Забрав багаж в аэропорту «Логан», мы с Лили прошли мимо скучающих такси возле Терминала Е и направились к Центральному парку. Она остановилась, как только мы оказались одни на темной парковке. Пилот сообщил нам, что температура в Бостоне двенадцать градусов, но из-за порывистого ветра, поднимавшего мусор на дорогах, казалось намного холоднее.

– Встретимся через неделю, – предложила она. – Выберем место. Если я передумаю, то не приду. А если вы передумаете, тоже не приходите, как будто этого разговора никогда не было.

– Хорошо. Где встретимся?

– Назовите город, где вы никого не знаете, – сказала она.

Я задумался.

– Как насчет Конкорда?

– Конкорд в Массачусетсе или в Нью-Хемпшире?

– В Массачусетсе.

Мы договорились встретиться в баре «Конкорд-Ривер» в следующую субботу в три часа дня.

– Не удивлюсь, если вы не придете, – произнесла она. – И не расстроюсь.

– Взаимно, – ответил я, и мы пожали друг другу руки. Эта формальность казалась такой странной – пожимать руку человеку, который предложил помочь вам убить вашу жену. Лили рассмеялась, будто чувствовала то же самое. Ее рука казалась такой маленькой в моей и такой хрупкой, как дорогой китайский фарфор. Мне безумно хотелось привлечь ее к себе, но вместо этого я спросил:

– Вы не снитесь мне?

Она выпустила мою руку.

– Узнаете через неделю.

* * *

Я приехал в бар «Конкорд-Ривер» раньше намеченного времени. Когда Лили попросила выбрать город, где никто меня не знал, я выбрал Конкорд, и хотя у меня там действительно не было ни одного знакомого, именно это место сыграло огромную роль в моем детстве. Я вырос в Мидлхеме, примерно в десяти милях к западу от Конкорда и тридцати милях от Бостона. Мидлхем издавна был фермерским районом, бескрайние поля и леса. В 1970-е в городе появились два новшества – тупики, названные в честь вырубленных деревьев, и типовые домики для рабочих из компании «Lextronics», расположенной неподалеку; там работал мой отец.

Отец, Бэрри, был выпускником МТИ и программистом в те времена, когда большинство людей понятия не имели, что представляет собой компьютерная программа. Он познакомился с Элейн Харрис, моей мамой, в «Lextronics», где она работала секретарем и, несомненно, была самой красивой девушкой на свете. Конечно, я не уверен, что отец ни с кем не встречался до того, как в возрасте тридцати лет познакомился с мамой, но я был бы удивлен. Мама, напротив, много лет сходилась и расходилась с выпускником Бостонского университета, хоккеистом, который два года играл профессионально, до того как травма колена завершила его карьеру. Однажды она рассказала мне, что когда они расстались – и она поняла, что потратила восемь лет жизни на плейбоя, – она поклялась, что выйдет замуж только за человека заурядной наружности, скучного и надежного. Таким человеком оказался Бэрри Северсон. Они встречались шесть недель, были помолвлены еще шесть недель, а потом поженились, устроили скромную церемонию в Вест-Хартфорде, штат Коннектикут, в родном городе моей матери.

Конкорд имел большое значение для меня по той причине, что мама всегда мечтала переехать туда. В первые годы после свадьбы она ненавидела одиночество и уединенность Мидлхема и словно зациклилась на этом престижном пригороде для богачей с его остроконечными крышами домов, домохозяйками в модной одежде, эстетскими ювелирными магазинами. Отец уже устал слушать об этом, поэтому мама наряжала меня в лучший костюм и везла нас со старшей сестрой обедать в Конкорд, часто в ресторан «Конкорд-Ривер», а потом мы ходили по магазинам; она покупала одежду или драгоценности, или «Рокфор» и «Пино-гри» в сырном магазине Конкорда. Ни я, ни отец не удивились, когда в мой последний год обучения в средней школе Дарфорд-Мидлхем Элейн ушла от отца и переехала в съемную квартиру на главной улице в самом центре Конкорда. Там она прожила примерно год, а затем уехала в Калифорнию вместе с разведенным бухгалтером.

Отец вышел на пенсию и до сих пор живет в Мидлхеме, где создает диорамы на тему Войны за независимость. Я навещаю его раз в неделю, по четвергам. Если погода теплая, выше пятнадцати градусов, он готовит мне стейк на гриле. Если ниже пятнадцати градусов, он готовит чили. Сестра приезжает раз в год на День благодарения. Это единственный день, когда мы видимся с ней, так как живет она на Гавайях со вторым мужем и его четырьмя детьми. С матерью она видится намного чаще, отчасти потому, что мама все еще живет в Калифорнии, а отчасти потому, что они очень похожи. Иногда я думаю, что после развода наша семья разделилась по половому и географическому признаку: мы с отцом остались на востоке, а мама с сестрой перебрались на запад.

Поднимаясь по ступеням «Конкорд-Ривер», я невольно вспомнил маму и то, как я сидел в заклеенном обоями ресторане и ел морепродукты на обед, мама пила коктейль «Пинк-Леди», а мне заказывала «Пепси» с долькой лимона. Мы с Лили договорились встретиться в баре, а не в ресторане. Но я забыл, что в лабиринтах «Конкорд-Ривер» два бара, один в форме буквы «L» напротив ресторана, а второй – большой, в дальнем конце. Я выбрал бар поменьше, так как там было пусто, и со своего стула мог наблюдать за коридором, ведущим во второй бар. Я заказал «Гиннесс» и решил пить как можно медленнее. Я не собирался напиваться.

Всю неделю после возвращения из Лондона я много времени проводил с женой. Миранда засыпала меня идеями о меблировке дома в Мэне. В библиотеке у нас стоял винтажный карточный стол, на который она выложила вырезки из каталогов и распечатки из Интернета. Я старался не думать о ней и о Брэде Даггете, когда она показывала мне вещи, которые необходимо купить для дома. Я соглашался на все: кафельный пол с подогревом для всех ванных комнат; кухонная плита «Викинг» за двадцать тысяч долларов; закрытый бассейн. И пока я кивал головой, меня успокаивала лишь одна мысль – она умрет, от моих рук. Я думал об этом непрерывно, любовался этой мыслью, словно бриллиантом, разглядывал ее со всех углов, выискивал пороки и изъяны, выискивал чувство вины или сомнения, но не находил ни того ни другого. Осталось только одно – убежденность в том, что Миранда – чудовище, которое мне придется уничтожить.

Она вернулась в Мэн в четверг, взяв с меня обещание, что я приеду к ней на выходные. Прежде чем уехать, она привела меня в библиотеку, чтобы показать еще несколько вещей, которые хотела заказать из многочисленных каталогов. Она показала мне фотографию на своем мобильном – картину, которая идеально подойдет для столовой.

– Размер шесть футов на девять, – объяснила она. – Будет прекрасно смотреться на южной стене.

Я взглянул на крохотное изображение. Было похоже на мужскую голову, уши горели.

– Это автопортрет Мэтт Кристи, – пояснила она. – Выгодное вложение. Посмотри в Интернете, если не веришь. – Затем она назвала чудовищную сумму, сопроводив ее словом «торг».

– Подумаю, – ответил я.

Она подпрыгнула от радости и поцеловала меня.

– Спасибо, спасибо.

Она прижала руку к моему паху, провела пальцами по ширинке моих джинсов. Несмотря на мое отношение к ней, я почувствовал, что страстно хочу ее.

– Когда приедешь в Мэн, я отблагодарю тебя как следует, хорошо? – шепнула она.

Внезапно мне захотелось развернуть ее и бросить на карточный столик – так, как трахал ее Брэд Даггет, но я не доверял себе. Что если мне захочется размозжить ей лицо об эти каталоги или назвать лживой сукой? Я сдержался и сказал, что смогу приехать в Мэн не раньше субботнего вечера. Она не слишком расстроилась.

Когда она уложила вещи, я проводил ее до гаража, где стояли наши машины. Загрузив ее «Мини Купер», я сказал:

– Надеюсь, Брэд не доставляет тебе хлопот. Вы столько времени проводите вместе.

– Что ты хочешь сказать?

– Он не влюбился в тебя случайно?

Она обернулась ко мне, изобразив задумчивость на лице.

– Брэд? Нет, он настоящий профессионал. А что, ревнуешь?

Она безупречно произнесла свою реплику, с нужной долей удивления, ожидания, размышления и хладнокровия. Если бы я не видел их вместе, я бы никогда не поверил, что между моей женой и моим прорабом есть какая-то связь. Первые несколько лет после знакомства с Мирандой я считал ее человеком, который не умеет скрывать свои чувства и просто не способен на обман. Как я ошибался!

Она села в машину, послала мне воздушный поцелуй через окно и выехала из узких дверей гаража. Я почувствовал непоколебимую уверенность. Эти несколько простых слов, отрицающих ее связь с Брэдом, развеяли все сомнения.

* * *

Лили опоздала, и я, попивая свой «Гиннесс», уже решил, что она не появится. Я был рад и разочарован одновременно. Если бы я никогда больше не увиделся с ней, моя жизнь вернулась бы в привычное русло. Мог ли я с уверенностью сказать, что убил бы свою жену без ее помощи и поощрения? Я бы даже пробовать не стал. А если мне удастся совершить преступление, что помешает Лили пойти в полицию и рассказать, что во время трансатлантического рейса я, выпив изрядное количество алкоголя, признался ей, что замышляю убийство жены? Нет, если Лили не появится, я поговорю с женой, скажу, что знаю о ее интрижке, и потребую развода. За этим последует целая вечность юридических пререканий и ритуального унижения, но я выживу. Миранде достанется крупная сумма – даже несмотря на брачный контракт – но я всегда смогу заработать еще. А Брэд получит то, что заслуживает. Мою жену.

Но доля разочарования, которое мучило меня, пока я ждал в баре «Конкорд-Ривер», убежденный, что больше никогда не увижу Лили, говорила о том, что в глубине души я надеялся, что у нее были ко мне романтические чувства. Я не мог забыть ее бледное, прекрасное лицо, забыть прикосновение ее тонкой руки. Может, роман с Лили стал бы лучшей местью, которую я мог бы обрушить на Миранду и Брэда. Око за око. И я, конечно же, обратил внимание, что мы выбрали для встречи бар, который находится в гостинице. Я будто чувствовал, что над деревянным потолком бара одиноко стоят пустые кровати, словно в ожидании гостей.

Я продолжил то, чем занимался всю неделю: дотошно восстанавливал мельчайшие подробности ночного рейса в Бостон, внезапного появления женщины, которая захотела помочь мне убить мою жену. Я хорошо помнил тот вечер, несмотря на выпитый джин. Каждое слово, каждый взгляд, но будто вспоминал фантастический сон. Я сомневался в точности некоторых воспоминаний и не мог бы с уверенностью сказать, что не проецирую на события свои собственные желания и стремления. Вернувшись домой, я, конечно же, пытался найти информацию о Лили. Я зашел на веб-сайт колледжа Винслоу, отыскал страничку со скудной информацией о целях и достижениях архива. Там были отмечены два имени: Отто Лемке, архивариус колледжа, и Лили Хейвард, архивариус. У каждого был указан личный номер телефона, а электронная почта была общая: [email protected]. Я поискал в сети информацию о Лили Хейвард и не нашел ничего. Ни страницы на Facebook. Ни страницы на LinkedIn. Никаких фотографий. Не удивительно. Она не походила на людей, которые выставляют себя напоказ в социальных сетях. И даже если бы она была в Интернете, сомневаюсь, что это пролило бы свет на то, что меня действительно интересовало. Почему незнакомый человек согласился помочь кому-то убить его жену? Зачем ей это?

Я как раз допивал свой бокал, как вдруг заметил ее. Она медленно шла по извилистому коридору, заглядывая в залы, и я развернулся на стуле, чтобы помахать ей.

– Вы здесь? – удивилась она.

– И вы здесь, – ответил я. – Давайте сядем за столик. Что вам заказать?

Она попросила бокал белого вина. Я заказал ей «Совиньон Блан», а себе еще «Гиннесс» и принес оба бокала к угловому столику, который она выбрала. Она выглядела точно так, как я помнил ее, только рыжие волосы были собраны в простой пучок. Пока я ставил бокал перед ней, она сняла серый блейзер. Под ним оказался бежевый кардиган, накинутый на темно-синюю блузку. Ее щеки порозовели на улице.

Каждый отпил из своего бокала, чувствуя неловкость; мы оба молчали.

– Похоже на неудачное второе свидание, – сказал я, чтобы нарушить тишину.

Она рассмеялась.

– Наверное, никто из нас не ожидал, что мы все-таки встретимся.

– Ну, не знаю. Я думал, вы придете.

– А я не ждала, что вы появитесь. Я решила, что вы проснулись на следующее утро с ужасным похмельем и туманными воспоминаниями о том, что планировали убийство своей жены.

– У меня было ужасное похмелье, но я вспомнил все, о чем мы говорили.

– И вы все еще хотите убить ее? – Она произнесла это так, будто спрашивала, хочу ли я заказать жареную картошку. Но в ее глазах блеснуло озорство или, может, вызов. Она проверяла меня.

– Больше, чем когда – либо, – ответил я.

– В таком случае я смогу вам помочь. Если вам еще нужна моя помощь.

– За этим я и пришел.

Лили откинулась на спинку стула и оглядела небольшой бар, где мы сидели. Я проследил за ее взглядом, осмотрев даже не покрытый лаком деревянный пол и потолок не выше семи футов. В баре был еще один посетитель, мужчина в костюме, который занял мой стул за барной стойкой и пил ирландский кофе со сливками.

– Место подходящее? – спросил я.

– Вас здесь никто не знает, да?

– Я бывал здесь раньше, но ни с кем не знаком в Конкорде.

Я вспомнил маму, которая целый год прожила в этом городе. Я подумал, ходила ли она в этот бар. Может, здесь она искала второго мужа? Может, здесь она познакомилась с Китом Доналдсоном, разведенным бухгалтером, который увез ее в Калифорнию? Они так и не поженились, но она все еще жила в Калифорнии, теперь уже с другим человеком. Я виделся с ней реже, чем раз в год.

– Нервничаете? – спросила она.

– Да. Было бы странно, если бы я не нервничал, вам не кажется?

– Вы переживаете из-за того, что мы собираемся сделать, или из-за меня?

– И то и другое. Сейчас меня мучает один вопрос – зачем вы пришли. Может, вы служите в полиции и собираетесь записать на пленку мое признание в том, что я хочу убить жену.

Лили рассмеялась.

– На мне нет «жучка». Если бы мы не были в публичном месте, я бы разрешила вам обыскать меня. Но даже если бы на мне был «жучок», как можно арестовать человека за то, что он планирует убийство жены? Это называется провоцированием преступления.

– А я мог бы сказать, что пытался соблазнить вас, притворяясь, что хочу убить жену.

– Это правда?

– Что я пытаюсь соблазнить вас?

– Да.

– А вы все еще играете в ту игру из самолета? Только правда и ничего кроме правды? В таком случае я не стану лгать и признаюсь, что не думал о вас в таком свете, но все, что я говорил о жене и о том, как я отношусь к этой ситуации, – правда. В самолете я был честен с вами.

– А я с вами. Я хочу помочь.

– Я верю вам, – ответил я. – Просто не понимаю почему. Зачем мне нужно то, что мы планируем, – совершенно очевидно.

– Быстрый развод, – произнесла Лили и сделала глоток вина.

– Да, мгновенный…

– Но вас интересует, зачем это нужно мне?

– Именно это мне хотелось бы узнать.

– Я предвидела этот вопрос, – сказала она. – Я бы забеспокоилась, если бы вы не спросили. – Она внимательно посмотрела на меня. – Помните, что я говорила о том, как отношусь к убийству? Что это не так аморально, как все думают. Я действительно верю в это. Люди излишне превозносят ценность жизни, но ведь в этом мире столько жизни, и когда кто-то злоупотребляет своей властью или, как Миранда, оскорбляет вашу любовь к ней, он заслуживает смерти. Конечно, многие считают это крайней мерой наказания, но я так не думаю. Каждый человек живет полной жизнью, даже если она короткая. Каждая жизнь – полноценный опыт. Вы знаете, что говорил об этом Т. С. Элиот?

– Нет.

– «Мера едина мгновенью и розы и тиса». Конечно, это не оправдывает убийство, но, думаю, опровергает общепринятое мнение о том, что человек заслуживает длинную жизнь, когда на самом деле мы вообще не заслуживаем жизни. Думаю, большинство превращает жизнь в фетиш – настолько, что даже позволяют другим людям обманывать и унижать их. Извините, я отвлеклась. Когда мы познакомились в баре и когда разговаривали в самолете, вы сами признались, что представляли себе, как убиваете жену, именно поэтому я рассказала вам о своей философии. Вот и все. Мне нравится разговаривать с вами, и если вы действительно собираетесь убить Миранду, я вам помогу – чем смогу.

Я наблюдал за Лили, пока она произносила эту небольшую речь, я видел, как она внезапно разгорячилась, наклонилась ко мне, словно подсолнух к солнцу, стараясь впитать как можно больше тепла. Затем она снова овладела собой, откинулась назад, словно слишком много раскрыла. Она теребила пальцами ножку бокала. На мгновенье мне показалось, что она безумна, но, как только мелькнула эта мысль, я решил, что готов с головой окунуться в то, что мне предстоит. Это чувство мне прекрасно знакомо. Именно так я зарабатываю огромные деньги, идя на безумный риск.

– Я хочу это сделать, – сказал я. – И прошу вас помочь.

– Хорошо.

Она сделала еще глоток вина, отблески настенной лампы осветили бокал и отразились на ее бледном лице. С поднятыми волосами она казалась еще красивее, но и суровее. Она напоминала мне моделей из каталогов, которые получала моя жена, где высокие шикарные девушки в костюмах из твида и в джинсах позируют с лошадьми или у каменных загородных коттеджей. Модели из этих каталогов никогда не улыбались.

– Только один вопрос, – начал я. – Сколько конкретно человек вы убили?

Я хотел превратить это в шутку, чтобы дать ей возможность выпутаться из ситуации, но мне также хотелось узнать, практикует ли она то, о чем говорит.

– Я не стану отвечать, – произнесла она. – Но только потому, что мы еще плохо знаем друг друга. Но обещаю, что после смерти вашей жены я расскажу все, что хотите. Никаких секретов не будет. Я жду этого с нетерпением.

Ее лицо смягчилось, и я воспринял это как обещание заняться со мной сексом. Я допил виски.

– Вы уже думали о том, как это сделать? – спросил я.

– Да, много думала, – ответила она и отодвинула свой бокал с вином, поставив его рядом с моим. – У нас огромное преимущество, и это преимущество – я. Я могу помочь вам, и при этом никто не знает, что мы знакомы. Я – невидимый сообщник. Я могу предоставить вам алиби, а так как никто не знает, что мы знакомы, полиция поверит мне. Между нами нет никакой связи. Но я помогу не только этим.

– Я не прошу убить ее вместо меня.

– Конечно, я понимаю. Просто, если я буду помогать вам, это сведет к минимуму вероятность того, что нас поймают. Это самое сложное. Совершить убийство – легко. Люди делают это постоянно. Но большинство из них оказываются за решеткой.

– И как же нам избежать наказания?

– Единственный способ – спрятать тело так, чтобы никто никогда не нашел его. Если не было убийства, нет и убийцы. Существует множество способов спрятать тело. Можно оставить тело на виду, но обставить все так, чтобы никто не подумал об убийстве. Вот, что надо сделать с Мирандой, потому что, если она исчезнет, полиция будет искать ее, пока не найдет. И когда полиция станет исследовать ее тело, оно должно рассказать историю, которая никак не связана с вами. Оно должно привести их туда, где вас не может быть. Позвольте спросить. Как вы относитесь к Брэду Даггету?

– В каком смысле?

– Вы думали о том, чтобы ему жить или умереть?

– Конечно, я думал об этом. Я хочу, чтобы он умер.

– Хорошо, – сказала она. – Так намного проще.