Ознакомительная поездка по островам архипелага заставила Андрея Александровича Скопина-Шуйского и Бориса Андреевича Бельского по-новому оценить местные возможности. Дружба с голландцами позволяла в открытую заниматься морским разбоем. Причем родственники сумели организовать очень выгодное дело. Пирату важно иметь надежное убежище и возможность продать награбленное добро. Осталось узнать отношение испанцев к подобному безобразию. На Эспаньоле имением братьев Скопиных управлял ловкий в делах Жак Прюм. Родившийся здесь, на острове, голландец прекрасно разбирался в местных условиях и слыл знатоком в сахарных делах. Вообще в Америку сахарный тростник завезли голландцы. Еще на заре колонизации они активно изучали возможности новых земель. Вклиниться в золоторудные или серебряные разработки представлялось маловероятным. А вот заняться сахаром им никто не препятствовал. Европа познакомилась с сахаром через арабов, которые покупали его в Индии. Вот и завезли голландские торговцы в Америку тростник и рабов. Бояре, в свою очередь, планировали оставить на острове пару десятков боярских детей, коим вменялось в обязанность научиться новому делу. Коль скоро благосклонная судьба подарила благодатные земли, требовалось научиться с ними работать.

В Санто-Доминго бояр встретили с почетом и уважением. От причала повезли в золоченой карете, на площади выстроились разодетые в шелка солдаты, а губернатор с женой встречали у порога своего дворца. Боярам льстил оказанный приём, по родовитости и положению они намного выше дона Аревало, и признание этого факта в далекой Америке говорило о многом. И первые слова губернатора после взаимных приветствий подтвердили догадку в заинтересованности испанцев.

— К сожалению, дон Александр и дон Владимир забыли дорогу в мой дом, — вздохнул дон Аревало.

— Увязли в заботах о новых землях, — нейтрально ответил Андрей Александрович.

— А я вот никому не разрешаю строиться рядом. Все жду их согласия стать соседями и построить свой дворец напротив моего.

Что же, многообещающее начало. Построить свой дом рядом совсем не означает последующее постоянное в нем проживание. Это в большей мере знак дружеского расположения и доверия. Борис Андреевич скосил глаза на Жака Прюм и уловил еле заметный подтверждающий кивок.

— Мы благодарны за столь любезное предложение. Не могли бы вы посоветовать хорошего архитектора?

— О! Вам невероятно повезло! У меня сейчас работает сеньор Алессандро Боттичелли. Он строит городу крепостные башни и стены.

— Вот и хорошо, поручим ему столь важную работу.

— Как я понял, вы уже осмотрели часть своих островов.

— Весьма бегло, но оставили там своих людей. Слишком много беспорядка и прямого беззакония.

— Даже не удосужились построить церкви, — огорченно заметил Андрей Александрович.

— Там в основном англичане да голландцы, протестанты. — Последнее слово дон Аревало произнес как ругательство.

— Ничего, дайте время, и мы наведем порядок.

Взаимоотношения между христианскими конфессиями были весьма своеобразными. Ортодоксальная церковь откровенно недолюбливала римско-католических отступников. Католики, в свою очередь, были воинственно-враждебны к протестантам и лояльны к христианам ортодоксального учения. Зато протестанты открыто презирали и ортодоксов, и католиков.

— В богоугодном деле мы всецело на вашей стороне. Я приглашу епископа, уверен, он поможет с церковной утварью.

— Мы обязательно передадим ваши слова епископам Филофею и Филарету.

— Уже наслышан об этих достойных священниках. Из Новой Гранады об их делах идет добрая слава.

Беседа долго велась на нейтрально-любезные темы. Бояре нутром чувствовали, что губернатор хочет сказать что-то важное и в то же время опасается откровенничать с незнакомыми людьми. Наконец он решился на первый шаг.

— Что вы знаете о времени возвращения Счастливчиков?

— Буквально ничего, — ответил Андрей Александрович. — Они осматривают свои новые владения.

— Вы не могли бы отправить к ним посыльный корабль? У меня имеется срочное дело.

— Конечно же! Отсюда мы направляемся на Гваделупу, а там многие корабли регулярно ходят за экватор.

— Отлично! Дело действительно безотлагательное.

— Не желаете написать письмо?

— Это будет лишним, пусть капитан корабля передаст на словах, что голландцы захватили весь «Золотой флот».

Бояре ахнули. Кто не слышал про эту эскадру, которая дважды в год перевозит по десять тысяч тонн золота и серебра? Мощные галеоны, сильное охранение, а тут такой пассаж.

— Кто осмелился напасть на флот короля?

— Объединенная эскадра под командованием адмиралов Бреда и ван Дайк.

— А когда сей конфуз произошел?

— Посыльный прискакал сегодня ночью. Вчера первые шлюпки пришли к берегу.

— За барона Бреда ничего сказать не могу, — задумчиво проговорил Андрей Александрович, — а про адмирала ван Дайка что-то не верится.

— Это еще почему?

— Он нас сопровождал до острова Передовой, затем собирался к кубинским берегам.

— Не верьте! Он специально вас обманул.

— Возможно. Король теперь пришлет войска отбивать свое золото?

Дон Аревало, который сидел между своими гостями, непринужденно засмеялся. Затем обернулся и что-то приказал слуге.

— Не угодно ли вам отведать какао? — любезно спросил хозяин.

Бояре переглянулись. Воры увели невероятное по меркам России количество золота и серебра, а губернатор безмятежно приглашает испить чашечку какао!

— Ничего не изменится, — заметив напряжение гостей, пояснил хозяин, — королю нет дела до наших проблем.

Ответ окончательно добил бояр. Это ж сколько надо иметь золота, чтоб остаться безразличным к потере «Золотого флота»!

Адмиралы Бреда и ван Дайк действительно захватили «Золотой флот». Они долго разрабатывали план, готовили корабли и придумывали всякие хитрости. Самих хитростей много не придумалось, вернее, придумалась только одна, которая стала определяющей в беспощадном морском сражении.

Контр-адмирал дон Филипп ди Дорру пятый год сопровождал корабли банкиров. Вся сложность процесса ограничивалась рамками исполнительской дисциплины со стороны капитанов транспортных кораблей. Одни не умели держать строй, другие умудрялись ночью потерять свое место, третьи вообще бесследно исчезали. Казалось бы, что может быть проще следования в кильватере. Так нет, если днем еще соблюдался относительный порядок, то за ночь некоторые умудрялись уклониться в сторону до десяти миль. Не помогали ни фонари, ни сигнальные выстрелы из пушек. Военным кораблям приходилось мотаться, словно собакам за безмозглыми овцами. Этот злополучный поход начался как обычно. Военные корабли вышли из Пуэрто Плата накануне вечером, транспорты потянулись с первыми лучами солнца и как всегда побрели в разные стороны. Пока наладили строй, обматерили половину капитанов, которые с утра уже напились или, наоборот, еще не протрезвели. Флагман задал курс и скорость, остальные корабли следили за соблюдением строя. Подобная канитель продолжается первые два-три дня, затем все приходит в норму, и эскадра благополучно прибывает в Севилью.

На этот раз первое утро принесло неприятнейший сюрприз. Контр-адмирал предпочитал до обеда не выходить из своей каюты. Незачем отвлекать командира и экипаж от ежедневных рутинных обязанностей. На каждом корабле еще до восхода солнца капитан обсуждает со своими офицерами план работ на текущий день. Затем офицеры дают указания боцманам, а выспавшиеся и позавтракавшие матросы с первыми лучами солнца принимаются за палубные работы, кои никогда не могут быть закончены. Такова жизнь: пока дойдешь от бака до кормы, снова пора возвращаться на бак и приниматься за ту же работу. Матросы конопатят палубу, ставят сплесни, расхаживают и смазывают тюленьим жиром блоки, подшивают паруса, и так до бесконечности. Капитан с офицерами осматривает корабль, вчера проверялось состояние форпика, сегодня осмотр степса фок-мачты, завтра на очереди крепление битенгов. Появление начальства заставит отвлечься от рутины, а значит, что-то останется недосмотренным.

На завтрак дон Филипп ди Дорру съел одного лангуста с обжаренными на козьем молоке хлебцами и теперь решал сложную проблему. Перед ним стояло блюдо с плодами маракуйи, «ведьмиными яйцами» и сладкими помидорами. Рядом источала аромат чашка кофе, а чуть в стороне призывно парил последний хлебец и кусочек сыра. По уму стоило ограничиться только кофе, но кок уж больно вкусно готовил и еще обижался, если кто-то отказывался от еды. На флоте никто и никогда не стучится. Заходят или по вызову, или по необходимости. Звук открываемой двери отвлек от неразрешимой задачи.

— Господин адмирал, — взволнованно затараторил штурманский ученик, — капитан просит вас срочно подняться на мостик!

Это уже настоящая неприятность! Гонца в каюту по пустякам не посылают. Корабельная жизнь, в первую очередь, устоявшийся быт. Хочешь позвать наверх капитана? Вот она, латунная полоска на палубе у вахтенного под ногами, а у капитана над головой. Есть еще свисток, дудка и язык жестов. Когда же вызывают через специально посланного человека — это беда. Дон Филипп ди Дорру стремительно выбежал наверх. Что такое капитанский мостик? Да самый обычный мостик с резными перильцами. Он поднят над рулевым и выходит на несколько метров за габариты корабля. И смысл капитанского мостика очень прост. Паруса полностью закрывают обзор впереди. Много ли поймешь со слов впередсмотрящего? А так вышел на крыло мостика, и все ясно и понятно. И человек в корзине на верхушке мачты — это реалии китобойного промысла. Охота на морских гигантов требует наблюдения сверху вниз, чтобы определить место находящегося в воде животного. На кораблях впередсмотрящий располагается у бушприта. Дон Филипп непроизвольно выматерился. Открывшаяся взору картина не требовала ни объяснений, ни выхода на крыло. Всю западную часть горизонта застилали паруса чужих кораблей.

— Голландцы? — для проформы спросил адмирал.

— Мы их слишком поздно заметили, — виновато ответил капитан, — они прятались в сумеречной части горизонта.

Здесь не было вины командира галеона Peces plata. Дон Алато являлся опытным и добросовестным капитаном. Вон, на других кораблях еще ничего не заметили. Немудрено. Заря на восточной части горизонта невольно привлекает внимание впередсмотрящих. Восход солнца в океане — красочное зрелище. В то же время западная часть горизонта покрыта сумерками, вот голландцы и смогли незаметно подойти близко.

— Фитиль!

Сейчас мало кто знает смысл словосочетания «вставить фитиль». По жизни это означает сделать выговор кому-либо, устроить нагоняй. На парусном флоте не так уж и много способов общения между кораблями. Бухнула дежурная пушка.

— Эскадре приготовиться к бою!

Сигнальщик ловко подвязал флаг фалы, и через секунду на мачте развернулось два красных сигнальных флага. На кораблях эскадры запели боцманские дудки, стали готовить палубы к абордажу. Все лишнее следовало убрать — попавший под ногу трос или вымбовка могут стоить человеку жизни. Артиллерийские расчеты начали раскреплять пушки, выбивать заглушки, баталеры открыли замки и приступили к раздаче оружия. А дон Филипп ди Дорру рассматривал врагов в подзорную трубу. Много, очень много! Одних карак в два раза больше всех его кораблей. Это приговор, против такого флота ему не устоять. Испанцы по праву гордились своими галеонами, мощными и мореходными кораблями с прекрасным пушечным вооружением. Но караки превосходили и по скорости, и по корпусу. У голландцев переменный и шельтердечный пояса собраны из дубовых досок толщиной в 25 сантиметров. Настоящая броня, которую возьмет не каждая пушка. Здесь галеон заметно уступал со своей обшивкой в 15 сантиметров. Условия предстоящего сражения изначально в пользу противника.

— Приказ транспортам каравана! Увеличить скорость и рассредоточиться!

На ветру затрепетали белый флаг с красным крестом и, через разделительный гюйс, белый флаг с широкой красной полосой.

— Дон Алато, — заговорил адмирал, не отрываясь от подзорной трубы, — я вижу только один выход. Мы связываем врага сражением и даем транспортам шанс уйти.

— Наш долг — сохранить корабли конвоя, другого пути я не вижу, — ответил капитан.

— Эскадре! Поворот на обратный курс!

На мачте взвился желтый флаг с синей полосой.

— Мы уведем противника от каравана, — пояснил свой приказ адмирал, заметил поднятую руку вахтенного офицера и скомандовал: — Исполнительный!

Корабли четко отрепетовали сигнал, и вот замыкающий строй Peces feliz начал красивый разворот. Что ни говори, а контр-адмирал Филипп ди Дорру принял абсолютно верное решение. Караки начали перестраиваться, половина кораблей вытянулась в линию, следуя параллельным с галеонами курсом. Другая часть кораблей постепенно уваливалась под ветер с расчетом отсечь охрану от транспортов.

— Нам бы продержаться до вечера, — дон Алато поежился от начинающего моросить дождя.

— Вы посмотрите на этих баранов! — воскликнул старпом.

И правда, транспорты, подняв максимально возможное количество парусов, уходили в океан плотной толпой.

— Трусы! Сколько раз им сказано о различных вариантах самостоятельного плавания! — зло заметил адмирал.

— А почему они не хотят рассыпаться?

— Потому что трусы! На всякий случай стараются прикрыться бортом другого корабля!

— Так себе же хуже! И товарища подставишь, и сам пропадешь. Никакой логики, как будто первый раз в море.

— Трусость не имеет логики, — заметил адмирал и принял из рук вестового заботливо поданную накидку из толстого шелка.

Моросящий дождь повысил его настроение. Видимость ухудшится, и караван имеет хороший шанс скрыться на океанских просторах. Матросы поставили на мостике кресло с навесом и маленький столик. Второй кок принес ароматный кофейник и накрытую салфеткой плетеную корзиночку со сладкими булочками.

— Синьоры, прошу вас, угощайтесь. — Адмирал гостеприимно указал на стол.

Старпом и вахтенный офицер незаметно прошмыгнули к рулевому, где занялись своими непосредственными делами. Капитан поддержал компанию и взял фарфоровую чашечку с ароматным напитком. Сделал крошечный глоток и заметил:

— Мы фактически выполнили половину своей задачи. Нас преследуют все неприятельские корабли.

И правда, ушедшие под ветер голландские корабли перестроились в строй фронта и нависли над испанским арьергардом. Малодушный мог бы заорать: «Нам конец!», но здесь таковых не было. Офицеры и матросы испанской эскадры выполняли свой долг, их задача была как можно дольше удерживать врага. Обе эскадры готовились к решающей фазе, и там, и тут сигнальщики переговаривались флажным семафором. Несведущий человек с улыбкой посмотрит на размахивающего руками моряка. На самом деле во флажном семафоре скорость передачи сообщения равна скорости человеческой речи. В самом древнем способе связи только одно ограничение — оба сигнальщика должны ясно видеть друг друга.

— А что это они затеяли? — Адмирал с удивлением показал на выходящую вперед группу обычных шхун.

— Хотят выйти наперерез нашей колонне.

— Да мы же их просто раздавим! Нет, погоди, адмирал Бреда никогда не выступал в роли простачка.

— А если это эскадра из метрополии? — предположил капитан.

— Да откуда ей здесь взяться? Разведка давно бы донесла. Сигнальщик! Эскадре перестроиться в две колонны поворотом вправо!

Через несколько мгновений на ветру заполоскал красный флаг с желтым крестом. А после исполнительного четные корабли повернули вправо. Над океаном разносилось пение боцманских дудок вперемешку с матом. Одним галеонам требовалось увеличить скорость, другим — уменьшить. Где-то распускали паруса, иные кратковременно поднимали дополнительные трисели. Только артиллеристы балагурили да поглядывали на своих офицеров. Когда же наступит их черед показать свое умение? Ничего нет хуже праздного ожидания. Нервничал и контр-адмирал дон Филипп ди Дорру. Обе эскадры готовы к бою, и если ему нет никакого резона торопить события, то караки могут приблизиться и дать вполне болезненный залп. Но тянут. Почему? Послышавшийся раскат орудийных залпов заставил невольно вздохнуть с облегчением. Началось! Адмирал отставил чашку с кофе и по-мальчишески выбежал на левое крыло мостика. Первый галеон левой колонны значительно осел на нос и по всем признакам тонул.

— Синьор адмирал! Семафор с Peces voladores, они тонут!

— Что с Peces divertido?

— Сбиты битенги и контрфорсы, водотечность незначительна, выходят из строя, чтобы не стать обузой для эскадры.

— Приказ на оба галеона! Экипажам покинуть корабли, эскадре подобрать моряков и включить в боевое расписание.

Что же, логичное решение. Экипажи с первых жертв усилят другие корабли и помогут в абордажном бою. Шлюпки сноровисто спускались на воду, гребцы, дружно работая веслами, собирали моряков и высаживали на проходящие мимо галеоны. Новый залп заставил вздрогнуть всем телом и с надеждой посмотреть вперед. Увы, из строя выходила следующая пара кораблей. Адмирал витиеватым матом высказал свое мнение о странном начале сражения. Но только проходя мимо тонущего галеона и увидев своими глазами страшные разрушения, он понял смысл маневрирующих впереди шхун.

— Да на этих дьявольских лоханках пушки мощнее наших! Сигнальщик! Эскадре поворот вправо на шесть румбов!

Взвизгнули блоки сигнальных фалов, и эскадра медленно повернула бортом к этим злобным и опасным шхунам. Однако маневр оказался безрезультатным. Более маневренные кораблики вовремя юркнули поперек хода галеонов и снова оказались на ударной позиции. Ярко блеснула вспышка, борт окутался дымом, и эскадра понесла еще одну потерю.

— Такое впечатление, что они с нами играют! — злобно заметил адмирал.

Надо что-то делать. Но что? Он вышел с подзорной трубой на самый край крыла и начал следить за действиями маленьких корабликов. Прекрасная маневренность — одно из важных качеств ведения боя, но еще требуется скорость, а мачты шхун ниже, чем у галеонов. Это шанс! Сегодня ровный ветер, и в двадцати метрах от поверхности моря его сила должна быть больше. Началась чреда маневров, основной целью которых было вывести эскадру на ветер и затем «свалиться» на шхуны. Поразительно, но караки не пытались идти в атаку, только пассивно держали линию и угрожающе нависали с флангов. Ближе к вечеру контр-адмирал дон Филипп ди Дорру смог выполнить свой план, но при этом потерял половину галеонов. Хотя это уже не имело принципиального значения, транспорты ушли. Настал последний момент решительной атаки и прорыва вражеского кольца.

— Дон Алато, прикажите офицерам надеть кирасы и сами не забудьте, нечего бравировать.

— А вы?

— Я адмирал несуществующего флота, судьба сама поставит последнюю точку.

Испанская эскадра развернулась строем фронта, угрожая догнать и потопить зловредные шхуны. Увы, кораблики, огрызаясь кормовыми пушками, уходили от преследования, а караки наконец пошли на сближение. Залпы, удары в корпус, крики раненых и кровь. Peces plata выдержала залпы трех голландских кораблей, после чего начала медленно заваливаться на правый борт. Адмирал окинул взглядом разрушенную палубу с нагромождением сбитых рей, обломками мачт и путаницей порванных снастей. Рядом продолжал стоять вестовой.

— Рональдо, надень на меня кирасу.

Вестовой посмотрел на осунувшегося и сильно постаревшего за день адмирала, тяжело вздохнул и начал выполнять приказ. Только грудь дона Филиппа ди Дорру закрыл пробковый нагрудник, раздался жуткий стон изломанного дерева, и Peces plata скрылась в океанской пучине.

Барон Бреда и ван Дайк пошли на риск. Они имели возможность собрать много кораблей, по количеству намного больше «Золотого флота». Но где набрать экипажи? Так родилась идея обманки, где основной боевой силой стали шхуны, а караки и галеоны выступали в роли огородного пугала. Если бы испанцы не среагировали на угрозу и продолжили сопровождение «Золотого флота», то пиратам пришлось бы поворачивать назад. Более серьезные последствия могли произойти в случае решительной атаки и абордажного боя. На большинстве кораблей находилась всего лишь маленькая палубная команда для управления парусами. Артиллеристов хватило только на шхуны и пятнадцать карак, причем при мизерном составе абордажной партии. Барон Бреда и ван Дайк решили рискнуть на грани блефа. Корабли разделили на две флотилии. Более сильная и многочисленная эскадра под командованием адмирала Бреда имитировала атаку на сопровождение «Золотого флота». Барон должен был увести военные галеоны от транспортов. Нечаянный огневой контакт продемонстрировал великолепные боевые качества шхун, но первоначальным планом не предусматривался. Произошла первая демонстрация возможностей специально построенного боевого корабля, ибо до XVIII века военный и торговый флот различались только количеством пушек.

Флотилия под командованием адмирала ван Дайка шла со стороны океана навстречу транспортным галеонам. Здесь тактика строилась на психологии, в надежде взять испанцев «на испуг». Из всей пиратской армады реальной силой являлись пять шхун и три караки. Но загруженные золотом и серебром галеоны и не помышляли о сопротивлении. Никому не хотелось умирать ради чужого богатства. Так что злато-серебро взяли без боя. Испанцам отдали два потрепанных галеона со всем необходимым снабжением, а трофеи увели на Гваделупу. В подобном решении был смысл. Дело в том, что барон Бреда и ван Дайк грубо нарушили голландские законы. Для выполнения своей задумки им пришлось поднять флаги Нидерландов на русских кораблях братьев Скопиных. Сами корабли только имитировали свое участие в бою, но факт остается фактом. Можно с уверенностью сказать, что все торговые дома немедленно сообщат о подобном беззаконии. А так флаги сменили на базах Скопиных, там же все вернули в исходное состояние. Слушок, конечно, пройдет, но и братья получат моральную компенсацию в виде дополнительной премии. Барон Бреда давно причислил Счастливчиков в разряд «своих людей». Абсолютно неконфликтные, умеющие пойти на компромисс и взаимовыгодное соглашение.

Голландские корабли заходили на рейд форта Александр непрерывной чередой. Экипажи спускали паруса еще до подхода к пушкам береговой батареи, и последний маневр постановки на якорь происходил с помощью весел. Командир гарнизона наблюдал за пришельцами из окна своего дома. Все действия спокойные, даже нарочито неторопливые, как будто изначально демонстрируют свою готовность подчиниться любому приказу. Разворачивающееся действо что-то напоминало, и дю Норбер взял подзорную трубу. Вроде корабли как корабли, караки, галеоны и шхуны, все под флагами Нидерландов. Но вот мелькнуло название на испанском языке. Ну и что? Военный трофей, ничего особенного, собьют закладную доску и поставят свою. Вон у хозяев все галеоны раньше принадлежали Испании, сейчас под русским флагом возят грузы в Санто-Доминго. Имеют право. Однако испанские названия попадались все чаще и чаще. Не может быть! Дю Норбер отказывался поверить в свою догадку.

Шлюпка с флагманского корабля уткнулась в прибрежный песок. На берег выпрыгнули двое: адмирал ван Дайк и незнакомый дворянин. Командир гарнизона вышел встречать гостей.

— Рад вас приветствовать! — Адмирал отставил ножку и с поклоном махнул перед собой шляпой.

— Взаимно, синьор адмирал! — Командир гарнизона ответил придворным ритуалом.

— Позвольте вам представить губернатора Нассау барона Бреда.

Барон и дю Норбер обменялись галантными поклонами.

— Польщен высокой честью принимать в своем маленьком городе таких гостей.

— Ах, бросьте дон дю Норбер, мы по-дружески, без церемоний. Основная часть кораблей сегодня же покинет вашу гостеприимную гавань.

— Я надеюсь, вы останетесь? Виллы господ Скопиных полностью готовы, слуги подобраны. Вы сможете отдохнуть после морского перехода.

— Увы, мой друг, увы, — ответил барон, — дела вынуждают меня сегодня же отправиться обратно в Нассау.

— Как жаль! А я надеялся послушать ваши рассказы о последнем сражении.

— Наши капитаны с лихвой восполнят мое отсутствие, — засмеялся барон, — вам расскажут пару десятков совершенно противоположных историй.

— Дело в том, — вступил в разговор адмирал, — что господин барон захватил «Золотой флот» и вынужден обратиться к вам за помощью.

— Как! Вы сумели разбить конвой охранения?

— Да, провидение было за нас, — ответил барон, — офицеров и матросов короля мы высадили на острове Передовой.

— Благородный поступок. Надеюсь, в ближайшие дни они будут доставлены в Санто-Доминго.

— Я прошу вас об одолжении, — барон заговорил с нарочитой скромностью, — необходимо разгрузить корабли и разобраться с трофеями.

Барон подал знак гребцам, и перед комендантом поставили сундук с золотыми рублями.

— Это наша компенсация за причиненное беспокойство.

Дю Норбер учтиво поклонился. Ха! Они грабанули Карла V, а теперь опасаются показать добычу в своем собственном городе! Но это не его проблема, а сундучок он разделит со своими офицерами. Осталось проследить о внесении правильных записей в журнал приходов и отходов.

Встреча в форте Александр с адмиралом ван Дайком больше обрадовала, чем удивила бояр Андрея Александровича Скопина-Шуйского и Бориса Андреевича Бельского. Поэтому они сразу приступили к делу.

— Надобно как можно скорее оповестить родственников, у губернатора Эспаньолы к ним срочное дело, — без обиняков сказал Борис Андреевич.

— Пустое, — небрежно отмахнулся адмирал, — вы и сами легко решите проблему губернатора.

— Как же ее решать, если она нам неизвестна? — возразил Андрей Александрович.

— Идемте, я вам покажу смысл озабоченности дона Аревало.

Адмирал ван Дайк повел бояр к стоящим в небольшом отдалении кораблям. Им бы смотреть вперед, так нет, соблазнились красотами тропического острова, всякими кустами в пышной пене нежно-розовых бутонов, птичками с яркими желтыми и красными пёрышками и, конечно же, изумительным видом ниспадающей с неба воды. Именно тропические красоты и отвлекли от главного и усилили эффект от терриконов золота и серебра. Оба боярина пораженно ахнули и замерли, не в силах произнести ни слова. Чернокожие рабы катили наполненные золотыми слитками тачки и небрежно вываливали блестящий на солнце металл. Другие подхватывали желтые брусочки и складывали в аккуратный штабель. Вот один из рабов игриво поймал слитком солнечный зайчик и навел его в глаза своему товарищу.

— Мы выгрузили только треть. — Голос адмирала вывел бояр из оцепенения.

— Карл Пятый не простит вам разбоя, — промолвил Андрей Александрович. — Испанцы сотрут Нассау в порошок.

— Еще и нам достанется за укрывательство, — добавил Борис Андреевич.

— Потеря «Золотого флота» неизбежно дойдет до ушей короля. Но ответная реакция будет в Европе, и совсем другая, — усмехнулся адмирал.

— Вы полагаете, что король призовет к ответу стат-хаудера?

— На эти деньги граф Нассау наберет немецких пикинеров. А наиболее вероятным последствием будет отказ Карла Пятого от австрийской короны в пользу своего племянника Максимилиана.

— У вас странная логика! — воскликнул Борис Андреевич.

— Не вижу ничего странного, Карл Пятый предсказуем и прямолинеен, как оглобля.

Бояр покоробило столь нелицеприятное выражение в адрес монарха.

— Вы ограбили короля, а он вместо отмщения отдает племяннику одну из вотчин! Вот в чем странность.

— Надо учитывать интересы приближенных. Они теряют намного больше короля.

— Неужели ближники против всесилия своего господина?

— Да какое всесилие? Испанская армия воюет с Сулейманом, с Францией, с италийскими княжествами, с Нидерландами, и немецкими княжествами. — Барон усмехнулся и добавил: — Сейчас Карл Пятый высадил войска в Тунисе и Алжире.

— Богатство страны позволяет королю содержать большое войско.

— Богатство вместе с солдатами рассыпалось по всей Европе, а дворянство осталось без денег и без крестьян.

— Полагаете, что в Испании зреет новый дворянский бунт?

— Доподлинно не знаю, вот губернатору Санто-Доминго золото надо, это точно.

— Зачем? У него достаточно своих приисков.

— Вот оно, испанское золото. — Адмирал небрежно указал на сверкающие слитки. — И много полезных людей осталось без своей доли.

Что же, подношение нужным людям для Андрея Александровича Скопина-Шуйского и Бориса Андреевича Бельского было понятным делом. Сами не раз подносили, да и получают регулярно от зависимых дворян. Только в Испании подношение больше всего напоминало воровство казенного золота. А впрочем, и на Руси никто не стеснялся залезть в закрома великого князя, был бы доступ к заветному ключику. Казнокрадство не имеет национальности, это следствие тоталитарного правления. Как ни назови правителя, но если он окружен лично преданными людьми, значит, будут воровство и беспредел власти. За спиной соратников правителя стоят такие же преданные люди, следовательно, все друг друга покрывают. Государство погружается в пучину беззакония и безнаказанности.

Бояре совершили еще один вояж в Санто-Доминго. В результате из форта Александр в Севилью ушел один галеон под русским флагом. Не мало! Можно считать, что треть королевской доли оседала в карманах его ближайшего окружения. Андрей Александрович Скопин-Шуйский и Борис Андреевич Бельский хорошо ориентировались в кремлевских интригах, посему дон Аревало получил золотовалютную помощь без каких-либо процентов и оговоренных сроков возврата. В таких случаях сановники прекрасно друг друга понимают. Взято не для себя, а для нужных людей. Впрочем, губернатор Эспаньолы не захотел оставаться должником и взял на себя расходы по строительству дворца для герцогов Скопиных. Но это так, между прочим, ибо все понимали, что строительство дворца пройдет за счет возведения городских стен и крепостных башен. Был в этой истории еще один положительный момент: Саша и Вова помимо собственной воли сделали в Мадриде большой шаг вверх и перешли в разряд «своих людей».