— Матвей Алексеич, заказчики из Тулы звонили. То есть представитель их звонил, он в Москве, через час в офисе будет. Я курьера за печеньем к чаю послала. Вы когда подъедете?

— Сейчас подъеду, минут через тридцать. Я тут недалеко.

Матвей завел машину и медленно выехал на дорогу, оскальзываясь и пробуксовывая в снежной каше. Бурно началась в этом году зима. Первый снегопад, и сразу столько насыпало! Голос Светы-менеджера разбил хоровод странных мыслей, в котором Матвей кружил уже битую четверть часа. Он так и сидел в машине, вполуха слушая шлягеры по радио и шаг за шагом, слово за словом перебирал свой дурацкий визит к Рите. Вот он заходит, вот, как дундук, требует эти дурацкие, никому не нужные бумаги. Вот велит писать заявление на отпуск. Весь такой из себя начальник! И вот в квартиру врывается Дунечка и устраивает дикую сцену, вдребезги разбивая его авторитет и ставя его в идиотское положение. И чего, спрашивается, он к Рите приперся? На мужа захотел посмотреть? Ну посмотрел, дальше что? А дальше — ничего. Только вот не складываются они вместе, Рита и ее красавчик муж. Ну никак не складываются.

Еще в институте Матвей открыл у себя одну особенность: глядя на чертеж, он сразу понимал, как будет работать механизм. Или не будет. Он так и сказал молодому преподавателю-аспиранту, который сам года два как окончил МАТИ и теперь вел у них практические занятия по прикладной механике: этот агрегат работать не будет. В чертеже ошибка. Аспирант сначала фыркал, потом чесал в затылке, потом пожал Матвею руку и поставил зачет за семестр. После эта его особенность, это чутье, стала проявляться и в других, житейских ситуациях. На студенческих посиделках одного взгляда на компанию Матвею хватало, чтобы понять, получится вечеринка или нет. Если все собравшиеся подходили друг к другу, как зубчики шестеренок в редукторе, значит, сколько бы ни было выпито, что бы ни было сказано, все разойдутся тихо-мирно, с ощущением хорошо проведенного времени. Если же кто-нибудь из присутствующих торчал как болт с неверным шагом резьбы — жди пьяных разборок, хватаний за грудки. В таких компаниях он не задерживался, а назавтра слушал рассказы о вчерашней драке.

Позднее, на заводе, это ощущение гармонии помогало ему выбрать нужный тон с мастерами и работягами. Да и с начальством тоже. Когда занялся бизнесом, Матвей по ощущению «будет ли работать редуктор» набирал себе команду. И не ошибся — почти все его сотрудники переехали за ним в московское представительство. В офисе было комфортно, компания работала как отлаженный механизм. Вот только с Дунечкой чутье ему изменило. Вернее, не смогло пробиться через его сексуальную одержимость этой ведьмой.

А с Ритой? С Ритой чутье работает? Матвей остановился на красный свет и задумался. Нет, все верно. По его ощущениям Рита не просто вставала каждым зубчиком в другие колесики его фирмы. Она кусочком пазла входила в его личную жизнь, добавляя в нее какие-то важные линии. И дорисовывая какие-то картины. А этот, ее муж, все линии ломал. Он был чужим, другим, неправильным. И, представляя их вместе, Матвей очень четко видел: не работает механизм. И не заработает. Ошибка в конструкции.

Машины на Тверской выстроились в вереницу, ехать быстрее тридцати километров в час не получалось, и Матвей нервно поглядывал на часы, прикидывая, успеет ли на встречу с клиентом из Тулы. Клиент вез очень хороший контракт, они там на своем заводе затевали реконструкцию котлов и намеревались купить у «Измерина» солидную партию автоматики и измерительной аппаратуры. Этих клиентов привел он лично, познакомился с директором завода на одной из выставок. Душевный мужик оказался. Опаздывать на встречу не хотелось. Разгильдяйство это. И неуважение. Клиент не должен страдать оттого, что гендиректору «Измерина» шлея под хвост попала. Оттого, что ему пазлы всякие мерещатся. Зазвонил мобильник — ну вот, наверное, Света. Наверное, клиент пришел уже.

— Матвей, привет. Как жизнь молодая? — Голос в трубке был незнакомым. Номер — Матвей взглянул на экранчик — не определился.

— Кто это?

— Ты не поверишь, но это Всеволод Козловский.

— Какой Всеволод? — переспросил Матвей. Что-то знакомое было в этом сочетании, что-то из очень далекого прошлого…

— Ну ты даешь! Друзей детства не помнишь! Неужели и вправду меня забыл? Я Севка, Севка Козловский! Ну, помнишь, как ты мне в девятом классе нос расквасил?

— Севка?! Привет, Вот уж чего не ждал, так от тебя звонка. Ты давно в Москве?

— Да шестой год уже.

— А как мой номер узнал?

— А это, Самарин, тема для разговора. Я ведь теперь знаешь кто? Частный детектив! Можешь себе представить, как я удивился, когда сегодня утром узнал, что ты у нас в разработке. И что по заказу одной очень симпатичной дамы за тобой уже второй месяц ведется наружное наблюдение с полным отчетом о твоих передвижениях!

— Козловский, если это шутка, то слишком дурацкая даже для тебя.

— Матвей, не хами. Я тебе, между прочим, услугу оказываю. Разглашаю тайну клиента. Знаешь, кто тебя пасет? Некто Авдотья Незабудько. Во, дал Бог имечко!

— Понятно, Дунечка, значит. То-то я удивился, как она меня у Риты нашла…

— О, братец, да ты, я вижу, не промах насчет баб. Повзрослел, возмужал. Стихи им пишешь?

— Нет, со стихами завязал давно.

— А жаль. Хорошие, между прочим, стихи были. Это я от зависти тогда тебя дразнил. Кстати, тогда, наверное, и детективный талант во мне проснулся. Я придумал, как телефон через магнитофон подключить, чтобы мы со Смирновой оба сразу слышали, что ты отвечаешь. Ты извини за тот случай, дураком я был. И к Аленке тебя ревновал.

— Да ладно, проехали. Как Алена, кстати, не знаешь?

— Знаю. Растолстела, похорошела, второго сына нянчит. Моего, между прочим.

— Так вы поженились? Молодцы.

— Стараемся. Слушай, твоя Авдотья полчаса назад отозвала наших сыщиков. Сняла она тебя с поводка, можешь расслабиться.

— Точно могу? Может, вы еще у меня в офисе «жучков» понаставили, телефон прослушиваете?

— Нет, брат, такого заказа не было. Хотя, если хочешь, могу в офис подскочить, проверить. Заодно повидаемся. Ты телефончик мой запиши!

— Давай диктуй.

* * *

«Ну и Дунечка, ну и хватка у бабы! Да, вовремя мой ангел-хранитель мне на нее глаза открыл», — думал Матвей, уже подъезжая к офису. Он успевал. И приехать, и раздеться, и убрать бумаги со стола. И встретить тульского директора по снабжению с деловым радушием, любезной улыбкой и головой почти свободной от посторонних мыслей. Историю с Ритой Матвею удалось загнать в самый уголок сознания. Там она и сидела, напоминая иногда о себе легким зудом, который, впрочем, совершенно не мешал обсуждать детали поставки, сроки оплаты и особые условия договора.

Туляк просидел в офисе примерно с час, выдул три чашки кофе, слопал полжестянки немецкого песочного печенья, взял прайс-листы и свой экземпляр договора и убыл обратно в свою Тулу, вполне довольный встречей. Матвей честно просидел с ним весь этот час — пытался передать заказчика менеджеру, но туляк хотел обсуждать детали только с ним. Тоже выпил пару чашек кофе, и теперь, когда заказчик ушел, Матвей переводил дух и размышлял, куда бы заскочить пообедать. Третий час, надо бы что-нибудь съесть.

— Матвей Алексеевич, можно?

В дверях кабинета стояла Рита. Каштановые волосы волной рассыпаны по вороту пуховика, ореховые глаза смотрят с ожиданием, в одной руке — шапка, в другой — голубая папочка.

— Вы договоры оставили. Я принесла, — протянула Рита ему папочку, явно озадаченная затянувшейся паузой.

— Да-да, проходи, раздевайся, — прокашлялся Матвей, переходя от неожиданности на «ты», Голос от переговоров, что ли, сел и не очень слушался. — А ты почему пришла? Тебе же нельзя, тебе же профессор покой прописал?

— Вы договоры забыли, а они ведь нужны. Ведь нужны?

— Нужны, — кивнул Матвей. А то как же, конечно нужны, раз за ними к ней в дом поперся. И оставил их, как последний придурок.

— И потом, я же заявление вам не успела написать на отпуск!

— Точно, не успела. Тем более раздевайся, садись и пиши.

— Да, я сейчас, — сказала Рита и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Матвей прислушался. Грохот дверцы шкафа-купе — разделась. Скрип отодвигаемого стула — села за свой стол. Пауза. Пишет. Что-то долго пишет.

— Рита, ты скоро? А то я хочу успеть пообедать до четырех, — выглянул он из кабинета, когда, по его расчетам, Рита не то что заявление — автобиографию уже успела бы написать.

Но Рита сидела, уставившись в чистый лист бумаги, на котором не было ни строчки. И спина ее выражала тоску и отчаяние.

— У тебя все в порядке? — спросил он тихо, и она, не оборачиваясь, замотала головой — нет. — Зайди ко мне. Садись. Рассказывай.

Рита, присевшая на край стула, подумала немного, потом вздохнула, решившись, и заговорила:

— Я сегодня вернулась домой из Праги, и оказалось, что я замужем. Я не помню этого человека, я его не знаю, но, судя по доказательствам, он действительно мой муж. Профессор говорит, что у меня провал в памяти из-за стресса. Мне самой кажется, что я провалилась в параллельный мир, в другую реальность. И если в этой реальности вы меня уволите, я не удивлюсь.

— Стоп-стоп-стоп, давай все сначала, — мотнул головой Матвей. — Что значит, ты не помнишь, что ты замужем?

— Понимаете…

— Рит, давай уже на «ты».

— Понимаешь, еще до поездки в Прагу я точно знала, что живу одна. Совсем одна. Мама умерла почти два месяца назад, тетя Тая тоже умерла, чуть ли не в день моего переезда в Москву. Родственников у меня больше никого нет, папа погиб три с половиной года назад. Есть только Женька, но она сейчас в джунглях. И вот я возвращаюсь в пустую квартиру, а меня встречает муж. Говорит, что мы женаты третий месяц, показывает свидетельство о браке, свадебные фотографии. А я его не помню. Совсем. Совершенно.

— Кто такая Женька?

— Подруга моя, мы с ней всю жизнь дружим и все-все друг про друга знаем. Она ученый-энтимолог, сейчас в Африке в экспедиции.

— Так, с этим понятно. Теперь — про другую реальность.

— Когда я в поезде из Праги возвращалась, моя соседка по купе рассказывала, что есть параллельные миры, которые могут отличаться от нашего совсем ненамного, на какое-нибудь незначительное событие. Вот я и подумала, может, я провалилась в параллельный мир? Он почти такой же, как мой прежний, только в этой реальности у меня есть муж. У вас есть невеста. И в этом мире мы с вами… с тобой на «ты».

— Так, — почесал в затылке Матвей, — с этой заморочкой тоже более или менее разобрались. Теперь рассказывай про профессора. Он откуда взялся?

— Профессора пригласила Тамарочка, соседка. Ну, вы… ты ее видел.

— Фундаментальная такая дама? А она помнит, замужем ты или нет?

— Она с Гришей только вчера познакомилась. Говорит, я ей из Праги звонила, предупреждала, что мой муж подойдет. А я не звонила. Или в этой, новой, реальности звонила? Говорит, я просила ему ключи от квартиры отдать. Я оставляла Тамарочке на всякий случай, мало ли что.

— А до этого твой Гриша в квартире не появлялся, что ли?

— Нет. Я же совсем недавно переехала, двух недель еще нет. А Гриша говорит, что он нефтяник, что на вахте был. Теперь вот приехал.

— А Тамарочке этой ты о муже не рассказывала?

— Нет. Гриша говорит, мы поссорились из-за переезда, из-за того, что он отпуск на работе не взял. И что я из-за обиды никому про него не рассказывала. Хотя Женьке должна была рассказать. Она же была у меня до Праги, точно была, Тамарочка про нее» вспоминала. Только Женька в джунглях уже, а ящик пустой, а на мое письмо она неизвестно когда ответит.

— Что за письмо и что за ящик?

— С электронной почтой ящик. Я там Женькины письма сохраняла, перечитывала. А сегодня вошла — нет ничего. Только последнее Женькино письмо, но из него непонятно, замужем я или нет.

— Замужем не замужем. Бред какой-то. Но ведь где-то должна быть отметка о твоем замужестве? В паспорте, например?

— В паспорте? Точно, а я и не догадалась посмотреть, — полезла Рита в сумочку и подняла на Матвея разочарованный взгляд. — Я его дома оставила. У меня с собой только загранпаспорт.

— Ну, может, анкеты заполняла какие-нибудь про семейное положение?

— Да, у вас тут заполняла, — вспомнила Рита, и Матвей поднял трубку телефона:

— Ольга Михайловна, принесите мне личное дело Зубовой, пожалуйста.

Через три минуты в кабинет вошла бухгалтер Ольга Михайловна, которая попутно вела и кадровый учет, положила папку с личным делом на стол шефу и с сочувствием поглядела на понурую Риту. Неужели увольняет Матвей помощницу? Жаль, хорошая вроде девушка. Матвей дождался, когда бухгалтер выйдет за дверь, и стал быстро просматривать анкету. Потом с раздражением бросил ее на стол.

— Что там написано? Замужем? — испуганно спросила Рита.

— Там ничего не написано. Ты пропустила эту строчку.

— И что теперь делать?

— Думать, — откинулся Матвей в кресле.

Не нравилась ему эта история. Совсем не нравилась. Девушка Рита, во что же это ты вляпалась, а? В детектив какой-то. Точно, в детектив. Где он там Севкин телефон записал?

— Козловский, привет. Это Матвей Самарин. Мне нужна твоя консультация.

— По «жучкам»? Прямо сейчас?

— Нет, тут другая история. Похоже, мою сотрудницу втягивают в какую-то историю.

И Матвей пересказал Севке все, что узнал от Риты.

— Интересное кино… И что ты хочешь?

— Во-первых, хочу, чтобы ты проверил этого Григория… Рит, как его фамилия?

— Я не помню. Смешная какая-то.

— Тютькин! — вспомнил Матвей.

— Нет, кажется, Тюлькин, — засомневалась Рита.

— Ладно, с Григорием позднее разберемся. Проверь квартирку, — Матвей назвал адрес, — не интересуются ли ею какие-нибудь ушлые риелторы.

— Да, тут есть чем интересоваться, — согласился Севка, — квартира с видом на Кремль. Тут не только муж — сын родной объявится с претензиями на имущество.

— И я о том же. Быстро сможешь узнать?

— За срочность — двойной тариф. Ладно, шучу. Тебе, как другу детства, со скидкой сделаю. Пока! — отключился Севка, а Рита спросила:

— Что он сказал?

— Постарается узнать, не интересуются ли твоей квартирой какие-нибудь… элементы. Она же недешево стоит.

— Да, я узнавала, тысяч триста долларов.

— Больше, я думаю. Слушай, Рит, а ты не голодная? Я с утра толком не ел, в животе сплошной марш Мендельсона! Заедем куда-нибудь пообедаем, а?

— Ладно, — улыбнулась Рита. Вот оно, дежа-вю, голодный шеф из прежней реальности. Если он привезет ее в такое же кафе с телегой, как в аэропорту Домодедово, будет вообще полное попадание.

Полного попадания не получилось. На этот раз Матвей привез ее в кафе с азербайджанским колоритом. Официанты бегали не в косоворотках и сарафанах, а в длинных восточных платьях и широких рубахах со штанами. Хотя и здесь была своя телега. Вернее, арба, уставленная закусками и салатами.

— Что берем? — спросил Матвей, глядя в меню и сглатывая голодную слюну.

— Не знаю, на твой выбор.

— Тогда две арбы, два шашлыка ассорти, чайник чаю с мятой, выпечку, лаваш… Пока все, потом, если что, добавим! И побыстрее, есть очень хочется!

Девушка-официантка кивнула, развернулась, колыхнув головной платок, свисавший на плечи наподобие фаты, и буквально через пару минут принесла им две большие коричневые тарелки.

— Пошли скорее! Вот, баклажаны возьми. И фасоль. И мясо тушеное, здесь его вкусно готовят. Икра овощная у них тоже отличная, попробуй. М-м-м, чесночок маринованный!

Матвей наваливал себе в тарелку гору еды, и Рита, поддавшись его обжористому настроению, тоже стала составлять на своем блюде ассорти из закусок: ложка икры, ломтик баклажана, кусочек мяса, помидор соленый, помидор свежий, огурец соленый, огурец свежий, фасоль зеленая, красная фасоль. Она брала понемногу, и все равно, когда обошла арбу по периметру, еда в ее тарелке собралась во внушительную порцию. Хотя с той, что высилась в тарелке Матвея, не сравнить.

Рита донесла свой натюрморт до стола и отправилась мыть руки. Туалетная комната в кафе тоже была оформлена в восточном стиле. Двери — как калитка в бакинский дворик, из досок и со щеколдой, плитка на полу — как каменная мостовая в этом дворике. И азербайджанская музыка, которая звучала в зале, тут тоже негромко транслировалась через маленькие динамики. Так что, даже моя руки, Рита не «выпала» из настроения, что она в Баку.

А когда она стала пробовать национальную еду, ей вообще показалось, что она не в Москве, а где-то там, на берегу Каспийского моря.

— Вкусно? — спросил Матвей, наворачивая со своей тарелки все подряд.

— Вкусно, — согласилась Рита, — и чай необычный, очень приятный. Только, знаешь, я, кажется, уже наелась. А еще шашлык…

— А что шашлык? Очень даже хороший шашлык! — поприветствовал Матвей официантку, которая уже расставляла на столе новые тарелки. Четыре кусочка разного мяса — курица, свинина, баранье ребрышко и люля-кебаб, — посыпанные какой-то красноватой приправой и зернышками граната, красиво лежали на тонком лаваше. Сбоку стояла плошка с томатным соусом. Пахла эта композиция изумительно, но места в животе для этого великолепия не осталось.

— Попробуй, очень вкусно, — пригласил Матвей.

— Матвей, мне некуда, я объемся! — взмолилась Рита, и он не стал настаивать.

— Девушка, заверните нам эту порцию с собой. И мою тоже заверните. Я, кажется, переоценил свой аппетит, — попросил он официантку и опять посмотрел на Риту: — А для чая у тебя место осталось? С пахлавой?

— Для чая осталось. А пахлава — это вот этот кусочек? Съем, — согласилась Рита.

Матвей разлил новую порцию чая по маленьким пузатым стаканчикам, и Рита принялась пить из своего, поглядывая на мужчину напротив и удивляясь переменам. Где босс-сухарь? Где ироничный холодный зануда? Что общего у него с этим Матвеем, живым, веселым, обаятельным? Нет, она на самом деле в другой реальности.

А Матвею было хорошо. Пожалуй, впервые за много лет он не думал, как выглядит: достойно не достойно, смешно не смешно. Рита вела себя настолько естественно и просто, безо всякого намека на кокетство и манерность, смотрела на него так забавно и немного ошарашенно, — ничего себе, аппетит! — что он даже слегка бравировал своим голодом. Играл в голодного мужчину. Матвей взял с тарелки очередную восточную плюшку — их принесли несколько, все разные, — откусил от нее… и поспешно проглотил — зазвонил мобильник.

— Алло!

— Матвей, это Козловский. Слушай, тут такое дело… По адресу твоей Риты информация прошла — труп у них в подъезде. Некто Анатолий Иволгин. Я подумал, тебе надо знать.

— Спасибо, Севка, я понял, — бросил Матвей в трубку и подозвал официантку: — Девушка, счет, пожалуйста.

— Матвей, что случилось? — встревожилась Рита, глядя на его помрачневшее, посерьезневшее лицо. Теперь Матвей походил на босса из прежней реальности.

— Нам надо ехать. У тебя в доме ЧП.

Матвей рассеянно глянул на счет, сунул в папку тысячную купюру и (бог с ней, со сдачей!) пошел одеваться. Помог Рите накинуть пуховик и быстро пошел к выходу, не дожидаясь, пока она разберется со своими застежками. Рита припустила следом, оглядываясь на их столик. Там остался пакет с так и несъеденными шашлыками.