Если бы ранним утром следую-. щего дня кто-нибудь наблюдал за Медведевым, ук­рывшись в дубраве по ту сторону дороги, у этого наблюдателя не должно было остаться никаких сомнений: новый хозяин Березок решил покинуть свои владения если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, ибо все указывало на сборы в даль­нюю дорогу.

Медведев тщательно проверил подковы коня, старательно затянул ремни подпруги, убедился в прочности уздечки и поводьев, перебрал стрелы, натянул на лук новую тетиву, наточил оселком но­жи и лезвие меча, аккуратно упаковал все свои по­житки, закрепив их по местам у седла, в сумках и на своем широком поясе; ну и, наконец, не остав­ляло никаких сомнений в его намерениях проща­ние с домом: выведя коня на дорогу, Василий снял шапку, низко до земли поклонился обгоревшим развалинам, глубоко вздохнул, сел на коня и, ни разу не оглянувшись, направился в сторону Кар-тымазовки.

День выдался пасмурный, безветренный и про­хладный; после теплой ночи мягкий, густой, ват­ный туман неподвижно висел в воздухе, и Василий Медведев, неторопливо удаляясь от своего до­ма, медленно растворился в этом тумане.

Таким образом, тайный наблюдатель, если он был, мог бы теперь отправиться к тому, кто его послал, и с чистой совестью доложить, что новый хозяин Березок, очевидно, прислушался ко вче­рашнему предупреждению и, судя по всему, на­долго покинул свои владения.

Тем временем Медведев проехал еще с полвер­сты, не сбавляя мерного шага и напрягая слух, чтобы уловить в мелодии обычных лесных звуков хоть малейший чужеродный тон.

Один раз ему показалось, что откуда-то донес­ся едва различимый стук копыт, - и Василий, улыб­нувшись, продолжая двигаться равномерно и не­торопливо, стараясь держаться середины дороги, где копыта коня оставляли явный и глубокий след.

 Вскоре впереди показался горелый лес и пово­рот, где колея обоза, проехавшего вчера на рас­свете, сворачивала направо и углублялась в неве­домую часть леса, который Картымазов упорно называл Татьим. Миновав поворот и твердо убе­дившись, что следом за ним никто не едет, Медве­дев свернул на обочину и некоторое бремя дер­жался жухлой прошлогодней травы, где следы ко­пыт виднелись хуже, потом немного углубился в сосновый лес и саженей двадцать двигался парал­лельно дороге по иглице, где следы вообще стали едва заметными, затем снова выехал на обочину, а позже опять свернул в лес и так повторил не­сколько раз. Наконец, въехав в лес очередной раз, он внезапно остановился и с минуту стоял совер­шенно неподвижно, внимательно прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, Василий спешился и расстегнул одну из сумок у седла. От­туда он вынул четыре небольших мешочка из толстой прочной кожи с длинными тесемками, про детыми сквозь дырки в верхней части, — в таких мешочках богатые люди хранят золото и драго­ценные камни. Но эти были заполнены не тяже­лыми звонкими монетами, а всего лишь мягким пушистым мехом, и то лишь до половины. Он плотно натянул мешки на копыта Малыша, проч­но привязав тесемками к ногам коня, и, сев в сед­ло, отправился в обратный путь. Теперь он ехал только лесом, все время вдоль дороги, двигаясь совершенно бесшумно и почти не оставляя ника­ких следов на твердой почве, усыпанной сосно вой иглицей.

Так он добрался до поворота в горелом лесу, осмотрелся, свернул и осторожно двинулся в глубь Татьего леса, бесшумно скользя между де­ревьями и внимательно Глядя по сторонам. Осо­бенно его интересовали могучие, высокие дере­вья. Однако пришлось прЪЙти целых две версты, прежде чем он увидел то, чего ожидал.

На самой верхушке могучего древнего дуба на­ходилось нечто, свитое из веток и похожее на гнездо гигантской птицы.

Медведев тотчас застыл, не шевелясь, под при­крытием кустарника и долго наблюдал за гнездом, но не заметил в нем никакого движения.

Расстояние велико, туман еще не рассеялся,надо подойти ближе.

Василий осторожно отступил до ближайшего поворота, так, чтобы дуб полностью скрылся из виду, и, оглядевшись, направился в глубь леса, уда­ляясь от дороги. Оказавшись в густой, труднопро­ходимой чаще в полуверсте от дорожной колеи, он уже хотел было остановиться, но, разглядев впереди какой-то просвет между деревьями, направился туда. Здесь его подстерегала приятная неожиданность.

Окруженное буйно разросшимся кустарником из лозы и орешника, поросшее вдоль берегов жи­вописными кувшинками и камышом, прямо по­среди леса находилось довольно большое озеро, на тихой, зеркальной поверхности которого пла­вала масса диких уток, нырков и прочей водной дичи, а судя по мощным всплескам, и рыбы тут было достаточно.

«…С реками, озерами, ставами и прудами… * Оказывается, кое-что в грамоте великого князявсе же соответствует действительности. Этовселяет надежду…

Первым делом Василий объехал озеро вокруг и убедился, что, кроме звериных троп, ведущих к водопою, не видно никаких следов недавнего пре­бывания человека.

Если сюда кто-то и заезжает, то очень редко,а, стало быть, это как раз то место, котороесейчас нужно.

Пробравшись по звериной тропке к воде, Мед­ведев спешился, снял с Малыша накопытники, спрятал в сумку, а вместо них вынул длинный плотный плащ с капюшоном, сшитый из ткани двух цветов — с одной стороны он был совершен­но черным, с другой — зеленым, под цвет травы и листьев. Этот плащ подарил ему когда-то один фряжский купец, которого он вызволил из татар­ского плена. Купец был так счастлив своему спа­сению, что готов был одарить Василия мешком золота, но татары все у него отняли, и тогда он снял со своего плеча этот плащ, сказав, что это самая дорогая вещь, которая у него осталась, по­скольку сшит он руками его любящих юных доче­рей. Плащ действительно был .замечательный, теплый и прочный, а кроме того — и это самое глав­ное — превращал владельца в невидимку ночью и даже днем среди зелени. Медведев часто пользою вался этим плащом, всегда размышляя при этом о превратностях судьбы и юных дочерях фряжско­го купца, которым и присниться не могло, что плащ, сшитый их нежными ручками где-то в дале­кой Франции, будет носить какой-то неведомый им юноша в диковинной и таинственной стране, какой всегда казалось иноземцам Великое Мос­ковское княжество. Медведев накинул плащ на плечи зеленой стороной наружу, прихватил с со­бой два мотка прочной веревки — один потонь­ше, другой потолще, закрепив их у себя на поясе, подумал несколько секунд, не забыл ли еще чего, затем отпустил немного подпругу Малыша, неко­торое время выразительно шептал коню что-то на ухо и, оставив его у воды, двинулся в обратный путь.

Он легко скользил между деревьями, не насту­пая на сухие ветки и не задевая мокрых, так что ни одна капля утренней: росы не упала на его плащ к тому времени, когда он бесшумно и неза­метно, подобно призрачному лесному духу, под­крался почти к самому подножию дуба, на верши­не которого находилось странное гнездо.

Укрывшись за соседней елью, так, чтобы из гнезда его нельзя было увидеть, Василий начал наблюдение.

Гнездо представляло собой прочную, сплетен­ную : из ветвей круглую площадку, обрамленную невысоким барьером, — эдакая большая корзина высотой по пояс человеку среднего роста. Как раз такого роста и оказался крепкий молодой парень, который сидел в этой корзине и, пока не вставая, был совершенно не виден снизу. Но иногда он поднимался и внимательно оглядывал окрестно­сти, поворачиваясь во все стороны, так что у Мед­ведева было достаточно времени как следует раз­глядеть его и убедиться, что это всего лишь юно­ша, лет семнадцати от роду, и что он там один.

Василий собрал в кучку лежащие под ногами еловые шишки и швырнул одну из них в густой кустарник недалеко от дуба. Парень вскочил на ноги и, высунувшись из-за барьера, начал всмат­риваться в кустарник. Ничего не разглядев, он ус­покоился и снова исчез.

Медведев бросил вторую шишку.

Парень снова высунулся.

— Кыш, — негромко сказал он, глядя вниз, —

пошла вон!

Ничего не случилось.

Парень озадаченно почесал затылок, внима­тельно осмотрел всю поляну, пожал плечами и снова исчез за краем корзины.

Медведев бросил третью шишку.

Парень резко вскочил на ноги и некоторое время пристально вглядывался в кустарник, затем, вынув из голенища сапога нож, зажал его в зубах и начал ловко спускаться по стволу дуба,

Василий спокойно вышел из-за ели, вынул лук со стрелой и, натянув тетиву, прицелился в парня.

Парень спрыгнул на землю, отряхнул руки, по­вернулся И изумленно застыл с ножом в зубах.

— Открой-ка пошире рот, — спокойно сказал

Медведев.

Если он все-таки не трус, попытается метнуть нож.

Парень открыл рот, молниеносно подхватил падающий нож и метнул.

Медведев слегка отклонил голову, и нож, на­правленный в его шею, прошелестел над плечом и вонзился в ствол ели за спиной.

— Ай-ай-ай, — сказал Василий. — Нехорошо.

Надо больше тренироваться. Встань-ка лицом к

дубу и подними повыше руки.

Парень молча повиновался. Медведев сунул лук и стрелу в колчан, вытащил из ствола ели нож, от­резал этим ножом кусок веревки потоньше из мотка на поясе, спрятал нож в голенище сапога и неторопливо направился к парню.

Тот повернул голову и, увидев, что Медведев безоружен, резко повернулся и, согнувшись, бро­сился на него, норовя сбить с ног ударом головы в живот.

Медведев хладнокровно уклонился, подставив ногу, и парень со всего размаху упал лицом вниз. Василии тут же прижал его спину коленом и, лов­ко заломив руки, начал аккуратно связывать. — Опять нехорошо, — пожурил он. — Никогда не бросайся, как бык, наклонив голову, потому что не видишь, что происходит впереди.

Василий быстро и крепко связал парня по ру­кам и ногам, затем резко перевернул на спину.

Парень набрал полные легкие воздуха, явно со­бираясь закричать. Медведев выхватил свой пояс­ной нож и приставил к его горлу.

— Не советую, — сказал он. — Очень острый.

Одно движение — и от уха до уха.

Он взвалил парня на плечи, крепко прижимая его голову к своей груди, чтобы тот не забрал, и быстро понес в глубь леса, подальше от дороги. Выбрав в кустах ложбинку, которая не просматри­валась даже с близкого расстояния, Медведев спустился туда, уложил парня на бок и уселся ря­дом на поваленном дереве.

— А теперь слушай внимательно, — сказал он. Меня зовут Василий Иванович Медведев, и волей Великого князя Московского Ивана Васильевича я законный, единственный и полновласт­ный владелец земли, на которой ты лежишь. Госу­дарь дал мне право самолично казнить и жаловать всех, кого я сочту того достойным. Поскольку ты разбойник, пойманный на моей земле, я могу с чистой совестью повесить тебя вон на том суку. Хоть сейчас Тебя как зовут-то?

— Никола… — пересохшими губами пролепетал парень.

—Никола… А по батюшке? — любезно осведо­мился Василий.

— Епифанов сын…

— Как же, как же, — вспомнил Медведев, — я,

кажется, знаю твоего батюшку. Такой почтенный,

рассудительный человек в собольей шубе…

— Точно, — изумился парень.

— Вот видишь. Мне даже известно, что он не прочь бы оставить свое разбойное ремесло, да бо­ится справедливого наказания — и не зря. Парень глядел на Медведева, как на пророка.

— Так вот, Никола, Епифанов сын, сейчас перед

тобой открываются две возможности. Либо ты

мне поможешь — и тогда я, возможно, закрою

глаза на ваше с батюшкой прошлое… Либо… Если

ты не захочешь этого сделать или, что еще хуже,

вздумаешь меня обмануть… Что ж, — ты будешь

первым, кого я повешу за разбой на моей земле, и

случится это не позднее завтрашнего утра. Поду­

май. Даю тебе минуту.

Медведев уселся поудобнее и, казалось, углу­бился в расчет, сколько еще человек можно свя­зать остатком веревки, что потоньше.

Никола облизнул пересохшие губы.

— Я согласен, — сказал он, — да и батюшка, ду­

маю, тоже… А что надо делать?

— Пока точно ответить на мои вопросы. — Ва­

силий вынул из-за голенища своего сапога нож

Николы и взвесил его на ладони. — Сейчас я от­

правлюсь в ваше логово, и мой успех будет зави­

сеть от того, что ты мне расскажешь. Если вдруг

ты ошибешься хоть в какой-нибудь малости или,

не приведи Господь, ненароком что-либо ута­

ишь, — твой батюшка падет первым от твоего же

ножа. Ты видишь в десяти шагах за моей спиной

березу и прилипший к ее стволу осиновый лист?

Никола пригляделся и кивнул.

Медведев резко повернул голову и в то же мгновенье метнул нож за спину через плечо. Нож пробил красный прошлогодний листик, глубоко увязнув в белоснежном стволе, и тут же хрусталь­ная прозрачная слезинка весеннего сока выкати­лась из березовой раны. Василий отправился к бе­резе, вынул нож, вернулся, снова сел и спросил:

— Ну что?

Лицо Николы побелело, как ствол березы.

— Я готов, — прошептал он.

— Где находится лагерь?

— Две версты отсюда — прямо по дороге.

— Сколько еще таких, как ты, наблюдателей на

пути?

— С этой стороны смотрителей больше нет.

Нас всего четверо. Один следит за дорогой от Ме­

дыни, один — от монастыря, я — от Картымазов-

ки, а главный смотритель — на дубе посреди лаге­

ря. Оттуда видны все три наших дерева.

— Значит, скоро обнаружат, что тебя на месте

нет?

— Не-е-с. Оттуда видно, только когда подаешь знак. А так велено не высовываться…

— Когда и какие знаки подаются?

—  Если едет кто чужой, незнакомый, — до трех

человек — машешь над головой белой тряпкой.

Если большой отряд — красной. Тогда общая тре­

вога и все с оружием выезжают навстречу. Но еще

никто никогда не подъехал к лагерю ближе, чем

за две версты. Поэтому никому даже не ведомо,

где он расположен.

—  Как часто меняются ваши смотрители?

— Каждый сидит весь день — от светла до

темна.

— А ночью?

— По два человека караулят на каждой дороге.

— Как охраняется сам лагерь?

— За сто шагов от стоянки в лесу вырублены

просеки — со всех трех сторон. На каждой — по

два часовых. Они ходят так, что все время видят

просеку. Ночью зажигают факелы и удваивают ка­

раул.

— Ты сказал «с трех сторон». А с четвертой?

— С четвертой, позади за лагерем — болото.

Черным называется. Там трясина засасывает —

никак не пройти.

— Точно?

— Вот те крест! — побожился Никола.

— Ладно. Сколько человек в вашей шайке?

— Да около сотни будет. Одних, мужиков сорок

восемь, ну и… бабы да детишки до пятнадцати лет.

А кто старше — переходят в отряд.

Василий уже хотел было задать следующий, очень важный для него вопрос, как вдруг его осе­нила странная догадка и он с замиранием сердца спросил:

— Послушай, а молодые девицы… э-э-э… ну, в

том смысле, что на конях и с оружием в отряде

есть?

Никола уставился на него с изумлением.

— Не-е-е, ты что, государь, как же это можно — баба да с оружием?! Женщины только в землянках за лагерем имеют право жить. Они готовят, стира­ют, за детишками смотрят, но моложе тридцати у нас, пожалуй, никого нет, и все замужем за на­шими мужиками.

Медведев облегченно вздохнул.

— Я думал, у вас лагерь, а там просто село,

что ли?

— К нам в отряд людишки целыми семьями

приходят — а почему? Да потому что в этих мес­

тах жить смертельно опасно! Литовские вельможи

с московскими непрерывно ссорятся из-за земель

да богатств, и тут такое творится! А у нас в лагере,

как у Бога за пазухой. За пять лет еще ни один чу­

жой человек даже близко не подошел! Нас все бо­

ятся и по ту сторону Угры и по эту, во как!

— Понятно. А кто у вас главный?

— Бывший полковой воевода Антип Русинов.

Очень головастый мужик! Грамотный, и хитер,

как черт, — никогда не поймешь, что на уме дер­

жит. Первый помощник у него — Софрон Кривой.

У-у-у, этот свирепый, злой мужик А подручный у

Софрона — Захар Мерин — тот и вовсе убивец.

Эти двое — самые лютые, а остальные мужики у

нас ничего — тихие, смирные, за оружие только

по делу берутся, а так — мухи не обидят… Если бы

не Антип, Софрон с Захаркой много бы лишней

крови пролили. Но Антипа боятся. Антип, он вро­

де ласковый, спокойный, но если что не по его

воле будет — казнить может беспощадно лютой

смертью.

—А как выглядят эти трое?

— У Антипа левой руки нет — ладонь по кисть

обрублена. Крепкий мужик, лет за сорок. Софрон - высокий, худой, без глаза, потому и кри­вым зовется. Захарка — малого роста, юркий и все хихикает — ехидный такой.

— Как устроен лагерь?

— Квадратом. В центре старый дуб, где главный

смотритель сидит, вокруг большая поляна — на

ней основные землянки. В одной — самой боль­

шой собираются все, когда Антип позовет, если

погода плохая. А в хорошую он обычно прямо

под дубом и командует. Рядом его жилая землянка

и погреб с продовольствием. Вся поляна кольцом

телег окружена, а подальше за поляной — наши

землянки. Там мы все и живем.

— Сколько людей сейчас в лагере и что делают?

— Да, почитай, все на месте, кроме смотрите­

лей да часовых. Сегодня Антип отдыхать велел, а

ночью, говорят, дело какое-то затевается, а ка­

кое — не знаю…

— Я знаю,— сказал Медведев. — В гости ко мне

собираетесь. Последний вопрос: как пересечь

просеку, чтоб часовые не заметили?

Никола вздохнул и посмотрел Медведеву прямо в глаза.

— Никак нельзя, — тихо сказал он. — Даже из

наших никто никогда не прошел незаметно.

— Ладно, посмотрим, — улыбнулся Медведев,

наклонился к Николе и, взяв его левой рукой за

воротник кафтана, правой поднес нож к шее. —

Вспомни хорошенько — все рассказал? Ничего не

забыл?

— Богом клянусь, — прошептал парень, снова

побледнев.

— Ну, гляди, грозно сказал Медведев и не­

ожиданным движением отрезал воротник кафта-

на. — На всякий случай, — пояснил он, заталкивая

воротник в рот Николе.

Убедившись, что парень может дышать носом, он уложил его под кустом, заботливо убрав из-под спины сучки и шишки.

— Так удобно? — серьезно спросил он.

Никола испуганно закивал головой.

— Вот и хорошо. Полежишь здесь, пока я

управлюсь.

Медведев выбрался на дорогу.

Ну вот, теперь все значительно проще.

Приближался полдень. Туман окончательно рас­сеялся, и надо было двигаться очень осторожно.

Ему понадобился целый час, чтобы достичь первой просеки.

Затаившись в густом орешнике поодаль, он долго наблюдал.

Просека шириной в две сажени и длиной в сот­ню была прямой как стрела. Ее охраняли двое ча­совых. Один стоял на углу и внимательно смотрел вдоль просеки, держа наготове самострел. Другой, тоже с самострелом в руках, медленно двигался ему навстречу. Дойдя до угла, он занимал место первого, и теперь тот двигался по просеке до про­тивоположного конца. Там он останавливался, по­ворачивался лицом к первому и снова первый шел к нему. Таким образом не было ни одной се­кунды, в течение которой просека не находилась бы под наблюдением.

Медведев крадучись обошел лагерь вокруг и убедился, что все три просеки охраняются так же. С. четвертой стороны действительно находилось непроходимое болото, при этом совершенно от­крытое. К нему даже нельзя было подступиться. Где-то в глубине за просеками в густом старом ле­су прятался лагерь, оттуда изредка доносились приглушенные возгласы, ржанье лошадей, ино­гда рубили топором дерево или что-то ковали, но ни разу Медведев не слышал лая собак, и это ра­довало — собаки значительно усложнили бы его задачу. Он, впрочем, тут же догадался, почему их нет — Антип не хотел, чтобы своим лаем они вы­давали место стоянки отряда.

Василий обнаружил только два выхода из лаге­ря: один (видимо, основной) — дорога, по кото­рой он пришел, а второй — хорошо утоптанная людьми и лошадьми (но без колеи) тропа с про­тивоположной стороны. Очевидно, она вела к мо­настырю, а также к дороге на Медынь, и это был тот короткий путь, который упоминали охранни­ки разбойничьего обоза.

Медведев притаился возле этой тропы подаль­ше от просеки и задумался.

Похоже, Никола был прав. Незаметно проник­нуть в лагерь нельзя.

Антип заставляет своих людей в любую пого­ду, днем и ночью, непрерывно двигаться, не вы­пуская из виду просеки, вместо того чтобы обно­сить лагерь частоколом, как это повсеместно принято. Стало быть, он опытен и прекраснопонимает, что дело не в ограде, а в часовых. Как же туда пробраться, леший меня раздери…

Время шло, Василий перебирал в уме способ за способом, но ничего не мог придумать.

Снять охрану нельзя — каждый часовой всевремя находится под наблюдением другого. Еслиже убрать обоих, то через минуту часовой сосед­ней просеки, дойдя до угла, заметит их отсут­ствие, и тотчас весь лагерь будет на ногах

Возможность проскользнуть через просеку не­заметно исключена. Для этого следовало быстать невидимкой… Стоп! Что означает «стать невидимкой»? Это значит, сделать так, чтобыты был у людей на глазах, но они бы тебя не ви­дели… Как же это сделать?..

С полчаса Медведев, весь искусанный в густом кустарнике первыми весенними комарами, безре­зультатно искал решение, как вдруг со стороны лагеря послышался звук голосов, потом спокой­ное посвистывание, и на просеку вышел высокий худой мужчина с черной повязкой, прикрываю­щей правый глаз.

Медведев вспомнил описание Николы — Соф-рон Кривой.

Часовой на просеке вскинул самострел.

— Это я, — сказал Софрон. — Егор махнул бе-

лым. Кто-то идет к нам со стороны монастыря.

Пойду встречу. Будьте начеку.

Он пересек просеку и неторопливо прошел в двух шагах от Медведева.

Дождавшись, пока Софрон отойдет подальше, Василий бесшумно двинулся следом.

Софрон не спеша прошел еще сотню саженей и уселся на пеньке посреди небольшой поляны, посвистывая и поглядывая вдоль тропинки. Мед­ведев осторожно подкрался сзади и залег за трух­лявой колодой шагах в десяти.

Через некоторое время на тропинке показался старый знакомый — рыжий «окающий» монах из монастыря.

Софрон поднялся ему навстречу.

— Почему вчера вечером не пришел, как условились?

— Не мог, — поморщился монах. — У нас такое было. Приехал тут один… от самого митрополита с проверкой. Всю ночь потом молились… Наш дурачок заставил. Ну ладно, давай, что положено, и пойду. Или не принес?

— Как можно? — шутливо возмутился Соф-

рон. — Мы же не монахи — мы разбойники. А раз­

бойники — люди честные. Ежели там кого заре­

зать или удавить — это пожалуйста, а обмакнуть —

никогда. Вот, получи.

Софрон вынул из кармана пригоршню золотых монет и, отсчитав десяток, передал монаху.

— Следующий раз с паромом будет труднее, — сказал монах. — Настоятель поменял замки, и клю­чи теперь только у него.

— Ничего, снова украдете, — сказал Софрон, —

первый раз, что ли? А что у вас там такое стряслось? Ты присядь, расскажи.

— Не могу я присесть, — раздраженно отве­

тил монах, — мне всю спину и задницу исполо­

совали!

— Вот это да! — расхохотался Софрон.

— Тебе смешно, а нам не до смеха. Если этот

умник донесет великому князю, у нас многие го­

лов лишиться могут, и я буду первым!

— Это интересно, — сказал Софрон и вдруг пе­

решел на серьезный, деловой тон. — Послушай, а

как зовут этого вашего проверщика?

— Иосиф, а что?

— Да ничего. Я думаю, он не успел далеко отъ

ехать, а конь у меня резвый. Вижу, вы здорово на­

пуганы… Так ты бы поговорил с братьями: за пять­

сот золотых я навсегда избавлю вас от этого ум­

ника, прежде чем он доберется до великого князя.

Монах некоторое время молчал, потом пере­спросил:

— Точно сможешь?

— Ты не раз убеждался — я человек слова.

Монах подумал и решился.

— Тогда так: ты нам его отрезанную голову, мы

тебе — пятьсот золотых

— Годится!

— Примерно когда?

— Я думаю, завтра, — улыбнулся Софрон и

хлопнул монаха по спине. — Готовьте монеты. —

Он повернулся и направился обратно к лагерю.

Ну, до завтра еще дожить надо, — подумал Медведев, и вдруг задача «как стать невидимкой» в один миг решилась сама. — Только действоватьнадо очень быстро.

Выждав, пока Софрон отойдет шагов на десять,* Василий бросился вслед за монахом. Он быстро, бесшумно догнал его и прежде, чем тот успел обернуться и увидеть нападавшего, коротким сильным ударом по голове оглушил. Монах упал ничком, Медведев быстро обшарил одежду и, вы­нув из кармана рясы пригоршню золотых монет, ринулся обратно вдогонку за Софроном.

Он успел вовремя: Софрон пересекал просеку.

Один из часовых стоял на углу, поблизости от тропы, второй приближался к нему. Медведев под­полз как можно ближе, швырнул всю пригоршню монет на перекресток тропы с просекой, отполз, прячась за деревьями, побежал к другому, дальне­му концу просеки и стал ждать. В этот момент второй часовой сменил первого на углу, а первый двинулся в путь.

Достигнув перекрестка, он остановился и изум­ленно уставился на землю под ногами.

— Что там такое?— лениво спросил стоящий на углу.

— Похоже, золото, — изумился первый. — Пол­но золотых монет… Наверно, карман у Софрона дырявый…

Часовой, стоящий на углу, сделал несколько шагов, присел на корточки рядом со своим това­рищем, и оба стали быстро подбирать с земли зо­лотые монеты.

Именно в этот момент никем не замеченный Медведев двумя прыжками пересек просеку.

Как и говорил Никола, в ста шагах глубже среди леса находилась овальная поляна диаметром около пятнадцати саженей, а в центре ее — могучий сто­летний дуб. Под дубом в землю был вкопан большой стол, вокруг него — лавки, а за этим столом, спиной к стволу дерева, сидел плотный коренастый русобо­родый мужчина, несомненно Антип Русинов — его левая рука без кисти покоилась на бархатной пере­вязи, переброшенной через шею. Рядом с ним важ­но восседал Софрон, а рядом с Софроном вертлявый коротышка, должно быть, Захар Мерин.

Напротив них, сняв шапки, стояли двое борода­

тых мужиков и о чем-то спорили, перебивая друг

друга и размахивая руками. Поодаль, за кольцом

телег, плотно окружавших поляну, виднелись сре­

ди деревьев землянки, поднимались дымы кост­

ров, доносились взрывы хохота и запахи жарено­

го мяса, напомнившие Медведеву о приближении

обеденной поры. - ,

Кроме занятых беседой за столом, на поляне больше никого не было, и Василий, прячась за подводами, подкрался к дубу, настолько близко, что мог отчетливо различить голоса. Bee подводы оказались пустыми, в некоторых лежали рогожи. Улучив момент, Медведев юркнул в ближайшую к дубу подводу, укрылся рогожей, проделал ножом дыру в ней и принялся наблюдать за происходя­щим.

Шел суд.

Антип и его помощники пытались рассудить двух мужиков, которые никак не могли что-то по­делить. О подробностях дела расспрашивал Соф-рон, Захар время от времени вставлял язвительные замечания, Антип молча и невозмутимо слушая всех по очереди с непроницаемым выражением лица.

Пока шло разбирательство, Медведев внима­тельно осмотрелся.

На поляне находились четыре землянки. Одна, самая большая, — прямо напротив телеги, где прятался Василий, рядом с ней вторая, поменьше, в которой, должно быть, жил Антип, а по эту сто­рону — две одинаковые с бревенчатыми прочны­ми дверями, на которых висели большие замки — Медведев решил, что в них, очевидно, хранятся запасы продовольствия и оружия.

На самой верхушке дуба была сооружена боль­шая наблюдательная будка, сплетенная из гибких веток, но, в отличие от гнезда Николы, она имела стены и крышу, а со всех четырех сторон под этой крышей тянулась смотровая щель, достаточ­но широкая, чтобы просунуть голову, если надо посмотреть вниз. Прямо к будке вела наклонная деревянная лестница, укрепленная подпорками, а из люка в полу рядом с лестницей свисал толстый канат для быстрого спуска вниз.

Пока Василий осматривался, Антип вынес при­говор.

— Правильно ли я понял, — флегматично спро­сил он, — что спор идет только об одной золотой вазе, которая якобы принадлежит вам обоим, а вы не хотите распилить ее пополам и никто из вас не желает выкупить половину у другого?

Спорщики дружно кивнули головами.

- Выношу решение, — лениво заявил Антип. —

Вы отдаете эту вазу мне.

Он помолчал, любуясь вытянувшимися лицами мужиков.

— А чтобы у вас не возникли нелепые мысли,

сегодня же вечером, когда будем ехать мимо озе­

ра, я на ваших глазах брошу ее в самое глубокое

место. Можете идти.

Спорщики, злорадно поглядывая друг на друга, удалились в сопровождении Захара.

— Что у нас еще? — спросил Антип у Софрона,

но тот не успел ответить.

Слева от Медведева в проход, специально ос­тавленный между телегами, влетел всадник. Спе­шившись в центре поляны, он направился к столу и, поклонившись, доложил Антипу:

— Он покинул Березки.

Антип сощурился.

— Ты совершенно уверен?

— Хозяин, — с обидой в голосе сказал прибыв­

ший, — я все утро наблюдал из дубравы напротив

дома и своими глазами видел, как он собирался в

дорогу. Он поклонился сгоревшему дому и уехал в

сторону Картымазовки. Я вернулся и доложил те­

бе об этом. Но ты не поверил и послал меня сно­

ва. Так вот, я говорю, следы ведут в Картымазов-

ку. Он ехал то по дороге, то лесом, но я проследил

каждый его шаг, почти до самого брода. На обрат­

ном пути дорогу, ведущую сюда, я осмотрел ар­

шин за аршином — каждую пядь земли, каждую

кочку. Ни одна ветка не сломана, ни с одной не

стряхнута даже капля росы! Я не знаю, куда он по­

ехал, но за одно ручаюсь, — в нашей стороне его нет.

Антип задумался.

— Это очень странно, — медленно произнес

он. — Ну-ка позови мне Якова!

— Да что ж тут странного?! — воскликнул. Соф-

рон. — Щенок получил предупреждение и понял,

что ему конец. Неужто ты полагаешь, что найдет­

ся ненормальный, который вздумает в одиночку

бороться с таким отрядом, — ведь Картымазов на­

верняка ему о нас рассказал. Зря ты не позволил

мне вчера поехать. Я с пятью ребятами справился

бы с ним в пять минут и привез бы тебе его голо­

ву. Уж очень мне хочется рассчитаться с ним за

Терентия и Анисима.

Антип посмотрел на Софрона и глубоко вздох­нул.

— Кажется, ты метишь на мое место, Софрон, а

между тем тебе следует еще многому поучиться.

Иначе не сохранить тебе хорошего отряда боль­

ше года и не сносить собственной головы. Скажи

мне, сколько людей было у того же Терентия, ко­

гда он хотел остановить этого, как ты говоришь,

щенка, у ручья и, как всегда, сдуру не разобрав­

шись, начал размахивать ножом? Семеро? То-то

же. Терентий вчера помер, так и не придя в созна­

ние, а Анисим еще долго будет лежать и стонать, в

то время как новый хозяин Березок не получил

ни одной царапины! А ведь Терентий с Анисимом

были здоровые крепкие мужики, надежные в лю­

бой стычке, сильные и смелые — каждый Из них

быка мог повалить. Неужели ты еще не понял, что

мы, быть может, впервые за все эти годы имеем

дело с очень опытным и дерзким противником. Я

не позволил тебе вчера ехать, потому что по­

нял —- из твоих пяти людей в лучшем случае вер­

нулись бы двое ни на что не пригодных калек, и

так день за днем наш отряд растаял бы, как этот

весенний ручеек, который еще вчера утром бурлил мощным, потоком, а сегодня — взгляни! — от него осталось лишь сухое русло и тонкая ниточка воды»

Софрон глянул под ноги и упрямо мотнул го­ловой.

— Можно было напасть всем отрядом ночью.

Неужели ты всерьез думаешь, что он в состоянии

нам противостоять? Ну, потеряли бы пять человек,

ну десять, зато надолго показали бы всем, кто

здесь хозяин!

Антип печально покачал головой.

— Очень плохо и неправильно ты рассуждаешь, Софрон. Допустим, мы покончили бы с ним,

потеряв десяток человек. А через месяц сюда

приедет другой такой же. Я догадываюсь, к чему

дело клонится, и, сдается мне, чую московские за­

мыслы. Плохо дело, Софрон, ой как плохо! — по­

хоже, здесь воняет политикой. И если мы хотим

сохранить свои головы на плечах, надо убираться

отсюда как можно скорее и как можно дальше!

Ибо политика, дружок ты мой бесценный, это те­

бе не разбой на большой дороге — это куда по-

страшней.

Софрон пожал плечами и покачал головой в знак того, что не разделяет и не понимает этих опасений.

Вдруг перед Антипом, будто вынырнув из-под земли, появился странного вида худощавый моло­дой мужчина в одежде из звериных шкур. Он сто­ял, робко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу.

— Яков, — обратился к нему Антип. — Мигом в

Картымазовку, да узнай точно — там ли он, а если

нет, то проезжал ли по их землям. И немедля на­

зад! Коня возьми!

— Нет, нет, не надо, хозяин, я так, — промям­лил Яков и исчез в кустах.

— Я не верю, что он уехал… — тихо промолвил Антип, потом резко поднял голову и крикнул: —

Серапион!

Из смотровой щели будки на дубе тут же высу­нулось бородатое лицо:

— На месте!

— От Николая никаких знаков не было?

— Нет, хозяин. Только от монастыря белый

сигнал. Софрон ходил проверять.

— Кто это был? —обратился Антип к Софрону.

— Рыжий за деньгами приходил. Сказал, что па­

ром на время закроют. Вчера была проверка — ка­

кой-то посланец, будто бы от самого митрополи­та, нагнал на них страху.

— Вот как? — насторожился Антип. — Интерес­

но: позавчера появляется новый владелец Березок,

который выглядит как мальчишка, а на деле ока­

зывается опытным бойцом, вчера — неожиданная

проверка монастыря митрополитом, сегодня ,—

подозрительный монах с его тайнописью, — я

уже не говорю о совершенно нелепом похищении

дочери Картымазова — какой с него возьмешь вы­

куп, он же не богат вовсе!.. Не слишком ли много

дивного и неясного вдруг стало случаться после

длительного затишья? Ой, чует мое сердце — од­

ной цепи это звенья… Что-то хитрое здесь затева­ется…

В проходе между телегами показался Захар с золотой вазой в руке и крикнул издали:

— Обед готов! Сюда прикажете подать или со

всеми будете?

— Сюда! — сказал Софрон.

— Напротив — будем со всеми, — сурово возра­зил Антип.

— Как прикажете. — Захар протянул вазу. — Куда девать?

— В мою землянку, — приказал Антип и крикнул: — Варежка!

Из большой землянки выбежала девочка лет де­сяти и вприпрыжку подбежала к Антипу.

— Пойдем обедать, доченька.

Антип ласково обнял девочку здоровой рукой, и все направились через проход между телегами в сторону костров.

Захар скрылся в меньшей землянке, через ми­нуту вышел оттуда без вазы, огляделся по сторонам и направился прямо к телеге, где прятался Ва­силий. Медведев уже приготовился к худшему, но Захар остановился у соседней телеги, пошарил рукой под рогожей, раздобыл глиняную бутыль, отхлебнул несколько глотков, сунул бутыль обрат­но и бросился догонять главарей.

Через минуту поляна опустела. Василий оценил положение: прятаться в телеге становилось опас­ным…

Антип совсем не глупец — когда его следопытвернется из Картымазовкии доложит, что ни­какого Медведева там не было, поднимется тре­вога, а потом будет обшарен весь лагерь. Надонайти укрытие, из которого можно все видеть икоторое не будут обыскивать. Как учили отец иМикис? «Прячься на виду!» Такое место есть, од­нако занимать его рано — на поляну еще до на­чала обеда кто-то обязательно должен прийти.

Василий был прав. Это оказался Мерин. Он держал в руке дымящийся — очевидно, прямо с вертела на костре — жареный телячий окорок.

Захар стал медленно подниматься по лестнице

в наблюдательную будку, но, добравшись до сере­

дины, остановился и крикнул: :

— Серапион!

Серапион показался в квадратном проеме люка.

— Держи!

Захар швырнул вверх окорок, Серапион ловко его подхватил и скрылся, а Захар, перепрыгнув с лестницы на канат, соскользнул вниз, легкой трус­цой пробежал к проходу между телегами и исчез среди деревьев.

Теперь и только теперь.

Медведев приподнялся, бесшумно выскользнул из телеги, не слишком быстро и не слишком мед­ленно пересек поляну и начал спокойно подни­маться по лестнице, стараясь не шатать ее. Мо­мент был подходящий: все столпились у костров, оттуда поляна сквозь деревья и кольцо телег не просматривалась, Серапион занят обедом….

Медведев быстро и легко поднялся на самый верх и просунул голову в люк.- Серапион стоял бо­ком, чуть наклонившись, и жевал мясо, глядя в щель. Но когда Медведев поднялся еще выше, ока­завшись за его спиной, доска под ногой вдруг скрипнула, и Серапион обернулся.

— Это я! — сказал Медведев, резко ударил Сера-

пиона ногой в живот и, когда тот согнулся от бо­

ли, оглушил ударом кулака по голове.

Подхватив падающий окорок, Василий береж­но положил его на скамейку под смотровой ще­лью, затем аккуратно связал руки и ноги Серапио-на остатком тонкой веревки и слегка потрепал его по щекам. Когда тот очнулся, он уткнул кон­чик своего длинного меча в его шею и, приветли­во улыбаясь, сказал:

—? Я — Василий Иванович Медведев — твой единственный и законный хозяин, поэтому ты должен меня слушаться. Я тут поработаю немного вместо тебя и заодно познакомлюсь поближе с вашими порядками, а ты пока отдохнешь на лавоч­ке. Ежели тебя позовут, я высуну твою голову в щель и буду стоять вот тут сбоку с мечом наго­тове, а ты нормальным голосом ответишь все, что надо. Ну, а если, не дай Бог, вздумаешь заорать или подать какой-нибудь знак — твоя голова тот­час упадет прямо в руки Антипу. Я думаю, ты все понял.

Заткнув Серапиону рот сигнальной тряпкой, Василий уложил его на скамью под щелью, кото­рая находилась как раз над столом Антипа, и вы­глянул наружу. Он убедился, что из гнезд, види­мых вдали на вершинах высоких деревьев, ника­ких сигналов не поступает, оглядел лагерь, где вдали весь отряд обедал за длинными столами, и взял в руки не успевший еще остыть и только один раз откушенный Серапионом телячий око­рок.

Еще в бытность на донской засечной полосе Медведев всегда старался придерживаться просто­го и полезного для здоровья правила: война вой­ной, а обед — вовремя.