Семейные дела Пирра. — Первое вмешательство в македонские дела. — Деметрий — царь Македонии. — Первая война Деметрия и Пирра. Поединок Пирра и Пантавха (289). — Новое вторжение Пирра в Македонию. — Пирр — царь Эпира и Македонии. Визит в Афины (287). — Керкира и Фессалия. — Война с Лисимахом. Македонская армия переходит на сторону последнего. — Пирр возвращается в Эпир (284).

Первый год единоличного правления Пирра оказался очень насыщенным. Едва расправившись с Неоптолемом, он заключил выгодный брак. Второй его женой стала Ланасса, дочь Агафокла Сиракузского, правившая Керкирой. Альянс с государем большей части западных греков, чей флот успешно оспаривал господство у карфагенян в водах, омывающих Сицилию и Ливию, был почетным и выгодным делом. А так как по условиям брачного контракта на все время замужества Керкира переходила в совместное владение царственной пары, Пирр поспешил сладить дело. Мечта эпирских властителей оказалась достигнута: торговый остров теперь обеспечивал прямые контакты с городами Италии и Сицилии.

Словно в качестве компенсации своей первой жене, Антигоне, которая уже в Эпире родила ему сына (названного, по понятным причинам, Птолемеем), Пирр построил на побережье Ионийского моря город Береникиду. Новые города в это время образовывали путем соединения нескольких близлежащих деревень, жителям которых при их переселении в новое поселение давали на несколько лет налоговые льготы. Вполне вероятным будет предположение, что постройка Беренекиды имела целью развитие городской жизни в Эпире, а также создание для его государства современной торговой и военно-морской базы. Впрочем, вполне возможно, что Пирр, пребывавший под впечатлением Александрии, попытался и у себя на родине создать нечто, подобное египетскому чуду.

Ланасса была весьма ревнивой дамой. Она еще терпела рядом с собой приемную дочь Птолемея, однако Пирр, окруживший себя но принятому его современниками-царями обычаю наложницами, быстро настроил против себя новую жену. Ланассу бесило, что Керкира не стала решающим аргументом в пользу выбора ее покоев: Пирр предпочитал ей варварских «девок» — насую княжну из северного племени пеонов и Биркенну, внучку царя тавлантиев.

Ланасса в конце концов сочла Пирра варваром, недостойным ее объятий (и ее приданого), однако ей пришлось несколько лет терпеть, прежде чем она получила удобную возможность для разрыва.

А пока что Пирр получил прекрасный повод стать одной из важнейших фигур на Балканах. В начале 295 г. Александр и Антипатр окончательно рассорились друг с другом. Античная традиция даже приписывает последнему убийство матери, которая якобы во всем поддерживала Александра.

Вместе с Антипатром в Македонии стремились к власти сторонники Лисимаха Нет ничего удивительного, что Александр почувствовал угрозу собственной жизни и бежал из страны.

Ему нужен был сильный союзник. Таким мог стать Деметрий, очевидный противник Лисимаха, обладавший значительными вооруженными силами. Правда, существовала опасность, что этот человек потребует за помощь чрезмерную плату, а придя в Македонию, по своей воле уже не захочет ее покидать. Однако Александр решил рискнуть, отправившись в лагерь сына Антигона.

В это время Деметрий, добившись капитуляции Афин, спешил использовать моральное впечатление, которое оказал на Грецию этот успех, и вел активные военные действия в Пелопоннесе. Главным его противником на полуострове была Спарта, точнее — ее царь Архидам, получивший круглую сумму из Египта и попытавшийся объединить под своим началом всех недовольных агрессией Деметрия.

Военные действия развивались удачно для сына Антигона. Он беспрепятственно проник в Аркадию и близ Мантинеи нанес поражение армии Архидама. При этом Полиоркет использовал сильный северный ветер и приказал поджечь леса, скрывавшие позиции его противника. Огонь заставил спартанцев в беспорядке ретироваться, так что следующая схватка произошла только под стенами самой Спарты.

И вновь армия Архидама была разбита. Лакедемоняне вынужденно укрылись за укреплениями своего города. Да, это так: спартанцы, многие века гордившиеся тем, что их столица была единственным греческим городом, не нуждавшимся в стенах, еще в 317–316 гг., опасаясь нападения Кассандра, построили вокруг Спарты укрепления. Македония была лакомым куском, однако Деметрий, оказавшийся на пороге громкого успеха, предпочел синицу в руках. Он пообещал Александру помощь, но в реальности не дал ему ни одного солдата.

Тогда македонский царевич отправился в Эпир. Здесь он застал единодержавное правление Пирра, уже начавшего создавать при помощи египетских советников сильную национальную армию. Эпир 295 г. разительно отличался от Эпира тех десятилетий, когда над ним явно или скрыто властвовал Кассандр.

Пирр пошел навстречу царственному просителю. Однако в качестве платы за свою помощь он потребовал присоединить к его государству значительные территории. Прежде всего он имел виды на Паравею и Тимфею — горные области на границе Эпира и Македонии, которые со времен правления Филиппа II, отца Александра Великого, фактически находились под властью македонских царей. Эти небогатые, немноголюдные земли имели важнейшее стратегическое значение. Получив их, Пирр обретал контроль над перевалами, ведущими в Фессалию и в долину Галиакмона.

К Паравее и Тимфее эпирский царь желал прибавить греческие области вокруг Амбракийского залива: Акарнаниго, Амфилохию и Амбракию. Амбракия при этом становилась его столицей.

Земли вокруг Амбракийского залива привлекали Пирра и наличием значительного экономически активного греческого населения, и богатыми городами, и, опять же, своим стратегическим положением: подобное приращение эпирской территории позволяло Пирру не беспокоиться за связи со своими всегдашними союзниками этолийцами: теперь общая граница с Этолийским союзом стала в несколько раз длиннее.

Александр не задумываясь согласился с условиями Пирра. Сговорчивость этого легкомысленного молодого человека в один день сделала Эпир одним из крупнейших государств Балкан, уже готовым к борьбе за гегемонию в греческом мире.

Получив от Александра необходимые гарантии, Пирр поднял эпирское ополчение и, перемешав его с отрядами, привезенными из Египта, выступил в Македонию (см. карту № 5). Характерно, что в Македонию двинулись далеко не все наличные эпирские войска. Значительные отряды были выделены для немедленного занятия областей, великодушно пожертвованных Александром.

Нам не известен маршрут похода Пирра в 295 г. Мы знаем лишь, что наступление эпирских войск было для Антипатра неожиданным. Он бежал во Фракию к Лисимаху, а Пирр, овладев равнинной Македонией без единой крупной стычки, начал осаду городов, защищаемых отрядами Антипатра.

Неожиданность похода, ставшая залогом его успеха, подсказывает, что Пирр ворвался в Македонию, используя самую короткую дорогу. Такой дорогой является путь из Тимфеи, в центральной части которой находится стратегически важная система долин, образованных верховьями Аоя, Аратфа, Пеиея, к проходам в Перребии и Элимии (именно их в 317 г. защищал Полиснерхонт). Тот, кто контролировал Тимфею, оказывался хозяином горного массива на границе Перребии и Элимии (Линконские горы), то есть Македонии и Фессалии. Отсюда он мог идти либо на север, в долину Галиакмона, либо на юг, в долину Пенея.

Стратегическая важность этого массива может быть подтверждена примером из более поздней истории. Во время II Македонской войны римляне несколько лет (201–199 гг.) пытались организовать наступление на Македонию с северо-запада, из района Аполлонии и Эпидамна, уже оккупированных ими. Именно сюда перебрасывались войска из Италии и Сицилии. Однако эта война превратилась в серию грабительских набегов (самым значительным из которых был набег консула Публия Сульпиция, достигшего в 200 г. через Орестиду горных районов Элимии), а также небольших, главным образом кавалерийских, стычек.

Чтобы нанести удар в самое сердце державы Филиппа V (кстати, потомка Антигона Одноглазого и Деметрия Полиоркста), знаменитый римский полководец Тит Квинкций, избранный в 199 г. консулом и получивший в качестве провинции Македонию, принимает иной стратегический план. Он делает своей базой Керкиру и привлекает на свою сторону значительное число эпирских кланов. Прежде всего он старается овладеть долиной реки Аой, чтобы получить доступ к указанному нами стратегическому району.

Филипп V, прекрасно понимавший важность этого пути в свое царство, попытался удержать римлян близ Антигонии — города, расположенного перед теснинами в среднем течении Аоя. После длительной позиционной борьбы Титу Квинкцию (не без помощи местных жителей) удалось найти тропы, ведущие в тыл македонян, — и те были вынуждены ретироваться.

В результате римляне проникли в Тимфею, а оттуда — в горный кряж, разделяющий Перребию и Элимию. Вскоре в их руках оказалась Фессалия, и Филипп в 197 г. при Киноскефалах был вынужден принять генеральное сражение, проигрыш которого означал поражение Македонии в этой война

Тит Ливий в своей «Истории Рима от основания города» как раз при описании похода Тита Квинкция упоминает местность под название «Пирров лагерь», находившуюся как раз там, где течение Аоя образует границу Молоссии и Тимфеи. Это место было очень удобно для создания военной базы, из которой эпирский царь легко достигал Линконского массива, а также мог отправиться в cropoiry Аполлонии и своих друзей тавлантиев, через землю которых, напомним, шло северное стратегическое направление военных действий с Македонией. Из данной местности, судя по всему, Пирр и организовывал большинство своих походов в соседнюю страну.

В 295 г. ему, однако, так и не удалось овладеть Македонией полностью. Лисимах в это время был занят длительной войной с северными варварами (гетами), которая шла в долине Истра (Дуная), и не мог оперативно перебросить войска на помощь Антипатру. Тогда он попытался остановить наступление Пирра при помощи хитрости. В лагерь эпирского царя было отправлено подложное письмо, якобы написанное Птолемеем. В нем от имени египетского царя Лисимах советовал Пирру прекратить войну, взяв у Антипатра в качестве отступного 30 талантов.

Пирр сразу понял, что письмо — подложное. Оно начиналось: «Царь Птолемей приветствует царя Пирра» вместо «Отец приветствует сына» (именно так Птолемей I обращался к кипрскому царю). Однако Пирр остановил военные действия. Плутарх рассказывает об этом так, будто эпирский царь сделал это скрепя сердце. Действительно, еще несколько недель, и вся Македония была бы в его руках.

Но вот вопрос смог бы он ее удержать? Рано или поздно Лисимах вернулся бы из похода против гетов и Пирр оказывался вовлечен в войну с одним из самых могущественных правителей того времени. А ведь на юге оставался Деметрий, как раз в это время быстрым маршем двигавшийся через Истм.

Таким образом, подложное письмо стало удобным поводом для избавления от щекотливой ситуации. Пирр «отработал» свои обязательства перед Александром. Тот овладел значительными землями в центральной Македонии и мог вести переговоры со своим братом о разделе царства.

Вскоре состоялся конгресс, на котором Александр и Антипатр легко договорились о границах своих уделов. Пирр должен был выступить гарантом этого договора.

Едва ли ему нравилась эта роль: во-первых, она лишала его права претендовать на приращение принадлежащих ему земель за счет Македонии, а во-вторых, вынуждала вступить в борьбу с Деметрием и Лисимахом, так как ни тот, ни другой в конечном итоге не были довольны произошедшим и могли попытаться изменить ситуацию в Македонии в свою пользу.

И вновь нашелся повод для уклонения от излишних обязательств. В самом начале ритуала жертвоприношения, которое должно было скрепить достигнутое соглашение, одно из трех жертвенных животных неожиданно издохло. Хотя большинство присутствующих рассмеялись и призвали привести нового барана, Пирр воспользовался этим, чтобы отказаться от немедленной ратификации договора. Он надел маску крайнего ревнителя обрядовых правил: смерть животного означает нежелание богов признавать нынешнее соглашение. Плутарх говорит, будто его личный прорицатель, Теодот, успел шепнуть Пирру на ухо, что произошедшее указывает на скорую гибель одного из царей.

В конце лета 295 г. Пирр вывел свои войска из Македонии. Он сделал это вовремя, так как в то же самое время отряды Деметрия появились на юге Фессалии.

Сын Антигона был разъярен. В момент его наивысших успехов в Пелопоннесе он узнал о катастрофе в своих восточных владениях. Отряды Лисимаха взяли Эфес, а Птолемей разбил эскадру, оборонявшую побережье Кипра, высадил на этом острове десантный корпус и занял все кипрские города, кроме Саламина. Да и последний уже находился на грани капитуляции.

Изменения в Македонии были еще одной причиной для беспокойства. Кризис власти развивался там настолько быстро, что на севере Балкан могла сложиться крайне неприятная для Деметрия ситуация: либо Лисимах, либо Пирр, воспользовавшись слабостью Македонии, могли оккупировать ее и полностью заблокировать Деметрия в Греции.

Сын Антигона не мог допустить этого. Пока Лисимах находился далеко от театра военных действий, Деметрий хотел ворваться в Северную Грецию, чтобы получить хоть что-то от македонского пирога.

Едва проводив Пирра, Александр был вынужден разбираться с очередным своим «другом». Неизвестно, какие обещания македонский царь давал Деметрию во время пребывания в Пелопоннесе, но формально теперь он не был должен ничего: Александр обошелся без его помощи.

Деметрий уже достиг города Дий на юге Македонии. Здесь его встретил Александр и любезно поблагодарил за желание оказать дружескую услугу. Притворно поздравив сыновей Антипатра с достижением согласия, Деметрий повернул назад Александр согласился сопровождать его в Фессалию, не догадываясь о замысле своего «покровителя».

Между тем Деметрий стремился подальше выманить македонского царя от его столицы. Достигнув Лариссы, армии расположились на отдых. По мнению Плутарха, Александр задумал избавиться от Деметрия и сам готовил покушение на него. Однако и в этом случае жертва нанесла удар первой. После одного из пиров охранники Деметрия убили Александра и отправили на тот свет всех его приближенных Плутарх говорит. «Как сообщают, один из македонян, умирая, сказал, что Деметрий опередил их всего лишь на один день».

Убийство Александра было воспринято его армией равнодушно. Главное, чего боялись македоняне, это не обрушит ли на них Деметрий репрессии. Узнав, что он всего лишь стремился спасти свою жизнь (очередная официальная информация, о степени истинности которой мы судить не можем, но которая с облегчением была встречена обеими сторонами), тс провозгласили Деметрия своим царем и предложили ему выступить против Антипатра.

Деметрий не ломался и в несколько переходов достиг македонской столицы. Его пропаганда работала на полных оборотах: македонянам напоминали, что Антипатр — матереубийца, что Кассандр совершил тяжкие преступления против семейства Александра Великого, что правление этого семейства превратило страну в вассала — кто бы мог подумать! — Фракии и Эпира, что Деметрий — как раз тот царь, который ином» сделает Македонию великой…

И македоняне с восторгом встречали сына Антигона. Никто не оказывал ему сопротивления, Антипатр опять бежал к Лисимаху, так что осенью 295 г. Пирр получил в соседи своего бывшего друга и покровителя. Правда, теперь они были врагами.

Впрочем, произошли события, которые вынудили Деметрия отложить выяснение отношений с Эпиром. Капитулировал Саламин на Кипре, и в руки Птолемея попала Фила, супруга новоиспеченного македонского царя, а также их дети. Поскольку Деметрий имел в качестве заложницы вдову убитого им Александра, дочь египетского государя, Птолемей с почетом отправил Филу и все ее семейство в Пид1гу.

В свою очередь, Деметрий отпустил вдову Александра и не начал немедленных военных действий против Пирра — очевидного ставленника Птолемея.

С другой стороны, вскоре в Средней Греции началось освободительное движение воспользовавшись появлением отряда спартанского кондотьера Клеонима, против Деметрия восстали Фивы. Опасаясь утерять контроль над путями, ведущими в сторону Истма, Деметрий быстро направил свою армию к Фермопилам и, обнаружив проход незанятым, вторгся в Беотию. Вскоре Фивы были окружены и подвергнуты правильной осаде. На Деметрия всегда работали лучшие инженеры и механики. Вот и сейчас они возвели огромные осадные башни, установили тараны, камнеметы — и город капитулировал.

Одновременно Деметрий подавил попытку восстания в Афинах. Победа позволила ему поставить в главных городах Средней Греции свои гарнизоны и администраторов, надзиравших не только за внешним курсом его вассалов, но и за внутриполитической деятельностью партий. Как говорит Дройзен, «и сущности, Афины стали теперь провинциальным македонским городом».

* * *

Первое открытое столкновение Деметрия и Пирра произошло только в 291 г. Мы не знаем, чем был занят Пирр до этого времени. Поскольку его правление зависело от благорасположения эпиротов, он должен был чередовать меры по укреплению власти с популистскими действиями. Присоединение греческих земель вокруг Амбракийского залива и старинных эпирских провинций принесло ему славу. Однако народная память коротка, так что Пирру наверняка приходилось непросто. Упрочить его положение могла победа, желательно не бескровная, как это произошло в случае с восстановлением на престоле Александра. Чтобы стать не просто авторитетным, но обожаемым государем, Пирр должен был победить кого-то из царей, а еще лучше — одолеть его в поединке.

Но вот наступил 291 год, начавший новую серию столкновений на Балканах. Первым выступил Деметрий: на этот раз объектом его вожделения стала Фракия. Лисимах все еще воевал в долине Дуная с Дромихетом, царем гетов, причем воевал крайне неудачно. Северные варвары избрали тактику, которая некогда принесла скифам победу над армией персидского царя Дария: они заманили войско фракийского царя на равнину, а затем окружили его многочисленными отрядами конных лучников. Постоянно обстреливаемая варварами, лишенная возможности добывать воду и продукты питания, армия Лисимаха начала разлагаться, и тот в конце концов был вынужден капитулировать.

Деметрий решил воспользоваться ситуацией во фракийском царстве и весной-летом 291 г. сосредоточил свою армию в окрестностях Амфиполя. Целью его похода был Фракийский Херсонес и, в первую очередь, Лисимахия. В случае, если бы Лисимах задержался в плену у гетов, он вполне мог потерять царство.

Дромихет тем не менее решил, что побежденный им царь Фракии будет куда более покладистым южным соседом его государства, чем энергичный и непредсказуемый Деметрий. Он заключил с Лисимахом мирный договор и отпустил его вместе со штабом и ближайшими друзьями.

Фракийский царь поспешил в столицу, надеясь успеть организовать ее защиту до прибытия македонян. Но его опасения были напрасны: Деметрий, едва перейдя границу, повернул назад. В Греции вновь начиналось восстание.

В очередной раз эпицентром его стали Фивы. Но на этот раз беотийцы сумели заручиться заморской поддержкой: Египет наверняка не хотел объединения в руках Деметрия и Македонии, и Греции, и Фракии.

Фивы должны были стать стратегической ловушкой для македонян. Едва Деметрий прошел со своими войсками в Среднюю Грецию, Пирр неожиданно вторгся в Фессалию и с севера перекрыл Фермопильский проход. Сколько войск ему удалось сосредоточить для этого броска, сказать трудно: наверняка какие-то силы были отправлены и в Этолию — на тот случай, если Деметрий решит в ответ на действия эпирского царя нанести удар по Молоссии прямо через Беотию и Этолию.

Главный расчет наверняка делался на брожение среди македонян: высокомерие Деметрия уже успело настроить против него новых подданных. Достигнув успеха, этот человек быстро поддавался уверенности, что уж теперь-то он обеспечил славное будущее, и легкомысленно отмахивался от всяческих проблем. Деметрий был убежден в своей богоизбранности, в способности при любой неудаче упасть, словно кошка, на четыре лапы…

И такое восстание произошло — но лишь спустя два года. Пока что Деметрия терпели — или боялись. Нужен был какой-то большой провал, чтобы македоняне покинули его.

Узнав о выступлении Пирра, македонский царь оставил под стенами Фив своего сына, Антигона Гоната, с блокадным корпусом и бросил большую часть своей армии на Фермопилы.

Поскольку расчет на восстание не оправдался, Пирр решил не вступать в сражение со страшным противником. Он быстро отвел свою армию за эпирскую границу. Деметрий не последовал за ним, считая, что в первую очередь необходимо довести до конца осаду Фив. Он оставил в Фессалии 11 000 пехотинцев и всадников, которые должны были охранять дороги, ведущие в Македонию, с остальными же войсками вернулся в Беотию.

Осада Фив, продолжавшаяся с осени 291 по весну 290 г. стала одним из самых известных военных событий в истории войн диадохов. Как и пятнадцать лет назад, при осаде Родоса, Деметрий не жалел сил и средств для создания осадных сооружений. Им была воздвигнута огромная передвижная башня, начиненная метательными орудиями, снабженная таранами и перекидными мостиками, благодаря которым можно было доставлять на стены штурмовые партии. Верхние ее этажи возвышались над укреплениями Фив, что давало возможность простреливать прилегающие к стенам улицы. Сама по себе башня была настолько укреплена, что являлась своеобразным фортом, который невозможно было взять или разрушить неожиданной вылазкой.

Однако для ее передвижения требовались огромные усилия: тысячи людей под прикрытием переносных щитов расчищали и разравнивали местность, другие тысячи дюйм за дюймом придвигали се к городу. На прохождение 600 шагов понадобилось два месяца.

Параллельно Деметрий оказывал постоянное давление на линию укреплений фиванцев. Его отряды то в одном, то в другом месте подступали к стенам. Преимущество македонского царя в живой силе было настолько велико, что он мог не жалеть крови своих воинов. Говорят, Антигон Гонат попытался вразумить своего отца, говоря, что тот только напрасно губит храбрых воинов. В ответ на это Деметрий с царственным цинизмом заявил, что павшие не требуют довольствия.

Следует отмстить, что и сам македонский царь ходил на приступ, даже был ранен. Казалось, он шантажировал свою судьбу, требуя от нее либо совершенного успеха, либо смерти в бою.

Боги в очередной раз поддались на его шантаж. Когда осадная башня оказалась близ линии укреплений, Фивы капитулировали. На этот раз победа казалась впечатляющей и окончательной. Хотя Деметрий не разрушил Фив, как это когда-то сделал Александр Великий, отныне они оказались под абсолютным его контролем.

Следующим шагом была расправа с Пирром Деметрий болезненно воспринял его прошлогоднее вторжение в Фессалию. Деидамия к тому моменту была уже мертва и никакие родственные узы не связывали бывших друзей.

Зиму 290/89 г. Деметрий провел в Македонии, готовя кампанию против Пирра и этолийцев. Ему вновь сопутствовало везение: Ланасса окончательно рассорилась с Пирром и вернулась на Керкиру. Поскольку Агафокл, этот старый сиракузский монарх, был еще жив, Пирр не решился предпринять против нее что-либо. Между тем Ланасса предложила Деметрию стать его женой, чтобы, во-первых, защитить свой удел, а во-вторых, отомстить брошенному ею мужу.

Агафокл также оказался настроен против Пирра. В 289 г. он и Деметрий обменялись посольствами — и македонский царь, похоже, всерьез подумывал о том, не сможет ли он претендовать на наследство Агафокла после скорой смерти последнего.

Так или иначе, но Пирр и этолийцы оказались предоставлены сами себе.

Весной 289 г. вспыхнула давно ожидавшаяся война. Начал ее Деметрий вторжением в Этолию: с одной стороны, чтобы лишить Пирра его союзника, с другой же — чтобы выманить его из оборонительных позиций в Тимфее.

Мы не знаем, по каким дорогами Деметрий вошел в Этолию. Существовало два возможных направления удара. Первый — из южной Фессалии и Фтиотиды через опасные горные дороги (впрочем, проходимые для армии, особенно если ей не будет оказано упорного сопротивления). Второй — из Беотии через Фокиду и Дориду: здешние пути были значительно лучше.

Плутарх сообщает, что зимой 290/89 г. в Македонии зрело недовольство из-за постоев армии Деметрия, которую он, следовательно, вернул сюда из-под Фив. Можно думать, что весной 289 г. он, стараясь не терять времени, вторгся в Этолию через Фессалию. Но не менее вероятно, что наступление на союзную Эпиру землю тачалось с подготовленных баз в Средней Греции.

Так или иначе, этолийцы не сумели остановить Деметрия. Они оставили свои селения, укрывшись в горах, и начали партизанскую войну. Македонский царь решил на этот раз не ограничиваться опустошением края, оставив в Этолии большой корпус под командованием своего испытанного стратега Пантавха. Остальная часть армии во главе с Деметрием вторглась в Эпир.

К этому моменту Пирр уже перебросил армию на юг своего царства. Он не мог оставить этолийцев в беде и потому, переправившись через Аой, вошел в их земли. С ним явно были все войска, которые Пирр только мог собрать в Эпире. В борьбе с Деметрием им могла помочь только предельная мобилизация всех сил и отчаянная отвага.

Македонский царь знал о прибытии Пирра и сам шел ему навстречу. Однако то ли проводники запутались в этолийских долинах, то ли разведка у армий — по печальному греческому обычаю — отсутствовала, то ли противники в последний момент решили избежать прямого столкновения, но армии разминулись. Пока Пирр углублялся в Этолию, Деметрий перешел эпирскую границу и начал опустошение ее прибрежных областей. Он предполагал, что Пантавх задержит его противника, сам же хотел преподнести Пирру урок, который навсегда отбил бы у него охоту тягаться силой с царем Македонии. Вскоре к эпирскому побережью подошел флот, высланный Ланассой. Деметрий переправился на Керкиру и пышно отпраздновал свадьбу с дочерью Агафокла.

Совмещая полезное и приятное, Деметрий совершенно не заботился о том, что происходит у него в тылу. А там Пирр столкнулся с Пантавхом: не разобравшись с ним, эпирский царь не мог преследовать армию Деметрия. Едва ли битва с македонским корпусом произошла сразу после перехода Пирра через Ахелой: мы видели, что Деметрий имел достаточно времени для опустошения Эпира и даже для переправы на Керкиру. Следовательно, войска какое-то время маневрировали: Пирр старался присоединить к себе разрозненные отряды этолийцев. Наконец, где-то в центральной Этолии, произошло решающее сражение.

К величайшему сожалению сведения об этой битве еще более отрывочны, чем о сражении при Ипсе. Основу войск составляла пехота: прекрасные македонские фалангиты и гипасписты, греческие пельтасты на стороне Пантавха, эпирские педзетеры, обученные и вооруженные по македонскому образцу у Пирра. Конница не упоминается — в узких этслийских долинах ей трудно было развернуться.

Армии быстро сошлись врукопашную. Долгое время на поле боя царило полное равновесие если эпироты и превосходили корпус Пантавха численностью, то македоняне, гордые славой своих отцов, не могли допустить и мысли о том, что их недавние вассалы смогут одолеть лучшие в мире войска. На место павших вставали новые воины: фаланги сходились грудь с грудью — но лишь для того, чтобы быть отброшенными назад встречным ударом и, собравшись с силами, снова атаковать врага.

Как и во многих случаях, перелом в сражение мог внести какой-то неожиданный фактор. И Пирр, и Пантавх понимали это. Македонский стратег решил прибегнуть к традиционному способу: он начал громко вызывать на бой эпирского царя. Окруженный своими друзьями и телохранителями Пантавх двигался вдоль рядов сражающихся, разыскивая Пирра

Тот понял, что наступил «момент истины». Хотя Пантавх был известен как энергичный военачальник и прекрасный воин — лучший «поединщик» из всех стратегов Деметрия, — Пирр знал, что не имеет права отказываться от схватки. Иначе эпирские воины будут сомневаться в его отваге и в праве быть их царем.

Призывая на помощь Ахилла, своего легендарного предка, Пирр приказал воинам первых рядов расступиться и появился перед Пантавхом Оба военачальника были экипированы в прочные, но удобные доспехи, приспособленные именно для пешей схватки.

Вначале поединщики метнули легкие копья, но оба отразили их щитами. После этого, обнажив мечи, бросились друг на друга. Как фехтовальщики, полководцы оказались достойны друг друга. Они не страшились ран, но вместе с тем не только отважно нападали, но и умело защищались, уклоняясь от ударов.

В полном согласии с искусством фехтования того времени, они стремились поразить незащищенные части тела противника. Первым это удалось сделать Пирру: он ранил Пантавха в бедро. Правда, почти в тот же момент меч македонянина оставил глубокую отметину на его правой руке. Из ран хлестала кровь, но военачальники словно не замечали ее, не обращали внимания на боль.

Пирр теперь едва ли мог наносить мощные удары, зато рана на бедре лишила Пантавха подвижности. Это и сыграло главную роль в исходе поединка. Пирр в конце концов сумел достать мечом полоску кожи на шее между шлемом и доспехом — это был искуснейший выпад! Пантавх pyxiryA на землю, но, когда Пирр уже готовился добить его, телохранители македонского стратега, до этого не вмешивавшиеся в поединок, устремились на эпирского царя и буквально вырвали из его рук тяжелораненого военачальника.

Моральное впечатление от поражения Пантавха оказалось очень сильным. Макдоняне заколебались, а эпироты, увлекаемые друзьями царя, утроили свои усилия. В результате строй противника был прорван и воины Пантавха начали разбегаться, бросая свое тяжелое оружие. Однако горная местность позволила привычным к ней эпиротам догнать их, многих перебить, а 5000 человек взять в плен.

Пирр стал по-настоящему знаменит. Победа была добыта не каким-то тактическим ухищрением, но руками эпирского царя в буквальном смысле этих слов. Вера в Пирра его армии и народа стала отныне безграничной; даже опустошение Эпира войсками Деметрия не ставили ему в вину. Солдаты дали своему вождю прозвище Орел (греч. Аэт), которое Пирр носил с гордостью.

После победы эпироты предоставили этолийцам окончательно очистить свою страну от македонян, а сами вернулись на родину.

Деметрий оказался в сложном положении. Лучшая часть его войска была разбита, остальные отряды разбросаны. Он спешно покинул Керкиру и приказал своим подразделениям уходить в Македонию. Подробности этой части кампании 289 г. вновь нам неизвестны. В конце лета мы застаем Пирра восстановившим контроль над всей территорией своего царства, а разболевшегося Деметрия в Пидне. Болезнь его была вызвана излишествами, сопровождавшими бракосочетание с Ланассой, и расстройством из-за неудачи, действительно ставшей началом заката счастливой звезды этого великого человека.

Узнав о болезни своего врага, Пирр решил отомстить за разорение Эпира. Его армия быстро перешла границу и по проторенному маршруту вторглась в Македонию. Поначалу Пирр ограничивался грабежом селений, поджогом имений, принадлежавших Деметрию, взиманием контрибуций с небольших городов. Однако, к его великому удивлению, многие македонские гарнизоны и отдельные отряды стали переходить на его сторону. Когда Пирр разбил свой лагерь на границе Эмафии, т. е. В1гутреннсй Македонии, местные воины стали толпами приходить к нему и наниматься на службу. Эпирский царь понял, что победа над Пантавхом взбудоражила македонян и он может рассчитывать на нечто большее, чем просто добыча. Выступив из лагеря, вскоре он был уже под Эгами, древней столицей македонских царей.

Только теперь Деметрий очнулся. Его полководцы сумели сосредоточить сохранившие верность части и перекрыть дорогу в прибрежные земли царства. Едва почувствовав облегчение, к армии присоединился Деметрий. Он открыл свои сокровищницы и набрал новых солдат взамен перешедших на сторону врага. После этого все еще страшный царь Македонии выступил на Эги.

Пирр не стал вступать в сражение: можно думать, что в его походе участвовали лишь подвижные отряды эпиротов. Македонян, перешедших к Пирру на службу, было недостаточно для того, чтобы создать фалангу, равную деметриевой.

Эпироты начали отступать к горам. Деметрий устремился за ними со всей своей армией. Поскольку эпироты тащили за собой обоз с награбленным имуществом, македонскому царю удалось догнать их. В предгорьях Элимии его конница отрезала замыкающие отряды Пирра, оттеснила от горных проходов, а затем подоспевший Деметрий уничтожил их. Благоразумный Пирр предпочел увести на родину большую часть своего войска. Хотя в конце похода он потерпел чувствительную неудачу, поведение македонян осенью 289 г. стало для него хорошим признаком

Во всяком случае, Деметрий не решился продолжать войну с Эпиром Зимой 288 г. между ним и Пирром был заключен мирный договор — эпирский царь был вынужден признать брак Деметрия и Ланассы, то есть отпадение Керкиры, однако за ним сохранялось все остальное царство, в том числе и горные проходы, ведущие в Фессалию и Македонию.

* * *

Деметрий, наткнувшись на упорное сопротивление эпиротов, решил кардинально поменять свою политику. Мир с Пирром можно расценивать как признание им поражения, а можно — и как желание обеспечить свой тыл перед началом грандиозного предприятия, которое македонский монарх задумывал уже давно — вероятно, сразу после известия о капитуляции Саламина на Кипре.

Он хотел вернуть владения своего отца, утерянные после Ипса, а при возможности — повторить поход Александра. Десятилетняя борьба, которая сделала его хозяином Греции и Македонии, позволила ему собрать в своих руках фантастические финансовые и людские ресурсы. Он по-прежнему щедро расплачивался с наемниками и слыл удачливым предводителем, потому к нему на службу шли пираты, бандиты, кондотьеры, просто неудачники, надеявшиеся под стягом царя Македонии сколотить себе состояние. Помимо этого он мог заставить Коринфский союз и Македонию провести настоящую мобилизацию, поставив в его армию тысячи гоплитов и, что было не менее необходимо, гребцов для флота

Приготовления к походу начались сразу после заключения мира с Пирром. Вырубались древние леса, и в главных верфях государства Деметрия — Коринфе, Пирее, Халкиде и Пидне — строилось просто-таки космическое число кораблей. Согласно античным историкам, одних военных судов Деметрий заложил 500, в том числе и огромные корабли-«дредноуты» с 15 и 16 рядами весел. По-настоящему подготовить древесину для такого числа судов, равно как и проконтролировать их качество, времени не было. Но царь Македонии полагал, что уже одним своим количеством они подавят любое сопротивление на море. (Правда, Плутарх превозносит большие суда македонского царя, утверждая, что, в отличие от гигантских кораблей тех же Птолемеев, их можно было не только показывать на параде, но и использовать в бою.)

Армию, готовую к отплытию на восток, в древности оценивали в 110 000 человек, в том числе 12 000 всадников. И здесь упор делался не на качество, а на количество. Впрочем, Деметрий полагал, что ни один из его противников не сможет выставить полевую армию, подобную этой. После первого же успеха он мог призвать солдат противника перейти на его сторону, компенсируя все свои потери за счет врага.

Если цифры, приводимые древними историками, реальны, то вместе с экипажем судов и армейскими «тыловыми службами» Деметрий должен был собрать более 300 000 человек. Для Балкан, уже истощенных оттоком населения в основанные Александром Великим колонии, уходом энергичных молодых мужчин в наемные армии восточных государей, это была чрезмерная нагрузка. В армию и флот Деметрия должен был идти каждый третий взрослый мужчина с подконтрольных ему территорий: процент, сопоставимый со временами Великой Отечественной войны…

Естественно, подобная мобилизация вызывала недовольство. Однако до поры до времени оно ограничивалось разговорами да попытками саботажа, которые пресекались властью.

Поскольку быстро подготовить такую экспедицию было невозможно, цари, правившие эллинистическим востоком, вновь, как и в 303 г., получили стратегическую фору. Опять внешний враг вызвал их объединение, создание последней настоящей коалиции в истории эллинистических государств. Лисимах Фракийский, Птолемей Египетский и Селевк Сирийский находились в сложном положении, так как не могли заранее знать, чья территория станет объектом первого нападения Деметрия. Более или менее очевидным казалось, что он попытается отбить Кипр и уже с этой великолепной стратегической базы предпримет дальнейшие действия. Птолемей укреплял дельту Нила и подступы к Александрии, Селевк — города на сирийском побережье; Лисимах вообще снес Эфес и построил несколько в стороне от него город Арсиною, который постарался обнести неприступными стенами.

Однако этого было мало. Лучший способ обороны — нападение, а союзники имели к тому достаточные ресурсы.

Было решено вновь перенести войну на территорию противника. Лисимах концентрировал войска в европейской части своих владений. Египетский флот, уже почти восстановивший свою гегемонию на востоке Средиземного моря и, что важно, в Эгейском бассейне, появился близ греческих берегов. Появление египтян для греков означало призыв к восстанию. Лишь дипломатическое искусство Антигона Гоната удерживало Элладу под властью Деметрия. И наконец союзники обратились к Пирру с предложением нанести в решающий момент удар в спину их врага. В случае успеха ему была обещана Македония (или большая ее часть), а значит, превращение молосского царя в главу одной из сильнейших держав Европы.

Искушение было слишком велико. Подогреваемый прежней благодарностью к Птолемею, памятью о недавнем успехе в войне против Деметрия, а главное, неожиданным поведением македонян во время его похода 289 г., Пирр согласился.

Македонский государь чувствовал, что вокруг него начинает затягиваться петля. Дабы не подвергать свои балканские владения угрозе, он решил нанести превентивный удар. Ближайшим врагом Деметрий счел Лисимаха. В начале 287 г. будущая Восточная армия стала концентрироваться на границе с Фракией. В случае разгрома Лисимаха царь Македонии мог бы предпринять комбинированное наступление на владения противников: флот направился бы к Кипру, а сухопутная армия, следуя примеру Александра Великого, переправилась бы через Геллеспонт.

Но до боевых действий с Фракийским царством дело вновь не дошло. В события вмешался Пирр. В очередной раз он беспрепятственно прошел через Линконский массив и вторгся в Элимию. Официальная эпирская пропаганда освятила это событие вещим сном, приснившимся царю: Пирру явился сам великий Александр, который приветствовал его, хотя лежал на ложе совершенно больной и, казалось, не мог даже подняться. Он обещал помочь Пирру своим именем, после чего неожиданно сел на боевого коня и отправился в путь впереди эпирского войска.

На этот раз с Пирром были не только подвижные части, но и линейные войска. Первое сопротивление эпиротам оказал город Бероя. Пирр был вынужден штурмовать его, зато, захватив крепость, разбил под ее стенами лагерь, получив прекрасную позицию прямо в центре Македонии. Отдельные его подразделения доходили до моря, опустошая окрестности Пидны. Другие легкие эпирские части угрожали Эгам и Пелле — древнейшим македонским городам.

Призывая проклятья богов на голову Пирра, нарушившего договор, Деметрий оставил в Амфиполе часть сил, остальные же направил к Берое. Он знал уже о том, что разношерстная армия волнуется, и опасался, как бы она не перешла на сторону фракийского царя, чья мать была македонянкой и кого солдаты могли счесть своим. С этой точки зрения Пирр казался ему менее опасным

Однако это оказалось роковой ошибкой. Едва Деметрий разбил лагерь близ позиций Пирра, множество македонян, уже перешедших на сторону эпирского царя, явились в его расположение и стали расхваливать молосского монарха. По их словам, он единственный сочетал в себе доблесть Александра с царственным великодушием, милостью и простотой в отношении тех, кто был ему верен.

Большинство македонян, входивших в армию Деметрия, стали сами восхвалять Пирра. Им надоело деспотичное, претенциозное правление сына Антигона, вечно обуреваемого безумными проектами. Для того чтобы сторонники Пирра могли узнавать друг друга, они, по примеру эпирского царя, нацепили дубовые ветви себе на головы.

Некоторые осмелились пробраться в царскую палатку и объявить Деметрию, что тот должен сложить с себя царские регалии, передав их молоссу. За какие-то сутки армия настолько прониклась отвращением к Антигонидам, что даже Деметрий, вечно витавший в облаках, понял серьезность положения. Ему пришлось переодеться македонским пастухом (темный широкий плащ, широкополая шляпа) и бежать из лагеря. За любовь к помпезным нарядам и манерному поведению Деметрия за глаза называли «трагическим актером», но теперь именно способность к перевоплощению спасла ему жизнь.

Едва солдаты Деметрия узнали, что их вождь бежал, они тут же бросились к его шатру и разграбили его. Чтобы царское имущество не было потеряно, Пирр был вынужден ввести в лагерь македонян свои части. Вскоре порядок был восстановлен и сходка македонских солдат, взявшая на себя функции войскового собрания, объявила Пирра своим царем

Деметрий надеялся, что другие отряды, находившиеся в Македонии, сохранят ему верность. Однако корпус, стоявший близ Амфиполя, капитулировал перед Лисимахом, а все другие гарнизоны с радостью приветствовали избрание Пирра.

Тогда Деметрий был вынужден бежать в Деметриаду — город на юго-востоке Фессалии, где стояли части, не замешанные в движении сторонников Пирра. Как рассказывают греческие историки, узнав о несчастье своего мужа, Фила, находившаяся в Деметриаде, приняла яд.

Положение в Фессалии также было тревожным Свергнутый с престола монарх даже не решился оставаться в Деметриаде. Вновь переодетый в простолюдина, он направился дальше на юг, в свои греческие владения. Здесь Антигон Гонат в очередной раз проявил свои задатки государственного мужа: лишь Афины, узнав о событиях близ Берои, поднялись против Деметрия и изгнали его сторонников из города, правда, так и не сумев освободить свои гавани, Пирей и Мунихий. Антигон как раз собрал армию, с которой он собирался выступить в Фессалию, когда в его лагере появился отец.

Стремясь сохранить в своих руках хотя бы Элладу, Антигониды направились к Афинам Они собрали всего 10 000 солдат, но этого корпуса оказалось достаточно, чтобы вскоре поставить афинян в сложное положение. Во время восстания в городе не было достаточных запасов продовольствия, и, хотя многие государства пообещали афинянам помощь — даже Спарток, царь далекого Боспора Киммерийского, направил им 15 000 медимнов хлеба, — не совсем ясно, как эти караваны могли добраться до Афин, если отряды Деметрия прочно удерживали гавани.

Необходимо было срочное вторжение извне Птолемей, Аисимах, Селевк, хотя и обещали поддержку, были слишком далеко. Оставался Пирр.

Именно к нему направилось афинское посольство. Новый царь Македонии ответил согласием, поскольку получал в свои руки прекрасный повод для вмешательства во внутригреческие дела. Его армия — в массе своей составленная из оставивших Деметрия македонян — направилась в Аттику. У нас нет никаких свидетельств о сопротивлении, оказанном Пирру отрядами Антигонидов. Даже Фермопилы не были заблокированы. Могло показаться, что в Грецию вступал новый ее гегемон.

Но Пирру не суждено было сполна использовать свой триумф при Берое. Первое разочарование ожидало его еще до начала похода. Лисимах занял Амфиполь и потребовал своей доли от македонского пирога. Едва ли это предусматривалось предварительными соглашениями, так что можно понять раздражение эпирского царя. Тем не менее он проявил осторожность, и в руки фракийского царя перешла Мигдония — область, лежащая между Амфиполем и рекой Аксий. Аппетиты Лисимаха не просто раздражали Пирра, они должны были его насторожить. Царь Фракии явно ждал лишь удобного случая, чтобы попытаться овладеть всем бывшим государством Кассандра. Поэтому во время похода в Грецию Пирр не имел права на риск

Новая разочаровывающая весть ожидала государя молоссов уже в Средней Греции. Афиняне, пользуясь приближением его армии, вынудили Деметрия пойти на переговоры и в конце концов снять осаду. Антигониды отвели войска в афинские гавани и на Истм: они также заняли выжидательную позицию, готовые и к упорной обороне, и к контрнаступлению, если Пирр совершит какую-то ошибку.

Новый царь Македонии должен был почувствовать эфемерность своей власти и се зависимость от настроения полученной в наследство от Деметрия армии. Дя и со стратегической точки зрения его положение было не самым блестящим: Антигониды сохраняли контроль над Фивами, их отряды еще занимали прибрежные города Фессалии, в том числе Деметриаду с се мощной морской базой. В любой момент Деметрий мог высадиться здесь и перерезать коммуникации Пирра. Хотя Пирр и совершил поход впустую, требовать чего-то от афинян, призвавших его в Аттику, он не мог. Это мгновенно снизило бы эпирские акции в глазах восточных царей, столь пекшихся о свободе Греции, а особенно — Афин. Оставалось превратить военную операцию в красивый дипломатический жест.

Именно это и сделал Пирр. Он привел армию в Аттику, всячески выказывая свои дружеские, союзнические намерения. В город вошел лишь небольшой отряд, составленный из лучших солдат и друзей царя. Их встречали с восторгом: Афины в очередной раз оказались под обаянием идеи восстановления греческой свободы. Уважительное, осторожное поведение Пирра казалось им признаком наступления золотых времен. Молосскому царю даже разрешили взойти на Акрополь и принести там жертву Афине, что превращало его в своеобразного почетного гражданина города.

Любопытна фраза, которую произнес Пирр, когда прощался с гостеприимными афинянами. Он поблагодарил их за доверие и добавил: «А лучше было бы, если бы вы не пускали в город вообще никого из царей».

Помимо проявления политкорректности по отношению к Афинам — этому символу свободы Эллады — Пирр провел переговоры с представителями Антигонидов. Обе стороны были вполне удовлетворены условиями. Пирр закреплял за собой Македонию и, видимо, часть Фессалии, примыкавшей к его границам. Все остальные греческие земли возвращались под контроль Деметрия, за исключением Афин, которым была гарантирована свобода.

* * *

Соглашения с Афинами, Лисимахом и Антигонидами даровали Пирру несколько лет спокойного правления (сообщения о том, что Пирр правил в Македонии лишь семь месяцев, — очевидная ошибка). Он наверняка чувствовал себя счастливым человеком: Пирр добился славы, которой не обладал ни один из молосских правителей, а вместе со славой пришла власть над самым знаменитым народом своего времени. Именно в это время при его дворе появляются многие яркие личности, в том числе фессалиец Киней, которого античные авторы называют одним из самых даровитых дипломатов той эпохи. «Киней своими речами взял для меня больше городов, чем я сам сделал это с мечом в руках», — говорил Пирр. Помимо дипломатических способностей этот человек обладал даром ученого, а также военного теоретика. Специально для Пирра, а точнее для офицеров его армии, Кинеем было составлено краткое изложение военной энциклопедии Энея Тактика.

Приближая к себе ярких людей, Пирр старался прослыть человеколюбивым правителем. Он не только не отказывал просителям, как это некогда делал высокомерный Деметрий, но, наоборот, стремился показать себя царем в самом что ни на есть старинном смысле этого слова: то есть быть первым среди равных

Умел он и прощать. Плутарх рассказывает следующие анекдоты, характеризующие личность Пирра:

«Однажды некто из Амбракии ругал и позорил Пирра. Все приближенные полагали, что следует отправить этого человека в изгнание, однако Пирр воспротивился. Он сказал: “Пусть лучше останется на месте и бранит нас перед малым числом людей, чем, странствуя, позорит повсюду”». «Как-то раз уличили юношей, которые поносили царя во время некой попойки. Пирр, вызвав их к себе, спросил, действительно ли они вели подобные разговоры. На это один из провинившихся отвечал: “Правда, царь. Но мы бы наговорили и еще больше, имей больше вина”. Пирр рассмеялся и приказал отпустить всех».

Главной его заботой были македоняне, а точнее — армия, провозгласившая его царем. Эти люди уже привыкли к воинской жизни, которая казалась им лучшим уделом, чем возвращение к крестьянскому быту. Армию нужно было занять делом, дать ей возможность захватить добычу. Да и кормить армию, выплачивать ей жалованье легче на неприятельской территории.

Мы знаем о двух военных предприятиях Пирра, которые относятся ко времени его правления в Македонии. Прежде всего, он вернул под свою власть Керкиру. Поскольку военный флот как таковой у Эпира отсутствовал, приходилось искать союзников. Здесь очень кстати оказалась помощь жителей Тарента, того самого города, который приглашал когда-то Александра I Эпирского и который в скором будущем предложит Пирру переправиться на Апеннинский полуостров. Хотя сообщение о помощи тарентинцев содержится только у Павсания («Описание Эллады»), который часто приводит недостоверные факты, интерес италийских греков к «керкирской проблеме» был бы вполне объясним. Теперь, когда Пирр присоединил к своей державе Македонию, в его руках находились гавани на Эгейском море, а следовательно, и торговые пути через Балканы. Враждебная Эпиру Керкира во главе с Ланассой мешала торговым связям, поэтому тарентинцы предпочли видеть этот остров в руках своего стратегического партнера.

Затем Пирр начал военные действия в Фессалии против Антигонидоа Этому способствовало решение Деметрия все-таки отправиться в свой восточный поход. Собрав около 11 000 человек и погрузив их на оставшиеся у него суда, он направился в Малую Азию (286 г.). В создавшихся условиях это было не более чем авантюрой. Хотя в течение целого года сыну Лисимаха Агафоклу и Селевку не удавалось блокировать небольшую армию Деметрия, прошедшего с боями всю Малую Азию — от Эфеса до Аманских проходов на границе Сирии, в конце концов Селевк захватил его в плен. В почетном плену у сирийского царя Деметрий и умрет в 283 г.

В этих условиях его сыну Антигону, оставленному Деметрием в Греции в качестве наместника и наследника, было крайне непросто. Хотя военные действия с Пирром сводились по сути к грабительским набегам, власть Гоната в Фессалии пошатнулась. Интересно, что нарушить мирный договор с Антигонидами Пирра побудил Лисимах, которого очень встревожило развитие событий в Малой Азии после высадки там Деметрия. Опять владыка Фракии хотел загребать жар чужими руками — и вновь у него это получилось.

Мы не знаем, почему это произошло, но действия Пирра все-таки настроили против него македонян. Возможно, они ждали от нею совсем другой внешней политики — более агрессивной, удачливой, приносящей им славу и добычу. Вместо этого молосс занялся решением локальных задач.

А может быть, они так и не признали его своим. Фактор чужеземной крови в жилах Пирра, большое количество эпиротов, окружавших его, могли настораживать македонян, испугавшихся, что их страна превратится в придаток государства молоссов.

В 284 г. Лисимах неожиданно начал военные действия против Пирра. Нам известна только развязка этой кампании. Перейдя через Аксий, Лисимах угрожал северным областям Македонии. Пирр перебросил сюда армию и расположил се в лагере близ г. Эдесса (Эги). То ли место для лагеря было выбрано неудачно, то ли Лисимах после пленения Деметрия сосредоточил в европейской части своего царства огромные силы, но ему удалось окружить армию Пирра.

Это окружение не было тактическим, а, скорее, оперативным Источники не сообщают нам о позиционных сражениях вокруг лагеря. Однако Лисимах смог перехватить шедшие к Пирру продовольственные обозы и вызвать в расположении противника голод.

Поначалу македонские отряды хранили верность присяге, которую они принесли Пирру. Тогда самым знатным из его сторонников были направлены из лагеря Лисимаха письма с предложениями оставить эпирского выскочку, чьи предки были подвластны македонянам, и перейти на сторону Лисимаха. Царь Фракии особенно упирал на то, что он и по крови своей матери был их сородичем, и к тому же принадлежал к ближайшим друзьям великого Александра.

В какой уже раз македонская армия предпочла избрать простейшее решение проблемы В один прекрасный день Пирр понял, что не может опираться на свои войска. Чтобы не быть захваченным неожиданным нападением, он собрал отряды эпиротов, а также служивших у него тавлантиев и этолийцев, и внезапно покинул лагерь.

Лисимах не преследовал противника, прекрасно понимая, что македонские города теперь автоматически перейдут под его власть.

Неожиданно вознесенный на вершину успеха, столь же неожиданно Пирр был сброшен вниз. Мы не знаем, что творилось в его душе и где он искал союзников для совершения дела мести. Антигон Гонат был слишком слаб, чтобы рассчитывать на него, да и недавняя вражда не располагала к этому. Оставался старый покровитель и друг Птолемей. Но тот болел, а в следующем, 383 г. скончался. Смена правления всегда вызывает период бездействия во внешней политике — так и в Египте Птолемею II было нужно время, чтобы заново отстроить внешнеполитические связи.

Так что Пирру оставалось затаиться за перевалами эпирских гор и ждать…