Полёт получился изматывающим. Дважды самолёт попадал в обледенение, приходилось снижаться в ночной темноте, что чревато встречей с землёй. Один раз Олег чуть было не потерял пространственную ориентацию и был на грани сваливания на крыло. Хенрик спокойно посапывал, приткнувшись к правой стороне кабины, что спровоцировало ощущение крена. Пришлось убеждать себя в исправности авиагоризонта, что механический отвес априори не может врать.
Ближе к фронту погода наладилась, и он сумел разглядеть сначала извилистую Вислу, а затем Люблин. Сразу на душе стало легче, до аэродрома оставалось часа полтора. Вскоре чуть справа на земле включили прожектор, и небо прочертил пунктир эрликона. Ура, он на линии фронта! Где-то рядом должна быть дорога, по которой в сорок первом группа армий Юг двинулась на Киев.
Пытаясь высмотреть ориентиры, Олег вглядывался в темноту до рези в глазах, поэтому не сразу понял суть мерцающих оранжевых огоньков. Самолёт! Он буквально наваливается сверху на другой самолёт! Резко отвернув в сторону, посмотрел на попутчика справа, затем поднырнул для оценки с другой стороны. Силуэта не видно, но мотор один, это У-2, прозванная немцами «Kaffeemühle» за обработку целей в пыль.
Пристроившись чуть ниже сзади, Олег полетел следом. Над аэродромом штурман выстрелил серию сигнальных ракет, в ответ на земле замигала красная лампочка, и У-2 с ходу пошёл на посадку. Заход на второй круг неизбежно закончится потерей ориентира, посему пришлось садиться парашютированием. Эта методика резко уменьшает скорость, что увеличит отрыв от ведущего.
Уже на земле Олег заметил в стороне свет синей лампы и порулил на огонёк. Подсветка может быть только у штаба, и, судя по возбуждённым голосам, не ошибся, а когда заглушил двигатель, то растерялся. Перед входом в штаб собралась стайка девушек в лётных комбинезонах и по-мужски курила папиросы. Ему сразу расхотелось подходить, женщины весьма эмоциональны, и ночная встреча с «немцем» может закончиться печально.
– Эй, красавицы, где тут у вас контрразведчик? – крикнул он из темноты.
– Иди по тропинке, третья землянка слева, – сплёвывая, ответила одна из лётчиц.
Хороший ответ, для начала надо найти саму тропинку. Подсвечивая «жучком», они нашли указанный адресочек и спустились в землянку.
– Лектора привёз? – не поднимая от подушки головы, спросила сухонькая женщина в погонах старшего лейтенанта.
– Выход, пароль «гранит» с пассажиром, – ответил он.
– Прилетел, что ли?
– Прилетел.
Хенрик тут же завалился на лавку досматривать прерванный сон, а Олег сел у стола. Началось созванивание с вышестоящим начальством, ругань с какими-то «шпалами», глаза сами закрылись, и он уснул. Проснулся словно от толчка, за крошечным оконцем дневной свет, на часах за полдень. Хозяйка землянки свернулась калачиком на столе, Хенрик храпит на лавке, а он на кровати без сапог под толстым верблюжьим одеялом.
Олег осторожно перенёс женщину в тёплую постель, заботливо укрыл одеялом и начал собираться. Он прилетел под утро и до сих пор не представился командиру полка, а это непорядок. В штабе никого, лишь одинокий солдатик скучает у телефона.
– Где командир полка?
– В столовой, все в столовой, щитовой домик за землянками лётного состава. – Телефонист махнул рукой себе за спину.
Перед дверью Олег привычно оправил мундир и вдруг услышал разухабистый мат в исполнении Веселова:
– Какая бл…ь вчера дежурила?
Последовавший неразборчивый ответ со всхлипываниями был прерван грозным рыком:
– У тебя … ночью на аэродром сел немецкий самолёт, а ты … мух ловила! Где лётчик? Где тот, кто сидел во второй кабине?
– Батальон аэродромного обслуживания отправлен на прочёсывание леса, – ответил дрожащий голос.
– Он специально сел рядом со штабом, чтобы легче в лес убежать, да?
– Мы проверим каждый кустик, – дрожащим голосом промямлила женщина.
Олег решительно открыл дверь, и Веселов радостно заорал:
– Пошли на … все! Под домашний арест до первого боевого вылета! – и, расталкивая лётчиц, бросился обнимать исчезнувшего «немца».
– Задушишь! Нам ещё твои погоны надо обмыть. За назначение командующим армией тоже надо выпить, – переводя дух, заметил Олег.
Но генерал не слушал, сдёрнув с него лётную куртку, развернул к молодым женщинам:
– Вот вам «немец»! Герой, которого все зовут Студент!
Лётчицы охнули, а Веселов снова рыкнул:
– Марш под арест, а ты, – он ткнул пальцем в миловидную лётчицу в майорских погонах, – останься, пообедаем вместе.
Девушки, некоторым нет и двадцати, шустренько шмыгнули за дверь, а Веселов с довольной усмешкой устроился за командирским столом. Комполка скромно пристроилась рядом, а Олег сел напротив.
В лётной столовой всегда обслуживают симпатичные девушки, а здесь на кухне и в обеденном зале работают молодые солдатики. Перед командующим Шестой воздушной армии поставили супницу ароматного харчо, в центр бутылку армянского коньяка и тарелочку с прозрачными дольками лимона.
– За тебя, Студент, за твоё возвращение! – поднял рюмку генерал.
Затем выпили за очередную звёздочку на генеральских погонах, за Победу, помянули погибших, и майор немного ожила и поинтересовалась:
– Откуда вы прилетели?
– Издалека, семь часов за рулём, задница онемела, вот и отключился в землянке контрразведчицы.
– За рулём! – хохотнул Веселов. – Ты куда своего немца дел?
– Сурком спит, дрых весь полёт и сейчас отсыпается, – пояснил Олег.
– Пленный или как?
– Коммунист из учёных, СД его обложил и начал использовать в качестве приманки.
– Семь часов! – всплеснула руками майор. – Я после пяти вылетов по двадцать минут на ногах не стою!
– Ты себя с ним не равняй! – хмуро заметил генерал. – Слышала про угнанный самолёт Гитлера? Его работа!
Официант принёс крепко заваренный кофе, который входит в обязательный рацион лётного состава. На радостях Олег взял кусман белого хлеба и намазал толстым слоем сливового мармелада.
– Проголодался? – с сочувствием спросила майор.
– Не, соскучился по вкусной еде. В Германии на карточки выдают овсяный хлеб с целлюлозой и жуткое пойло под названием кофе.
– Не просто так Черчилль сказал, что выбомбит Третий рейх из войны, – заметил Веселов.
Тем временем солдат привёл выспавшегося Хенрика, который без стеснения набросился на вкусную еду. Наслушавшись рассказов генерала, майор улизнула к своим девочкам с явным желанием поделиться новостями и эмоциями, а Олег с Веселовым под кофе допили коньяк. В столовую заглянул адъютант:
– Товарищ генерал-лейтенант, к какому часу готовить самолёт?
– Прогревайте, вылет по готовности. Согласуй со службой воздушного наблюдения маршрут до Москвы.
– Раньше согласования не требовалось, – заметил Олег.
– С января сорок третьего локаторы перекрыли небо от линии фронта до Волги.
– Я о согласовании, ещё осенью посылали только оповещение.
– Сейчас такой номер не пройдёт, – усмехнулся Веселов. – Московский центр даёт маршрут с учётом погоды и других полётов.
Олег тоже усмехнулся: в тринадцатом году «отсталая» Россия занялась организацией полётов, в сорок четвёртом в СССР появились воздушные коридоры. Хенрик закончил стучать ложкой, и все вместе пошли «на природу». На лавочке у входа их поджидала комполка:
– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к товарищу подполковнику?
Ну дела! За полчаса узнали звание и, судя по довольному личику, приготовили сюрпризец. Веселов что-то буркнул и закурил генеральский «Казбек», отличавшийся от обычного лаковой коробочкой. Майор подошла к Олегу и, запинаясь, продолжила:
– Товарищ Студент, вот, возьмите, девочки собрали. У вас жена на сносях. – И протянула увесистый вещмешок.
Отказываться нельзя, подарок не ему, женщины от чистого сердца дарят его жене. Поблагодарив, Олег достал из «Шторьха» подарок пастушки:
– Это вам от немецких крестьян, сыр ещё не настоялся, черви выйдут через две недели.
– Ой, спасибочки! Осенью Фарида привозила из отпуска такой же. Вкуснотища!
К Веселову подошёл командир Ли-2 и доложил о готовности к взлёту, и все направились к самолёту. Прощаясь, генерал пальцем погрозил комполка и напомнил о домашнем аресте всего офицерского состава. Смешно, весь полк собрался у штаба и машет на прощанье.
Не успел Олег толком отдохнуть, как последовал вызов в ОСНАЗ ГРУ. На столе поджидала развёрнутая карта Зальцбурга с предгорьями Альп.
– Тебе предстоит вывезти генерала химических войск, – огорошил Василий Васильевич.
– Захватить или эвакуировать? – уточнил Олег.
– Он сам изъявил желание перебраться в СССР, но внешне операция должна выглядеть захватом.
– Кража невесты по обоюдному соглашению?
– Намного хуже, нашей агентуре пришлось потратить на него немало времени, – не принял шутки Василий Васильевич.
– Купили, – догадался Олег.
– В прошлом году в Рейхе произведено почти двести тысяч тонн боевых отравляющих веществ, а он главный специалист в этом деле.
Женевскую конвенцию о неприменении химического и бактериологического оружия подписали все страны, но ни одна не прекратила их производство. Среди последних приказов Верховного главнокомандования Олег запомнил как раз «химический». В действующей армии снова ввели штат химической разведки, а войска обязали носить противогазы.
– Не зря Гитлер создал из ветеранов Империалистической войны дивизии «народных гренадёров», – пошутил Олег.
– Не думаю, что полки из солдат от пятидесяти пяти и старше смогут исправить положение.
– Но они пережили не одну химическую атаку.
– Газы прошлой войны хорошо изучены. Беда в том, что никто не знает современных отравляющих веществ Рейха.
– Где-то слышал о «Циклоне», – задумчиво сказал Олег.
– И что? Твой «Циклон» может быть нервно-паралитического действия или удушающего. Химикам нужна формула и боевые свойства!
– Понял, что я должен сделать?
– Для начала научиться мимикрировать. Полиция вылавливает всех инвалидов и вывозит в особые лагеря.
– С чего это вдруг?
– Совсем безнадёжных отправляют на эвтаназию, трудоспособные идут на принудительные работы.
– Мне теперь бабкой одеваться? – сварливо спросил Олег.
– Не поможет! В Третьем рейхе работать должны все! Для нетрудоспособных прямая дорога на кладбище.
– Совсем нацики охренели, у нас миллионы расстреляли, теперь взялись за собственных граждан.
– Кстати, совсем забыл, держи похвальное письмо от Special Operations Executive.
– Снова зовут? – тревожно спросил Олег.
– Хвалят за безупречно проведенную операцию, – усмехнулся Василий Васильевич. – В Эрфурте у них свой агент.
– В ГРУ отказались от секретности?
– Ты у нас единственный «засвеченный», поэтому под все «шумные» операции подставляется имя «Студент».
– Зачем?
– Ну ты даёшь! Кто у нас идет учиться в Академию Наркомата иностранных дел? Тебе в Лондоне цены не будет!
– Из меня посол как из зайца волкодав! – возмутился Олег.
– Не шуми, послом тебе никогда не стать, это политическая должность. Зато военный атташе получится всем на зависть.
– Я баран в военных делах!
– Ты станешь не просто ветераном войны с британским орденом на груди, а соратником многих заслуженных офицеров Империи!
– Мир, дружба?
– Правильно понял, именно дружба, а не ползание на животе вокруг военных баз! Мы навоевались и новых миллионов похоронок не хотим!
Тут не поспоришь, Европа в руинах, и ни один здравомыслящий человек не подаст голос во славу нового кровопролития. Но идея мирового господства существовала до Александра Македонского и не умрёт вместе с Гитлером.
Подготовку к химической атаке скрыть невозможно. Необходимо оборудовать особые склады, разослать артиллеристам специальные таблицы, бомбардировщики должны получить поправки к своим прицелам. Все три разведки практически одновременно доложили руководству о надвигающейся угрозе, и три лидера единодушно решили дать суровый ответ.
Ни Сталин, ни Рузвельт, ни Черчилль даже не думали о превентивной атаке, они озаботились отражением вражеской. Для этого надо узнать формулу и боевые свойства отравляющих веществ Рейха. Поэтому желанию немецкого генерала перебраться в СССР никто не собирался препятствовать. Более того, союзники взяли на себя обязательства сделать всё возможное для оказания помощи ГРУ СССР в подготовке к заданию и возвращению обратно.
Олег много слышал о «Летающей крепости», а сейчас, оказавшись на месте второго пилота, понял принципиальную разницу с Пе-8. «Крепость» можно сравнить с летающим сараем, по которому легко пройти от кабины пилота до кормового стрелка. На Пе-8 подобное невозможно, надо согнуться, а после бомболюка ползти на четвереньках, и ширина фюзеляжа несравнима. Он пришёл к выводу, что крепость тащит по небу самое себя, а наш самолёт несёт бомбы.
– Ну как, понравилось? – после взлёта спросил командир корабля.
– Шикарно, здесь можно танцевать!
– Ещё бы! – воскликнул капитан и похвастался: – Всё самое большое и лучшее изготавливается в Америке!
Олег вспомнил анекдот о ковбое в Австралии и расхохотался. Увы, смех смехом, а после полёта пассажиром в Италию ему предстоит освоить высотный истребитель «Junkers 88», который перелетел к союзникам. Будь он один, отправился бы на пятачок в Словакии, контролируемый войсками НКВД. Но возрастной генерал не выдержит длительных физических нагрузок, а тащить его на себе равносильно провалу.
Разгром с последующей ликвидацией Южной группы войск аукнулся немцам чредой суровых постановлений. Населению Третьего рейха запретили покидать места постоянного проживания. Дороги и вокзалы перекрыты патрулями СД с правом расстрела самовольных беженцев.
– Почему не «Шторьх»? Прошлый раз мы спокойненько перелетели линию фронта? – недовольно спросил Олег.
– Всё, отлетался, – с тем же недовольством ответил шеф. – Всякие курьеры с посыльными в сторону Восточного фронта и обратно запрещены.
– Это как?
– Операции разрабатываются в ставке, затем фюрер лично вручает своим фельдмаршалам.
– С чего это вдруг? – удивился Олег.
– Сам не догадываешься? Коллеги перехватывают более половины секретных пакетов.
От аэродрома под Полтавой до точки сброса «крепость» летела на автопилоте. Командир перешёл на ручное управление лишь на подходе к цели, причём бомбы бросали по команде ведущего без индивидуального прицеливания. Затем самолёты разошлись веером, чтобы случайно не столкнуться в кромешной мгле, и капитан снова похвастался:
– Каждую ночь дарим румынам по тысяче тонн бомб.
– Я не заметил разрывов зенитных снарядов и света прожекторов, – заметил Олег.
– Разбежались мамалыжники, – засмеялся командир корабля, – через пару недель подпишут капитуляцию и объявят войну бошам.
– Конец войне или налёты на Третий рейх? – поинтересовался Олег.
– Как прикажут, – уклончиво ответил капитан. – Хотелось бы улететь на Тихий океан.
Налёты на Германию дорого обходились союзникам. Мощная лобовая броня позволяла «фоккерам» подходить почти вплотную, а один залп пушек гарантированно отправлял «крепость» к негостеприимной земле. Союзники додумались поставить в хвостовой части РЛС блок с сигнализацией о приближающемся сзади противнике. Немцы немедленно отреагировали и оборудовали двухмоторные истребители стреляющими вверх пушками.
Как бы то ни было, но в войне за небо Третьего рейха союзники побеждали за счёт численности. Если в начале сороковых в налётах принимали участие до сотни бомбардировщиков, то сейчас по вечерам с аэродромов взлетали уже тысячи. Но потери оставались большими, и основные удары наносились по авиационной промышленности. В результате ежемесячный выпуск самолётов упал с четырёх тысяч до пятисот. Досталось и бронетанковым заводам, производство штурмовых орудий и танков сократилось от тридцати тысяч единиц в год до тысячи в месяц.
На востоке обозначился горизонт, и вскоре самолёт окутался солнечными лучами. Кабина заполнилась ароматом кофе, а через несколько минут борттехник поставил между креслами пилотов маленький поднос с кофейником, двумя чашками, тарелочкой намазанных маслом галет и маленькими плиточками шоколада. Капитан сонно потянулся и посмотрел на часы:
– Хватит спать, секонд, выключай автопилот и потихоньку спускайся до трёх тысяч.
– Я? – удивился Олег, – Не смогу, сегодня впервые увидел «летающую крепость».
– Мне сказали, что ты лётчик со стажем, управлял истребителями и пассажирским «Юнкерсом».
– Кроме того, умею ездить на мотоцикле и автомобиле, – последовало язвительное дополнение.
– Не дрейфь, меня на Б-17 пересадили из кабины «Piper J-3», и ты справишься.
Олег демонстративно перекрестился и выключил автопилот, самолёт даже не качнулся, продолжив прямолинейный полёт.
– Здесь бустерное управление.
Для пологого снижения хватило незначительного отклонения штурвала, но капитан поторопил:
– Больше, больше. Италия рядом, улетим, придётся разворачиваться обратно.
– Кофе разольётся, – заметил Олег.
– Отлично! Чашку в правую руку, а левой управляй! Видишь Мессинский пролив? Пикируй прямо в него.
Вообще-то это пикированием не назвать, изменение положения рулей высоты ненамного увеличило угол снижения. Освоившись с управлением, Олег пристроился в хвост впереди идущей машины и занялся завтраком. Через час командир взял управление самолётом на себя, и после посадки указал на стоящий у КП «Додж»:
– Это твой, садись и гони на аэродром Форли.
– Вот так сел и поехал? – не поверил Олег.
– Ну да, итальяшек нечего бояться, бензина тебе хватит, а гостиницы и рестораны для освободителей бесплатны.
Самодовольное заявление заставило усмехнуться. Дело в том, что после оккупации Италии генерал Эйзенхауэр, или проще Айк, установил обменный курс лиры к доллару собственным приказом. Как следствие, в магазинах или ресторанах попросту не хватало наличности для сдачи, а центы оккупационные кассы не принимали.
Деньги как раз не проблема, в кармане было предостаточно наличности всех воюющих держав, включая греческие драхмы. Проблема во времени, в Москве атташе союзников обещал доставить Олега на аэродром Форли, и никто не подумал, что это может быть автотранспорт. Соответственно никаких задержек в плане не предусмотрено, а путешествие с юга на север займёт не менее трёх дней.
Сокращать количество учебно-тренировочных вылетов Олег не собирался и решительно направился в штаб. Увидев советского офицера, полковник по-дружески поздоровался и предложил сесть:
– Рад встрече с пилотом союзников.
– Взаимно, – любезно ответил Олег. – У меня просьба, поездка в Форли на машине займёт пару дней, а времени в обрез.
– Никаких проблем! – воскликнул полковник. – Британцы оставили мне «де Хевилленд Москито», перегони его в Тревизо.
– Вы предлагаете сесть в незнакомый самолёт и улететь на север?
– Разумеется! Для вас, – он указал пальцем на орденские планки, – это пара пустяков, а мне польза.
Попытка выкроить больше времени для ознакомления с немецким истребителем обернулась самостоятельным полётом на неизвестном британском самолёте.
– Кто-нибудь объяснит мне особенности управления этим москитом?
– Сейчас вызову штатного штурмана-бомбардира, а пилот того, в госпитале, крепко подрался с моими парнями.
Рыжеволосый крепыш настолько обрадовался появившемуся шансу убраться от «гостеприимных» союзников, что пообещал:
– Господин лейтенант-полковник, вы только посидите в кабине, я сам самолёт поведу.
Подобный поворот Олега устроил, а реальный полёт порадовал помощью нелицензированного лётчика.
«Москито» оказался строгой машиной с кучей заморочек. Взлётный режим требовал предварительной установки триммеров, иначе самолёт вообще не оторвётся от земли. Затем следовала переустановка для набора высоты, а сам полёт напоминал детский аттракцион «кузнечик». В угоду скорости конструкторы пожертвовали площадью крыла, в результате «Москито» переваливался уткой и курицей клевал носом. Через двадцать минут Олег предложил:
– Перекури, лейтенант, иначе руки отвалятся.
К удивлению, штурман-бомбардир достал сигареты без фильтра и действительно закурил, сбрасывая пепел под ноги. Через двадцать минут они поменялись обратно и так летели до аэродрома. На подлёте лейтенант вызвал КП:
– Вышка, я сорок шестой, прошу разрешение на посадку.
– Привет, Пит, ты с кем?
– Со мной русский пилот, найди добровольца подбросить его до Форли.
– Извини, к янки никто не полетит.
– Пусть тормознёт на полосе, я выпрыгну, а доброволец уйдёт на взлёт, – вмешался Олег.
– Отличная шутка, парень! – засмеялся дежурный офицер. – На такой трюк многие согласятся.
У «Москито» выход из кабины через боковой люк, который находится под ногами штурмана-бомбардира. Так что трюк с выпрыгиванием сложности не представит, тем более что пилот обязательно остановится, иначе люк не закрыть. После выполнения предпосадочной коробочки штурман-бомбардир попросил:
– Бери управление, я никогда не сажал самолёт.
Олег вмиг вспотел, он управление толком не освоил, а тут сажай. Деваться некуда, вместе перевели «Москито» в посадочный режим и начали заходить на полосу. Машина сразу оправдала данное ей название непредсказуемого насекомого. Амплитуда раскачивания резко увеличилась, нырки стали глубже, плюс ко всему добавилось рысканье по курсу. На последних метрах Олег в отчаянии задрал нос и поставил лопасти винта на нулевой шаг. Если суждено грохнуться, то первый удар придётся на хвост, деревянная конструкция сработает буфером и смягчит удар тяжёлой кабины с двигателями.
– Браво русскому пилоту! Никто из нас ни разу не сажал этого кровососа на три точки!
Столь шумная и доброжелательная встреча заставила Олега смутиться и честно признаться:
– Не думаю, что смогу ещё раз повторить подобный фортель.
– Фортель, говоришь, – вышел вперёд полковник, – а орден «За выдающиеся заслуги» просто так дали?
Вопрос окончательно смутил, но ответить пришлось полуправдой:
– За Ближний Восток, воевал вместе с австралийцами и новозеландцами.
– Сколько сбил? – продолжал допытываться полковник.
– В воздухе «Юнкерс» и «Дорнье» с планерами, затем покрошили стоянку с казармами.
– Это ты разнёс аэродром Эль-Каим? В Каире было столько разговоров! Аэродром вдребезги, река заполнена трупами, а вокруг никого!
– Командир, парни просят принять русского в нашу стаю, – попросил майор.
– Я за! Кто против?
Таковых не оказалось, и Олега увели в офицерский бар, расположенный тут же на аэродроме. Далее последовала шутливая экзекуция. Пришлось забраться на стол и сделать ласточку, при этом ему вручили стакан виски, который он выпил под свист окружающих. Полковник забрался рядом с Олегом и торжественно провозгласил:
– Отныне этот русский пилот член нашей соколиной стаи непобедимых Королевских ВВС! – и вручил китель лейтенанта-полковника с лётными шевронами.
Затем все вместе вернулись на лётное поле и провели фотосессию на фоне «Москито». Причём Олега сфотографировали как в советской форме, так и в кителе Королевских военно-воздушных сил.
История с фотографией получила продолжение после войны, когда Олег переехал с женой и детьми в Лондон. В одной из газет появилась статья, в которой его назвали суперсекретным советским шпионом, способным выкрасть любые тайны Империи. Сразу поднялась шумиха с требованием объявить военного атташе персоной нон грата. Вакханалию погасила фотография Олега в окружении пилотов Королевских ВВС на фоне «Мустангов». Ветераны войны красочно описали спасение советским лётчиком утерянного самолёта с последующей вечеринкой и приёмом награждённого британским орденом героя в «соколиную стаю».
Как и предсказывал Василий Васильевич, должность военного атташе заключалась в раутах, приёмах и встречах. Валя восстановила знакомство с хозяйкой поместья Харвуд, и дело быстро наладилось. Через личные знакомства сотрудников посольство налаживало внешнюю торговлю, в Британию продавали всё, что они желали купить. Торговые суда везли на остров пилолес, электродвигатели, станки и прессы. В порту выгружали фанерные ящики с ёлочными игрушками, фаянсовыми чашками и диванными пружинами.
Кроме того, личные контакты позволяли проникнуть в принадлежащие Империи колонии. Товары сейчас могут вызвать улыбку, ибо это были кастрюли, эмалированные тазики, хозяйственное мыло и чугунные утюги. Но первые скромные шаги позволили начать полноценную экспансию товаров из СССР.
Всё это случится не скоро, а сейчас Олег сидел в кабине «Junkers-88» и отрабатывал до автоматизма управление самолётом. Рука сама должна найти нужный выключатель или тумблер, а мимолётный взгляд не перепутать альтиметр с тахометром. Ночной истребитель ничем не отличался от стандартного бомбардировщика, разве что кабиной да рулями увеличенной площади.
– Посмотри на карту, до твоего возвращения мы не будем бомбить вот этот район Зальцбурга. – Командир авиакрыла обвёл карандашом южный сектор у реки.
– Я управлюсь за неделю, – заметил Олег.
– Специалисты по дешифровке данных фоторазведки выбрали для тебя лощину и составили карту со всеми тропинками.
– Спасибо, с её помощью легко выбраться на дорогу.
– Зайди на склад и возьми два маячка, постарайся как можно быстрее расставить их вдоль лощины, вторым заходом самолёт сбросит багаж.
Маячки Олег уже видел, шикарная выдумка! Направленный строго вверх фонарь хорошо различим с самолёта и практически не даёт засветку по бокам. Кроме того, он заводится по принципу детской игрушки, раскручиваясь, пружина приводит в действие маленький электрогенератор.
– И последнее, – генерал разложил ещё одну карту, – это тоже работа дешифровщиков, здесь подходы к взлётной полосе авиазавода.
Американцы выполнили свою часть подготовки к заданию на отлично. Десантная экипировка предусматривала любую ситуацию, начиная от приземления на отвесной скале и заканчивая падением в воду. О работе фоторазведчиков и дешифровальщиков говорить нечего. За несколько дней сфотографирован огромный участок северного склона гор, выбрано самое безопасное место и составлена подробная карта местности.
– Спасибо! – искренне поблагодарил Олег и отправился собираться.
С первыми звёздами аэродром заполнился рёвом прогреваемых моторов, а экипажи устроились на снятых чехлах в ожидании команды «по самолётам». Но вот командиры получили инструктаж и начали выходить из штаба. Начальник контрразведки позвал одного из них:
– Садись в «Додж», Стив, здесь твой пассажир.
Лейтенант в бороде с проседью запрыгнул в машину и без стеснения заявил:
– Сегодня у меня удачная ночь! Ни тебе зениток, ни истребителей. Выброшу пассажира с багажом и спать.
– Тебя выбрали благодаря штурману, он лучший бомбардир авиакрыла, – заметил контрразведчик.
– Выбросим парня прямёхонько в ущелье и багаж положим точно на маячки, – пообещал Стив.
– Не забыл прогноз погоды с расчётом ветра?
– Здесь! – пилот похлопал по лётному планшету. – Штурману подготовлены выкладки направления и скорости по всем высотам.
Сообщение о том, что сегодня вместо бомб они сбросят в горах диверсанта, экипаж встретил восторженным «ура». Их можно понять, излишне большой для своих боевых характеристик и тихоходный «Митчелл» был лёгкой добычей для немецких истребителей. Даже новички за одну ночь порой сбивали до шести В-25, а союзники теряли за вылет до половины самолётов.
Прыжок в темноту начался с невообразимого кувыркания. Следуя полученной инструкции, Олег принял позу лягушки и оказался на спине. Он слегка прижал левый локоть и вместо переворота сделал кульбит через голову. Тем не менее первый опыт затяжного прыжка начался удачно, он устойчиво падает лицом вниз. Задуманный мысленный отсчёт секунд потерял смысл, но инстинкт самосохранения заставил его начать с двадцатой секунды.
Где-то у затылка звонко щёлкнула пружинка, а стабилизирующий парашют развернул вертикально. Снова томительно потянулись секунды, ладонь сжала вытяжное кольцо, но автоматика сама выпустила основной купол. Закончились четыре километра свободного падения, ещё немного, и ноги встретят землю. А может, не землю, а скалу или одинокий валун? О плохом думать не хотелось, любая травма в необитаемом ущелье закончится посмертным знакомством с падальщиками.
Олег приземлился на склон и на заднице скатился до дна лощины. Яркий луч фонарика высветил хрупкие пластинки расслоившегося камня и достаточно широкое пространство между склонами. Оставив ориентацию на потом, Олег достал маячки и запустил механизм мигалок. Багажные парашюты служат для стабилизации падения с незначительным замедлением, но прятаться от контейнеров негде, и он с покорностью фаталиста сел на щебёнку.
Самолёт пролетел невидимым и неслышимым, зато багажные контейнеры шумно грохнулись, добавив к падению звон разлетающейся щебёнки. Надо отдать должное американцам, в вопросах экипировки диверсантов они ушли далеко вперёд. Контейнеры легко разделились на составные части, а затем полыхнули в жарком пламени, попутно уничтожив парашют вместе со стропами и десантной амуницией.
Создавая мотоцикл для австрийских горных стрелков, конструкторы разработали на редкость удачный «Puch-125». В доктрину молниеносной войны он не вписывался, и Вермахт отверг на самом деле отличный мотоцикл. Зато Олег наслаждался поездкой по крутым горным тропинкам, преодолевая подъёмы на приличной скорости.
Куцая шинель времён предыдущей войны с нашитой на рукав нацистской повязкой выдавала в нём пропагандиста, а новенькая форма пилота без погон с серебряным значком «За ранение» говорила о коротком боевом прошлом. К палаткам зенитной батареи Олег выехал точно в полдень.
– Всех собирать? – угрюмо спросил однорукий лейтенант.
– Молодь в обязательном порядке, а старослужащие могут отдыхать.
За «правильное» решение Олега сытно накормили, затем привели пацанов от четырнадцати до шестнадцати. Лекция по методичке «Национал-патриотическое воспитание солдат» не требовала от докладчика ни знаний, ни ума. Еврейско-большевистская Россия собиралась напасть на Третий рейх, поэтому фюрер был вынужден нанести превентивный удар. Но евреи-коммунисты сговорились с Всемирным еврейским центром в Нью-Йорке с целью уничтожить арийскую нацию. Муть, но если её ежедневно талдычить, юное поколение поверит.
Во второй половине дня Олег приехал в деревушку, где находился штаб зенитчиков. Офицер СД не глядя проштамповал подписанные командирами батарей странички «Блокнота агитатора». Всё, первый этап завершён, можно «возвращаться» в Зальцбург. Официальная печать подтверждает недельную поездку «лектора» по зенитным батареям, что обезопасит от расспросов на блокпостах народных дружин.
В город Олег приехал уже в сумерках и прямым ходом отправился в гостиницу при канцелярии Гауляйтера. Вахтёр на входе проверил партийный билет, а женщина за стойкой отметила командировочное удостоверение и дала ключи от номера. Здесь царил благополучный коммунизм, всё бесплатно, включая сытную еду в ресторане с настоящим мясом и вином.
Следующий день начался с поиска удобного для нападения места и выбора маршрута отхода. Поколесив на мотоцикле, Олег занялся осмотром развалин, ему требовалось укрытое от посторонних глаз убежище. Поиски привели в разрушенный бомбами район дорогих вилл, где среди руин и пожарищ нашёлся уцелевший подземный гараж с исправными воротами.
Запланированная акция не имеет конкретной даты, есть установленное время и крайний срок. Коль скоро подготовку можно считать завершённой, Олег принял решение действовать сегодня. Из гаража, опираясь на палку, вышел сгорбленный старик в поношенном пальтишке и с седыми растрёпанными волосами. Зальцбург не назвать большим городом, плотная застройка древних домов с узенькими улочками сократила пешую прогулку до получаса.
Когда на брусчатке показался «Хорьх» – 830 BL Pullman с бордовым флажком на левом крыле, служившим тактической символикой химических войск Вермахта, старик отлепился от стены. Демонстрируя поспешность, он пару раз махнул шоферу клюкой и засеменил на другую сторону улицы. Они почти разминулись, но палка старика зацепилась за ручку, распахнула водительскую дверь, и «Хорьх» остановился.
Шофера и адъютанта Олег расстрелял за долю секунды, ещё секунда ушла на заталкивание трупов под правое сиденье. Со стороны могло показаться, что старика взяли подвезти.
– Вы готовы или надо заехать за вещами? – глядя на пассажира в зеркало заднего вида, спросил Олег.
Генерал сипло прокашлялся, затем шёпотом поинтересовался:
– Вы из Москвы?
– Да, прилетел сегодня ночью.
– Лихо вы управились! Я ничего не успел заметить.
– Ничего-ничего? – с усмешкой спросил Олег.
– Я говорю о самой расправе. Машина остановилась, и вдруг на месте шофера сидите вы, – поправился генерал.
– Так что с вещами? Вы готовы?
– Да, да, конечно, всё необходимое лежит в багажнике, а документы при мне. – Он продемонстрировал объёмистый портфель.
«Хорьх» выехал на центральную улицу и после базарной площади свернул в район элитных особняков. Вот и попавший под бомбы район, Олег свернул за чёрную от копоти стену и резко затормозил. Ворота в гараж открыты! Не теряя время на раздумывания и догадки, он заглянул вовнутрь. Радостно галдя, троица дезертиров увлечённо потрошила притороченные к мотоциклу сумки. Они так и умерли с улыбками на лицах, а Олег перекрестился, от провала операции его спасла нерасторопность и недальновидность бродяг.
– Там кто-то есть? – выходя из машины, поинтересовался генерал.
– Были, – поправил Олег и пояснил: – Дезертиры.
Быстрое переодевание завершилось сумасшедшей гонкой на мотоцикле по трассе Зальцбург – Вена. Им предстоит преодолеть две сотни километров, а идеально ровное бетонное покрытие составляет лишь малую часть пути. Сначала свернули на заброшенную железнодорожную ветку со снятыми рельсами. Уже в горах перебрались на протоптанную контрабандистами тропу, а после перевала оказались вообще на непонятной дороге без начала и конца.
Они спешили к туннелю Земмеринг, крупнейшему авиастроительному предприятию Третьего рейха. Здесь четыре сборочных конвейера общей протяжённостью пять километров. Оба входа под надёжной охраной, но южная сторона имеет слабое звено. Там туннель выходит из горы в семидесяти метрах над землёй, и поезда спускались в долину по длинному мосту.
Местонахождение завода не было секретом, но разбомбить его нереально, поэтому союзники сосредоточили удары по мосту. В итоге шеститонная бомба снесла один пролёт, что закончилось ничем. Немцы выводили из туннеля почти готовые самолёты, на мосту крепили крылья, делали контрольный отстрел пушек и буксировали на аэродром. После разрушения пролёта они развернули окончательную сборку в обратную сторону и прорубили по горному склону новую взлётную полосу.
В заветную долину они спустились с первыми звёздами, а когда под колёсами перестала шуршать щебёнка, бросили мотоцикл и зашагали по ядовито-зелёному солончаку. На фоне гор мост не вызывал эмоций, зато вблизи показался невероятно большим, поистине циклопическим сооружением. Свет синих ламп таял на полпути до земли, что позволяло идти без опасений быть замеченными.
– Лестница на каждой пятой опоре, – напомнил генерал.
Олег присмотрелся к аккуратному ряду самолётов и ответил:
– Поднимаемся по десятой, чем ближе к туннелю, тем больше людей.
– Это приёмные команды, в любом варианте нам придётся к ним подходить.
На Олега навалилось ощущение неправильности, не чувство опасности или близкого нахождения людей, а неправильности. Над головой ревут моторы, в стороне выдают гулкие очереди пушки, но вся атмосфера казалась ему не той, какая должна быть. По полосе разбежались и взлетели три пары двухмоторных самолётов, и они показались неправильными, хотя в потёмках силуэты почти неразличимы. По разведданным, в тёмное время взлетают только ночные истребители, он тряхнул головой, но чувство неправильности лишь усилилось.
Ржавый замок не десятой опоре сорвали фомкой и не спеша начали подниматься по лестничной спирали. Семьдесят метров вверх слишком много даже для Олега, а генерал в два раза старше, посему шли с остановками на отдых. Наконец одолели последний пролёт и вдвоём сдвинули в сторону чугунную крышку.
– Молодец, ты правильно выбрал опору, поблизости никого, – выглянув наружу, похвалил генерал.
Первым делом поставили крышку на место, затем привели себя в порядок и начали осматриваться. Вот тут Олег и обомлел: на мосту ровным рядом стояли «Хейнкели»! Вот попал так попал! He-219А-6 «Филин» он видел разве что на картинке и ни бельмеса в его устройстве и управлении. О полёте не может быть и речи, он не сможет взлететь! Нахлынувшее отчаяние разметал вышедший на свет синего фонаря старичок:
– Чего встали, сынки? Давайте бегом к командиру, он вас обыскался и оборался до хрипоты.
Генерал потрусил к зеву туннеля, и Олегу волей-неволей пришлось побежать следом.
– Оболтусы! Где вас черти носили? Быстро в самолёт и выруливайте на взлёт!
Какой, на хрен, взлёт! Разбег закончится встречей с землёй. Матерясь и размахивая руками, неведомый пилот побежал к головному самолёту, генерал мышкой нырнул в кабину, а Олег беспомощно опустил руки. Он не сможет взлететь.
– Лети, сынок, самолёт готов. – Женский голос за спиной подарил шанс.
– Первый раз вижу «Филина», летать учили на Ю-88, – честно признался он.
– Имма! – крикнула женщина в темноту. – Покажи парню приборы и не выпускай, я сбегаю за инженером.
Щупленькая девушка со смешком забралась Олегу на колени и принялась подробно пояснять суть каждого тумблера, выключателя и прибора. Отметая из головы второстепенную на данный момент информацию, он запоминал только то, что потребуется во время полёта. Между делом девушка доложила в ларингофон:
– Задержка пять минут, неустойчивый контакт в цепи уровня топлива.
– Выматывайся! – грозно приказал инженер. – Датчик топлива, знаешь ли. Взлетит через три минуты.
Девчушка азартно поцеловала Олега в губы и нехотя выбралась из кабины.
– Без мужиков совсем с ума посходили, – проворчал инженер и принялся пояснять суть управления самолётом.
Вдвоём выставили взлётный режим, затем перевели в полётное и посадочное положение.
– Полоса на сорок метров короче, поэтому в конце немного подпрыгни и набирай скорость, – посоветовал на прощанье инженер.
Олег оглянулся на генерала, который натянул шлемофон и мирно дремал в своём кресле. Он пассажир, и заботы пилота его не касаются.
– Я готов, прошу разрешения вырулить на взлёт.
– У тебя триста шестой номер, запиши на ладошке, – хихикнул в наушниках женский голос.
Проседание после отрыва заставило Олега зажмуриться, казалось, всё, конец, удар о землю неминуем. Но нет, моторы вытянули машину, а быстрый набор скорости позволил начать набор высоты. Затем разворот на юг, а через полчаса He-219А-6 «Филин» вышел на Адриатическое море и снизился до бреющего. Ещё четверть часа, и под крылом мелькнул порт Равенна, пора запрашивать посадку.