Челси, 24 мая 1711.

[четверг]

Утро. Впервые в жизни номер моего письма и сегодняшнее число совпали; это добрая примета, детки, значит все сойдется, и мы окажемся вместе. Как, вы все еще имеете наглость писать «Лондон, Англия», потому что я пишу «Дублин, Ирландия»? Или, по-вашему между Лондоном и Дублином нет никакой разницы, бесстыдницы вы эдакие? Я запечатал свое предыдущее письмо и собираюсь отправиться в Лондон. Доброго вам утра, сударыни. — Вечером. Обедал с секретарем, мы сели за стол в шестом часу. Патент мистера Гарли утвержден сегодня утром, отныне он граф Оксфорд, граф Мортимер и лорд Гарли Уигмор-Кастл. Мое письмо было уже запечатано, иначе я непременно рассказал бы вам об этом напоследок; впрочем, вы и так узнаете все из газет. Королева, несмотря на свое к нему расположение, всю эту неделю продержала его жезл у себя в кабинете; полагаю, однако, что самое большее дня через два жезл все же будет ему вручен. Хотя в восемь часов вечера, когда я собрался домой, дождь, начавшийся еще в пять, лил, как из ведра, я, тем не менее, все же пошел и к середине пути дождь утих, так что я добрался домой не слишком промокший: это первая прогулка под дождем, которую я предпринял за месяц своего пребывания здесь. Посидев еще немного у Эттербери, я отправился спать.

25. Утром шел дождь, и я добрался до Лондона водою. Мы с Фордом пообедали у мистера Льюиса, о чем уговорились заранее. Я предупредил Патрика, что собираюсь потом повидать лорда Оксфорда, и велел ему принести мою сутану и парик к мистеру Льюису, и что же вы думаете — я прождал его битый час, а этот мошенник так и не появился, и в конце концов мне пришлось пойти в старой сутане. У лорда Оксфорда я провел два часа, однако не имел возможности поговорить с ним о кое-каких делах, которые у меня были к нему, а посему он пожелал, чтобы я отобедал с ним в воскресенье, и значит, мне придется огорчить секретаря. Милорд подвез меня к кофейне, где я дождался кареты декана Карлайла, чтобы добраться до Челси, потому что после полудня дождь хлестал, не переставая. Декан, правда, сам не приехал, но прислал свою карету, и мне пришлось заплатить кучеру два шиллинга; вот так я добрался домой, а что сталось с Патриком, одному богу ведомо. В конце концов мне придется отправить его в Ирландию, потому что мошенник стал совершенно невыносим. Если бы даже мне пришлось из-за него явиться вовсе без сутаны, он все равно обошелся бы со мной точно так же, хотя бы от этого зависела моя жизнь или возможность занять более высокое положение, а я тем временем шью ему ливрею, которая обойдется мне в четыре фунта; завтра же велю портному приостановить шитье до дальнейших моих распоряжений. Лорд Оксфорд не может пока еще привыкнуть к тому, что его называют «милорд», и когда я говорю ему — «милорд», он в ответ именует меня «доктор Томас Свифт», как обычно делает, когда хочет меня позлить. Он предложил мне через одного человека стать его капелланом, на что я через того же человека передал ему свои извинения, но сегодня мы ни словом на этот счет не обмолвились; я не соглашусь быть капелланом ни у кого на свете. Ну, а теперь мне необходимо заняться делом.

26. Патрик объявился только сегодня утром, да и то я видел его лишь мельком, потому что одевался без него, а когда собрался идти в Лондон, его уж и след простыл. Я тотчас послал за портным и велел отложить шитье ливреи для Патрика впредь до дальнейших моих распоряжений. Ох, случись это в Ирландии, я бы уже десять раз его прогнал, и, конечно, забота не о нем, а о себе заставляет меня так долго его терпеть. А теперь вот сам не знаю, шить этому мошеннику новую ливрею или не стоит. Ну как мне быть? Вот если бы МД были сейчас здесь и у моей постели умоляли за него. Леди Эшбернхем давно уже зазывала меня к себе на обед, и я приберег для этого сегодняшний день, но вышло какое-то недоразумение, и она послала сказать мне, что сидит в неглиже за столом, но будет рада принять меня после обеда, а посему я пообедал у миссис Ваномри и, осердясь, не пошел к ней вовсе. Мое прекрасное флорентийское вино совсем прокисло, будь оно неладно, а я не выпил и половины его. Вечером, когда я возвращался домой, мне встретились в парке сэр Томас Мэнсел и Том Гарли и, как несмышленого щенка, уговорили погулять с ними до девяти, так что я добрался домой только в десять, но вечер был прекрасный, и дорога уже почти высохла после недавнего ливня.

27. Нынче утром по дороге в Лондон я наблюдал, как два колченогих старика, добравшихся до питейного заведения, долго стояли у дверей и, состязаясь в учтивости, один приглашал другого войти первым. Это надо было видеть, в рассказе соль теряется. Обедал сегодня с лордом Оксфордом и дамами — новой графиней и леди Бетти, которая вот уже три дня как стала леди. Милорд оставил нас в семь, и я опять не смог улучить время, чтобы поговорить с ним о делах; он, однако, обещал пообедать со мной на днях вдвоем, и это, конечно, куда как вероятно, особенно если принять в соображение, что королева, как мы ожидаем, вот-вот вручит ему жезл, и тогда вокруг него начнется такое столпотворение, что проку от него не будет ровно никакого; насколько мне известно, это может произойти еще нынче вечером во время заседания Тайного совета.

28. Я получил на днях письмо с просьбой о помощи от некоего Стивена Джернона; он пишет, что жил прежде у Гарри Теннисона, который приискал ему место обмерщика, но после смерти Гарри лишился этого места и переехал в Англию и теперь умирает с голоду или, как он выразился, вкус хлеба был последнее время ему неведом. Сегодня бедняга явился собственной персоной; оказалось, что я хорошо его знаю; это худосочный малый с веснушчатым лицом, вы должны его помнить: он еще особенно хорошо прислуживал за столом. Я дал ему крону и обещал сделать, что в моих силах, чтобы в память о Гарри Тенисоне пристроить его к кому-нибудь в услужение. Сегодня во время прогулки было нестерпимо жарко, и меня так разморило, что, пообедав там, где хранится моя новая сутана, — у миссис Ваномри — я как дурак воротился домой, и до одиннадцати просидел с деканом Карлайла. Лорд Оксфорд все еще не получил жезла.

29. Сегодня в десять часов утра я уже был в Лондоне, хотя это день бритья, и отправился к секретарю по поводу кое-каких дел, а потом нанес визит герцогу и герцогине Ормонд, но герцогиня была занята туалетом, готовясь к выезду, и мне не удалось ее повидать. Лорду Оксфорду сегодня вручили жезл, так что теперь я должен называть его уже не «лордом Оксфордом», а «лордом-казначеем». Надеюсь, на этом он остановится: ведь за одну неделю он успел уже поменять и титул и должность, и я слышал сегодня в Сити (где обедал), что в скором будущем он получит еще и Подвязку. — Скажите, юные дамы, заметили ли вы, как удивительно переменился круг моих знакомств и образ жизни? Я никогда не бываю теперь в кофейне, и вы не слышите больше упоминаний об Аддисоне, Стиле, Хенли, леди Люси, миссис Финч, лорде Сомерсе, лорде Галифаксе и пр. Мне кажется, я изменился к лучшему. Говорил ли я вам, что архиепископ Дублинский написал мне длинное письмо касательно разгоревшегося у вас скандала в связи с выборами мэра. Он выражает опасения, что его осудят за участие в нем. Здесь, правда, еще ничего об этом не слышно, но ведь я не смогу постоянно его защищать. Говорят, будто ваш епископ Хикмен преставился, но никто здесь не станет хлопотать о каком-нибудь месте для меня в Ирландии, так что пусть себе умирают внезапно или долго, как им заблагорассудится. — Ну-с, а вы, конечно, верны вашим деканам, и вашим Стойтам, и вашим Уоллсам. Кстати, миссис Уоллс скоро получит свой чай: священник Ричардсон либо уезжает, либо уже уехал в Ирландию и захватил его с собой. Я слыхал, что у мистера Льюиса есть для меня два письма, но не успел сегодня востребовать их, а уж завтра не премину, вдруг одно из них — от малюток МД? Кто знает, дружище, кто предугадает? Ведь случались и более невероятные чудеса? — Тьфу, я пишу до того мелко, что и сам едва разбираю! — Послушайте, Престо, извольте писать крупнее! — А я не буду. — Ох и дерзкий же вы плутишка, мистер Престо, и до чего нахальный. — Уходите, дорогие плутовки, дайте Престо лечь спать: я засиделся с деканом, и сейчас уже около двенадцати.

30. Меня так разморило после утренней прогулки, что я пробездельничал до самого обеда у миссис Ваномри, у которой хранится мое лучшее облачение вместе с париком; я частенько там обедаю просто из лени, как, например, сегодня; но при всем том я взял у мистера Льюиса письмо от маленьких МД № 15 (вы, замечаете, сударыни, я никогда не забываю указать номер) и прочитал его в кабинете, предоставленном в мое распоряжение миссис Ван, и обнаружил, что Стелла большая плутовка и письма писать мастерица, и почерк у нее красивый, если только рука не подведет и перо хорошее. Когда я возвратился сюда вечером, мне пришла на ум превосходная мысль — пойти искупаться, после того как я немного остыну; ведь дом, в котором я здесь живу, стоит у самой реки; и вот в одиннадцать часов я спустился к берегу в одном только халате и шлепанцах, но, поколебавшись немного, возвратился обратно; все же как-нибудь вечерком непременно отважусь.

31. Отправясь нынче утром по обыкновению своему пешком в Лондон, я так вспотел, что решил отказаться от прогулок, пока не спадет этот невыносимый зной. Забавно, что именно сейчас, когда стоит такая жара, споспешествующая созреванию фруктов, тут пронесся небывалый ураган, и надежды, что нам удастся ими полакомиться, почти не осталось. Обедал с лордом Шелберном; леди Керри и миссис Пратт собираются в Ирландию. Вечером я пошел к лорду-казначею и просидел с ним около двух часов в довольно пестрой компании; потом он оставил нас и отправился ко двору, захватив с собой два жезла, так что у нас, как я предполагаю, появится завтра либо новый лорд-камергер, либо смотритель придворных служб; благодаря этой случайности я разгадал государственную тайну. На ваше письмо, сударыни, я пока не собираюсь отвечать; нет, нет, не собираюсь, мадам.

1 июня. Желаю вам веселого июня Я опять нынче обедал у Ван с сэром Эндрю Фаунтейном. Каждый раз я потчую их бутылкой флорентийского, которое начало портиться; оно, правда, уже кончается. Днем я отправился к миссис Ведо и взял у нее бумаги мадам Дингли. Миссис Ведо сказала, что она отправила вексель еще две недели тому назад. Бумаги я передам Бену Туку, а вы на досуге дошлете ему письмо стряпчего, вложив его в письмо, к Престо. Да, знаете ли, я теперь считаю, что ваша макрель ничуть не хуже нашей, хотя прежде был другого мнения. Насчет двух жезлов я, как видно, ошибся, потому что ни о каких новых назначениях сегодня не объявляли. Это письмо, я полагаю, еще застанет вас в Дублине или в Доннибруке, или же проигрывающими свои денежки у миссис Уоллс (как она поживает?).

2. Я забыл сделать запись за этот день и могу лишь сказать, что обедал в Сити.

3. По воскресеньям здесь не сыщешь ни одной лодки, никогда, так что мне пришлось прогуляться пешком, и к тому времени, как я добрался до квартиры Форда, стало так жарко, что я едва передвигал ноги; погода, мне кажется, просто взбесилась. Я был не в силах пойти в церковь. Пообедал я, как обычно, с секретарем, и с нами был еще престарелый полковник Грэм, который жил в Бэгшот-Хит; помните, там есть дом, который так и называют: «дом полковника Грэма». Тьфу, а вот я прекрасно это помню; ведь я не раз, бывало, ради моциона отправлялся пешком из Мур-парка в Лондон. Что? а вот вы, готов поручиться, ни этого, ни «Золотого фермера» не помните; у вас, сударыня, на уме только прыг да дрыг.

4. Любопытно, когда мы должны отвечать на одно письмецо, на этот № 15 от наших маленьких МД? Жара, и лень, и сэр Эндрю Фаунтейн опять вынудили меня сегодня пообедать у миссис Ван; право слово, эта погода невыносима; а как там у вас? Леди Бетти Батлер и леди Эшбернхем просидели сегодня со мной часа два или три в моем кабинете у миссис Ван. Они очень славные девочки, и, если леди Бетти поедет в Ирландию, вам следует непременно свести с ней знакомство. Как переносит эту жару Дингли? Стелла, я полагаю, не жалуется: ведь она любит жаркую погоду, С прошлой пятницы здесь не выпало ни капли дождя. И не отпирайтесь, негодница Стелла, мы знаем, что вы обожаете жаркую погоду, да, да, обожаете, в то время как Престо ее не выносит. Но в таком случае будьте хотя бы паинькой, и я буду вас любить, и любите друг друга и не ссорьтесь.

5. Обедал в Сити и, вернувшись оттуда пораньше, навестил герцога Ормонда и господина секретаря. Они говорят, что лорд-казначей носит в кармане смертный приговор, подразумевая под ним список тех, кто будет смещен со своей должности, и мы со дня на день ожидаем этих перемен. Проходя сегодня мимо казначейства, я видел целые толпы, дожидавшиеся появления лорда-казначея, чтобы вручить ему прошения. Он достиг сейчас вершины власти и почета, но пока еще не устраивает levee. Из-за этой жары я погибаю от жажды. — А сейчас в эту самую минуту я иду купаться, я взял с собой Патрика, чтобы он держал мой халат, рубаху и шлепанцы, и одолжил у хозяйки салфетку вместо колпака. — Так что прощайте, пока я не возвращусь; но вам не следует тревожиться, потому что ничего опасного тут нет. — Я плавал полчаса подряд и даже больше и перед тем, как выходить, нырнул, чтобы смочить голову и волосы, как в холодной ванне, но при этом у меня с головы свалилась салфетка, и я не мог ее найти, так что мне придется теперь за нее уплатить. Поверите ли, камни на дне здесь такие острые, что, выходя из воды, я едва мог на них наступать. И все же это было прекрасное купание, и вода была теплая. А теперь я уже в постели и собираюсь заснуть.

6. Утро. Это письмо будет отправлено завтра, так что я еще успею ответить на ваше вечером, когда возвращусь домой. Вчерашнее купание нисколько мне не повредило. Я лежал, укрывшись только одной простыней и высунув ноги наружу. А сейчас мне надобно встать и отправиться в Лондон до того, как начнется прилив, потому что вода будет прибывать мне навстречу. Доброго утра, сударыни, дорогие мои сударыни, доброго вам утра. — Вечером. За всю свою жизнь я не припомню такого жаркого дня, как сегодня. Обедал я с леди Бетти Джермейн, и там был также молодой граф Беркли со своей благородной супругой. Я никогда ее прежде не видел и вовсе не нахожу ее такой уж красавицей, как об этом повсюду твердят. — После обеда мистер Берти не позволил мне положить в вино лед, сказав, что у лорда Дорчестера начался от этого кровавый понос, хуже которого ничего на свете не бывает. Вот какие у нас случаются напасти, да-с, вот какие у нас случаются напасти; и тем не менее, я нынешним летом проделывал это по меньшей мере раз пять или шесть, и от этого мне было только еще жарче и еще больше хотелось пить. Ничто так не выводит меня из себя, как жара. После обеда леди Беркли нахлобучила мою шляпу на голову другой дамы, а та, расшалившись, взяла и выбросила мою шляпу в окошко. Я не обращал внимания на их забавы, но через несколько минут они подозвали меня к окну и, что вы думаете, я увидел леди Картерет, которая махала мне моей шляпой из своего окна, а живет она в пятом доме отсюда, так что мне пришлось отправиться к ней с визитом, и я застал там престарелую леди Уэймут и еще несколько старых ведьм в придачу. Потом я навестил лорда Пемброка, с которым пил кофе и сочинил пару каламбуров; хотел пойти еще к лорду-казначею, но было слишком поздно и кроме того, я уже наполовину изжарился и притом изжарился без масла, потому что никогда не потею после обеда, если выпью вина. Потом я посидел часок за чаем с леди Бетти Батлер и с каждой минутой чувствовал от всего выпитого еще большую жажду; потом пошел пешком домой и добрался лишь к десяти часам, настолько измученный жарой, что впал в совершеннейшее неистовство, какого никогда в жизни не испытывал при самом величайшем оскорблении или с досады; потом я посидел часок, ожидая, пока не высохну и не остыну настолько, чтобы можно было пойти искупаться, что я и сделал, но так при этом выходил из себя, что уже готов был все бросить и уйти, потому что меня то и дело беспокоили лодки, будь они неладны, а этот щенок Патрик, стоя на берегу, позволял им подплыть на расстояние одного-двух ярдов и лишь тогда трусливо их окликал. Так что единственной моей услады в эту жару и той я теперь лишился, потому что после наступления темноты с этими лодками шутки плохи: в прошлую ночь их не было ни одной. Я нырнул, желая намочить голову, но на этот раз придерживал колпак обеими руками, чтобы не потерять. — Чахотка на эти лодки! Аминь. Сейчас уже около двенадцати, так что на ваше письмо я примусь отвечать (вот как раз бьют полночь) завтра утром.

7. Утро. Ну что ж, позвольте нам теперь ответить на письмо МД № 15, 15, 15, 15. Ну как, назвал я вам теперь номер? 15, 15. Скажите на милость, разве это не бесстыдство начинать свое письмо бранью, даже не успев спросить: как вы поживаете, мистер Престо? — Вот оно, ваше воспитание. Куда делось ваше умение вести себя с джентльменом, а, болтунья? Убирайтесь отсюда обе, негодницы! — Нет, я никогда теперь не сижу допоздна, но эта ужасная жара доведет меня до того, что я, чего доброго, съем или выпью что-нибудь такое, что мне повредит. Пожалуй, отважусь съесть несколько ягод клубники. — Вот как! Оказывается вам в Ирландии уже известно, что мистер Сент-Джон говорил в парламенте? Вашим вигам порядком досталось, потому что теперь и он решительно настаивает на том, чтобы всех их сместить. — По-прежнему ли вы потакаете своей порочной наклонности к понюшке? Надеюсь, что вам от табака, как вы уверяете, ни вреда, ни пользы; я, однако же, воздерживаюсь от него, и если кто-нибудь предлагает мне свою табакерку, я беру щепоть вдесятеро меньшую, чем бывало прежде, понюхаю ее самую малость, а потом незаметно выброшу. Я все еще, как вы изволите выражаться, верен своей привычке, но употребляю табак много меньше прежнего, только по утрам и вечерам, а днем очень редко. — Что касается Джо, то я усердно хлопотал о его деле перед лордом-наместником, по указанию которого вручил памятку о нем мистеру Саутуэлу, которого я точно так же об этом просил. Большего я сделать не в силах, даже если бы он доводился мне братом. Ему следует теперь самому обратиться к Саутуэлу. А Раймонду скажите, чтобы он, если Прайс из Голвэя приедет в Дублин, велел ему явиться к мистеру Саутуэлу в качестве рекомендованного мной на место одного из капелланов герцога, и это все, что мне удалось для него сделать; необходимо также, чтобы его представили герцогу и чтобы он добился расположения герцога; пусть по возможности отирается поблизости, да постарается найти какую-нибудь вакансию и своевременно о ней похлопочет. О распре по поводу избрания вашего мэра я наслышан, как уже говорил вам, от архиепископа Дублинского. Значит, Раймонд приехал только 18 мая? Вы говорите, он рассказывает обо мне много занятного? Врет, без сомнения. Признаюсь, я обошелся с ним довольно холодно: мы ни разу вместе не пообедали, не погуляли и не побывали где-нибудь в гостях; он только иногда приходил ко мне на квартиру, да и то ему чаще отказывали, нежели принимали. — Что за странный вексель Раймонда вы мне прислали? Вексель на некоего Мюри из Честера, и при этом единственным ручательством служит не только честность Раймонда, но еще и его благоразумие, между тем он последний человек, на которого я бы полагался в денежных делах. С какой стати сэр Александр Кэрнс в Лондоне обязан оплачивать мне вексель, выписанный бог весть кем на имя Мюри из Честера. У Кэрнса мне сказали, что они таких вещей не делают; кроме того, я справлялся у моих друзей негоциантов и узнал, что вексель должен быть сначала отправлен этому Мюри и акцептован им и потом прислан обратно, а уж тогда Кэрнс может либо принять его к оплате, либо отказать, как ему заблагорассудится. Я отдал поэтому вексель сэру Томасу Фрэнкленду, а он отправил его в Честер и велел тамошнему почтмейстеру позаботиться, чтобы вексель был акцептован, а потом прислан сюда обратно, и через день-другой я получу ответ, так что это письмо придется задержать на день-два дольше, чем я намеревался, чтобы посмотреть, что мне ответят. Раймонду следовало бы тем временем написать Мюри, чтобы тот попросил сэра Александра Кэрнса оплатить ему вексель, если он будет здесь получен. А клерки Кэрнса (его самого не было дома) сказали, что никаких распоряжений на этот счет они не получали и не могут ничего сделать, они посоветовали мне послать вексель Мюри. — Сегодня уже шесть недель, как я переехал в Челси, а вы только теперь об этом узнали. Итак, декан ….. считает, что «Всякую всячину» сочиняю я. Холера ему в бок! Его проницательность стоит его честности. Стало быть, вы еще не видели «Разные сочинения…» Отчего же? Книга стоит четыре шиллинга, неужели никто не привозил ее в Ирландию? — Нет, Мэнли, я полагаю, не лишится своего места, потому что его приятелю в Англии не только не грозит смещение с должности, но со времени принятия почтового закона он даже получил новый патент; брат Мэнли Джек тоже стоит за него горой, да и я не упускал случая замолвить за него словечко перед Саутуэлом, который, судя по всему, очень к нему расположен. Но вообще здешние ирландцы ужасно против него ожесточены. Кроме того, ему надобно принять в соображение, что если бы он был смещен, то лишился бы возможности посылать Стелле вино. А он, видите, чрезвычайно любезен и посылает вам дюжину бутылок вина зараз, а вы выиграли восемь шиллингов зараз; а сколько же вы проиграли? Нет, нет, никому ни звука об этом, обещаю вам. — Отчего это наша Стелла такой безжалостный писака, что почти совсем не оставила местечка для Дингли. Если у вас такое же лето, как здесь, то я убежден, что уэксфордские воды в такое время года будут особенно полезны. Я что-то запамятовал, какая погода была у нас 6-го мая; загляните-ка в мой дневник. 24 и 25 у нас был ужасный ливень, и с тех пор ни одной капли. Как же, как же, я хорошо помню Берфордский мост, когда едешь по нему, карета то ныряет вниз, то взлетает вверх, точь-в-точь как в Хокли-ин-де-холл. Свои недуги, равно как и здоровье, я никогда не приписывал хорошей или скверной погоде; я объяснял это тем, что мало гулял, или скверным воздухом, или какой-нибудь съеденной пищей, или непосильным трудом, или тем, что поздно ложился спать, а посему старался по возможности всего этого избегать; но какой дьявол может что-нибудь поделать с погодой? Генерал Уилл Сеймур, изнемогая как-то от жары под отвесными лучами солнца, обратился к нему со следующими словами: «Послушай, приятель, чем вот так мучить меня, ты бы лучше помог созреванию огурцов». Когда он как-то в другой раз роптал на жару, стоявший рядом джентльмен заметил: «Погода, сэр, стоит такая, какая угодна господу»; на что Сеймур ответствовал: «Весьма возможно, однако я убежден, что она угодна только ему одному». Отчего ж, мадам Дингли, дело с первинами завершено. Саутуэл сказал мне, что они справлялись об этом у лорда-казначея, и он им ответил, что все уже решено и притом давным-давно. Я поведаю вам сейчас одну тайну, о которой вам следует помалкивать: герцогу Ормонду велено упомянуть о том, что они дарованы, в речи, которую ему предстоит произнести в вашем парламенте, а я настоятельно прошу вас сказать при случае, что лорд-казначей Гарли сделал это еще много месяцев тому назад, задолго до того, как герцога назначили лордом-наместником. И при всем том для меня решительно невозможно сейчас возвратиться, так что поезжайте себе в Уэксфорд и сделайте все, чтобы Стелла поправилась. — Да, да, я стараюсь не гулять поздно, это случилось только один раз, и притом мне встречаются по дороге по меньшей мере человек пятьсот. — Тиздал — щенок, но я, так и быть, извиню его на те полчаса, пока он будет со мной говорить. Что касается «Экзаминера», то до меня дошел слух, что после сегодняшнего номера, в котором говорится о решениях, принятых во время нынешней сессии парламента, вы едва ли найдете, что он так же хорош, как прежде. Я предсказываю, что впредь это будет дрянь, и мне показалось, что в сегодняшнем «Экзаминере» автор словно бы дает понять, что сочинять его больше не намерен. Проследите, будет ли эта перемена замечена в Дублине, просто из любопытства и только. Ну, сделайте по этому поводу гримаску. Относительно дела миссис Ведо я уже ответил, и надеюсь, что вексель не затерялся. Доброго утра. Удушающая жара, и все-таки мне надобно встать и отправиться в Лондон между огнем и водой. Доброго вам утра, плутовки, доброго утра. — Вечером. Обедал с губернатором Ямайки полковником Кроу и вашим приятелем Стерном, которого представил брату лорда-казначея; я передал ему прошение Стерна и постарался расположить его в пользу последнего. Во время обеда разразился, наконец, буйный продолжительный ливень, самый благодатный за всю мою жизнь. Гром громыхал по меньшей мере раз пятьдесят, и сразу стало так прохладно, что тело снова в состоянии жить, и я с приятностью прогулялся ночью домой пешком и притом почти посуху. Вечером пошел к лорду-казначею и просидел с ним два часа; мы были в прекрасном настроении; он все старался меня поддеть и раз пятьдесят назвал доктором Томасом Свифтом, что он, как я уже вам говорил, имеет обыкновение делать, когда хочет меня побесить. Сэр Томас Фрэнкленд передал мне сегодня письмо от Мюри, который акцептовал этот злополучный вексель, и я уже счел, что все в порядке, и только из письма Парвисола мне стало известно, что там все же имеются некоторые затруднения. — Джо тоже написал мне; ему следовало бы поблагодарить меня за то, что я для него сделал; он просит написать епископу Клогерскому, чтобы Том Эш не препятствовал его отцу получить должность помощника мэра. Я уже несколько раз писал и передавал Джо, что не имею ни малейшей охоты обременять себя заботами относительно дел в Триме. Дай бог им сохранить свои вольности, однако они их не заслуживают; так и передайте Джо или напишите ему. Этот дождь осчастливил меня до чрезвычайности, просто мочи никакой не было, но теперь я снова ожил. Это письмо должно быть отправлено только в субботу, и возможно, что завтра я на два-три дня уеду отсюда с лордом Шелберном и леди Керри; она выразила такое желание в присланной мне записке, но подробнее я узнаю завтра. — О этот драгоценный дождь! Как не благословлять его! Я словно вновь на свет родился — никогда еще не испытывал такого чувства. Он лил с трех до пяти, крупный, тяжелый, пополам с градом, и ревел, словно в рог трубил.

8. Утро. Я собираюсь сейчас в Лондон и, если отправлюсь за город с леди Керри и лордом Шелберном, то перед отъездом закончу это письмо, так что доброго утра, и расстанемся на часок-другой. — Лондон. Я встретил Кэрнса, который, как я полагаю, выплатит мне деньги, хотя он говорит, что сначала я должен прислать ему вексель; я постараюсь, чтобы это было сделано в мое отсутствие. Прощайте.