Шоссе Н7 вело на северо-запад от Экс-ан-Прованса через холмистую сельскую местность. Склонившись над рулем, Педер Аукруст медленно вел автомобиль, думая только о том, как тщательно подготовлены меры безопасности в музее Гране и как важно заполучить картину Ллуэллина до того, как она окажется в портретной галерее. Он думал также о том, как мало осталось времени. Выставка открывалась через два дня. Он отказывался признаться себе, что уже упустил шанс и что это задание сейчас будет гораздо труднее выполнить, чем тогда, когда богатый житель Нью-Йорка путешествовал по югу страны.

Успех зависел от того, насколько точно будет рассчитано время, кроме того, необходимо было устранить все возможные ошибки в стратегии. Ночь, проведенная в одиночестве, должна была помочь ему решить, насколько хорошо он все спланировал, и подготовить его к тому, что он должен был совершить в ближайшие сорок восемь часов.

Небо становилось разноцветным, слоистые облака частично закрывали солнце, до захода оставался час. Он ничего не ел весь день, кроме круассана и груши, которую взял с блюда с фруктами в портретной галерее, когда тщательно изучал свет, сигнализацию, выходы, окна и датчики, вмонтированные в подкладки картин. В карманах его пиджака были миниатюрные инструменты, с помощью которых он собирался вынуть холст из рамы.

Холст прекрасно поместился бы в специально подготовленном кармане, между двумя сшитыми между собой футболками. Портрет плотно прилегал бы к его широкой спине и остался бы незамеченным. Он оставался бы там до тех пор, пока Аукруст не встретился бы с Аланом Пинкстером. Потом он обменял бы его на такое количество денег, которого не видел за всю свою жизнь.

Он свернул на шоссе Д543, следуя через горы. Поехать на ночь за город его вдохновила реклама в журнале путешествий.

На перекрестке был знак, указывавший дорогу к гостинице «Короли и королевы». Он свернул на узкую песчаную дорогу. Дорога плутала среди деревьев и низких холмов, где встречались пастбища и овцы. Потом последовал еще один крутой поворот и последний – на запад, прямо на солнце, которое как раз садилось за ближайший холм. В тени холма он увидел гостиницу.

Он вошел в длинный, тускло освещенный зал с лестницей в дальнем конце и стойкой напротив нее, у стены. Справа, посреди зала, были двойные двери, ведущие в ресторан, напротив которого была комната со столиками, мягко освещенная розоватым светом, исходившим из ламп с темно-розовыми абажурами. Аукруст почувствовал сладкий запах и увидел двух людей за столиком в дальнем конце комнаты. Он прошел к столу и подождал.

– Чем могу помочь? – Тихий приятный голос принадлежал хрупкому юноше лет двадцати пяти, который появился из-под лестницы.

– Я хочу поесть и переночевать. У вас есть номера?

– Вы один?

Аукруст кивнул и заметил серьги и губную помаду на губах молодого человека.

– Да, я буду один.

– Ужин в девять, а ваш номер четвертый, – сказал юноша, – наверх по лестнице. Полная стоимость, включая обед и номер, кроме напитков из бара, составит девятьсот двадцать пять франков. Наших гостей мы просим платить заранее.

Теперь Аукруст заметил не только помаду, но и то, что глаза молодого человека искусно подведены и что лицо больше похоже на девичье, чем на мужское.

– Я пойду погуляю, пока светло.

– Здесь есть дорожка для прогулок как раз за нами, она проходит через лес – всего миля, и она приведет вас обратно к гостинице. Позже, когда вам понадобится компания, сообщите мне или другому служащему. Меня зовут Лоран, – сказал он с улыбкой.

– Я сам выберу себе компанию, – твердо сказал Аукруст. «У гостиницы подходящее название», – подумал он.

Широкая тропинка петляла по роще. Аукруст пошел, сначала медленно, потом быстрее, когда темнота опустилась на лес. Он обнаружил, как и предсказывал Лоран, что тропка привела его к фасаду гостиницы.

В номере было почти совсем темно; тонкие шторы на окне раздвинуты, угасающий свет проникал в комнату. Аукруст включил ночник и осмотрелся: низкая тумбочка у окна; два кресла и неустойчивый торшер с замызганным абажуром рядом с одним из кресел; занавеска, скрывавшая раковину, душевую кабину и туалет. Красные розы размером с кочан украшали обои за массивной высокой кроватью – единственным намеком на удобство в этой комнате. Очевидно, кровати в этой гостинице были важны. Аукруст запер дверь, подошел к окну и остановился, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают за леском, где он гулял. Он задернул шторы, повернулся и увидел дуло наставленного на него пистолета.

– Ты выбрал своеобразное место для ночлега,– сказал Леток.

– Как ты?.. Дверь была заперта…

– Лоран дал мне это.– Он протянул ключ. – Я сказал ему, что я особый друг, что ты меня ждешь. Он понял.

– Чего ты хочешь? – спросил Аукруст, переводя взгляд с пистолета на Летока.

– В прошлый раз между нами была кровать, у тебя было преимущество. Теперь – нет.

– Положи эту чертову штуку, – потребовал Аукруст.

Леток засмеялся:

– Сначала дело. Вейзборд был должен мне денег. А ты его убил.

– Он сам себя убил. Он был больной человек.

– Самоубийство? Только не Вейзборд.

Аукруст указал на свою грудь:

– Его легкие отказали. Я сам это видел.

– Конечно, видел. – Леток покачал пистолетом. – Ты убил его.

– Я пришел к нему, чтобы забрать картину мадам Девильё. Я отдал картину владелице.

Леток, казалось, был удивлен.

– Она заплатила мне, чтобы я нашел портрет.

– Он у нее, Леток. Я вернул его два дня назад. Леток наклонил голову и с недоверием уставился на него.

– Вейзборд мне должен, а ты его убил. Теперь плати ты.

– Сколько он тебе должен?

– Шестьдесят тысяч франков.

– Много. – Аукруст потер руки, как будто пытался принять решение. – Я заплачу, – сказал он, глядя на Летока в упор.

Леток, удивленный, слегка опустил пистолет.

– Когда?

– Я могу дать тебе пять тысяч сейчас, это все, что у меня с собой. Остальное завтра.

Леток смотрел на тонкую, хитрую улыбку и слушал успокаивающий голос.

– Давай свои пять тысяч. Положи их сюда, на кровать.

Аукруст достал бумажник, открыл его и начал по одной кидать на кровать пятисотфранковые бумажки. Они беспорядочно падали вниз, и Леток начал подбирать их. На мгновение он отвел взгляд от Аукруста, но этого оказалось достаточно. Аукруст перепрыгнул через кровать и повалил Летока на пол. Последовали два выстрела. Одна пуля попала в алую розу на обоях, другая снесла абажур с кисточками. Аукруст ударил Летока кулаком по руке, выбив пистолет. Аукруст замахнулся на Летока, но тот, будучи меньше, выскользнул и вскочил на ноги, прежде чем Аукруст поднялся на одно колено. Из комнаты перед спальней донеслись голоса:

– Откройте дверь! Вы ранены?

За криками послышался стук в дверь, и слабый замок сломался.

– Прекратите драку! – закричал кто-то. Это был высокий человек с длинными волосами, перевязанными черной лентой в хвост. За ним стоял Лоран, остальные толпились в проеме.

– Я Жан-Пьер, хозяин, – сказал он. – Мы не любим, когда ссоры выходят из-под контроля. Кто-то может быть ранен, и это навредит нашей репутации.

Аукруст медленно встал. Сначала он посмотрел на Летока, потом на Жан-Пьера. Лоран сказал, указывая на Летока:

– Он приехал просить прощения и сказал, что хочет чтобы его простили. Он предупреждал, что может завязаться драка, и был прав.

– Он не стал слушать, – сказал Леток, шагнул вправо, нагнулся и поднял пистолет. Он пригрозил им Аукрусту, потом собрал банкноты с кровати. – Ты должен мне, вонючий мерзавец. Шестьдесят тысяч, кроме того, что здесь. Заплати, или я воспользуюсь этим. – Он помахал пистолетом и исчез из комнаты.