Пронзительный звон будильника выдернул Глеба из глубин сна неожиданно и грубо. Он наугад хлопнул ладонью, надеясь прикончить зловредный механизм. Не тут-то было — подаренный родителями на Новый год будильник в виде футбольного мяча от удара отлетел в дальний угол комнаты, завалился за кровать брата и продолжил верещать с удвоенной силой.

Глеб понял, что деваться некуда и попытался открыть глаза. Вчерашнее сидение за компьютером до трех часов ночи не прошло даром — веки тянуло друг к другу, словно в каждом находилось по маленькому, но мощному магниту. После мучительной борьбы с самим собой удалось приоткрыть узкие щелочки. Он откинул одеяло и моментально покрылся мурашками — за ночь комната изрядно выстудилась через приоткрытую форточку.

— Ванька, подъем!

Брат научился дрыхнуть, не обращая внимания на истеричное верещание будильника. Сунул голову под подушку и плотнее завернулся в одеяло. На него действовали только радикальные методы.

Глеб встал с кровати, чтобы стащить с братишки одеяло… И заорал от ужаса — ноги, не встретив сопротивления, до колен провалились в пол. Вернее, туда, где раньше был пол. Запас воздуха в легких закончился, крик оборвался. Сон как рукой сняло. Глеб посмотрел вниз и обнаружил, что медленно, но верно продолжает погружаться. Он задергался, как муха в сиропе. Скорость погружения заметно увеличилась. Подернутая мелкой рябью, странно переливающаяся поверхность «пола» дошла уже до пояса и стремительно поднималась. Глеб немыслимым образом извернулся и попытался схватиться за кровать. Но спасительная деревянная спинка маячила где-то далеко, метрах в трех позади.

— А-а-а! — отчаянно закричал он, чувствуя, как непонятная субстанция ползет по груди, холодит шею. — Помогите! Ванька! На помощь!

Вот уже подбородок скрылся под блестящей поверхностью, Глеб задрал голову. Глоток воздуха, еще, еще. Стиснул губы, задержал дыхание, надеясь хоть чуть-чуть отсрочить неизбежное…

… и проснулся. Тяжело дыша, судорожно завертел головой. Кровать со сбитым в бесформенный ком одеялом и скрученной, как веревка, простыней, молчащий будильник в форме футбольного мяча на тумбочке, пол — Глеб наклонился и опасливо потрогал его пальцем — твердый, пыльный линолеум. Разбуженный братишка смотрел на него исподлобья.

— Ты чего орешь? Совсем сбрендил?

Будильник показывал пять утра.

— Спи-спи! — Глеб откинулся на подушку. Присниться же такая чепуха! Крыша едет капитально!

Глеб попытался снова заснуть. Однако горло пересохло так, что даже дышать стало трудно. Выбора не было — надо тащиться на кухню. Он неохотно выбрался из-под теплого одеяла, спустил ноги на пол, встал и… провалился по щиколотку. От неожиданности потерял равновесие, нелепо взмахнул руками и рухнул на четвереньки, больно ударившись ладонями и коленками. Боль даже обрадовала — она означала, что остальной пол в комнате нормальный. Не помня себя от ужаса, прямо на четвереньках Глеб, что было сил, рванул к спасительной двери. Только в коридоре, забившись спиной в самый дальний угол, он наконец-то смог закричать.

— Что такое?!

— Сынок, что с тобой?

В коридор выскочили перепуганные родители, высунула заспанную мордашку Ника. Глеб ткнул пальцем в сторону двери, продолжая голосить. Отец, зевнул и покачал головой:

— Опять в игрушки полночи резался? Сколько раз говорили, завязывай с компьютерными играми, Глеб.

Мама присела на корточки рядом с сыном, обняла за плечи, принялась тихонько укачивать, гладить по голове, приговаривая:

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, тихо-тихо, все хорошо. Ну, успокойся… Просто тебе плохой сон приснился.

Кровь прилила к щекам. Мама с ним обращается как с маленьким, не хватало еще, чтобы Ванька увидел. Глеб перестал орать и заерзал, выбираясь из объятий матери:

— Да все, мам, я в порядке. Ну, все-все, правда.

Мама отстранилась, внимательно посмотрела ему в лицо. Потом вздохнула и нежно поцеловала в лоб:

— Иди спать, сынок. Да?

— Ага, сейчас, попью только. Вы идите, я в норме, — Глеб попытался изобразить улыбку.

Видимо, получилось неплохо — родители с Никой пошли спать. Глеб с трудом поднялся. Обнаружил, что ноги дрожат и подгибаются. Шаркая, словно древний старик, добрел до кухни и жадно выпил три стакана воды. Потом медленно потащился обратно. Подойдя к двери, он остановился в нерешительности. Осторожно заглянул в комнату. На первый взгляд, все было в порядке.

— Ванька, — позвал он. — Ты спишь?

— Ну, чего тебе?

Глеб помедлил. И что он скажет братишке? Чтобы проверил, не проваливается у него пол перед кроватью?

— Ничего, спи.

— Уснешь тут, — проворчал Ванька и повернулся на другой бок.

Медленно-медленно, пробуя линолеум ногой перед каждым шагом, Глеб добрался до кровати и одним прыжком взлетел на нее. «Жесть, — успел подумать он. — Теперь фиг заснешь». И отключился.

Тринадцать часов назад

После трех недель промозглого холода и ветра в Нольск пришло бабье лето. В блеклом осеннем небе снова засияло солнце. Огромные лужи высохли за одну ночь. Люди радостно жмурились и расстегивали теплые куртки. Глеб утром привычно надел осенний анорак и теперь обливался потом. Снимать куртку было отчаянно лень — для этого нужно скинуть тяжелый школьный рюкзак, снять куртку, придумать, куда ее пристроить, опять надеть рюкзак… Проще оставить все как есть. Он подставил раскрасневшееся лицо налетевшему ветерку и улыбнулся. Сегодня был удачный день. Контрольную по химии, к которой он, конечно же, забыл подготовиться, отменили, уроков практически не задали, а в рюкзаке лежало третье дополнение к любимой игре. Впереди несколько часов WoW — что еще нужно для счастья пятнадцатилетнему человеку.

Картину портил лишь обалдуй-брательник. Еще летом Ванька был обычным пацаном, слегка вредным, но вполне себе жизнерадостным. С ним всегда можно было найти общий язык. А за последний месяц его точно подменили. Ни с того, ни с сего он вдруг перестал есть, выкрасил волосы в черный цвет, вставил два кольца в нижнюю губу и начал огрызаться с родителями. Когда Глеб пытался с поговорить балбесом по по-мужски, тот сперва дулся, а потом телячьи голубые глаза наливались слезами. «Никто меня не понимает!» — кричал Ванька и, накрывшись с головой одеялом, рыдал навзрыд как девчонка, или уходил бродить по городу до самой темноты. Вот придурок!

«Я так за него беспокоюсь. Может ему йода не хватает? — говорила мама. — Может его к врачу сводить?»

«Переходный возраст. Перебесится через пару месяцев, вот увидишь», — успокаивал ее отец, но, тем не менее, велел Глебу приглядывать за младшим братом. В школе Ваньку начали задирать с первого же дня. И за длинную челку, и за пирсинг, и за кучу идиотских значков, которые он фиг знает где откопал. Ванька, кусок дебила, от своего не отставал. Придумал еще ногти красить черным лаком и глаза обводить маминым карандашом. Только совсем скоро карандаш стал не нужен — фингалы не успевали пожелтеть, как вместо них появлялись новые. Ну и как было выполнять отцовский наказ, если Ванька сам нарывался?

Вот и сегодня, выйдя из школы, Глеб привычно заглянул за угол, в «курилку», откуда доносился дружный гогот. Ваньку держали двое пацанов из 9 «В», он дергался, шипел и пытался отобрать у Глебова одноклассника Юфы черную тетрадку в розовых черепах.

— Вечная тьма в глазах. Руки в крови и слезах. Мир поглощает мрак. Это последний знак! — читал Юфа завывающим голосом. Ржач стоял эпический.

— Перестань! — отчаянно крикнул Ванька.

Юфа и не подумал остановиться.

— Острым по венам стеклом, я оставляю свой дом, — Юфа хрюкал и повизгивал от смеха как заправская свинья. — А на прощанье скажу: любил и навеки люблю!

У Ваньки задергался подбородок. Глеб понял, что сейчас брат позорно разревется. Юфа прыгал вокруг.

— Эй, Вано, кого это ты любишь? Ну, признайся, мы никому не скажем.

— Хватит, — сказал Глеб, прорвавшись в круг. — Отпустите его.

— О! Братишка за своей сестренкой явился! Может, ты знаешь, кого этот голубь сизокрылый любит?

Так называла учеников их завуч, Маргарита Валерьевна, Юфина мама. Но Юфа использовал это слово совсем в другом, оскорбительном смысле.

— Отдай тетрадь! — шагнул на него Глеб.

— Игру знаешь? Попробуй отбери называется, — нагло улыбнулся Юфа и поднял руку с тетрадкой вверх. Глеб, не долго думая, двинул основанием ладони по здоровенному шнобелю, так что юшка брызнула. Тетрадка упала на землю. Глеб поднял ее и разорвал на мелкие куски, а обрывки бросил в лицо Юфе, утирающему разбитый нос.

— Да ты знаешь, что тебе будет?!

— Знаю. Пошли домой, — зло бросил он Ваньке и прошел сквозь толпу притихших пацанов к дырке в заборе. Связываться с Глебом не стали, знали, что у его друга Пашки первый разряд по самбо. А за друга Пашка стоял горой.

— Ты зачем мою тетрадку порвал? — спросил Ванька, когда они уже шли через сквер.

— Затем! Чтобы ты больше дурацких стихов не писал. «Вечная тьма в глазах»… — Глеб не удержался, чтобы не поддразнить брата.

— Дурак! — крикнул покрасневший Ванька. — Ты такой же, как они. Ты ничего не понимаешь! Ничего!

— Песня та же, пою я же. Топай домой, чудило, и спасибо скажи, что тебя сегодня опять не избили.

— Ты… ты… — из голубых глаз брызнули слезы, и Ванька бросился бегом из парка. — You make me cry!

Опять будет до ночи болтаться по каким-нибудь подвалам и стройкам да нюни распускать. Нытик! От злости Глеб сплюнул между зубов. Шуганул большую стаю голубей. Птицы разом снялись с места, хлопая крыльями, заложили крутой вираж и умчались прочь. Стало опять скучно. Домой идти не хотелось, слишком уж хорошая стояла погода. Убедившись, что никто его не видит, Глеб представил, что он — инопланетный пришелец, загнанный в угол земными службами безопасности и умирающий от непригодной атмосферы. Он ссутулился, подволакивая ноги и шатаясь, из последних сил дотащился до ближайшей скамейки и рухнул на жесткие доски.

— SOS! — прохрипел он, — Где же вы, братья по разуму?

Потом принялся яростно отстреливаться от окруживших скамейку злобных двухметровых спецназовцев.

— Дыщ! Бах! Получи, проклятый землянин! Зеленые человечки умирают, но не сдаются!

Тут кончились патроны и, раскусив вшитую в язык ампулу с мгновенным ядом, гордый инопланетянин пал смертью храбрых.

— Кхм! Молодой человек…

Глеб подпрыгнул, будто в него и впрямь попала пуля из вражеской винтовки. С изумлением уставился на сидящего рядом человека. Он готов был поклясться, что минуту назад ни на скамейке, ни на аллее не было ни одной живой души.

— Извините, что помешал, но мне показалось, вы закончили, — вопросительно произнес странный тип. — Вас, случайно, не Александр Петрович прислал?

Несмотря на приличную внешность, мужик производил неприятное, какое-то помятое впечатление. То ли виной этому был изжеванный бежевый плащ, то ли потрепанный кожаный портфель. И еще он весь был какой-то… неспокойный. Пальцы теребили рыжего крокодила, глаза бегали. К тому же он постоянно озирался по сторонам, словно чего-то боялся.

«Террорист, — испуганно подумал Глеб. — Или еще хуже, маньяк. Что делать-то? Вот я попал!» Он огляделся. Как назло, кроме молодых мамаш с колясками и пары бабулек, никого рядом не было.

— Нет, — Глеб хотел подняться со скамейки, но подозрительный гражданин цепко ухватил его за рукав так и не снятой куртки.

— Подождите. Я знаю, что должно быть выгляжу странно. Я ждал тут одного человечка, но у меня уже нет времени… Прошу вас, выслушайте. Это мой последний шанс. Они уже близко.

Глеб дернул рукой, но тип держался крепко. «Ладно. Чего он мне сделает-то? В конце концов, можно попробовать его через бедро кинуть, как Пашка учил, или по носу дать, как Юфе. Главное, момент подходящий выбрать. А потом — ходу!» Он постарался отодвинуться как можно дальше от странного дядьки, который, не отпуская рукав глебовой куртки, заговорил быстрым, сбивчивым полушепотом:

— Нельзя допустить, чтобы прибор попал им в руки! Ни в коем случае! Это будет катастрофа!

Мужик полез в карман плаща, вытащил небольшую плоскую коробочку и начал совать ее Глебу. Псих — теперь было окончательно ясно, что это псих — молниеносным движением расстегнул школьный рюкзак, сунул коробочку внутрь и быстро вжикнул молнией. Глеб потянулся, чтобы вытащить подозрительную вещь, но не успел. В это время псих успел что-то черкнуть на бумажке и сунул ему в руку влажную смятую записку.

— Это не бомба, не бойтесь. Отдайте прибор по этому адресу. Обязательно! Непременно! — последние слова он прокричал уже метрах в пяти от скамейки. Подхватив портфель, мужчина, резво припустил по аллее парка. Настоящий псих!

И вдруг Глеб заметил, как с боковых аллей, будто по сигналу, выскочили двое мужчин в черных кожаных куртках и очках и бросились за ненормальным. «Ого! — подумал Глеб. — Люди в черном. Сейчас сверкать будут. Память стирать». Однотипные мужики догнали убегавшего, подхватили его с обеих сторон под локотки и потащили к черному джипу, резко затормозившему у парка. Псих замахал руками, очевидно возмущаясь, но потом вдруг обмяк и вскоре благополучно исчез в чреве автомобиля.

«Ого!» — снова подумал Глеб. Ему вдруг показалось, что чей-то чужой взгляд лежит на спине, как точка лазерного прицела. Он украдкой обернулся и никого не увидел. Похоже, кроме него, никто из гулявших в сквере не обратил внимание ни на «маньяка», ни на «людей в черном». Глебу почему-то стало холодно, он заторопился к выходу, на ходу застегивая куртку, и не заметил девчонку с длинными волосами всех цветов радуги, которая вбежала в сквер с другой стороны и начала рассеяно оглядываться вокруг, точно ища кого-то.

Пять часов назад

Возможности рассмотреть подсунутую психом коробочку не было до самого вечера. Стоило протянуть руку к ящику стола, в котором лежала таинственная штуковина, как в комнату кто-то врывался. То маме приспичило расспросить о сегодняшних отметках. То Ника требовала нарисовать ей «Принцессу и замок, и волосы, чтобы золотые, и корона с брильянтами». Потом приперся «поэт Цветик» и, зашвырнув в угол баул со значками, улегся на кровать прямо в идиотских кедах в шашечку, заткнув уши наушниками. А потом пришел с работы отец и решил именно сегодня отдать родительский долг сыновьям. Он основательно устроился на глебовой кровати и не меньше часа грузил их рассуждениями о том, как важно учиться, заниматься спортом, не связываться с дурными компаниями и все в таком духе. Ванька уныло кивал головой, обгрызая черный лак с ногтей. Глеб, изнывая от нетерпения, с трудом удерживался от того, чтобы сказать: «Пап, очнись! Мне не шесть лет, вообще-то! Иди вон Нику прессуй!» Подобное высказывание могло только удлинить лекцию, но не отменить ее, поэтому Глеб молчал и думал о своем.

Только к одиннадцати вечера домочадцы угомонились. Ника давно спала, мать тоже скрылась в спальне — ей рано вставать на работу — а отец сел за свой компьютер играть в онлайн-покер. Это гарантировало пару часов его полного отсутствия в реальности. Оставался только эмокид Ванька, но он все еще дулся на брата, и поэтому лежал в наушниках зубами к стенке.

Глеб как бы невзначай прошелся по квартире, удостоверившись, что теперь-то ему никто не помешает. Вытащил из ящика коробочку, заперся с ней в ванной и предусмотрительно открыл кран с водой.

Руки дрожали от волнения. Глеб покрутил коробочку. Черная, плоская. Размерами сантиметров десять на пятнадцать. Почти всю поверхность одной из сторон занимает темный экран. Что-то вроде планшетика. Устаревшего. Потому что справа от экрана были четыре кнопки со стрелками — вверх, вниз, вправо, влево. С другой стороны — еще две кнопки побольше. На одной крестик, на другой — галочка. Все. Ни надписей, ни отверстий для зарядки или подсоединения наушников…

Игровая приставка что ли? Интересно, как в него игры загружать? Ни одной дырки! Может, там встроенные есть? Или по вай-фаю?

После нескольких секунда хаотичного жмакания на кнопки, экран засветился мягкой голубизной. Негромко тренькнуло — Глеб испуганно оглянулся на дверь — и появилась надпись на английском: «Welcome. The Potential Developer is ready to work».

Вот, блин! Эта фишка не русифицирована, что ли?

Отношения с английским языком у него были… сложными, в отличие от младшего брата. Опознать инглиш Глеб еще мог, все-таки не зря в школе уже пять лет проходили. В том-то и дело, что проходили. Мимо. Первое слово он точно знал, оно частенько встречалась в интернете, и плакат такой висел в кабинете английского.

«Добро пожаловать», — перевел он.

Дальше дело застопорилось. Во втором предложении речь, вроде бы, шла о работе. Готов работать! — сообразил, наконец, Глеб, — А кто готов-то? Потенциальный девелопер какой-то… Слово было знакомое. Папа, работающий в строительной компании часто его употреблял в значении застройщик. Видимо, какая-то строительная стратегия вроде, «Сим-сити». Ладно, поехали дальше!

Еще одно нажатие вызвало следующую надпись: «Please, put a finger to panel to identify yourself». Слева от экранчика с тихим щелчком сдвинулась незаметная панелька, и появилось небольшое углубление в корпусе.

Чего?.. А, фингер! Палец, типа. Сюда палец, что ли вставить? А током не дерганет? Ладно, попробуем…

Глеб сунул указательный палец в углубление и на всякий случай зажмурился. Опять негромко тренькнул сигнал. «The new user. Enter your name». Ниже был очерчен прямоугольник с мигающим курсором внутри и располагался английский алфавит.

Тут-то как раз все понятно для продвинутого юзера. С помощью стрелок передвигая курсор, Глеб быстро ввел свой стандартный ник — «Wolf» — и нажал галочку. Выругался. В появившемся на экране следующем предложении не было ни одного знакомого слова. «Confirm that you agree to identify and develop your potential abilities. Yes. No».

— Да блин! Что за фигня!

Пойти, что ли, Ваньку спросить, что это значит? Уж он-то в инглише шарит. Глеб раздраженно бросил прибор на стиральную машинку и вскочил с края ванной. Принялся ходить взад-вперед, рассуждая сам с собой. А, может, дядька вовсе и не псих? Может, он… шпион? И фишку эту у америкосов спер! А я теперь, выходит, соучастник!

Глеб сунул приборчик в карман, крадучись, приблизился к окну. Из-за занавески внимательно осмотрел темный двор. Микроавтобус, припаркованный у помойки, выглядел явно подозрительно…Откуда-то потянуло сквозняком. По спине забегали противные мурашки.

Из Ванькиных наушников все еще доносилась музыка, но брат уже похрапывал. Глеб выключил свет, быстро разделся и забрался под одеяло. Приборчик все еще требовал конкретного ответа: «да» или «нет». Глеб нажал на «yes». «The potential identification in process», — сообщил экран.

Угу. В процессе. Загружается, значит. Ничего, подождем.

Долгое время ничего не происходило. Из незаметно подкравшейся дремы Глеба вырвало знакомое треньканье.

«Я уж думал, ты завис!» — сообщил он экрану. Так, что там… Опять?!

«Identification is complete. Wait until developing process will start». И экран погас.

— Эй! Ты чего?! Разрядился что ли? Зараза! — вполголоса прошипел Глеб, боясь разбудить Ваньку. Он потряс коробочку, зачем-то постучал ею о ладонь. Прибор оставался безжизненным. Глеб зашвырнул бесполезную вещь в ящик и подсел к столу. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. У нас и свои игрушки имеются. Полчасика поиграю — и спать.

На мониторе разворачивал сине-зеленые крылья ручной дракон…

* * *

Утром будильник надрывался зря. Вчерашние «полчасика» затянулись почти до трех. Огромный монстр, похожий на гибрид жука и бегемота, никак не хотел помирать, пришлось мочить его целой толпой. Зато рейд оказался удачным — когда тварь все-таки сдохла, из нее высыпалось много полезных вещей. А потом еще этот ночной кошмар…

В общем, когда мама наконец-то заглянула в комнату со словами: «Мальчики, в школу опоздаете!», состояние было хуже некуда. Глеб лишь поплотнее укутался одеялом и заныл:

— Ну ма-а-ам… Я чего-то… Может я заболел?… Может, мне в школу не надо сегодня…. А?…

— Давай-давай, — засмеялась мама. — Не выдумывай.

Пришлось вылезать из теплого уютного кокона, тащиться в ванную, пока ее не занял Ванька. Глеб вслепую нашарил кран, подергал. Открыл глаза. Ручки не было. Кран — блестящий, стальной, привычный — торчал на своем обычном месте. А такой же блестящей ручки сверху: поднимаешь — течет вода; поворачиваешь — вода становится теплее или холоднее — не было.

Сон испарился. Глеб, на всякий случай не двигаясь, осмотрелся. Ванная комната выглядела как обычно. Стиральная машина в углу, полотенца на длинной изогнутой трубе, зубные щетки и паста на краю раковины… А ручки не было.

Он подошел к двери, выглянул в коридор. Никого. Глеб запер защелку и вернулся к крану. Внимательно осмотрел его со всех сторон. Потрогал. Потыкал снизу, где должна литься вода. Не сводя глаз с неполноценного крана, присел на ящик для белья.

Страха не было — только недоумение. Уж очень нелепо выглядела загадочная трансформация сантехники. Глеб крепко зажмурился и в деталях представил себе нормальный кран. Гладкая холодная рукоятка нависает над запотевшей изогнутой поверхностью. Потеки воды, брызги зубной пасты. Отражение в зеркале.

В дверь уже тарабанил Ванька:

— Давай скорее, заснул ты там что ли?

Глеб открыл глаза. Ручка была на месте. С брызгами, потеками и отражением.

— Клево! — выдохнул он.

Потом снова закрыл глаза и попытался представить раковину без крана. Открыл — ни капли не изменившаяся металлическая конструкция холодно отблескивала в свете ярких потолочных ламп. Глеб разочарованно вздохнул и только собрался сделать еще одну попытку, как в дверь постучала мама:

— Глеб! Вам через десять минут выходить!

— Иду, мам!

Он наскоро поплескал в лицо холодной водой и решил, что чистить зубы каждое утро вовсе не так уж обязательно. Одновременно натягивая джинсы, жуя бутерброд и заталкивая в рюкзак учебники, Глеб выкинул из головы дурацкое происшествие с краном.