Когда вышел на траверз посрамленного замка, спина уже была мокрой от пота. То бегом на нос, чтобы рассмотреть изгибы русла реки, затем к рулевому веслу, второе судно то ткнется в корму, то начнет заворачивать поперек движения.
– Эй, а здесь кто? – Вместе с голосом послышались удары в борт.
Новики! Норманн перегнулся через фальшборт.
– Сколько вас?
– Боярин? Десятеро.
– Никого не забыли?
– Как можно! Мы своих никогда не бросаем!
– Двое ко мне, трое на второе судно – и погнали!
Рассвет порадовал неярким солнышком. Норманн повесил люльку и начал рисовать собственную торговую марку. Злобная морда белого медведя с оскаленной пастью, а ниже белая ленточка с надписью «Norman von Russ». Корабелы и новики почтительно стояли в стороне и шепотом делились впечатлениями. После обеда аккуратно выбрались из крошечной бухточки и взяли курс на остров Вормс. Норманн упал на кровать – более суток на ногах, море эмоций – спать, спать, спать. Проснулся от стука в дверь.
– Кто там? Заходи! – Сел и натянул на себя одеяло. Холодно, однако, конец октября.
В каюту ввалился Шушун с тяжелым сундуком, следом новики внесли еще несколько, причем тяжелых.
– Ты чего это здесь или мы к берегу пристали?
– Штиль, выйди – и сам поймешь.
– Хреново, так и до морозов можно застрять.
– Нет, здесь и летом штиль недолгий. А пока драккары запрягли цугом, худо-бедно, а движемся на север.
– Я все забываю тебя спросить, почему на каждом корабле есть сундуки с шелком и бархатом?
– Дорогая вещь. Кто в Риге или в Або купит больше одного отреза? Вот и возят в надежде на случайных покупателей.
– В Любеке мы все за один раз продали.
– Сказал тоже! Наш купец продает ткани епископам!
– Однако в Новгороде некоторые купцы берут по тридцать-сорок штук шелка и бархата.
– Те везут в королевские покои, нам туда дорога закрыта. Ты скажи, зачем снова отправился геройствовать?
– Я? О каком геройстве идет речь?
– Зачем в одиночку решил корабли увести?
– Завидно?
– Молодые на тебя как на икону смотрят. А мне к чему завидовать? Так и голову потерять недолго.
Норманн начал одеваться.
– Общество постановило те корабли в долю не считать, то твоя личная добыча.
– Да на хрен она мне сдалась! Я же один на причалах остался! Глядь, а ни тебя, ни новиков!
– Как такое могло случиться! Микша божится, что ты его к нам послал.
– Послал, правду человек говорит. Сам виноват, не договорился с тобой, пришли вместе, а обратно врозь.
– Верно! И я проворонил, извини.
Шушун встал на колени и ткнулся лбом в палубу.
– Проехали, впредь обоим наука будет.
– Слышь, новики хвастают, будто ты в одиночку толпу немцев оглоблей гнал. Торговцы с капитанами со страха аж через мост убежали.
– Погонял немного, только багром, телег поблизости не нашлось.
– Ну дела! По Новгороду пойдут разговоры! Одного веслом, толпу оглоблей, теперь в городе все девки твои.
– Мне и одной хватит.
– Датскую красавицу надолго пригрел?
– Чего тут загадывать, жизнь подскажет.
– Не обижай ее, родственница хозяина, отца в междоусобице убили, имение отобрали.
– Так сосватай Антанасу, чего ему бобылем скакать.
– Твоя правда, покажу девку. Понравится – свадьбу сыграем. Добычу зачитать?
– Читай. – Норманн не хотел лишать Шушуна удовольствия еще раз поговорить о взятых богатствах.
– Ты взял два корабля голландского сукна, хорошее, в Генте ткали. Там же серебро с гор Лотарингии.
– Сукно какого цвета?
– В основном красное и синее, немного зеленого. Внизу видел грубую выделку черного цвета, оно дешевле и хуже продается.
– Новикам надо отрезы дать, и обшить по единому образцу – красные камзолы, синие штаны.
– А нам?
– Если хотите, только корабельной дружине нужен знак на груди – серебряный якорь. Сам отолью.
– Спасибо, боярин. – Шушун низко поклонился. – Общая добыча: три корабля соли и два корабля свейского железа. Есть свинец и олово, да немного меди, серебра и четыре прутка золота.
– Почему серебро и золото в прутках возят?
– На продажу, кто цепь кузнецам закажет, кто перстень. Опять же по весне в Новгороде торг богатый, есть чем заплатить.
– О чем на палубе девки щебечут? Уже с час без перерыва кому-то косточки перемывают.
– О тебе, кто же еще их интересует. Новики новобранцев порадовали, доля-то всем полагается.
– Крикни девкам еды принести, и ты за стол садись.
– Спасибо за честь, боярин, да я поемши.
Шушун еще раз поклонился и вышел из каюты. Почти тотчас бочком втянулись девицы и начали хлопотать вокруг стола. Солдатская поговорка «Война войной, а обед должен быть по расписанию» рождена жизнью.
Приход кораблей на Вормс сначала вызвал у встречающих недоумение, а когда узнали причину большого количества судов, то началось всеобщее ликование. Каждый находил повод заглянуть в трюм, попробовать соль, поцарапать пальцем железо. Злобные медвежьи морды стали отдельной темой обсуждения. Рисунок всем понравился, пришлось рисовать эмблемы и на остальных кораблях. Учитель вился вьюном, пытаясь разузнать, где и как прошло сражение, но тут даже новобранцы твердили одно, мол, напали враги прям у деревни, их еще замок тевтонцев поддержал. Круговая порука – самая надежная защита, тем более что Хинрих Пап сам виноват, позиционируя себя выше окружающих его людей. Набег на Ригу конечно же не скрыть. Пройдет год, и все заинтересованные торговцы будут знать имя героя. Тем не менее чем позже, тем лучше, а вот авторство пожара ему никто не припишет. Недоумение учителя легко понять: добыча по сравнению с предыдущей схваткой намного больше, а среди маленького отряда корабелов нет ни раненых, ни убитых.
Подготовка к последнему переходу через Финский залив началась с визита Шушуна.
– Боярин, где корабли перегрузим? Здесь или в Неве?
– С чего это ты захотел перегружать?
– К нашему приходу на Волхове уже может быть лед.
– Зачем нам Новгород? Через волок на Онегу, Свирь не скоро замерзает.
– Какая Свирь! Волок такие корабли не возьмет! Ладья на двадцать тонн – это предел: брусья просядут и киль в землю зароется.
– Разгрузим корабли… Я понял, они порожнем за пятьдесят тонн потянут. Куда же трофейный флот ставить?
– На зиму поставь в Волхове, на правом берегу удобный затон, ледоход не затронет. По весне перегоним.
– Охрана нужна, там земли новгородские, посадская дружина дань возьмет. Нет, не пойдет.
– Что делать будем?
– Придется на Ладоге зимовать, крепость заложим и немцев в ней посадим. Удобное место укажешь?
– Сам знаешь, даже пальцем тыкал.
– Там ничейные земли? Уверен?
– Живут карелы, свеи туда еще не дошли.
– Почему шведы на восток лезут? Своих земель полно, а они к нам идут.
– Жить легче. Собирают ватагу и уходят в дальние земли. Строят свои борги и облагают карелов данью.
– Почему шведский ярл не собирает с них подати?
– Какой Ярл? Династия Ярла давно пресеклась.
– Погоди, ярл – это король.
– Нет, Биргер Ярл основал первую династию королей, отсюда в просторечии появилось понятие «ярл», как король.
– Ты хорошо знаешь историю.
– Какая история! Свеи избрали своего первого правителя менее ста лет назад.
– Где восточная граница шведского короля?
– Выборг и Ругодив, дальше сборщики налогов не ходят.
– А Ревель чей, шведский или датский?
– Ничей, Вальдемар Четвертый практически потерял власть, в Дании его никто не слушает. Тевтонцы регулярно грабят Копенгаген.
– Интересно! Слушай, а почему на Неве только деревушки и нет ни одной крепости?
– Нет нужды строить, московский князь укрепил Орешек, этого достаточно.
– Разве это не Новгородская крепость?
– Зачем она нам? Мы торговлей живем, московские князья войной.
– Ругодив чей был?
– И Ругодив, и Юрьев, и Владимирец, то киевские князья строили, им принадлежали. А Ракобор с Медвежьегорском были псковскими.
– Где же были полоцкие земли?
– До моря доходили, а точно не знаю, мы с Полоцком дружбу не водили.
– Ригу-то откуда хорошо знаешь?
– Торговали с ливонскими купцами.
– С ливонскими или ганзейскими?
– Тевтонцы изгнали из города всех ливонских купцов. Те в ответ отказались торговать с немцами.
– Понятно. Кроме новгородцев, туда никто не ходил.
– Почему же никто? Готландские купцы торговали, золото-серебро им привозили.
– Выходит, что мы ливонские товары пожгли?
– Из Ливонии большинство купцов уж лет пять как разбежались с родной земли на все четыре стороны.
– Где же они?
– Кто в Новгород подался, кто в Висбю.
– Ладно, давай о деле. Немцев я сам высажу и корабли под их охрану оставлю.
– На Свири у Шамокши срубы продают, лес хороший и стоит недорого. Там же и плотников бери, не сезон, дешево пойдут.
– Спасибо за совет. Еще бы припасов им, на хлебе долго не протянут.
– Не беда, по пути рыбаков наберешь, от Ревеля до Ругодива многие к тебе пойдут. Их там все кому не лень обирают.
– И правда, сети есть, лодки есть, почему бы сразу толком не обосноваться.
– Как вижу, ты место давно приметил?
– Острова Салми тебе известны?
– А то! Там же рядом две наши крепости, Валаам и Сердоболь! Свеев крепко держат, не дают на Ладоге шалить!
– Вот и мы рядышком свою поставим и прижмем гостей незваных.
– Хитер! Я попервости думал, ты предсказатель, а выходит все наперед продумано!
Норманн не стал отвечать, ничего он заранее не продумывал. Место знает по рыбалке, которую Денис Юрьевич устраивал на своей яхте после посещения Валаама. Любил благодетель замаливать свои грехи в этом древнем монастыре. Группа островов образовывала просторную и удобную бухту, имелись там многочисленные родники и реки. Но определяющим фактором являлась высокая гранитная скала с узким перешейком к материку. Выживут немцы – лосося и форели вдоволь, нерпа и тюлень вон посреди Балтики резвится, про лосей, косуль и кабанов и говорить нечего.
Добровольцев набрали без проблем: от Таллина до Нарвы в каждой деревушке чуть ли не половина народа рвалась под руку надежного защитника. Выбрали зрелых рыбаков без малолетних детей, население каравана пополнилось почти четырьмя десятками семей и лодками, которые закрепили на палубе. Николаус фон Кюстров ходил по палубе с гордо выпяченной грудью – из нищего барона он перешел в статус владельца совсем не маленькой деревни.
– Мне пришлось изменить первоначальные планы, – с этих слов Норманн начал свое объяснение.
– Я весь во внимании, мой господин.
– Обстоятельства вынуждают меня оставить вас на зиму практически в одиночестве.
– Мы будем в замке одни?
– Хуже, господин фон Кюстров, я вас оставлю в лесу, одних. Вы можете рассчитывать только на себя.
– Вы потеряли свой замок?
– Проще и смешнее – волок не способен пропустить корабли. Мне придется заложить еще один замок.
– Для меня! – Глаза сотника копейщиков сверкали от счастья. – Вы даруете мне замок?!
– Всего лишь место, где вы его построите.
– Спасибо, мой господин! – Фон Кюстров рухнул на колени и поцеловал сапог своего сюзерена.
Норманна пробила дрожь, он замер, опасаясь сделать какое-либо движение. Немец выражал благодарность согласно с принятыми традициями своего времени, а человека двадцать первого века это шокировало. Одно дело выдавать себя за потомка благородных кровей, униженное подчинение окружающих – это совсем другое. Мысль о том, что подобное поведение вполне обычно, что и он в определенной ситуации должен поступать аналогично, служила слабым утешением.
– Вам предстоит решить трудную задачу. На носу зима, жилые дома придется ставить прямо на снег.
– Будьте уверены, я справлюсь и оправдаю ваш выбор!
– После ледостава возникнет угроза нападения со стороны шведских отрядов. Поэтому я вам добавлю десяток лучников.
– Спасибо, мой господин! Я разобью всех врагов!
– Не сомневаюсь. В пятидесяти километрах на запад остров и крепость Валаам, где вы сможете получить помощь.
– Я не нуждаюсь в помощи!
– До меня по прямой около сотни километров, через лес получится все полторы.
– И это все ваши земли?
– Да, но местные племена не очень-то доброжелательны.
– Нам нужна покорность, а не доброжелательность! – уверенно заявил Николаус фон Кюстров.
Норманн решил не вступать в пустые дискуссии, прибалты восемьсот лет показывали немцам фигу в кармане.
– Ваших раненых я заберу с собой, они вернутся в декабре, когда земля покроется устойчивым снежным покровом.
– И инвалидов вернете?
– Я знаю хороших врачей, они способны вылечить любые раны.
– Хорошо бы, подготовка новых десятников потребует много времени.
– До прибытия на место вы должны придумать свой герб.
– Какие у вас цвета?
– Три горизонтальные полосы: черная, желтая и белая, – не задумываясь, ответил Норманн.
– Красивое сочетание и комбинация многозначительная, добавьте красный щит как символ верности.
– Для меня важен рисунок, для вас надо сделать печатку.
– У меня нет денег, – потупившись, признался барон.
– С деньгами позже разберемся. Вам депеши придется писать и печатку к сургучу прикладывать.
Николаус фон Кюстров густо покраснел, стеснительно шаркнул ногой и тихо произнес:
– Сокол на перчатке. – Затем собрался с духом и признался: – Я с детства мечтал о своем соколе.
– Крылья расправлены или сложены?
– На крепкой руке сокол сидит спокойно, крылья сложены.
Разговор с сотником подтолкнул к мысли сделать перстни для всех своих дворян. Самый необычный оказался у литовского лучника: три рыбины на зеленом поле. Франц фон Марев пожелал двух вздыбленных коней. А Дитрих фон Гренинг – простую амфору. Вот и остров Котлин. Встали к берегу и за день переместили людей и грузы, а Нерль получил особое поручение:
– Первым делом беги к итальянцам, предупреди о студенте из Болоньи.
– Не волнуйся, боярин, о шпионе уже все знают, предупредим.
– Передай мой приказ: отправить раненых на другой берег Онеги, сразу, пока льда еще нет.
– К волхвам отправишь? – насторожился Нерль.
– Травницы там, итальянцы их знают. В оплату пусть возьмут бочку соли.
– Антанаса травами не вылечить.
– Женщины сами разберутся – не смогут, сразу скажут. Да предупреди, я сам наведаюсь, как лед окрепнет.
– Будь уверен, боярин, все в точности исполню.
– С Шушуном поговори, он в Шамокше купцов и плотников знает. Дома для немцев купить да собрать надо.
– Понял, боярин, Шушун уже дал мне письмо и задаток, так что ждать тебя будут.
Драккары и карфи легко развернулись, подняли паруса и через час скрылись в вечерней мгле. С кораблями получилось сложнее, темнота наступила раньше, чем стянулись на якорях на приглубое место. Развернулись да подняли паруса уже во мраке поздней осени. Оставалось только удивляться уверенности корабелов, которые правили к входу в Малую Неву без единого ориентира.
Пасмурный рассвет с неприятным дождем застал флот на подходе к Васильевскому острову. Разговор Шушуна со старостой прошел «в дружеской и деловой обстановке», от деревни потянулись десятивесельные баркасы, приняли с кораблей буксиры, и гребцы навалились на весла. Так и дошли до крепости Орешек, сделав по пути шесть остановок для смены людей на гребных буксирах. При выходе в море Норманн даже не догадывался об истинной сути раскинувшихся вдоль Невы поселений. Кстати, неплохой бизнес!
– Шушун, а чьи здесь земли?
– Вдоль Невы? Вроде бы московские. Князь Андрей Александрович свеев согнал, да Москва забыла крепость восстановить.
– Прибрать бы к рукам. С каждого корабля за буксировку деньги собирай, и никаких забот.
– И не думай! Так тебе московские и дадут здесь развернуться. Сразу и подати насчитают, и крепость поставить велят.
– Ты прав, проще дождаться шведов или самому построить крепость.
– Сначала послов засылай да оговори межевую границу, чтоб обид не возникло. Иначе посадский боярин дружину пришлет.
Ладога порадовала свежим попутным ветром. Шушун увел к Подпорожью пять кораблей, которые после выгрузки должны вернуться с домами и плотниками. Норманн повел остальной флот к месту предстоящей зимовки. Острова Салми встретили тонким прибрежным ледком, хорошо не шуга, та к корпусу липнет, пришлось бы идти в обход. Приметный мысок вызвал у немцев бурю восторгов, пятидесятиметровая скала поросла тоненькими сосенками, что говорило о незначительной толщине почвы. Выбивающийся из скалы родник серебряным каскадом водопадов бежал в маленькое озерцо. Это оказалось сюрпризом, Норманн полагал скалу совершенно плоской, зато обрадованные немцы устроили настоящую пляску.
– Мой господин! – со слезами на глазах кричал фон Кюстров. – Вы подарили мне готовый замок!
– Какой же он готовый? Где вы будете жить?
– На противоположной стороне этого чудесного озера, там ровная площадка, можно построить трехэтажный дворец!
– Нет, Николаус, – вмешался Франц фон Марев, – третий этаж будет возвышаться над природными стенами.
Хинрих Пап аккуратно срезал веточку рябины и начал рисовать на засыпанном сосновыми иголками песке план будущего замка. Казалось бы, крошечный пятачок двести на сто метров, да еще с озерцом посередине, а на чертеже нашлось место даже для конюшен. Копейщики без разглагольствований приступили к службе. Один десяток ушел с рыбаками к речушке, где решило осесть большинство рыбаков. Другой десяток отправился к проливу, вторая часть поселенцев облюбовала там место для еще одной деревни. Третий десяток получил приказ разведать окрестности, что же, благоразумная предосторожность. Остальные приступили к вырубке деревьев и расчистке под строительство временного жилья. На обустройство походного лагеря назначили выздоравливающих. После сытного ужина спальный мешок на медвежьем меху показался не просто уютным, а по-царски шикарным гнездышком. Ночью приснился сон, где Норманн стоял на краю высокой скалы, а под ногами бесновались огромные черные волны. К утру выпал снег, в заливе появилась шуга – начало ноября, успеть бы добраться до Петрозаводска, который итальянцы упорно называли Петрокрепость.
Первый корабль пришел через пять дней. Вопреки ожиданиям бароны приказали отвезти пронумерованные бревна к рыбакам. Что же, они на самом деле заслужили право приоритета, свежая и даже копченая рыба в изобилии доставлялась к столу. В этот день привезли даже лося, и Норманн решил посмотреть, как обустраиваются переселенцы на новом месте. От приглубого каменистого берега шла наезженная телегами дорога, которая вывела к нужному месту на реке. Дома ставили на фундамент из крупных валунов, но его в первую очередь интересовали признаки, по которым люди выбрали именно это место. На сборке домов работали приехавшие плотники, они позаботились даже о мхе, который прокладывали между бревен во избежание появления щелей. Приятно такое видеть, не халтурщики, настоящие профессионалы, для них важен отзыв заказчика. Дома привезли хоть и в разобранном состоянии, но в полном комплекте, от ручки для входной двери до квадратиков слюды в оконные рамы и связок теса на кровлю. К берегу приткнулась лодка с крупным валуном килограмм на триста, не меньше. Рыбаки при помощи лаг перевернули свою лодку, камень оказался на приготовленной волокуше. Завидев Норманна, сняли шапки и низко поклонились.
– Почему вы выбрали для себя это место?
– Вы не разрешаете здесь строиться? – огорченно спросил сутулый рыбак.
– Ограничений нет, мне интересно узнать причину выбора именно этого места.
– Здесь хорошо, разве боярин этого не чувствует?
– Но вы ушли на четыреста метров от озера. Не далеко ли?
– Зато ближе к перекату, а за ним хороший омут для зимнего лова.
– И родник здесь близко, колодец копать не надо, – добавил коренастый крепыш.
– Значит, здесь много рыбы и удобный родник? – продолжал допытываться Норманн.
– Рыба и родник конечно же неплохо, однако дома должны стоять на хорошем месте, иначе люди начнут болеть.
– Женщины должны рожать здоровых детей, – снова встрял крепыш.
Рыбаки дружно впряглись в волокушу и почти бегом доставили валун к месту сборки очередного дома. Норманн немного постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, пожал плечами и пошел в деревню карелов. Разведывательный отряд обнаружил поселение туземных рыбаков совсем недалеко, не более трех километров. Вот и захотелось посмотреть на соседей, оценить их настроение и возможность дальнейшего сотрудничества. Аборигены должны знать местность, а с этой стороны есть залежи мрамора и самоцветов, он сам здесь пасся в поисках красивых кристаллов спессартина и турмалина. Для двадцать первого века сбор здешних синих и зеленых кристаллов оказался бесперспективным занятием. Намного проще и выгодней лепить в подвале искусственные рубины, изумруды и алмазы, а натуральные камни для знатоков, которых совсем немного. Зато четырнадцатый век должен обеспечить спрос, осталось найти «хлебное» место. Карелия на самом деле благодатное место, привычный гранит и вековые сосны заслонили собой обилие родников, среди которых много целебных минеральных источников.
Десяток копейщиков обживал свой новый дом в самом центре строящегося поселения. На окраине уже заканчивали возведение рогаток, интересная придумка Русского Севера. Обычный «еж» из трех связанных ивовыми ветками бревнышек, два таких ежика соединены жердиной, а в целом увязаны в две линии. Сверху сооруженный из тонких стволов помост, который снаружи прикрыт плетеным забором. Простенько и незатейливо, да не прорваться, высота помоста чуть более метра, врагу снизу не пройти, если только ползком. И сверху просто так не перелезть, даже при помощи лестницы, а башенки для лучников и пращников серьезно охладят пыл атакующих. Узкий проезд шириной в одну телегу, примитивные ворота из жердей лежали, прикрывая небольшую яму. Офигенный прагматизм, ничего лишнего, а сотенный отряд пройдет мимо – добыча не стоит затраченных усилий.
К Воинскому дому примыкала сторожевая башенка, невысокая, всего лишь пять метров. Для лесной местности больше и не надо: из замка виден сигнальный крест, и корабельная рында слышна километра на четыре. Молодцы немцы, наука гарнизонной службы на высоте, и поселенцы спокойны, видят надежную защиту своего нового дома. Навстречу выбежал десятник.
– Мой господин, какие будут приказания?
– Мне двух воинов в сопровождение, хочу сходить в деревню аборигенов.
– Eine Moment. – И скрылся за дверью.
Действительно, не прошло и минуты, как из дома вышли два солдата в полной экипировке. Серьезно поставлена служба, явно не потребовалось спешно одеваться – оба сидели наготове.
Добирались до карельской деревни чуть более часа, сначала на лодке спустились к озеру, затем полтора километра берегом в обход болота и километр с хвостиком вверх по реке. Деревня встретила закрытыми воротами, а пока Норманн скептически осматривал хиленький частокол, они неожиданно открылись. Сухощавый селянин с черными как смоль волосами вежливо поздоровался и неожиданно заявил:
– Я тебя знаю, ты у реки Лососенка медведей ловил и на цепь сажал.
То, что карел говорит по-русски, в общем-то понятно, здесь, кроме новгородских купцов, никто не торгует. История с медведями на цепи так же могла разбежаться по округе. А вот слова «я тебя знаю» имеют прямое значение – видел его этот селянин.
– Я могу зайти внутрь? – спросил Норманн.
– Зачем? Мы не будем платить тебе дань.
– Не за деньгами пришел, хочу посмотреть на вашу жизнь и определиться, есть ли у вас что полезное.
– Себе заберешь?
– Зачем обижать соседей? Куплю.
Руслан достал из сумки, которая более походила на привычную барсетку, горсть серебряных монет и показал карелу.
– У нас ничего нет для таких денег, я Хайко, староста, все наши запасы хорошо знаю.
– Покажи свою кузницу.
– Хорошо, пошли.
Крытые дерном домики, более похожие на землянки, и нет ни сарая, ни амбара.
– Вот наша кузница. – Староста указал на одно из полуподземных строений.
Норманн уже собрался встать на узкую земляную ступеньку, как увидел корзину с небольшой кучкой бурых камней. Железная руда! Прогулка начинает себя оправдывать, до Олонца километров семьдесят, качество обещает быть одинаковым. Не показав заинтересованности, пошел вдоль ската и увидел медь, вернее, медную руду. Это настоящий подарок, и его следует правильно использовать. Дело в том, что в карельских залежах на восемьдесят процентов чистой меди приходится двадцать процентов чистой серы, аборигены должны обрабатывать сырье прямой ковкой. Сера при этом выгорает ядовитым дымом, отравляя кузнеца и его помощников. На этом и надо сыграть. Изнутри кузница выглядела весьма убого – полутораметровая яма с рядом подпорок для плетеной крыши, обложенной снаружи дерном. В углу запас дров и угля, вместо горна обычный валун, другой камень служил наковальней. В качестве молота, для выбивания примесей из раскаленной руды, служил еще один булыжник, весом эдак килограмм двадцать.
Будут продавать руду и спасибо скажут, железо у них в большом дефиците, про медь и говорить нечего, пары серной кислоты никому не продлевали жизнь. Что же, можно переходить к деловому разговору, для чего вышел наверх. Дело в том, что по пути к кузнице Норманн внимательно разглядывал женщин, и не ради красоты, любоваться как раз нечем. Его интересовали украшения, и здесь парня ожидал сюрприз – местные красавицы носили бусы, кулоны и серьги из полевого шпата. В России его никогда за самоцветы не считали, а за границей называли лунным, или солнечным камнем.
– Я куплю у тебя бурую и рыжую руду, – с видом благодетеля заявил Норманн.
– Куда везти? – деловито спросил староста.
– Зимой к Медвежьему замку, летом – на скалу.
– Летом к тебе еще легче добираться, отсюда на Ведлозеро и через Щукнаволок в Лососенку.
Сколько же в старину было водных путей?
– Через какой наволок можно перейти на Кемь? – Это уже провокационный вопрос.
– Если от тебя, то по Суне или Шуе через Хорсюнаволок, если от меня, то сначала надо пройти Каменьнавалок.
– А где начинается водный путь в Белое море?
– Обе реки у тебя под боком. Есть другой, по реке Быстряга через Юркинаволок, Тобойнаволок и Сальманаволок.
Интересные новости! Оказывается, его крепость стоит на водном пути из Белого моря в Онежское озеро! С одной стороны, хорошо, бойкое место, купцы остановятся передохнуть да поторговать. С другой стороны, мурманы на своих драккарах окажутся частыми гостями, хочешь – пропускай, не хочешь – иди на абордаж. Можно и данью обложить, если руки чешутся. Сами с войной придут – силой добиваться права свободного прохода.
– Сколько поселений между тобой и Медвежьим замком?
– Не знаю, по реке семь карельских и семь чуди. А что на малых озерах и реках, то никто не скажет.
На обратном пути Норманн размышлял об открывшихся перспективах. Как только карелы с реки Салми привезут ему руду, следом приедут жители других селений. Новость быстро распространится среди аборигенов. Кто станет собирать руду среди болот, более сообразительные начнут копать шахты. Люди в здешних краях живут рыбной ловлей и зимней охотой на тюленей и нерп, лето для них – досужее время года. Договор со старостой Хайко обещает хорошую прибыль, в «просвещенный» четырнадцатый век медь добывали из руды через химическую обработку. Примеси серы служили основой для преобразования в серную кислоту, затем выщелачиванием осаждали химически чистый порошок. Отсюда и высокая цена, сделавшая медь денежным эквивалентом.
В давние времена этот металл выковывали напрямую из руды, получая так называемую черную бронзу – сплав с естественными примесями железа и прочих химических элементов. Развитие цивилизации и переход к феодальному устройству заставил более бережно относиться к жизни кузнецов. Алхимики сначала изобрели кислоты, затем щелочи, так появился относительно безопасный способ производства меди. Но есть и другая, более поздняя технология, которую Норманн собирался внедрить в жизнь. Общий принцип доменной печи с продувкой воздухом, окись серы уходит через трубу в атмосферу, а на лотке остается чистый металл. Если выходящий газ охладить, то получится почти что стопроцентная серная кислота – вот так-то.
Медь, а еще лучше латунь являются самыми главными металлами для литья пушек. Если колокол с примесями серебра отлить не так уж и просто, то литье латуни – уже искусство. До появления чугунных орудий перед всеми желающими пальнуть по врагу вставали одни и те же вопросы. Пустить медь на чеканку денег или на литье пушек, а где взять серебро на оплату работы. Именно дороговизна сдерживала распространение артиллерии: одна крепость защищалась тремя пушками, другая – десятью. Один капитан устанавливал на свой корабль двадцать орудий, другой – шестьдесят. Норманн знал литье и вполне мог изготовить стальную или чугунную артиллерию, но опасался. Первый же экземпляр привлечет внимание всех европейских правителей, и придут они сюда не с деньгами, а с солдатами. Самым первым примчится Иван Калита, ушлый дядька и повоевать большой любитель.
Так в мечтаниях о далекой перспективе бытия незаметно пролетело время. Лодка подошла к берегу. Норманн отпустил свою охрану и пошагал ко второму поселению. К нему вернулись мысли о способности людей чувствовать хорошее и плохое место. Затем вспомнился поход по Балтике, когда корабелы по «нюху» держали курс и выводили суда точно в нужное место. И ведь ни разу не ошиблись, даже в Малую Неву попали, можно сказать, с ювелирной точностью. Второе поселение принципиально ничем не отличалось от первого, с той лишь разницей, что родник выбивался из небольшой скалы. В качестве удобного места для зимнего лова ему показали лежащую у самого берега гранитную плиту. Со слов рыбаков глубина здесь превышала двадцать метров. Может и так, в данный момент это являлось причалом, где выгружались детали домов. Стараясь не мешать работающим людям, прошел по обозначенной валунами улице, осмотрел рогатки и поднялся на сторожевую вышку.
Методика работ четырнадцатого века поражала своей простотой и эффективностью. Недалеко от берега лежит валун тонны на три, а Хинрих Пап отмечает его как один из камней для вывоза в Петрокрепость. Заметив Норманна, учитель тут же начал очередной урок немецкого языка:
– Каждый замок должен иметь сторожевую башню независимо от своего местонахождения относительно возможных врагов.
– Я понимаю. – Норманн равнодушно пожал плечами. – Башни служат системой передачи сигналов.
– Здесь вы ошибаетесь! Сигнал может быть только один: днем – дым, ночью – огонь.
– Э нет, уважаемый учитель, это вы ошибаетесь! Еще шумеры использовали комбинированные дымовые и световые сигналы.
– Откуда вы знаете о шумерах? В университетах не найдется и сотни человек, кто знает название этого народа!
Вот попал! Сначала надо думать, а затем говорить! Сейчас «темные века», до эпохи Возрождения ему не дожить.
– Во время службы я прочитал много книг.
– Вы служили у китайского короля?
– Вообще-то правителя величают императором, а Китай называют Поднебесной империей, – ушел от ответа Норманн.
– Вы можете рассказать о принципах подачи дымовых и световых сигналов?
– В сторожевых башнях верхняя часть прикрывалась как бы воротами, таким способом столб дыма получался прерывистым.
– А как шумеры поступали ночью?
– Костры жгли внутри башни, напротив специальных окон.
– И прикрывали ставни! Хитроумная выдумка! Я обязательно напишу об этом в университет!
– Позже финикийцы придумали подавать сигналы с помощью зеркал.
– Вы знаете о финикийцах? Сколько же прочитано книг?
– Даже и не помню, по древней тактике и вооружению примерно сотню.
– Сколько? В нашем университете всего одна книга по тактике римской армии и одна о правилах штурма крепостей.
– Вы говорите о «Тактике», автор Эней, и «Стратигемах», автор Фронтин?
– Они вам известны? Надо же! Эти книги никогда не покидали нашей библиотеки!
– Откровенно говоря, я в них не нашел ничего интересного.
– Какой трактат вы считаете интересным?
– Мне понравились «Правила военного искусства», автор Сунь Цзы.
– Можете по памяти привести одно из понравившихся вам высказываний?
– Пожалуйста. «В сражении побеждает тот, кто способен наращивать силу своего удара».
– Потрясающая мысль! А про персидские походы читали?
– Читал, скучное изложение, слишком много ненужных подробностей.
– У нас в университете большие сомнения по поводу персидских щитов. Они якобы плелись как корзины из ивовых прутьев.
– Так и есть, только делалось двойное плетение с набивкой камышом. Получался легкий и надежный щит.
– Вот как! И его нельзя пробить копьем или стрелой?
– Более того, при сильном ударе копье застревало в прутьях – не выдернуть. Не зря же персы завоевали Грецию.
– Огромное спасибо! Еще один вопрос по грекам. Почему их щиты делались с серповидным вырезом?
– Причина в приемах ведения самого боя. Первая шеренга нагибалась, прикрывая спину щитом, вторая их защищала от ударов сверху.
– Нагибались? Зачем? В бою воин должен стоять прямо!
– Своими коротенькими мечами гоплиты подрезали врагу ноги, стараясь попасть в сухожилие.
– Совсем непонятно! Раненый попадает в плен, а раб с перерезанным сухожилием никому не нужен.
– Греки всегда отличались очень тонким подходом. Таких раненых возвращали на родину.
– Запутали вы меня. Вернули инвалида, а выгода где?
– Человек не может работать, а кормить его надо. Чем больше инвалидов, тем слабее государство.
– Вы правы, до подобной мысли я не додумался. Говорят, что Китай огорожен огромной стеной. Это правда?
– Да, но только с севера.
– Вы видели стену? Она огромная?
– Местами высотой до десяти метров, а длиной в тысячи километров.
– Там есть какие-либо инженерные особенности?
– Ученые считают, что при строительстве применен идеальный размер блоков, а сама стена построена на особом растворе.
– Этого просто не может быть! Лучше извести нет скрепляющего раствора, стена рассыплется сама по себе.
– Смысл как раз есть. Там нередко случаются землетрясения.
– Да? Вы не запомнили размер блоков?
– Увы, в то время подобная тема меня совершенно не интересовала.
Здесь Норманн сказал неправду. Размеры он как раз запомнил, ибо захотел сам перепроверить справедливость утверждения об идеальности выбранного размера. Жизнь пошла своим путем, интерес к Великой Китайской стене пропал. Новые заботы и радости, казалось бы, навсегда похоронили заученные цифры, да родившаяся в Любеке идея с каменотесами снова возродила из уголков памяти: тридцать пять и пять десятых сантиметра на семнадцать и восемь десятых да восемь и девять десятых сантиметра.
Неожиданно для себя Норманн осознал, что некогда досужее чтение заброшенных книг сделало его в этом мире практически энциклопедистом военного дела. Он знал сильные и слабые стороны различных вариантов построения войск. Мог правильно расположить «ядерное» оружие, организовать атаку с поэтапным усилением направления главного удара. Традиционное сосредоточение конницы на флангах отнюдь не панацея победы, любой кавалерийский наскок противника можно обратить к собственной пользе. И вообще, воевать верхом на лошадках на самом деле равнозначно однорукой драке, здесь минусов намного больше, чем плюсов. Что же, впредь надо быть осторожнее в своих высказываниях, нельзя разглагольствовать об ошибках в еще не состоявшихся сражениях.
– Что написано в трактате Сунь Цзы о способах взятия крепостей? – спросил Хинрих Пап.
– Я не собирался стать полководцем и не очень внимательно читал такие главы.
– Но все же, может быть, что-то запомнилось?
– В памяти остался весьма неожиданный прием сгонять защитников со стены в районе штурмовых лестниц.
– Да? Расскажите, прошу вас!
– Китайцы заряжали бамбуковую трубку порохом и битым стеклом, поджигали запал и поднимали на шесте.
– Они знают огнестрельное оружие!
– Ну да, книга написана за шесть веков до Рождества Христова.
– Уже тогда они знали стекло и пушки! Невероятно!
Учитель принялся рассуждать о необходимости срочно организовать экспедицию в Китай, чем подкинул Норманну хорошую идею.
– Я могу вам помочь.
– Как же? Снарядите корабль?
– С походом через океан у нас ничего не получится. Я достаточно подробно все объяснил господину Бертраму Гидебею.
– Николаус мне рассказывал, я говорю о Николаусе Шонеке. Вы можете предложить иной вариант?
– Нет, отдавая карту, я говорил ганзамистру о двух дорогах в Китай. Вы можете отправиться по Великому шелковому пути.
– Когда вы предоставите мне такую возможность?
– Летом, – не раздумывая ответил Норманн.
– Мне необходимо срочно отправить депешу в Любек!
– Ноябрь месяц! Я могу отправить только самый маленький корабль. А вдруг нападут пираты или разбойники?
– Не волнуйтесь, у меня есть особая булла за подписью самого папы!
Вот те раз! А казачок-то совсем непрост! Его надо как можно быстрее отправить, и подальше Китая.
– Вы хотите меня покинуть? – с показной горечью спросил Норманн.
– Нет, что вы! До лета я закончу ваше обучение.
– Мне бы вашу уверенность.
– Бросьте, не надо скромничать. У вас отличное базовое образование, большой словарный запас и свободное владение кириллицей и латиницей.
– Прежние учителя меня редко хвалили.
– Зато дали вам огромный багаж знаний.
Хинрих Пап чуть ли не запел дифирамбы в адрес своего ученика, расписывая таланты Норманна исключительно в превосходной степени. Сам же восхваляемый студиоз судорожно решал задачу экстренной связи с Петрокрепостью. Срочно нужен совет Шушуна и надежный экипаж для самостоятельной работы в Европе. Ну, право, глупо ставить корабль на прикол до мая месяца. Деньги есть, база в Любеке есть, пусть торгует во славу и на благо своего хозяина. На ум пришел единственный вариант – гонец от старосты Хайко. На данный момент только карелы способны быстро обернуться туда и обратно. Время нещадно поджимает – то дождь, то снег, скоро наступят устойчивые холода. У него в запасе две недели, это срок, за который лед распространяется по Ладожскому озеру в Неву. Сейчас здесь льда нет, но он может появиться в любое утро.