Гоша догнал брата за воротами стадиона.
– Вань, а Вань, я больше не буду, – тянул он, виновато шмыгая носом.
– Опозорил на весь город, а теперь – не буду! Что о нас подумают? Скажут: хвастуны и обманщики эти Веточкины.
– Не ска-а-ажут, – неуверенно тянул Гоша.
Братья остановились возле строящегося дома. К строительной площадке то и дело подходили машины, нагруженные большими красивыми полупрозрачными плитами. Высокий кран, похожий на вытянутую журавлиную шею, подхватывал плиты, поднимал их и бережно укладывал на высокую стену.
Рабочих на стройке почти не было. Маленький, коренастый и подвижный, словно футбольный мяч, мужчина суетился возле машины, отдавая кому-то приказания.
Дом воздвигался быстро. Ваня даже подумал, что человек при помощи крана складывает дом, словно из детских кубиков. Только кубики эти большие. Каждый кубик сам размером с небольшой дом.
– Хочешь, я сделаю что-нибудь хорошее? Хочешь, я помогу этому дяденьке? – предложил Гоша.
– Этот дяденька отлично обходится и без твоей помощи.
– Все-таки ему будет легче.
И Гоша направил свой аппарат на одну из панелей, лежавших на машине.
Огромная плита, словно по волшебству, поднялась в воздух, подплыла к стене здания и опустилась рядом с другой такой же панелью. Мужчина удивленно застыл на месте. Гоша повернулся, чтобы успокоить его, сказать, что все в порядке, и в "наш век" не следует ничему удивляться, а тем более пугаться при виде чудес, совершаемых при помощи техники. Но прораб вдруг беспомощно распростер руки и поднялся в воздух. Он плыл над землей, словно воздушный шарик, у которого оборвалась веревочка.
– Помоги-и-те! – пронзительно закричал вдруг прораб.
Гоша побледнел и опустил аппарат. Человек камнем стал падать вниз. Ваня выхватил у Гоши аппарат и направил его на мужчину. Того сильно тряхнуло, и он снова стал парить над землей.
– Несчастный! Что ты наделал?! – воскликнул Ваня.
– Кто несчастный?
– Ты несчастный! – зашипел Ваня. – Ты чуть не стал убийцей!
– Вань, а Вань, – захныкал Гоша, – будь человеком, приземли ты его куда-нибудь подальше. А мы давай убежим…
– Ну нет! – ледяным тоном промолвил Веточкин-старший. – Он опустился рядом.
А ты… Я стыжусь даже называть тебя своим братом… А ты должен извиниться перед ним.
– Ни за что! Ну, хочешь, ударь меня! Ну, плюнь в меня! Только извиняться я не буду, – хныкал Гоша.
– Нет, будешь! – сказал Веточкин-старший и подтолкнул брата к человеку, растерянно сидевшему посреди улицы и вытиравшему платочком пот со лба.
– Извините меня, – сказал ему Гоша, глядя куда-то в сторону, и опрометью бросился бежать вдоль улицы.