На большой перемене Глеб столкнулся в коридоре с Маргаритой Валерьевной.

— Гордеев! Тебя-то мне и надо, голубь сизокрылый. Ну-ка за мной в кабинет, живо!

Распекать она любила и умела. Долго и со вкусом расписывала, как они с братом со свистом вылетит из школы за неудовлетворительное поведение, как по ним плачет колония для несовершеннолетних, и какое жуткое уголовное будущее их ждет… Глеб смотрел в окно и думал о том, что расстегай в школьной столовке он купить уже не успеет.

Прозвенел звонок.

— У нас вообще-то сочинение, — сказал Глеб. Да что Маргарита ему сделает? Муа-ха-ха три раза!

— Если хоть еще раз такое повторится, будешь оправдываться в полиции! Ты меня понял?

— Угу.

— Иди, Гордеев, а матери твоей я все равно позвоню. Пусть принимает меры.

С литературой у Глеба проблем не было — в отличие от большинства одноклассников, он любил читать. Для него не составляло труда за один вечер «заглотить» необходимую по программе книгу, чтобы затем получать законные пятерки.

«Евгения Онегина» — тему нынешнего сочинения — он тоже, естественно, прочел. Но полосатый тетрадный лист расплывался перед глазами, мысли куда-то ускользали. Наверное, завуч, как вампирша, высосала из него все силы. Больше всего хотелось упасть на парту и отключиться. Превозмогая себя, Глеб выдал первое предложение: «В своем произведении Пушкин раскрыл перед нами характеры своих современников…».

Ручка ползла все медленнее, слова превратились в неразборчивые каракули, голова со стуком упала на стол, но Глеб этого уже не почувствовал. Во сне он стремительно заполнял строчку за строчкой ровным убористым почерком. Писалось легко и свободно. Слова нанизывались одно на другое, составляли длинные, красивые предложения. Наяву Глебу никогда не удавалось так писать. Приходилось мучительно растягивать текст, набирая заданный объем. «Дмитрий Юрьевич обалдеет!» — подумал Глеб и проснулся. Испуганно вскинул голову — не успеть! Схватил выпавшую во сне ручку и… уставился на тесно заполненные словами листы. Пять с половиной страниц! Наискосок пробежался глазами — Евгений Онегин, Пушкин, дуэль, гибель поэта… То что нужно. Непонятным оставалось одно — когда он успел все это настрочить.

Прозвенел звонок, одноклассники потянулись сдавать работы. Глеб кинул свою тетрадь в общую кучу на учительском столе и вышел в коридор. На мгновение показалось, что он не идет по вытертому тысячами ног линолеуму, а парит над ним. Он непроизвольно дернулся, посмотрел вниз — кроссовки твердо стояли на полу.

Блин! Да что творится-то?

Сильный хлопок по спине бросил его на несколько шагов вперед.

— Кому грустим?! — заорали над ухом.

— Ты чего, Гном, совсем сбрендил? Чуть не убил! Силу девать некуда?

— Ну, не убил же! — заржал Гном — метр восемьдесят восемь роста, девяносто килограмм живого веса. — Батончик хочешь?

— Давай.

— Слышал, с физики всех отпустили?

— Клево.

Глеб рассеяно жевал шоколадный батончик и размышлял об участившихся в последнее время странностях. Он всегда отличался бурной фантазией, частенько органично вплетающейся в реальность. Но сейчас происходило что-то совсем невероятное. Да, раньше ему случалось во сне разговаривать и даже бродить по квартире. Но не сочинения же писать! И в том, что ночью он на самом деле провалился в пол, Глеб готов был поклясться чем угодно. Не говоря уже об исчезающей и появляющейся ручке крана. Что-то явно было не в порядке. То ли с ним, то ли с окружающим миром.

— Слышь, Гном, у тебя бывает такое, что ты как бы спишь, а на самом деле… что-то делаешь? — неловко спросил Глеб.

Гном был на редкость жизнерадостным и добродушным. Кличка прилипла к нему еще во втором классе. Тогда похожий на спичку пацан стоял последним в шеренге мальчишек. В шестом классе он занялся самбо. В восьмом, после летних каникул, слабак и замухрышка превратился в обычного подростка. В девятом был самым здоровым в классе. И все это время он оставался хулиганом и балбесом.

Они дружили с пятого класса. Сначала Глебу не раз приходилось защищать мелкого и слабосильного приятеля от насмешек одноклассников. Теперь Гном в защите не нуждался, но к старому другу продолжал испытывать восхищенное уважение. Глеб, в отличие от простоватого приятеля, был умен, начитан и равнодушен к мнению окружающих.

В общем, Пашка-Гном был парнем что надо — надежным, верным и неоднократно испытанным в различных совместных выходках. Любая доверенная ему тайна оставалась тайной навсегда. Но сейчас Глеб колебался, не решаясь рассказать о происходящем. Все это сильно смахивало на бред сумасшедшего.

Они завернули за угол школы. В «курилке» сегодня было спокойно.

— Как это — спишь и делаешь? Не, я если сплю — из пушки не добудишься. Только батяня может! — приятель захохотал.

— Ладно, проехали, — буркнул Глеб. — Ты сейчас куда? Домой?

— Давай в торговый центр заскочим, — предложил Гном. — Пацаны говорят, распродажа. По пятьсот рублей настоящие Рафты! Прикинь! Надо хватать!

Рафты — самая популярная марка нынешнего сезона — это не какие-нибудь девчоночьи кеды в шашечку, это даже не обувь. Это — имидж! Глеб представил, как завтра они с Гномом придут в школу в новеньких кроссовках. Гном в ярко-синих с четырьмя белыми перекрещивающимися полосками, а он в черных с желтыми.

— У меня столько денег нет, — буркнул он.

— Да ладно, у меня есть, я еще с дня рождения копил. Отдашь, когда будут! — Гном схватил приятеля за рукав и потащил к выходу.

Глеб немного посопротивлялся — для вида — и через полчаса друзья стояли перед витриной со спортивной обувью. Белые-синие кроссовки на гелевой рельефной подошве красовались в самом центре. Душевно черствый Пашка бестрепетно схватил выставленный образец и повертел в руках.

— О! Сорок третий! Мой размерчик! Так, примерим…

— Извините, — обратился Глеб к девушке в красной футболке с надписью «мы рады вам помочь». — А сорок пятый есть такие?

— Сейчас посмотрим, — улыбнулась продавец, быстро щелкая по клавиатуре. — К сожалению, нет. Может вам что-нибудь другое посоветовать?

— Не, не надо, спасибо.

Глеб, хмурясь, наблюдал, как Гном надевает Рафты, бегает по залу и счастливо улыбается.

— Слышь, ваще круто! Обалдеть! Пацаны сдохнут от зависти! — завопил счастливый Пашка, изображая умирающих в муках одноклассников.

— Ага, — мрачно поддакнул Глеб. — Зашибись.

— Ты чего? Расстроился, что ли? — проявил недюжинную проницательность друг. — Забей! Хочешь, я не буду покупать? А?

— Да иди ты! — отмахнулся Глеб. — Мне вообще плевать! Что теперь — убиться из-за кроссовок каких-то?

— Да? Ну ладно.

Сияющий Гном убежал к кассе, прижимая к груди заветную коробку. Глеб бросил последний взгляд на мечту неправильного размера. Абыдно, да? Почему Гному нашлись, а мне нет? Он зажмурился, и вдруг отчетливо представил, как берет кроссовку с витрины и видит выдавленные цифры 45 на черной подошве.

Видение было таким ярким, что открыв глаза, Глеб, не думая, взял с полки приглянувшуюся пару. Повертел кроссовок в руках. Приложил к ноге. Подходит. На подошве ничего не было, зато к внутренней стельке прилип кружок с размером. Сорок пятым. Осторожно, не сводя глаз с чудесным образом увеличившейся обуви, Глеб присел на скамеечку и примерил кроссовку. Мягкая кожа облегала ногу, как сшитая на заказ. Он неохотно снял черно-желтое чудо и отправился искать продавца. Наткнувшись в дебрях магазина на ту же самую продавщицу, сунул ей под нос кроссовки:

— Вы же говорили что нет моего размера.

— Хм, — удивилась девушка. — Давай-ка еще раз посмотрим.

Она потыкала в кнопки, нахмурившись и глядя в монитор. Потом повернулась к Глебу:

— Извини, видимо, я не заметила. Одна пара случайно осталась. Возьмешь?

Возле магазина Глеб, все еще не веря, прижимал к груди яркую нетяжелую коробку и отстраненно воспринимал радостную болтовню Гнома:

— Прикинь, вообще эти тетки ничего не соображают! Продавщица, называется! Я тут тоже к одной подхожу и говорю…

— Слышь, Гном, я… Мне пора, короче… Пока, — Глеб оборвал приятеля на полуслове и быстро зашагал прочь.

Дома, пребывая в глубокой задумчивости, он незаметно слопал обед за себя и за Ваньку, который до сих пор не пришел домой. Потом завалился на кровать. Спустя два часа наметились несколько выводов. Во-первых, странности действительно происходят. Если разжижившийся пол еще можно было списать на страшный сон, а кроссовки на невнимательность продавца, то самонаписавшееся сочинение…

Во-вторых, они происходят не только во сне. Случай с кроссовками убедительно это доказывал. А, значит, этим можно научиться управлять. Наверное.

В-третьих… Тут глебова мысль забуксовала. Откуда взялись странные умения, он не понимал. Как научиться вызывать их произвольно — тоже оставалось неясным. Да и какую практическую пользу можно из этого извлечь, пока представлялось смутно. Чувствуя, как из ушей потихоньку начинает валить дым, вызванный перегревом мозга, он решил на время отложить обдумывание загадочных способностей, тем более, что наконец-то заявился Ванька.

— Ты сегодня в школе вообще был? — спросил Глеб.

— What’s thе freak! — сказал Ванька. Для доказательства своей «трушности» он то и дело подпускал иностранные слова, а ругался исключительно по-английски. Братец начал страдать, что жрать нечего, но это неважно, потому что школа — тоска, потому что все врут и ничего никогда не меняется. Лучше убиться об стенку, чем дальше так мучиться.

Глеб терпел минут пять, потом решил помочь Ваньке свести счеты с жизнью, но взглянул на висящие над столом часы и опрометью бросился к столу — сегодня в пять договаривались на монстра с пацанами идти.

Он ткнул в большую круглую кнопку на корпусе компьютера и с удовольствием прислушался к знакомому урчанию. Спустя минуту экран монитора засветился. Двойной щелчок по иконке игры. Исчезло все — и посторонние мысли, и эмокид Ванька весь в розовых соплях и слезах. Впереди был рейд.

Глеб оглядел собравшихся и удовлетворенно хмыкнул — вокруг толпилось не меньше тридцати персонажей. Эльфы, дворфы, жрецы, люди… Большинство со своими петами: кошки и барсы, летучие мыши и грифоны, волки и медведи — на поляне стояла невообразимая суета и толкотня.

— Так, — подал голос лидер. — Все знают, что делать? Новички есть? Хорошо. Ты — танк. Ты, ты и ты — сразу за ним. Остальные сами разберутся. Вперед!

Двинулись к логову монстра. Идти было недалеко — минут десять. По дороге делились последними новостями, рассказывали о предыдущих рейдах:

— Это было круто! Реально круто! Меньше пяти процентов гильдий удалось добраться до этого босса, а мы со второго пула сняли у него шестьдесят семь процентов!

— А вот в моей старой гильдии…

— Представляете, я стою себе, дамагаю босса, и вдруг! Бум! Огонь под ногами! Это вообще как называется?

— Хантер вылетел, сказал, скоро вернется, стоит в очереди.

— Хрен с ним, пошли дальше, потом догонит.

За разговорами время пролетело незаметно. Вскоре перед воинами Альянса раскинулось огромное каменное плато. Из трещин в камне вырывались языки пламени и клубы дыма. В центре огненной чаши лежал монстр. Огромный дракон спал, положив увенчанную изогнутыми рогами голову на передние лапы. Из ноздрей у него шел дым. Толстые задние лапы беспокойно скребли во сне по камням, высекая искры когтями, похожими на гигантские сабли.

— Вперед! — команда лидера подхлестнула засмотревшихся игроков.

Толпа рванула к дракону. Тот одним движением вскочил на ноги и неторопливо двинулся навстречу противнику. Воины на ходу рассредоточились — Паладин вырвался вперед, рядом с ним держались три названных лидером воина. Лучники расположились в стороне, еще дальше встали лекари, маги и колдуны.

Зверь мотнул головой, оглушительно взревел и выпустил мощный столб пламени. Паладин побежал, кругом обходя монстра. Началась битва. Дракон размахивал когтистыми лапами, пытаясь зацепить маленькую юркую фигурку у себя перед носом. Огромные шипастые крылья разворачивались, накрывая тенью чуть ли не треть каменной плоскости, потом с шумом сворачивались. Вокруг чудовища сверкали яркие вспышки сработавших заклинаний, и то поднималась, то опадала переливающаяся стена защиты.

Глеб с пулеметной скоростью бегал пальцами одной руки по клавиатуре, кастуя лечащие заклинания, другой рукой дергал мышь, стараясь удерживать в поле зрения всю картину битвы и выискивая тех, кому нужна помощь хилера.

— Давай! Давай же! — пытаясь уследить за мелькающей в огненных разрывах фигуркой паладина, он почти уткнулся носом в монитор. На мгновение показалось, что все по-настоящему — дракон, эльфы, спеллы…

…Лицо обожгло нестерпимым жаром, волосы на голове затрещали, скручиваясь. Запахло паленым. Не доведя до конца заклинание, Глеб инстинктивно вскинул руки, защищая глаза. Раскаленный поток схлынул. Ночной эльф опустил фиолетовые ладони и ошалело завертел головой. Вокруг кипела битва. Мимо проносились фаерболы, фростболы, тучи стрел, молнии и проклятья. Над всем этим гремела оглушающая ритмичная музыка. Впереди исполинской живой горой возвышался дракон. Он поднялся на дыбы, почти доставая рогами до низких багровых туч, яростно замотал уродливой башкой, опустился на четыре лапы и выдохнул пламя. По каменной плите под ногами сражающихся прошла волна дрожи. Глеб, застыл, глядя на несущийся к нему огненный язык.

— Не спим, хилеры! Кастуем! Танк, танк хил! — дикий крик лидера вырвал эльфа из оцепенения.

Руки привычно сплели кружево заклинания, бросили его в сторону мечущейся под носом у дракона фигурки. Дальше эльф-Глеб действовал автоматически. Отточенное множеством битв мастерство работало само по себе. Сознание же отстраненно наблюдало за происходящим вокруг. Оказалось, что над каждой участвующей в бою фигурой висит тонкая полоска, частично заполненная цветом — у кого-то зеленым, у кого-то красным или желтым. У дракона тоже имелась длинная, почти полностью закрашенная полоса прямо над рогами. «Здоровье», — сообразил Глеб. Поднял глаза вверх — висящий над ним индикатор оказался больше чем наполовину зеленым. «Нормально», — удовлетворенно отметил он и вернулся к битве.

Дракон, не выказывая признаков усталости, продолжал плеваться огнем и загребать воздух когтистыми лапами, однако шкала здоровья над ним постепенно теряла цвет. Медленно, очень медленно, воины Альянса двигались к победе. Глеб скользил взглядом по толпе соратников, выискивая нуждающихся в лечении, когда раздался истошный вопль:

— Орда! Сзади!

Все, кроме паладина, продолжавшего кромсать дракона мечом, обернулись. Из оставшегося за спиной входа в котловину катилась волна нападающих: орки, таурены и тролли. Не прошло и минуты, как Орда схлестнулась с Альянсом. Яростная битва закипела прямо под ногами у временно забытого дракона. Высекая искры, звенели мечи, повсюду рвались фаерболы, и ледяными статуями застывали замороженные игроки. Петы визжали, рычали и хрипели, умирая за своих хозяев. Оглушительно ревущий дракон без разбору поливал сражающихся огнем и расшвыривал лапами как игрушечных солдатиков.

Глеб понял, что силы на исходе. На руках, казалось, повисли пудовые гири. Каждое заклинание требовало неимоверных физических усилий. Он поднял глаза и обнаружил, что здоровья осталось не больше десяти процентов. «Сейчас… подлечусь», — успел подумать эльф, когда вокруг заплясало пламя…

В следующее мгновение оказалось, что Глеб лежит на раскаленном камне, а вокруг по-прежнему кипит битва. Он попытался встать, но не смог даже пошевелиться. «Убили», — догадался он и попытался оценить шансы Альянса на победу. Если поражение неминуемо, необязательно ждать конца сражения — можно вернуться к порталу и возродиться.

К немалому удивлению поверженного эльфа, Орда явно проигрывала. Отдельные тролли и орки еще сопротивлялись, но в целом победа, несомненно, была за Альянсом. Большинство участников рейда успели восстановить здоровье и вернуться к основной цели — дракону — предоставив меньшинству добивать более врагов.

Дракон тоже был на последнем издыхании. Паладин уже не бегал вокруг него, а методично добивал, стоя на одном месте. Удар, еще, несколько вспыхнувших на фиолетовом туловище заклинаний… Исполинская туша зашаталась и медленно, словно нехотя, рухнула набок, укрывшись огромным крылом.

«А как же я теперь?» — Глеб впервые забеспокоился о своей дальнейшей участи. В горячке боя он как-то не задумывался о том, что на самом деле не эльф, а обыкновенный человек, случайно попавший в игру. Теперь, когда сражение было выиграно, наступал момент воскрешения. И Глеб совсем не был уверен, что ему хочется опять стать эльфом. Куда лучше было бы вернуться в родное человеческое тело. Но как? Он попытался сосредоточиться. Представил свою комнату, кровать, стол, распахнутый шкаф, разбросанные по полу носки… Картинка получалась на удивление нечеткой. Все предметы виделись смутно, словно через запотевшее стекло. Реальным был только окружающий мир: тролли, орки, петы, заклинания. Человек судорожно задергался в сознании эльфа, заметался, пытаясь найти выход. Бесполезно. Почувствовал, как его затягивает в какую-то воронку… «Возрождаюсь… Все, конец…», — отчаянно подумал он и…

— Глеб! Да что же это такое?! Я к тебе обращаюсь!

Он резко дернулся, рванулся и… полетел назад. Сильно ударился спиной и затылком, в глазах потемнело. Когда зрение вернулось, Глеб увидел над собой ровную белую поверхность. Потолок. Осторожно повернул голову и обнаружил, что лежит на полу в своей комнате. Истерически хохотал Ванька, точно дурачку палец показали. Рядом стояла мама и что-то сердито выговаривала. Теперь у нее, пожалуй, денег на новые кроссовки не выпросишь. Звуки доносились как будто издалека:

— …тебя зову-зову! Все этот компьютер проклятый! Один вред от него!

— Мам, какой вред? — он с трудом повернулся и сел, обхватив колени руками.

— Такой! Совсем заигрался — не слышишь ничего вокруг! Мне, между прочим, завуч звонила! Вот отец придет — скажу, чтобы запретил играть в стрелялки твои дурацкие! Ты уроки сделал хотя бы?!

— Конечно, сделал, мам, — соврал Глеб. — Я все уже, выхожу из игры.

— Ужинать сейчас будем. Иван, помоги мне накрыть на стол.

— What’s the… — начал было Ванька, но угрюмо замолчал, наткнувшись на мамин взгляд, и поплелся на кухню.

Бывший эльф встал. Все тело болело так, будто его и впрямь убили несколько минут назад. На экране монитора разворачивалась привычная сцена — делили добытые сокровища и делились впечатлениями от битвы. Глеб оставил своего персонажа самого разбираться с добычей и открыл ящик. Прибор мрачно поблескивал матовым экраном среди всякой ерунды. Может он какой-то радиоактивный, на мозги влияет?

Глеб вдруг вспомнил, что тот псих просил отнести куда-то эту коробочку, и даже, кажется, адрес написал. Он перерыл ящик стола, вытряхнул на кровать все, что было в рюкзаке. Вывернул карманы куртки. Клочка бумаги, который дал мужчина из сквера, нигде не было.

Потерял! И что теперь будет? Держать у себя эту штуковину опасно. С другой стороны, вдруг за ней придут? И что он тогда скажет?

Мысли путались, сознание уплывало. Больше всего хотелось лечь и заснуть. Но он боялся снова очутиться в каком-нибудь кошмаре.

— Глеб, ужинать! — позвала из кухни мама.

— Сейчас.

Он сунул планшетик в чистый носок, потом в коробку из-под новых кроссовок и зашвырнул ее под кровать в самый дальний угол.