С того времени, как старший следователь Чэнь начал заниматься переводом, его жизнь наполнилась разными сюрпризами. Как-то утром появился сюрприз в виде долговязого рабочего, который должен был установить в квартире электрический нагреватель и кондиционер. Мастер был удивлен не менее, чем Чэнь. Чэнь был уверен, что он не заказывал эти устройства.

Он вспомнил, что где-то читал об электронагревателях. В большинстве новых зданий в городе все еще нет системы горячего водоснабжения. Поэтому на электронагреватели был спрос и стоили они прилично. Он никогда и не мечтал приобрести себе такой же. В конце концов, он всегда сможет принять душ в отделе. А уж о кондиционере речь и вовсе не шла.

Он догадался, чья это идея, и набрал номер телефона.

– Я не могу от вас ничего принять, мистер Гу. Вы же знаете, это дело принципа.

– Белое Облако говорит, что у вас очень холодно в квартире. Это пагубно сказывается на вашей работе. У меня есть пара комплектов в клубе «Династия». Почему же они должны зря пропадать?

– Нет, это слишком.

– Ну а как насчет того, чтобы купить их у меня?

– Мне не по карману.

– Я приобрел большую партию, поэтому мне продали со скидкой. Я купил их три года тому назад, и они уже упали в цене. Купите их за девятьсот юаней? Сейчас вам платить не обязательно. Я вычту их из вашего гонорара за перевод.

– Вы очень обо мне заботитесь, мистер Гу.

– Нет, я бизнесмен. Эта техника лежит повсюду, склады затоварены. И, честно говоря, я думал, что у человека вашего уровня все это давным-давно есть. Какой же вы непритязательный, я вами просто восхищаюсь. – Гу моментально сменил тему: – Если бы я мог сохранить американское инвестирование делового проекта, который вы переводите, то моя мечта сбылась бы.

– Не знаю, что и сказать.

– Я имею в виду, что вы, старший следователь Чэнь, оказываете мне великую услугу.

После телефонного разговора Чэнь долгое время не мог прийти в себя и тупо глядел на перевод, лежащий на столе. Он не обращал внимания на шум в ванной, где мастер устанавливал технику по довольно сложной технологии, используя какие-то длинные трубы. Наверное, он провозится очень долго, подумал Чэнь.

Кроме нуворишей из бизнеса, и партийные верхи, и кадровые работники также начали приобретать современные устройства в свои квартиры. Простые же люди видели, как процветает коррупция, и тыкали пальцами в сторону привилегированного меньшинства.

Чэнь также думал над тем, что в этот «переходный период» могло происходить все, что угодно. Растущие партийные работники, такие как мистер Гу, да и он сам, обзаводились деловыми связями. В Китае, по последним исследованиям, гуанси были у всех.

Он не стал далее размышлять на эту тему. На тот момент у него не было выбора. Надо было работать над проектом «Новый Мир». Чэнь сосредоточился на переводе двух страниц, прежде чем позволить себе короткий перерыв.

Он услышал легкий шум от установленного кондиционера. В «Новом Мире», несмотря на старинный фасад, интерьер должен был поражать современной роскошью. Чэню казалось, что его пальцы ловко стучат по клавиатуре в непривычном для него ритме. Выглянув в окно, он увидел совсем близко другой жилой комплекс. Одинокое тунговое дерево дрожало под напором промозглого ветра. Он решительно вернулся к тексту на экране компьютера.

«Новый Мир» может быть похож на сегодняшний Китай, полный противоречий. Снаружи социалистический строй под руководством коммунистической партии, но внутри замаскированная капиталистическая система. Можно ли совместить эти две реальности? Возможно. Никто не был в состоянии сказать, но похоже, что все образуется еще не скоро, несмотря на напряжение между этими двумя реальностями. И, также несмотря на цену, всегда существует растущая проблема между бедными и богатыми.

Богатеи уже заинтересовались существующим шанхайским мифом, Париж на Востоке, где богатство и слава тридцатых годов являются неотъемлемой частью надстройки, сооруженной на мощной социально-экономической платформе. Все это является одним из принципов марксистской идеологии, которую Чэнь изучал еще в школе.

Для таких людей, как Гу, так же как и для потребителей, которых он ожидал, единожды была установлена экономическая основа, и смелый «Новый мир» может и должен существовать. Не говоря уже о бедных, которые в быту едва могли вскипятить чайник.

Чэнь понимал, что он не философ и не экономист, а всего лишь полицейский, которому посчастливилось переводить деловой проект, имеющий отношение к истории города.

Мастер наконец-то ушел, заложив за ухо сигарету, предложенную Чэнем. Чэнь понимал, что перевод идет медленно. Новая его часть касалась планирования маркетинга в контексте глобализации.

Он разбирался в этой проблематике на китайском, но не был уверен в точности английской терминологии. Ему не надо было выискивать слова в словаре, хотя текст содержал новые понятия, которые ранее едва ли существовали в китайском языке. Например, в социалистической экономике не существовало слово «маркетинг». Госпредприятия строили свою работу в соответствии с государственным планом. На протяжении многих лет китайцы цитировали пословицу: «Если вино имеет приятный запах, покупатель придет, несмотря на длину переулка». Такой подход не применялся в сегодняшнем бизнесе.

Если то, что говорил Гу, правда, становится понятно, почему первый переводчик не смог справиться с заданием.

Чэнь налил себе чашку чая. Комната показалась ему уютной, почти интимной из-за мурлыкающего возле книжного шкафа кондиционера.

Четко выдерживая расписание, Белое Облако приходила днем. Он посмотрел в свою записную книжку, где было отмечено, что она должна помочь ему найти дефиниции, которые были нужны для перевода, и их было недостаточно в его словаре. Он знал, что последний китайско-английский словарь был издан пять или шесть лет назад, когда многие понятия не соответствовали существующему состоянию Китая. Поэтому лучше было бы прочесть некоторые статьи или книги по маркетингу, чтобы понять, можно ли хотя бы примерно передать в переводе соответствующие идеи.

Он пропустил раздел о маркетинге и перешел к главе о ресторанном бизнесе в «Новом Мире». Он чувствовал, что этот раздел может быть для него и приятным и увлекательным.

Около часу дня пришла Белое Облако. Она выглядела уставшей, даже немного изнуренной, с заметными темными кругами под миндалевидными глазами. Наверное, вчера вечером поздно закончились занятия, к тому же ее день был наполнен обязанностями маленькой помощницы.

Она сняла куртку и кинула ее на кресло, сразу почувствовав, что в комнате тепло, и, повернувшись к нему, хитро улыбнулась.

– Спасибо, что ты сказала об этом Гу, – сказал Чэнь.

– Эти вещи у вас должны были быть уже очень давно. Не экономьте на себе, – сказала Белое Облако. – А вот кассета с интервью с одним из членов университетской группы.

– Ты так много мне помогаешь.

– Не много, а чуть-чуть, – хихикнула она. Ему очень хотелось сразу же, не откладывая, прослушать кассету, но ее присутствие в комнате мешало ему сосредоточиться на расследовании.

– Могу я у вас принять горячий душ?- вдруг спросила она.

– Конечно. Правда, недавно там работал мастер, и я еще не успел все привести в порядок.

– Об этом можете не беспокоиться, – сказала она.

Скинув обувь, Белое Облако прошла в ванную со своей сумкой, но, прежде чем закрыть за собой дверь, повернулась и улыбнулась ему. Он подумал, не было ли это хорошо просчитанным ходом, приглашающим на близость. Слушая звуки душа, он старался не думать о ее статусе маленькой помощницы.

Он включил магнитофон. На кассете было не совсем интервью, а что-то похожее на сборник высказываний различных людей. Он немного удивился, потому что Белое Облако проявила себя как профессиональная журналистка, хотя не была обучена такой работе. На самом деле было удивительно, что опрашиваемые вообще говорили с ней.

Первое интервью было с ведущим профессором университета, где училась Инь: «Она была конъюнктурщицей. Почему я так говорю? Во-первых, она увидела возможность стать членом организации хунвейбинов! И все мы стали мишенью ее жестокой революционной критики. Она использовала свой шанс, вступив в ряды бунтовщиков, чтобы иметь возможность быть с Яном. Он был блестящим ученым, как невскрытая золотая жила. Это можно сравнить с покупкой ценных бумаг. Рано или поздно культурная революция закончилась бы, она должна была предвидеть это. Только она придала романтической драме слишком большое значение. Но она все же не проиграла, правда? Книга, слава, деньги и многое другое».

Следующим был лектор на пенсии по имени Чжуан, который проработал с Яном несколько лет и раза два встречался с Инь. «Он был слишком педантичным. Даже в те годы он оставался идеалистом, продолжал писать и читать, думаю, как доктор Живаго. А она была просто старой девой с проблемами в политическом досье. Это был ее последний шанс, и, конечно, она боролась за него».

Третьим был исследователь, человек среднего возраста, по фамилии Пан. Он читал роман Инь и немного общался с ней. «Как писательница она ничего собой не представляла. Книга привлекла внимание больше из-за ее автобиографического характера. Теперь это позор. Ничего страшного в том, что книга, по существу, о ней самой. Нет, она была бы без него никем. Так что просьба шла от него…»

В этих интервью Белое Облако не могла правильно сформулировать вопросы, так как не была полицейским. Но она здорово придумала не стараться озвучить хотя бы один вопрос. Но в интервью с Паном она спросила: «Так вы не верили в то, что она все это время была влюблена в него? Не подвергала ли она себя большому риску крутить роман?» «Я не говорю, что ей совсем было наплевать на него, – она любила его по-своему, – ответил Пан. – Что же касалось его, то, по моему мнению, у него на этот счет были другие соображения».

В общем, Чэнь понял: то, что может быть правдой, должно быть правдой.

Он был погружен в мысли, которые пугали его, когда услышал, как медленно поворачивается дверная ручка ванной комнаты. Он нажал на кнопку и выключил компьютер. Чэнь не обратил внимания, как долго Белое Облако принимала душ. В так называемой ванной комнате не было ванны, а только маленькое пространство, отделенное бетонной стенкой и с душем наверху. Должно быть, она была там долго, и это было неудивительно, поскольку горячий душ был все еще роскошью для большинства шанхайцев. Он выглянул посмотреть, как она, босая, идет к его столу. Она надела его серый махровый халат, который могла заметить у него ранее. Как только Белое Облако нагнулась, халат распахнулся, и Чэнь смог тщательно изучить ее плечи. Его взгляд уловил белизну ее груди, лица, пылающего от жары, волос, блестящих от капель воды, и он тут же вспомнил пару строчек Ли Бо, известного поэта династии Тан. Они были из стихотворения, которое Ян включил в свою рукопись:

Чэнь вспомнил, как цитировал стихи Белому Облаку, когда они встретились в первый раз. Они танцевали в приватной караоке-комнате. На ней было дудоу, древнее китайское одеяние, похожее на блузку с бретельками, которое неожиданно стало популярным, и его руки прикасались к ее обнаженной спине. Наверное, это не совсем подходящая сцена, чтобы напомнить ей, поэтому он решил сейчас не читать вслух эти строки.

Поэт Ли Бо, близкий к императору династии Тан, потерпел неудачу из-за стихотворения по политическим соображениям. Его раскритиковали за то, что императорская наложница была возмущена тем, что поэт в своем произведении не оценил ее от лица императора. Правда, позже критика отозвалась о стихах похвально. Урок в том, что поэт никогда не должен лезть в политику.

– О чем вы думаете? – спросила Белое Облако, стоя позади него и вытирая волосы полотенцем.

– Людям нелегко отрешиться от событий во время культурной революции, – ответил он. Его взгляд упал на ее стройную щиколотку. На ней не было тату, красные ногти на ногах были как молодые лепестки. Мог ли он знать, что тату еще недавно там было? – И людям с собственными взглядами сложно оценить все это.

– Что вы имеете в виду, мистер Чэнь?

– Люди не могут избавиться от тех впечатлений, от того, что натворили хунвейбины во время культурной революции.

– Да, я тоже была удивлена, что большинство настроено против нее, даже те, кто едва пересекался с ней.

– Что ж, как гласит китайская пословица: «Когда три человека начинают рассказывать о том, что видели на улице тигра, каждый горожанин начинает верить в это». – И он внезапно добавил: – Один из опрашиваемых – мистер Чжуан, тот, который упомянул доктора Живаго. У тебя есть номер его телефона?

– Да, а это важно?

– Я не знаю, но думаю, что смогу кое-что выяснить.

– Вот, – сказала она, протягивая маленький кусочек бумаги.

– А теперь у меня кое-что для тебя есть, Белое Облако, правда, ты выглядишь немного уставшей сегодня.

– Я поздно легла. Ничего страшного. Горячий душ вернул меня к жизни.

Он объяснил ей проблему, которая была у него по части маркетинга.

– Ой, мне случалось читать вводный курс по маркетингу. Очень хорошая книга, она краткая, но всеобъемлющая. Я, наверное, отдала ее другу, но могу взять и в библиотеке.

– Твоя специализация – китайский язык?

– Правительство все еще берет на работу студентов, но сейчас нет хорошей работы, связанной с китайским языком, – сказала Белое Облако. – Ни одна компания не наймет кого-то, кто читает только классические стихи.

– Почему вы процитировали строки из Ли Юя? – спросила она.

– Я вспоминаю о своих студенческих днях, когда правительство назначило меня на работу в полицейский отдел. Меня ничего не интересовало тогда кроме поэзии.

– Но у вас изумительная работа, товарищ Чэнь, – сказала она, осторожно развязывая пояс на халате. – Я принесу вам сегодня книгу, если смогу достать, не волнуйтесь.

Она ушла. Это позволило ему сосредоточиться на расследовании. Он решил не терять время и воспользоваться связями. Министерство общественной безопасности не предоставило нужной информации, поэтому он попытается выяснить, что им нужно было узнать у него. У него был друг, Хуан Шань, который был начальником отдела международных связей шанхайского отделения Союза писателей. Чэню однажды предложили стать кандидатом на эту должность, но он рекомендовал своего друга Хуана. С тех пор как Инь Лиге совершила путешествие в Гонконг в качестве члена шанхайского отделения Союза писателей, отдел международных связей должен был завести на нее дело. Ее досье должно было быть доступным для Хуана. Чэнь связался с Хуаном по телефону, и тот выразил готовность помочь.

Как и ожидал Чэнь, информация, которую он запрашивал, прибыла со специальным курьером в тот же день.

Чэнь увидел, что Инь недавно написала заявление на обмен паспорта. Для этого надо было соблюсти формальности, заявление просителя прежде должно быть одобрено отделом кадров. Инь решила действовать через Союз писателей, будучи его членом, а не через ее институт. Запрос на приглашение был послан в небольшой американский университет, чтобы она могла поехать туда в конце приближающегося лета.

Раньше писательнице-диссидентке Инь было бы отказано. Но партийная верхушка понимала, что чем больше они будут пытаться удерживать диссидентов у себя в стране, тем больше внимания те привлекут за границей. Однажды уехав за пределы Китая, они больше не будут привлекать внимание, это даже не будет кратковременной сенсацией.

По сути, власти были уверены, что Инь не вернется из поездки в Гонконг. Они надеялись, что избавятся от нее раз и навсегда. Однако она вернулась в Шанхай. Поэтому не было причин отклонять ее просьбу об обмене паспорта.

По словам Хуана, ничего подозрительного в ее просьбе не было. Инь была приглашена как ученица на следующий учебный год, и ей была выдана стипендия, хотя деньги были чисто символичными. Одно литературное агентство в Нью-Йорке оказало ей финансовую поддержку. Как известная писательница-диссидентка, Инь без проблем получила визу в американском посольстве в Шанхае.

Чэнь был удивлен, ведь Юй должен был располагать информацией о ее заявлении, какие бы ни были политические соображения у представителей общественной безопасности или у властей. Первое время Чэнь думал, что, вероятнее всего, это политически мотивированное убийство. Для чего еще они будут так осторожны даже после ее смерти? С другой стороны, если правительство намеревалось предотвратить ее отъезд из Китая, ей отказали бы в выдаче паспорта, когда она обратилась с просьбой еще до поездки в Гонконг. «Убита до поездки в США» – под таким заголовком было бы опубликовано это сенсационное сообщение. Потенциально оно могло разрушить новый образ правительства, которое тщетно пыталось повысить свой статус в мире.

Потом еще кое-что заинтересовало Чэня. Инь недавно получила свидетельство о рождении и аттестат. Они были переведены на английский язык и заверены Союзом писателей. Это можно было расценить как следующий шаг к эмиграции. Как и многие другие, она намеревалась остаться в США. И было что-то необычное в спонсорстве. Для большинства китайцев, собирающихся эмигрировать, финансовое поручительство было необходимо лишь для получения визы. Почему литературное агентство должно было предложить ей финансовую поддержку на год? Это были большие деньги. Насколько Чэню было известно, «Смерть китайского профессора» не так хорошо продавалась в США. Относительно небольшая сумма, полученная за продажу, была несравнима с тем, что обещало литературное агентство.

Он сам приготовил себе кофе, надеясь, что чашка ароматного напитка поможет ему в генерации новых идей.

Может быть, у нее был контракт с другим литературным издательством? Если так, то они могли использовать ее аванс в качестве суммы, обещанной для спонсирования. Но о том, писала ли Инь другую книгу, никакой информации не было.

Может, это были деньги за перевод стихов Яна? Тогда это объясняет наличие рукописи в банковской ячейке.

Но об этом тоже не было информации. Чэнь также сомневался, что перевод китайских стихов на английский может хорошо продаваться.