Почему именно С.Бандера стал наиболее известным оуновским деятелем, своеобразным символом украинского национализма, отодвинув на задний план таких выдающихся личностей, как Евгений Коновалец или Роман Шухевич, не говоря уже о других «менее заметных» фигурах? В этом при желании тоже можно увидеть своеобразную загадку или мистику.

До конца 1935 г. С.Бандера не принадлежал к известным личностям. Однако именно в конце 1935-го – первой половине 1936 г. о нем начали много говорить и писать. Этому способствовали два судебных процесса – варшавский и львовский.

После ареста 14 июня 1934 г. Бандеру начали допрашивать, однако найти какой-нибудь компромат на него следствию было тяжело. Сам же проводник ОУН мужественно держался, ничего не выказывая. То же самое касалось и многих других арестованных его товарищей. Казалось, инкриминировать ему какую-либо противозаконную деятельность не удастся. Тем более, что подобное было не впервые. Перед тем несколько раз С.Бандеру арестовывали, но потом отпускали. Он воистину был блестящим конспиратором. Никто даже не мог подумать, что этот невыразительный студент политехники является краевым проводником ОУН. Однако произошел сбой. Во второй половине 1934 г. в руки чешской полиции попали организационные архивы ОУН, так называемый архив Сеника. За него отвечали Омелян Сеник и Ярослав Барановский. Через некоторое время этот архив оказался в руках польской полиции.

Вообще дело «архива Сеника» является одной из самых запутанных страниц истории ОУН. По сей день оно так и не прояснено. Существовало подозрение, что этот архив сдал Барановский. Тем более – оказалось, что его брат был агентом-провокатором польской полиции. Сдача «архива Сеника» полякам стала сильным ударом для ОУН. Это помогло польской полиции выявить, что Бандера является краевым проводником. Именно в такой ипостаси он и предстал на судебном процессе в Варшаве против 12 оуновцев, который состоялся с 18 ноября 1935 г. по 13 января 1936 г.

Основным обвинением на этом суде было убийство Перацкого. Власти хотели представить оуновцев как ограниченных и жестоких террористов. Неудивительно, что суд широко освещала польская пресса. Однако все вышло наоборот. Поразило поведение С.Бандеры. Он дал понять, что не считает себя гражданином Польши и не признает польских законов. На вопрос о своем гражданстве ответил: «Украинское». Также отказался выступать на польском языке, а сказал, что будет общаться на украинском. Такие же заявления сделали большинство подсудимых.

Бандере отказали в праве выступать на украинском языке. Иногда силой выводили из зала. Сам процесс приобрел скандальный характер и фактически скомпрометировал польскую власть. На нем С.Бандере вынесли смертный приговор. Он встретил его словами: «Хай живе Україна!». Правда, потом этот приговор заменили пожизненным заключением.

Провалив судебный процесс в Варшаве, польская власть попробовала взять реванш во Львове. С 25 мая по 26 июня 1936 г. здесь проходил суд, где оуновцам выдвинули обвинение – убийство своих: директора украинской академической гимназии во Львове Ивана Бабия и студента Якова Бачинского. Эти убийства, особенно Бабия, были неоднозначно восприняты в украинской среде Польши. Поэтому существовала надежда, что оуновцы предстанут здесь в крайне негативном свете. Однако Бандера показал, что Бачинский был убит за то, что стал провокатором-доносчиком, а Бабий не только сотрудничал с польской властью, но и подговаривал учеников своей гимназии доносить полиции.

Во Львове подсудимым разрешили выступать на украинском языке. Это они полностью использовали для пропаганды идей ОУН. Поражал своим поведением и словами Бандера. Кое-кто даже говорил, что от него исходила какая-то чрезвычайная сила. Был даже случай, когда в зале суда все, включая полицейских, судей, встали, приветствуя проводника ОУН. Польская газета «Ойчизна» так писала о нем: «Он низенького, маленького роста, худой, лицо молодого мальчика, темноволосый, одетый в черную одежду. Ведет себя свободно и начинает сознаваться уравновешенным голосом. Мысли проявляет в ясной форме, из них видно, что это интеллигентный человек. Его признания производят заметное впечатление. Весь зал с интересом следит за признаниями Бандеры. Ощущается, что этот человек совершенно не похож на большинство подсудимых».

Красноречивым было последнее слово С.Бандеры. Его следует привести хотя бы частично: «Прокурор сказал, что на скамье подсудимых заседает группа террористов и их штаб. Хочу сказать, что мы, члены ОУН, не террористы. ОУН охватывает своей акцией все участки национальной жизни. Об этих акциях мне не дали говорить, даже о моей собственной деятельности… Из расправы выходило бы, что ОУН сводит свою деятельность главным образом к боевым акциям. Заявляю, что боевая акция не является единственной и не является первейшей, но равнозначной с другими участками. По тому, что в этому зале рассматривали атентаты, которые выполняла Организация, мог бы кто-то думать, что Организация не считается с человеческой жизнью вообще и даже с жизнью своих членов. Коротко скажу: люди, которые все время в своей работе осознают, что в любой момент могут сами потерять жизнь, такие люди больше чем кто-либо другой, умеют ценить жизнь. Они знают ее ценность, ОУН ценит очень высоко жизни своих членов, но наша идея в нашем понятии такая величественная, что когда речь идет о ее реализации, то не единицы, не сотни, но и тысячи жертв надо посвятить, чтобы ее реализовать. Вам лучше всего известно, что я знаю, что сложу голову, и известно вам, что мне давали возможность мою жизнь спасти. Живя год с уверенностью, что я потеряю жизнь, я знаю, что переживает человек, который имеет перед собой перспективу в ближайшем времени жизнь потерять».

Не думаю, что в данном случае Бандера лукавил. Да, собственно, зачем?