Снедию древа роду прибывшая смерть, крестом упразднися днесь: ибо праматерняя всеродная клятва разрушися, прозябением чистыя Богоматере, Юже вся силы небесныя величают.
ТОЛКОВАНИЕ.
Здесь возникает недоумение: почему священный Косма все остальные песни настоящего канона Воздвижения креста, также и других канонов написал по одной, а эту девятую — двойную, т. е. с двумя ирмосами? Феодор, прозванный Птохопродром, толкователь песненных канонов, говорит, что так как буквы краегранесия (акростиха) этого канона окончены, а остались еще некоторые истории, повествующие о кресте, то поэтому, не желая оставить и их, песнопевец прибавил вторую девятую песнь, соблюдая при этом тот же самый акростих и начиная ирмос этой песни от последнего тропаря осмой песни, чтобы и эти истории захватить. Но такое мнение неверно, потому что историю о Мерре, которую привел песнопевец раньше в четвертой песни в словах: «Горькородная преложи», приводит и в этой девятой песни, говоря: «горести убийственныя яже от древа не оставив, Господи, крестом сию совершенно истребил еси: сего ради и древо услади иногда горесть вод Мерры, прообразующе креста действо». Подобным образом и историю знамения креста, явившегося на небе при Константине, о которой упомянул в первой песни, говоря: «показа небо креста победу», ту же самую, говорю, историю приводит и в этой девятой песни словами: «да образ покажеши миру покланяемый креста, Господи», и пр.
Поэтому более вероятное мнение есть то, которое приводит о сем мудрый Иоанн Зонара и которое содержится в рукописной книге священной и величайшей лавры иже во святых отца нашего Афанасия. В этой книге излагается тем же Зонарою обширнейшее толкование на воскресные осмигласные каноны Иоанна Дамаскина. Мнение его таково. По преданию, говорит он, дошло до нас, что божественный Косма, составив настоящий канон кресту, передал его церквам Божиим для песнопения, между прочим и в Антиохийскую. Прибыв однажды в Антиохию, святый отец слышал, что там воспевают канон не по тому напеву, каким он сам применил его к музыке, ибо он был и в музыке опытный; поэтому сделал им замечание, что они искажают пение канона, и не поют так, как написал творец его.
Однако они, не зная, что он за человек и как нужно петь, ответили ему: Как? неужели ты лучше нас знаешь напев этого канона? Божественный отец опять сказал им с кротостию, что канон не поется у них с надлежащим искусством. И так как они спорили еще больше и ожесточились, песнопевец Косма принужден был признаться, что он и есть творец канона. Несмотря на это, они продолжали не верить, и, наконец, объявили, что они тогда поверят, что, действительно, он творец его, когда он составит на их глазах и другую подобную мелодию (песнопение). Тогда божественный песнопевец сочинил и вторую девятую, т. е. настоящую песнь и превосходно положил ее на музыку. Для большей же убедительности спорящих последний тропарь осмой песни он употребил в качестве акростиха для этой вторичной девятой песни и таким образом сказал, что смерть, причиненная роду человеческому вкушением от запрещенного древа познания добра и зла, эта, говорю, смерть упразднена ныне посредством древа животворящего креста.
Обрати внимание на то, что по словам Зонары, божественный Косма уже в начале этого ирмоса обличил ересь Пелагия и ученика его Целестия. Ибо они, по свидетельству блаженного Августина (глава 5 и 6 о прародительском грехе) думали, что Адам с самого начала сотворен от Бога смертным, следовательно, заключили они, он должен был умереть, хотя бы преступил заповедь Божию или не преступил; заключали так безумные, не внимая словам Соломона, говорящего: Бог смерти не сотвори, завистию же диаволею смерть вниде в мир (Прем. 1, 13; 2, 24); ибо он мерзкий позавидовал и Богу, чтобы не обнаружилась сила Его боготворящая человека, и человеку, чтобы он не был причастником славы Божией, как высказывается богоносный Максим, говоря: завидуя Богу и нам, дьявол, с помощью коварства убедив в том, что ему завидует Бог, устроил так, что он преступил заповедь, (завидуя) Богу, чтобы не обнаружилась действием всепетая Его сила обоготворяющая человека, (завидуя) человеку, очевидно, с тою целию, чтобы он не был причастником славы Божией по силе добродетели, ибо завидует, премерзкий, не только нашей добродетели и стремлению к славе Божией, но и Богу в отношении к всепетой силе Его, доставляющей нам спасение (Гл. 48, шестого тома о предметах Богословских). Поэтому святой поместный собор Карфагенский анафематствовал всех держащихся такого мнения в 120 правиле своем, гласящем: «Определено: кто утверждает, что первозданный человек Адам сотворен смертным, так что если бы он согрешил и если бы не согрешил, все равно имел бы умереть по телу, т. е. вышел бы из тела не по причине греxa, а по естественной необходимости, да будет анафема».
Итак, опровергая эту ересь, ученейший богослов, божественный Косма сказал, что «смерть причинена роду человеческому вкушением от древа». Словом «причинена» (по слав. прибывшая, по греч. prosmenomenoV) он и указывает уже на то, что в человеке от природы не было смерти, но она потом прибыла, т. е. она извне последовала за вкушением от древа. Если кто спросит, как это здесь песнопевец сказал, что чрез вкушение от древа пришла смерть, между тем как Божественное Писание говорит, что первозданные ядоста от плода древа (Быт. 3, 6), мы отвечаем, что как говорит об этом песнопевец, так говорит и Божественное Писание; ибо и там Бог сказал Адаму: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси: от древа же еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него (Быт. 2, 16. 17). Здесь это сказано по риторической фигуре синекдохи, т. е. причина принимается вместо следствия причины, т. е. древо вместо плода древа. Итак, смерть упразднена, т. е. сделалась праздною, недействующей; ибо не могла удержать в гробе животворящее тело Господа и предать оное тлению, т. е. разрушению плоти и составов тела и разделению костей тела.
Каково же было проклятие праматери Евы? Зонара отвечает, что оно состояло в словах: земля еси, и в землю отыдеши (Быт. 3, 19); ибо хотя это проклятие сказано Богом Адаму, однако более для Евы, так как она и была причиною преступления для Адама. Это проклятие называется «всенародным», ибо чрез первозданных оно перешло на весь род человеческий. Проклятие же Евы может разуметься и в словах: в болезнях родиши чада (Быт. 3, 16), которое также было всенародным, так как простерлось на всякую рождающую женщину. Оба же эти проклятия разрешены «прозябением», то есть Единородным Сыном Богоматери, потому что проклятие: земля еси и в землю отыдеши разрешено воскресением умершего Господа, Который больше не умрет, по словам ап. Павла: ибо Христос, говорит он, воскресши из мертвых, ктому уже не умирает (Рим. 6, 9); а проклятие: «в болезни будешь раждать детей» разрешено тем, что Дева, родившая Господа, родила Его без болезней и мук. Поэтому величаем сию Деву не только мы люди, но и все силы небесные, ибо и они боголюбивы и человеколюбивы, по словам Григория Богослова.
Песнопевец сказал: «величают», а не восхваляют или воспевают, чтобы показать, что настоящая песнь есть девятая, песнь Богородицы, начинающаяся словами: величит душа Моя Господа. Сказал же он: «все силы небесные», давая разуметь не только известные нам девять чинов, а и другие безымянные и неизвестные нам силы. Ибо ап. Павел, зритель и слушатель неизреченных глаголов, беседуя о Христе, сказал: Отец посадил Его одесную Себе, превыше всякаго начальства и власти и силы и господства, и всякаго имене именуемаго не токмо в веце сем, но и во грядущем (Еф. 1, 20. 21).
Применим ирмос сей и к тебе, возлюбленный читатель; ибо как Адам, вкусив от сладкого плода древа познания, впал в тление и смерть, так и ты, вкушая и пия вкусные и сладкие кушания падешь в смерть греховную. Да не соблазнит тебя сладость и удовольствие кушаний. Ибо они доходят только до гортани, а когда проходят чрез гортань и сходят во чрево, тогда исчезает всякая сладость и наслаждение ими. Поэтому Григорий Богослов сказал, что снеди, после того как перейдут чрез глотку, все равноценны; потому что все вместе без всякого исключения становятся калом и извергаются афедроном. Поэтому и ап. Павел сказал: брашна чреву, и чрево брашном: Бог же и сие и сия упразднит (I Кор. 6, 13). Поэтому имей, брат, всегда в твоей памяти Исава и Ионафана, сына Саулова; ибо Исав за малую долю чечевичной похлебки продал свое первородство брату своему Иакову, за что обвиняется апостолом Павлом, который увещевает христиан и говорит: да не кто блудодей (будет), или сквернитель, якоже Исав, иже за ядь едину отдал есть первородство свое. (Евр. 12, 16); а Ионафан ради небольшой доли меда подвергался опасности умереть, с плачем говорил: вкушая вкусих мало меду омочив конец жезла, иже в руку моею, и се аз умираю (I Цар. 14, 43).
Желаешь ли ты, возлюбленный, понять, как гибельно тебе желать пищи насладительной, сладкой и вкусной? Научись примером Адама, который за сладкое вкушение от запрещенного дерева и сам умер и сделался причиною смерти для всего рода своего. Научись этому и примером целого народа Израильского, который восхотел есть мясо, и рыбу, и лук, и чеснок, и порей, и огурцы, и дыню, которые ел в Египте; за это Бог попустил ему подвергнуться великому наказанию и смерти, так что и могилы, в которых умершие погребены были, получили наименование «гробов похотения»: и мяса бяху им еще в зубех их, сказано, прежде оскудения, и Господь разгневася на люди, и порази Господь люди язвою великою зело. И прозвася имя месту тому, гробы похотения: яко тамо погребоша людей похотевших (Числ. 11, 33. 34).
Итак, брат, убедившись таким образом в том, как строго Бог наказывает прихотливо желающих вкусных и сладких снедей, успокойся и довольствуйся тою пищею, которая у тебя находится, принося благодарность Богу и не выражая ропота. Если поступишь так, то будь уверен, что Господь, радуясь благодарному расположению твоего сердца, невидимо присутствует и благословляет твою трапезу, услаждает пищу на ней, — даже если она дешевая и простая. Сверх сего этого вспоминай всегда слова, которыми увещевает тебя мудрый Сирах, что если ты отдаешься прихоти к сладкой пище, такая прихоть сделает тебя потехой для врагов твоих демонов. Ибо насладительная пища щекочет и возбуждает страсти и доводит человека до блуда и распутства: В след похотей твоих не ходи, и от похотей твоих возбраняйся. Аще даси души твоей благоволение желания, сотворит тя обрадование врагом твоим (Сир. 18, 30. 31). Вспоминай и слова Златоуста, говорящего: «ныне благовременно сказать изречение мудрого мужа: кто помилует обаянника змием усекнена, и всех приступающих к зверем? (Сир. 12, 13). Разумеется, никто. Ибо зверь дикий и есть наслаждение, зверь свирепый и неукротимый. Скорпион или змея не так смертельно вредят отовсюду нашим внутренностям, как похоть к наслаждению все истребляющая и губящая; ибо покушение тех зверей простирается только на пределы нашего тела; похоть же, укоренившись, вместе с телом губит и душу; а посему будем избегать ее». (Слово 6, о Промысле, том 6, начало коего: «Будем есть и пить»).