В Тамбове поехал к губернатору, встретились и обнялись, губернатор вручил ему пакет со словами:

– Как тебе Аграфена Фоминична? Еще больше похорошела! Была красавица, теперь слов нет описать!

– Еще не виделись, я от ворот сразу сюда.

– Как это сразу сюда? Вот что, голубчик, навести Аграфену Фоминичну, а потом поговорим.

Войдя в дом, Сергей все понял. Знакомый запах младенца! Увидел выжидательное выражение на лице Аграфены, обнял и нежно поцеловал.

– Как назвала? Почему не сообщила? Письмами обменивались не раз.

– Николай и Фома.

– Двойня! Ты молодец, милая! Как прошли роды? Все в порядке? Здорова ли? Сколько дней малышам?

– Все хорошо, месяц и двадцать три дня, пятнадцатого февраля родила.

Вышли кормилицы и показали двух крошек. Сергей поцеловал два носика. У него теперь шесть детей! Обнял Аграфену и повел ее в спальню.

Вышли к ужину, за столом Аграфена достала конторскую книгу и начала отчитываться, куда потратила его деньги. Она купила еще земли – у него теперь четыре большие деревни. В родовом имении еще две деревни и выселки на шестнадцать домов. Люди просят церковь, в деревнях и на выселках завезены камни под фундамент. Она зимой приказала завезти кирпич на строительство церквей. В конторской книге перечислялись лошади, скот и прочее, но доходы сильно превышали расходы.

Совсем даже неплохо, учитывая, что это год становления. Сергей больше не собирался покупать крестьян, уже более чем достаточно. Возможностей земледелия он не знал, осталось довести до конца идею подсолнечника, но результат будет осенью. Следующим летом поставит пресс для подсолнечного масла, и все. Это не его дорога, в земледелии Сергей не разбирается.

Кирпичный завод приносит отличную прибыль, три большие печи, одна маленькая и одна для изготовления керамической посуды. Здесь тоже все, городские потребности обеспечены.

– Не спеши, – осадила Аграфена, – посмотри, сколько кирпича купцы вывезли на баржах.

– Куда везли?

– И в Москву, и в Воронеж, и на Волгу.

– Накажи людям искать глину у берега Цны, хорошую глину.

– Еще завод построишь?

– Да, милая, спрос надо обеспечивать, иначе другие эти деньги возьмут.

Закончив отчет, Аграфена передала конторскую книгу ему.

Сергей поставил на книгу локти и спросил:

– Мне поможешь?

– В чем это я смогу тебе помочь?

– У меня много закладных на земли и урожай.

– Откуда они у тебя взялись? – недоверчиво спросила Аграфена. – В карты жульничать начал?

– Почти угадала, банк создал, вот, дворяне берут деньги под залог.

– Такого от тебя я не ожидала! – засмеялась Аграфена. – Ты еще и ростовщик!

– Ростовщик не ростовщик, а по осени надо зерно забирать и с землями разбираться.

– Мне бы в тамбовских землях управиться, с твоей помощью я сильно поднялась.

Аграфена немного помолчала:

– Помогу, есть у меня на примете купцы, я их под себя подмяла. Тебе и отдам, пусть на богатого барина работают.

Сергей прочитал отчет оптико-механического завода. Завод требует внимания и расширения, у него большие перспективы. Лаборатория и институт пользы не приносят. Но Сергей свое начинание не бросит, хотя требуется уделять много времени. Это не только его будущее, это будущее страны.

Утром вместе с Аграфеной заехал к губернатору поблагодарить за хлопоты. В полученном у губернатора пакете были бумаги, свидетельствующие, что Алексеев Сергей Николаевич – потомственный тамбовский дворянин. Далее указывался размер его земельных владений, количество душ на 1 января 1766 года. Количество душ смутило Сергея Николаевича – тысяча восемьсот девяносто три, без учета тульских заводов. Он обещал крестьянам два года без налогов, Воронцов засмеялся, налог собирает и вносит землевладелец. А собирает он налог с крестьян, или крестьяне вообще без надела – это решает сам дворянин. На заводских рабочих подушный налог не распространяется.

Засиделись с разговорами и уехали после обеда. За обедом узнал, что губернатор – крестный Коли, а Анна Семеновна – крестная Фомы. После обеда Аграфена повезла Сергея по своим владениям, амбары ломились от зерна.

– Аграфена, любимая, почему зерно не продала? Прогадаешь ведь, через четыре месяца новый урожай!

– Не прогадаю, всю зиму торговала, цены с трудом держала. Это завоз по последнему снегу.

– Боюсь, прогадаешь. Слишком много зерна!

– Зря боишься, все зерно в июне будет в Петербурге, самую лучшую цену возьму.

– Почему зерно зиму у крестьян держала?

– Амбаров не хватило, зерно пришлось держать в деревнях.

– Новые амбары строй на другом берегу, зерна-то больше в этот год возьмешь.

– Зерна куплю много, ты прав, да нет дороги на тот берег. Крестьяне телегами везут: с телеги на лодку, с лодки в амбар. Дорого и подмочить можно, невыгодно, легче крестьянину копейку за хранение заплатить.

– А мост построить?

– Нельзя строить мост, это мы используем ров как канал, а вообще он крепостной. Кто разрешит через крепостной ров строить мост? У нас только два моста, через реку у Московских ворот и через реку у Астраханских ворот.

– Строй амбары, Аграфена, и для себя, и в аренду сдашь. Как построишь амбары, так мост подарю.

Аграфена посмотрела недоверчиво, но, веря своему любимому, согласно кивнула головой.

Заехали в швейную мастерскую, где две сотни девушек шили бюстгальтеры. Здесь Сергей услышал от белошвейки Анюты историю встречи с государыней. Еще раз обнял и поцеловал Аграфену, поздравил с дворянским званием. Теперь понятно, почему губернатор и его жена стали крестными его детей. Вместе с тем вид двух сотен белошвеек заставил Сергея разозлиться на себя.

Сколько раз он держал в руках детскую швейную машинку и ничего не понял! Не быть господину Зингеру миллионером. Различие между детской швейной машинкой и нормальной только в размерах и меньшем количестве функций. Не откладывая, сел за стол и написал письмо Варфоломею Сидоровичу. В письме указал необходимые изменения, привод от ног и более удобный размер. Основная патентная деталь – шпулька. Приложил к письму записку для мажордома с приказом отдать швейную машинку и указанием, где лежит оная.

К вечеру подъехали к институту, и тут в ноги упал татарин Борис. Ему в свое время Сергей нанес неслабый удар прикладом в колено.

– Прости, барин, помоги барин.

– Что случилось, Борис, чем могу помочь?

– Отпусти в поле, барин, мы с братьями и женами хорошо живем, спасибо тебе за заботу, а дальняя родня по полю мается со своими табунками.

Сергей непонимающе слушал.

– Хочу найти их и на сытое место привести, если казаки уже не побили за набеги, отпусти в поле, барин.

– Завтра Миша привезет тебе бумагу от губернатора, чтоб солдаты не обидели, и езжай.

В институте были изменения, появилась библиотека и расписание лекций и семинаров. Учителя и гимназисты ждали Сергея, радостно приветствовали его вход в институт. Поговорили примерно с час, затем он раскланялся и договорился о времени на завтра. Пора домой. Ночевал у Аграфены, за завтраком она заговорила о новом доме. Хочет построить большой кирпичный дом, как Сереженька себе построил.

– Нет, Аграфена, в этом нет смысла, Тамбов для тебя маленьким стал.

– И совсем не маленький, хороший и красивый город.

– Я о другом говорю. Ты кому продаешь свое зерно?

– Купцам, московским, нижегородским и петербургским.

– А купцы что с твоим зерном делают?

– В Петербург или Ригу везут, где заморским гостям продают, будто сам не знаешь.

– Строй дом в Петербурге, и амбары хорошие строй, твои приказчики да управляющие в Тамбове сами справятся.

Сергей принялся объяснять выгоду от переезда в Петербург:

– У меня много закладных на земли в Тульской, Рязанской и Тверской губерниях, осенью не все смогут выкупить или перезаложить, тебе зерно и из этих губерний пойдет.

– В тех губерниях пшеница плохо растет, рожь за море не продают, лен и коноплю сей.

– Проще овец и коров разводить да шерсть с сырами продавать, все так и норовят продавать товары за границу.

– Так серебро за границей только и есть. Боязно мне торговать в Петербурге, не знаю условий заморских.

– Нужных людей в Петербурге я найду, осенью отправлю человека в Голландию, на следующее лето думаю корабли построить, мои товары и твое зерно возить будут.

– Ты хочешь снова в заморские страны отправиться?

– Я хочу корабли в заморские страны отправить.

Сергей лукавил, корабли строил для набора и обучения моряков. Россия так и не стала морской державой, взять моряков негде. Вот и решил набирать «с мира по нитке», потом отбирать для своих целей лучших. После завтрака заехали к губернатору, попили чаю. За разговором попросил Воронцова земли рядом с его деревнями попридержать, никому не продавать.

– Да никто кроме тебя земель и не покупает, – засмеялся губернатор, – но если царица кого и одарит землями, выделю место поближе к Татарскому валу.

Все засмеялись, приближенных к правителю не любили нигде и никогда.

– Ты молодец, Сергей Николаевич, – продолжил губернатор, – настоящий дворянин за землю держаться должен, одной рукой за землю, другой за оружие.

Поехали на кирпичный завод, все отлажено, все на месте, лошади подвозят глину, рабочие на тачках отвозят под навес горячий кирпич. Встретили низко кланяющегося Бориса, благодарил и обещал сегодня ехать.

– Погоди с дорогой, – остановил он Бориса, – завтра утром вместе с братом жди меня у дома.

– Приготовь двух лошадей, – обратился уже к Михаилу.

Дальше на холме закладывали фундамент обсерватории под два телескопа. Поехали на оптико-механический завод. Ошеломляющий прогресс, Сергей такого не ожидал в лучших мечтах. В комнате регулировки суточного хода стояло два десятка хронометров. Десяток готовых на стеллаже ждали обсерватории. Как успели много сделать!

Оказалось, все просто. Мастеровые отправили Тимофею письмо с лекалами. Завод наделал заготовок на год, теперь все балансируют да прецизионные камни точат. Работать легко, перед каждым рабочим местом большое увеличительное стекло – выбраковка при создании телескопа. Ну, молодцы, ну, таланты!

Делать много хронометров нет смысла – спрос не велик. Цену только собьешь, один хронометр стоит не менее пятидесяти тысяч рублей. Поставил новую задачу – секундомер и ручные часы. Кратко объяснил требуемые параметры, показал свои часы не руке. Дальше думайте сами – вижу, что умеете. Здесь будет спрос, поэтому пишите Варфоломею Сидоровичу заказ на штамповочные прессы.

На конвейере оптической мастерской собирали бинокли. Одна линия для театральных биноклей, вторая линия – для полевых. Корпуса биноклей золотили. Оно и понятно – кто купит полевой бинокль с черным или зеленым корпусом? Времена ползанья на животе и маскировки нескоро. Оговорил увеличение производства, освоение десятикратных биноклей, микроскопов и увеличительных линз. Показал на кучу бракованного стекла – переплавить в разноцветное стекло и пустить на бусы. Выпуск бус – это легкие деньги. Тысяча бус в день по полкопейки оплатит все производство завода.

Велел набрать художников для производства витражей. Дело выгодное, проверено в Туле. За хорошими витражами и петербургские купцы приедут. Главное – эксперименты с плавкой стекла. Добавками различных солей можно добиться просветления линз. Работы держать в тайне, лицензии на бинокли он подписал восьми заводчикам. Но тамбовские бинокли, несомненно, лучше.

Цех секстанов тоже порадовал смекалкой и четырьмя десятками ящичков с готовой продукцией. Секстаны ожидали на стеллаже инструментальной поправки в обсерватории. Цех магнитных компасов полон продукции, все хорошо. Оговорил с управляющим месячные планы производства: что увеличить, что уменьшить. Рассчитывать на спрос российского флота глупо. Русский флот дальше Финского залива не выходил, защищал Петербург от шведов. Сергей готовился к своей цели и готовил базу в главной морской державе, в Голландии.

Несмотря на большие потери в столетней войне и фактическую оккупацию испанскими войсками, Голландия оставалась великой морской державой. Голландия не потерпела за всю историю ни одного поражения на море. Голландия имела на своем счету самую грандиозную победу в истории человечества времен парусного флота. Голландский флот разгромил наголову объединенную эскадру всех европейских государств. Но Голливуд не в Голландии, и историю Голландии знают только голландцы. Во время Второй мировой войны японцы разгромили на Тихом океане флоты всех стран. Всех, кроме голландской эскадры, которая храбро и успешно противостояла японцам в одиночку до 1943 года.

Соответственно ставка Сергея была на Голландию. Страна с развитой торговлей, банковской системой и флотом. Новый Амстердам совсем недавно продан и переименован в Нью-Йорк. Опираться на Англию неразумно. Богатые серебряные рудники Восточной Канады давали короне деньги, свинец и медь. Золото с богатых приисков непрерывным потоком поступало на остров. Плюс свои серебряные рудники, страна бурно развивалась. Англия закупала в России все необходимое, в первую очередь зерно и сталь. Но жизнь на острове была нищей. Власть имущие при деньгах, до остальных нет дела. Выживайте, если сможете, и у всех дорога одна, в солдаты, там кормят каждый день. Позже товарищ Ленин скажет: «В Англии каждый рабочий – колонизатор. Из полученных десяти фунтов семь заработал порабощенный индус». В Англии век авантюристов – это XIX век. В XVIII веке сунуться в Англию значит потерять деньги и голову – чтобы не говорила лишнего.

Сергей продолжал ждать капсюли. К новым ружейным стволам добавь казенную часть, и можно стрелять. Но капсюлей не было, и в институте собрались на мозговой штурм все желающие. Тщательно записывались любые идеи и предложения, включая самые невероятные. Не получилось взять с наскока – возьмем планомерной осадой. Сергею показали несколько писем с предложением читать лекции в институте. Приятная неожиданность, денег на жалованье он выделит.

Сначала просто построил дом и дал ему название. За городской стеной есть хорошее место у слияния канала с рекой – там решил построить из кирпича дом с десятью аудиториями, библиотекой и садом для «мичуринцев». Рядом – дома для преподавателей. Общий патронаж на управляющем химической лабораторией.

Сергей подписал пригласительные письма преподавателям. Не важно, сколько будет студентов, важно, сколько будет пытливых умов. В заключение собрал учителей, специалистов лаборатории и оптико-механического завода. Разложил перед ними фотографии киевского зоопарка. Все были в шоке от увиденных картинок. Именно от картинок, что на них запечатлено, интересовало в меньшей степени. Сергей положил на стол фотоаппарат и пленку негатива и приступил к разъяснению. Ацетатная пленка из нитроцеллюлозы, но можно заменить обычным стеклом. Покрытие из солей серебра, которое окисляется на свету. Новая диковинка захватила буквально всех. Придется реорганизовать свое начинание в университет и добавить кафедру сельского хозяйства. На прощание загрузил всех новыми идеями от яблоко-груши и химического состава почвы до теории быстрого горения. Этих головоломок хватит надолго.

От невероятных запахов в химической лаборатории мухи дохли, не долетев до калитки. Одуревшие от эфирных ароматов пчелы пьяно ползали по цветам. На лавочке приходили в себя химики, которые закончили новую перегонку эфиров. Бедолагам казалось, что они дышат свежим воздухом. Не лаборатория, а мечта токсикомана, хорошо, что зараза табакокурения еще не распространилась по России. Если рванет, никому мало не будет, рядом у стены стоят бочки с нефтью, привезенной для экспериментов.

Нефть завезли зимой, Сергей заказал сто бочек для перегонки в керосин и освещения цеха сборки часов. Четыре бочки переслал в Тамбов для перегонки в этанол. Может, лаборатории, а может, институту повезет в исследованиях. Перегонку бензина не планировал, огнеметом еще рано заниматься. Осмотрел образцы взрывчатки. Послезавтра решил провести испытания у казарм гарнизона. Тогда будет результат. Нет капсюлей, нет и детонатора. Взрывчатка в любом случае переходит на второй план. Новый приоритет – бездымный порох на основе нитроцеллюлозы или хлопка, обработка кислотой.

Утром вчетвером поехали к Трофиму. Довольный хозяин встречал у крыльца.

– Рад видеть тебя, барин. Слышал я, в прошлом году один удалец татар в плен взял, сразу на тебя подумал, теперь вижу, прав был. – И кивнул на татар.

– Здравствуй и ты, Трофим! Принимай гостей и гостинцы. – Сергей передал Трофиму сумку.

Гостинцы дороги не ценой, а вниманием. Домочадцы быстро разобрали подарки. Немного поспорили и начали радостно хвастаться друг перед другом. Когда радостная суета утихла, Сергей спросил:

– Двадцать лошадей продать сможешь?

– Двадцать смогу. Тебе какие надо и зачем?

– Хочу конный завод начать, десяток верховых не хуже Буяна и Бурана, десяток тягловых. Породу тяжеловозов вывести хочу.

– Тогда поехали выбирать.

– Я не поеду, Трофим, в прошлом году не обманул и в этом не обманешь, езжай без меня, татары пригнать помогут. У тебя переночуем и с утра уедем.

Если в прошлом году Сергей просто не верил в лошадей, то сейчас немного лукавил. Он в лошадях не понимал, а татары понимали и были напрямую заинтересованы. Сергей предложил татарам поселиться на краю своих земель. Построить дома и конюшни, посеять овес. Крестьяне научат и помогут с земледелием, староста и управляющий проследят. Вторая задача – самозахват земель и собственно завод лошадей. Посеяли зерно не на его земле – так они глупые татары, ничего не понимают. Выпас и сенокос на пустующей земле не должен вызвать претензий. Из тамбовских татар уехать обратно в степь согласились две семьи. Можно смело начинать коневодство, национальность коневодов лошадей не интересует.

С восходом солнца уехал в Тамбов, только глянул на довольные лица татар и Михаила и отсчитал деньги Трофиму. На его взгляд, верховые были красавцы, тягловые на тяжеловозов не тянули, хотя и выглядели мощно. Ничего, лет через двадцать порода будет. Вспомнил о воронежских тяжеловозах и наказал Борису при первой возможности съездить и посмотреть. Если порода лучше купленных лошадей, то купить на завод. В город успел вовремя, на торжественный молебен по случаю закладки новой церкви. Весь день прошел в праздновании.

С утра собрались на стрельбище за казармами. К пронумерованным брикетам взрывчатки прикрепили ружейные мешочки пороха. Несколько килограммовых мешочков с порохом решили использовать как эталон взрыва. Начали испытания по порядку номеров, большинство образцов не детонировало. Два пыхнули голубым пламенем, один изобразил подобие взрыва с темно-бордовым пламенем и едким дымом. Три образца взорвались, перекрыв силой взрыва эталон. Один грохнул весьма солидно, даже губернатор прискакал проверить казармы.

К восторгу всей публики пришлось взрыв повторить. Сергея начали хвалить и поздравлять: с таким порохом наши пушки всех врагов перебьют. Наивные, взрывчатка не порох. Но поиски хорошего пороха привели к созданию пироксилина, и далее по возрастающей, он идет наоборот. Закончил испытания всех образцов и поехал с химиками обсуждать результаты. Самого главного не установили, без детонатора испытания были как шоу. Взрыв четырех образцов говорил только о чувствительности к детонации. Долго обсуждали новые пути в своих химических исследованиях. Особо обсуждали меры безопасности: взрыв видели все, и никто не хотел умирать.

Пора ехать на свои земли давать наказ старостам и управляющему. На выезде из города Сергея догнал казак и вручил письмо от Тимофея. Управляющий уже вернулся в Тулу и решил сообщить результаты поездки письмом. Поговорив с нужными людьми в Петербурге, он купил готовую верфь в поселке Сясь, при впадении реки Сясь в Ладогу. Верфь была построена Петром I, но через десять лет после его смерти про верфь все забыли. Поселок Сясь стал никому не нужен, приписанные к казне люди выживали, как могли. Втихаря продолжали строить струги, баржи и рыбачьи лодки. Ловили рыбу и сажали картошку да капусту.

Был в поселке и потомственный в третьем колене корабел Евстафий Петрович Боголюбов. Его отец Петр Илларионович еще жив и бодр. Лес вокруг сясьской верфи поселковый люд хвалил и называл строевым. Тимофей осмотрел сосны – и впрямь красивы: толстые и высокие. В поселке триста двадцать семь домов и церковь, по документам сто двадцать три дома, оформил купчую «как есть», на землю, лес и поселок. За все было заплачено пять рублей с обязательством восстановить верфь. Взятка была мала, всего двадцать рублей серебром, в Петербурге сами толком не знали, что продают.

Рабочие с тульского завода установили лесопилку и научили поселковых ею пользоваться. Евстафий Петрович обещал на следующее лето подготовить два стапеля по шестьдесят метров. Главный корабел дивился странному размеру досок на просушку. К новым измерительным инструментам отнесся спокойно и хвалил качество. Все инструкции обещал к зиме выполнить. Впечатление от людей у управляющего сложилось очень хорошее, все гордятся званием корабелов и рады восстановлению верфи. Передал старосте две ладьи муки и три десятка тягловых лошадей для перевозки леса и прочих нужд. Обещал до осени ладьи с крупой, чтобы заботы о еде не отвлекали от работы.

Письмо подняло настроение. Одно дело – начинать строить корабли на пустом месте, учась и обучая других. Другое – получить готовую верфь, на счету которой более десятка петровских кораблей. Неготовность верфи к немедленному строительству не огорчала. Он сам не готов, нет пушек, нет экипажей, нет необходимых материалов. Вв всем мире строили корабли из дуба, что позволяло кораблям быть в строю до двухсот лет. Только с начала XIX века огромные английские линкоры будут строиться из какого-то индийского дерева, превосходящего своими свойствами дуб. Но это другая история.

В конце XVIII века самый удачливый и богатый пират в истории человечества, француз Роберт Сюркуф, полностью блокировал судоходство между Англией и Индией. Его корабли патрулировали Индийский океан и практически парализовали английское судоходство. Британские военные эскадры перехватывались и брались на абордаж как рядовые купцы. Пираты Карибского моря рядом с Робертом Сюркуфом – шалуны-первоклашки. Самый удачливый и богатый пират Карибского моря француз Жан Давид Олонне значительно уступал в добыче. Оба пирата благополучно умерли в своих парижских домах от старости.

Самый богатый и удачливый английский пират Уильям Кидд был повешен по возвращении домой. Его имущество конфисковано, что породило множество легенд об острове Сокровищ. Уильяма Кидда сначала обвинили в пиратстве без каперского свидетельства. Когда он доказал подлинность своего патента, его обвинили в убийстве корабельного канонира и казнили. Хотя по английским законам капитан любого судна имел право казнить своих моряков за непослушание.

А что касается индийского кораблестроения – находясь в безвыходном положении, англичане в 1808 году решили построить эскадру прорыва в Индии. Среди британских колонистов специалистов по кораблестроению не было. Пришлось поручить строительство индусам. Индусские корабелы построили огромные океанские линкоры на двести пушек. Корабли получили прозвища «повелители морей». Понятно, что с этими линкорами никто не связывался. Англия с этого момента сделала ставку на количество и размер кораблей.

А Петр I быстро извел дубравы центральной России и вынужденно продолжил строительство из сосны. Он и не заметил нового слова в кораблестроении. Сосновые корабли обновлялись через двадцать пять – тридцать лет. Русский флот регулярно полностью обновлялся, соответственно корабли были легче и быстроходнее. Но это другая история. Сергей в своих планах решил пойти дальше.

Он видел деревянные индийские и арабские кораблики уже в XXI веке. Поражала толщина досок, которыми обшит корпус. При толщине брусьев набора в сто – сто пятьдесят миллиметров доски обшивки были пятьдесят – семьдесят миллиметров. В XXI веке Сергей проходил свою первую практику на учебной парусно-моторной шхуне. Эти шхуны после войны по репарации построили финны. Сегодня можно рассуждать о несправедливости СССР по отношению к Финляндии, но тогда, после войны, все помнили о блокаде и обстрелах Ленинграда. Финны с севера принимали в этом активное участие, там вообще не было немцев. Так вот, обшивка корпуса этой парусно-моторной шхуны была из двадцатипятимиллиметровых досок. Фактически Сергей хотел построить копию по памяти.

С такими размышлениями Сергей приехал на свои земли. Посмотрел на несколько мешков с семечками подсолнуха. Сколько будет собрано семечек осенью, у него не было ни малейшего представления. Во всех деревнях поговорил с народом, предупредил о поселении татар и конном заводе. Крестьяне к новости о татарах отнеслись спокойно. Пахать, сеять и косить не умеют – научим. Наши дети с пяти лет умеют – и татары освоятся. Крестьяне в благодарность за кирпич для церквей заложили фундамент под барскую усадьбу. Место выбрали шикарное – пригорок с родничком и маленьким озерцом. Они хотели видеть барина рядом, а не где-то там, в далеком городе.

Обижать нельзя, поклонился и поблагодарил. Придется выделять кирпич и строить усадьбу. Вспомнилась дача Дашковой у Кировского завода. «Вот и подкину архитектору идею», – подумал он. Детально оговорил с крестьянами основную идею с подсолнухом. В конце зимы привезут машину для подсолнечного масла. После следующего урожая все покажет и объяснит, работайте и рожайте детей. Мало будет земли – он купит еще. Сергей почувствовал свою ответственность перед крестьянами при их зависимости от барина. Он просто обязан сделать все для нормальной жизни этих людей.

Размахнулся слишком широко, одному уже не осилить. Поездка по своим землям и разговоры с крестьянами заняли десять дней. Это меньше трех дней на каждую деревню, но времени нет, пора уезжать. Крестьяне с откровенным сожалением прощались с ним.

Всю обратную дорогу думал о своих землях и крестьянах. Придумывал возможные варианты жизненного устройства. Законы Российской империи ему не изменить, а построить светлое будущее на отдельно взятой территории – это утопия.

В Тамбове начал планомерно заниматься своим хозяйством. Снова вечерние сборы, как и год назад. Вечера в своем доме назначил по вторникам. Дом Сергея не пустовал, гостевые комнаты были полны родственниками. В доме шумно и весело с утра до вечера, не хватало только музыки, вспомнилась кают-компания с обязательным пианино. А почему нет? Об этом инструменте знал только то, что струны вертикально и клавиши передают удар через молоточки. С помощью учителей гимназии нашел специалиста по балалайкам и гармоням. Разговаривали долго, Сергей рисовал эскизы, набрасывал схемы и примерные размеры. Он за всю свою жизнь только один раз заглядывал внутрь рояля. В результате порешил: нужна новая пристройка к заводу.

Однажды Аграфена позвала прогуляться вдоль канала и с лукавой улыбкой показала на строящиеся амбары:

– Не забыл обещание – мост мне подарить?

– Не забыл, любимая, познакомь с хозяевами барж и объясни, почему некоторые баржи с середины лета зерно брать не желают.

– Так это просто. Между обозом с последним снегом и первой весенней баржей проходит много времени, и первое весеннее зерно дорого.

Сказав последние слова, Аграфена вопросительно посмотрела на него.

– Опять проверяешь?

– Нет, любимая. Значит, некоторые баржи просто ждут выгодного наряда на первый весенний рейс.

– Случаются даже драки.

– Хозяева согласятся тебе оказать услугу, если ты такой рейс пообещаешь?

– Да, если эта услуга не потребует затрат.

– Попроси нужных хозяев поставить баржи на якорь от берега до берега да мостки сверху положить, весной отправкой зерна рассчитаешься.

– И правда все просто, – Аграфена радостно его поцеловала.

В один из вечеров, когда гостили у Кирилла Григорьевича, в комнату вошел курьер:

– Кто будет дворянин Алексеев Сергей Николаевич?

Сергей встал.

– Вам срочная депеша от генерала Махотина. – И протянул пакет.

В пакете короткое и лаконичное письмо с указанием незамедлительно прибыть в Тулу. На его заводах назначена казенная инспекция. Больше ничего. Что за инспекция, и какая причина этой инспекции – ничего не понятно. Он протянул письмо Аграфене, и оно пошло по рукам заинтересовавшейся публики.

– Что можете сказать на словах? – обратился он к курьеру.

– Ничего, я курьер губернатора, генерал Махотин прибыл в Тулу три дня назад. Когда узнал, что вы уехали в Тамбов, приказал доставить вам эту депешу.

Сергей разволновался, депеша курьером с требованием срочно прибыть в Тулу – это серьезно. Что могло произойти? Возможно, проблема с его ружьями, но он в них уверен – ружья делались с расчетом на более мощный бездымный порох.

– Пошли домой, – обратился он к Аграфене.

– Сереженька, милый, посидим еще, такой интересный вечер.

– Успеешь приготовиться, времени достаточно, оставайся, – поддержали ее остальные.

Сергей удивился, но рассудил, что присутствующим виднее. Они люди своего времени и значение термина «незамедлительно» знают лучше его.

На рассвете Сергей с четырьмя верховыми лошадьми и Михаилом пустился в путь, выжимая максимум своих и лошадиных сил. Дорогой обдумывал предложения Аграфены по использованию земель в Тверской и Рязанской губерниях. По ее словам, сажать лен, коноплю и овес будет намного выгодней. Надо будет выбрать время и поездить по этим губерниям. Поговорить с крестьянами, заглянуть на теребильные фабрики. Изучить современное ткацкое и канатное производство. Правда, мысль о массовом выращивании конопли его смущала. Воображение рисовало деревни наркоманов. Но Аграфена не поняла его вопроса. Да, конопля в период цветения дурманит, это знают все. Поэтому люди в это время на поле не ходят.

Сергей знал, что Европа познакомится с наркотиками в середине XIX века. Тогда английские парусники два раза в год завозили опий из Афганистана и Пакистана. Позже эти парусники получили названия «чайные клипера». С грузом опиума эти корабли заходили в Китай, где частично выгружались. Но свободное место загружали китайский чай. В Европе опиум шел нарасхват и приносил огромные барыши. В Китае же он был запрещен, и правительство боролось с массовыми поставками опиума. Китай дважды пытался силой выгнать англичан со своей территории. Но война с Англией заканчивалась потерями территорий и усилением британского влияния.

Когда в начале ХХ века в Европе поняли суть проблемы, поставки опиума запретили. Клипера-наркокурьеры переименовали в чайные. В России крестьяне уже более тысячи лет выращивали коноплю и знали финал «невинного» увлечения. Крестьяне в опасное время обходили поля стороной, скотина тоже к полям конопли не приближалась. Наркотики вернутся в Европу после Второй мировой войны. Строительство американских военных баз будет сопровождаться волной наркомании.

На третий день уже затемно приехал в Тулу. Слуги радостно забегали, готовили ужин и ванну, снимали с мебели чехлы. Родственники традиционно останавливались у Михаила Михайловича. Через полчаса пришел Тимофей:

– Рад видеть тебя Сергей Николаевич.

– Взаимно, Тимофей, рассказывай новости.

– Новостей нет, все делаем согласно твоим наказам. Письмо Варфоломей Сидорович сразу отдал, а я написал тебе свое.

– Да, я твое письмо прочитал и очень доволен результатом. Кто такой генерал Махотин и почему он меня требует?

– Из Петербурга приехала комиссия во главе с генералом Махотиным. Они желают тебя видеть, очень заинтересованы конвертерной выплавкой стали.

– Вот как?

– Я генералу показал готовый к продаже конвертер, он все облазил да осмотрел, хотел цеха и чертежи посмотреть, но я не пустил.

– Правильно сделал. А что охрана?

– Солдат на проходной без твоего дозволения и царицу не пустит, нравится инвалидам такая служба, всех чужих лучше охотничьих собак ловят.

– Я всю дорогу гадал, почему срочно вызвали, а причина проста. Расскажи про Сясь. Широка ли река напротив верфи?

– Поселок запущен, люди без хозяйского надзора более пятидесяти лет живут, сами приспособились добывать деньги через кораблестроительный промысел.

– Значит, навыки не потеряли.

– Ладьи, лодки и баржи строят до десяти в год, но Евстафий Петрович говорит, стапеля новые делать надо.

– Сам стапеля смотрел?

– Смотрел, действительно слабоваты, двадцатиметровый корабль выдержат, а сорокаметровый в землю уйдет.

– Как машины паровые встретили? Не боялись? В Туле люд заводской и ко всему привычный, а там лес да плотники с топорами.

– То, что плотники с топорами – это верно, да ловки работать, на собранные лесопилки как на икону в церкви смотрели.

– Быстро разобрались?

– Суть работы поняли сразу и меня вопросами замучили, когда узнали, что ты придумал паровой силой лес пилить.

– К следующей зиме приготовим еще десяток лесопилок, все поставим в поселке Сясь, лес по озеру и рекам подвозить будем.

– Надо еще лес покупать.

– С нужными людьми в Петербурге необходимо познакомиться, лес на казенные верфи продавать будем.

– Надежный человек есть, я ему все объясню и подготовлю.

– Нам сноровистых и понимающих в делах людей все больше и больше требуется. Сколько сейчас у тебя помощников?

– Под рукой восемь, да в разъездах двадцать четыре, постоянно подбираем кандидатов и учим, оставляю лучших, кто себя не показал – в магазин идет или обозы сопровождает.

– Еще один человек потребуется в августе, отправлю в Амстердам к родственнику Иосифа Аврумовича.

– Что делать должен?

– Главная задача – знакомиться с купцами и налаживать связи, через год туда зерно повезем, Аграфена мне двойню родила.

– Поздравляю, Сергей Николаевич, знал я от тамбовской родни, но велели молчать, сама Аграфена Фоминична тебе сказать должна.

– Забыл спросить про паровой молот на сясьской верфи. Не побоятся им сваи бить?

– Какой там! Когда заводские рабочие молот собрали да первую сваю бить стали, все тут, как малые детки, вокруг прыгали.

– Быстро научили работать с молотом?

– Сами корабелы рабочих упросили научить. Очень понравился кораблестроителям паровой молот. Сам видел, как они работают, и уверен, что справятся.

– Что слышал про швейную машинку?

– Варфоломей Сидорович про жену и детей забыл. Дни и ночи гадает, как наладить производство, оснастку уже начал собирать.

– Под швейную машинку большой завод строить будем, на тысячу рабочих, думаю, в Москве.

Сергей решил строить большой завод швейных машинок в Москве по двум причинам. Легче набрать рабочих, и упростится сбыт готовой продукции. Спрос на его продукцию будет просто огромен, соответственно потребуется большое количество рабочих. В Туле он отчетливо ощущал дефицит рабочих рук. Даже на простую работу по сборке часов людей не найти. Приходилось сажать вчерашних крестьян, но крестьян сначала найти надо. Его люди в поисках рабочей силы непрерывно объезжали усадьбу за усадьбой. В Москве эта проблема лишь немного упрощалась. Сергей решил нанимать рабочих за границей. От Польши до Португалии избыток рабочих рук, работодателю там намного проще.

Сбыт готовой продукции в Москве проще за счет большей концентрации купечества и устоявшихся торговых связей. В Туле он изготовит необходимое оборудование: станки и оснастку. В Москве будет полный процесс, от куска стали или чугуна до готовой швейной машинки.

– Завтра пошлю человека место искать, – сказал Тимофей.

– Лучше на берегу Яузы.

– Как скажешь, хозяин, но с людьми проблема будет.

– Пошли своих помощников в Польшу, Литву и к чухонцам.

– Ты прав, они там на кильке с брюквой живут, белого хлеба не видели, тысячу наберем быстро.

– Надо больше, заложим кирпичный и фарфоровый заводы.

Генерала Махотина встретил у губернатора, где они за самоваром беседовали о проблемах литья пушек. Чугунные пушки от интенсивной стрельбы трескались, и их отправляли на переплавку. Меди в России было мало, и медных пушек отливалось незначительное количество. Швеция была самая богатая медью страна. Но она отказывалась продавать медь России. Была медь и в Турции, но и тут дружбы не было. Сергей вошел и доложил, как юный лейтенант:

– Отставной офицер Алексеев.

– Не надо, не надо, – замахали руками сановники, – здесь не Марсово поле, садись чай пить.

Но Сергей заметил на их лицах удовлетворение, оба в прошлом гвардейские офицеры. Только генерал, будучи артиллеристом, прилагал усилия в создании новой пушки. После опытов на казенном заводе он остался служить в Берг-коллегии железных и рудных дел. Сергей взял чай и молча слушал разговор. Стальная пушка не проблема, ствол после термической обработки вставляется в рубашку из более мягкой стали, вот и все решение. Но говорить об этом сейчас нельзя, серьезных преимуществ такая пушка не даст. А идея расползется, порождая другие идеи. Вместо этого заметил:

– Большие залежи медного купороса есть здесь, – и указал на карту.

– Где? – сразу встрепенулся генерал.

Сергей подошел к карте и указал место у Каспийского моря, которое запомнил со школьного экзамена по химии.

– Откуда знаешь?

– Персы рассказывали, когда в Персии, был много разного и слышал и видел.

– Интересная новость, надо подумать. Расскажи лучше, как до продувки чугуна додумался. – Генерал строго посмотрел на Сергея: – Уже много железных дел мастеров и промышленников ждут тебя в Туле. Ждут, да никого на завод не пускают.

– Что не пускают, это хорошо. Я оружие русским солдатам делаю и не хочу позволить врагам учиться у меня.

– Врагов в Туле нет, – резко ответил губернатор.

– Враги не враги, а на завод через забор лезут. Сторожам золото предлагают.

– И что с ними делаешь, – заинтересовался губернатор.

– Сажаю в карцер, пока не откупятся, откупные сторожам отдаю.

– Хитер, – заметил генерал, – никто не верит в твою продувку. Говорят, воздух остудит чугун. В твоей бумаге написано наоборот, что варку стали охлаждать надо.

– Примеси выгорают, когда воздух проходит через жидкий чугун. Поэтому руду добавлять надо для охлаждения, как сырую воду в кипяток.

– И всего за три минуты?

– Для тульских руд весь процесс – три минуты, для уральских руд время другое и изменения нужны.

Сергей заговорил о вагранке и мартеновских печах, легировании, ферросплавах и раскисливании, но, заметив застывшие лица хозяев, остановился:

– Впрочем, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – закончил он.

– Ты так и не сказал, как додумался до всего, молод очень.

– Пушку хочу хорошую сделать, приходится все детали изготовления изучать.

– Пушка – это хорошо, – подвел итог генерал, – поехали на завод.

На завод приехали целой делегацией, двенадцать чиновников Берг-коллегии железных и рудных дел во главе с генералом. У заводских ворот толпой стояли специалисты с разных заводов, уже прознавших о приезде Алексеева и сегодняшней инспекции завода.

– Господа! – обратился Сергей к коллегам. – После инспекции все получат уведомление от господина директора Варфоломея Сидоровича Дмитриева.

Члены комиссии шли по цеху с открытыми ртами. Их, как и комиссию генерала Белозерова, поразило кажущееся отсутствие людей. Поэтому первый вопрос у конвертера был о рабочих:

– Сколько тебе людей требуется? – участливо спросил генерал Махотин.

– Срочно требуется не менее тысячи, – ответил Сергей.

Генерал кивнул головой:

– Показывай конвертер.

– Вот он, – и Сергей указал на подобие двухсотлитровой бочки.

– Такой маленький, – удивилась вся комиссия.

– Меньше уже нельзя, этот на одну тонну железа, оптимальный размер от пятидесяти до пятисот тонн.

На глазах комиссии залили чугун с температурой 1320 градусов Цельсия. От продуваемого воздуха металл как бы закипел, температура быстро поднялась до 1600 градусов. Рабочий бросил лопату руды, температура упала до 1480 градусов. Готовую сталь сразу вылили. Процесс повторили более десяти раз, прежде чем комиссия стала верить своим глазам и часам. Каждые три минуты тонна железа, невероятно! Сергей повел комиссию по технологической линии. Сталь из конвертера выливается в ковш, и шипящий паром кран отвозит и разливает сталь. Пошли по линии ружей, железный ручеек раскаленной змеей уходит в механизм. Гулкие удары машины – и это стержень, еще удары и свист пара – и это труба. После нескольких ударов труба приобретает очертания оружия.

Снова кран подхватил сразу охапку заготовок. Комиссия перешла в другой цех, кран опустил уже черные остывшие заготовки. Женщина взяла заготовку, что-то сделала и передала дальше. Так переходя из рук в руки, заготовка обернулось готовым ружьем со сложенным штыком.

– За один час пять ружей – сказал Сергей и показал на ящики готового оружия.

Комиссия во главе с генералом прилагала все усилия, чтобы вернуть челюсти на место.

– Тысяча человек нужна срочно, – наконец сказал генерал. – Это хорошо.

Сергей не отвлекал генерала, давая Махотину возможность осмыслить увиденное на заводе.

– Твое производство нельзя никому показывать, здесь ты прав, но обязательно покажи конвертор, изобретение очень полезно.

– Найдем выход и поможем коллегам.

– Я доложу обо всем в столице, а ты жди письма, в Петербурге обязательно жду в гости.

На том и распрощались.

Варфоломей Сидорович повел показывать свое решение по изготовлению швейных машинок. По дороге обсудили организацию рекламного показа конвертера. Предложения Варфоломея Сидоровича и его конструкторского бюро понравились. Можно начинать работу, долго обсуждали перспективные направления и неизбежную реорганизацию. Сергей обратил внимание на вполне самостоятельную творческую работу Варфоломея Сидоровича. Сам директор и конструкторское бюро не только успешно выполняли поручения. Они все чаще предлагали свои весьма полезные решения. Сергей ощутимо дернул вперед русскую промышленность.

Ему было чем гордиться. Его сталь превосходит по всем показателям металл любых поставщиков. Изготовление часов дает очень хорошие деньги. Изготовление котлов, паровых машин и молотов – не только хорошие деньги. Завод и сам себе помогает развиваться. Изготовление прокатных станов – для себя и на продажу. Продажа прокатных станов не только окупает все производство, но и приносит ощутимую прибыль. Металлообрабатывающие станки выпускаются малыми сериями и продаются по фантастическим ценам. Изготовление ружей – вообще чистые деньги.

Пора делать следующий шаг. Сергей повернулся к директору:

– Приступаем к опытным работам с пушками.

– Давно жду этих слов!

– Разрабатывай волочильный станок для стальной проволоки, будем делать стальные тросы.

– Это еще зачем? – спросил Варфоломей Сидорович.

– Стальные тросы нужны для стоячего такелажа кораблей.

– Горазд ты на выдумки.

– Сколько у нас людей работает?

– Сегодняшний выход рабочих три тысячи двести семьдесят восемь человек.

– Сколько людей нам надо?

– А нисколько, все отлажено, оснастку для швейных машин бригада опытных работ сделает.

– Тогда закладываем пламенную регенеративную печь.

– Объясни.

Сидели почти дотемна. Если с принципами работы печи Варфоломей Сидорович разобрался, то процесса легирования стали он не понял. Ничего страшного – со временем разберется.

Утром у заводской проходной снова толпа, пропускали на экскурсию по пять человек. Брали с человека три рубля за часовую экскурсии. Люди были взволнованы, и Сергей остановился в толпе послушать. В лицо его не знали, да и не он был главным интересом для собравшихся представителей разных заводов. Они ждали тех, кто выйдет с завода, желая расспросить. Наконец вышла первая пятерка, вторая пятерка счастливцев ринулась в проходную. Из очереди посыпались вопросы:

– Кто проводит показ конвертора – хозяин или директор?

– Нет, мастер печи.

– Ого! Значит, мастер печи уже есть!

– Да, все делает очень уверенно.

– Правда, что сталь от воздуха не остывает?

– Не то слово! Сталь начинает кипеть как вода в самоваре, они сырую руду лопатами в конвертор бросают, чтоб температуру сбить.

– Невероятно! Долго варят?

– По часам десять плавок отследил, ровно три минуты одна плавка.

– Не может быть! За три минуты шестьдесят пудов железа!

– Мастер печи говорит, что время плавки от руды зависит. Если варить долго, то и железо угорит.

– Что еще видел?

– Ничего, они на завод не пускают. Видел только паровой кран, он ковши с жидким чугуном да жидким железом возит.

– Вот понапридумывали! Обязательно дождусь своей очереди!

Это и следовало узнать. Распространение конвертера увеличит количество производств стали в десять раз. Стоимость стали упадет в пятьдесят. Сергей переговорил с Варфоломеем Сидоровичем о насущных делах и поехал в банк.

Иосиф Аврумович стоял у нового здания банка, строительство которого шло полным ходом.

– Добрый день, Иосиф Аврумович.

– И вам здравствовать, Сергей Николаевич. Вы посмотрите, что они делают!

– Новое здание банка делают.

– Они делают новое здание банка, вы посмотрите, как они делают новое здание банка!

– Хорошо делают, я не вижу проблем.

– Вы не видите проблем, и я не вижу проблем – это плохо, что мы не видим проблем, строители всегда оставляют проблемы!

– Не волнуйтесь, Иосиф Аврумович.

– Я не буду волноваться, вы не будете волноваться, Исаак не будет волноваться, всем будет хорошо, и банка у нас не будет. Почему нет потолка над операционным залом, почему вообще они не делают потолки?

– Иосиф Аврумович, макет банка у вас в кабинете, центральный зал без потолка со стеклянным куполом, ваш кабинет на третьем этаже, и вы из кабинета сможете видеть всех, даже в туалетных комнатах.

– Я не вижу никаких туалетных комнат, я не вижу ничего! Архитектор ходит с пистолетом и говорит, что застрелит меня и себя!

– Одной пулей? Или в пистолет заряжено две пули?

В кабинете Иосифа Аврумовича перешли к важным вопросам финансирования, кредитования и прохождения денег. Обсудили вклады и проценты. Затем перешли к теме открытия филиала банка в Амстердаме.

– Авраам Гофман, мой родственник в Амстердаме, не верит в возможность за столь короткое время поиметь такие деньги.

– Напишите ему письмо и укажите перечень тех морских инструментов, которые скоро привезет человек Тимофея.

Сергей передал несколько бумаг:

– Обязательно укажите количество единиц каждого наименования. Поверьте мне, ответ будет скорым.

Снова заговорили о текущих вопросах и перспективных направлениях. Детально обсудили схему найма рабочих в Европе. Весь день прошел в банке.

Третий день Сергей посвятил Тимофею, который давно стал его правой рукой. Начали с реализации всей продукции, и в Тамбове, и в Туле. Затем перешли к перспективным планам:

– Строим в Москве Институт финансов и права.

– Хорошо, – сделал запись Тимофей, – каких людей посоветуешь, Сергей Николаевич?

– Преподавателей для института наберешь сам.

– Теперь не понял. Кого я должен набрать?

– Преподавателей финансов и права, учить молодежь тому, что сейчас делаешь ты и Иосиф Аврумович.

– Это можно, – недоверчиво сказал Тимофей.

– Они должны выучить, сидя за столом, все, чему ты учился сам, и еще законы Российской империи знать.

– Теперь понял, важное дело.

– Строим в Туле университет, начнем с физико-технического и механического направлений, меня тульские учителя гимназий уже пенять Тамбовом стали.

– Понял.

Еще одну идею подсказали сыновья-близнецы:

– Строим в Москве фабрику детской игрушки, по готовности швейными машинками снабдим.

– Зачем швейные машинки для игрушек? Тут липа да глина нужна.

Сергей потратил час на объяснения принципа мягкой игрушки. Говорил про медведей, зайчиков и волков, которые набиты опилками.

– Поражаюсь тебе, Сергей Николаевич, столько всего интересного придумать горазд!

– Строим в Туле завод фаянсовой посуды, но здесь глина особая требуется, сначала глину найти надо, потом около нее и завод строить. Строим два бумагоделательных завода, в Москве и в Ярославле.

– Зачем они нам?

– Будет капсюль, начнем делать патроны, а меди в России нет. Придется делать картонный патрон.

– Ясно, ты хочешь заранее подготовиться.

Так, пункт за пунктом целый день обсуждали все: от кукол с фарфоровой головой до парусной мастерской. Говорили про оптовую закупку руды и присадок для легирования стали. О необходимости послать обозы на север за моржовым усом для декорирования биноклей. Пришлось набросать схему гравировальной машинки с ножным приводом.

Потекли ровные дни ежедневной рутины, Сергей возобновил верховые прогулки, ежедневные стрельбы, физические упражнения в тренажерном зале своего дома. Брал уроки фехтования у офицера гарнизона. Увлекся занятиями рукопашным боем в зале борьбы. Еще в декабре прошлого года он обратил внимание на одного очень ловкого борца. Борцы на развлечение публики выступали три раза в неделю в его цирке. Один из них отличался ловкостью и сноровкой, звали его Николай Кочеряко. Борец оказался беглым казаком из Азова. Что он там натворил и почему бежал, Сергея не интересовало. Показанные приемы борьбы сильно напоминали самбо. И самое удивительное, что сама тренировка и спарринг проводились под известную мелодию «казачок». Так с декабря Сергей четыре раза в неделю «танцевал» казачок. Научился быстро двигаться, наносить в длинных прыжках удары ногами и рукам, вертеться волчком с двумя саблями.

Оказывается, привычные для XXI века танцевальные движения изначально несли совершенно иной смысл. Ежедневно тратил на свое здоровье три – три с половиной часа. Здоровьем начинаешь дорожить, когда его уже нет, он не хотел терять здоровье во второй раз. Решил поддерживать тонус регулярными физическими нагрузками. В августе начал готовиться в дорогу. В плане сначала Москва, где он как попечитель открывал Институт финансов и права. Затем надо посетить Московский университет и поговорить с химиками. Тамбовские химики активно переписывались с Московским университетом. Но он рассчитывал получить прогресс в развитии темы путем личного контакта с профессорами. После Москвы хотел посмотреть на свои новые земли в Нечерноземье и остаться на зиму в Тамбове…

В один из августовских дней Сергея нашел слуга:

– Барин, из Тамбова большой стол привезли, так этот стол через двери не лезет, что делать?

Большим столом оказался рояль, а ставить этот рояль у себя дома не было смысла. Он человек холостой и приемов по вечерам у него не могло быть. Неприлично дамам к холостому мужчине ходить даже с мужьями. Поехали к Михаилу Михайловичу.

– Михаил Михайлович, позволь этот музыкальный инструмент тебе подарить, – начал Сергей.

Возможностей рояля он и сам не представлял. Каким будет звучание и будет ли вообще какое-либо звучание? А шут его знает! Михаил Михайлович заинтересованно осмотрел инструмент, внешний вид впечатлял размерами и полировкой.

– Сам придумал?

– Похожий инструмент видел в Италии, вот и заказал своим мастерам.

– Наших красавиц итальянской музыкой соблазнять будешь, – улыбнулся Михаил Михайлович, – не возражаю, с музыкой жить веселее.

Пока через садовое окно затаскивали рояль, прибежал настройщик и удивленно вытаращился на инструмент. Сергей сыграл «Во поле береза стояла», настройщик уловил мотив, и к вечеру настроенный рояль имел успех. Сергей сыграл множество мелодий и спел десяток песен. Дамы и мужчины толкались, как гимназисты, и просили научить.

Снова нагрузил Тимофея заявкой на патент и задачей начать изготовление роялей и пианино. Но был сам озадачен казенным письмом, в котором ему предписывалось забрать переданные казной пятьсот дворов. Пятьсот семей решили перевезти в Москву на строящийся завод швейных машин. Решили без спешки небольшими партиями обучить крестьян в Туле. Ожидать от вчерашних земледельцев нормальной работы в Москве не стоило. Встреча с крестьянами подтвердила худшие опасения. Все уверенно говорили, что царица их проиграла в карты, и работать на заводе не хотели. Люди веками жили земледелием, завод казался хуже кары небесной. Пришлось идти на хитрость, в одном из домов поставили швейную машинку, повесили часы, положили бинокль и пистолет. Крестьянам сказали: «Смотрите и выбирайте себе работу». Хитрость сработала, люди успокоились. Пришлось сделать небольшую ротацию с учетом пожеланий.

В университете Сергея встретили радушно, хвалили за попечительство наукам. А когда заговорили о предмете визита, то стали, беспрерывно ахая, восхищаться его познаниями в химии. Химию он знал хуже всех предметов, школьную программу по химии прошел без усердия и заинтересованности. В дальнейшем ничего нового он не узнал и теперь никаких своих мыслей профессорам не подбрасывал. Вспомнил о конверторной продувке кислородом и заговорил о промышленном производстве кислорода. Вопрос заинтересовал профессоров, для них это было абсолютно ново. Сергей начал писать на бумаге математическую модель процесса, но был остановлен предложением:

– Уважаемый Сергей Николаевич, мы просим прочитать лекцию по математике для профессоров и студентов.

Он посмотрел на листок бумаги с формулами, затем на профессоров и все понял:

– Да, господа, я согласен.

На другой день собрался полный зал с профессурой в первых рядах. У всех бумага и карандаши. Сергей хотел объяснить методику математического моделирования за полтора часа. Но через десять минут пришлось возвращаться к основам высшей математики школьного уровня. Наконец нашли точки соприкосновения и понимания. Первая лекция длилась четыре часа. Договорились продолжать лекции ежедневно по три часа. Через шесть недель дошли до математического моделирования, еще через семь недель он сказал:

– Это все, господа, больше я ничего в математике не знаю.

Аудитория аплодировала стоя, затем разговоры, восхищения и благодарности. Сергей был тоже очень доволен, хоть часть знаний своего времени он смог отдать прямо.

Авраам Гофман ждал гостя и будущего напарника по бизнесу. Он уже два часа назад отправил на причал карету. А гостя все нет, хотя езды неспешным шагом всего полчаса. Если родственник из Московии не врал, то он скоро сменит свою меняльную контору у порта на приличный дом. Возможно, даже близко от улицы банкиров. Получив письмо от Иосифа, он осторожно разведал цены через знакомых купцов и капитанов. Один хронометр по цене равен десяти кораблям. Вещь не только дорогая, но и дефицитная, хотя в магазинах хронометры есть. Но не всякий капитан их купит, большинство просто глянут и уходят. Нашел в адмиралтействе родственника и переговорил о письме Иосифа. Ответ был прост: все это очень надо, но в подавляющем большинстве предлагаемый товар низкого качества. Пользование таким товаром грозит потерей не только очень больших денег, но и жизни. Ушел корабль в океан и пропал по вине некачественных навигационных инструментов.

Наконец послышался шум кареты, которую он послал за своим новым компаньоном. В дверь вошел низкорослый черноволосый юноша:

– Ты Авраам Гофман? Здравствуй, я Петр Борисов.

– Здравствуй, Петр, добро пожаловать. Как доехал?

– Все хорошо. Куда сундуки ставить будем? Место для хранения у тебя есть?

– Так здесь и поставим.

– Здесь?

Петр посмотрел сначала на Авраама, потом на комнату размером с сени и махнул рукой:

– Хорошо, ящики поставим здесь, я первый раз в Амстердаме. Сегодня отдохну с дороги, а завтра покажешь город. Дом для банка уже присмотрел?

– Присмотрел несколько домов, завтра посмотрим вместе, есть хорошие и недорогие варианты.

– Хорошие и дорогие варианты подготовил?

– Зачем нам дорогие варианты?

– Ты ценные вещи у оборванца купишь? Ты свои деньги оборванцу доверишь?

– Можно я посмотрю товар в сундуках?

– Нужно, ты это продавать будешь, другие товары летом будут, к тому времени осмотрюсь, склады с причалами купим.

– Зачем склады с причалами покупать, их в аренду взять дешевле.

– Дешевле купить и в аренду сдать подороже.

Когда грузчики затащили в комнату последний ящик, Авраам понял причину задержки русского компаньона. В карету столько сундуков не поместилось, и пришлось нанимать телегу. За ужином Петр познакомился с семьей Авраама, рассказал о своем путешествии. Ответил и на естественный вопрос о хозяине и благодетеле, поразив возрастом хозяина. Ему всего двадцать один год, это же совсем мальчик! Авраам с семьей начал рассматривать содержимое сундуков, когда гость, то есть теперь уже не гость, а полноправный компаньон, ушел отдыхать. Увиденное наполнило сердце радостным восторгом. Хронометры, секстаны, компасы и бинокли, он не мог оценить их как специалист. Но выглядели эти инструменты очень солидно. Самое поразительное: каждый инструмент имел сертификат, в котором изготовитель гарантировал качество и бесплатный ремонт или замену на новый инструмент. Это удивительно, никто не давал гарантий на свои изделия, если только на словах, а тут бумага с сургучной печатью. Кроме гарантийного сертификата был сертификат Астрономической обсерватории.

После завтрака они вышли из дома, и Авраам повернул в сторону центра города.

– Подожди, Авраам, а где карета?

– Зачем карета? Через полчаса на Ратушной площади будем.

– Я никуда не пойду, вызывай карету.

Авраам пожал плечами и крикнул сыну Арона, который задумчиво следил за бездомной кошкой. Через десять минут они ехали в карете.

– Кареты получше есть? – спросил Петр.

– Да, в центре города.

Ближе к центру они пересели в шикарную карету и поехали на ратушную площадь. Авраам чувствовал себя голым, а Петр с интересом рассматривал город. Он строго следовал инструкциям Сергея Николаевича.

Остановились на Ратушной площади, Петр вышел из кареты и огляделся:

– Где банки?

– Улица банков рядом, вон туда. За десять минут дойдем. – Авраам показал рукой направление.

– На Ратушной площади дома продаются?

– Не знаю, надо в канцелярии бургомистра спросить.

Петр снова сел в карету.

– К канцелярии бургомистра, – велел он вознице.

– Вот она, в ратуше, всего пятьдесят метров, – удивился возница.

– Вези.

В ратуше Петр подошел к начальнику канцелярии:

– Я хочу купить дом на Ратушной площади.

– Заявок на продажу домов на Ратушной площади нет.

– Вы можете поговорить с хозяином понравившегося мне дома? Посреднические комиссионные удвою.

– Пойдемте, покажете дом, – начальник канцелярии мгновенно вспотел.

Снова сели в карету и проехали менее ста метров.

– Вот этот, – показал Петр на красивый трехэтажный дом.

Часть первого этажа была занята ювелирным магазином, другая часть – нотариальной конторой.

– Это дом адмирала Ван Крюйса, – выдохнул начальник канцелярии и вошел внутрь.

Через пять минут выбежал слуга и пригласил в дом. Петр спокойно вошел в кабинет, где кроме самого хозяина и начальника канцелярии находилась жена адмирала.

– Садитесь. Сигару? – хозяин указал на ящичек сигар.

– Нет, спасибо, курение засоряет легкие смолами.

– Впервые слышу, – удивился адмирал.

– Пропустите сигарный дым через хлопковый тампон, и все увидите сами. Я могу попросить кофе капучино или обычный черный?

– Кофе капучино? Никогда не слышал о таком кофе.

– Готовят в Италии, обычный кофе заливают сверху взбитыми на парэ сливками.

– Вам случалось быть в итальянских княжествах?

– Нет, господин адмирал, но мой хозяин хорошо знает Италию.

– Мне сказали, что вы хотите купить мой дом.

– Ваш дом мне понравился, и я хочу его купить.

– Если вы заплатите тысяча двести пятьдесят гульденов, я освобожу дом завтра.

– Хорошо, зовите нотариуса, нотариальные расходы ваши.

– Зачем он вам? Как? Вы согласны заплатить эти деньги!

– Цена меня устраивает. Вам хватит месяца на переезд?

– Но мне придется заплатить неустойку за расторжение договора с ювелирным магазином и нотариальной конторой…

– Адмирал, вы назвали цену, я ее подтвердил, вызывайте нотариуса для оформления сделки.

Петр взял из рук слуги кофе.

– Господин начальник канцелярии вызовет клерков и перепишет дом на меня, прикажите слугам проводить меня по комнатам.

Авраам не верил своим глазам и не верил своим ушам. Вот так, тысяча двести пятьдесят гульденов за один из лучших домов на Ратушной площади – за пять минут! Петр вернулся через сорок минут, когда ошалевшие клерки закончили писать бумаги. Нотариус напоминал своим видом кота на заборе и ждал финального завершения. Петр достал кошелек и аккуратно выложил перед адмиралом золотые гульдены. Затем так же аккуратно положил обещанные за посредничество деньги перед начальником канцелярии.

– Спасибо за дом, господин адмирал, мой хозяин изготавливает лучшие в мире хронометры и другие навигационные инструменты.

– Зачем вы купили этот дом?

– В этом доме мы будем их продавать и откроем филиал нашего банка. Вам месяца для переезда хватит?

– Да, – все еще не веря в свершившийся факт, ответил адмирал.

– Найди лучшего архитектора, – обратился Петр к Аврааму, – если в Амстердаме нет, выпиши из Италии или Франции.

– Сегодня займусь, – поклонился Авраам.

– Внешне дом трогать не будем, переделывать будем изнутри.

Взяв купчую на дом, они поехали к лучшему портному. Петру необходимо переодеться по местной моде, Аврааму одеться согласно новому статусу.

– Ты зачем купил такой дорогой дом? – недоуменно спросил Авраам.

– Мы провели очень быструю и эффективную рекламную кампанию. Завтра утром все поймешь, – Петр повторил слова Сергея Николаевича на аналогичный вопрос. Но разница уже была: дом планировалось купить за две тысячи гульденов, максимально за три тысячи, и не ожидалось, что дом будет адмиральский.

Портной, закончив измерять Петра и Авраама, долго складывал на бумажке цифры. Внутренне согласившись с результатом, он протянул бумажку Петру. Заглянувший через плечо Авраам вздрогнул: сумма в несколько раз превышала цену его дома.

– Хорошо, – сказал Петр, – за материалы я заплачу, работу вы выполните бесплатно.

И прежде чем побагровевший портной заорал и указал рукой на дверь, продолжил:

– Прошу с нами в карету, у меня есть для вас деловое предложение, карета привезет вас обратно.

Через час счастливый портной требовал от возничего ехать очень аккуратно. У него швейная машинка! За эту машинку он согласен господ Авраама Гофмана и Петра Борисова обшивать бесплатно всю жизнь. Процент за аренду машинки назначен высокий, но заказы он сможет выполнять в сто раз быстрее. У господина Петра Борисова есть право подписи на лицензию бюстгальтера. Удача открыла двери в его дом. Летом он сможет купить еще несколько швейных машинок под кредит в банке Петра Борисова.

Перед сном Авраам посмотрел на аккуратные столбики денег на столе. Отставил в сторону столбик за один хронометр, затем отсчитал из этого столбика тысяча двести пятьдесят гульденов и посмотрел на остаток. Дом куплен совсем не дорого, и не надо ждать утра, если результат рекламной акции виден уже вечером. Авраам потушил свечу и пошел спать, на первом этаже играли в кости охранники. Утром у дверей их уже ждала карета, поехали вместе с охранником, у которого в руке был необычный чемоданчик, прикованный к руке цепью, Авраам вез Петра в «Хуббек Ллойд» – самый лучший банк Амстердама. Их без вопросов сразу повели к управляющему. Оно и понятно – события вчерашнего дня знает весь город.

Управляющий встретил стоя:

– Прошу проходить и устраиваться, господа. Вам кофе, господин Петр Борисов?

– Да, спасибо.

– Я уже в курсе вчерашних событий. Мы заключаем договор в Амстердаме, и он автоматически вступит в силу в наших филиалах в Лондоне и в Гамбурге.

(Господин Ллойд сделает филиалы в Лондоне и в Гамбурге самостоятельными лишь во время войн XIX века.)

– Приносите свои приборы нам, наши эксперты лучшие в мире. Мы сделаем экспертизу и выдадим сертификаты, – продолжил управляющий.

– Если наши покупатели захотят получить сертификат в «Хуббек Ллойд», мы ничего не будем иметь против этого, – сказал Петр. Затем добавил: – Они имеют полное право поступать со своими покупками по своему усмотрению.

– Вы не хотите сдать свои приборы к нам на экспертизу?

– У нас две астрономические обсерватории, и все наши приборы имеют необходимые сертификаты и гарантии.

– У вас две астрономические обсерватории? Это же очень дорого! Позвольте, тогда зачем вы пришли?

– Перестройка купленного на Ратушной площади дома закончится осенью. Я хочу заключить партнерский договор на временное представление наших интересов в Амстердаме.

Петр положил на стол проект соглашения.

– Взамен мы согласны представлять интересы «Хуббек Ллойд» в филиале нашего банка в Петербурге.

– У вашего банка есть филиал в Санкт-Петербурге? Где находится ваш банк?

– Банк находится в Туле и является собственником более десяти заводов, включая сталелитейное производство.

– Это крупные заводы?

– Они обладают исключительными правами на изготовление оружия для русской армии.

– Ваш банк владеет только металлургическими заводами?

– Завод по изготовлению навигационных инструментов с астрономическими обсерваториями тоже принадлежит банку.

Управляющий стал похож на человека, который открывал дверь любовнице, но увидел за дверью тещу.

– Я должен подумать, – наконец выдавил он.

– Если через неделю решения не будет, я пойду в банк «Америка». Это следующее здание на этой улице. Пока возьмите на хранение под обычные проценты. – Петр сделал знак охраннику.

Охранник поставил на стол необычный чемоданчик. Петр открыл ключиком браслет на руке охранника, а другим ключиком сам чемоданчик. Затем набрал цифровой код и открыл.

– Здесь двести двадцать две тысячи гульденов.

Управляющему потребовалось несколько минут для возвращения способности говорить внятно. «Хуббек Ллойд» стал первым банком, чьи интересы были представлены в России.

Императрица отложила бумаги и подошла к окну, Орлов остался сидеть на стуле, у торца стола.

– Что ты думаешь об этих трех бумагах? – спросила Екатерина II, продолжая смотреть на лед Невы.

– В науках силен, хоть и молод.

– В науках силен, оружие хорошее делает. Слышала, пули знатные придумал и отливает на своем заводе.

– Стрелял из его нарезных ружей, очень хороши. И бьют далеко, и заряжать легко, а пулями этими, говорят, он слонов стрелял. Тонкое дерево срубают, как топором. Кирасу насквозь пробивает.

– Чем наградим юношу?

– Дай землицы да деревеньку за старания.

– Гриша, ты о чем сейчас думаешь?

– О твоей попке и груди, как я все это целую.

– Он свою землю уже в аренду вольным крестьянам сдает. Своих людей на земле и заводах боле десяти тысяч! «Дай землицы да деревеньку за старания!» Он через генерала Махотина пятьсот дворов за раз взял!

– Забери обратно.

– На дело взял, нельзя забирать!

– Оставь ему, если нельзя забирать.

– Решено, подписываю указ о даровании земель на Урале, где руды сам найдет.

– Правильное решение: и ему приятно, и тебе польза.

Нужен удачливый рудознатец. Земли огромные, а проку мало, она продает в Англию зерно и железо в обмен на серебро и золото. Вон Швеция, совсем малая да много золота, серебра, меди, свинца и железа. Армию держит чуть не вровень с Россией, каждый второй мужчина в армии. Карл XII вообще всех мужчин под ружье поставил, за что свои офицеры и убили. В Швецию зерно она тоже продает, золото – но и есть золото.

– Присмотрись к нему, когда приедет. Во дворец пригласи.

– Зачем он тебе во дворце с рассказами, как железо делать. Демидов разговорами о заводах да жалобами на крестьян надоел.

– Донесли мне, он из Японии приехал да в Китае бывал, арабские страны видел. Вот и посмотри, пригласи во дворец, если не скучен. Может, что полезное скажет.

– Про заморские страны и я хочу послушать. Говорят многие, да с чужих слов, сами ничего не видели.

Варфоломей Сидорович потерял покой и сон. Пламенная регенеративная печь скоро будет готова и встанет на просушку. А легирование железа не получается. Свои записи он выучил наизусть. Сергей Николаевич его предупреждал, что ферросплавы – вещь сложная и пройдет год до первой удачи. Но процентный состав присадок сказал точно. Значит, и получиться должно быстрее. Образцы инструмента из легированной стали, которые дал хозяин, были намного прочнее аналогичных образцов заводского производства. Варфоломей Сидорович старался быстрее найти способы легирования. Различных руд с Урала навезли много, но эти руды не желали растворяться с железом. Хозяин ему говорил, что для соединения железа и особых руд сначала выплавляют ферросплавы. Затем ферросплавы добавляют в жидкую сталь. Ферросплавы должны выглядеть как кричное железо или шлак.

Линия пушечных стволов работала, не мешая ружейному производству. Первая собранная пушка показала отличный результат. Надежная прицельная стрельба на пять километров. Но Сергей Николаевич приказал делать только внутренние стволы и приготовить оснастку для литья остального. Ему виднее. Закончили проект улучшенного парового котла и паровой машины. Когда хозяин потребовал изменения внешнего вида, Варфоломей Сидорович не выдержал:

– Какая разница, эта форма для заслонки или новая? Никакой разницы!

– Не скажи, голубчик, разница очень большая. Новая ручка выглядит лучше и для руки удобнее.

– Но работают они одинаково.

– Работают одинаково, но новая ручка приятнее.

– Почему ты приказал тягу сместить на полметра.

– Смазчик головой за тягу цепляется.

– Голову нагнет и цепляться не будет.

– Тягу на полметра сместить нетрудно, и голову нагибать не надо.

– А манометры зачем красить – делить на зеленые, желтые и красные сектора?

– Бросил взгляд на манометр, и ясно, в каком режиме котел работает.

Так они долго пререкались, но модифицированная продукция теперь нравится и самому Варфоломею Сидоровичу. «Выглядит элегантно», как говорит хозяин. Пора спать, с утра снова к тиглю. Он занимается железом в десятом колене – и обязательно найдет решение. Будет варить особую сталь, самую лучшую.

Тимофей подписал всю стопку бумаг и позвонил в колокольчик. Секретарь, скользнув по кабинету тихой мышкой, вынес подписанные документы. Прошло чуть больше года с того времени, когда Аграфена Фоминична велела ему сопровождать молодого и ничего не понимающего в делах дворянина. Молодой дворянин оказался очень ловким в делах. Через год Тимофей, для которого раньше рубль в кармане был мечтой, распоряжался тысячами рублей в день. В Туле выросла Алексеевская улица. Банк, затем особняк Сергея Николаевича, следом управление заводами, где Тимофей сейчас и сидел. Напротив особняка дом Иосифа Аврумовича и его дом. Следующим стоял дом Варфоломея Сидоровича. Далее стояли дома управляющих заводами и помощников Тимофея.

Требование Сергея Николаевича разделить заводы и считать все порознь он воспринял как блажь. Зачем, спрашивается, все считать два раза, если хозяин один? Заводы разделили на сталелитейный и прокатный, которым занимался Варфоломей Сидорович. Там же делали и пушки. Остальные выделили как завод оружия, завод котлов, завод паровых механизмов и часовой завод. Когда подвели первый месячный баланс, Тимофей все понял. Отчет показал прибыль каждого завода в отдельности. Когда Сергей Николаевич велел раз в неделю собирать управляющих всех заводов, Тимофей снова засомневался. Зачем ему еженедельно управляющий стекольным или кирпичным заводом? Управляющие производством витражей или медных колечек со стеклышком вовсе не нужны.

Начали собираться еженедельно, и понял не только он. Все поняли необходимость еженедельных обсуждений. Сергей Николаевич называл это «большим советом мозгов». Иногда переиначивал в «совет больших мозгов» и всегда присутствовал, если был в Туле. Сидел молча, высказывал Тимофею замечания или мысли только наедине. Иосиф Аврумович, наоборот, говорил очень много и ехидно. Но все привыкли друг к другу, и никто не обижался. При необходимости помогали советом или делом. Только посмеивались над дежурной репликой Иосифа Аврумовича: «Я банкир, прихожу сюда деньги брать, а не давать».

В новом письме Сергей Николаевич требовал покупать железо на заводах Урала. Постепенно создавать условия для строительства заводов в Нижнем Новгороде. Развивать производство котлов и паровых машин. С письмом Тимофей был согласен, прибыль за паровые машины была очень высокой. Прибыль уступала только часовому производству. В Тамбове начали сборку механизмов наручных часов. Образцы корпусов и браслетов лежали у Тимофея в ожидании одобрения. Производство швейных машин потрясло Москву сильнее пожара. Поступающие деньги лишали речи даже Иосифа Аврумовича. Наполненные опилками медведи и зайцы расхватывались прямо в цехах. Фаянсовая посуда стала мечтой в любом доме.

Прихоть хозяина с роялем и пианино неожиданно переросла в очень прибыльное дело. Пришлось в спешном порядке строить еще две музыкальные фабрики. Музыкальные инструменты с фабрик Москвы, Сяси и Тамбова расходились по всей России. В папке заказов были адреса из Европы. Тимофей этой музыки не понимал, но получаемые деньги значительно перекрывали затраты. В Тамбове организовалась какая-то консерватория. Группа энтузиастов занималась «улучшением звучания». Хозяин приказал не обижать их и даже платить деньги.

Хорошие новости из Амстердама, Петр и Авраам отлично справились с задачей. По весне отправит им новые партии товаров. Оба переехали в хорошие дома и заняты в Амстердаме в основном вербовкой людей. Возможным переселенцам показывают образцы товаров, изготавливаемых на заводах. Предлагают выбирать любой завод или профессию. Крестьян сманивают обещаниями дать плодородные земли и два года без налогов. Капитан любого корабля получал двадцать копеек за семью переселенцев, когда приводил их в бывший дом Авраама возле порта. В Москву, Тулу и Тамбов уже приехали восемьдесят девять семей. Восемь моряков ждали спуска корабля на сясьской верфи. Появились первые семьи из Польши, Литвы и Чухони.

…Новая проблема называлась «овцы». В своем письме Сергей Николаевич высказал сомнение в высокой доходности земель Нечерноземья. Лен и конопля продавались в избытке, разводить коров и заниматься сырами в больших объемах нет смысла. В России много сыров не продашь, а в Европе своих сыров в достатке. Шерсть ввозят из Персии, и цены на шерсть высокие. Хозяин предлагал купить овец на границе с Турцией. Кого туда послать и как все это сделать? Придется поломать голову. Сергей Николаевич подсказывал обратиться за помощью к казакам. Для начала Тимофей решил послать своего человека к казакам.