вернешься?

— Нет, буду деньги отрабатывать. Катер дашь?

— Куда же я денусь.

— Спасибо. Как думаешь, они заметят, что мы рылись в вещах?

— Нет, не заметят.

— Интуиция?

— Нет, аккуратное складывание вещей по местам. Ну и разумные поступки.

— Какие?

Вероника открыла дверь, и в дом, радостно виляя хвостом, вбежала овчарка. Повинуясь приказу хозяйки, она разметала в стороны рюкзаки на полу, и улеглась между ними.

— Подумают, что собака все испортила. Она будет лежать здесь, когда они проснутся.

— Отлично! Молодец, Вероника.

— Стараюсь. Знать бы еще ради чего.

Мы закончили осмотр вещей, оставили собаку в холле и вернулись в гостиную. На столе черствели недоеденные булочки, и остывал чай.

— Вероника, налей мне чай, а то если я не усну, будет как-то неубедительно.

— Уверена?

— Да.

— Пей, — она налила чай в мою чашку. Я пила и грызла булочку, с молчаливого согласия хозяйки взятую на подносе. — Хватит, все, а то проспишь намного дольше, чем они.

— А все-таки, как ты думаешь, что тут затевается? — зевнула я.

— Пятьдесят на пятьдесят. Или аферисты или, правда, уфологии.

— Я голосую за аферистов.

— Привези обратно хотя бы этого симпатичного, — попросила Вероника.

— Вы что все сговорились? Я их не на убой веду.

— Ну да, конечно!

— Что конечно? Я вообще белая и пушистая!

— Знаю я вашу семейку. Или сами убьетесь, или окружающих угробите.

— Не надо приплетать сюда моего дядю. О покойниках или хорошо или ничего.

— Спи давай, пушистая…

Проснулась я в комнате почти одновременно с Таней. Она покосилась на меня и ни слова не сказала. За окном еще темно. В комнату заглянула Вероника.

— Проснулись, девочки? Умаялись, бедные, перелет тяжелый!

Где там тяжелый, всего два часа. Пить надо меньше. Чаю в смысле.

После умывания и нового чаепития, где в чайниках был нормальный чай, и, по-моему, никто ничего не заподозрил, мы засобирались ехать.

— Почему мы уснули? — попробовал выяснить Денис.

— Так ночь на дворе была! Ночью-то люди спят. Еще разница во времени, — принялась рассказывать Вероника, но не Денису, а Илье. Таня стояла и убивала их ревнивыми взглядами. Точно что-то есть, и как я раньше не заметила. Зачем они скрывают свои отношения? Не думаю, что у Ильи есть виды на меня. Мог бы смело ухаживать за Таней, знает ведь, что я не обижусь.

— И еще нас укачало в самолете. Я вообще раньше всех уснула, — добавила я. Надо же поддерживать легенду.

— Тут собака! — закричал из холла Денис.

Вероника пришла и взяла собаку за ошейник. Овчарке нравилось лежать на уютных рюкзаках, и уходить она не стремилась.

— Надо же, забыла закрыть дверь! — удивилась хозяйка, и даже я ей поверила. — Молодец, моя хорошая, пришла дом охранять.

— Собака должна жить на привязи в будке, — для себя произнес Денис. — Теперь все вещи в собачьей шерсти…

— У тебя на шерсть аллергия? — спросила я.

— Нет, а у тебя?

— И у меня нет, у меня только на…

— Собираемся! Труба зовет! — прокричал из кухни Илья.

Мы снова загрузились в фургон, и на это раз Вероника за рулем повезла нас к вожделенному катеру. Все в порядке, все поместимся. Жаль, что нельзя плыть на нем всю дорогу, большую часть все равно предстоит проделать пешком. Спутники принялись перетаскивать вещи из фургона в катер, а мы с Вероникой стояли рядышком и, прикинувшись дурочками, делали вид, что обсуждаем общих знакомых. Пусть все думают, что две бабы не насплетничались.

— Помнишь Аленку? — подмигнув, сказала Вероника.

— Конечно! — понятия не имея, о ком речь, ответила я.

— Так вот, представляешь, у нее муж… — Вероника наклонилась к моему уху и зашептала. — Делай круглые глаза и иногда смейся. У тебя есть с собой телефон?

— Да что ты говоришь?! — громко сказала я. — И два любовника?!

Сама зашептала ей на ухо:

— Конечно, есть!

— А они об этом знают?

— Нет. — Я глупо захихикала.

— И не говори никому. Если что-то пойдет не так, сразу звони мне.

— Все будет в порядке!

— Не зарекайся. Они меня не волнуют, а вот ты мне не безразлична. Как только заподозришь что-нибудь неладное, немедленно звони.

— Договорились. — Громко я добавила: — Ну, не ожидала я от Аленки!

Наш эмоциональный диалог никого из окружающих не заинтересовал. Подумаешь, перемывают косточки общей подружке, если их не остановить, еще час проболтают, сплетницы. Вещи загрузили очень быстро. Вероника махала нам с пирса. Илья снисходительно смотрел на нее. Он решил, что она должна была упасть к его ногам, в виду ограниченного времени этого не случилось, но обязательно произойдет на обратном пути, когда мы будем возвращать катер хозяйке.

— Шикарно живет баба, — сказал мне Илья, намекая, видимо, на мои жилищные условия. — Зачем ей катер?

— Она путешествовать любит.

— Готов поспорить, что ее любовники содержат, — оглядываясь на Веронику, добавил Вася. — Баба, конечно, красивая, но сразу видно, что тупая, как пробка!

Он посмотрел на меня, ожидая подтверждения своей догадки. Я качнула головой, и все приняли это за согласие. Вот, где у людей воспитание? Их накормили, напоили, обыскали, дали катер, а они со всех сторон обхаяли хозяйку! Не буду с ними дружить.

К нужному месту мы пристали вечером. Разбив лагерь, сели ужинать. Таня накормила нас чем-то съедобным, сваренным на костре. Сытая и умиротворенная, я решила, что жизнь неплохая штука, и надо прогуляться на сон грядущий. Окрестности заодно разведаю, места знакомые вспомню. Вдруг что-то тут поменялось, а я забыла. Темнеет поздно, вернусь часика через два. Предупредив народ, что мне надо по делам, я ушла в лес. Никто меня не остановил и следом не увязался.

Пейзаж был вполне даже узнаваемый, я успокоилась. В Москве немного волновалась, смогу ли найти дорогу, ведь не была здесь десять лет, но сейчас поняла, что смогу.

Вернувшись в лагерь в хорошем настроении, я застала безрадостную картину: в моей одноместной палатке была устроена баня. Идея принадлежала Васе. Он привесил над костром чайник, в его носик воткнул один конец длиной трубки, а другой ее конец вывел в мою палатку. После того, как она заполнилась паром, все по очереди залезали туда мыться.

— Там еще тепло, залезай быстрее! — порадовал меня Илья.

— Вы что? С ума сошли? Как я там теперь буду спать? — запылала я праведным гневом.

— Что-то не так? Вася сказал, что ты разрешила!

— Ничего я не разрешала!

— Тогда надо было сидеть в лагере и караулить свою палатку! — нагло сказал мне Вася.

Я ему сразу не понравилась. Нельзя сказать, что всем остальным людям, встретившимся мне за жизнь, я нравлюсь с первого взгляда, но Вася меня не выносит, хотя я ему ничего не сказала и не сделала. Просто такая вот антипатия. Но симпатии-антипатии это одно, а пакости это другое. Васино поведение безнаказанным я не намерена была оставлять.

— Ну что, расходимся спать по палаткам? — предложил Вася. Он смотрел на меня, и в его ухмылке читалось, что мне-то поспать в сухости и тепле не удастся.

— Рано еще, — заканючила я. — Давайте сыграем в карты. И моя палатка к тому времени высохнет.

Отказался только Денис. Пошел к реке кормить комаров. Остальные расселись возле костра. Надеюсь, что Вася неважный игрок, а то мой план сорвется.

— Играем! — азартно сказал Илья. Его на авантюры не надо было подбивать.

— На деньги я играть не буду, давайте на шишки, — сказала Таня.

— Нет, на исполнение желания, — не согласился с ней Вася.

— Я против! — возразила я. — Вы меня заставите сделать какую-нибудь ерунду, например всю ночь в речке купаться!

— Мы придумаем, что тебе надо будет сделать, — пакостно сказал Вася.

Через полчаса он уже не был так весел. Я выиграла две партии подряд.

— Случайность, — сказал Вася.

Он мог бы счесть это случайностью, тем более что я не сдавала ни разу. Разубеждать его я не стала. Пусть думает, что дуракам везет. Так он и подумал, сдавая карты сам и неотступно следя за моими руками. Я выиграла в третий раз.

— Желание! — весело сказал Илья. Очень весело. Думает, что мое желание будет как-то связано с ним. Зря думает, у меня на уме сейчас совсем другой мужчина. Вася, естественно.

— Хочу, чтобы Вася на ночь уступил мне свою палатку.

— А где я буду ночевать?

— В моей палатке, — как неразумному ребенку объяснила ему я.

— Так она же мокрая!

— Вот именно!

— Так не пойдет, она жульничала! — восстал Вася.

Я сочла это наглой клеветой и оскорблением меня, честнейшей девушки на планете.

— Я вызываю тебя на дуэль, — заявила я наглецу. — Выбор оружия за тобой.

— А что, — не стал возражать Вася, — ты заслужила получить ремнем по заднице. Вместо ремня будет палка.

Деревьев на Урале много, палок наломать не проблема. А я уже подумала, что будем драться на ремнях. Илья с хохотом пошел вслед за Васей, самолично назначив себя его секундантом. Два сапога пара, с них станется подсунуть мне крепкую с виду палку и гнилую внутри, и не проконтролируешь ведь!

— Кто будет моим секундантом?

Таня молчала, а Денис, несколько минут назад подошедший к нам и поспевший к развязке, согласился.

— Пойду посмотрю, чтобы они тебе вместо палки не подсунули трухлявый пень.

Он, кажется, как и Илья, считал все это шуткой. Плохо же они меня знают, и Васю тоже не очень хорошо. Мужчины вернулись через десять минут, неся две длинные, около метра, крепкие палки. Илья смеялся так, что у него началась икота.

— Вы можете помириться, — прохохотал он.

— Если Вася извинится, то я его прощу, — драться я не хотела, я вообще тихая и миролюбивая.

— Не собираюсь я извиняться перед шулершей.

— Ну, как знаешь…

Мне в руки дали палку и отправили к барьеру. За свою жизнь и здоровье я была абсолютно спокойна, ну, подумаешь, получу пару раз палкой по заду, это не смертельно. Пока я их до места не доведу, буду в полной сохранности, а вот потом надо будет подумать. Но эта проблема пока не актуальна, а вот то, что Вася гонял меня по поляне под хохот Ильи, мне уже не нравилось. Стукнуть меня ему не удалось ни разу, но он был близок к этому.

— Василий, прекрати! — крикнул ему Денис, когда ему показалось, что я получила палкой по спине. Даже Илья перестал по идиотски хохотать.

Хорошо, раз секундантам надоело смотреть на нашу беготню, то пора заканчивать шоу. Васи не учел одно обстоятельство, а о втором не знал. Не учел от того, что я была его моложе, и, побегав по поляне, ничуть не устала, чего нельзя было сказать о самом Васе. Дыхание его сбилось и движения замедлились. Я его просто погоняла пятнадцать минут в своих корыстных целях. Не знал Вася того, что в юности я, подражая любимому старшему двоюродному брату, отправилась вслед за ним в клуб исторической реконструкции. Фехтовальщик из меня, честно сказать, так и не получился. Я облюбовала казачью саблю, и долго ходила вся в синяках. Никто меня не бил, я и без противников попадала себе то по ногам, то по макушке, то по уху. Научившись через несколько месяцев тренировок не калечить себя, я решила, что для жизни мне этих знаний хватит. Брат тоже забросил клуб через год.

Я внезапно развернулась, несколько раз махнула своей палкой, которую до этого держала, как уборщица веник, и Вася оказался лежащим на земле. Он не успел понять, что случилось.

— Сдавайся! — сказала я, держа палку у его горла.

— Хватит вам уже! — К нам подбежали Денис с Ильей и подняли с земли Васю. Он молчал, вытаращив на меня глаза.

— Ты с ней осторожнее, — весело предупредил Илья. — Не смотри, что она с виду не очень впечатляет.

— На себя бы посмотрел. Единства формы и содержания никогда не достигнешь, — тихо пробубнила я.

— Ты бы ему это сказала! — предложил Денис, услышавший мои слова, недостаточно тихо говорила.

Решила промолчать, не вступая вновь в конфликт, хватит не сегодня дуэлей, и отправилась спать в сухую и теплую палатку Васи, я ее честно заслужила.