Делопроизводитель из управления порта сказал правду. Получив деньги за вино, граф д'Акс дал расписку для управляющего имением и особое разрешение «рекрутировать для службы на флоте сто человек мужского пола». На самом деле получилось намного больше, и не только благодаря изворотливости и мелким взяткам. Вернувшийся от Ульфора гонец сообщил, что ушлые норвежцы успели укомплектовать трофейные галеры за счет прибрежных рыбаков. Как-то неожиданно в порту появился караван из Гента, причем моряки утверждали, что не видели никаких пиратов или подозрительных кораблей. Все, можно было выходить без опасений вызвать подозрения. Норманн продиктовал Эдварду Корби перечень брусьев и досок, которые требовалось заказать у плотников, и приказал готовиться к отходу. Через два дня маленькая эскадра встретила в море норвежские дромоны.

– Что-то ты надолго застрял на берегу! – Ульфор не скрывал радости от долгожданной встречи.

– Сам виноват! Зачем пугать слабонервных? – отшутился Норманн.

– На здешней земле всегда жили слабаки. Их грабили наши предки, и мы немного скипидара добавили.

– Нам бы взять пяток кораблей из Бергена, и можно отправляться дальше на юг.

– К франкам задумал сходить? Будет чем порадовать наших стариков! – Ульфор жизнерадостно хохотнул.

– Кто не любит сладкого вина, – поддакнул Норманн.

– Мы возрождаем старые традиции. Люди уже начали забывать о былых походах в южные земли.

– Ульфор, ты куда галеры спрятал? – Вопрос Речана вклинился в невольную паузу, возникшую из-за взаимного недопонимания.

– В болотах спрятал! – хохотнул норвежец.

– Как это? – растерялся Норманн.

– От Бостона до Гуля вместо берега огромное болото, из которого вытекают волшебные ручейки.

– Ты заходишь туда с приливной волной! – догадался Речан.

– Опасно, – засомневался Норманн, – королевским галерам нетрудно заблокировать выход в море.

– Глупее франков никого нет! – высокомерно заявил Ульфор. – К тому же дромоны в непрерывном патрулировании.

– Погоди, ты отсюда высматриваешь купеческие корабли? – удивленно спросил Речан.

– Вот еще! Мы расходимся в разные стороны, так легче найти добычу.

Ульфор поступал абсолютно правильно, это суда с двигателями идут по кратчайшему пути, а парусники всецело зависят от ветра. Сейчас никто не догадывается о всяких там циклонах и антициклонах. Но любой моряк, глянув на облака, уверенно предскажет направление ветра на пару дней вперед. Выбирая курс относительно ветра, корабли из Бергена могли подойти к устью реки Хамбер как с севера, так и с юга. О борт ладьи глухо ударился челн, а через мгновение на палубу лихо запрыгнул Генгист и что-то зашептал на ухо Ульфору.

– Что это за девичьи секреты? – грозно спросил Норманн. – Громко говори, чтобы все слышали.

– Он тебя боится, – заступился Ульфор за своего заместителя, – вот и просит меня слово за него сказать.

– Чем это я страшен? Или привиделись рога с клыкастой пастью?

– Извини, Рус Федорсон. – Генгист снял кожаный шлем с традиционными рогами. – Отдай нам своих людей.

– Каких это «своих», здесь вообще нет чужих.

– Я прошу рыбаков, что ты вывез с острова. Это саксы, наша давняя родня, они еще не забыли законы Одина.

– Саксы пришли сюда из Дании? – недоверчиво переспросил Норманн.

– Когда-то, до прихода франков, это был наш остров, – подтвердил Ульфор.

– Я не против. Отгоним трофейные суда на болото и оставим до лучших времен вместе с галерами.

– Кстати, тебе надо на них глянуть.

Норманн вместе с Ульфором сели в челн и через три часа неспешного плавания по вонючему черному болоту приливная волна принесла их к маленькому островку, более похожему на большую кочку. Внешне галеры походили на узкие баркасы, при длине метров в пятнадцать ширина их не превышала двух метров. Дюжина лавок для отдыха второй смены гребцов и семь пар весел заканчивались небольшой будкой на одного человека. Особой достопримечательностью являлась маленькая палуба на баке, где стояла самая что ни на есть настоящая аркбаллиста. Четыре пары кованых дуг соединялись цепями с пусковым стаканом, в который закладывались каменные ядра. Шестеренчатый привод горизонтальной и вертикальной наводки позволял вести обстрел в любом направлении.

Отличное приобретение! Первым делом Норманн исследовал крепление к палубе. Ну да, опора соединена обычными нагелями, что вполне объяснимо. У лука или арбалета отдачи не бывает, аркбаллиста тот же арбалет, только очень большого размера. Боезапас состоял из корзины с полусотней каменных ядер, сотни кованых стрел и нескольких десятков необычных металлических штырей с большими серпами на конце. О последней хренотени Норманн знал, такими «снарядами» стреляли в паруса.

– Что скажешь? – с довольным видом спросил Ульфор.

– Демонтируем и ставим на дромоны! – решительно ответил Норманн.

– Зачем они мне? Посмотрел бы наш бой, пока франки вертели свои колесики, мы их в топоры и за борт!

– С аркбаллистой проще врага догнать. Если нападут большими силами, можно попугать железными стрелами или огнем.

– Это ты загнул! – засмеялся Ульфор. – Никто не сможет бросить огонь.

– Легко! Напихал в горшок пеньки и залил скипидаром, поджег и запустил на вражеский корабль, – возразил Андрей.

– Не спорю, возможно, ты и прав. А теперь скажи честно, что ты задумал.

– Нам надо захватить несколько судов с варом, затем мы отправимся в Южную Францию. – Князь довольно улыбнулся.

– Пойдем через Ниерва-Зунд или ограничимся Гасконским заливом? – уточнил Ульфор.

– Каким заливом? – переспросил Норманн. – Где он находится?

– Ты не знаешь? Чему тебя учили в Нидаросе? Два дня на юг, два дня на запад, и ты окажешься в Гасконском заливе.

– Вот оно что! – воскликнул Андрей. – Я его знаю как Бискайский залив.

– Бискаи живут на южном берегу, а всю восточную сторону занимают гасконцы.

– Еще вопрос. – Князь на минуту задумался. – Ниерва-Зунд, это где?

– Дальше на юг. Разве ты не слышал сагу о ярле Гастинге, который прошел через этот пролив и вернулся с богатой добычей?

Норманн достал из переметной сумки свою карту и расстелил прямо на палубе.

– Здесь? – Палец указал на Гибралтар.

Ульфор почесал бороду, осторожно разгладил мелкие складки, затем сориентировался на восток и ответил:

– Верно, предки частенько ходили сюда, а этот город, – палец уткнулся в Бордо, – грабили каждый третий год.

– Быстро ты разобрался в карте. – Норманн с уважением посмотрел на главаря норвежцев.

– Да они в каждом фьорде нарисованы на скале, – гордо ответил Ульфор. – Наши предки многие века кормились с земель франков.

– Разве? Впервые слышу. Как можно составить карту, не зная письменности?

– Зачем рисовать слова? – замялся предводитель норвежцев. – У нас в Фар-Зунде очерчены охрой берега, реки и города.

– Верю. Теперь о главном. Мы сможем прорваться на юг?

– Дромоны пройдут, в этом я не сомневаюсь, вот трофейные коги придется защищать.

– Без грузовых судов нам там нечего делать, я обязался вывезти вино с реки Адур. – Норманн указал на юго-восточный угол Бискайского залива.

– Хорошее место, на обратном пути можно взять пару замков.

– Рассчитываешь на богатую добычу?

– Еще бы! – Ульфор победоносно улыбнулся. – Наши предки после походов в те края делали мечи из чистого золота, а броню из серебра!

– Договорились! – порешил Андрей. – Но сначала надо захватить несколько кораблей с ворванью из Бергена.

– Хочешь продать товар франкам? – догадался Ульфор. – Галеры бросим или сожжем?

– Отгоним к шотландцам, они дадут хорошие деньги.

– С ними хорошо торговать, серебра очень много, у каждого даже нож за поясом из этого металла. – Норвежец мечтательно улыбнулся.

В свое время серебряные рудники Грампианских гор не давали покоя римлянам. Отважные горцы не только мужественно противостояли легионам, но и при каждой возможности сами наносили ответные удары. Сейчас история пошла по второму кругу. Гасконцы в тщетных попытках захватить желанные рудники раз за разом выходили за полуразвалившуюся римскую стену.

…Первым делом отогнали трофейные галеры в Дамферлин, где находилась резиденция короля Давида Брюса. Выбор места продажи оказался удачным. Правитель не торгуясь отсыпал гору серебряных прутков, добавил сверху расписку на ячмень. Трофейные коги и ладью загрузили в Эдинбурге, добавив к зерну бочки с пивом и местной сивухой. Речан увел флот в Бостон, где после выгрузки предстояло дооборудование. Кораблям пристроили носовую и кормовую площадки для лучников, аркбаллисты установили посередине. Причем никто даже не поинтересовался, откуда у корабелов появилось новое оружие. Поморская ладья с грузом серебра и украденного олова ушла в Любек, а дромоны вернулись к устью реки Хамбер.

– И зачем ты испортил боевой вид кораблей? – Ульфор в очередной раз завел свою песню о бесполезности аркбаллист.

– И зачем ты разогнал дромоны по всему морю? – в тон ему ответил Норманн.

– Да ну тебя! Я не гадальщик и не знаю, откуда придут корабли!

– А если взять печень трески?

– Тогда получится наваристая уха.

Норманн подошел к борту, рыбу ловить не хотелось, атлетическая гимнастика надоела, от безделья он и так по пять раз в день качал мышцы. Заканчивалась вторая неделя занудного дрейфа, течение гоняло дромон вдоль берега, а вокруг не было ни единого суденышка.

– Ульфор, может, заглянем в рыбацкую деревушку?

– По девкам соскучился? Молод ты, Рус Федорсон, совсем не умеешь ждать.

– Нет хуже, чем ждать да догонять, – привычно ответил Андрей.

– Глупые слова, ожидание дарит надежду, а погоня будоражит кровь, – резонно заметил норвежец.

– Да ну тебя! Давай сбегаем к Речану или Нилу.

Однако Ульфор не ответил, задрав нос, он, словно охотничий пес, с минуту принюхивался, затем грозно крикнул:

– Что за бестолочь коптит сегодня рыбу? Треску заваришь! Я этого придурка заставлю есть сырые плавники!

Норманн сделал несколько шагов вдоль борта, нерадивый коптильщик напряженно вглядывался в морскую даль.

– Ганзейцы! – пронесся над палубой звонкий голос. – Три паруса идут прямиком на нас!

– Эй, вы, жирные бакланы! – крикнул Ульфор. – Хватит дрыхнуть! Быстро собираться, да про топоры не забудьте!

– Слава Одину! – отозвались норвежцы.

– Как будем брать? – Норманн решил заранее обсудить план атаки.

– Для начала подождем. Они сами к нам придут. Ты прикрой свою стрелялку, чтобы с испугу не сбежали.

Норманн накинул на аркбаллисту штормовой парус, сам присел рядом в ожидании дальнейшего развития событий. Палуба дромона опустела, у борта остались Ульфор да дежурный по камбузу, продолжавший свое колдовство над коптильней. Три кога безбоязненно приближались к одиноко дрейфующему кораблику, они рассчитывали пройти совсем близко, а может, и взять пленников на абордаж. Предводитель норвежцев принялся неторопливо выбирать бечеву перемета. Он не спеша снимал с крючков камбалу и аккуратно кидал ее в люк камбуза. Нетронутую наживку выбрасывал в море, затем тщательно протирал крючок. На первый взгляд дромон мог показаться обычным рыболовным судном. Основной парус, брошенный небрежной кучей, маскировал центральную надстройку со стилизованными щитами. Ничего не выдавало военного назначения корабля.

Ганзейские корабли еще немного подвернули и на треть приспустили паруса. Нет, нападать они не будут, не та добыча. Вероятнее всего, купец захотел прикупить по дешевке рыбы, обычная и взаимовыгодная практика при встрече с рыболовными судами. Вернувшись на берег, рыбак лишится половины улова, часть уйдет лорду, десять процентов заберет церковь, остальное возьмет перекупщик. Продав рыбу в море, бедолага останется в несомненном выигрыше, ибо монетки за щекой обойдут любые заслоны. Ульфор неторопливо выбрал перемет, оценивающе посмотрел приближающиеся корабли, сплюнул за борт и крикнул:

– Хватит спать, бока пролежите! Лучники, на палубу! Весла на воду! Слава Одину!

Мурманы тотчас заполонили палубу, словно по волшебству появились весла и, изогнувшись дугой, вспенили воду. Пущенные стрелы унесли первые жизни еще до того, как сами жертвы поняли, что попали в ловушку. Норманн сдернул парус и принялся торопливо крутить барабан трещотки. Блоки натужно загудели, кованые пружины начали нехотя сгибаться, цепь звонко пощелкивала. Еще немножко, и стопор захватил ухо пускового стакана. Первый шаг был сделан, теперь нужно было задействовать приводы горизонтальной и вертикальной наводки. Норманн прицелился… ну дела, а чем стрелять? Молнией метнулся под полубак, схватил каменное ядро и заложил в пусковой стакан. Дромон уже развернулся и шел на врага, до абордажа остались считаные секунды. Выстрел ударил практически в упор, снаряд пробил вражескому кораблю фальшборт и ушел в неизвестность.

– Слава Одину! Потроши купцов! – во всю мощь легких заорал Ульфор.

Ответом ему послужили многоголосые вой и улюлюканье, норвежцы лавиной хлынули на ког. Норманн беспомощно оглянулся, он как-то упустил самое главное, не надел броню и не вооружился. Остальные два ганзейских корабля остановились примерно в пятидесяти метрах от дромона. Экипажи спешно заводили швартовы, убирали паруса и готовились к совместному отражению атаки. Чудненько, вот и цель! Норманн принялся освобождать пусковой стакан, который после выстрела запутался в цепях. Затем поставил на место стопор, освободил барабан от собачки и начал разматывать натяжной трос. Подготовка к новому выстрелу проходила очень медленно, к тому же одному это делать было еще и неудобно. Новые крики заставили оторваться от работы, мурманы с торжествующими воплями возвращались на дромон. Все-таки он успел еще раз выстрелить из аркбаллисты. Ядро снесло кому-то голову и, судя по злобным крикам, что-то натворило на втором корабле. Достаточно, настала пора бежать к своей каюте, там в дверях с мечами в руках его поджидал слуга.

– Господин, разве можно так легкомысленно бегать среди врагов! – запричитал слуга, заботливо застегивая пуговицы колета.

– Не успел, хотел аркбаллисту испытать, да толком ничего не получилось.

– Меня бы позвали, я в замке прежнего хозяина ядра подносил.

В этот момент палуба резко накренилась, дромон сошелся бортами с последней парой врагов. Ганзейцы, выстроившись плотной шеренгой, встретили норвежцев стеной щитов. Однако мурманы без задержки взялись за топоры, в разные стороны полетели щепки, прорыв на палубу занял всего несколько секунд. Далее началась кровавая сеча без видимого перевеса одной из сторон. Организованный строй, состоявший из нескольких рядов, успешно противостоял безрассудным наскокам мурманов. Вооруженные дюсаками корабелы Ганзы не только отражали удары, в коротких атаках они наносили норвежцам смертельные раны. Бой грозил закончиться поражением, ибо безрассудной отваге противостояла организованная дисциплина. Выход имелся один – требовалось зайти противнику в тыл и разрушить строй, в разрозненных единоборствах норвежцы неизбежно должны были взять верх.

Разбежавшись по палубе, Норманн лихо перепрыгнул на бак кога и без задержки совершил еще один прыжок на второй корабль. Противника требовалось ограничить в пространстве, не дать ему возможности унести раненых или присесть на отдых. Кроме того, потеря еще одного судна отразилась бы на моральном состоянии защитников. Так и есть, на палубе лежало несколько моряков, а рядом с ними суетились товарищи, пытаясь оказать первую помощь. У норвежцев такого не имелось, по законам Одина раненый должен был биться до конца, товарищи могли перевязать ему раны только с окончанием сражения. Не снижая темпа, Норманн пробежал вдоль палубы и никому не оставил надежды выжить. Два коротких удара мечом перерубили связывающие суда швартовы, затем последовал тихий шажок на другую палубу. Буквально рядом, не далее метра, за боем наблюдала троица, очень походившая на начальство. Удар со спины должен был остаться для всех незамеченным, на палубе стоял шум, да и всеобщее внимание сосредоточилось на смертельной схватке. Рубящие удары левым, а затем и правым мечами нанес так, чтобы перебить позвоночник, что гарантировало мгновенный паралич и отсутствие последующих призывов о помощи. Вопреки ожиданию третий воин среагировал молниеносно и с разворота нанес удар булавой. Запоздалый блок левым мечом с небольшим шажком вправо несколько ослабили удар, булава прошла вскользь по плечу.

– Больно же! – непроизвольно воскликнул Норманн, но, заметив на лице противника злобную усмешку, на автомате снес ему голову.

Ох и опытный народ на этих кораблях! Ганзейцы сразу просекли появление новой угрозы. Тыловой ряд синхронно развернулся и двинулся в атаку, стараясь взять незваного гостя в кольцо. Норманн беспомощно оглянулся: второй ког отнесло достаточно далеко, не допрыгнуть.

– Гады! Не видать вам моей кровушки!

Он подцепил носком сапога лежащую на палубе булаву и подбросил ее прямо перед собой. Тяжелая! Килограммов пять, не меньше! Действие на какой-то момент отвлекло внимание атакующих, поэтому они проворонили рывок, в котором Норманн буквально прорубился через центр. Не давая противнику опомниться, он баскетбольными прыжками прошел по тылам основной шеренги, одновременно нанося широкие рубящие удары обеими мечами. Сработало! Ганзейцы дрогнули, а норвежцы прорвались на простор палубы. Дальше пошло добивание экипажей. Норманн то нападал, то отступал, иногда приходил кому-то на помощь, порой кто-то в последний момент отводил смертельный удар. Но вот над палубой теперь уже трофейного судна раздался торжествующий вопль:

– Победа!!! Слава Одину!!!

Вопль перерос во всеобщий крик, мурманы встали в круг и начали отплясывать какой-то дикий танец. Кровь снова намертво приклеила мечи к ладоням, прижав лезвие сапогом, Норманн с трудом освободил руки и неожиданно для себя встал в общий круг. Вместе со всеми он топал по содрогавшейся палубе, что-то орал и кого-то восхвалял. Постепенно тело начало наполняться усталостью, левое плечо заполнила пульсирующая боль, а руки и ноги перестали повиноваться. Сделав шаг назад, он буквально рухнул на палубу и обессиленно прислонился к фальшборту. Вскоре круг орущих рассыпался, некоторые воины упали, другие, постанывая, принялись снимать броню. Дикая пляска позволила сбросить накал эмоций и выплеснуть остатки адреналина, люди начали приходить в себя.

Не было никаких сил ни встать, ни пошевелиться. Преодолевая сковывающую тяжесть, Норманн поднялся, требовалось оказать помощь тяжелораненым. Ветер и течение потихонечку растаскивали в разные стороны дрейфующие корабли, требовалось срочно отправить на дромон хотя бы шесть человек и взять трофеи на буксир. Шаг, еще шаг… палуба покрыта кровью, вокруг – тихие стоны раненых и судороги умирающих. Кажется, схватка закончилась давным-давно, а за борт по-прежнему стекали красные ручейки. Усталые ноги предательски заскользили… еще шаг.

– Ульфор! – изо всех сил крикнул Норманн. – Где Ульфор?

– Здесь он! – сразу откликнулись несколько голосов. – Возле трапа на полубак.

Вождь норвежцев был белее снега, сильный удар дюсака прорубил на груди кольчугу.

– Ты действительно сын новгородского посадника? – чуть слышно прошептал Ульфор.

– Конечно нет, это сделка по обоюдному согласию.

– Я так и думал, ты настоящий потомок Одина.

– У кого есть нитка с иголкой?! – глядя на белеющие ребра, крикнул Норманн.

– Господин! Позвольте мне, я смогу зашить. – Слуга опустился на колени и начал осторожно снимать кольчугу.

– Разве ты умеешь врачевать?

– Госпожа Жанна с господином Максимом специально меня учили перед походом. Я все умею, и рану зашью, и кости сведу.

– И лекарства дали?

– А как же, вон сколько! – Слуга похлопал ладонью по объемистой переметной суме.

– Отлично! Я сейчас найду тебе помощников.

– Там, на корме, ваш духовник и кок с поваренком, они тоже взялись делать перевязки.

Норманн забросил мечи за спину и уверенно пошел по палубе.

– Ты, ты и ты. – Он указал на троицу относительно здоровых воинов. – Возьмите еще четверых – и на дромон.

– Зачем?

– Что значит «зачем»! Трофеи уносит в разные стороны! Или вам не нужна добыча?

– Как же, мы за нее бились!

Норвежцы нехотя встали, но после нескольких шагов начали двигаться более уверенно. Вскоре около десяти добровольцев перебрались на дромон и отправились ловить уплывающие коги. Норманн начал собирать трофейное оружие, но боль в плече стала просто невыносимой. Пришлось уйти в капитанскую каюту и раздеться. Только сейчас он осознал глупость своего воинственного порыва. Разве можно без брони бросаться в сечу! Одежда оказалась располосованной, тело было покрыто многочисленными резаными ранами. Его счастье, что он успевал уклониться или блокировать завершающую стадию удара. Поежившись от неприятной мысли о возможном фатальном исходе в совершенно ненужном ему сражении, Норманн вернулся на палубу. Ведро с веревкой нашлось в каюте подшкипера. Он долго и тщательно смывал с себя кровь, затем промыл холодной морской водой голову. Окончательно замерз и, чтобы согреться, принялся мыть палубу.

– Господин, идемте в каюту, господин! – Слуга крепко взял его за руку и решительно поволок в капитанскую каюту.

– Я себя хорошо чувствую! – попытался освободиться Норманн.

– У меня для вас послание от Максима.

– Что? Откуда? Почему сразу не отдал?

– Вот, держите. Велено передать после ранения.

Норманн открыл обычную записную книжку, в которой оказалась самая настоящая врачебная инструкция. Максим просто и доходчиво описал, как действовать во всех случаях жизни, начиная от тяжелого ранения, кончая лечением обычной простуды. Причем лекарства или мази просто пронумеровал, указав, что и в какой очередности следует принимать в том или ином случае. Прочитав инструкцию, Норманн первым делом побежал к раненой в спину Леанте.

– Господин! – Слуга снова вцепился в руку. – Нельзя! Девушка получила необходимые снадобья!

– Ты хочешь сказать, что все раненые получили лекарства из этой сумки?

– Разумеется, господин.

К заходу солнца напичканный антибиотиками и болеутоляющими, обмотанный, словно египетская мумия, Норманн с кряхтеньем улегся в кровать. Дромон в связке с трофейными когами несло течением к песчаному острову, где было назначено место встречи с остальными кораблями.

Легкораненые встали на ноги к обеду второго дня. До этого Норманн в единственном числе и правил, и работал с парусом, и следил за буксируемыми трофеями. Батюшка Иоанис вместе с камбузным персоналом и слугой все свое время отдавали уходу за ранеными корабелами. Помощь выздоравливающих пришлась кстати, скорость каравана заметно увеличилась. Наконец впереди показался желанный островок, где уже собрались все корабли, тоже с трофеями. Стоящие на якоре дромоны практически сразу подняли паруса и резво побежали навстречу. Не надо было быть телепатом, чтобы почувствовать беду, которая стряслась с экипажем Норманна. Связка когов с рыскающим дромоном впереди служили самым лучшим оповещением о случившемся.

– И ты хорошую добычу взял, – обняв Речана, сказал Норманн.

– Было дело, мы подошли совсем близко и начали обстрел из аркбаллисты. Немного побили экипажи, а оставшиеся сами запросили пощады.

– Трофеи все твои или Нилу тоже улыбнулась удача?

– Он первый из нас захватил два кога, – доложил Речан, – причем схитрил изрядно.

– Что же придумал наш молодец?

– Сделал вид, что идет на абордаж, в ответ купец свел вместе оба корабля и выставил вдоль борта дружину.

– И у нас такое было! – вздохнул Норманн.

– Только ты с дури на палубу полез, а Нил приблизился на пятьдесят шагов и ударил луками.

– Аркбаллисту не трогал?

– Еще как трогал! – довольно улыбнулся Речан. – Железные стрелы бросал, пока купец не упал на колени и не заплакал.

– Нил молодец, сумел договориться с Генгистом.

– Хочешь сказать, что Ульфор тебя не послушался? Не поверю!

– Так оно и было! – Андрей сожалеющее развел руками. – Я даже толком не смог нацелить аркбаллисту!

– Мурманы тебя боготворят. С тобой связана надежда на восстановление справедливости! Они не могли ослушаться.

– Приказы отдавал Ульфор, а не я.

– Вот оно что! – Речан подошел вплотную и перешел на шепот: – Мурманы стараются тебе угодить да свою удаль показать.

– Показали уже. – Андрей безнадежно махнул рукой. – Половину людей потеряли, остальные с ранами.

– А ты в сторонке стоял и смотрел, как они на врага наскакивают?

– Я быстро понял, что надвигается беда, зашел сзади и разбил вражеский строй.

– Для мурманов ты потомок Одина, им требуется указующее слово! Андрей Федорович, оставь другим подвиги берсеркера.

– Я не камикадзе и голым на мечи не полезу! – фыркнул Норманн.

– Кто такой камикадзе, я не знаю, – несколько озадаченно ответил Речан, – но сейчас ты атаковал врага без брони.

– Ну и что? Мне так удобнее прыгать с палубы на палубу.

– Чем и соблазнил своих мурманов на безрассудный бой. – Вывод был очевиден.

– Я самым последним пошел на врага!

– Эх, Андрей Федорович, разве так можно? Ты даже не знаешь, с кем делишь хлеб!

– Ты о чем?

– О том! С тобой кэмперы, лучшие воины Севера! Они слепо бросаются в самое пекло.

– Здесь нет никаких кэмперов, Ульфор привел мурманов и норгов, – решительно возразил Норманн.

– Запомни слово «кэмпер», эти воины сродни тевтонскому рыцарю, выше может быть только берсеркер.

– Рыцарь приносит присягу верности! – возразил Андрей.

– Тебе поклялись в Медвежьем замке, так что разлучить вас может только смерть.

– В таком случае, почему Ульфор без моей команды отдал приказ идти на абордаж?

Речан развел руками:

– Ты позволил ему командовать, а он вместе с дружиной решили показать тебе свою храбрость.

Как ни горько было это признавать, но Речан оказался абсолютно прав. Норманн попросту прятался за спиной Ульфора, позволяя лидеру норвежцев самостоятельно принимать важные решения. До поры до времени такое положение дел помогало пришельцу из двадцать первого века скрывать как свое неумение руководить, так и незнание тактики морских и сухопутных сражений. Всему приходит свой конец, желание норвежской дружины показать свою удаль и отвагу закончилось гибелью половины экипажа. Хорошо еще, что сам остался жив, у корабельщиков Ганзы был почти что стопроцентный шанс перебить атаковавших их безумцев.

Стоянка у песчаного острова затянулась на две недели, захваченные корабли нуждались в экипажах. Кроме того, необходимо было восполнить потери, понесенные во время безрассудной атаки на торговый караван. Попытка соблазнить рыбаков из прибрежных поселений закончилась полным провалом. Желающие присоединиться к норвежцам давно и прочно вошли в состав экипажей, а новых добровольцев не нашлось. Оставался последний вариант, и Ульфор на двух дромонах начал готовиться к отплытию в Норвегию.

– Куда ты спешишь? – Норманн попытался остановить лидера норвежцев. – Генгист и без тебя справится.

– Он соберет крепких воинов, я возьму самых лучших.

– Почему ты в этом так уверен?

– Мы с тобой не раз сражались бок о бок, я могу поручиться перед людьми за твою отвагу.

– Гангист хороший рассказчик, знает много саг, – согласился Андрей. – Ты не зря поставил его по правую руку от себя.

– Сейчас я своими глазами видел бой непобедимого берсеркера. Ты один перебил больше врагов, чем все остальные воины дромона.

– Вот уж неправда! Мой меч не взял и дюжины!

– Отважный Рус на моих глазах перебил две шеренги врагов из трех. Я обязан рассказать об этом новым воинам.

– Я держал в руках молнии и разил корабелов Ганзы лучевыми ударами! – съязвил Норманн.

– Правильно сказал, мечи сверкали быстрее молний, ты прошел сквозь вражеский строй, словно солнечный луч через черную мглу.

Дальше спорить было бесполезно, не переубедить, это точно. Вероятнее всего Норманн снова оказался объектом мифотворчества, как это уже случилось с описанием похода по Волге.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Отправляйся за пополнением. Только будь поосторожней и не гоняйся за ненужными трофеями.

Норвежцы собрались, словно дежурная рота по тревоге: менее чем через час дромоны ушли на Север. Тихо подошел Речан, и они вдвоем долго смотрели вслед уплывающим за горизонт парусам.

– У тебя есть согревающие примочки? – поморщившись, спросил Норманн.

– Сильно болит? – поинтересовался соратник. – Тебе повезло, обычно булава дробит кости, делает человека инвалидом до конца дней.

– Откуда узнал, что булава? – удивился Андрей. – Я же был один!

– Люди все видят, та булава с твоей кровью сейчас в руках Ульфора. Он ее везет как вещественное доказательство твоего подвига.

– Снова пойдут ненужные разговоры, – вздохнул Норманн. – Я успел уклониться от удара, вот и все.

– Об этом и разговор, никто не может уйти от удара булавой, а ты и вражескую руку отвел, и самого врага убил.

Снова имя Норманна начнет обрастать домыслами. С точки зрения человека двадцать первого века, они не сделали ничего особенного. Боксеры на ринге уклоняются практически от всех ударов, попадаются только на обманки или специально отработанные серии ударов. А что, хорошая мысль! Почему бы не придумать собственную систему атаки, которая заставит противника подставляться под завершающий удар. Тренер по боевым единоборствам ежедневно твердил, что на каждого супермена обязательно найдется еще более умелый боец.