Лондон, 29 декабря 1711.

[суббота]

Отправил свое письмо нынче вечером, после обеда у Нэда Саутуэла, где пил очень славное ирландское вино, и все мы от души радовались столь счастливому повороту событий. Наконец-то, королеву убедили позаботиться о своих интересах и безопасности; если б она поступила иначе, то неминуемо навлекла бы немало бед и на себя, и на королевство. В числе новых лордов значится и Мэшем, но это пока величайшая тайна; говорят, он еще и сам об этом не знает: королева хочет, чтобы это было для него сюрпризом. Господин секретарь тоже станет лордом, но только к концу сессии, поскольку для пользы дела ему лучше пока быть в палате общин. Надобно, конечно, признать, что одновременное возведение в пэры стольких лиц, — случай из ряда вон выходящий, вызванный печальной необходимостью, однако королева сама навлекла на себя эту необходимость своим достойным удивления непостоянством и нерешительностью. Трое из них, как я уже говорил вам, принадлежат к нашему Обществу.

30. Оказывается, я ввел вчера декана и вас в заблуждение, потому что герцог Сомерсет все еще не смещен. Побывал нынче при дворе, заранее решив, что буду с вигами отменно любезен, но видел там лишь очень немногих из них. Находясь в королевской опочивальне, я перемолвился несколькими словами с лордом Рочестером; он подошел потом к леди Берлингтон, и она осведомилась у него, с кем это он разговаривал, а потом шепталась обо мне с леди Сандерленд. Я попросил лорда Рочестера передать леди Сандерленд, что она, боюсь, любит меня меньше, нежели я ее, однако он не выполнил моей просьбы. Герцогиня Шрусбери, подойдя ко мне, раскрыла веер, дабы присутствующие не могли за нами наблюдать, и мы поздравили друг друга по случаю произошедших перемен, но вместе с тем и вздохнули при мысли, что семейство Сомерсет все еще не отстранено. Секретарь, наш брат Батхерст, сын герцога Виндзора и я обедали нынче с герцогом Ормондом. Батхерст и Виндзор числятся в списке новых лордов. Нынче при дворе я попросил брата лорда Рэднора передать его милости, что в шесть я приду к нему; я так и сделал и три часа кряду спорил с ним, пытаясь переманить на нашу сторону. Я так настойчиво его убеждал, что надеюсь, он станет сговорчивей; при всем том он отъявленный негодяй, и хотя я уверял его, что решился переговорить с ним единственно из любви к нему, но это была ложь, и я нисколько бы не опечалился, если бы его в один прекрасный день вздернули; что поделаешь, сейчас каждый добытый голос значит для нас очень много. Герцог Мальборо тоже был нынче при дворе, но едва ли хоть одна живая душа обратила на него внимание. Уже распространился слух о том, что Мэшем станет лордом. При дворе решительно ничего нельзя сохранить в тайне. Среда будет поистине достопамятным днем, и вы узнаете тогда о дальнейшем.

31. Со вчерашнего дня у нас неожиданно потеплело, и стало очень сыро, тем не менее, я прогулялся пешком в Сити, где пообедал и уладил дела с типографом. Мне удалось добиться назначения доктора Кинга редактором «Газеты», это даст ему двести фунтов ежегодного дохода. Патенты наших новых лордов уже утверждены; и все же не могу сказать, чтобы меры, на которые решился двор, были мне по душе, коль скоро мы могли бы принять какие-нибудь другие. Впрочем, я вам это уже говорил. Мне сказали, что герцог Мальборо смещен со всех своих постов. Завтра я буду знать об этом, когда пойду с доктором Кингом на обед к господину секретарю. — Это сильное лекарство, и да ниспошлет господь пациенту силы перенесть его. Приверженцы прошлого кабинета министров в полном отчаянии.

1 января. Желаю моим драгоценным малюткам МД многих счастливых новогодних праздников; да, да, обеим, Дингли и Стелле, ну, и Престо, конечно, тоже — много счастливых новогодних праздников. Обедал с господином секретарем. Герцог Мальборо в самом деле отстранен от всех своих должностей; командование гвардейским пехотным полком передано герцогу Ормонду, а к кому перешли другие должности — не знаю. Если у кабинета министров нет твердой уверенности, что мир будет заключен, то такой шаг меня, признаться, удивляет, и я не могу его одобрить с легким сердцем. Королева и лорд-казначей люто ненавидят герцога, и своим падением он обязан именно этому больше, нежели любым своим промахам; разве только еще, что он слишком уж стакнулся с кликой вигов; однако никаких подробностей я пока не знаю. Как бы там ни было, за границей нас наверняка за это осудят. Сказать по чести, я не нахожу у него ни единого достоинства, кроме таланта полководца, хотя и в этом, как мне доводилось слышать, некоторые опытные военачальники ему отказывают. Но пока он был командующим, нам, во всяком случае, всегда сопутствовал успех на поле брани. Репутация на войне — великое дело и, боюсь, французы уверены, что армия, которой он командует, непобедима, да и наши солдаты думают точно так же, поэтому, кто знает, не подстрекнет ли такой шаг Францию на какие-нибудь козни против нас. Мне досадно видеть, как к делам государственным примешивают личную неприязнь.

2. На сегодня было назначено заседание палаты лордов, на котором в ее состав должны были ввести новых пэров. Я отправился в Вестминстер, чтобы увидеть все собственными глазами, но в помещении палаты было слишком многолюдно, а посему я зашел только в гардеробную и поздравил четырех моих братьев, а также сэра Томаса Мэнсела и молодого Виндзора; с шестью остальными я незнаком. Опасались, как бы виги не стали чинить препятствия, однако ничего такого не произошло. Днем я пошел повидать миссис Мэшем, поздравил ее с новым титулом и пожелал счастливого нового года. Она, как я убедился, чрезвычайно довольна; ведь принадлежность к сословию пэров послужит ей своего рода защитой, как бы ни повернулось дело. Она попросила меня непременно прийти к ним вечером поужинать с ней и лордом-казначеем; я пришел к девяти, но не застал ее дома и решил не дожидаться. — Нет, нет, мои юные дамы, я пока еще не собираюсь отвечать на ваше письмо. Обедал с приятелем, живущим по соседству. Что-то не видно здесь никаких примет Рождества, вот только всюду, где я обедаю, подают соленую свинину или пирожки со сладкой начинкой, да еще приходится раздавать лакеям и дворецким всяких вельмож полукроны как будто это фартинги. Вчера я отдал семь добрых гиней хозяину таверны, где на прошлой неделе угощал наше Общество. Я всерьез намерен послать вам счет; кажется, я уже перечислял кое-какие из моих расходов. Я пока не слыхал, принимала ли палата лордов какие-нибудь решения после назначения новых пэров. Форд ушел от меня только в пееэрвом чааасу.

3. Нынче день встречи нашего Общества, председательствовал лорд Даплин: у нас каждую неделю новый председатель, который угощает и назначает себе преемника. Сегодняшний обед обошелся, я полагаю, в пятнадцать фунтов, не считая вина. Мистер Сент-Джон чрезвычайно разгорячился от выпитого и никак не давал уйти ни мне, ни лорду Лэнсдауну, который охотно удалился бы к своей молодой супруге, поскольку он недавно женился на леди Мери Тинн. Мы разошлись уже далеко за полночь, так что, как вы сами понимаете, я не в силах сейчас много писать. Решение отложить дальнейшие заседания палаты лордов, как того пожелала королева, было вчера принято именно благодаря большинству, полученному с помощью двенадцати новых пэров. Лорд Рэднор отсутствовал; надеюсь, я окончательно его исцелил. Говорил ли я вам, что добился назначения доктора Кинга на пост редактора «Газеты»? Это принесет ему более двухсот фунтов годового дохода. Впрочем, я, кажется, уже писал вам об этом раньше; я стал очень забывчив. А теперь уходите, слышите, сударыни, и усаживайтесь за ломбер, и угощайтесь себе на здоровье кларетом и апельсиновыми корочками в сахаре, а я лягу спать.

4. Я все еще не могу избавиться от последствий простуды. Был нынче в Сити, где обедал у моего типографа, и отдал ему балладу, в сочинении которой участвовало несколько человек, ни кто именно — не знаю; думаю только, что лорд-казначей тоже приложил к этому руку; три станса сочинил я, но большая часть принадлежит, видимо, перу доктора Арбетнота. Просмотрел также кое-что из напечатанных мелочей и памфлет, сочиненный одним из моих подручных. Сомерсет все еще не отстранен. Я почти не сомневаюсь в том, что «Пророчество» появится у вас в Ирландии, хотя оно не поступало здесь в продажу, и лишь несколько печатных экземпляров было роздано друзьям. Скажите мне, по крайней мере, поняли ли вы его? — Нет, право же, без посторонней помощи это нам не под силу. — В таком случае скажите, какие места вас затрудняют, и я вам их поясню. Мы исключили вчера одного из членов нашего Общества: он грубо нарушал правила и не являлся на наши обеды. Мне поручено написать ему, дабы известить о нашем решении. Это Том Гарли, секретарь казначейства и двоюродный брат лорда-казначея. Он уезжает в Ганновер с поручением королевы. Мне предстоит также, как только я увижу герцога Ормонда, уведомить его об избрании.

5. Утром отправился по делам одного из моих прихожан, некоего Наттэла, который приехал сюда, чтобы получить сто фунтов, оставленных ему по наследству. Пройдоха стряпчий отказался выплатить деньги под тем предлогом, что Наттэл не тот, за кого себя выдает. Я написал стряпчему очень суровое письмо и предупредил его, что беру Наттэла под свое покровительство и не оставлю в беде, после чего этот мошенник попросил меня встретиться с ним и засвидетельствовать, что Наттэл не самозванец, что я нынче и сделал, и деньги тотчас же были ему выплачены. Потом я нанес визит лорду-казначею; он ведет себя как ни в чем не бывало и считает, что все обстоит как нельзя лучше, кроме того только, что семейство Сомерсет все еще не удалено: Эта беспечность выводит меня из себя, или, как говорит в таких случаях мой слуга, не нравится мне это. Потом я пошел навестить беднягу Уилла Конгрива и застал у него какого-то француза, который пользует его: ведь он почти ослеп на оба глаза. Обедал в Сити в обществе нескольких коммерсантов; у меня было дело к Стрэтфорду, но повидать его так и не удалось. — Послушайте, Престо, перестаньте важничать и отвечайте на наше письмо, — говорит МД. — Да, да, непременно отвечу как-нибудь на днях, когда у меня не будет других дел. Ох, что же это такое, — я пишу вам уже целую неделю, а не написал еще и страницы. — Эти безобразные пятна вовсе не от табака, и вообще это последний лист с золотым обрезом из тех, что у меня были, так что попридержите язычок. Наттэл изумился, когда ему вместо денег вручили несколько клочков бумаги, однако я велел Бену Туку вразумить его; он никак не мог взять в толк, что каждая бумажка — это десять фунтов, и был озадачен, как истинный ирландец. Бен Тук и мой типограф просят меня похлопотать, чтобы их назначили поставщиками канцелярских принадлежностей для артиллерийского управления, ведь генерал-фельдцехмейстером вместо герцога Мальборо назначен теперь лорд Риверс. Если мне это удастся, то каждый из них получит еще по сто фунтов годового дохода. Завтра попытаюсь это сделать.

6. Утром пошел к графу Риверсу, чтобы поздравить его с новым назначением и выпросить поставку канцелярских принадлежностей для его управления моему типографу и книготорговцу. Он тотчас же изъявил согласие и, как бывалый придворный, присовокупил, что делает это исключительно ради меня, но, поскольку я, как он слыхал, собирался попросить господина секретаря, чтобы и тот переговорил с ним об этом деле, то, хотя он и без того уже дал свое согласие, чтобы уважить меня, но все-таки желал бы, чтобы и секретарь тоже его об этом попросил. Обычная придворная уловка: одним махом связать обязательством как можно больше людей. Вместо того, чтобы пойти в церковь, я прочитал молитвы у бедной миссис Уэсли, которая очень тяжко хворает, а потом побывал при дворе, где было чрезвычайно многолюдно: все жаждали увидеть принца Евгения, прибывшего сюда вчера и остановившегося в Лестер-хауз, но оказалось, что он должен встретиться с королевой только в шесть часов вечера. Надеюсь, он прибыл слишком поздно и вряд ли уже сумеет чем-нибудь помочь вигам. Я отказался обедать с господином секретарем и чуть было не пропустил обеда у одного моего приватного знакомого. В шесть я побывал при дворе еще раз, чтобы все же увидеть принца, но он беседовал с королевой, а когда выходил от нее, то сопровождавший его господин секретарь совсем заслонил его от меня своим огромным париком. Я расскажу вам в связи с этим об одном забавном эпизоде. Направляясь во дворец вместе с господином секретарем, принц Евгений сказал ему, будто Гофман, резидент императора в Лондоне, предупредил его высочество, что здесь не принято являться ко двору без длинного парика и что его парик чересчур короток. «Я решительно не знал, как мне быть, — продолжал принц, — так как никогда в жизни не нашивал длинного парика, а потому послал узнать у всех моих камердинеров и лакеев, не найдется ли у кого из них подходящего, чтобы одолжить мне, но ни у одного из них не оказалось длинного парика». — Превосходно сказано, да? И сколько презрения? Правда, господин секретарь ответил ему, что это не имеет ровно никакого значения и что такого обычая придерживаются только придворные церемониймейстеры. Ужинал я у лорда Мэшема вместе с лордом-казначеем и господином секретарем; милорд ушел в полночь, а мы просидели до двух, и, тем не менее, я счел необходимым написать вам обо всем этом, поскольку это свежие новости. А теперь я лягу спать и постараюсь заснуть; надеюсь, мне это удастся, потому что я немного выпил.

7. Утром отправился уведомить герцога Ормонда, что он удостоился быть избранным в наше Общество, и пригласить его на следующий четверг в таверну «Под соломенной крышей». Он воспринял это известие с подобающей благодарностью и скромностью, ведь это большая честь, но на нашем ближайшем собрании присутствовать не сможет: у него в четверг обедает принц Евгений; по-моему, это достаточно веская причина, и я соответственно и доложу. Обедал с лордом Мэшемом и просидел у него до восьми вечера, после чего ушел домой, почувствовав некоторое недомогание, какие-то рези в желудке, но теперь уже все прошло. Впредь я, пожалуй, не стану больше ужинать у лорда Мэшема, разве что изредка. Там частенько бывает лорд-казначей, и это-то меня и прельщает, но мне положительно вредно так поздно засиживаться. Существуют вещи короткие и длинные — последних я делать не намерен, так что, дорогие мои юные дамы, довольствуйтесь сим кратким отчетом, ведь нынче вечером я не могу больше с вами беседовать: я собираюсь написать сейчас длинное письмо архиепископу, но не стану особенно вдаваться в политику, как бывало прежде, потому что больше ему не доверяю.

8. Что ж, быть посему, раз уж я должен отвечать на ваше письмо, — стало быть, должен и никуда не денешься; позвольте только еще раз перечесть его. О чем там идет речь? Да, я в самом деле оплакал свой день рождения, но только с опозданием на два дня, вот и все. А вы, мадам Стелла, оказывается умеете рифмовать? И эти стихи, выходит, были сочинены по случаю моего дня рождения? Поверите ли, после того, как я их прочитал, они целый день вертелись у меня в голове, и я твердил их на тысячу ладов: «они за ваше здравье пьют из всех своих бокалов и вам желают…» и прочее. Никак не мог от них избавиться. Что-что? По-моему, я ничего такого не писал. Что я там говорил восьмого декабря? Не поленитесь-ка перечесть и убедиться, говорил ли я что-нибудь подобное. Весьма рад тому, что миссис Стоит выздоровела, право же, от души рад. А что касается кончины младенцев вашей Долли Мэнли и епископа Клойнского, то я нисколько этим не огорчен, а сочувствие выразил им лишь из вежливости и только. Да, да, сэр Джордж Сент-Джордж действительно почил, так что рыдайте, мадам Дингли. Декану я уже написал. Как вижу, наш Раймонд вот-вот разбогатеет и все от зуда к зодческим затеям. Желаю, чтобы все, что он получил, помогло ему избавиться от долгов. Подумаешь, да у меня в камине огонь полыхает молнией; это, правда, обходится мне в двенадцать пенсов в неделю. К вашему сведению, мадам, я обзавелся четырьмя новыми ночными колпаками, они очень красивые и как раз впору мне и не из муслина, а из полосатого батиста; теперь Патрику незачем чинить старые, я просто отдал их ему. Стелла вырвала это слово чуть не с кончика пера у Дингли — избавился ли Престо от своей простуды? Так ведь здесь от нее чуть не все перемерли; во всяком случае, у меня никогда еще такого не бывало: она продолжалась пять недель. Надеюсь, Ли уже добрался до ваших краев и привез эту злополучную посылку. Понравился ли вам напильничек из слоновой кости? Стелла недовольна им? Тогда я раздобуду для нее что-нибудь получше. А чем плох передник? Чует мое сердце, что денег за него мне не видать; но поручения я выполнил, и все опять обстоит прекрасно. Какая там еще ссора с сэром Джоном Уолтером? Да мы не обменялись с ним ни единым бранным словом, просто он проехался на мой счет после того, как я ушел, а лорд-хранитель печати и лорд-казначей потом донимали меня целую неделю и получали от этого удовольствие — еще бы, такое важное событие. Вигам в их положении остается только либо пустить все свое имущество с молотка, либо повеситься, потому что мир всенепременно будет заключен. Лорд-казначей сказал мне, что Конноли отбыл в Ганновер. Ваш ректор изрядный вертопрах. А вот Стелла очень хорошая девочка, она не сердится, когда я поправляю ее ошибки в правописании; в этом письме, кстати, я не обнаружил ни одной. Вы чувствуете себя лучше, хвала всевышнему; я теперь еще больше надеюсь на то, что все ваши недуги со временем пройдут. А, может быть, вас просто мучил страх перед возможными мучениями? Не обращайте внимания на всякого рода россказни; я уже слышал об этом раз пятьсот. Как вы там пишете: «возмущения убытков»? святая простота (я имею в виду Дингли), не «возмущения», а «возмещения»; впрочем, это трудное слово, так что я охотно вам его прощаю. Отчет для Дингли я привел в своем последнем письме, вот разве только забыл упомянуть семь пенсов, в которые вам обошелся обед Кэтрин. Надеюсь, вас угощали бифштексами. Весной я непременно зайду отведать их, и тетушке Стоит придется угостить меня еще и кофием или зеленым чаем, потому что дешевого черного чая я не пью. Что касается памфлета, то в четвертом издании есть кое-какие добавления, а пятое — было выпущено в четырех тысячах экземпляров более мелким шрифтом и ценой в шесть пенсов. Да, я получил от Парвисола вексель на двадцать фунтов, ну и что из того? Ешьте, пожалуйста, ларакорские яблоки, прошу вас, и не вздумайте их хранить, а лучше напишите мне, каковы они на вкус. Получили ли вы вексель Тука, вложенный в мое последнее письмо? Ну вот, я, кажется, ответил на все вопросы. Рассказать, как я это делаю: кладу ваше письмо перед собой, перечитываю листок за листком и отвечаю по порядку, на что считаю нужным, и так далее, и так далее. Да, когда я думал, что все мы погибли, то решил скрыться отсюда месяцев на шесть, с тем чтобы потом потихоньку перебраться в Ларакор, и у меня тысячу раз вертелись на языке две строки из Шекспира, которые произносит кардинал Вулси

Я вас обманул, исписав все поля, вы уж меня извините, — сам не заметил, как это получилось, просто писал все шире и шире, точь-в-точь, как Стелла. Дурочки, да ведь она пишет вот так, вот так, этаким манером, буковки мелкие, как яички, по пенни за пару. — Ну вот, опять стали вертеться на языке эти слова: «Больной старик…»; теперь мне от них до завтрашнего дня не избавиться. — Герцог Мальборо говорит, что он ничего так сейчас не желает, как придумать какой-нибудь способ умилостивить доктора Свифта; он заблуждается, самые беспощадные памфлеты против него были написаны не мной. Господин секретарь знает об этом со слов одного из приятелей герцога. Я, разумеется, не стану попирать его теперь, когда он низложен; хоть я и питаю к нему неприязнь, однако полное его отстранение не одобряю. — Нынче утром ко мне пожаловал Бернидж; он все приводил какие-то жалкие оправдания своего столь долгого отсутствия, но меня это нисколько не трогает. Принц Евгений не обедал в воскресенье с герцогом Мальборо, но зато посетил вчера вечером ассамблею у леди Бетти Джермейн, где собралось множество дам, жаждавших его лицезреть. Мы с мистером Льюисом обедали нынче у нашего близкого приятеля. Утром я пошел повидаться с герцогом Ормондом, который назначил мне встречу на час дня в Кокпите, но так его и не дождался; я посидел некоторое время с герцогиней. Положение дел не кажется нам пока таким уж обнадеживающим. Домой я возвратился рано и намерен сейчас заняться делами: сесть кое-что написать.

9. Прошлой ночью я улегся спать только в начале третьего, но еще не было и трех, как меня разбудил какой-то шум: мне, показалось, что кто-то пытается открыть окно. Некоторое время я лежал, не шевелясь, думая, что это мне только почудилось, но так как шум продолжался, я встал и подошел к окну, после чего все затихло; не успел я однако снова лечь, как шум возобновился, и притом с еще большей настойчивостью; тогда я опять поднялся, стал звать на помощь и зажег свечу: оказалось, что грабители уже успели приподнять оконную раму на целый ярд. Под моими окнами выступают большие навесы и, хотя моя квартира этажом выше их, если бы воры догадались на них взобраться, то очутились бы почти вровень с моим окном. Мы обнаружили потом их следы и осколки разбитого стекла. Стражники сказали нам сегодня, что видели их, но поймать не могли, потому что как раз в это время преследовали неподалеку отсюда других негодяев, которым удалось ограбить дом на Саффолк-стрит, через одну улицу от нас. Говорят, будто это все — моряки, уволенные недавно со службы. Я пошел разбудить слугу, но обнаружил, что его кровать пуста; судя по всему, он частенько ночует в другом месте. Нынче утром я объявил ему, что считаю его соучастником грабителей. Он — отъявленный пройдоха, и я прогоню его в ту же минуту, как приеду в Ирландию. После этого происшествия я сегодня же установил перед каждым окном моей столовой и спальни двойные железные решетки, а кошелек засунул в нитяный чулок, который спрятал между своим изголовьем и стенной панелью. Мы с Льюисом обедали нынче у одного нашего старого приятеля-шотландца, который пригласил кроме нас герцога Дугласа и еще нескольких шотландцев.

10. Сегодня, как вам известно, день нашего Общества, однако герцог Ормонд не мог присутствовать, потому что обедал с принцем Евгением. Мне пришлось пожертвовать гинею в пользу поэта, сочинившего стихотворение про обезьян, приспособив эту историю применительно к герцогу Мальборо; все остальные уплатили по две, кроме обоих лекарей, последовавших моему примеру. Признаться, мне не по душе этот обычай, и я не дам больше ни единого пенса. Вечер я провел у лорда Мэшема, куда пришел и лорд-казначей. Мне не нравится выражение его лица и не нравится нынешнее положение вещей. Одним словом, как говорится в одной старинной поговорке: не видать нам прочной власти и покоя, покамест Сомерсеты вхожи в королевские покои.

11. Мы с мистером Льюисом обедали нынче у канцлера казначейства, у него самый изысканный стол из всех известных мне в Лондоне; после этого я до восьми вечера при свете луны вволю нагулялся по парку, чтобы немного утрясти все съеденное и выпитое за обедом, а потом отправился вместе с Фордом ужинать к мистеру Домвилю, где я просидел до полуночи. Нынче мне сказали под большим секретом, что герцог Сомерсет будет скоро смещен и что это уже решено бесповоротно. Но, что прикажете делать с герцогиней? Говорят, будто герцог, в случае, если его отстранят, в отместку заставит ее покинуть королеву. Именно из-за боязни таких последствий дело все еще на том же месте. Ба, да ведь Льюис вручил мне нынче письмо от МД № 25. О господи, вот уж никак не ожидал получить его в эти две недели, право же, вы, надобно признать, ведете себя в высшей степени похвально, и все-таки я не стану на него отвечать, потому что завтра намерен отправить это; разве лишь насчет возможного ареста типографа; меня это нисколько не беспокоит, тут все надежно. И вообще я ничего не боюсь, если только не произойдет смены кабинета, а такая опасность, надеюсь, уже миновала. Но, как бы там ни было, я окажусь в Ирландии до таких перемен; если бы даже замыслы вигов и осуществились, то это едва ли произойдет до окончания сессии парламента. Мадам Стелла, надеюсь, Ли уже привез вам передник? И получили ли вы все то, что я перечислял в предыдущем письме?

12. Утро. Это письмо, как и полагается, будет сегодня отправлено. Я собираюсь пойти в Сити касательно одного дела, но расскажу об этом лишь вечером. Последние два-три дня стоит славная умеренно прохладная погода. Прощайте и прочее, и прочее.