Полет на пассажирском варианте «Пе-8» можно назвать комфортным, а проливной дождь перед вылетом из Поти оказался единственным неудобством. После посадки на Кипре англичане демонстративно покинули летное поле, что позволило разведчикам без лишней суеты перегрузить тяжелый багаж на грузовики и укатить в Лимассол. В маленьком порту их ждал такой же маленький пароходик, где в единственном трюме стояли три странных джипа, похожих на американские «Доджи».

– Что это за чудо в бело-голубой раскраске? – презрительно спросил Олег.

– Вездеходы «Рено», очень надежные машины, лучше немецких, не говоря об американских, – ответил Немец.

– Если разговор о покраске, то перед вами шик арабских стран. По типу славянских рун они рассказывают о жизни водителя, – пояснил Фарид.

Мерно раскачиваясь на волнах и пуская клубы черного дыма, пароходик добрался до Тартуса и буквально протиснулся в заставленный баржами ковш бухты. Олег долго глядел на идеально чистую воду, голубое небо, ухоженную городскую набережную в обрамлении цветущих кустов и не мог налюбоваться невероятной красотой Востока.

– Нравится? – спросил Фарид.

– Невероятно! Я впервые вижу арабов и поражен красотой города! – не удержался от восхищенного восклицания Олег.

– Завидую вашим эмоциям, для меня восточные страны давно стали обыденностью.

– Вы знаток арабского мира?

– Станешь им поневоле, – вздохнул радист, – восемь лет мотался между Средиземным морем и Персидским заливом.

– Разве наш отдел проводил здесь активную деятельность?

– Был переводчиком, товарищи из Коминтерна организовывали народный антиимпериалистический фронт.

– В таком случае поясните смысл швартовки судов. Причал практически пуст, а транспорты стоят на бочках кормой к волнолому.

– Французы никогда не тратятся на развитие портов, в колониях практикуется рейдовая выгрузка на баржи.

– У англичан аналогичная картина?

– Нет, они не жмотничают, строят хорошие причалы с портальными кранами. Египетские порты ничем не уступают европейским.

– Правительство его величества связано с колониями экономически, а руководство Франции только политически, – разъяснил Немец.

Тут на палубу хлынул кипяток, а через несколько минут в патрубках засвистел пар. Матросы торопливо перекрыли спускные клапаны и встали у рычагов управления лебедками. Под лязг кулис, мат матросов и причитания капитана три раскрашенных вездехода выгрузили на причал, а разведчики побежали собирать личные вещи. Олег отправился расплачиваться с капитаном, ибо контракт на контрабандный рейс предусматривал наличный расчет по факту доставки.

– На выезде из порта стоит вооруженная охрана, так что не спешите уезжать, сейчас придет главный начальник.

– Сколько ему заплатить? – деловито осведомился Олег.

– Ничего, он идейный борец за независимость и всецело поддерживает немцев. Посему в разговоре соблюдайте осторожность.

Ждали недолго, главным начальником оказался узколицый араб в немецком френче и заправленных в сапоги традиционных мусульманских штанах с низкой мотней. Остановившись на пороге, он приложил ладони к щекам и поздоровался:

– Салам аллейкум.

– Аллейкум ас салам, – ответил капитан.

Зато Олег выдал экспромт и сказал:

– Аллах Акбар.

Гость и хозяин каюты послушно повторили:

– Аллах Акбар.

Начальник вальяжно устроился в кресле у капитанского стола, внимательно посмотрел на Олега в десантном комбинезоне Вермахта и спросил на сносном немецком языке:

– Могу я узнать о цели вашего прибытия?

– Моя группа должна проверить состояние аэродромов.

– Они под охраной турецких отрядов, солдаты никого не подпустят на пушечный выстрел.

– Османы виляют попой перед Рейхом и перед Великобританией. Мне приказано проверить, и я выполню распоряжение начальства.

– Затем вернетесь обратно? – небрежно спросил начальник.

– На берегу Евфрата меня ждут друзья, – ответил Олег.

– В таком случае не теряйте попусту время и езжайте в Эль-Каим, с османами мы разберемся сами.

Интересный расклад, названный городок на берегах Евфрата находится в Ираке! Турецкое присутствие или захват сирийских аэродромов, неожиданное для Москвы известие. По результатам Первой мировой войны Османская империя потеряла огромную территорию, ранее простиравшуюся вплоть до Индийского океана и Персии. Летом сорок первого Берлин и Стамбул заключили договор о дружбе и согласовали новую карту мира. Президент Иненю получал империю в былых границах, а Рейх довольствовался лишь Египтом.

Вторжение турецкой армии в Сирию имело значение лишь для Великобритании. Франция уже потеряла свои колониальные владения, а после войны юридически оформила фактическую свободу. Независимость получилась однобоко-политическая, французы сохранили за собой шахты, рудники и плантации, а денежной единицей остался колониальный франк. Тем не менее Олег незамедлительно составил радиограмму и отдал шифровку радисту. Его обязанность докладывать о событиях, а дальнейшие шаги предпримут знающие люди.

* * *

– Куда едем? – закрывая за радистом брезентовый полог, поинтересовался Немец.

– Прямиком в Эль-Каим, все аэродромы Сирии под контролем турецкой армии.

– Одним махом полтысячи километров?

– Ты спешишь на свидание? – усмехнулся Олег. – Едем спокойно, обед, кофе и ужин в местных ресторанчиках.

Насыпанная в далекие века щебенка давно превратилась в гальку и намертво утрамбовалась в почти идеальное дорожное полотно. Машины катили меж растущих на холмах садов, порой выезжали на пшеничные или хлопковые поля и снова окунались в пряный запах мандаринов. Когда на холмах встречались ливанские кедры, аромат смолы приятно щекотал ноздри. Иногда дорога рассекала оранжевое облако финиковых пальм или усыпанных хурмой деревьев.

Еще одним эмоциональным дополнением к путешествию были местные крестьяне. Неспешное движение маленьких осликов с огромными одноосными телегами вынуждало сбавлять скорость. Несмотря на качественное покрытие, ехать пришлось медленно, узкая дорога затрудняла обгон, а феллахи демонстративно не съезжали на обочину. По «Табелю о рангах» они занимают верхнюю строчку, подчиняясь только правителю, а военные и горожане стояли ниже крестьян.

Край с плодородной почвой, изобилием воды и субтропическим климатом дает три урожая в год. Завоеватели приходили с востока, запада или севера, но никто из них не трогал земледельцев, ибо они были основой богатства и процветания. Более того, никто не пытался повлиять на вероисповедание, включая воинственных римлян или османов.

– Видишь крепость Хысн аль-Акрад? Не доезжая, поверни направо. – Голос радиста вырвал Олега из раздумий.

– Нам бы пообедать да попить, – заметил он.

– Хомс – не лучшее место для остановки, город кишит жульем и ворьем. Через полчаса пересечем железную дорогу Дамаск – Баку, на станции и пообедаем.

– Дамаск – Баку? – не поверил Олег.

– Построена еще при царе, после революции капиталисты не захотели с нами торговать, и северный участок заглох.

Станция при железнодорожном узле южнее Хомса не выглядела привычным вокзалом, в первую очередь из-за полного отсутствия людей. Зато ресторанчик под сенью каштанов был вполне себе европейский.

– Заказывайте десять кувшинов свежего сока, – шепнул радист.

– А покушать?

– Не волнуйтесь, еда входит в стоимость сока, стол заставят мясом с овощами и пшеничными лепешками.

Олег действительно проголодался, но официант принес настоящую гору продуктов, которую не осилить всем отрядом. На столе появились противни с бараниной, кониной и говядиной. Отдельно поставили тазики с крупно нарезанной сырой морковью, яблоками, огурцами и помидорами. Сервировку завершили ломти белого хлеба и ковшики оливкового масла.

Надо есть, но как? Ножей и вилок им не дали, как не принесли индивидуальных тарелок. Олег посмотрел на соседние столики, где аборигены брали еду руками, а хлеб обмакивали в масло. Решение подсказал радист, он сложил овощи на ломоть хлеба, круто посолил и полил маслом, кусок баранины разместился на другом ломте. Ловко орудуя финкой, он разделил гигантские бутерброды на приемлемые части и приступил к обеду. Когда принесли тазики с водой и лимоном, народ без подсказки сполоснул руки, а изящные кувшинчики с розовым маслом для всех стали сюрпризом. Несколько капель благовоний требовалось вылить на ладони, дабы руки не пахли едой.

К вечеру отряд проехал плодородные земли, затем холмистую степь и оказался в пустыне. Поднимая завесу пыли, вездеходы мчались на восток, к пограничной деревушке. Московские специалисты строго-настрого запретили без надобности становиться на ночлег вдали от населенных пунктов. Смена власти всегда сопровождается бандитским беспределом, а шайка придет из ближайшей деревушки. В конечном итоге вместо «спасибо» разведчики получат еще бо́льшую проблему.

– Что за хренотень? – непроизвольно воскликнул Олег и резко затормозил.

– Оросительный канал и мостик через него, – пояснил радист.

– В пустыне?

– Мы давно едем среди хлопковых полей, просто вы сосредоточились на дороге и не заметили изменений.

– Откуда здесь вода?

– Из Евфрата, других рек поблизости нет.

– Мы маханули полтысячи километров?

– Кто давил на педаль, я или вы? Машина летела, словно за нами гналась стая джиннов! – заметил радист.

– Летела? – возмутился Олег. – Мы плелись ниже девяносто!

– Не суть, скоро перекресток пяти дорог и деревня с постоялыми дворами.

Сначала показались загоны с верблюдами, затем в ноздри ударил резкий запах серы, явный признак близости сырой нефти. Вереница черных от гудрона деревянных бочек на колесах протянулась на несколько километров.

– Почему они оказались в Сирии? – озадаченно спросил Олег.

– Здесь проходит кратчайший путь в Турцию, а владельцам скважин без разницы кому продавать.

– Хочешь сказать, что после переработки топливо поступает в Рейх?

– Союзники несколько раз пытались уличить турецких торговцев в контрабанде топливом, но быстро отстали.

– Турецко-болгарскую границу не проконтролировать, – согласился Олег.

– На самом деле они сами покупают контрабандное топливо. Базы на Кипре полностью зависят от поставок из Турции.

– Тем более, попробуй закрутить османам гайки, и собственная авиация останется с сухими баками.

Кто бы ни был владельцем нефтепромыслов, на первом месте всегда стоят деньги. Ближе турецких потребителей в регионе никого нет, а самая короткая доставка приносит в карман самые быстрые денежки. Деньги? Олег напряг память, он что-то слышал или читал о финансовых аферах Рейха, но что именно, никак не мог вспомнить.

– Сбавь скорость, нам поворачивать налево.

Предупреждение радиста заставило сосредоточиться на управлении вездеходом, притормозить и свернуть в указанном направлении. Узкая улочка в обрамлении глинобитных стен действительно не располагала к автогонкам. Впереди показался человек с чадящим факелом и призывно махнул рукой – приехали. Машины еще въезжали в узкий двор, а хозяин караван-сарая с поклоном что-то предлагал своим гостям.

– Говорит, что в бане свежая родниковая вода, – перевел радист.

– Моемся, – решительно заявил Олег, – мы пропитались потом и дорожной пылью.

Баней оказался приземистый глинобитный сарай в торце двора, где посетителей дожидался ряд бассейнов различной глубины.

– Сначала заходим в мутную воду, это не грязь, а местное мыло с благовониями, – предупредил радист.

Лепота, да и только! Банщики профессионально обработали каждую частичку тела, одновременно промассировав мышцы и расслабив суставы. Мочалка из люфы сделала кожу шелковистой, а неведомые благовония придали терпкий запах грецкого ореха. Разведчики вышли из бани с ощущением небывалой свежести и чистоты. Единственным неудобством были закрепленные в стенах вонючие факелы, по сути, палки с наполненным гудроном жестяным стаканом на конце.

Завтрак при желании можно назвать «шведским столом». По периметру просторной трапезной протянулся прилавок с кусочками арбузов, дынь и всяческих сочных и ароматных плодов. Затем стояли тазики с различными видами и сортами мяса и рыбы, за ними казаны с фруктовым пловом или с обычной кашей. Выставка еды завершалась кофейниками и чайниками в окружении ароматных печений и бисквитных пирожных с высокой шапкой крема. Изобилие вкусностей в глинобитной столовой затмевало любой раскрученный пятизвездочный отель.

За нежданно комфортный отдых с потрясающе вкусным завтраком Олег добавил щедрые чаевые. Хозяин караван-сарая долго благодарил за щедрость, а перед отъездом загрузил машины корзинами винограда и непонятных алых ягод. Разведчики осторожно понюхали, лизнули и обратились к радисту:

– Что это? Мы не отравимся?

– Это называется «хлеб пустыни», а проще финиками, – засмеялся тот. – Ешьте, сколько влезет, не растолстеете.

Слуги открыли ворота, и машины осторожно выехали на улицу, остался последний и самый главный отрезок пути. Примерно через час от основной дороги отделился наезженный проселок, и Олег свернул на него. Вскоре выехали к броду, за которым виднелись нефтепромыслы. Дилемму «спрашивать аборигенов про аэродром или нет» решил пролетевший «Дорнье» с планером «Go-242» на буксире.

– Вот нахалы, летают средь бела дня! – воскликнул радист.

Маленькая колонна остановилась, разведчики достали бинокли, начали следить за полетом. Вот торпедоносец сделал круг, планер сбросил сцепку и начал неспешно спускаться.

– Едем? – спросил Немец.

– Ты первый, с интервалом в километр идет машина Таксиста, я замыкаю. Ближе пяти километров к аэродрому не приближаться, – приказал Олег.

Пшеничное поле с необычно крупными колосками уступило место загаженной нефтью равнине. К вырытым в земле бассейнам вели многочисленные канавы, по которым стекала нефть. Сами скважины представляли собой привычные деревенские колодцы, откуда с помощью ворота доставали ведрами черное золото и тут же выплескивали себе под ноги. Смрад серного духа затруднял дыхание и заставил поспешно свернуть к реке.

– Аэродром на острове!

Олег следил за «Дорнье-217», который сбросил буксировочный трос и начал разворот на посадку вслед за планером. Восклицание радиста заставило затормозить и посмотреть в указанную сторону. Широкую речную гладь рассекал большой остров, а среди различных служебных и жилых домиков просматривалась стоянка самолетов. Тем временем торпедоносец завершил разворот и, поднимая тучи пыли, пошел на посадку.

– Более двух километров в длину и километр в ширину, – прикинул размер острова Олег.

– С каждой стороны по километру до берега, – добавил радист.

Немец с Таксистом поставили вездеходы за невысоким холмом, тем самым укрыв машины от взглядов со стороны реки. Пора присоединяться к товарищам и вместе подумать над дальнейшими действиями. Олег поднялся на холмик и лег рядом с товарищами:

– Что интересного высмотрели?

– На берегу стоит небольшая ректификационная колонна, от нее к острову ведет пешеходный мостик, под которым смонтирован трубопровод, – ответил Немец.

– В начале и в конце взлетно-посадочной полосы на отсыпанных холмиках позиции «Пом-помов», – добавил Таксист.

– Нестрашные пушечки, – хохотнул один из разведчиков.

Он прав, оружие времен Первой мировой войны давно устарело и могло только напугать. Низкая скорострельность и всего четыре грамма взрывчатки в снаряде ставили их по эффективности ниже пулеметов. Другое дело скорострельные пушки Березина, боевой заряд в пятьдесят граммов одним попаданием отрывал самолету крыло. Олег достал бинокль и поинтересовался:

– Где находятся патрули?

– Нигде! – снова хохотнул разведчик. – Один человек на табуретке с той стороны мостика.

– Он следит за работой насоса, что перекачивает бензин из колонны в бочки, – добавил Немец.

Охренеть! Здесь, в глубоком тылу врага, находится главная опорная база, от которой зависит успех операции «Длинный прыжок», и полная безалаберность! Впрочем, оберштурмбаннфюрер СС Скорцени никогда не заканчивал военных училищ, а его планы всегда были чистой авантюрой. Фюреру приглянулся стоявший у штандарта СС «Германия» двухметровый знаменосец, и Скорцени в одночасье стал гауптштурмфюрером. По свидетельству генерала пехоты Ку́рта фон Ти́ппельскирх, Гитлер спросил:

– Где ты хочешь служить?

Скорцени бодро ответил:

– В танковых войсках!

– Нет, возглавишь части особого назначения СС.

Вот так волей фюрера дворцовый часовой стал во главе элитного спецназа и руководителем десантных и диверсионных сил Рейха. Впрочем, каков начальник, таковы и подчиненные. Нацики СС лишь назывались элитой, по уровню подготовки и навыкам они уступали рядовым солдатам Вермахта. Зато понтов с шевронами и запредельным самомнением было хоть отбавляй.

Олег еще раз внимательно осмотрел аэродром, стоянку самолетов и планеров с прилегающими строениями. Шанс разгромить врага можно считать стопроцентным, опыт боестолкновения с эсэсовцами давно убедил в их полной никчемности. Угроза лишь со стороны десантников Люфтваффе, единственной силы, способной дать отпор. Но здесь есть неоспоримый плюс, на острове нет оборонительных позиций. Как только разведчики откроют огонь, немцы неизбежно укроются в строениях, а стену глинобитного домика пробьет обычная пуля. Олег расстелил карту и позвал Немца:

– Мост в пяти километрах ниже по течению. Перебираешься на другой берег, выходишь на позицию и по готовности открываешь огонь.

– Может, дождаться ночи? – осторожно спросил Таксист.

– И дать нацикам шанс разбежаться? – усмехнулся Немец. – Лучше сразу всех перебить, чем неделю вылавливать по промыслам и деревням.

– Таксист подыскивает местечко в километре от острова и следом за Немцем открывает огонь.

– С каких целей начинать?

– Ваша позиция ближе всех к стоянке, поэтому бей самолеты и следи за эрликоном.

Разбрызгивая скользкие лужи нефти, машины сначала отъехали к нефтепромыслу, затем разъехались в разные стороны к своим позициям. Олег уступил водительское место радисту, а сам отправился к берегу выбирать место для вездехода и снайперскую лежку для себя. Тем временем разведчики сняли брезент и занялись подготовкой оружия. Никто не способен предусмотреть нюансы развития боя, поэтому до первого выстрела необходимо подготовить все имеющиеся виды оружия, включая холодное.

У самого берега Олег приметил сваленные горкой старые замызганные нефтью деревянные бочки. Отличная позиция для вездехода! Во время стрельбы «УБ» выбрасывает почти двухметровый факел, поэтому машину невозможно скрыть. Но если ее поставить метрах в пятидесяти за свалкой, со стороны острова она окажется сразу за кучей мусора, и ответный огонь получится малоэффективным.

Берег заканчивался невысоким, почти метр высотой обрывом, за которым начиналась узкая песчаная полоса. Для себя Олег выбрал россыпь камней на мелководье со стайкой мальков. Булыжники не прикроют, зато лежащий среди них человек станет незаметным. Если кто-то опытный из противников и попытается высмотреть снайпера, то обязательно сосредоточит внимание на стеблях высокой осоки, что метрах в двадцати ниже по течению. Олег навел бинокль на древний сложенный из отесанных гранитных блоков мост и стал дожидаться проезда машины Немца.

– Вроде еще один самолет с планером, на этот раз со стороны Ирана. – Запыхавшийся радист указал рукой направление.

Словно дразня, торпедоносец «Дорнье-217» с планером на буксире летел не выше пятисот метров.

– Немец еще не проехал через мост, – словно уговаривая самого себя, ответил Олег.

– И что? Мы вмиг его собьем, а пока немцы будут стоять с раскрытыми ртами, Немец выберет местечко и ударит с той стороны.

Особой необходимости сбивать самолет у разведчиков не было, при любом раскладе с острова ему уже не улететь. В одном радист прав, сбить низколетящий «Дорнье-215» не составит проблем, он отличается низкой живучестью. За ревом моторов никто не услышит нескольких коротких очередей, а вызванная падением самолета суматоха позволит нанести по врагу более эффективный удар.

– Выезжай на позицию и бей по кабине, – согласился Олег.

Заложив элегантный вираж, «Дорнье-217» вывел планер на посадку и лихо сбросил буксировочный трос прямо на полосу. Пилот явно развлекался, потому что перед мостом спустился до сотни метров, круто развернулся обратно и полетел вдоль кромки берега. В бинокль были хорошо видны довольная ухмылка пилота и гримаса недовольства на лице штурмана.

Вдруг переднее остекление разлетелось сверкающими брызгами, самолет дернулся, завалился на крыло, прочертил по воде пенную полосу и исчез в грязном фонтане донного ила. Через мгновение из мутных глубин выскочил работающий двигатель и футбольным мячом заскакал по берегу. Завораживающее зрелище падения бомбардировщика заставило Олега забыть обо всем на свете.

– Командир, ложись! Немцы выбегают полюбоваться на останки самолета!

Окрик радиста заставил сначала плюхнуться в воду и только после этого вспомнить об оружии. У «АВС-36» дальность прицельного выстрела составляет полтора километра, но среди сбегающихся к берегу немцев достойных целей нет, и Олег блаженно вытянулся в теплой воде.

Обнаглевшие мальки тыкались носиками в его пальцы, осторожно подныривали под руку и возвращались обратно. Тишь да благодать, лишь со стороны острова доносились нервные выкрики, да несколько добровольцев собирались сплавать к месту падения самолета. Неожиданно над водой пронесся грозный рык. Это три шквальных пулемета Слостина разом выплюнули рой свинца.

– Командир, ты видел, да? Одним махом всю толпу уложили на песок! – восторженно выкрикнул радист.

– Дуй к вездеходу! – приказал Олег. – Не ровен час, кто с оружием прибежит со стороны промысла или от деревни.

– Да кому мы здесь нужны?

– Бегом!

Радисту нельзя становиться к пулемету, его пальчики нежны, их необходимо беречь, иначе вместо музыки морзянки в эфир полетит неразборчивая какофония. Но это не повод игнорировать элементарные правила безопасности, тем более добровольно брать на себя обязанность охранять командира. В условиях боестолкновения они должны быть как можно дальше друг от друга.

После короткой неразберихи уцелевшие десантники Люфтваффе заняли позицию в одном из домов. Следом, словно собачонки, побежали охранники с техперсоналом. Разведчики не спешили, давая возможность всем собраться в одном месте. Над аэродромом повисла тишина, лишь мерно жужжал моторчик насоса да где-то на промысле злобно ревел недовольный верблюд.

На плоской крыше показались похожие на хоккейные шлемы каски десантников, и сразу раздался звонкий стук «УБ». Три крупняка долбили, сменяя друг друга, почти две минуты. Глинобитные постройки одна за другой стали рассыпаться в прах. Над аэродромом поднялось облако желтой пыли. Затем открыли огонь шквальные пулеметы. Вопли ужаса и боли сменились паническими криками, и немногочисленные оставшиеся в живых бросились к реке. Пулеметчики выдали вдогонку по короткой очереди, и разведчики не спеша отправились к берегу. Как бы ни старался пловец, а пешехода ему не обогнать, а уйти от пули на глубину способен только киногерой.

Олег не препятствовал состязанию в стрельбе по головам. В этой войне человеколюбие невозможно, ибо нельзя назвать людьми тех, кто миллионами уничтожает мирных советских граждан. Взяв с собой двух бойцов, он отправился осматривать остров – сбежали не все, есть спрятавшиеся трусы и затаившиеся смельчаки. Кроме того, надо проверить штабные документы и штурманские карты. Они прояснят маршрут полетов, расположение основных и вспомогательных аэродромов. Если повезет, найдет ответ на главный вопрос – число самолетовылетов и количество переброшенных солдат.

Среди руин выделялся островок высоких железных шкафов, явный признак штаба с гарнизонными писарями. Канцелярский народ обязан вести тщательный учет всех событий, начиная от замечаний на утреннем построении и заканчивая расходом денежных средств. Увы, сохранившиеся гроссбухи никак не отражали работу аэродрома, и Олегу пришлось искать косвенные сведения. Среди отчетов по столовому довольствию нашелся подраздел по питанию «чужих» солдат – десантников Люфтваффе и спецподразделений Вермахта.

Прежде чем заняться арифметикой, Олег выбрался из крошева глины с торчащими пучками соломы и стряхнул бурую пыль. Столы под навесом рядом с летней кухней не очень пострадали, и он решил разобраться с гроссбухом в более комфортных условиях. Сбросив пыльный комбинезон на лавку, достал карандаш и принялся выписывать цифры. Полученный результат заставил невольно ойкнуть, из запланированных шести полков немцы успели перебросить два.

– Командир! Эти четверо сами сдались, остальных прикончили. – Разведчики свалили на стол ворох документов и полевых сумок.

– Оружие собрали? – поинтересовался Олег.

– Вдвоем не осилить, по всему острову разбросано, нашли даже пулеметы в заводской упаковке и море патронов.

– Бомболюки и планеры проверили?

– А как же, битком набиты гранатами и минометами с минами!

– Отложите три миномета с боезапасом, мало ли что, может пригодиться в дороге.

Олег предложил пленным сесть и принялся за разборку трофейных документов. Начал с полетных карт и авиационных планшетов с выписками курсов и расчетов времени полета между путевыми точками. Обалдеть – немцы летали с острова Родос мимо Кипра, а союзники этого не видели! Посадок в Сирии действительно не было, а конечным пунктом было горное плато. Причем в десяти километрах от концентрации войск находился город Солтан Абад с узлом железных и шоссейных дорог. У дивизии Рейха отличный шанс взять Тегеран в считаные часы!

Чтобы успокоиться, Олег просмотрел прочие трофейные бумаги и наткнулся на кассовый отчет за прошлый месяц. Опаньки, а все приходы и расходы в английских фунтах, придется разгребать руины, иначе сейф не найти. Сложив документы стопкой, он обратился к пленным:

– Почему решили сдаться?

– Поспорили, – усмехнулся веснушчатый лейтенант-летчик, – штурман утверждал, что база атакована англичанами, а я поставил на русских и оказался прав.

– Вы поспорили, а проставляться придется мне? – в ответ усмехнулся Олег.

– От четырех бутылок герр майор не обеднеет, а пьяному пуля не больно бьет в затылок.

– А вы хитрец, лейтенант, выбрали самый легкий вариант расстрела.

– Что вам, что англичанам пленные будут помехой, а так хоть расслабимся и вспомним дом.

– Можете написать письма, но предупреждаю, передам только после войны, – решился Олег.

– Спасибо за обещание, после войны даже лучше. Без перлюстрации СД не пропустит ни одно письмо.

– Не страшно летать над Кипром?

– Над Кипром? – удивленно переспросил лейтенант и вдруг захохотал: – Мы летаем через Турцию, а маршрут на карте проложен на всякий случай.

– Мы перебрасываем двадцать вторую аэромобильную дивизию, – добавил штурман.

– Детали операции «Длинный прыжок» давно известны, – соврал Олег.

– В таком случае почему проводите акцию только сейчас? – недоверчиво спросил лейтенант.

– Чтобы у Берлина не осталось времени на разработку новой операции.

– Существует насколько запасных вариантов, для исполнения которых переброшена уйма толковых специалистов, – заметил штурман.

– Мы с вами солдаты, шпионов и диверсантов ловят другие люди.

– На легкую победу не надейтесь, выход в долину охраняет крепость Аббас Абад с нашим гарнизоном, – предупредил пилот.

– И что? Пусть сидят за крепкими стенами до взятия Берлина, – насмешливо ответил Олег.

Немцы растерянно примолкли, в их понимании противник должен штурмовать крепость, а защитники мужественно отбиваться.

– Я могу взять шнапс для своих парней? – нерешительно спросил лейтенант.

– В любом количестве, только пейте здесь на виду, чтобы мои бойцы не застрелили по ошибке.

На стоянке самолетов затарахтел трактор, и разведчики лихо прикатили к навесу:

– Задание выполнено! Отложили три миномета и три сотни мин!

– Надо порыться в развалинах, там должен быть сейф с фальшивыми фунтами, – приказал Олег.

Вскоре к поискам «сокровищ» присоединился весь отряд, и Немцу пришлось чуть ли не силой отправлять двоих к оставленным на берегу машинам. Охранение необходимо даже дружественной территории, а здесь освободителями и единомышленниками считаются немцы. Наконец под дружное «ура» тракторок выдернул из-под завала денежный ящик.

Второй раунд всеобщего развлечения заключался в конкурсе «Вскрыть дверь сейфа с первой попытки». Причем этой самой попыткой считался выстрел из маленькой пушечки почти в упор. Раунд закончился неудачей: опасаясь повредить содержимое, большинство промазало, прочие добились рикошета. Последним к конкурсу присоединился радист с увесистой кувалдой и одним махом разрушил замок:

– Дурни, у него механизм из литой латуни, он крошится как лед.

Но его никто не слушал, разведчики торопливо выгребли невиданные ранее, а посему таинственные фунты и бережно положили добычу перед Олегом. Тот протянул Немцу финотчет:

– Считай, затем составь акт за пятью подписями.

– Ну и перестраховщик ты, Студент! Кстати, откуда узнал о фальшивых деньгах?

– Источники информации за чистосердечное признание перед расстрелом получили по бутылке шнапса.

– В Берлине печатали?

– В концлагере «Заксенхаузен» по миллиону фунтов в месяц, – ответил Олег и прикусил язык. Откуда он это знает? По жизни никогда подобными темами не интересовался. Вероятнее всего, где-то случайно услышал, а сейчас память услужливо вернула информацию.

Передав Олегу письма с аккуратно написанными адресами, немцы разделились. Трое ушли к кромке летного поля, где начали копать общую могилу, четвертый взялся за изготовление креста с четырьмя табличками. Разумное решение, особенно после того, как разведчики сбросили в реку трупы разгромленного гарнизона.

– Не вижу разницы между речными раками и земляными червями, – презрительно сплюнул Немец.

– Разница в памяти, при царе имена утонувших или захороненных в море писали на стенах храмов, – ответил Олег.

– Ты еще перекрестись и поцелуй крест, – хохотнул замполит. – Что решим с ночевкой?

– Ждем ответ из Москвы, если до темноты ничего не получим, то заночуем в машинах.

– Ты прав, без транспорта и пулеметов мы не протянем и дня, – согласился Немец.

Расстреляв пленных, разведчики взялись за обустройство временного лагеря и пополнение запасов из собранных трофеев.

– На северо-западе самолет с планером летит к нам! – крикнул дозорный.

– Самолет сбиваем, а планер никуда не денется, сам сядет, – приказал Олег.

Разведчики в спешном порядке начали готовить «УБ». К острову приближался четырехмоторный «Юнкерс Ю-90» и бить надо наверняка, иначе уйдет, ищи его потом по всем сторонам света.

Олег приготовил винтовку и сел на крышу кабины – он на подстраховке, основной удар нанесут мощные «Березины». После расцепки с планером четырехмоторный гигант снизился до двухсот метров, чтобы сбросить рядом с ВПП буксировочный трос. Три «УБ» ударили разом, от крыльев и фюзеляжа на землю посыпались ошметки, крайний двигатель сразу остановился, за ним – второй, и самолет повело в сторону.

В Москве они готовились к скоротечному ночному бою с численно превосходящим врагом, поэтому снаряды получили без трассеров. Сейчас этот факт сработал на руку, экипаж воспринял остановку двигателей как аварийную ситуацию и попытался сесть. Самолет выпустил шасси и начал снижаться, что дало разведчикам возможность ударить более точно. Снаряды разорвали фюзеляж от кабины до хвоста, и «Юнкерс» рухнул на свежую могилу, затем неловко подскочил, а после второго падения развалился на части.

Тем временем планер продолжал снижение в надежде проскочить в стороне от места падения. Пилоты обязательно заметят несуразицу – в нормальной обстановке к месту аварии должны бежать люди, а командный пункт обязан поднять желтый флаг. Так и случилось – планер заложил вираж, намереваясь сесть на противоположном берегу реки.

– По машинам! – скомандовал Олег. – Гоним к ним на полной скорости! Эти планеры берут роту десантников с полным вооружением! Засядут в низинке, и замучимся выковыривать!

Олег запрыгнул на место водителя и погнал к мосту. Подпрыгивая на буераках, машины выехали на кривую дорогу с многочисленными караван-сараями и попали под обстрел камней, которые бросала чумазая ребятня. Вот и наглядный пример предстоящих взаимоотношений с местным населением. Мост оказался в ужасном состоянии, по-видимому, его не ремонтировали и не убирали с момента постройки. Утрамбованные кучи лошадиных каштанов и верблюжьих лепешек соседствовали с просевшими от времени каменными блоками, что заставило сбросить скорость до минимума.

Свернув на стерню убранного поля, машины разошлись веером и помчались к предполагаемому месту посадки. Надо спешить, не дать врагу шанса приготовиться, взвод десантников способен не только отразить наскок маленького отряда, они сами могут пойти в атаку.

– Видишь столб пыли немного правее? – спросил радист и уверенно добавил: – Он там.

Немецкие десантные планеры способны сесть на болото или вспаханное поле, лишь бы был ровный участок. Олег подвернул к предполагаемому месту посадки и посмотрел на другие машины: они шли ровной линией с интервалом в триста метров. Когда показались сероватые крылья «Мессершмитта Ме-321», он затормозил и подал сигнал съехаться вместе.

– Он сел в глубокую ложбину, я ее пересекал, когда ехал долбить гарнизон острова, – пояснил Немец, выскочив из своего грузовика.

По принятой с незапамятных времен традиции, на совете первым высказывается самый младший по чину, поэтому Олег обратился к Таксисту:

– Что предлагаешь делать?

– Сейчас солдаты спешно разгружают планер, затем разделятся. Меньшая часть останется здесь, основные силы уйдут в городок у моста. Надо идти на штурм.

– Перед нами солдаты с боевым опытом, поставим минометы и бьем, пока не поздно, – добавил Немец.

– Постараемся разогнать, – согласился Олег.

Выбранная диспозиция не отличалась оригинальностью, две машины отправились на пригорок, откуда хорошо просматривался планер. Немец взял на себя контроль над выходом из ложбины к реке. После установки минометов Олег встал на место наводчика. Десантная модификация проще трехколесного велосипеда, посему надо знать некоторые нюансы. К примеру, в качестве визира горизонтальной наводки применяется штык-нож, для установки которого сделаны специальные риски.

Минометы 36 sGrW 42 не отличались точностью и дальнобойностью, их задача ошеломить врага, что подразумевает скорострельность. Зная эту особенность, Олег приказал выдать серию из трех мин. Надо отдать должное немецким десантникам, заслышав характерный свист, они разом плюхнулись наземь, а после взрывов бросились бежать. Обстрелянных солдат сразу видно – понимая, что неведомый враг постарается поджечь планер, они короткими перебежками направились к склону холма с явным намерением атаковать разведчиков.

– К машинам! – скомандовал Олег. – Сначала поджигайте планер, затем готовьте шквальные пулеметы.

У турельного варианта пулемета Березина дальность прямого выстрела составляет четыреста метров, а кольца поправки до дальности в километр. Машины остановились в двух километрах от планера, поэтому ребятам придется сначала пристреляться, затем открыть огонь на поражение. Каково же было его удивление, когда во время первой очереди от фюзеляжа полетели куски фанеры, а после второй тоненькие струйки дыма сменились желтоватыми языками пламени.

Немецкие десантники исчезли из поля зрения, что предупреждало о готовящейся атаке. Олег пристрелял по склону оба миномета и побежал к машинам, первая часть плана выполнена, осталось выманить врага под кинжальный огонь. Доставая из кабины винтовку, он обратил внимание, что разведчики притаились с закрепленными на лице инфракрасными биноклями «Гамма-ВЭИ». Внешне они выглядели черной маской с двумя окулярами, поэтому Олег пошутил:

– Немцев решили попугать?

– Солнце за спиной, и лежащий на земле человек четко выделяется, – ответил один из разведчиков.

– Вот оно что! И планер разбили с помощью «Гамма-ВЭИ»?

– Следы от пуль и снарядов видны лучше трассеров, одна беда, разрывы и пожар дают сильную засветку.

Молодцы ребята, ничего не скажешь. Олег даже не задумывался над возможностью применить инфракрасный бинокль против затаившихся врагов. Ну да ладно, сейчас необходимо спровоцировать немцев на атаку, и он с винтовкой в руке открыто побежал в сторону.

Стараясь быть незаметным, Олег зашел метров триста левее машин, что позволяло бить врага фланговым огнем. Скорострельная винтовка Симонова отличается не только точным боем, она способна стрелять не хуже пулемета. Отъемный магазин на пятнадцать патронов гарантирует быструю перезарядку, что позволяет накрыть противника плотным огнем.

В реальности десантники Люфтваффе почти никогда не пользовались десятизарядной винтовкой «G-41» и штурмовой винтовкой «FG-42». Поразительная сложность конструкции и ненадежность механики в любой момент могли оставить солдата безоружным. Даже в конце войны немецкие парашютисты воевали с одной из вариаций обычного карабина «Маузера» – всей разницы – складной приклад. Максимум, что могло быть сейчас у залегших солдат из скорострельного оружия, четыре-пять пулеметов «MG-42» – по паре на взвод. Поэтому большой плотности огня десантники создать не могли.

Немцы действовали в строгом соответствии с Полевым уставом, который требовал начинать атаку с расстояния в восемьсот метров. Именно на этой дистанции привстало несколько человек с биноклями в руках и начали внимательно осматривать предстоящее поле боя.

– Смотрите, смотрите, глаза не сломайте, – прошептал Олег.

Позиции разведчиков выглядели брошенными, сиротливая парочка минометов, а чуть далее – два вездехода с небрежно наброшенным на дуги брезентом. Рота десанта встала одновременно, и солдаты, построившись в двойную цепь, не спеша двинулись к автомобилям. Олег отложил бинокль и прильнул к оптическому прицелу. Увы, все в одинаковых комбинезонах, командира высмотреть невозможно, а стрелять надо. Мерный шаг немецкой шеренги ассоциировался с уверенностью в победе. Надо заставить их побежать, а для этого солдаты должны понести потери.

Олег выбрал одного из середины, далековато, но точное попадание не требуется, главное выбить из шеренги. После пятого попадания шеренга дрогнула и ускорила шаг, а последний выстрел из опустевшего магазина заставил побежать. Нет, немцы не испугались, обстрелянным солдатам нет причин бояться нескольких врагов с винтовками, они всего лишь спешили нанести завершающий удар. Десантники бежали, не открывая огонь, если не считать редких выстрелов по подозрительным холмикам или пучкам травы.

Момент истины наступил при сближении до четырехсот метров. Со стороны огонь шквальных пулеметов походил на ужасающий рев неведомого чудовища в ореоле смертельного пламени. Ленты в две с половиной сотни патронов опустели за несколько секунд, а ошеломленные солдаты зарылись носом в землю. Олег надел бинокль «Гамма-ВЭИ», затянул на затылке фиксирующие ремешки и не пожалел. В первый момент общая картина ничуть не изменилась, лишь добавились сюрреалистические фигурки немцев. Но вот над залегшей шеренгой начал бушевать сверкающий ураган, поднимая в небо облако пыли.

Пока Олег снимал инфракрасный бинокль, солдаты уже разделились на три группы и спринтерским рывком пытались покинуть опасный район. Плохо, очень плохо, организованное отступление неизбежно перейдет в новый вариант атаки с неизвестным финалом. Переключив «АВС-36» на непрерывный огонь, Олег ударил длинной очередью по немцам, бегущим в его сторону, и получил нулевой результат. Нет, он скосил несколько человек, а надо завернуть всю группу обратно к горящему планеру.

Солдаты его не видят, а ПББС надежно скрывает огневую точку. Пришлось встать в полный рост и прицельно ударить в центр группы. Отлично, его заметили! Демонстративно сменив магазин, повторил длинную очередь, а после третьей перезарядки начал бить одиночными с максимальной скорострельностью. Реакция немцев оказалась прямо противоположной – не меняя темпа и направления бега, они открыли ответный огонь.

Чертыхнувшись, Олег залег и снова начал стрелять прицельно, хотя испытывал пренеприятнейшие ощущения. До врага не более трехсот метров, они бегут прямо на него и через несколько секунд проткнут штыком. Очередной магазин на пятнадцать патронов ушел без единого промаха, и немцы неожиданно свернули вниз по обратному склону. Они не убегали, а прорывались к мосту! Как только появился достаточный разрыв между Олегом и увлекшимися погоней машинами с пулеметами, десантники воспользовалась удобным моментом выйти из-под обстрела.

Вездеходы не спеша загнали две другие группы под пулеметы затаившегося Немца, после чего сообща вернулись обратно. Им не пришлось стрелять: завидев машины с невиданным оружием, немцы побросали карабины и подняли руки. Однако финальный аккорд оказался неожиданным:

– Предлагаю сдаться, только в таком случае я могу гарантировать вам жизнь, – неожиданно заявил пленный офицер. – Я всегда отдавал должное мужеству русских солдат, но против всех мусульман вам не устоять!

– Надежда всегда умирает последней, – насмешливо парировал Олег.

Немец беспомощно оглянулся и понуро пошел к своим солдатам. Что он мог поделать, если русские, вопреки здравому смыслу, решили героически умереть?

И так русские поступали всегда! Плохие дороги с распутицей и зимние холода всего лишь отговорки, на самом деле план «Барбаросса» учитывал буквально все до мелких деталей. Генштаб Рейха лоханулся в базисе своей директивы, поставив главной задачей окружение частей Красной Армии. В подобной ситуации европейцы покорно поднимали руки и полковыми колоннами маршировали в лагеря военнопленных. Напротив – бойцы Красной Армии в массе своей сопротивлялись до последнего, даже оказавшись в глубоком тылу наступающего Вермахта.