Гривз медленно поставил танку на низенький стеклянный столик и вопросительно посмотрел в двери бара.

Наоко, остановившись в дверях, скользнула взглядом по десятку посетителей. Найдя Гривза, она на миг заглянула в его глаза. Потом её взгляд опустился к полу, и она медленно побрела к его столику. Осторожно опустившись на табурет по другую сторону круглой столешницы, она несколько секунд сидела, задумчиво глядя на большую танку виталайзера, окружённую кружками. Гривз терпеливо ждал, пока она наберётся смелости заговорить. Через десяток секунд она вздохнула и тихо выдохнула:

– Мне стыдно, мистер Гривз. Я потеряла лицо. И я не знаю, что делать… Сиракоши-сан – хороший мастер. Воспоминания не давят. Они похожи на сон о том, что было не со мной. Но я потеряла не только лицо, но и себя. И чтобы вернуть себя, мне придётся понять, что это был не сон. И у меня просто нет другого выбора. Всё, что я могу, – попытаться отгородиться от того, что нужно сделать, временем. Но я уже боюсь. И ещё я боюсь, что время будет пожирать мою храбрость сделать то, что…

Гривз громко хмыкнул. Она осеклась. Миг помолчала. Выдохнула неизрасходованный на слова воздух виноватым вздохом. Гривз налил кружку виталайзера, пододвинул к её рукам, лежащим на столе, и пронзительным гулким голосом сказал:

– Наоко, перед тем, как вам вообще что-либо ответить, я хочу выразить вам… мое восхищение, несмотря на то, что вы не готовы его принять, и оно некоторое время будет лежать на пороге вашего сознания… Тем не менее я хочу выразить моё восхищение вашей смелостью, волей и мудростью. Смелостью и волей – в том, как вы держались. А мудростью – в том, что вы достаточно, хотя неполно, осознаёте, что это всё-таки был не сон.

Она вздрогнула. По её лицу пробежала тень брезгливости. Гривз глянул на её ладони, стиснувшие край стола, и продолжил:

– Во-вторых, позволю себе предположить, что ваше соображение о потере лица во многом основывается на моих действиях, и только другое соображение о том, что я вас оттуда вытащил, удерживает вас от того, чтобы высказать мне то, что я заслуживаю.

Её руки расслабились. Она подняла на него взгляд. Удивление в её взгляде быстро размывало последние крупинки омерзения. Гривз задумчиво прищурился в ответ и протянул:

– Хотя, позволю себе поправиться: у вас вполне хватило бы смелости высказать то, что вы, как подсказывают вам выводы ваших размышлений, должны бы высказать. Но вашей мудрости хватает почувствовать, что потом вам придётся искренне сожалеть о сказанном, поскольку для размышлений не хватает нескольких данных. Возможно, именно этих данных вы от меня и ждёте. Но, позволю себе побыть ленивым и подождать, пока появится Сиракоши-сан и не просто сообщит, а засвидетельствует эти данные.

Глаза Наоко по мере того, как Гривз говорил, раскрывались всё шире и шире. После того как Гривз закончил свою речь, она ошарашенно прошептала:

– Ведь…

– Стоп! – резко бросил Гривз, взметнув руку. Опустив её на ручку кружки, он подхватил её, стукнул о край кружки, стоявшей перед Наоко, и сердито протараторил:

– То, что мы те, кто есть, как раз налагает обязательство поменьше говорить об этом вслух.

Она схватила кружку, сделала огромный глоток и со стуком опустила её на стол. Её улыбающийся взгляд был устремлён в грудь Гривза. Через несколько секунд размышлений она подняла его. Её глаза лучились виноватым дружелюбием.

– Простите, Гривз-сан. Я, кажется…

– А вот к нам приближается тот, кто не даст вам высказать свою догадку, сообщив точные данные! – выпалил Гривз, посмотрев ей за спину.

Она обернулась.

К столику легкой походкой призрака шёл маленький сухонький старичок. Ответив на глубокие поклоны Гривза и Наоко, старичок переместился на один из табуретов, поправил длинную бороду и налил себе кружку виталайзера. Отсалютовав в воздух перед собой, он в несколько глотков опустошил её. Бесшумно установив кружку на стол, он поднял смеющийся взгляд на Гривза.

– Они сейчас придут, – сказал он. Голос его был полон угрозы пополам с сочувствием. – Как я и ожидал, блокировать пришлось до состояния пары статичных слепков. И даже этого маловато для гашения эмоционального отклика… Ну и злы они на тебя!

Старичок хихикнул и начал наливать вторую кружку.

Гривз пожал плечами и буркнул:

– Вот, собственно, для этого я тебя и попросил, чтобы ты засвидетельствовал, в чём, собственно, суть дела… и заодно подтвердил догадку госпожи Наоко.

Старичок хитро покосился на Наоко, не отрывая взгляда, сделал маленький глоточек и тонким голоском прожурчал:

– Ну подтвердить-то я всегда запросто, особенно умному человеку, который сам всё понял, и ему осталось только сказать, что она права.

Наоко посмотрела на Сиракоши, на Гривза, опять на Сиракоши, потом зажмурилась и замотала головой. Открыв глаза, она уставилась на танку и ошарашенно протянула:

– Простите, а Кровавые Драконы все такие?

– Нет, что вы, – махнул рукой старичок. – Единственная принципиальная разница с Империей в том, что на Киото довольно быстро убивают тех, у кого недостаточно собственного достоинства, чтобы иметь смелость терпимо относиться к чужому превосходству в какой-то сфере, и потому странным людям вроде нас с вами здесь довольно комфортно, хотя ни вы, ни я, ни господин Гривз не имеем чести состоять в рядах клана Кровавых Драконов.

Наоко сделала глоток, переваривая сказанное.

Гривз, бросив взгляд через её плечо, стремительно натянул на лицо маску каменного спокойствия. Сиракоши не замедлил зеркально отобразить её.

Через пару секунд Наайн и Вапаспор уселись на табуреты, оказавшись посредине между Гривзом и Сиракоши.

Несколько секунд они гневно смотрели на Гривза. Гривз застенчиво изучал содержимое своей танки.

– Мистер Гривз! – процедила Наайн. – Хочу вас уведомить, что мной составлен рапорт о произошедших событиях, и в ближайшее время вам будет предъявлено обвинение в преступной халатности, приведшей к аппаратному вскрытию памяти офицеров разведки гражданским лицом, мошенничестве с целью нанесения финансового ущерба Иденс, а также в сексуальных домогательствах. Советую вам срочно пересмотреть ваше поведение, а также начать искать средства для компенсации причинённых неудобств.

Гривз уныло покосился на Наоко. На лице Наоко удивление сменялось холодной брезгливостью. Гривз перевёл взгляд на Сиракоши и кивнул.

Сиракоши, тщательно скопировав интонации Наайн, медленно произнес:

– Хотел бы сообщить, майор, что часть вашего рапорта будет откомментирована следующим образом. Во-первых, процедура, неточно обозначенная вами как вскрытие памяти, представляла собой минимально необходимое временное блокирование некоторой части оной, каковая часть чётко маркирована началом наркотического воздействия, для устранения последствий которого, собственно, и проводилась процедура, что придаёт ей исключительно терапевтический характер.

Наайн открыла рот, желая возразить. Вапаспор все более и более мрачнела. Сиракоши ненадолго сбросил маску, показав гнев. Сделав паузу в секунду и убедившись, что Наайн раздумала говорить, он продолжил:

– Во-вторых, майор, данное терапевтическое воздействие проводилось полковником в отставке Объединённого комитета сил безопасности, допуски которого, как вам должно быть известно, не имеют ограничений ни по глубине, ни по срокам действия.

Наайн пренебрежительно опустила взгляд на простой комбинезон Сиракоши.

Сиракоши ответил легкой улыбочкой и продолжил цедить слова:

– И, наконец, госпожа Наайн, возможно, лица, которым будет направлен ваш рапорт, более вашего будут знакомы с техникой действия контроллерных ошейников, в частности, с фактом, что при силовом перехвате лиц, не закреплённых на определённый источник управления, и при гибели курьера, перевозящего стабилизаторы нейроконтроллеров, происходит сбой настроек оных, и при этом направление сбоя имеет спонтанный характер. В частности, в вашем модуле и в модуле госпожи Вапаспор произошёл практически идентичный сбой, который коротко можно охарактеризовать как выборочная инверсия отклика управления с фиксацией скорости истекания препаратов. Для неспециалистов комментирую: импульсы желания от управляющего блока ошейником трансформировались в излияние успокоительного и наоборот. И таким образом… думаю, вы в состоянии выводы сделать сами.

– Враньё! – заторможенно взвизгнула Наайн. – Что вы болтаете?! Своего дружка выгораживаете?

Вапаспор злобно хихикнула и торжествующе протянула:

– Не думаю, что суд примет во внимание свидетельства человека, который не нашёл себе другого места для работы, кроме пиратской базы.

Гривз посмотрел на окаменевшее лицо Сиракоши, медленно вытащил из нагрудного кармана лист бумаги, встряхнул его, чтобы он развернулся, и скучающим голосом протянул, не отрывая взгляда от танки:

– А эту подписку он примет в качестве доказательства?

Гривз поднял взгляд и не смог удержаться от того, чтобы брезгливо не сморщиться. На лицах Наайн и Вапаспор бурлила смесь страха и тупого животного бешенства.

– И хотел бы обратить ваше внимание, – жёстко протянул Гривз, убирая бумагу в карман, – что пребывание вас на Киото также может быть классифицировано как последствия, включая насильственную смерть, вызванную конфликтом с местными.

Гривз подождал, пока до офицерок дойдёт смысл сказанного. Страха стало больше, и они принялись прятать его под масками безразличия.

– Поэтому я настоятельно рекомендую вам, не вступая ни в какие контакты с местными, проследовать до дока номер 13-Р и до вылета как можно меньше покидать гостевые комнаты дока. Вас проводят. – Гривз кивнул на трёх Драконов, сидевших за столиком у входа.

Вапаспор покосилась на столик и воинственно сгорбилась.

Наайн, глядя ненавидящим взором в сторону Гривза, тихо сказала:

– Мы ещё продолжим эту беседу, я надеюсь.

Гривз пожал плечами и выжидательно склонил голову.

Офицерки, опустив взгляд, нервно поднялись и возмущенной походкой направились к выходу.

Сиракоши сбросил каменную маску и сделал большой глоток, смывая раздражение. Гривз и Наоко смотрели в удаляющиеся спины.

– Не понимаю, Гривз-сан, – протянула Наоко. Голос её был полон сожаления и удивления. – Не понимаю, каким образом вы… они оказались в одной лодке с вами.

Гривз вздохнул, опустил взгляд в танку и с сожалением протянул:

– Иногда я забываю, что доверять людям – это ошибка, потому что они слишком слабы, чтобы им можно было доверять. И вот – в очередной раз расплачиваюсь за эту ошибку, хотя в этот раз мне пришлось сделать её осознанно.

– Хорошо сказал, – хихикнул Сиракоши, поднимаясь. Гривз и Наоко встали вслед за ним.

– Рад был видеть, – сообщил Сиракоши, принимая официальную позу. – Документы скину, как только оформят.

Они обменялись поклонами. Проводив его взглядами, Гривз и Наоко уселись обратно.

Наоко осмотрела стоящие на столе танки, подняла на Гривза взгляд, полный еле ощутимой нежности, и спросила:

– Я правильно поняла, что мой ошейник был… переведён в режим неуправляемого выброса возбудителя с фиксированными известными интервалами выброса?

Гривз смущенно опустил взгляд и кивнул.

Наоко несколько секунд смотрела на него пронзительно-восхищённым взглядом. Дождавшись, пока он поднимет взгляд на неё, она медленно сказала:

– Так вот, господин Гривз, позвольте мне высказать восхищение вашей выдержкой и мудростью. Насколько я припоминаю технику лечебного купирования памяти, именно вашей глубокой способности к контролю собственных импульсов я обязана, что у мастера Сиракоши не возникло необходимости купировать воспоминания, в которых присутствовало моё сильное несогласие – и непонимание того, что со мной происходит… И ещё примите благодарность, что не позволили мне высказать мои выводы, сделанные без учёта данных, которые я обязана была вспомнить самостоятельно.

Гривз спрятал лицо под гнусной самодовольной улыбкой и буркнул:

– Пожалуйста. Обращайся.

Она внимательно посмотрела в его глаза и серьёзно пообещала:

– Я подумаю. Особенно если вы мне расскажете, что за обстоятельства вынудили вас на добровольное совершение ошибки, свойственной всем хорошим людям.

Гривз убрал улыбку и внимательно посмотрел в её глаза. Увидев в них желание найти что-то, чем можно заткнуть пустоту в душе, он пару секунд затратил на оценку того, сколько рассказать.

Потом он вспомнил, что они похожи и начал рассказывать всё.