Маленький пушистый комочек свободно умещался на ладони. Глаза только-только открылись и были еще мутные, так что об их цвете говорить пока не приходилось. Зато сам котенок был рыжий. Рыжий — весь. От кончиков ушей до хвоста. И хвост! Причем рыжий в полоску. Полоски шли поперек маленького туловища — одна полоска потемней, другая — посветлей. И только живот был однотонный, белый. Впрочем, с возрастом цвет мог измениться.
Денис назвал котенка — Мурзик. Достался он ему совершенно случайно. Утром мама собралась в магазин, открыла дверь квартиры, а у двери — вот этот рыжий комочек. Кто-то подбросил.
Так у Дениса появился друг. Рос Мурзик быстро и с каждым днем становился игривей и игривей. Даже неутомимый Денис иной раз падал в изнеможении на диван, а Мурзику хоть бы что. Если честно, Денису играть с котенком очень нравилось, он бы целый день с ним играл и даже в школу не ходил. Нет, в школу он все-таки ходил. Попробуй не пойди! Но на уроках мечтал, как придет домой, как увидит лукавую мордашку своего друга…
Руки у Дениса были оцарапаны острыми коготками котенка, успехи в учебе скользнули вниз.
Естественно, это не прошло мимо внимания мамы:
— Денис, я договорилась отдать Мурзика в хорошие руки, — как-то заявила она во время ужина.
Если бы вот сейчас, сию минуту над ухом Дениса шарахнула пушка или в тарелке возник инопланетянин, он бы не так отреагировал.
— Что-о?! — вскричал он. — Ка-ак отдать? Почему? — Слезы выступили на глазах от такой несправедливости.
— Мурзик тебе мешает учиться. Раз!
— Мама — нет! Мамочка…
— Выслушай меня.
— Но я не хочу, чтобы ты отдавала…
— Выслушай сначала.
— Но мамочка…
— Без истерик, пожалуйста, — вежливо предупредил папа и дипломатично добавил. — Оба.
— Мурзик мешает тебе учиться. Ты забросил уроки. Раз! — мама подождала возражений, но их не было. Денис молчал, сжав губы. Слезы ручьем бежали из глаз. — Второе, посмотри на твои руки — все в царапинах! Так недолго занести инфекцию и попасть в больницу. Ты хочешь в больницу?
Денис молчал. Он не хотел в больницу, но больше всего не хотел лишиться Мурзика.
— И третье, ты вообще перестал выходить на улицу и играть с ребятами. Ты вырастешь одиноким эгоистом…
— Эгоистом становятся не поэтому, — заметил папа.
— Помолчи! — приказала мама папе. — К тебе у меня тоже есть претензии.
— Молчу-молчу, — сказал папа, но не замолчал. — Вообще-то, сын, твоя мама права.
— Я всегда права, — констатировала мама.
— Ну, не всегда… — вскинулся было папа. — Ладно, я не буду при ребенке делать тебе замечание…
— Попробуй только… — бросила мама вызов, но папа его не принял.
— Сын, если ты будешь соблюдать три условия, что поставила тебе мама, я уговорю ее, чтобы Мурзика не отдавать, даже в хорошие руки. Понял?
— Как это ты уговоришь? — более веселым голосом спросила мама. — Каким образом?
— Есть у меня способ. Так как, сын?
Денис очень уважал папу, и очень его любил. Нет, он любил и маму. И, наверное, больше… Вернее… Короче, он любил их обоих и… Мурзика.
— Так как, сын? — повторил папа. — Если ты не принимаешь эти три условия…
— То завтра я отнесу котенка и отдам в хорошие руки. Договоренность уже есть, — почему-то весело продолжила мама.
Денис мог возразить и маме, и папе. Во-первых, Мурзик не мешает ему учиться. Разве только чуть-чуть. Во-вторых, он моет руки с мылом и этой… инфекции не занесет. И у Мурзика когти чистые, сколько он царапается, а этой… инфекции нет. И, в-третьих, на улицу Денис не хочет ходить, потому что ему интереснее дома с Мурзиком. Ну, и насчет эгоиста… если Денис и вырастет эгоистом, то хорошим… Так мог возразить Денис, но не возразил, благоразумно промолчал. Он понимал, что его возражения ничего не дадут. Потому и согласился на родительский ультиматум. Правда, он не хотел быть побежденным и выставил свой главный аргумент:
— Папа, в кино это называется — шантаж, — он с трудом выговорил слово, но выговорил и остался этим доволен.
Папа хмыкнул. Мама отвернулась.
— Не понял, ты согласен выполнять три пункта нашего договора? — каким-то сдавленным голосом спросил папа.
— Я уступаю силе, — гордо сказал Денис, вылез из-за стола, подхватил под живот Мурзика и пошел в свою комнату. По дороге он прошептал котенку в ухо: — Мы друзей не предаем, правда, Мурзик?
