Первый столичный бал превратился для Юлии в настоящий триумф. Не успела она войти в огромный, сверкающий огнями зал, как ее тотчас окружили знакомые кавалеры. А вскоре к ним прибавилась целая толпа тех, кто еще не был с ней знаком, но отчаянно жаждал познакомиться. В короткое время все свободные танцы Юлии оказались расписаны — за исключением двух, оставленных «на всякий случай». Удовлетворенно захлопнув бальную карточку, Юлия предалась веселью.

После третьей кадрили Наталья Борисовна заметила, что племянница слишком разгорячена, и посоветовала ей отдохнуть в дамской комнате. Извинившись перед очередным кавалером, Юлия стала не спеша пробираться к выходу из зала. Ее взгляд машинально скользил по лицам людей, мимо которых она проходила. И вдруг ее сердце неистово забилось: она увидела Матвея Елагина.

Если в прошлый раз он показался Юлии интересным, то сегодня, когда он был в бальной форме лейб-гвардии Конного пол ка, она нашла его неотразимым. Красный мундир с темно-синей отделкой, золотыми петлицами и эполетами отлично подходил к его внешности, белоснежные панталоны подчеркивали стройность ног. Темные волосы Елагина были изящно уложены над высоким, благородным лбом, отчего умные глаза казались еще выразительнее. «Так, значит, он все-таки приехал на этот бал, — подумала Юлия со все более усиливающимся волнением. — Но тогда… почему же он до сих пор не подошел ко мне? Может, он только что вошел в зал и еще не успел меня заметить?»

И тут она увидела, почему Елагин до сих пор не подошел: он приехал не один. Рядом с ним стояла невысокая, хрупкая блондинка в сиреневом платье, с томными голубыми глазами и такими жеманными манерами, что Юлию передернуло от отвращения. «И эта манерная кукла — его невеста! — с негодованием подумала она. — Бог мой, каких только чудес не случается на свете!»

В этот момент Матвей вдруг вскинул голову и посмотрел прямо на Юлию, отчего она сделала вывод, что он уже давно заметил ее и, возможно, даже наблюдал за ней. Приветливо улыбнувшись, он вежливо кивнул Юлии, а затем снова повернулся к невесте и заговорил с ней.

Опомнившись, Юлия отвернулась от Матвея и продолжила шествие в сторону дамской комнаты. Ее настроение внезапно испортилось, на душе стало тоскливо и пусто… Но вдруг ее взгляд упал на огромное зеркало, висевшее на стене между мраморными пилястрами, и она едва не рассмеялась при виде своей кислой физиономии. Пожалуй, если она еще немного походит с таким выражением лица, то от нее сбегут не только новые поклонники, но даже испытанные старые, подумала Юлия, и эта мысль развеселила ее. В самом деле, нашла, отчего переживать! Да таких мужчин, как Матвей Елагин, в ее жизни еще десятки будут!

Несколько секунд спустя по залу поплыли мелодичные звуки старинного гавота. Это был как раз тот танец, который Юлия оставила свободным. Но теперь беречь его не было нужды… Расправив плечи, она выжидающе посмотрела по сторонам. И тотчас один из ее новых поклонников сорвался с места и поспешил пригласить ее. Одарив кавалера лучезарной улыбкой, Юлия протянула ему руку, забыв, что собиралась идти в дамскую комнату.

* * *

После мазурки и последовавшего за ней ужина число гостей заметно поредело. Многие дамы приустали и теперь сидели на стульях, обмахиваясь веерами, либо неспешно прогуливались по залу под руку с кавалерами. Глядя на них, Юлия поняла, что тоже хочет отдохнуть. К тому же, следующий танец был у нее свободен…

Не дожидаясь, пока заиграет музыка, Юлия заспешила к дверям. Внезапно ей преградила путь высокая мужская фигура. Юлия вскинула голову и едва не вскрикнула от изумления: перед ней стоял Матвей Елагин.

— Прекрасная принцесса, — обратился он к ней с игривой и одновременно виноватой улыбкой, — скажите, в вашей бальной карточке случайно не осталось свободного танца?

Несколько мгновений Юлия молчала, пытаясь справиться с волнением и подыскивая подходящий ответ.

— Вы не поверите, — проговорила она с притворным миролюбием, — но остался: как раз тот самый вальс, что сейчас начнется! Вот только… — она посмотрела на Елагина сощуренными глазами, — стоит ли мне отдавать его мужчине, который уже никогда не попадет в число моих поклонников?

На мгновение Матвей опешил, а затем весело рассмеялся, глядя на Юлию с неподдельным восхищением.

— Подумать только: такая молодая — и уже такая расчетливая! — мягко упрекнул он ее. — Признаться, я немного сочувствую тем бедолагам, которые попадутся — или уже попались — в ваши прекрасные сети.

— И напрасно, — Юлия колко улыбнулась и вызывающе посмотрела ему в глаза. — Ибо мои сети сотканы из такого нежного шелка и бархата, что только неразумный глупец станет из них вырываться!

Она ожидала, что Елагин смутится или рассердится, но вместо этого он одобрительно улыбнулся:

— Прекрасный ответ, мадемуазель. Но, однако, как быть с танцем? Может, вы все-таки передумаете и подарите мне его, — его глаза лукаво блеснули из-под длинных ресниц, — хотя бы в благодарность за спасенное колье?

— Хорошо, — рассмеялась Юлия. — В конце концов, надо быть не только расчетливой, но и благодарной.

— Тем более что одно другому совсем не противоречит, — усмехнулся Матвей, начиная кружить ее.

Во время танца Юлия и Матвей почти не разговаривали. Скользя по паркету под упоительные звуки вальса, они молча наслаждались близостью друг друга, с грустью сознавая, что это в первый и последний раз. Время от времени Юлия ловила отражение в зеркале — красивый, статный офицер и очаровательная женщина в роскошном белом платье с голубыми цветами — и ее сердце мучительно сжималось. Какую прекрасную пару они могли бы составить! Если бы Матвей не влюбился в другую, если бы они встретились чуть раньше, если бы… К несчастью, этих «если бы» было слишком много, чтобы в сердце Юлии продолжала теплиться хоть какая-то робкая надежда. Стать путеводной звездой Матвея Елагина ей было не суждено. А раз так, то нужно поскорее забыть его и не терзаться бесполезными сожалениями.

Когда вальс закончился, Матвей поблагодарил Юлию и отвел ее на место. Она уже собиралась проститься с ним, но он вдруг придержал ее за руку и окинул таким долгим, внимательным и проникновенным взглядом, будто хотел навсегда запечатлеть в памяти ее черты.

— Милая княжна, — с волнением проговорил он, — вы знаете, что наши пути должны разойтись и что мы уже никогда не будем вот так вот стоять рядом и, держась за руки, смотреть друг другу в глаза. Позвольте же мне, прежде чем мы расстанемся, пожелать вам удачи во всех ваших делах и большого-большого счастья.

— И я желаю вам того же, — промолвила Юлия, с трудом заставляя свой голос не дрожать. — Пусть вам повсюду сопутствует везение и… — она на мгновение заколебалась, — пусть ваша избранница подарит вам много-много счастливых дней!

— Спасибо, — признательно улыбнулся Матвей. — А теперь, моя бесстрашная красавица, прощайте. И… ради бога, не держите на меня зла, если я невольно причинил вам огорчение! — С этими словами он почтительно поклонился Юлии и растворился в толпе.

В течение следующего месяца Юлия еще несколько раз сталкивалась с Матвеем Елагиным: то на балу, то в театре. Но больше он не приглашал ее на танцы и никогда не заговаривал с ней. Впрочем, Юлия была этому только рада: к чему бередить не до конца зажившую рану? Постепенно она перестала думать о молодом графе и с головой окунулась в светские развлечения. И когда Елагин неожиданно куда-то исчез, Юлия даже не заметила этого.

Правда, спустя какое-то время до нее дошел слух, что его обвинили в причастности к заговорщикам, пытавшимся свергнуть нового царя, и теперь он находится в Петропавловской крепости. Это известие не могло оставить Юлию равнодушной, и она навела справки. Так она с ужасом узнала, что отец молодого графа лишил его наследства, а вслед за тем от него отказалась невеста. Юлия искренне сочувствовала Матвею, и у нее даже возникла мысль навестить его в заточении, чтобы немного ободрить и поддержать. Но когда она заикнулась об этом тетушке, та даже слушать ее не стала, назвав затею племянницы полнейшим безумием. И Юлия, по здравом размышлении, тоже пришла к такому выводу.

Тем не менее, она продолжала следить за судьбой Матвей Елагина, а в воскресные дни, посещая церковь, никогда не забывала о нем помолиться. И вскоре с радостью узнала, что ее молитвы услышаны: вместо забытой Богом Сибири, откуда наверняка не будет возврата, Елагина сослали на Кавказ. Таким образом, у него появился шанс отличиться и вернуть если не состояние, то хотя бы доброе имя. Конечно, с войны можно было и не вернуться, но, по мнению Юлии, лучше было с честью погибнуть, чем гнить до скончания века в сибирских рудниках.

После этого Юлия окончательно успокоилась и перестала думать о Матвее. О, разумеется, иногда она его вспоминала! Но эти воспоминания больше не тревожили ее сердца. Рана окончательно затянулась! А со следующего года в жизни Юлии начали происходить такие события, что тут уж было не до Елагина…

* * *

— Ну вот, — протянула Юлия, закончив рассказ и весело поглядывая на Виолетту, — теперь ты все знаешь. Признайся, ты сильно разочарована? Наверное, ожидала услышать какую-нибудь захватывающую историю с пикантными подробностями, а здесь всего лишь маленькое, невинное приключение!

Не отвечая, Виолетта поднялась со скамейки и возбужденно прошлась из стороны в сторону. Затем резко остановилась и пытливо посмотрела на Юлию.

— Так выходит, — с расстановкой проговорила она, — ты была влюблена в Матвея Елагина? Эта любовь вспыхнула с первого взгляда и настолько захватила тебя, что ты была готова пойти на любую крайность?

— Ну, пожалуй, «любовь» — это слишком громко сказано, — рассмеялась Юлия. — Скорее, я бы назвала это наваждением. Потому что, если бы я на самом деле испытывала к Елагину какие-то глубокие чувства, они бы не исчезли так быстро.

Виолетта с сомнением покачала головой.

— Прости, дорогая, но я не могу с тобой согласиться. Ты говоришь, что твое влечение к Елагину исчезло так же внезапно, как и возникло? Но это лишь доказывает, что ты сильная и способна держать свои чувства и желания в узде! Ведь ты не просто разлюбила Елагина, а заставила себя разлюбить его! Проше говоря, решительно вырвала из своего сердца эту ненужную любовь, которая не могла принести тебе ничего, кроме напрасных страданий. Так… выкорчевывают сорняки с клумбы, чтобы они не мешали цветам красоваться и радоваться жизни.

Юлия досадливо поморщилась.

— Ради бога, Виола, к чему все эти глубокие рассуждения? Какая теперь разница, была я влюблена в Елагина или нет! Главное — не то, что было когда-то, а то, что есть сейчас. А сейчас, — она выразительно посмотрела на Виолетту, — я не испытываю к Матвею Елагину ничего. Так что, — она поднялась со скамейки, — давай перестанем заниматься ерундой и вернемся в дом. Мне надо посмотреть, как продвигается уборка.

— Подожди, — остановила ее Виолетта. — Проверить работу слуг ты еще успеешь. А сейчас я хочу задать тебе важный вопрос. — Она вперила в Юлию пристальный, испытующий взгляд. — Почему ты так решительно и бесповоротно отвергла Матвея Елагина в качестве возможного жениха?

— Вот так вопрос! — изумленно воскликнула Юлия. — Виола, но ты же сама говорила, что Елагин меня недостоин!

— Потому что я судила о нем по твоим словам. Ведь ты рассказала мне только про маскарад, а про то, как Елагин спас тебя от грабителей, даже не заикнулась. Он же рисковал жизнью ради незнакомой женщины: ведь там было четверо здоровых бандитов, а у Елагина даже не былое собой оружия! А ты, — Виолетта укоризненно посмотрела на Юлию, — так и не прониклась к нему благодарностью. Ты только злилась и досадовала на него за то, что он не желал поддаваться твоим чарам и бросать ради тебя невесту. И мне кажется, — в раздумье прибавила она, — что ты и сейчас еще продолжаешь на него злиться. Поэтому ты и отвергла его, а вовсе не из-за его поведения на маскараде!

Юлия бросила на нее сердитый взгляд.

— Я смотрю, дорогая Виола, ты сумела разобраться в моих чувствах лучше меня самой. Пожалуй, после такой отповеди мне следует одуматься и самой сделать Елагину предложение. Вот только, — ее глаза насмешливо блеснули, — я не уверена, что он его примет. Или ты забыла? Он же сам признался мне, что ехал сюда вовсе не затем, чтобы свататься, а только из любопытства!

— А что он еще мог тебе сказать, когда ты устроила ему такой «теплый» прием? — усмехнулась Виолетта. — Он ведь должен был как-то спасти свое самолюбие!

— Слушай, а может, тебе самой выйти за Матвея Елагина? — внезапно предложила Юлия полусерьезным, полушутливым тоном. — Ты ведь у нас тоже… невеста с завидным приданым, а Елагин, как я понимаю, весьма тебе понравился.

К ее изумлению, Виолетта вдруг смущенно покраснела.

— Да, понравился, — со вздохом призналась она, — только не Елагин, а… его друг.

— Как? Этот напыщенный франт Загрядский?

— Он вовсе не напыщенный франт, — горячо возразила Виолетта, — а очень милый, добрый, простой и веселый человек. Сказать по правде, мне даже немного совестно, что я так издевалась над ним, — ее губы тронула виноватая и одновременно озорная улыбка. — Но теперь ничего не исправишь.

— Та-ак, — мрачно протянула Юлия. — Получается, что я — злодейка, а все остальные — невинные ангелочки? Нет-нет, милая Виола, не надо ничего говорить! Ты уже и так сказала больше, чем было нужно. — Юлия оскорблено надулась и быстро направилась к дому, не глядя на расстроенную подругу.

Немного помедлив, Виолетта тоже пошла в ту сторону. Она досадовала на себя за излишнюю прямолинейность, которая уже не раз приводила к подобным ссорам. Правда, Юлия не у мела долго сердиться и Виолетта не сомневалась, что они очень быстро помирятся. Княжна Прозоровская была великодушна и легко прощала обиды… за исключением случаев, когда задевали ее самолюбие. А именно это и сделал Матвей Елагин четыре года назад.

Разумеется, он тут бы ни при чем. Однако добиться от Юлии объективности было так же трудно, как обучить грамоте осла. Порой ее своеобразная логика заводила Виолетту в тупик. Юлии было плохо из-за Матвея Елагина — значит, он был перед ней виноват, и она имела полное право на него сердиться. И совсем неважно, что он ничего не сделал для того, чтобы ей было плохо. Что и говорить, характер у ее родственницы был не подарок! «Зато она никогда бы не предала Матвея, как графиня Шихматова, — убежденно подумала Виолетта. — Если бы он тогда ответил на ее чувства, никто не заставил бы Юлию отказаться от него: ни тетушка, ни грозная великосветская молва. Она бы вышла за него вопреки воле родных и, став полноправной хозяйкой своего состояния, нашла бы способ оградить его от военных опасностей: ведь деньги порой позволяют решить даже самые запутанные вопросы».

Внезапно Виолетте пришла в голову мысль, от которой она застыла на месте и изумленно рассмеялась. Подумать только! Ведь Матвей Елагин, несмотря на потерю наследства и царскую немилость, мог отлично устроиться в жизни, если бы ответил на чувства Юлии и если бы… не был так порядочен и щепетилен. В конце концов, ведь он даже из крепости мог переслать княжне Прозоровской покаянное письмо, и кто знает, как повела бы себя тогда своевольная красавица! Конечно, в шестнадцать лет трудно противостоять целому свету…

«Ох, и любишь же ты рассуждать, милочка моя! — сердито оборвала себя Виолетта. — Тебя послушать — так кладезь ума и житейской мудрости! А сама… позволила уговорить себя на брак с отвратительным стариком, который на протяжении целых шести лет отравлял твою молодую жизнь». На какое-то время лицо Виолетты сделалось необычайно грустным. Но она тут же отогнала тяжкие воспоминания и, задорно встряхнув головой, быстрее зашагала к дому. Какой смысл думать о прошлых ошибках? Главное, что теперь она ни от кого не зависит, богата и молода. А значит, лучшие дни ее жизни впереди!