Войдя в свою комнату, Матвей тотчас позвал горничную и велел приготовить ванну. Потом достал из шкафа парадный темно-серый фрак, шелковую белую рубашку и такого же цвета атласный жилет, вышитый золотой нитью. За мытьем и туалетом время пролетело незаметно, и когда Матвей, полностью готовый к выходу, посмотрел на часы, то с изумлением заметил, что у него уже не осталось времени, чтобы спокойно выкурить сигару.

Матвей еще раз подошел к зеркалу и критически осмотрел свое отражение. И внезапно почувствовал себя полным дураком. Какого черта он вырядился, словно на бал? Да Юлия просто поднимет его на смех! Или, чего доброго, решит, что он вознамерился ее обольстить, воспользовавшись подходящим моментом. Нет, он явно перестарался в своем желании предстать перед Юлией «в подобающем виде». К несчастью, теперь уже поздно что-то менять. По убеждению Матвея, мужчина, позволивший себе опоздать на свидание с дамой без каких-то особых, необычайно веских причин, не достоин женского уважения. «Свидание! — иронично передразнил себя Матвей. — Даты, верно, окончательно свихнулся, дружок! Юлия хочет услышать твое мнение по поводу сегодняшних событий, и то, что она выбрала для этого разговора свои личные покои, еще ни о чем не говорит. Может быть, она действительно плохо себя чувствует. Или ты полагаешь, что пережитые за вечер волнения должны были прибавить ей здоровья и сил?»

Спохватившись, что уже опаздывает, Матвей направился в коридор. Не доходя до дверей, ведущих в апартаменты Юлии, он замедлил шаг и внимательно огляделся. Потом робко постучал и, услышав из-за дверей громкое «войдите», прошел в неосвещенную гостиную. Пока глаза Матвея привыкали к темноте, Юлия подошла к дверям и набросила на них задвижку. Потом обернулась к Матвею, тронула его за руку и негромко скомандовала:

— Идемте за мной!

В отличие от гостиной спальня была освещена. Правда, не слишком ярко: горели всего три розовых свечи в золоченом подсвечнике, стоявшем на мраморном камине с большим прямоугольным зеркалом. Но и этого света Матвею вполне хватило, чтобы рассмотреть наряд Юлии и прийти от увиденного в состояние легкой прострации.

На Юлии был изящный пеньюар с глубоким треугольным вырезом, сшитый из той же ткани, что и маскарадный костюм. Легкий полупрозрачный шифон не скрывал ни одного изгиба стройного женского тела. А под ним… Матвею показалось, что под пеньюаром у Юлии нет вообще ничего, но он тут же отогнал это нелепое предположение, решив, что все дело в его разгулявшейся фантазии. Конечно же, под пеньюаром у Юлии что-то надето, ночная рубашка или хотя бы сорочка. И, разумеется, панталоны. Не будет же она принимать мужчину без…

— Присаживайтесь, сударь, — с легкой усмешкой сказала Юлия, кивая на кресло возле зашторенного окна.

Матвей повернулся в ту сторону, и его изумление возросло еще больше. На низеньком столике между двух кресел стояли бутылка шампанского, хрустальные бокалы и несколько вазочек с клубникой, шоколадными конфетами и печеньем. «Похоже, она основательно подготовилась к моему визиту», — подумал Матвей и тут же почувствовал, как его пульс начинает учащенно биться. Призвав на помощь все свое самообладание, он опустился в кресло и, постаравшись принять небрежно-расслабленную позу, с улыбкой посмотрел на Юлию.

— Ну, мадемуазель, и что все это значит? — с легкой игривостью обратился он к ней. — Решили устроить небольшой банкет по поводу нашего чудесного спасения от разбойников?

— Вашего спасения, Матвей, — многозначительно поправила его Юлия. — Ведь они именно вас хотели убить. Точнее сказать — моего очередного жениха.

— Да, — кивнул он, рассудив, что нет смысла отрицать очевидное, — они хотели прикончить именно меня. Потому что тот, кто их нанял, решил, что наши отношения стремительно и неуклонно движутся к помолвке. Иными словами, — криво усмехнулся Матвей, — затея с «подсадной уткой» сработала. Вот только поймать таким способом селезня нам, к сожалению, не удалось. Но зато теперь мы точно знаем, что он существует!

— Да, только за это знание вы едва не заплатили жизнью.

Не в силах усидеть на месте, Юлия вскочила с кресла и в волнении прошлась по ковру. В своем летящем светло-зеленом одеянии, с распущенными по плечам светлыми волосами она была удивительно похожа на русалку, принявшую облик обольстительной женщины. Настолько обольстительной, что мужское естество Матвея начало приходить в беспокойство. С трудом заставляя себя не рассматривать то, что находится под полупрозрачным нарядом Юлии, он торопливо встал и наполнил бокалы.

— За сегодняшнюю удачу, мадемуазель, — сказал он. — И за то, чтобы она сопутствовала нам впредь.

Выпив содержимое бокалов до дна, они снова уселись в кресла. Откусив кусочек большой спелой ягоды, Юлия повернулась к Матвею и окинула его пристальным, изучающим взглядом.

— Скажите, а как получилось, что у вас оказались пистолеты? Вы всегда держите в карете оружие, даже когда отправляетесь на бал?

— Только в тех случаях, когда предстоит ехать по пустынной дороге, — ответил он. И, философски пожав плечами, прибавил: — Ничего не поделаешь, кавказская привычка!

Юлия мрачновато усмехнулась.

— Надо заметить, что это очень похвальная привычка. Пожалуй, не будь у вас этой привычки… Господи, Матвей! — внезапно воскликнула она. — Неужели вас могли убить?! Я не могу в это поверить. Вы были на волосок от гибели! И — подумать только — это произошло в нашем родном Подмосковье! На той самой дороге, по которой я столько раз каталась верхом, и мне в голову не приходило брать с собой охрану!

Матвей шумно вздохнул, откинувшись на спинку кресла:

— К сожалению, нападения на людей происходят не только в глухих местах. И меры предосторожности далеко не всегда помогают. А в нашем случае… Признаться откровенно, я предвидел, что что-то такое может произойти, и старался держаться настороже. Однако то, что случилось сегодня, превзошло все мои ожидания. Пытаться убить человека на глазах у его невесты… Черт побери, я не могу представить, кто из наших знакомых способен на такую жестокость!

— В любом случае, это не могли сделать Лиза Горчакова или Катя Шихматова, — убежденно сказала Юлия.

— Пожалуй, нет, — согласился Матвей. — Решиться на убийство это, знаете ли, совсем не то, что распускать языки и устраивать соперницам мелкие пакости.

— Но тогда кто? Кто мог знать, что мы будем ехать в это время по этой дороге? Ведь маскарад должен был закончиться не раньше четырех утра и, если бы не мой испорченный костюм, мы бы вернулись домой только на рассвете!

— И какой, по-вашему, вывод?

Юлия выразительно посмотрела на Матвея:

— Тот, кто распорядился устроить нам засаду, был уверен, что мы не останемся на маскарад. Он знал, что мое платье испортят и мне придется вернуться домой, а вы поедете со мной. Он также знал, что мы будем ехать в разных экипажах, как предписывают приличия, и ваша коляска будет следовать за каретой. Он все продумал и просчитал, не учтя одного — что вы можете оказаться вооружены и сумеете дать противнику отпор. Этот мерзавец слегка недооценил вас. И еще, конечно, удача оказалась не на его стороне.

Матвей взглянул на Юлию с неподдельным восхищением:

— Дорогая моя, вы так блистательно все разложили по полочкам, что мне нечего добавить. Да, я и сам пришел к таким же выводам. Этот мерзавец прекрасно знал, что ваш маскарадный костюм будет испорчен и вам придется вернуться домой. Но вот вопрос: откуда знал?

— Налейте-ка мне еще шампанского, — внезапно попросила Юлия. — Невозможно говорить о таких вещах на трезвую голову.

— Да уж, — криво усмехнулся Матвей, — от такой дьявольской свистопляски даже мне не по себе. А ведь я думал, что побывал уже во всех мыслимых и немыслимых переделках! — Он протянул Юлии наполненный бокал. — Зато, чтобы нам все-таки удалось распутать этот проклятый змеиный клубок!

— И не сойти при этом с ума, — вздохнула она.

Какое-то время они молчали, погрузившись в невеселую задумчивость. Потом Матвей посмотрел на Юлию и сказал:

— Я думаю, утром вам следует послать за исправником. Надежда, конечно, невелика, но кто знает? Вдруг полиции удастся схватить напавших на нас бандитов, и тогда все проблемы разрешатся сами собой.

— Да, конечно, я так и сделаю, — кивнула она. — Но это завтра, а сейчас… — на ее лице вдруг появилась какое-то странное, торжественное и одновременно смущенное выражение, — сейчас я хочу обратиться к вам с одной просьбой, которая наверняка повергнет вас в шок и заставит предположить, что я слегка повредилась умом из-за всех этих ужасных событий. — Она рассмеялась, нервно теребя завязки пеньюара. — На самом же деле это намерение возникло у меня уже давно. Но рядом со мной никогда не было подходящего мужчины.

— И что же такое вы задумали? — осевшим голосом спросил Матвей.

Юлия вскинула голову и с отчаянной, страстной решимостью посмотрела ему в глаза:

— Я хочу расстаться со своей девственностью. Потому что, — торопливо пояснила она, — если это немедленно, прямо сейчас не произойдет, я начну терять рассудок. «Венец безбрачия», «родовое проклятье»… Когда ты слышишь со всех сторон эти зловещие слова, тебе и самой начинает казаться, что это правда… Ей-богу, Матвей, вы даже представить не можете, как мне иногда страшно! Я хочу раз и навсегда избавиться от этого страха. Ведь если девушка утратила невинность, значит, никакого «венца безбрачия» над ней не висит!

— Но ведь мы уже выяснили, что «венца безбрачия» нет, — мягко заметил Матвей, не на шутку встревоженный ее состоянием. — Просто…

— Нет, прошу вас, давайте не будем ничего обсуждать, пожалуйста! — горячо перебила его Юлия. — Согласны вы провести со мной ночь или нет?

— Черт побери! — в смятении воскликнул Матвей, вскакивая с кресла. — Но… но ведь вы же потом меня возненавидите! Вы в таком состоянии, что…

— «Да» или «нет»? — настойчиво повторила Юлия.

— Проклятье! Но вы же понимаете, что у меня не хватит духу ответить «нет»!

— В таком случае, идите в соседнюю комнату и раздевайтесь, — деловито скомандовала Юлия. — А я пока расстелю постель и… и буду вас ждать, — закончила она сорвавшимся голосом, отвернувшись от Матвея.

Несмотря на всю напряженность ситуации, ему хотелось рассмеяться. За свою жизнь он не раз получал от женщин подобные предложения, но никогда еще они не звучали в форме категоричного приказа. Похоже, Юлия даже мысли не допускала, что он может ответить «нет» — иначе она не стала бы надевать этот соблазнительный наряд, который не составляло никакого труда с нее снять. И, надо заметить, у нее были все основания для такой уверенности: ведь совсем недавно он едва не лишил ее невинности. Только в тот раз она дала ему решительный отпор и даже хотела навсегда отказать от дома.

«На самом же деле это намерение возникло у меня уже давно. Но рядом со мной никогда не было подходящего мужчины»… Внезапно Матвей почувствовал, что его охватывает смятение. Если Юлия и впрямь уже давно задумала расстаться с невинностью, то почему же тогда она так яростно отвергла его в тот раз вместо того, чтобы воспользоваться моментом? Или… все дело в том, что тогда он еще не казался ей «подходящим мужчиной»? Но ведь это значит, что за прошедшие три недели очень многое изменилось! Матвея так и подмывало забросать Юлию вопросами, но он понимал, что этого сейчас делать не надо. Юлия и без того находится в состоянии нервного напряжения, а если он еще вздумает учинить ей допрос, с ней может случиться истерика. И тогда… тогда ему придется всю ночь успокаивать ее, вместо того чтобы заниматься более приятными вещами.

Отбросив остатки сомнений, Матвей подошел к Юлии, бережно взял ее за руку и повернул лицом к себе.

— Дорогая, я, конечно же, готов выполнить вашу просьбу. И — чего уж греха таить! — сделаю это с превеликим удовольствием. Но только, если вы, в свою очередь, согласитесь выполнить мою просьбу.

— О чем вы? — насторожилась она.

Матвей выдержал паузу, а затем мягко и отчетливо произнес:

— Я хочу, чтобы вы не относились к тому, что между нами сейчас происходит, как к некой досадной необходимости. Забудьте про вашу цель, отбросьте все тревожные мысли и… просто займитесь со мной любовью. И, ради Бога, не спешите поскорей расстаться со своей девственностью! — усмехнулся он. — Это произойдет само собой, тогда, когда вы будете к этому готовы.

Юлия наградила Матвея взглядом убийственного сарказма:

— Готова? К чему? К тому, чтобы испытать ужасную боль?! Нет уж, лучше не ждите моей «готовности», а… делайте то, что обычно делаете со своими любовницами.

— Но ты не моя любовница! — горячо возразил он. — Ты — женщина, которую я обожаю и боготворю. И поэтому мне совсем не безразлично, будет ли тебе со мной хорошо.

— Я думаю, что будет, — тихо ответила Юлия, одарив его лучезарной улыбкой, от которой у него суматошно забилось сердце. — Настолько, насколько это вообще возможно… в первую брачную ночь.

При этих словах она состроила такую скептическую рожицу, что Матвей невольно рассмеялся. Бессмысленно тратить время на уговоры, когда имеешь дело с запуганным человеком, да к тому же твердо убежденным в своей правоте. Поэтому Матвей просто обнял Юлию за плечи и, мягко притянув к себе, приник к ее губам в долгом, пронзительно-нежном поцелуе.

Его руки плавно скользили по ее спине, и от этих прикосновений по телу девушки вскоре разлилось приятное, возбуждающее тепло. Она почувствовала, что ее напряжение уходит и на сердце становится радостно и легко. Прервав на минуту поцелуй, Юлия закрыла глаза и уткнулась лицом в шею Матвея, с наслаждением вдыхая аромат теплой кожи, смешанный с запахом изысканного парфюма и дорогих сигар. Как покойно и хорошо находиться в его объятиях, и как глупо она поступала, столько времени лишая себя этого блаженства, — подумала Юлия, и ей вдруг страстно захотелось наверстать упущенное. В жизни так мало счастья, а человек, даже самый сильный и мужественный, так беззащитен перед превратностями судьбы. Вспомнив, что сегодня она была на волосок от того, чтобы навсегда потерять Матвея, Юлия всхлипнула и безотчетно сжала его плечи. В ответ он так крепко прижал ее к себе, что ей стало трудно дышать.

— Доверься мне, любимая, и не думай ни о чем плохом, — ласково прошептал он, погружая пальцы в ее шелковистые волосы.

Юлия запрокинула голову и снова почувствовала на своих губах жаркое, возбуждающее дыхание Матвея. Он мягко потерся губами об ее пересохший рот, и от этой дразнящей ласки она окончательно расслабилась. Отбросив все лишние мысли, Юлия обняла Матвея за шею и доверчиво прильнула к нему всем телом, стремясь как можно полнее ощутить его близость. Он глухо застонал и с такой страстью впился в ее губы, что у нее захватило дыхание. Она чувствовала, как дрожат его руки, сжимавшие ее спину, слышала, как гулко колотится его сердце, и осознание того, что он сейчас тоже волнуется, наполняло ее душу умилением и глубокой нежностью. Машинально, почти не сознавая, что делает, Юлия начала пылко отвечать на страстные поцелуи Матвея, подставляя под его губы лицо, плечи, полуобнаженную грудь, в то время как ее собственные руки безостановочно ласкали его волосы и шею.

Ее сердце неистово колотилось, по всему телу струились обжигающие ручьи. Пылкие, исступленные ласки Матвея сводили ее с ума. Внезапно она ощутила незнакомое, мучительно-сладостное томление внизу живота, и ее руки судорожно сжали плечи Матвея. В ответ он глухо застонал и торопливым движением сдернул с нее пеньюар. Потом подхватил на руки и быстро перенес на кровать, рывком сбросив на пол покрывало.

Спина Юлии коснулась прохладного шелка простыней, и это подействовало на нее отрезвляюще. Ее сердце на мгновение замерло, а затем испуганно забилось от сознания того, что сейчас должно произойти. Угадав чувства девушки, Матвей приподнял на локте и с нежной улыбкой посмотрел ей в глаза.

— Не надо бояться, любимая, — ласково прошептал он. — Помни: ты в любой момент можешь попросить меня остановиться!

Подождав, пока она успокоится, Матвей осторожно продолжил свои ласки. Его чуткие пальцы касались ее пылающих щек, нежно щекотали чувствительные ямочки ключиц, дразнили набухшие соски. Он не торопился, желая полнее насладиться близостью, давая Юлии время освоиться с новыми ощущениями. Как-то незаметно, в перерывах между ласками и поцелуями, Матвей разделся, и Юлия ощутила рядом его сильное, горячее тело. Но вместо ожидаемого испуга ее вдруг охватила неистовая радость. Сколько раз она втайне мечтала об этой минуте, и вот, наконец, все происходит наяву! Отбросив всякую сдержанность, Юлия скользнула в объятия Матвея и начала осыпать поцелуями его лицо, шею, мускулистую грудь. Их страстные стоны смешались в одну волшебную мелодию, тела сплелись, губы уже не отрывались друг от друга…

Заблудившись в тумане чувственности, Юлия даже не заметила, как Матвей начал осторожно входить в нее. Всем своим существом она стремилась навстречу новым ощущениям, охватившим ее тело. Ее бедра сами по себе начали двигаться в древнем ритме, инстинктивно подстраиваясь под движения мужчины. И тогда Матвей с глухим стоном подался вперед, сметая последнюю разделяющую их преграду.

Ощутив резкую боль, Юлия громко вскрикнула и с силой вонзила ногти ему в плечи. Замерев в неподвижности, Матвей гладил и целовал ее лицо, словно заклинания, шепча успокаивающие слова. Потом осторожно возобновил движения, наблюдая за реакцией Юлии. Его руки восхитительно ласкали ее тело, заставляя забыть о пережитом, в глазах светилась такая любовь и нежность, что Юлии хотелось расплакаться от избытка эмоций. Почувствовав всплеск желания, она радостно вскрикнула и снова начала двигаться в такт мужчине, незаметно для себя ускоряя темп. Наслаждение нарастало волна за волной, с каждой секундой унося Юлию все дальше, пока она, наконец, не достигла наивысшей точки неизведанных ранее, прекрасных ощущений. А затем наступила оглушительная тишина, в которой было отчетливо слышно их прерывистое дыхание да суматошный стук сердец.

Ненадолго оторвавшись от Юлии, Матвей прикрыл ее одеялом и снова заключил в объятия. Ее голова доверчиво лежала у него на плече, пальцы левой руки неспешно перебирали шелковистые, влажные от пота завитки волос на груди. Внезапно Матвей поймал себя на мысли, что еще никогда в жизни не испытывал такого блаженного состояния после близости с женщиной. Он чувствовал себя таким бесконечно счастливым, что ему хотелось смеяться и петь, вот только сил на это у него сейчас не было. Невероятная физическая усталость и такой же невероятный душевный подъем…

«А что же Юлия?» — внезапно мелькнула у него беспокойная мысль. Осторожно повернув голову, Матвей с волнением всмотрелся в ее лицо. Почувствовав этот взгляд, она открыла глаза, и все опасения Матвея мгновенно рассеялись. В устремленном на него взгляде янтарных глаз не просматривалось даже тени недовольства или сожаления. Он был наполнен радостью, смущением и каким-то непонятным, едва уловимым лукавством. Заметив, что такая же лукавая улыбка играет на губах Юлии, Матвей приподнялся на локте и вопросительно посмотрел на нее.

— Ну, мадемуазель, и что означает эта коварная усмешка? — с притворной строгостью поинтересовался он. — Уж не мой ли нынешний вид кажется вам таким забавным?

— Нет, — ответила Юлия, — хотя, надо признаться, вид у тебя сейчас, и вправду, забавный. Однако моя усмешка вызвана вовсе не этим, а… одной мыслью, которая уже несколько минут крутится у меня в голове.

— И что же это за мысль?

Выражение лица Юлии сделалось еще более озорным.

— Я подумала: а что если бы я в самый важный момент вдруг взяла и попросила тебя остановиться? Интересно, как бы ты себя чувствовал сейчас? Уж, наверное, на твоем лице не играла бы эта блаженная улыбка кота, сумевшего, наконец, добраться до вожделенной хозяйской сметаны!

Матвей расхохотался, откинув голову на подушку.

— Дорогая моя, ты неисправимая язва, — мягко упрекнул он ее. — Даже в такую минуту не можешь удержаться от колких выпадов!

— Я в отличном настроении, вот меня и тянет на всякие шалости, — невинным тоном пояснила она. — И причин для этого у меня достаточно. Во-первых, все оказалось не так ужасно, как я…

— Не так ужасно?! — в замешательстве воскликнул Матвей.

Щеки Юлии вспыхнули ярким румянцем.

— Ну, если говорить откровенно, это было потрясающе! Почти так, как я и представляла это в своих фантазиях, только, — она на мгновение опустила смущенные глаза, — гораздо лучше. И это, конечно же, целиком и полностью твоя заслуга. Ты был таким чутким, таким нежным… я не могла такого от тебя ожидать…

— Почему же ты не могла этого от меня ожидать? — с легкой обидой спросил Матвей.

Юлия порывисто обняла его за шею, спрятав пылающее лицо на его груди.

— Потому что ты долго был на войне, а это никого не делает мягче и нежнее. И еще потому, что ты… любишь крепкие напитки, а по моему мнению, мужчины, которые любят крепкие напитки, должны быть… примитивны и грубоваты в постели…

— Никогда в жизни не слышал подобной чепухи, — возмущенно заявил Матвей. И, не в силах удержаться, спросил: — Но если ты опасалась, что я буду вести себя в постели не слишком деликатно, почему же ты остановила свой выбор на мне?

Юлия глубоко вздохнула, словно набираясь сил перед прыжком в воду.

— Потому, — ответила она, не поднимая глаз, — что ты — единственный мужчина в моей жизни, который сумел по-настоящему затронуть мое сердце. С того… — ее голос внезапно сорвался на хрипловатый шепот, — с того самого момента, когда я первый раз увидела тебя… во время нашего знакомства на Каменном острове…

Сердце Матвея на секунду остановилось, а затем забилось с такой неистовой силой, что ему стало трудно дышать. Порывисто притянув к себе Юлию, он осыпал ее лицо и волосы целым потоком благодарных поцелуев. Затем мягко отстранил ее от себя и, глядя ей в глаза потемневшими от волнения глазами, спросил:

— Любимая, ты ведь выйдешь за меня замуж, правда?

— А почему ты мне это предлагаешь? — спросила она, испытующе всматриваясь в его лицо. — Надеюсь, не потому, что считаешь, будто совратил меня и теперь обязан жениться?

— Конечно же, нет, глупышка! — горячо возразил Матвей. — Вовсе не поэтому, а… просто потому, что я очень люблю тебя и не представляю без тебя жизни!

Она засветилась трепетной радостью, с губ сорвался счастливый смех. Но уже в следующую секунду на лицо Юлии словно набежала тень. Радость в глазах сменилась неуверенностью и тревогой, а улыбка превратилась в горько-ироничную усмешку.

— Я хочу ответить «да» и боюсь, — прошептала она, не отводя глаз от его взволнованного лица. — Потому что всего лишь несколько часов назад тебя уже пытались убить из-за меня. Я знаю, тебя ничем не испугаешь, и все-таки… все-таки, если бы твой пистолет случайно заклинило, ты бы, возможно, не держал меня сейчас в объятиях. И как, при таком положении вещей, я могу ответить тебе «да»? — Она сокрушенно покачала головой. — Конечно же, нет, милый. Конечно же, у меня не повернется язык ответить тебе «да»! Пока где-то рядом бродит это мерзкое чудовище…

— Если это мерзкое чудовище когда-нибудь попадется мне, — сдавленным от ярости голосом процедил Матвей, — я не представляю, что с ним сделаю.

— Но пока оно, к несчастью, не попалось нам в руки, — с грустной усмешкой промолвила Юлия. — А потому ни о какой помолвке и свадьбе не может быть и речи.

Матвей бережно коснулся пальцами ее подбородка.

— Ты так боишься за меня, любимая?

— Очень боюсь, — откровенно призналась она. — И ума не приложу, как мне теперь держаться с тобой на людях, чтобы… Но, пожалуйста, давай не будем больше об этом! До конца ночи осталось не так много, не будем тратить его на то, о чем можно поговорить днем!

— И что ты предлагаешь? — вкрадчиво спросил Матвей, принимаясь ласкать ее грудь.

Юлия отвела его руки и шутливо погрозила ему пальцем.

— Не будьте слишком напористы, сударь! Или вас не учили, что за дамой надо галантно поухаживать, прежде чем тащить ее в постель?

— В таком случае предлагаю выпить шампанского и доесть конфеты, — предложил Матвей.

— И какой же тост ты хочешь произнести в этот раз?

— Я полагаю, что к нынешней ситуации подходит только один тост. — Матвей протянул Юлии бокал и, сделав торжественное лицо, провозгласил: — За благополучное снятие «венца безбрачия»!

— О да, — многозначительно усмехнулась Юлия, — за это стоит выпить. Этот злосчастный «венец безбрачия» попортил мне столько крови!

— Но, теперь, слава Богу, ты можешь о нем забыть, — с улыбкой сказал Матвей. — Окончить дни старой девой тебе не суждено. А вот с Лизой Горчаковой такое вполне может случиться! — оптимистично прибавил он.

Юлия прыснула, едва не расплескав шампанское.

— Да уж, — пробормотала она, весело поглядывая на Матвея. — Я и здесь умудрилась ее опередить… И как же ей, бедняжке, после этого питать ко мне добрые чувства?!

Они одновременно рассмеялись, выпили шампанское, а затем забрались в постель и не покидали ее до самого рассвета. Потом Матвей торопливо оделся и, нежно поцеловав засыпающую Юлию, вернулся в свою комнату, где тотчас провалился в глубокий сон.