Двухместный атомный ракетоплан бесшумно взмыл в воздух. Бабакин сидел у пульта управления и с наслаждением облизывал эскимо.

– А ты дорогу знаешь? – боязливо спросил его Веточкин.

– Машина летит по заданному курсу.

Ваня взглянул в иллюминатор из толстой прозрачной пластмассы. С высоты Земля казалась большим раскрашенным глобусом. Зеленые пятна лесов, черные полотнища вспаханной земли, здания-коробочки, разбросанные то там, то здесь.

Вот мелькнула светлая узенькая полоска, похожая на голубую ленту, кем-то оброненную на зеленый ковер.

– Волга, – коротко бросил Бабакин.

– Где? – быстро повернулся Веточкин.

– Где, где! – передразнил Бабакин. – Зевать не надо. Теперь мы летим уже над Уральским хребтом.

Но и Уральские горы промелькнули так быстро, что Веточкин не успел их как следует разглядеть.

– А это что за лужа? – спросил он, указывая на небольшое голубое пятнышко.

– Тоже сказал, – засмеялся Бабакин. – Это же Аральское море! Ну вот мы и приехали. Видишь, внизу Каракумы.

Скорость ракетоплана уменьшилась, земля как-то сразу приблизилась, стала огромной и рельефной. Ваня искал глазами пустыню, но вместо желтого, выжженного солнцем и покрытого мертвыми волнами барханов пространства увидел кудрявые рощи, поля, изрезанные ниточками каналов, белые домики под красными черепичными крышами.

– Смотри внимательно и запоминай, – предупредил Бабакин. – Петр Иванович тебя обязательно спросит. Сейчас мы подлетаем к Каракумску. Это областной центр. Полтора миллиона жителей. Здесь три института, восемь техникумов, филиал Академии наук…

– Погоди… Не так быстро, – попросил Веточкин. – А то я не успеваю запоминать. Раньше учиться легче было, – вздохнул он. – В учебнике сказано: пустыня. А раз пустыня, то известное дело – песок да солнце. А тут сколько всего…

– Ну и отстал же ты! – усмехнулся Бабакин. – Теперь все пустыни на земле исчезли. Одна Сахара осталась. Да и она скоро переменится. Сейчас мы пролетаем над электрохимическим комбинатом. Здесь азотистые удобрения делают.

– А из чего делают?

– Вот чудак! И этого не знаешь? Азот из воздуха добывают. Сначала в Узбекистане на реке Чирчик построили такой комбинат. Это еще в прошлом веке было. Ты должен знать. Тогда даже моего прадедушки Егора на свете не было. А сейчас такие заводы всюду есть.

Веточкин глянул вниз. Среди огромного сада раскинулись длинные светлые корпуса с большими окнами. Казалось, что это вовсе и не завод, а санаторий.

– А где же у вашего завода труба? Разве он не на угле работает? – удивился Ваня.

– Конечно, нет! Уголь уже давно не сжигают. Заводы работают на термоядерной энергии. Ну-ка, посмотри вправо. Это шахтерский городок.

Веточкину вспомнился Донбасс, где он однажды побывал с отцом на шахте.

Запомнились вышки, огромные дымящиеся терриконы – целые пирамиды пустой породы, извлеченной из недр. А здесь ничего похожего. Возле больших белых зданий разбиты цветники. Уютные домики утопают в садах. Кое-где поблескивают, словно зеркала, прямоугольники плавательных бассейнов.

– Интересно, – сказал Веточкин, – как же теперь работают под землей?

– Под землей люди уже давно не работают! – засмеялся Бабакин. – Теперь под землей одни машины. А ими управляют с поверхности земли. Пульт управления находится в домике, вон в той рощице.

– А куда уголь вывозят? – поинтересовался Веточкин.

– Из него прямо под землей вырабатывают газ. А из газа разные химические вещества – краски, жиры, лекарства. Одним словом, все, что требуется.

– А как добывают теперь железо, медь, олово? В рудниках? Так же, как и раньше?

– Рудников теперь тоже нет. Сам посуди, зачем они нужны, если добывать металл можно проще? Мы в школе это еще в прошлом году проходили. И на экскурсию ездили. Накачают под землю кислот или щелочей, растворяющих руду, а обратно качают насосами растворы металлов. Из раствора на обогатительной фабрике извлекают чистый металл. Я бы тебе мог рассказать…

Но тут Веточкин перебил его.

– Смотри! – закричал он. – А это что за озеро?

– Это? Постой, постой… Это, кажется, Каракумское море! Да, правильно. В него впадает река Большая Каракумка. Ты запоминай. Об этом Петр Иванович тоже спросит.

Бабакин нажал какую-то кнопку, и ракетоплан лег курсом к видневшимся вдали высоким снежным вершинам. Он летел вдоль русла широкой, извивающейся, словно лента, реки.

– Это искусственная река. Понял? – спросил Бабакин.

– Нет, не понял, – честно сознался Веточкин.

– Ну, что мне с тобой делать? – сокрушенно развел руками Бабакин. – Не думал, что ты так плохо соображаешь…

– Я хорошо соображаю, – обиделся Веточкин. – Только у нас в прошлом…

– Ну ладно, не обижайся. Слушай, – перебил Бабакин. – Еще в те времена, когда здесь была пустыня, люди решили оросить ее. Сначала, ты это знаешь, построили Каракумский канал. Но воды потом все равно на всю пустыню не хватило. Тогда люди подумали: где же еще взять воду, как не на Памире! Сам знаешь, какие там ледники! На сотни лет запасов воды хватит – настоящая кладовая. Надо было только растопить лед. Ну, построили в горах термоядерную станцию имени столетия Октября. Лед начал таять. Появились реки Большая и Малая Каракумки, новые каналы, водохранилища. В пустыне стали сеять хлопок, развели сады; виноградники, построили города, шахты.

Веточкин, не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Внизу пенилась река. Вдоль ее берегов по дорогам мчались машины. Высоко в горах, возле огромного голубого ледника, возвышались корпус термоядерной станции и небольшие коттеджи со стеклянными крышами. То там, то здесь на солнце поблескивали оранжереи.

– Как бы нам не опоздать! Уже темнеет, – воскликнул Бабакин. – Летим-ка назад!

И ракетоплан со скоростью десять тысяч километров в час полетел обратно.