Пауль Гронхем никогда не думал, что нужда заставит его покинуть родину. Поля приносили неплохой урожай, овцы давали шерсть и мясо, что позволяло жить в уверенном достатке. Бывали неурожайные годы, случался падеж скота, но эти напасти преодолевались совместными усилиями пуританской общины. Идеи Лютера заключались не только в неприятии монашества, чудотворных икон, почитания Богородицы, святых мощей. Отвергая внешние атрибуты католической веры и добровольное самоистязание в виде постов, последователи церковного протеста возвращались к основам общинной жизни. Понятие «один за всех и все за одного» переходило из разряда призыва к нормам повседневной жизни. Пуританство быстро распространилось по Нидерландам, затем перекинулось в Германию и Данию. Испанская оккупация вынудила голландских торговцев бежать в Англию, где идея взаимопомощи и поддержки быстро нашла новых последователей. Но там же, на берегах Туманного Альбиона, пуританство оказалось дискредитировано. Королева Виктория долгое время была символом щепетильности и добропорядочности. Случившийся внутрисемейный разлад вскрыл, что за ширмой строгих бытовых устоев совершались эпатажные поступки. Члены правящей семьи сделали журналистам скандальные заявления о недопустимых, порой безнравственных поступках.

Паулю Гронхему было не до религиозных размышлений, над общиной нависла угроза голода. По законам Нидерландов в случаях неурожая, стихийных бедствий и прочих напастей староста мог получить у правительства беспроцентный кредит с последующим возвратом сельхозпродукцией по фиксированным ставкам. И для восстановления хозяйств государство все продавало по тем же ценам. Но три последних года стали для крестьян настоящим бедствием. Сначала через деревню прошли войска Карла V. Солдаты разграбили дома, растащили не только кур и гусей, но увели коров и свиней. Через год пришла новая беда. В деревню заявились испанские фуражиры и без разговоров забрали половину зерна и скота. Последние события поставили крестьян на грань голодной смерти. С юга пришел испанский отряд и встал лагерем в километре от деревни. Не прошло и недели, как со стороны Антверпена появились немецкие наемники. Беспощадное сражение продлилось два дня. В деревне сгорела половина построек, поля были вытоптаны, а скотина пропала.

На сходке долго судили-рядили, да иного выхода не нашли: деревню должны покинуть тридцать семь семей. Или они уйдут, или все помрут с голода. Бросили жребий, где Пауль Гронхем вытянул черную метку и оказался в числе изгоев. И что прикажете делать? На руках — пятеро детей, на шее — обязательство увести с собой родителей, и своих, и жены. Староста уехал в Антверпен и вернулся со стопкой различных предложений. Практически все торговые дома заманивали на вакансии моряков или солдат для заморских факторий. Однако один листок сулил сытую и спокойную жизнь. Торговый дом Дагера вербовал поселенцев в Южную Америку. В первую очередь требовались обычные крестьяне, а также хлопковые и сахарные плантаторы. Переселенцам обещалась помощь инвентарем, скотиной и рабами. Чего тут думать, торбы за спину, нехитрый скарб с детишками в ручную тележку и в путь.

В Антверпене управляющий торгового дома дал подписать контракты и разделил крестьян. Тех, кто выбрал для себя жизнь хлопкового или сахарного плантатора, отвел к речному причалу. Им предстояло небольшое путешествие на барже в Флиссинген, где у причала поджидал готовый к отплытию корабль. Желающие продолжить привычную крестьянскую жизнь пошли в Цветочную гавань. Там над складами возвышался огромный галеон, внушая уважение своими размерами и высокими мачтами. В порту стояли долго, почти месяц. За это время сколотили для себя высокие нары, а в носовой части трюма — загоны для скота. Люди все время прибывали, а торговцы пригоняли скот, привозили клетки с птицей, корм для скота и мешки с посевным зерном. Каждая семья придирчиво осматривала свое новое имущество и приставала к капитану с различными вопросами. Переселенцы уже знали, что они далеко не первые, кто едет осваивать новые земли. В неведомых краях уже обживались крестьяне из Шотландии и Ирландии, немцы, поляки и даже далекие русские. Многие интересовались климатом и плодородием земли. Если про климат моряк мог рассказать, то о земле ничего не знал. Зато раззадорил рассказами о каком-то картофеле, кукурузе и курицах размером с хорошего гуся. Наконец корабль загрузился. В трюме разместилась сотня семей со своей скотиной и имуществом, а наверху, кроме экипажа, устроилась сотня солдат с тремя десятками офицеров. Это обещанная охрана, какие-то немцы-тевтонцы.

Слуга аккуратно взломал сургучную печать и достал из красивого футляра плотный рулон послания от Владимира Скопина. По комнате распространился приятный аромат незнакомых духов.

— Погоди! — Герцогиня остановила слугу. — Дай-ка сюда туб.

Она заглянула внутрь, так и есть, на донышке лежал беленький комочек хлопкового волокна. Именно от него шел приятный аромат. Окинув взглядом расставленные сундучки, Элеонора указала:

— Вот этот, из черного дерева на ножках.

Слуга выполнил приказ хозяйки, проверил сургучную печать и назвал номер оттиска. Служанка загремела связкой в поисках нужного ключика. Герцогиня наблюдала с мечтательной улыбкой, Владимир умеет угодить даже в мелочах. Этот сундучок не стыдно поставить в будуаре. Забавные гнутые ножки напоминали львиные лапы, а тонкая серебряная инкрустация весьма элегантно смотрелась на черном дереве. Вот служанка встала на колени, мягко провернулся замок, и перед хозяйкой открылось содержимое. В разделенном на ячейки ящике стояло два десятка флаконов.

— Духи! — воскликнула Элеонора, обрадованная подарку и своей догадке.

Началось таинство проб и определения лучшего запаха. Однако главный вывод был сделан моментально — это не привычные для Европы египетские духи на основе розового масла. Ароматы кружили голову необычным сочетанием горьковатых или сладковатых оттенков. Некоторые запахи казались тягуче-густыми, другие, наоборот, легкими, как весенний ветерок. Наконец герцогиня сделала выбор и нанесла за ушко маленькую капельку. Немного посидела с закрытыми глазами, наслаждаясь незнакомым ароматом, затем принялась читать. Письмо Владимира, как обычно, переполнено словами нежной ласки и любви. Несколько раз глаза застилали невольные слезы, но стоящая на коленях служанка аккуратно их промокала.

Ах, Владимир, сейчас вся жизнь герцогини была посвящена его делу. Она даже любовников выбирала среди тех, кто может быть полезен ее герою. Усилиями герцогини Элеоноры Изабеллы Пави-Габсбург при дворе организовалась настоящая партия поддержки новому губернатору. Надо отдать должное и самим русским герцогам, они сумели произвести надлежащее впечатление. Женщины восхищались их телосложением, которое было на зависть греческим атлетам. Мягкая пластика танца завораживала партнерш, оба обожали балы и танцевали до изнеможения музыкантов. А красноречие и умение изящно выражаться! Своими рассказами Александр и Владимир заставляли слушателей забывать обо всем. При первом появлении при дворе они сразу обратили на себя внимание, а конфуз с фрейлиной Хуаной де Эррера подарил благосклонность королевы.

Придворная жизнь только внешне полна веселья, на самом деле это поле скрытых препон, хитроумных ловушек и подлых уловок. Когда проходили вечера в королевском дворце, все фрейлины занимали определенные места. Место Хуаны де Эррера находилось между двух колонн, где она весь вечер сидела, слушала и смотрела. Это был первый выход братьев в свет, даже первые минуты, герцогиня еще не успела представить их двору и познакомить с нужными людьми. Королева подозвала к себе донну Хуану, а Саша в этот момент возвращался из туалетной комнаты. Кто-то из недоброжелателей натер воском небольшой участок паркета из расчета, что молодая женщина обязательно на нем поскользнется. Так и случилось, фрейлина ойкнула, неловко взмахнула руками и должна была прилюдно упасть. Подобный конфуз неизбежно повлек бы за собой удаление от двора. По воле случая оказавшийся рядом Саша ловко поддержал донну Хуану, и создалась двусмысленная ситуация. Они не знакомы! По этикету он не имел права не только ее касаться, но и говорить с ней. В зале повисла мертвая тишина, если фрейлина скажет хоть одно слово возмущения, то мужчины будут просто обязаны вызвать Сашу на дуэль. И женщина не могла смолчать, моветон, от нее отвернется общество.

— Прошу меня простить! — По залу разнесся голос Саши. — Я только сегодня слез с дерева и плохо разбираюсь в нюансах этикета.

— С дерева? — растерялась донна Хуана. — Что вы там делали?

— Я там жил вместе с медведями, — невинно улыбнулся Саша.

Тишину взорвал хохот королевы.

— Донна Хуана де Эррера! Представьте мне нашего нового генерал-капитана!

Вспоминая, Элеонора снова всплакнула. А выезд на охоту! Как наездники они уступали многим придворным щеголям, зато умело подобранная одежда выгодно подчеркивала их атлетические фигуры. Еще эти странные стеки! Сейчас они в моде, особенно у женщин, а тогда все недоуменно косились. А сама охота! Аристократы собирались позлословить в узком кругу, осудить с ханжеским высокомерием чей-нибудь мелкий проступок. Здесь составлялись очередные партии по изгнанию неугодного из столицы или, наоборот, приближение нужного человека к высшему свету. А что учудили Скопины! Едва егеря выгнали на полянку стадо оленей, как оба брата рванули на рысях. Никто еще не успел осознать происходящее, как оглушительно бухнули ружья. А финал! По щекам Элеоноры опять потекли слезинки. Они умудрились поймать одного оленя и подарить донне Августине де Аргуэльс, которую избрали королевой этой охоты. Милая козочка так и живет в ее парке, сейчас стала совсем ручной.

Откинувшись на спинку кресла, герцогиня немного отдохнула, нельзя так много плакать. Затем передала служанке недочитанное письмо. Дальше шла деловая часть, это подождет, а сейчас надо разобраться с подарками. В первую очередь шкатулка из крокодиловой кожи. Какая прелесть! Владимир не забыл, что в моде по-прежнему синий цвет. Подвески с дельфинами из лазурного стекла! Изумительно! Она перебрала новые украшения, кое-что оставила себе, остальное пойдет на подарки нужным людям. Следом перед ней поставили сундучок из белоснежного дерева. Ага, мотки золотой и серебряной канители для шитья узоров. Этого у нее много, так что в сторону, на подарки. Очередной щелчок замка, шкатулка заполнена золотыми прутками и проволокой.

— Позовите ювелира, намедни он жаловался на недостаток золота.

Служанка открывала крышки, а герцогиня внимательно осматривала отрезы шелка, тафты, бархата, парчи. Прикидывала, что оставить на пошив новых платьев и белья, а что подарить. Милый Владимир, как он добр и щедр!

— Арандо, это все? — Она повернулась к мажордому.

— Нет синьора, в зале стоит картина, а в парке — две клетки с огромными ягуарами.

— Ягуары? Что это?

— Как тигры, их придется держать в специальных клетках.

— Показывай!

До огромных кошек Элеонора так и не дошла. Картина! Два всадника спиной к зрителю на фоне лазурного неба. Художник, не показывая лиц, сумел предать восторг и изумление двух благородных путешественников. Они находились в каньоне, где стены из сияющего золота. Посередине струится горная река, а вокруг на желтом песке вместо привычных камней лежат самородки. Картина излучала восторг и невероятное богатство.

— Где Кантерена? — резко спросила герцогиня.

— Сию минуту, госпожа.

Кто-то из слуг резво побежал по анфиладе комнат и залов. И вскоре послышался топот башмачков Кантерены эль Реаль, подружки и приживалки Элеоноры. Девушка застыла перед хозяйкой, но взгляд был устремлен на картину. Герцогиня усмехнулась, правильная мысль. Аристократия известна не только злословием, но и неумением хранить тайны. Более того, попытка что-то скрыть послужит причиной быстрой известности.

— Кантерена, голубушка, быстренько во дворец! Попроси ее величество о коротенькой аудиенции, мне потребуется буквально капелька времени.

Посмотрев вслед убегающей подружке, Элеонора повернулась к слугам:

— Картину аккуратно запаковать — и в мою карету Я хочу ее показать королеве.

Отдав необходимые распоряжения по поводу туалета, герцогиня вернулась в будуар и взялась за письмо.

— Элеонора, моя любимая племянница, что случилось? На тебе лица нет! — Королева сделала вид, что встает с кресла.

— Ах, тетушка! — Герцогиня упала на колени. — Я получила шокирующее известие!

— Твой визави что-то учудил?

— Сегодня получила от него письмо. Аборигены избрали его своим царем!

— Велико ли царство?

— От экватора до южных льдов.

— Карту! Немедленно! — приказала королева и снова повернулась к герцогине. — Элеонора, деточка, садись вот в это кресло.

В мгновение ока стол очистился от нагромождения склянок и баночек, после чего на него легла карта Южной Америки.

— Где картограф? — воскликнула королева. — Почему этот лентяй всегда опаздывает?

— Я здесь, ваше величество. — В дверь протиснулся чрезмерно упитанный монах.

— Покажи наши земли!

— Их здесь нет, — виновато ответил картограф.

— А чьи здесь земли?

— Все принадлежит вашему вассалу герцогу Скопину.

— Все? — недоверчиво переспросила королева.

— За исключением форта Рио-де-Жанейро, но португальцы пока не могут отойти от стен.

— Элеонора, ты ничего не перепутала?

— Как можно, ваше величество!

— Моя девочка, придется мне подыскать тебе нового мужа. Найдем подходящую партию в Австрии или Польше.

— Вы хотите меня отправить в Америку?

— Что ты, душечка! Как можно! Скопины будут здесь через два года.

— Хорошо, ваше величество, я рожу детей от герцога Владимира.

— Эй! Кто-нибудь! Пошлите гвардейца за маркизом Франциско Кордова и герцогом Хуаном Грихальва.

Послышался тихий шорох платьев.

— Выполнено. — С низким поклоном присела дежурная фрейлина.

— А что это ты мне принесла? — королева указала на зачехленную картину. — План военной кампании с Португалией?

— Позвольте открыть. — Вскочила с кресла Элеонора.

— Сиди, душечка, сиди.

Служанки быстренько расправились с многочисленными завязочками, и королева привстала.

— Ну-ка, перенесите картину к окну, на солнечный свет!

Королева долго рассматривала пейзаж с двумя всадниками, несколько раз подходила вплотную, желая рассмотреть мелкие детали, наконец села в свое кресло.

— Элеонора, я всецело на твоей стороне, можешь на меня полагаться. Что они пишут об этом?

— Нет людей, в «Золотом каньоне» оставили несколько добровольцев из солдат и моряков.

— У нас весь юг охвачен холерой! В чем дело?

— По договору с его величеством герцоги Скопины под контролем византийских священников.

— Все верно, меньше будут своевольничать.

— Переселенцы из Испании будут вынуждены сменить веру.

— Чепуха! Как сменят, так и вернутся в лоно католической церкви! Отпиши наше дозволение.

В комнате на несколько минут повисла абсолютная тишина, которую разрывала нервная дробь королевских пальчиков.

— Так! Донна Люсия де ла Вижена, — королева подозвала старшую фрейлину, — тебе предстоит найти девушку знатного рода не старше четырнадцати лет.

— Позвольте узнать, зачем она вам?

— Ты что, дура? Герцога Александра необходимо женить!

Королева снова нервно забарабанила по столу.

— Сейчас придут эти два вершителя судеб. — Королева скривила губы. — Дайте им две минуты и начинайте зачехлять картину.

— Ой, ваше величество, — вскинулась Элеонора, — у меня для вас еще один сюрприз.

Герцогиня щелкнула пальчиками, и служанки поднесли ящичек с духами.

— От него? — заговорщицки подмигнула королева и замерла.

Комната утонула в аромате тропических цветов. Королева в первую очередь женщина. Она долго наслаждалась новыми запахами, порой неохотно отставляя в сторону некоторые флакончики. Приход маркиза Франциско Кордова и герцога Хуана Грихальва заметили только служанки, которые честно простояли две минуты, после чего бросились зачехлять картину. Однако двух минут для сановников было вполне достаточно, они поняли и смысл картины, и откуда взялись неведомые ароматы.

— Я бы им дала герцогский титул только за эти духи. — Королева подставила щеку для прощального поцелуя.

Невиданная благосклонность! Вскоре новость о «Золотом каньоне» достигла дворцов Стамбула и Москвы. Идущие в Америку корабли были переполнены искателями халявного богатства.

Вова со своим отрядом уже вторую неделю сидел на берегу залива Ла-Плата, что по-испански значит «серебряный». Не зная этого, он дал заливу аналогичное название, только по-русски. Серебра в невысоких холмах — лопатой греби. Инспекция своего царства-государства полностью отшибла интерес с благородным металлам. Он даже не подозревал, что злата-серебра может быть так много. Главная цель экспедиции заключалась в осмотре месторождений селитры. Нужного братьям сырья оказалось огромное количество. И это без каких-либо изысканий или пробных шурфов. Алхимики выбрали смесь 10 % на 10 % и на 80 % угля, которая дала потрясающий результат. С таким порохом можно воевать, а бомбы заправить — мало не будет. Завод для изготовления гранулированного пороха поставили у водопадов, поближе к залежам антрацита.

Возвращение в столицу поразило торжеством встречи с танцами, барабанным боем и игрой на дудках. Вова улыбался, приветливо махал руками, а в душе матерился и был готов побить своих учителей. Когда остались наедине, то начал без обиняков:

— И к чему весь этот цирк с барабанами и танцами?

— Ты у нас стал народным героем, о тебе уже сложили настоящую легенду, — усмехнулся Амвросий.

— Оно мне надо? Вы бы еще пустили впереди ламу с синей мигалкой!

— Ты чем-то недоволен? — удивился Никодим.

— Зачем устроили эту клоунаду со встречей «любимого правителя»?

— Вот дурень! — хлопнул себя по бедрам Никодим. — Мы здесь ни при чем. Твои подданные сами выразили тебе уважение и почет.

— Ага, сами. С чего это вдруг они меня резко полюбили?

— Олух, оглянись по сторонам!

— Чего оглядываться. Привезли из Картахены мебель да ковры с картинами.

— Да ты слеп! Ничего не видишь за своей гордыней! — воскликнул Никодим.

— Это я выставляю гордыню? Как раз наоборот, я против всех этих «всенародных» торжеств.

— Теперь послушай меня, из Картахены привезли не только мебель, но и дань с поднятых кораблей.

— Разумно, Мопти поднял корабли, а странное золото там негде хранить.

— Аборигены нашли этому свое объяснение. Мол, царь нырнул на дно морское, вернул похищенное сокровище, взял с врагов дань вдвойне, затем убил их, а души забрал в вечное рабство.

— Картины — это похищенные души! — засмеялся Вова.

— Зря смеешься, — сурово заметил Амвросий, — народ тебя чтит, а ты насмехаешься.

— Плакать, что ли?

— Одарить подданных своей любовью. Хотя, — Амвросий махнул рукой, — вы с братом неспособны любить.

— Почему это неспособны?

— Только о себе печетесь, другие для вас что пыль дорожная. Золото слишком любите, в одночасье готовы все горы перерыть.

— Это золото пойдет на благо народа, иначе нет ни армии, и крестьянства, ни заводов.

— Для людей первым благом является радость, и ты им ее сначала подарил, а затем обозвал клоунами.

— Хорошо, я не умею работать царем, не знаю, что и как делать. Научите, подскажите.

— Разве можно научить любить ближнего? Ты должен сердцем чувствовать нужды людские.

— Предлагаете ради праздника выставить бочки с чичей?

— Ты хоть знаешь, сколько чичи в твоих погребах? — усмехнулся Амвросий.

— Он даже не знает, что в его царстве нет ни единой бочки, — добавил Никодим.

Вову с ехидцей пропесочили, прочитали мораль на тему любви и заботы о ближнем, а к вечеру вывели во двор перед дворцом. Гулко ударили барабаны, аборигены что-то заорали, и началось празднование. Только вот чего? Вова толком так и не понял. Три дня столица отмечала то ли возвращение царя, то ли вывезенных царских сокровищ, то ли привезенную из Картахены мебель, которая воспринималась как взятая с врагов дань. С картинами, которые жрецы признали плененными душами врагов, получилась особая история. В первый же день вожди попросили разъяснить who is who. Пожалуйста! Нет проблем. Король с королевой, наследник престола и прочая королевская семья. Далее местные губернаторы, сановники и чиновники. Вожди одобрительно кивали и не пытались уточнить, если Вова честно говорил «чья-то жена» или «чьи-то дети». Враг есть враг, и совсем не обязательно спрашивать имя, прежде чем его убить. Как, впрочем, совсем не расстроились от того, что король с королевой здравствуют и живут в Испании. Душа-то уже пленена! Экскурсия к картинам обернулась забавным продолжением. Вход в царский дворец не ограничивался. Любой инка мог спокойно сюда войти, что люди делали весьма охотно. Только гости шли не к царю, а к портретам и плевали испанскому монарху в лицо, доставалось и его семейству. К вечеру портреты были основательно загажены. Утром слуги их аккуратно протирали, и новый поток посетителей продолжал клеймить завоевателей.

За три дня праздников Вова несколько освоился и даже выходил танцевать. Учителя одобрительно хлопали в такт и пили местную сивуху. Бррр, судя по запаху, гадость отменная. Но вот празднование закончилось, и царь приуныл. Саша куда-то запропастился. Неужели решил облазить все вулканы? Вот-вот должны подойти корабли с переселенцами, где должны быть и крестьяне с виноградников, и садоводы. Приедут с саженцами, зацветут яблони, груши и вишни. Пригонят скотину, на столы ляжет привычная колбаса, сыр и окорока с бужениной. Засеют поля, и жизнь тронется с мертвой точки. Учителя не правы, они с Сашей не черствые охотники за чужим богатством. Что ни говори, но предпринимаемые шаги направлены на развитие Америки. Да, они не умеют показывать эмоции, такая уж жизнь в XXI веке. Время, где каждый сам за себя, где брат обманывает брата, где совершенно иные критерии.

Саша заявился вместе с доном Франциском Алькантара. Они случайно пересеклись на пути.

— Ты представляешь, — радостно тараторил Саша, — мы прошли по дороге инков до самого экватора!

— Нашел чем хвастаться, — отмахнулся Вова, — всего две тысячи километров. Я маханул более двух с половиной тысяч.

— Да я не о том! Дорога без спусков и подъемов! Без крутых поворотов, одно удовольствие!

— Погоди, вот художники закончат картины, тогда и сравним дороги. Серу нашел?

— Вулканической серы сколько угодно, привез различные образцы, потом проверим. Нашли сапфиры, лазурит, аквамарин.

— Брось, о камнях потом поговорим. Лучше расскажи, как вы встретились.

— Решили спуститься с гор по реке Чоне и выйти к крепости Сан-Франциско, что захватил генерал де’Тер.

— Зачем? Мог застрять в пути, и надолго, — недовольно заметил Вова.

— Проводники обещали легкий путь. Главное в лесах, там можно заложить верфь.

— Дельная мысль, и я нашел два места для верфей.

— Верфи нам очень нужны. — Дон Франциск Алькантара оторвался от созерцания интерьера. — Богатый у вас дворец, ваше величество.

— Да какое я величество? — отмахнулся Вова.

— Вы правитель, и этим все сказано. Подкинули вы задачку Карлу.

— А что не так?

— Сейчас в Толедо морщат лбы и придумывают хитрые комбинации. Один брат — монарх, другой — губернатор, — усмехнулся дон Франциск.

— Мы остались прежними, — возразил Саша.

— Условности этикета другие, вам теперь никто не может ничего приказать.

— Ну и что, король запросто заберет обратно Новую Гранаду.

— Не отдам! — возразил Вова. — Я объявлю тебе войну!

— Ловко, — захохотал дон Франциск. — И Карл отступится, точно! Он побоится потерять всю Америку.

— Я никак не могу его понять: сильная армия, горы золота, а он боится навести здесь порядок.

— Не боится, а опасается, — поднял указательный палец дон Франциск.

— Не надо придираться к словам. Смысл не изменился, пара тысяч солдат и двадцать пушек. Все, Америка у ног.

— Ничего-то вы не понимаете, ваше величество, правят не короли, а королями.

— Неужели Карл Пятый столь мягкотел? — удивился Саша.

— Отнюдь. Любой самодержец слушает лишь нескольких друзей своего детства и реальной ситуации не знает.

— А если попросить аудиенции? — предложил Вова.

— Вы не представляете, чего стоит предстать перед королем с возможностью сказать несколько слов.

— Но это же ради пользы государству!

— История знает множество случаев удаления от двора наследников короля. Они всего лишь хотели открыть глаза своему отцу.

— Неужели наследный принц не может справиться с королевскими советниками? Да позвать гвардию, и к стенке!

— Не смешите, ваше величество. За спиной каждого из доверенных лиц стоит полк лично преданных и лично зависимых людей.

— Не понимаю. Как можно править страной, не зная реальной ситуации?

— А почему вы решили, что страной правят короли?

— Кто же, по-вашему, правит? Слуги?

— Именно слуги. Прорвись вы к королю и открой глаза на истину, ничего не изменится. Король отдаст приказ советникам, и все останется по-прежнему.

— Все равно не могу найти логики. Испания заинтересована в здешних богатствах.

— Да все просто, как рыболовный крючок! Пока в Америке бардак, золото и серебро десятками тонн течет мимо казначейства.

— Выходит, что в Испании никто не знает здешних реалий?

— Знают, да толку-то. Будешь трепыхаться — попадешь в подвалы инквизиции или загремишь кандалами в ртутных рудниках.

— Печальная картина, а что скажете про крепости на побережье? — Вова решил переменить тему.

— Конкистадоры успели заложить четыре крепости и одну верфь, — начал отчет дон Франциск Алькантара.

Разговор перешел на близкие и понятные братьям темы. Лесопилки, специалисты-корабелы, строительство фортов, крепостей и береговых батарей. Вова похвастался двумя судостроительными стапелями, что заложил южнее столицы. С учетом двух трофейных верфей близнецы имели возможность начать строительство Тихоокеанского флота. Дон Франциск Алькантара ушел знакомиться с местной гвардией, а Саша с Вовой начали прикидывать варианты расселения крестьян, которые уже должны собираться на Гваделупе. По срокам следует ожидать возвращения каравана с русского севера. Саше предстояло плавание к устью Амазонки, где он должен встретить корабли с переселенцами. Затем маленькая эскадра отправится на юг. Вова вместе с проводниками и специалистами Торгового дома Дагера уйдет в пампасы. Аборигены выведут к реке, и отряд спустится к Атлантическому океану, где братья встретятся и вернутся в пампасы уже вместе с первопоселенцами.

Переход к плодородным землям оказался на удивление коротким и спокойным. По мере приближения к пампасам дорога инков становилась все хуже и хуже. Полуразвалившееся бордюрное ограждение поросло диким кустарником, дорожные плиты скрылись под наносами земли. Европейцы расспрашивали аборигенов, пытаясь выяснить причины безлюдности этой части Америки. Если здесь есть заброшенная дорога, то в древности по ней ходили люди. Кто они были, инки или другие народности, не имеет никакого значения. Вопрос в другом, почему люди покинули эти края? И Вова не смог ничего припомнить. Школьная программа очень мало затрагивала вопрос колонизации Америки. Кортес, Писсаро, конкистадоры, война за независимость — все, уроки истории закончены. Несколько слов на уроках зоологии и географии не вызвали ни малейшего желания что-то узнать через факультативную литературу. Сейчас, спускаясь с величественных Анд в пампасы, европейцы частенько поглядывали на проводников и эскорт из воинов. Но индейцы не проявляли ни беспокойства, ни интереса. Они продолжали размеренно двигаться вперед. Именно двигаться, ибо это не выглядело как шаг или бег.

Пампасы встретили колосящимся разнотравьем и звоном цикад. Если безлюдье еще можно объяснить междоусобными войнами, то практически полное отсутствие животных по-настоящему угнетало. Если бы Вова не знал о развитом животноводстве и земледелии в Южной Америке, то без раздумий повернул бы обратно. Не может животный мир исчезнуть естественным образом. Среди европейцев ощущалась некоторая напряженность, которую озвучил Йозеф Миллер:

— Отсутствие животных может указывать на некие злобные силы.

— Здесь точно нет горных троллей, циклопов и динозавров, — усмехнулся Вова.

— Но и животных тоже нет, — возразил советник.

Вова пожал плечами, его тревожила другая мысль — радиация. До ближайших вулканов не более тысячи километров. А вдруг извергаются радиоактивные элементы? Это может послужить объяснением деградации аборигенов и малочисленности животного мира пампасов. Дозиметрические приборы появятся через четыреста лет. Глядя на пустынные земли, он невольно поежился, но спутники отвлекли от мрачных мыслей. Посыпались вопросы о неведомых троллях, циклопах и динозаврах. Про этих тварей Вова насмотрелся в кино, прочитал в различных книгах и убивал их сотнями в компьютерных бегалках-стрелялках. Рассказ получился длинный и красочный. Он описывал различные виды и типы этих мифических зверей, их повадки, сильные и слабые стороны. Увлекшись, начал объяснять, как к ним надо подкрадываться, куда лучше всего стрелять или бить мечом. В запале приятных воспоминаний, незаметно для себя, начал размахивать руками и пояснять выгодные варианты прохождения в той или иной компьютерной игре. И замер на полуслове. Отряд уже давно стоял, народ его окружил и с восторгом слушал воспоминания «бывалого» путешественника. «Ну вот, драконоборец хренов, — огорченно подумал Вова, — на дворе шестнадцатый век, они же искренне верят во всяких чудовищ». Европейцы захлопали в ладоши, а инки проорали воинственный клич.

Город-базар встретил Сашу идеальным порядком. Торговые кварталы выкрашены в отличительные цвета племен, никто не бегает по улицам, не кричит, дергая за рукав, призывая купить у него самый лучший товар. И клетки в болотистой низине пусты, и нигде не видно патрулей. Причину столь поразительных изменений пояснил управляющий Густав Ивен:

— Спасибо вам, господин Александр, за новую администрацию, они буквально в три дня навели здесь порядок.

— В три дня? — Саша вспомнил о посланном отряде инков-воинов. — Так они патрулируют улицы или руководят городом?

— Они заняли несколько домов на восточной окраине и правят сурово, но справедливо.

— Да? И какие введены наказания?

— По сути, только смертная казнь, но в различных вариантах.

— Как это? — не понял Саша.

— Ну, просто отрубят голову или четвертуют и отрубят голову. Все зависит от тяжести нарушения закона.

— Ни фига себе! Вот это порядочки!

— Вы правильно заметили, сейчас здесь безопаснее, чем в Антверпене или Амстердаме.

— А кто патрулирует улицы?

— Выборные от каждого племени. Хочешь здесь торговать, соблюдай чистоту и порядок. Да благодари доброту царя.

— За что надо благодарить царя?

— Как за что? По их законам торговля запрещена, а его величество Владимир торговлю дозволил.

Саше оставалось только развести руками да улыбнуться. О законах в империи инков он не имел ни малейшего понятия.

— Что делать с каучуком? — спросил управляющий. — У алхимиков пока нет результатов.

— Много насобирали?

— О! Бочка в день, можно и больше, да мы сдерживаем.

Саша задумался. Сбор каучука организован только ради занятости лесных аборигенов. А так, действительно, что с ним делать? Галоши и резиновые сапоги, но как? Вова делал футбольные мячи с какой-то вулканизацией и добавлением сажи, но Саша этого не видел. А если бы и видел, на какие дела пустить каучук? Мыслей не было. Допустим, прорезиненный плащ, покрытая резиной ткань. Хорошая идея, да как сделать? Он вспоминал Севилью и Толедо, пытаясь найти применение резине, но дальше рогатки мысль не уходила. Испанские мотивы неожиданно перекинулись на амурные воспоминания и одну даму в Нидерландах, которая предпочитала встречаться в карете.

— Ха! А это должно сработать! — неожиданно вслух воскликнул Саша.

— Вы что-то придумали? — осторожно спросил Густав Ивен.

— Да! Колеса карет покрыть резиной!

— Бессмысленная затея, камни порежут ее, и она развалится кусками. Еще хуже будет.

Саша снова задумался. В детдомовские времена он, как и любой мальчишка, жег драные покрышки, поэтому представлял их устройство. Про металлокорд можно забыть, проволока сейчас непреодолимая проблема. Метровые кусочки для кольчуги слишком толсты. Если оттолкнуться от велосипедного колеса? Не получится, спицы не сделать и не натянуть. Но в целом идея может быть жизненной. Реальная конструкция родилась утром следующего дня, когда Саша неожиданно вспомнил надпись на покрышке. Маркировка включала слова «восьмислойная». Они в те далекие времена еще похихикали над необычными словами. Ну как это покрышка может быть восьмислойной? Зато сейчас все встало на свои места: обод колеса следует покрыть резиной в несколько слоев, а каждый слой будет укрепляться полоской ткани по типу парусины. Карета чай не болид «Формулы-1», скорость не превысит 10 км/час. Идея колеса задержала на месяц. Пока сделали само колесо, пока научились вулканизировать, затем провели испытания. Удовлетворившись результатом, Саша приказал изготовить несколько рекламных карет. В первую очередь для герцогини Элеоноры Изабеллы Пави-Габсбург, затем — хозяину Banco Maggiore en Toledo и своему директорату в Амстердаме.

И снова к Саше присоединились Иван Сусанин с Максимкой, от них узнал интересную новость годичной давности. Оказывается, египтянин Менфрен отправился в Россию вместе с торговой эскадрой. Именно возвращение кораблей с русского севера и послужило причиной спешки. Если результаты торговли не очень-то и волновали, то крестьянское столпотворение в устье Амазонки могло принести неприятности. Более сотни семей управляющие отправили в Северную Америку, где братья заложили учебный центр подготовки своей армии для завоевания Крыма. Добровольные исследователи неведомых земель таки добрались до золота и серебра в устье Святого Лаврентия. Как следствие, почти половина земледельцев и часть солдат убежали на прииски. Пришлось расширяться, в новом поселении построили казармы. Нельзя такое дело пускать на самотек. Земли-то дикие, а голландские купцы нет-нет, да и заглянут. Вмиг «приватизируют» бесхозные прииски, доказывай потом свое право первооткрывателя. Без пушек не обойдешься. Так что проще изначально обозначить свое присутствие.

Вообще пополнение крестьянами оказалось весьма значительным. Ловкие голландские купцы умело вывозили крестьян с вечно воюющих немецких княжеств. Не забывали про бунтовщиков из Шотландии и недовольных церковной реформой и откровенными грабежами ирландцев. Причем капитаны не забывали брать деньги как с пассажиров, так и с управляющих Торгового дома Дагера. Вместе с крестьянами ехали торговцы, мастеровые и люди дворянского сословия. С последними намечался переизбыток. Из России прибыло неожиданно много дворян, некоторые даже утверждали, что состоят в родстве со Скопиными. Саша читал письма управляющих и поражался лавине новостей. В Картахене смиренно дожидаются три делегации, две из Нидерландов и одна из Испании. Дон Бобо Карио устроил в Санта-Фе-де-Богота что-то вроде военного переворота. Туда ввели войска, теперь требовалась воля губернатора по раздаче шахт и приисков. Бумаги и вопросы. Куда девать излишки продовольствия? Сколько скотины дать переселенцам на юг? Что сеять, куда везти, где продавать. Саша в отчаянии свалил все письма в сундук и решил сделать брату «подарок». Раз стал царем, так и царствуй, а мое дело губернаторское. Письма от Филофея с Филаретом внушали опасения своей толщиной. Нет, без брата он к ним даже не прикоснется. Галера спускалась к устью под мерный плеск весел, а навстречу шли такие же галеры с переселенцами. Плоскогорья между Амазонкой и Ориноко начинают обживаться.

Для встречи с братом Вова выбрал приметный холм, у подножия которого протекала небольшая река с очень вкусной водой. Инки занялись подготовкой сигнального костра, который должен был ночью ярко гореть, а днем сильно дымить. Советники отправились на изучение местности, а Вова с помощью секстана определил место, нанес его на карту и велел вкопать крест с вырезанными координатами. На третий день нашли серебро, что еще больше подстегнуло азарт европейцев. Инки занимались лагерем, охотой и рыбалкой, а Вова — праздным ничегонеделанием. Обилие драгметаллов начало раздражать. Это же первый повод для агрессии любого государства, а что они с Сашей могут противопоставить? Аборигенов, пусть и обученных, или иностранных солдат и офицеров. Но офицеров могут переманить, а то и сами организуют заговор, перережут глотку и поделят земли между собой. Они с братом как были в роли волков-одиночек, так и остались. Зря затеяли эту канитель с созданием в Америке собственного государства, не удержаться. Приехавшие из России священники помогают, подсказывают, учат. Да что толку! С крестом против десанта не пойдешь. Главной их слабостью являлось отсутствие поддерживающей силы в Европе. Вон датские корабли привезут злобных викингов — и ку-ку. Будь за их спиной хоть слабенькое немецкое княжество, за деньги набрали бы армию и ударили в Европе. А то вообще создать какой-нибудь альянс и навести шороху на две страницы в учебнике истории. За серебряную монету можно купить проститутку, за корабль золота можно купить любого короля. Две праздные недели Вова находился в плену грустных мыслей. Даже проработал сценарий возвращения в Выборг. Денег и солдат у них достаточно, хватит и себе, и детям и праправнукам. Ну ее, эту Америку!

Паруса появились как-то неожиданно. Чистый горизонт, нет низких облаков или дождевых зарядов, и вдруг к берегу подходит полсотни знакомых шхун. Вова вприпрыжку побежал встречать, следом за ним бросился отряд «дворцовой гвардии». А с первой шхуны навстречу с ослепительной улыбкой спешил Мопти.

— Привет! Ты будто вынырнул из-под воды! — пожимая руку, сказал Вова.

— Сам учил меня маскироваться! — засмеялся вождь.

— Зачем маскироваться? Или хотел взять меня на испуг?

— Тебя, хозяин, испугаешь! Сам кого угодно до нервной дрожи доведешь!

— Брось выдумывать! Мы с Сашей смирные и послушные люди.

— А то! Кто научил моих воинов по ночам белым горло резать?

— Можно подумать, что до этого они ножичком резали только хлеб.

— Да ладно! Сейчас начнешь попрекать дикой жизнью на пальме, где мы боролись с обезьянами за вкусный банан.

— Не говори, посмотрел я на вашу Африку. Жуть! Как вы там жили?

— Хорошо жили. — Мопти пожал плечами.

— А почему не вернулся вместе с Мгикассо?

— Разве он тебе ничего не говорил?

— Да нет, я и не спрашивал.

— Мы из разных племен, он вождь всего племени, а я вождь своего рода.

— Ну и что?

— Тебе не понять, со мной люди различных племен, нам нет места рядом с Мгикассо.

— Погоди, я жду брата. Высадим поселенцев и отвезем твоих людей в Африку.

— Не будь наивным, кто нас там ждет? Придется начинать войну за скот, за землю. Оно нам надо?

— Тебе виднее, здесь я не советчик. Ты зачем сюда привел столько кораблей?

— Ищем для себя землю, да белые уже везде.

— Селись здесь, мы тебе поможем со скотом.

— Хочешь посадить меня данником или рабом?

— Скажешь тоже! — Вову передернуло от таких слов. — Предлагаю тебе воинскую службу. Будешь охранять устье реки.

— Ты хоть знаешь наши традиции?

— Ходил же с вами в набеги, видел в бою.

— Э, нет! Ты ходил с людьми Мгикассо да с небольшой группой из других племен. Моих воинов с тобой было очень мало.

— Это предупреждение? Твои воины в пылу боя режут всех подряд? — засмеялся Вова.

— Наши воины не делятся на мужчин и женщин!

— И что? Я видел у Мгикассо женский батальон.

— Батальон? Это отряд? Нет, если у нас деревня воинов, то с оружием все.

— Зачем ты это говоришь?

— Белые будут смеяться над женщинами с оружием.

— Зарежут с десяток юмористов, и всё встанет на свои места, — усмехнулся Вова.

— В том-то и дело, что зарежут, не спросят твоего или моего разрешения.

— Вот что, Мопти, у белых есть древняя легенда о женщинах-воительницах, которых называли амазонками.

— Да? — искренне удивился водолазный старшина. — Я думал, что белые женщины только прислуживают мужчинам.

— Суть в том, что река Амазонка находится севернее этого места.

— Если ты о большой реке, то мы туда не пойдем. Там лес, а мы привыкли к саванне.

— Да не спеши ты! Я же сказал, что можешь взять земли здесь.

— Зачем говоришь о другой реке?

— Она называется Амазонка, и ты своих воительниц назовешь амазонками.

— Я тебя не понимаю, зачем мне это надо?

— Белые тебя будут бояться. — Вова вспомнил умышленно зловещее поведение амазонок Мгикассо.

— Сколько земли дашь?

— Да сколько хочешь, здесь вообще ни людей, ни животных.

— И скот, говоришь, дашь?

— Дам. Мне нужны воины, особенно здесь, у океана.

— Ты говорил, что ждешь Александра. Я был на этой вашей Амазонке, там столпотворение белых переселенцев.

— Можешь не волноваться, крестьяне поедут на границу их земель. — Вова кивнул на инков.

— Это далеко?

— Два месяца пешком по пампасам.

— И в саванне нет ни людей, ни скота?

— Мне надоело кружить вокруг да около! Сегодня отдыхаешь, а завтра отправишься смотреть пампасы.

— А можно с этого холма?

— Что с этого холма?

— Начать осмотр земель.

— Да с любого! Только не напугай отряд белых, они серебро ищут.

— Дашь землю с серебром?

— Бери, о чем разговор, будет чем расплачиваться за покупки.

Новый вождь ушел к своим людям, где о чем-то долго говорил. Затем основная флотилия подняла паруса и ушла в сторону устья реки. Мопти с сотней своих людей долго бродил по окрестностям холма, затем о чем-то поспорили и воткнули в землю шест. Вскоре Саша привел эскадру кораблей и речных галер. Паруса закрыли океанские просторы от берега до самого горизонта.

Бояре Андрей Александрович Скопин-Шуйский и Борис Андреевич Бельский были назначены ближниками к своим родственникам. Оно и понятно, братья выросли беспризорниками, не знавшими отчего дома, материнской ласки да отцовского наказа. Вот и порешила родня отправить к ним родственников, помочь, подсказать да присмотреть за хозяйством. В дорогу собрались обстоятельно, так что и Андрей, и Борис заняли по целому кораблю. Здесь и слуги, и воины, и стряпчие, и прочий служивый люд, да все с женами и детьми. Людей набилось — пропасть! И беглые крестьяне, и свободный люд, что неизвестно как прознал о богатых землях. Даже казаки прибились, перед дорогой поклялись нести службу и не своевольничать. С подбором дворян получилась накладка, считай в каждой семье на коленях стоял десяток да просил разрешения помочь дальним родственникам в охране границ да сторожевой службе в крепостицах. Лукавили подлые. Кто в Москве не знал о богатстве Скопиных-Шуйских? И в церквях показывали богатые дары, да и родственники хвалились, выставляли напоказ сундуки со златом-серебром да блескучими каменьями.

Перед самым ледоходом прискакали татары. Две сотни с князьями Юмашевым, Едигером и Устрялом. Да не одни, с ними прискакали три имама со своими служками. Пришлось тесниться, по этому поводу бояре получили строгий наказ — татар взять. Вышли из Холмогор вместе со льдом, а у входа в Кольский залив их поджидала вторая половина кораблей, что снаряжалась новгородскими купцами. Так и пошли, сначала вдоль мурманского берега. Народ толпился на палубе, рассматривая красивые гранитные горы, покрытые снежными шапками. На четвертый день все корабли зашли просторную гавань между замшелых скал. Капитаны долго совещались, позвали даже местных рыбаков, а наутро дружно вышли и пошли прямо в океан. Когда за горизонтом скрылись горы, у всех защемило сердце. Не радовали солнечные блики, люди ходили смурые, напряженные. Когда несмышленая детвора радостно визжала, показывая на игры морского зверя, взрослые их подбадривали с какой-то вымученной улыбкой.

Утро пятого дня порадовало сверкающими шапками снега на далеких горах. Все кричали ура, а девки с бабами на радостях начали помогать мужчинам в ловле жирной и вкусной рыбы. В Рейкьявике простояли почти неделю, сначала дружно сходили в баню, что натопили гостеприимные рыбаки. Затем прознали про чудо-чудное: из-под земли били горячие ключи, да, говорят, целебные. Позабыв про стыд и срам, переселенцы полезли в воду, а некоторым не повезло, отведали бьющей из-под земли кипящей водицы. Ничего, намазали рыбьим жиром — за неделю пройдет. Но вот капитаны приказали собираться, паруса наполнились ветром так, что снасти потрескивали, рыбу стало невозможно ловить, крючок быстро сносило за корму. Не прошло и пяти дней, как океан окутало пеленой непроглядного тумана, резко похолодало, а моряки начали колотить в колокола, чтоб никто не потерялся. Но вот появилось яркое солнце, и переселенцы увидели гигантские ледяные глыбы — айсберги. Еще одно чудо вызвало горячие споры. Ну скажите на милость, откуда такой лед мог взяться? Однако споры быстро закончились, все увидели холмистый берег, поросший привычным еловым лесом. Америка? Да она ничем не отличается от вятских земель! По мере продвижения вдоль берегов настроение переселенцев все время улучшалось. Растаяли страхи неведомого будущего. Вот она, земля, перед глазами. Порой между деревьями промелькнет лось или олень. А сколько морского зверя! Люди успокоились: их увезли из родных краёв, да новые земли ничуть не хуже.

Встреча с обжившимися поселенцами сняла последние страхи. Никого не смущал незнакомый язык, крестьяне поймут друг друга по полям и лугам, по состоянию скотины и поданной на стол еде. Знакомый быт, знакомые запахи и полные амбары зерна, что собирают дважды в году. Чернозем — воткни палку, дерево вырастет, не надо никаких слов. Бояре Андрей Александрович Скопин-Шуйский и Борис Андреевич Бельский внимательно осмотрели крепость с огромными пушками, подивились воинам, которые жили в каменных казармах, объехали пустующие земли, целый день посвятили лесопилкам и прочим диковинкам, где работал мастеровой люд. На четвертый день отправились к виднеющимся горам, куда ушла часть непоседливого люда. Никто из бояр никогда не видел шахт или приисков. А тут и золотой промысел, и серебро, и свинец, и медь, и цинк.

— Оставляем здесь сотню крестьянских семей. А посадниками будут Костянин и Воробей, — предложил Бельский.

— Твоя правда, — согласился Андрей Александрович, — это первая русская земля после океана. Быть здесь городу.

— И мастеровых надо выписать, вон красная медь свалена кучей. Её в дело пускать надо, а не в Европу продавать задешево.

— Люди говорят, что море зимой не замерзает, корабли до Колы можно круглый год посылать.

— Тогда пишем в Москву, здесь нужен крепкий наместник.

— Присоветуем Ивана Висковатова, умен и ловок в делах.

— И родственник, женат на Марии Шуйской, а матушка — из Бельских.

— Про доброго воеводу надобно отписать. Вон сила какая, все с пищалями.

— А пушки! Ими стены ломать да радоваться.

На том и порешили. Вызвали из крестьян охотников здесь остаться, отстояли в церкви молебен и тронулись дальше. Корабли плыли вдоль поросшего соснами берега, который вскоре перешел в степь, и вот появились пальмы. Переселенцы пообвыкли, корабельная жизнь уже не пугала своей непонятной суетой. Да и океан не страшил, берег вот он, рядом. Мужчины от безделья помогали матросам, девки строили глазки, детвора с визгом носилась по палубе, вынуждая моряков хвататься за сердце и отчитывать нерадивых мамаш. Море не прощает беспечности. Незаметно вошли в тропические широты, район вечного лета. Красота! Из воды выскакивают рыбины с крылышками, как у стрекозы, за ними наперегонки бросаются дельфины. Незаметно подошли к большому острову. Здесь корабли высадят пассажиров и с товаром отправятся в Картахену. Переселенцы немного отдохнут и небольшими группами переедут на Гваделупу. Этот остров выбран на роль перевалочного пункта. Какая-то часть рассеется по островам и Новой Гранаде, основная масса выберет для себя инвентарь да прочее хозяйственное имущество и отправится в устье Амазонки. Там последний пункт сбора, где подготовлены скот, птица и тягловые лошади.

Губернатор Нассау встретил родню Счастливчиков лаской и заботой. В общем-то бояре остановились в домах Саши и Вовы, порадовались богатой обстановке и уюту. Да и приехавшие с ними дворяне не остались на улице. Черная деревня с военным лагерем вместили всех, включая крестьян, татар и казаков. Первый день не обошелся без криков и наказаний. С десяток мужиков перепились вместе с пиратами и наутро были нещадно высечены кнутом. Суровая кара настигла и татар. В пьянстве уличили немногих, а вот беглых оказалось без малого полсотни. На предыдущей стоянке они скрылись с княжеских глаз и остались на золотом промысле. Не уследившие сотники и полусотники под кнутом истошно визжали и клялись в верности, обещая искупить провинность преданной службой.

Бояре Андрей Александрович и Борис Андреевич не собирались надолго задерживаться в Нассау. Груз ответственных дел неволил быстрее отправляться в Картахену, на встречу с епископами. Требовалось как можно скорее разобраться с владениями, правильно назначить посадников и воевод. И крестьян следовало, не мешкая, посадить на землю, а то лодырничают уже с полгода. Посему на любезные разговоры с бароном Бреда времени совсем не оставалось, но и отказывать нельзя. Что ни говори, а они гости в чужой земле, отказать хозяину — не столько его обидеть, сколько себе навредить. Да и других дворян местное купечество к себе зазывало, угощали сладким вином и вели приятные беседы. Первоначально причину столь необычной ласки посчитали за уважение к Владимиру, которого признали здешним царем с великими землями. Но вскоре узнали: нет, голландские купцы себе на уме.

Бояре с татарскими князьками сходили на пушечный двор, желая похвастаться да попугать. Заглянули в стекольную мастерскую, затем пошли на склады. Татары хмуро смотрели на штабеля блестящих пушек, ровные ряды ружей и аккуратно составленные алебарды. Здесь можно снарядить великую армию, которая не то что Казань с Астраханью возьмет, до Персии пройдет без заминки! А когда казначей открыл хранилище, что до потолка было засыпано золотыми и серебряными слитками, тут уж не сдержался никто. Да столько золота-серебра не собрать от Китая до Варяжского моря! Затем пошли денежные сундуки да замшевые мешочки с каменьями. И сундуки не малые, в каждом по сорок килограммов золотых или серебряных монет. И мешочки пузатенькие, по килограмму каждый, не менее. Вот тут управляющий банком и открыл истинную причину ласкового приема.

— Я обязан вам порекомендовать быть крайне осмотрительными в своих высказываниях на приеме у губернатора, — предупредил Михаэль Маджоре.

— Печенкой чувствовал затевающуюся подлость, — отозвался боярин Андрей.

— Фряжские купцы что татарские воеводы, — заметил боярин Борис, — говорят одно, а на уме совсем другое.

— А что надобно голландцам? — спросил боярин Андрей.

— Как что? Александр с Владимиром обязались взять Крым, — пояснил банкир.

— Причем здесь Москва? — удивился Андрей Александрович. — Крымчаки нам досаждают только по указке казанского хана.

— Здесь совсем иной расклад, — начал пояснять Михаэль Маджоре, — вы же ганзейцев выгнали из Москвы.

— Поделом, устроили подлый обман с фальшивым серебром.

— Вместо них голландцы пришли, а завоюют Крым, так и венецианцы придут.

Бояре примолкли, история венецианского посольства еще не забылась. Долго иноземные послы обхаживали московских бояр и добились своего, нашли поддержку у Елены Васильевны Глинской. Когда дело шло к подписанию договора, где венецианцы получали право на монопольную торговлю в Москве, Елена Глинская неожиданно умерла. Затем последовало московское восстание, которое нанесло серьезный урон роду Глинских. Вместе с тем ущерб венецианского купечества никто не считал, а зря. Глинские отсиделись на Воробьевых горах, а торговля окончательно перешла к голландцам. Любое событие никогда не происходит само по себе. Взять поход Ивана Грозного на Новгород с казнями и разграблением городской казны. Жуть! Московская армия под рукой Малюты Скуратова-Бельского казнила треть новгородского купечества! За что? Неужели патологическая страсть к убийству? Ан было за что. За ганзейское псевдосеребро. Долго Москва предупреждала новгородцев, грозила и увещевала: выбросьте фальшивые деньги, переплавьте в украшения да посуду. Не послушались и разгневали царя Ивана Грозного. Пришли стрельцы и сделали обыски. А как поступают с теми, кто связан с фальшивыми деньгами? Казнят, и не только на Руси. Можно назвать Ивана Кровавым, а можно и Иваном Справедливым, но Грозный — самое точное определение. В Москве вывезенные из Новгорода медно-никелевые денежки пустили на посуду, некоторые образцы которой до сих пор стоят в Грановитой палате.

Понятное дело, бояре Андрей Александрович Скопин-Шуйский и Борис Андреевич Бельский не могли знать будущего, зато в текущих обстоятельствах разбирались очень хорошо. Нежданное обретение богатых родственников не только послужило сближением некогда враждующих боярских родов. За миром последовал обмен взаимовыгодной информацией. Так что оба боярина прекрасно знали, кто и за что отравил Елену Васильевну Глинскую. И ввязываться в посольские дела они не собирались. Кто будет торговать в Москве — не их дело. Соответственно разговор с бароном Бреда прошел в любезных улыбках, без каких-либо обещаний или непродуманных слов.

— Вы должны объяснить молодым людям всю бесполезность военного похода на Крым, — в очередной раз убедительно говорил губернатор.

— Да сам Крым для России — никчемное дело, — ответил Андрей Александрович.

— Почему вдруг никчемное? Татары все же досаждают своими набегами, — для проформы возразил барон Бреда.

— Так-то оно так, — согласился Борис Андреевич, — только в Крыму татар нет.

— Позвольте, как это нет? А Бахчисарай?

— В Сарае живет хан со своей родней, — пояснил Борис Андреевич, — а татары пасут табуны в Диком поле.

— Это севернее полуострова?

— Да нет, — усмехнулся Андрей Александрович, — от Днепра до Крымских гор сплошь безжизненная соленая степь.

— Так как же Счастливчики собираются брать Крым?

— То нам неведомо. Татарва обычно поджигает ковыль, и все, хода нет.

— Не понял! Что здесь непреодолимого? Армии успешно проходили через безводные пустыни.

— Пустыня — это просто песок, а здесь соленая зола, которая вызывает у людей слепоту.

Ответ бояр понравился барону Бреда. Если Крым фактически неприступен, то угроза со стороны венецианских купцов переходит в разряд маловероятных. Хотя… Они ведь были в Москве, пытались вытеснить голландские торговые дома.

— Какой путь выбирают торговые караваны? — невинно поинтересовался барон.

— Так остался всего один Муромский тракт, больше нигде не пройти.

— А раньше как ходили?

— С Оки на Камышинку, волок на Хопер и дальше по Дону, или с Оки на Цну, волок на Воронеж и снова Дон.

— А что сейчас? Забыли старую дорогу?

— Как же, забудешь! — засмеялись бояре. — Там кочуют и татарва, и калмыки, и ногаи, и черемисы. Всем дань платить — нищим вернуться.

— Неужели вы не хотите вернуть себе потерянные земли?

— Потерянные? — недоуменно переглянулись бояре.

Действительно, как это можно назвать «потерянными» земли от Казани до Крыма, если они никогда не были русскими. Русь начиналась с Новгорода, благополучно устояла под нашествиями всяких разных гуннов, варваров и вандалов. Это в Европе сейчас живут потомки пришельцев из Сибири, которые ассимилировали кельтов да галлов, а славяне остались на своих исконных землях. Когда вспоминают Александра Македонского, то в исторические корни никто не углубляется. Еще могут вспомнить его отца Филиппа II, завоевателя Греции, или золотые рудники Черногории. Но не больше. А тот простейший факт, что Македония, Черногория, Сербия, Хорватия и так далее — самые обычные славянские земли, обходится дружным молчанием. Русские, мол, пришли откуда-то с востока, то ли с гор Тянь-Шаня, то ли сбежали от подыхающих мамонтов Таймыра. Славяне как раз коренное население Европы, а на западе живут потомки варваров, которые прошли туда по восточному берегу Дуная.

Прощание с бароном Бреда внешне выглядело даже дружеским. Обе стороны признавали выгодность тесного сотрудничества, из которого вытекала взаимная зависимость. Шхуна «Вольный ветер» увозила бояр в вояж по островам Карибского моря, галеон «Лазурная стрела» направлялся в Картахену с их семьями и прочими домочадцами. Адмирал ван Дайк сопровождал до острова Передовой. Дальше, как он говорил, предстояла инспекция скрытых баз на Кубе. Андрей Александрович с Борисом Андреевичем должны нанести визит в Санто-Доминго. Письмо к губернатору дону Аревало уже отправлено. К многочисленным заслугам Михаэля Маджоре следует добавить организацию морской почтово-пассажирской службы. Он настоял на выделении на ее нужды двух шхун. Одна отправлялась из Нассау на Гваделупу, затем через Санто-Доминго и Танжер приходила в Кадис. Из Испании направлялась в Лиссабон, затем — в Гавр и после Флиссингена возвращалась в Нассау. Вторая шхуна работала по встречному маршруту. Вопреки скепсису адмирала ван Дайка, оба корабля приносили весомую прибыль. Конечно же, транспортировка почты не могла дать больших денег, а вот перевозка самих денег под 10 %-й сбор сразу нашла многочисленную клиентуру. Люди отправляли мешочки с монетами для своих родственников, кредиторам, оплачивали всевозможные покупки и так далее. К непредвиденной неожиданности следует отнести большое количество пассажиров, причем не только в Америку и обратно, но и между европейскими портами.

Реалии настоящей пиратской базы под непонятным сине-бело-красным флагом произвели на бояр неизгладимое впечатление. Нет, они не были шокированы многочисленностью расхристанных моряков или исходящим из их глоток мерзким сивушным духманом. Впечатление производили огромные пушки за толстыми стенами каменных фортов. Глаз рачительного хозяина отказывался верить забитым до отказа складам, где стояло невероятное количество бочек с вином, тюки ткани и небрежно брошенный инвентарь. Сердце щемило от вида сваленной на прибрежном песке меди и свинца. Увидев горы оружия и доспехов, оба боярина потребовали объяснения столь вопиющей бесхозяйственности.

— Это не наше имущество, — равнодушно пожав плечами, ответил управляющий.

— Как это не наше? А где хозяева? — растерянно спросил Андрей Александрович.

— Да кто знает где? Бросили на берегу и ушли в море.

— Как это бросили? Это же больших денег стоит!

— Ничего не стоит, мы подобные трофеи очень редко покупаем.

— Да вы знаете цену в Амстердаме той же меди? — загорячился Борис Андреевич.

— Знаю. Только здесь остров Кошка, а не Амстердам.

— Вопиющая бесхозяйственность!

— Наоборот, очень даже рачительный подход.

— Где вы его видите? Одной меди хватит покрыть крыши всех здешних домов, да еще и останется.

— Да ничего не останется, — вступил в разговор адмирал, — придет время, и вывезем без остатка, и задарма.

— Как это? — Бояре никак не могли уяснить ситуацию.

— Я присылаю корабли за медью. Если хозяин на месте, то получает деньги, если его нет, то извини, это мое.

До Бориса Андреевича и Андрея Александровича начал доходить смысл хитроумного подхода, больше смахивающего на обычное мошенничество. Пираты привозили трофеи в надежде выиграть в лотерею. Корабль пришел с цинком, а покупают свинец, в другой раз привез медь, а покупают сахар. На пятый раз привез свинец, и его купили, дешево, но купили. Вино покупали всегда, оружие и доспехи никогда не покупали, но можно было выменять на дешевое вино. Пришел на склад, кинул в кучу десяток ружей и алебард — и получи свою пайку. Но это делалось втайне от капитанов, ибо пьяньчужки частенько приносили корабельное имущество. Здесь же бояре узнали про еще одну аферу, на этот раз с кораблями. Пиратская эскадра Торгового дома Дагера частенько приводила захваченные суда. По закону такие трофеи следовало доставлять в порт флага корабля, а по факту они оставались здесь. Просто в документах капитана порта не записывалось появление трофейного судна. Через некоторое время, когда набирался экипаж, стоящему на якоре кораблику присваивалось новое имя, в портовом журнале приходов и отходов регистрировался приход голландского корабля, затем делалась запись о его продаже со сменой флага на русский. Подобные «Летучие голландцы» возили в Танжер сахар и возвращались со скотом и рабами, иногда уходили в Индию или делали разовый рейс в Нидерланды, где после выгрузки выставлялись на продажу.