Подозревая наличие наружки со стороны главной улицы, они сначала зашли в сарай и только после этого направились к задней калитке. В узкой улочке поджидал приятный сюрприз. Давешний мужчина уже разгрузил уголь и теперь разворачивался на выезд. Олег небрежно толкнул Ирму в сани, сам сел рядом и приказал:

– Ехай, быстро. – И протянул три серебряные рейхсмарки.

Для оккупированной территории это очень большие деньги, и возничий на радостях даже не спросил куда. Опомнился он уже на выезде с проезда и начал коверкать язык:

– Гер офицер хочет штаб? Штаб?

Пока Олег изобретал вариант ответа, за спиной заговорила Ирма, причём на чистейшем русском языке:

– Нам на аэродром, только заезжай со стороны кухни, чтобы никто не заметил.

Возничий усмехнулся и подхлестнул лошадь: обычное житейское дело, немец запал на русскую красотку и прячет её от начальства. После короткой остановки между кухней и продскладом сани покатили обратно, а Олег с Ирмой окольной тропой направились к самолёту. Платок с полушубком сбросили в выгребную яму, и молодая женщина снова преобразилась в надменного офицера СД.

Самолёт стоял на прежнем месте, и «фоккеры» по-прежнему прогревали моторы, оставаясь в готовности отразить налёт советских бомбардировщиков. Олег вручную провернул винт, затем запустил двигатель и нетерпеливо уставился на датчик температуры цилиндров. При необходимости на автомобиле можно сразу тронуться с места, на самолёте это чревато. На взлёте холодный мотор захлебнётся бензином и заглохнет, тогда хана, особенно в их нынешнем положении.

– Студент! К нам бегут солдаты! – нервно крикнула Ирма.

Судя по шинелям, вдоль стоянки бежал отряд эсэсовцев, а возглавляющий их офицер грозно размахивал пистолетом. Температура всего лишь тридцать, взлетать нельзя, стоять тоже нельзя, арестуют. Олег немного добавил обороты и отпустил тормоз, раскачиваясь, самолёт покатил поперёк лётного поля. Скорость небольшая, но человеку не догнать.

Выкатившись на противоположную сторону, он немного постоял и повернул к дежурному звену. Эсэсовцы побежали обратно, но, встретив шеренгу смертельных дисков прогревающихся «фоккеров», шарахнулись в разные стороны. Олег включил радиостанцию:

– КП, я почтовый ноль семнадцать, прошу разрешения на взлёт.

Руководитель полётов демонстративно прокашлялся, затем ответил:

– Запрет на взлёт, возвращайся на стоянку, к тебе гости из Аненербе.

– Понял, попроси учёных парней приехать в Берлин, жду их в сером домике квартала Шулленбургринг.

Кто-то из дежурных пилотов несдержанно хихикнул в микрофон, а Олег прибавил обороты и покатил по взлётной полосе. Взлетать ещё рано, но впереди восемьсот метров, а «Шторьху» достаточно сотни. В конце полосы самолёт сам поднял хвост и нехотя приподнялся над землёй.

– В кабине блондинка, я не ошибся? – поинтересовался кто-то из пилотов.

– У русских принято воровать невест, всех приглашаю на свадьбу!

Эфир взорвался разноголосицей поздравлений, а Олег тревожно смотрел на стрелку датчика температур, которая упрямо не двигалась с места. На КП снова включили микрофон, и пилоты услышали вопли неизвестных людей, прерываемые матом командира эскадрильи. Затем последовали трели телефонных звонков, завершившиеся приказом:

– Дежурному звену взлёт! Почтовый «Шторьх» номер ноль семнадцать пытается перелететь на вражескую территорию. Приказываю перехватить!

Олег набрал пятьсот метров и демонстративно взял курс на юго-запад, с аэродрома взлетела четвёртка «фоккеров» и повернула на северо-восток.

Облом, перелететь линию фронта не удастся. Но ордена за сбитые По-2 или «рамы» давали не зря, истребителю нелегко сбить «небесного тихохода». Как ни странно, но разница скоростей работает против быстроходной машины. Достаточно прижаться к земле и повернуть поперёк курса атакующего самолёта, затем резким виражом уйти под него. Стопроцентная гарантия успеха, более того, стрелок получает шанс с малой дистанции влупить врагу в брюхо. За спиной щёлкнул тумблер внутренней связи:

– На аэродроме звеньями взлетает вся эскадрилья, – тревожно сообщила Ирма.

Хреново, эскадрилья Люфтваффе по численности превышает советский полк, а Олег не настолько опытен, чтобы устраивать с этой армадой карусель. Пришлось снижаться до пятидесяти метров, затем вообще нырнуть в подвернувшийся яр. «Фоккеры» созданы для полётов на больших высотах, с которых низколетящий самолёт заметить невозможно. Пролетев несколько низинок, Олег сообщил свой план:

– Летим на юг, надо найти твёрдую площадку и дождаться на ней темноты. С заходом солнца рванём к своим.

Легко сказать, да трудно сделать, внизу сплошь пахотные поля. Немцы строго следили за возделыванием земель, на период сева и уборки даже давали трактора. С румынами было намного хуже, они только брали и расстреливали недовольных. Под крылом тянулись бескрайние поля да мелькали овраги с ручейками, и ничего пригодного для посадки. В надежде найти подходящую грунтовку Олег рискнул подвернуть к трассе Киев – Одесса, и снова ничего.

Удача улыбнулась после часа безуспешных поисков, когда пахотные земли неожиданно сменились огромным ровным полем неубранной пшеницы. Для страховки он сделал несколько проходов и, убедившись в безопасности, пошёл на посадку. Колёса мягко коснулись снега, а затем произошло нечто невероятное. Самолёт оказался в центре снежного вихря, а винт превратился в стог сена, патрубки выплюнули длинные языки пламени, и двигатель встал.

Мгновения непонимания сменились длинной тирадой проклятий и самокритики. Он сел в камыши и хорошо, если на край неведомого озера, иначе придётся выбираться вплавь.

– Где мы?

Вопрос Ирмы вывел Олега из бесконечного туннеля самобичевания.

– В болоте или в озере, – мрачно пошутил он.

– Желательно услышать название ближайшего населённого пункта.

– Не знаю! Последний час искал пригодное для посадки место. Пойду освобождать винт, а ты посиди в кабине.

Снега по грудь, а попытка содрать с пропеллера скрученные жгуты камыша оказалась бессмысленной. Эта гадость пробралась по валу к двигателю, погнула штанги толкателей клапанов и вырвала с мясом провода зажигания вместе с трамблёром.

– Отлетались, – угрюмо сообщил Олег. – Север за моей спиной, а дорога слева. Если верить карте, до Одессы сутки пешего перехода.

– Не смешно: девушка в форме СД по пояс в снегу топает по буеракам, – язвительно заметила Ирма.

– Кстати, мы с тобой в Румынии, выберемся на дорогу и потребуем у союзников транспорт.

– И отвезут нас в ближайшую немецкую часть. Здесь коктейль из румын, болгар, венгров с тыловым заслоном Вермахта.

Олег уткнулся носом в карту и через несколько минут неуверенно ткнул пальцем:

– Плюхнулись мы на краю Хаджибейского лимана. Предлагаю выбираться в Одессу и искать местных рыбаков.

– По поводу лимана ничего сказать не могу, а главную мысль поддерживаю. Отныне я командир.

– Как скажешь, – не стал возражать Олег. – По снегу командиры идут впереди или сзади?

– У командира есть явки по всей Украине.

Дышать сразу стало легче, помощь и поддержка со стороны кардинально меняла, казалось бы, безнадёжную ситуацию. Будь он один, улетел бы на северо-запад, с дозаправкой и отдыхом на аэродроме Центральной группы войск. Вечером продолжил бы полёт якобы дальше в тыл, на самом деле в темноте пересёк линию фронта, и все дела.

Взяв на себя функцию бульдозера, Олег почти час добирался до края зарослей камыша. Дальше препятствий не было, если не считать раскисшей под снегом земли и заполненных талой водой ямок. Выбравшись на пустынную дорогу, они привели себя в порядок и направились на юг. Когда солнце приготовилось нырнуть за горизонт, справа показалась деревушка, и Ирма предложила:

– Всё, перекур, ещё час ждём попутку, затем уйдём в деревню ночевать.

– В форме? – удивился Олег.

Вместо ответа женщина начала раздеваться, затем достала из саквояжа бархатное платье, вставленные в боты туфли и бежевое пальто с кокетливой шляпкой. В завершение протянула бумагу со штампом:

– Я твоя жена по имени Ирма, держи разрешение на пребывание в районе боевых действий.

Словно по велению волшебной палочки, на дороге показался одинокий грузовичок, и Олег пошутил:

– Надо было раньше менять маскарадный костюм.

– Сам попробуй пройти на каблуках по этим наледям.

Румынский солдат гостеприимно распахнул дверь, но стоило Ирме сесть, резко рванул с места. Олегу пришлось догонять и на ходу залезать в кузов. Когда машина остановилась на Дерибасовской, он был готов пристрелить шофера, но, увидев воркующую Ирму и пускающего слюни солдата, едва удержался от смеха. В гостиницу они вошли с добровольным носильщиком. Присутствие румынского солдата с саквояжем в руке избавило при оформлении документов от лишних вопросов.

Добравшись до номера, Ирма с Олегом по очереди приняли ванну, после чего в платонических объятиях рухнули спать. Впрочем, к утру физиология взяла верх, причём секс напоминал безумное соитие с желанием доставить партнёру максимум удовольствия. В результате проспали до полудня. После ленивого завтрака Ирма отправилась в парикмахерскую делать какой-то перманент. Олег прогулялся по Дерибасовской, постоял у памятника Ришелье с видом на Потёмкинскую лестницу и сел за столик в ресторане на углу Екатерининской. Слежки не было, в этом он убедился на все сто.

Сигуранца, или тайная политическая полиция королевства Румыния, отличается многочисленностью агентов и крайней жестокостью. Сейчас для разведчиков важна другая особенность – нежелание сотрудничать с СД, что объясняется службой в высшем командовании лиц еврейской национальности. К столику подошла изменившаяся до неузнаваемости Ирма. Строгую причёску с уложенной на голове косой сменили кокетливые завитушки, сделавшие молодую женщину ещё более привлекательной.

– В гостиницу не возвращаемся? – кивнув на саквояж, поинтересовался Олег.

– Тебя вызвали на службу, а я возвращаюсь домой.

Они плотно пообедали и прогулочным шагом направились к вокзалу, где купили два билета до Берлина. Затем с видом бездельников отправились на Привоз. В одной из рыбных лавок Ирма сняла с полки фаянсовую композицию старика с золотой рыбкой и небрежно положила в карман. Пухленькая хозяйка тревожно глянула на Олега, но условную фразу произнесла:

– Вода сейчас холодная.

– И горькая, – возвращая безделушку на место, ответила Ирма.

– Вы вдвоём или немец прицеплен для страховки?

– Вдвоём, вдвоём, – подтвердил Олег.

– Надо как можно быстрее перебраться к своим, – пояснила белокурая красавица.

– Сегодня и переправлю, только девушка должна переодеться, гражданских на причалы не пускают.

Ирма молча показала саквояж и прошла за хозяйкой в заваленную тушками дельфинов подсобку.

– Вы это едите? – не сдержался Олег.

– Другой еды в городе нет. Румынские катерники стреляют афалин, а мы меняем на самогон или продаём, – горько усмехнулась хозяйка лавки.

– Как же вы нас переправите?

– Есть на примете экипаж патрульного катера, давно хотят перебежать, да боятся наших солдат.

От Привоза до Фонтанки ехали на самой обычной повозке, только вот тент оказался с секретом. Сзади брезент поднят, и каждому видно, что телега пустая, а тайная выгородка способна укрыть несколько человек. На Виноградной улице телегу встретил одноногий солдат и провёл разведчиков в просторный дом. Хозяйка рыбной лавки уехала дальше, а вернувшись вместе с румынским морским офицером в звании aspirant, коротко сообщила:

– Он согласен.

Румын боязливо покосился на парочку в немецкой форме и что-то затараторил.

– Требует гарантий.

Какие могут быть гарантии? Поразмыслив, Олег протянул красноармейскую книжку, а Ирма достала из саквояжа комсомольский билет. Лейтенант явно впервые держал в руках советские документы, но комсомольский билет вызвал у него доверие.

– Если девушка тоже будет высаживаться у русских, то он согласен, – перевёл одноногий солдат.

– Буду, буду! – лучезарно заулыбалась Ирма.

К пирсу они приехали на открытой коляске, аспирант что-то сказал часовому, и все трое прошли на деревянный катер со спаренным пулемётом на баке. После получасового прогрева дизели взревели, и «Мирешти», бортовой номер двадцать восемь, попятился от пирса. Никаких докладов по радио, никаких семафоров флагами или фонарём, Олегу оставалось лишь подивиться царящему в королевском флоте бардаку. Катер дал полный ход, и через минуту пронизывающий ветер с ледяными брызгами загнал всех в тёплый кубрик.

Несмотря на радость возвращения, короткий переход нельзя было назвать приятным. Сначала донимал просачивающийся из машинного отделения тяжёлый смрад горелого масла и выхлопных газов. Затем добавились неприятные звуки, схожие с рвущейся скрипичной струной. Сверхвысокая тональность заставляла сжимать зубы, вызывала слюнотечение и больно била по барабанным перепонкам. В кубрик заглянул Maistru Militar и на ломаном немецком сказал:

– Господин офицер, командир просит подняться наверх.

Лютый сквозняк и белые столбы вокруг – это первые впечатления Олега. Но когда столбы начали оседать, а рядом из воды вырвались новые, он понял: катерок под обстрелом береговой артиллерии. Лейтенант что-то выкрикнул, а мичман перевёл:

– Срочно подайте сигнал, иначе нас утопят!

Какой, на хрен, сигнал? Он не знает никаких сигналов и не разбирается во всяких-разных разноцветных морских флагах. Флаги? Ну да, флаги! Олег крикнул:

– Поднимите белый флаг! Дайте мне простыню, я встану с ней на баке!

Сработало, ещё как сработало, обстрел мгновенно прекратился, и катер с полного хода выскочил на узкую полоску пляжа под высоким обрывом. От резкой остановки Олег чуть было не вылетел на песок, но успел схватиться за прикрепленный к форштевню невысокий флагшток. Над головой послышался насмешливый приказ:

– Навоевались? Оружие оставить на катере и по одному на берег.

– Кто у вас старший? – поинтересовался Олег.

– Младший лейтенант Вовненко! Сразу предупреждаю, полицаев и власовцев отправим под трибунал.

– Сообщи в контрразведку: «Выход. Пароль «гранит».

– Разведка, что ли? Идите направо, через километр увидите тропку наверх.

– Мы вас почти накрыли, в следующий раз заранее поднимайте белый флаг, – посоветовал солдат, и вся группа скрылась с глаз.

Это уже бардак, пароль не секретный и предусматривает сопровождение вышедших до ответственного офицера контрразведки. Зато румыны повеселели и, взвалив вещмешки на плечи, строем пошагали вдоль обрыва. Наверху стоял «Форд G8Т», а водитель поторопил:

– Быстрее, ребята, мне ещё за снарядами ехать, могу к ужину опоздать.

Ирма недовольно поджала губы, что-то прошипела и села в кабину, а Олег полез в кузов. После недолгой дороги грузовик остановился у ряда землянок, и шофер пояснил:

– Вам в самую широкую. – И укатил.

Нарастающее недоумение разъяснилось у командира полка:

– Заждались вас, командарм уже выслал машину. Командование торопит, а десант без точных данных о расположении береговых батарей не высадить.

Олег слегка усмехнулся и ответил:

– С нами румыны-перебежчики, о батареях они должны знать, а нам надо в Москву.

– Вы не армейские разведчики?

– Приблуды с далёкого севера. – Ирма одарила подполковника своей фирменной улыбкой.

– А ну портфели на стол! Быстро!

– Нельзя, расстреляют и меня, и вас, – возразил Олег.

– Здесь я командую и сам решаю, что можно, а что нельзя!

– Один звоночек Коневу сразу решит все ваши «можно» и «нельзя». В Москву тоже необходимо сообщить.

– И переводчика позовите, румыны много интересного расскажут, – добавила Ирма.

– Какой пароль вы назвали? – подал голос контрразведчик.

– Мой – «гранит», – ответил Олег.

– Это головорезы ГРУ, по слухам, задание даёт лично товарищ Сталин.

Подполковник вздрогнул, но собрался с духом и спросил:

– Со Сталиным за руку здоровался?

– Здоровался, – подтвердил Олег.

– И политбюро видел?

– Видел.

– А Мехлис тебя ругал?

– Нет, дал «Красное Знамя» и внеочередное звание.

– А мне грозил разжалованием, – пожаловался подполковник. – Ладно, езжайте в штаб армии.

– Позвоните в Москву и Коневу, – напомнил Олег.

В штаб привели румынских моряков, которые с первого вопроса начали подробно разъяснять схему обороны побережья от линии фронта до устья Дуная.

Дальнейшее путешествие продолжили на штабном «Додже», который доставил Олега с Ирмой на аэродром.

– Сам Конев за вами летит, – галантно помогая Ирме выйти из машины, пояснил генерал.

– Далеко заходили? – словно случайно поинтересовался политработник, сильно напоминающий Брежнева.

– У Манштейна гостили, – ответил Олег.

– Серьёзно? – не поверил генерал.

– Я в штабной столовой питался.

Он не стал пояснять детали, фельдмаршала действительно видел за обедом и слышал его разглагольствования и ехидные смешки штабных офицеров.

– По слухам, любитель выпить и предпочитает румынскую кухню, – заметил политработник.

– Перед завтраком выпивает стакан, а вечером уже не стоит на ногах. Ест непонятную кислятину с тошнотворным запахом.

– Пройдёмте в лётную столовую. – Из-за спин начальства выглянул командир авиационного полка.

В помещении оказалось достаточно многолюдно, лётчики столпились вокруг бильярдного стола и засыпали игроков советами. Генерал со свитой устроились на диване, а Ирма села поближе к печке, положила шинель на колени и закрыла глаза. Олег сел рядом, сбросив кожаное пальто с лётной курткой на соседний стул. В столовой повисла напряжённая тишина. Пилоты хмуро смотрели на вражеского лётчика с многочисленными крестами на груди и надменную красавицу в форме СД. Командир полка попытался разрядить обстановку и громко сказал:

– Вчера немцы совсем очумели, с полудня подняли авиацию и барражировали прифронтовую полосу до захода солнца.

– Его ловили, – не открывая глаз, Ирма указала на Олега.

– Вы на самолёте возвращались? – поинтересовался генерал.

– Возвращались? В жизни не испытывала такого страха! Никогда не думала, что самолёт может лететь ниже земли!

– Это как – ниже земли? – не понял командир полка.

– Когда заснеженные поля над кабиной, а сквозь тучу истребителей не видно неба. Больше никогда не сяду в самолёт.

– Откуда летели? – спросил политработник.

– Из штаба Южной группы войск, – словно само собой разумеется, ответила Ирма.

– Вы пробрались прямо в штаб?!

– Ну да, пока генералы с фельдмаршалом на меня таращились, Студент зашёл Манштейну за спину и вытащил из сейфа все секретные документы.

Командир полка поперхнулся, затем сипло крикнул:

– Вы… Он… Товарищи офицеры, у нас в столовой находится Студент!!!

– Качать героя! – сшибая стулья, пилоты подняли Олега на руки.

Когда приутихли восторженные крики «ура», генерал с некоторым недоумением спросил:

– Как так получилось, что вы летели на самолёте, а сюда прибыли на катере?

– Нас сбили в районе Одессы, попали под пулемётный огонь с земли, – не смущаясь, соврала Ирма.

– Моя прекрасная спутница вскружила голову румынским морякам, и они добровольно переправили нас на самом лучшем корабле, – отыгрался Олег.

На шум в лётной столовой собрались офицеры штаба, за ними потянулся технический состав. По каким-то приметам Ирма вычислила контрразведчика полка и тихо попросила:

– Свяжитесь, пожалуйста, со СМЕРШем, передайте от меня пароль «полюс».

Тот удивлённо поднял брови и побежал выполнять просьбу. Обе службы знали пароли смежников, армейская разведка нередко взаимодействовала с партизанами, а те не раз переходили линию фронта. Но сейчас был назван пароль СВР, а нелегалы просто так не выходят, тем более без оповещения и предварительной подготовки. Красавица в форме СД отнюдь не помощница Студента, её в спешном порядке спасают от ареста.

Весть о заходящем на посадку самолёте вымела на лётное поле генерала со свитой. Лётчики, справедливо полагая, что высокое начальство проигнорирует скопление офицеров с маленькими звёздочками, скучковались вокруг бильярдного стола. Лишь Олег с Ирмой остались у печки: встреча командующего фронтом в немецкой форме выглядела бы нелепой клоунадой. Конев ворвался в столовую впереди своего ординарца:

– С возвращением, Студент! Показывай добычу!

Едва Олег протянул карту, начштаба небрежно смёл со стола посуду и аккуратно расстелил добытый трофей.

– Ого! Да это план выдвижения войск на север! Лучшего невозможно добыть! – в эмоциональном порыве командующий расцеловал Олега.

– Ты сюда посмотри! – потянул к столу начальник штаба. – Здесь указан полный списочный состав, включая солдат.

– Это вторично, – возразил Конев. – Для нас важно время сбора и движения. Студент! Что за красные кружочки в районе Тарнополя?

– Два венгерских корпуса по пять пехотных дивизий и одной танковой в каждом. Немцы собираются их разоружить.

– Разоружить? Почему? – удивился начальник штаба. – Откуда знаешь?

– В штабе слышал, венгры отказались воевать.

– Что ещё слышал? – строго спросил Конев.

– Первая танковая армия получила пополнение до полного состава. Штурмовые орудия и танки выгружаются на станции Жашков.

Начальник штаба нашёл на карте железнодорожную станцию и жирно обвёл синим карандашом.

– Всё или добавишь?

– Гитлер собрал весь генералитет, на фронте нет никого старше полковника.

– Вот дурни! – засмеялся командующий и приказал: – Наступаем завтра! Пилоту готовить самолёт, возвращаемся.

Начальник штаба строго глянул на притихших лётчиков и пригрозил:

– Вы ничего не слышали, иначе весь полк улетит на Камчатку перегонять американские самолёты.

– Студент с нами, – безапелляционно заявил Конев.

Олег растерянно повернулся к Ирме и неожиданно попал в объятия незнакомого полковника погранвойск.

– Она едет со мной, а тебе благодарность за спасение майора.

Ещё одно задание позади, пора в самолёт и после пересадки под Каневом домой в Москву. Однако сюрпризы продолжились, после взлёта ординарец вручил телеграмму за подписью начальника управления:

«Оперативный работник под псевдонимом «Студент» временно прикомандировывается к разведуправлению фронта без разглашения воинского звания и занимаемой должности».

Что бы это могло значить? Штабных работников без воинского звания не бывает, советчики со стороны Коневу не нужны. Единственное, что пришло Олегу в голову, это ещё одно задание с полётом в тыл немецкой армии. Худшего, по его мнению, не могло быть. В разведуправлении фронта работают знающие своё дело специалисты, но решают совершенно иные задачи.

Они приземлились на штабном аэродроме без единого самолёта, если не считать упрятанную под сетку эскадрилью связи. Начальство пересело в «эмку», охрана забралась в два открытых доджа с ДШК на тумбе, и кавалькада укатила в штаб. Олег сначала растерялся, а затем обрадовался, статус «всеми забытого гостя» даёт плюсы, а не минусы. Обходя лужи талой воды, он вошёл на КП и обратился к дежурному офицеру:

– Временно прикомандировали, но не поселили, я могу здесь подождать?

– Слева комната отдыха, можешь поспать, – не оборачиваясь, ответил дежурный.

Сняв кожаный плащ с кителем и положив вместо подушки лётную куртку, Олег поставил унты под топчан и завалился спать. Проснулся поздним утром и первым делом выглянул в помещение дежурного:

– В столовой покормят без продаттестата?

– Покормят, затем иди в штаб и тряси зама по тылу, в офицерском общежитии полно свободных коек.

Слякотная погода с моросящим снегодождём заставила поднять воротник, а лужи талого снега вынудили прыгать чуть ли не через шаг.

Девушки радушно приняли запоздалого гостя и без лишних уговоров обещали досыта накормить. Но стоило Олегу раздеться, дамочки с визгом бросились прочь, исчезли даже повара с кухонными солдатами. Через несколько минут в столовую ворвался молоденький лейтенант с пистолетом и крикнул фальцетом:

– Сдавайся, фашистская морда!

– Уже сдался. Меня будут кормить или морить голодом?

– Это вы мучаете пленных, а мы поступаем гуманно.

Постепенно в столовой собралась толпа тыловиков с оружием наизготовку. Официантки тоже осмелели и принесли тарелку макарон с сыром, чай и два ломтика белого хлеба. Едва Олег приступил к завтраку, заявился майор с «Наганом» и строго спросил:

– Ты что здесь делаешь?

– Ищу вчерашний день.

– Ищешь, говоришь, а раньше что делал?

– На КП спал.

Майор побагровел и выкрикнул:

– Сдать оружие!

– Не сдам.

– Держать немца под прицелом, а я сейчас позвоню кому надо! – пригрозил майор и хлопнул дверью.

«Кто надо» приехал через час, и это оказался начальник разведуправления фронта в сопровождении ординарца Конева.

– Вот вы где, а мы обыскались, командующий уже собирался звонить в Москву, – упрекнул генерал.

– Могли бы и сами добраться до города, – поддакнул ординарец.

– Запросто, до первого патруля, который на полном законном основании меня пристрелил бы, – парировал Олег.

– Мы подыскали для вас хорошую комнату, и семья там интеллигентная, – примирительно сказал начальник разведуправления.

– Ага, подселите немецкого офицера, любителя Бетховена и братьев Гримм.

– У меня переоденетесь в новенький, только что полученный комплект повседневной формы.

– Отличная идея! Вы знаете хоть одного генерала без наград? Сейчас солдата без медали трудно найти! – насмешливо заметил Олег.

Оба примолкли, затем ординарец робко предложил:

– Может, в штатское оденем?

– Да вы совсем сбрендили! Как посторонний человек будет ходить в штаб? Дайте форму младшего лейтенанта и бумагу для часовых и патрульных.

Разговор серьёзно огорчил Олега, кому ни попадя генерала не дадут, а начальник разведки не знал азов оперативной работы. Отсюда вывод: навыки устраивать засады, нападать на колонны штабных машин и взрывать мосты не помогут в разработке неведомого плана. Снова придётся думать самому.

– Приехали, – сообщил генерал, – сейчас приведу зама по тылу, и пойдём на вещевой склад.

К выбору полевой формы Олег отнёсся с должным вниманием. Гимнастёрку подобрал на два размера больше, что делало его фигуру внешне неуклюжей. Галифе из коверкота взял тесноватое, а кирзовые сапоги излишне свободные, чтобы они хлюпали при ходьбе. Маскарад завершила шинель из тонкого индийского сукна, штопаная пилотка и новенькие погоны младшего лейтенанта.

– А это что, чижик-пыжик? Кто пропустил постороннего в штаб? А ну брысь отсюда, а то произведу в генералы! – завидев Олега, прикрикнул Конев.

– Я бы рад, да вы снова отправите погоню.

– Студент? Ты зачем вырядился клоуном?

– Не хочу наводить тень на контрразведку, но штаб фронта априори должен быть под наблюдением немецкой агентуры.

– Уже что-то вынюхал?

– Выследить не так-то просто. Наблюдатели должны находиться на линии прямой видимости с удалением до километра.

– Ерунда! С километра ничего толком не рассмотреть! – отмахнулся Конев.

– С помощью телескопа легко прочитать лежащие на вашем столе документы.

Олег зашторил окна, оставив лишь одно, и предложил командующему фронтом посмотреть в бинокль на удалённые дома. Затем поочерёдно повторили этот фокус с остальными окнами, в результате Конев самолично обнаружил две точки наблюдения.

Трамтарарам начался с удара кулаком по столу и вызова на ковёр начальника контрразведки. Генерала со всех сторон обложили матом, пригрозили отправить к едрёне фене и потребовали немедленно ликвидировать вражеских шпионов. Чувствуя свою вину, Олег решился вмешаться с советом:

– Лучше бы проследить, выяснить всю сеть и взять радиста.

– Проследить? В городе почти нет мужчин, моих парней в две минуты засекут, – угрюмо ответил начальник контрразведки.

– Было бы неплохо послать возрастных женщин, но в армии их нет, – согласился Олег.

– Как это нет? Глянь на списочный состав тылового обеспечения дивизии. – Конев раскрыл папку и показал часть текста.

Хотели сюрприз? Получите:

• батальон связи

• медико-санитарный батальон

• банно-прачечный батальон

• рота химической защиты

• автотранспортная рота

• полевая хлебопекарня

• ветеринарный лазарет

• полевая почтовая станция

• полевая касса Госбанка.

– Тысяча женщин на три тысячи солдат? – удивился Олег.

– Больше, – хохотнул командующий, – зенитчицы с полевыми ремонтными мастерскими на другом листе.

– Ремонтники только у танкистов.

– При чём здесь танки? Кто прибивает набойки на сапоги или штопает драные гимнастёрки?

– Сопливые девчонки ремонтируют стрелковое оружие, шорничают, даже в кузне работают молотом, – добавил начальник контрразведки.

В кабинет зашёл политработник и поспешил добавить свою ложку:

– Не забывайте о культбригадах с четырьмя кинопередвижками на дивизию.

– Все свободны! Студенту завтра к восьми утра! Чтоб был как штык!

Едва они вышли за дверь, как начальник контрразведки пожаловался:

– Наше дело оберегать штаб, а город контролирует НКВД.

– Но мы действительно засекли шпиков с телескопом у окна, – заметил Олег.

– Сообщу смежникам и подкину людей, если потребуется. Они помогают нам, мы им.

– Много ли от них помощи!

– Не скажи, немцы минируют дома, прячут в комнатах микрофоны, затем расстреливают жителей и заселяют город полицаями с семьями.

Ни хрена себе! Олег даже не подозревал, что СД действует столь глобально, и вынужден был согласиться:

– Понятно, при таком раскладе без помощи милиции не обойтись.

– В предыдущем штабе столкнулись с новинкой, – продолжил начальник контрразведки, – они додумались поставить объектив телекамеры, а сигнал принимали на чердаке соседнего дома.

– Случайно обнаружили?

– Почему случайно? – обиделся генерал. – Мы всегда тщательно проверяем. Нашли лишние провода, по ним камеру и устроили сюрпризец.

– Арестовали прямо у экрана? – предположил Олег.

– Сначала положили под объектив карту, на которой оперативники рисовали дезу.

– Это как?

– Главный удар наметили в другом месте. Придумали операцию прорыва силами нескольких армий и без выхода к Днепру.

– На самом деле с ходу переправились?

– Ты не слушал радио и не знаешь о салюте? – с подозрением спросил начальник контрразведки.

– Слышал про Тегеран? Затем Франция. Вернулся совсем недавно.

– Сталина видел?

– Видел, с Черчиллем говорил, а Рузвельта не видел.

– Счастливый, а мне не довелось увидеть товарища Сталина, – горестно вздохнул начальник контрразведки.

Они вышли на крыльцо, и Олег счёл необходимым предупредить:

– За удалёнными окнами обязательно следи, я эсэсовских начальников с километра бил.

– У Маузера 98К хреновая баллистика, впрочем, ради Конева они возьмут Мосинку. Спасибо, я об этом никогда не думал.

Олег отправился в выделенное жилище, где хозяевами действительно оказались интеллигенты. В неуклюжем младшем лейтенанте они сразу признали родственную душу, и за короткое время постоя Олег развлекал их рассказами о Ленинграде. Понятное дело, он говорил о городе, который знал.

Два дня Олег торчал в штабе «как штык», по коридорам бегали взмыленные посыльные, оперативники орали в телефонные трубки, а он тихо сидел в приёмной. Судя по обрывкам фраз, фронт наступал успешно, и все ждали выхода передовых частей на советско-польскую границу. На третий день Конев вызвал к себе и без предисловий приказал:

– Завтра перехватишь почту фюрера, штаб Манштейна сейчас во Львове.

– Как вы себе это представляете? – насупился Олег.

– Прилетишь на аэродром, пристрелишь офицера связи и вернёшься обратно.

– Вы в курсе, как доставляют пакеты из ставки к вам?

– Разумеется. Нарочный прилетает на «Дугласе», его встречают ребята из роты охраны… Я понял. Ты сможешь перехватить почту?

– Самолёты южного направления садятся в Кракове. Дальше летят после обязательной дозаправки.

– По моим прикидкам, завтра Манштейн должен получить приказ фюрера.

– Постараюсь, – пообещал Олег, – но мне потребуется хороший стрелок со знанием немецкого языка.

– Будет тебе напарник, самого лучшего найдём. А сейчас бери мою машину и дуй на аэродром выбирать самолёт.

По дороге словоохотливый шофер рассказал о приказе командующего перегнать сюда все трофейные самолёты. Лётное поле действительно оказалось заставленным самолётами всех видов и моделей. Олег остановил свой выбор на Ю-52, который по скорости и дальности превышал «Шторьх» в два раза. Осталось научиться на нём летать, и они подкатили к общежитию пилотов:

– Товарищи, кто поможет освоить транспортный «Юнкерс»?

– Это ночной бомбардировщик Люфтваффе! – засмеялись лётчики.

– Пехоте тоже захотелось в небо? – добавил один из них.

– Я бы с радостью проехал мимо, да начальство требует, – пояснил Олег.

– Начальство? Ты хоть имеешь представление о самолётах?

– Немного, летал на легкомоторном, общий налёт часов триста.

– За каждую посадку ставишь бутылку «белой головки», – поставил условие майор с рядом орденов на груди.

Олег глянул на шофера, и сообразительный парень пообещал:

– Будет вам «белая головка», сейчас смотаюсь к заветному окошку.

Обучение началось с теории:

– Самолёт откровенно хреновый, в полёте мотает в стороны, на посадке сильно раскачивает.

– Скорость двести пятьдесят, на посадке сто десять, но держи больше, иначе зацепишь крылом землю, – добавил седой капитан.

– Если он так плох, почему Ю-52 до сих пор производят?

– Потому что дёшев, прост и надёжен. Первые модели были с одним двигателем, сейчас три, можешь спокойно лететь без двух.

После общего пояснения дружной толпой перебрались в самолёт, где Олег забрался в кресло второго пилота, сильно ушиб колено и недовольно воскликнул:

– Что здесь делают водопроводные краны?

– Не водопроводные, а воздушные, сжатый воздух на пуск моторов, – пояснил майор.

Инструктаж о подготовке к взлёту и посадке не занял пятнадцати минут и завершился коротким пояснением о работе с триммерами, элеронами и закрылками.

– Готов? – спросил майор и приказал: – Пассажиры, пошли на фиг, запускаем двигатели.

После первого круга Олега допустили к управлению, а после третьей посадки доверили левое кресло. Он честно учился и матерился, а шофер после посадки выставлял на капот очередную бутылку.

– Хватит, катим на стоянку, не полечу на этом чуде техники, – сдался Олег.

– Не понравилось? – участливо спросил майор.

– Хуже некуда! В полёте рыскает на зависть «фоккеру», даже триммер не компенсирует. Пробег с разбегом под километр, на торможении непредсказуемо заносит.

– Ты летал на «фокке-вульфах»?

– Приходилось. – Олег решительно заглушил моторы.

– Странный ты, лейтенант, погоны пехотные, а самолётом управлять умеешь. Иди ко мне в полк, я любые проблемы через начальство решу, даже судимость.

– В начале войны пытался попасть в лётчики, да дорожка увела в другую сторону, – уклончиво ответил Олег.

В общежитии ждал накрытый стол с батареей бутылок, «вторым фронтом» и кастрюлей квашеной капусты.

– С крещением, пехота! – разливая водку по стаканам, поздравил седовласый капитан.

Не успели лётчики взять на грудь заслуженные двести грамм, как в комнату вошёл начальник разведки:

– Здравствуй, Студент! Самолёт выбрал?

– Полечу на «Шторьхе».

– Завтра за два часа до рассвета. – Генерал посмотрел на лётчиков и приказал: – Всем домашний арест! Будете сидеть до его возвращения.

Напарником оказался Адольф Чапрек, чех по национальности с прекрасным знанием немецкого языка и боевым опытом во фронтовой разведке. Службу начинал «слухачом», подбирался к немецким позициям и слушал разговоры в окопах. На самом деле это наилучший метод сбора информации. Солдаты без стеснения обсуждают офицеров, делятся новостями о прибывшем пополнении, предстоящем наступлении или отходе.

Сев на аэродром Лемберга, Олег доложил дежурному о прибытии и запросил инструкций.

– Высадил пассажира и улетай, – коротко ответил офицер.

В Кракове дежурный сначала подшил лётное задание, затем полистал журнал и ответил:

– Есть запрос из Пруссии трёхдневной давности, но там до сих пор нелётная погода.

– Беру, звони в штаб! Полечу по погоде, если прижмёт, подожду на ближайшем аэродроме.

– Здесь спокойнее, а там иваны каждый день бомбят, – заметил офицер, но лётное задание выписал.

Самолёт надо заправить, а без бумаги на вылет топливо никто не даст. Олег растормошил аэродромные службы, запустил двигатель на минимальных оборотах и вместе с Адольфом начал следить за небом. От вырытой в горе ставки фюрера Оберзальцберг до аэродрома Бергхоф всего полчаса на машине, плюс сюда пара часов лёта.

– «Юнкерс»! – прошептал Адольф. – Заходит на посадку.

Раскрашенный в жёлто-красные цвета самолёт с огромной эмблемой на фюзеляже сделал над аэродромом круг и плавно приземлился. Лётчик подкатил на дальнюю стоянку и остановил двигатели.

– Начинаем? – снова прошептал Адольф.

– Подождём топливозаправщик, они должны залить бензин под пробку.

Автоцистерна приехала вместе с рассыльным из КП, который взял у пилотов лётное задание и отдал новое.

– Дверь в салон осталась открытой! – радостно сообщил Адольф.

– Поехали.

«Шторьх» покатил по краю лётного поля, обогнул рулёжную дорожку и остановился с другой стороны автоцистерны.

– Парни, долейте сотню литров, – попросил Олег.

– Не положено, вы летите на промежуточный аэродром, – отрезал заправщик.

Иного ответа он не ожидал, нужен повод приблизиться к Ю-52, вот и подрулили к бензовозу. Перемигнувшись, Олег с Адольфом взяли по армейскому термосу и заглянули в открытую дверь:

– Обед для пилотов!

– Прочь! С нами сухой паёк, – огрызнулся сидящий у двери офицер СД.

Справа лицом к кабине на широком диване посапывал офицер связи, за его спиной в креслах трое охранников, плюс офицер у двери. Слева у окон два солдата за турельными пулемётами, ещё один дремлет в люльке верхней башенки. И главное, нижний пулемёт в салоне, а люк оставлен открытым.

– Ныряешь снизу и бьёшь бортовых стрелков, затем верхнего, он спит, – шепнул Олег.

Солдат на крыле загремел пробкой горловины бензобака, и оба разведчика нырнули под фюзеляж. Почти сразу подошёл заправщик и сунул в дверь бумаги:

– Подписывай! Первый лист остаётся мне, второй отдашь пилотам для отчётности.

Получив накладные, заправщик козырнул и направился к автоцистерне, а офицер потянулся к двери, намереваясь её закрыть. Олег едва успел перехватить руку и после двух выстрелов затолкнул обмякшее тело в салон. Запрыгнув следом, с двух рук расстрелял охрану, краем глаза отметил уверенные действия Адольфа и замер сбоку от дивана.

Дело не в офицере связи, генерал СД сладко дрых в обнимку с объёмистым кожаным кофром. Дверь в кабину пилотов была с вырезом на уровне глаз сидящего человека! За перегородкой, опираясь локтями на крошечный столик, сидел радист в наушниках, чуть дальше виднелись спины лётчиков. Посмеиваясь, они обсуждали вчерашнюю вечеринку, во время которой некая девица из Южной Америки почти нагишом отплясывала на столе.

– Она из Португалии, – уверенно заявил второй пилот, – парни говорят, что раньше выступала в Берлине.

– Вполне возможно, сейчас многие сбежали от бомбёжек, – согласился командир экипажа.

Сложившаяся ситуация не позволяет стрелять в генерала. Спящий человек обязательно вскрикнет, такова физиология человека, и ничего с ней не поделать. Какие-либо перемещения у окошка также нежелательны, мелькнувшая тень может привлечь внимание. Олег перехватил вопросительный взгляд Адольфа и жестом попросил подкрасться к дивану.

Убедившись в готовности напарника, Олег решительно шагнул в кабину и почти в упор расстрелял экипаж. Дело сделано, осталось забрать кофр и сматываться на «Шторьхе». В этот момент снаружи загремело железо, это техники аэродромного обслуживания приставили лестницы и полезли проверять моторы. Ещё двое прошли мимо открытой двери и занялись осмотром тормозных колодок.

– Закрой! – не прошептал, а просипел Олег и принялся судорожно вытаскивать тела из кабины.

Едва он сел в пилотское кресло, как в окошко постучал начальник смены:

– Нормально, запускай первый двигатель.

Олег открыл воздушный вентиль, затем запоздало начал крутить топливный. Беспомощный визг прервался громовым раскатом вспыхнувшего в патрубке топлива, а техник выдал в форточку злобную матерную тираду. Когда двигатель успокоился и заработал ритмично, техник приказал:

– Теперь второй, и правильно!

Второй – это правый или левый? С нумерацией пришлось определяться по взгляду техников. После запуска последнего двигателя начальник смены встал перед самолётом и поднял руки вверх. Взлетать? Пока Олег соображал, ему показали кулак и начали жестами как бы подзывать к себе. Деваться некуда, пришлось добавить обороты, отпустить тормоза и медленно двинуться вперед. После нескольких метров неспешного движения техник указал на взлётно-посадочную полосу и отдал честь. Обратного пути нет, Олег судорожно перевёл тумблеры и рычажки во взлётный режим и начал разгон. Едва самолёт оторвался от земли, дежурный по полётам запоздало сообщил:

– Почтовый ноль один, взлёт разрешаю. Соблюдайте осторожность, с юго-запада на посадку заходит эскадра новобранцев.

– Вас понял, я ноль первый, – ответил Олег и вытер заливающий лицо пот.

– Решил на этом лететь? – заглянул в кабину Адольф. – Я генерала разоружил, кофр и оружие сложил под столом радиста.

– Всё оружие собрал?

– Три Парабеллума и два Вальтера, остальные даже без ножей. Пижоны, а не охрана личной почты фюрера.

– Трупы сложи у двери, а пленного загони в хвост, – приказал Олег и начал разворот над аэродромом.

– Почтовый ноль один, вам эшелон полторы тысячи, счастливого полёта.

– Спасибо, до скорой встречи, сегодня вернусь.

Олег посмотрел на сиротливо стоящий «Шторьх» с работающим двигателем и начал переводить самолёт в полётный режим. Не зря на самолёте два пилота, для смены режима необходимо выполнить как минимум двадцать семь операций. Даже подача топливовоздушной смеси в цилиндры регулируется вручную. Ещё та развлекушка, второго пилота нет, дотянуться до вентилей правой стороны можно лишь лёжа, облокотившись на сиденье второго кресла. При этом неуправляемый самолёт начинал суматошно рыскать.

Убедившись в правильном положении многочисленных тумблеров и рычажков, Олег снова взялся за управление. Над аэродромом вытянулась в гигантский круг стая «мессершмиттов», что заставило невольно поёжится. Если сейчас кто-либо начнёт поиски исчезнувшего пилота и свяжет это с улетевшим Ю-52, то можно начинать петь похоронный гимн. У древнего самолётика смешная скорость, скороподъёмность тоже на уровне раритетов Первой мировой.

После томительных минут подъёма с ожиданием вопросов с КП Олег добрался до нижней кромки облаков и перешёл в горизонтальный полёт. До линии фронта осталось два с половиной часа, а там можно плюхнуться на землю и связаться со штабом фронта. Постепенно ухоженные поля с ровными рядами домиков Южной Польши сменились пепелищами в окружении многочисленных воронок. Внизу что-то горело, иногда показывались танки или грузовики, но кто это и куда направляется, было непонятно.

Нижняя кромка облаков устойчиво держалась на двух тысячах, и Олег на всякий случай нырнул в непроглядную муть. О потере пространственной ориентации он слышал много раз, но сам никогда не испытывал ничего подобного. Лететь действительно было неприятно, чудились приближающиеся тени с опасностью лобового столкновения. Но спрятаться необходимо, заднего обзора нет, а отправлять Адольфа к нижнему люку нет ни малейшего смысла. Для наблюдения нужен опыт, а парень увлечётся разглядыванием земли и проворонит атаку истребителя.

За час до расчётного времени прилёта Олег начал выныривать из облаков, надеясь обнаружить приметный ориентир. Увы, извилины рек и дорог никак не желали совпасть с нарисованными на карте линиями. Наконец показался Днепр, затем железнодорожная ветка с речушкой, и он позвал Адольфа:

– Садись в правое кресло, доставай ракетницы и готовь ракеты.

– Устроим салют? – обрадовался парень.

– Подадим сигнал «свой-чужой», иначе собьют, а парашюты здесь не предусмотрены.

Почти непрерывно выстреливая серии из трёх красных, трёх зелёных и двух белых ракет, самолёт вывалился из облаков и спикировал на чистое поле. Выровнявшись у самой земли, они пролетели вдоль городской окраины, затем прошли над охраняющей аэродром зенитной батареей и плюхнулись на лётное поле. Долетели!