Следователь Юй Гуанмин из управления полиции Шанхая одиноко стоял, преодолевая порывы ветра. Ветер постепенно усиливался и при резком порыве едва не сбивал его с ног. Шли месяцы, встреча за встречей, череда переговоров. Он так и не получил обещанного жилья в новом районе Тяньлин. Это была новая квартира, которая официально предназначалась ему. А ведь сообщение, что ему выделена квартира, было встречено шквалом аплодисментов.

В переполненном Шанхае, где живут тринадцать миллионов жителей, ощущалась острая нехватка жилья. Предоставление квартиры было значительным событием. Управление полиции Шанхая много лет решало, кто из их сотрудников получит комнату или квартиру по ежегодному правительственному распределению. Выбор пал на Юя. Учитывая заслуги Юя на протяжении десяти лет, он наконец-то был награжден двухкомнатной квартирой или, по крайней мере, ключами от нее. Однако, не успев спланировать переезд, он узнал, что квартиру не дают.

Юй стоял в небольшом внутреннем дворике, сплошь покрытом пыльными нечистотами и объедками. Здесь, в старом здании в стиле шикумэнь , жили простые люди – изгои. Дом вмещал не менее двенадцати семей, в том числе и его семью. Старый дворик и дом были похожи на груду мусора и металлолома. Это сравнение только сейчас пришло ему в голову. Он закурил.

Объяснение или, точнее сказать, повод для лишения жилья посеяли в нем сомнения в правильности отношений между руководителями компаний. Кредитор другой руководящей компании стал владельцем нового жилья в районе Тяньлин, которое было построено Корпорацией строительства «Золотой Дракон». Юй был единственным, кому дали квартиру, и этот поворот судьбы стал абсурдом, подобным тому, как если бы жареная пекинская утка улетела обратно в небо.

Несколькими днями ранее, когда до него дошли плохие известия, секретарь парткома управления полиции Шанхая Ли долго беседовал с Юем, прежде чем закончить разговор на присущей только ему позитивной ноте:

– Экономические реформы влекут большие перемены. Трудно себе представить, что будет через два или три года. В нашей системе жилищного строительства также произойдут значительные изменения. Китайский народ не захочет зависеть от выделяемой правительством жилищной квоты. Например, недавно мой зять купил новую квартиру в районе Лувань. Ты все еще на первом месте в списке очередников, и управление возьмет твое дело на специальное рассмотрение. Даже в том случае, если ты в будущем сам захочешь приобрести квартиру, мы можем возместить твои затраты на покупку жилья.

Таким было его утешение!

За сорок лет, в течение которых правительство осуществляло программу жилищного строительства в городе, полиция предоставила своим сотрудникам возможность покупать собственное жилье, но, как было сказано ранее, полиция может поменять свое решение три раза на дню, да и никто не в состоянии спрогнозировать, как пойдут реформы в Китае. Для зятя секретаря парткома, владельца нескольких дорогих ресторанов и баров, не было проблемы в приобретении квартиры по цене четыре тысячи долларов за один квадратный метр. Для следователя Юя, полицейского низшего уровня, с месячной зарплатой в четыреста юаней, такие условия были всего лишь мечтой.

– Но меня уже наградили квартирой, – упрямо возразил Юй. – Это официальное решение управления.

– Я понимаю, это несправедливо по отношению к вам, товарищ следователь. Поверьте мне, мы старались сделать все возможное. Мы понимаем, что вы, как офицер полиции, прекрасно справляетесь с работой. Мы сделали все, что в наших силах, прошу прощения.

Убеждения Ли не меняли ситуацию: следователь Юй лишился квартиры.

Для него это было равносильно потере лица. Когда друзья и родственники узнали о новой квартире, все поздравляли его, и некоторые даже предлагали устроить праздничную вечеринку. А теперь что?

Но более всего его волновала реакция жены Пэйцинь. В течение пятнадцати лет супружеской жизни они жили душа в душу, «разговаривая, разговаривая и разговаривая», как поется в одной популярной песенке. Во времена культурной революции, когда они были студентами, их отправили в провинцию Юньнань, а затем, как одну из миллионов простых семей, вернули в Шанхай. Они были неразлучны, но недавно жена показалась ему растерянной. Ему не сложно было это понять. Все эти годы он был основным кормильцем в семье. Сейчас же Пэйцинь, работавшая бухгалтером в ресторане, получала больше, чем он как следователь. Для него это было невыносимо. Разница в зарплате за последние годы значительно увеличилась, потому что жена получала еще и премии. И это без учета достающихся даром деликатесов, которые она приносила из ресторана.

Когда стало известно, что им дают квартиру, им моментально снесло крышу, так сказать, в обоих смыслах. Жена с восторгом рассказывала всем о квартире, которую дали мужу «за отличную работу». Когда же стала известна плохая новость, Пэйцинь перестала радоваться.

Обо всем этом и размышлял следователь Юй, забыв про сигарету, дымившуюся между пальцев. Это дурной знак, что с рядовым полицейским в современном обществе совсем не считаются.

Его отец, которого звали Старым Охотником, тоже был полицейским. В свое время он меньше всего думал о том, чтобы испытывать гордость, будучи орудием диктатуры пролетариата, и стремился к равноправию в обществе в материальном отношении. Сейчас наступили девяностые годы, и мир изменился: единственной ценностью стали деньги. Товарищ Дэн Сяопин сказал: «Некоторым должно быть разрешено разбогатеть первыми». Кто-то, безусловно, внял его словам. А в социалистической стране разбогатеть означало прославиться. Ну а про тех, кто не стал богатым, как бы много он ни работал, газета «Жэньминь жибао» умалчивала.

Следователь Юй, которому было уже сорок лет, не имел ничего, кроме одной комнаты, в которой он жил вместе с Пэйцинь и их сыном Циньцинем с тех пор, как в восьмидесятых годах они с женой вернулись в Шанхай. Комната находилась во флигеле дома, который подарили Старому Охотнику в пятидесятых годах. Там раньше располагалась столовая.

В общем-то Пэйцинь ни на что не жаловалась, но после квартирного фиаско, которое претерпел муж, она не стала молчать. Как-то она спросила его о преданности в работе полицейского. Вопрос был задан не напрямую. Во время «политики реформ и открытости» люди сами могли выбирать, чем заниматься, хотя это и было рискованно. Как полицейскому, Юю была обеспечена «железная плошка риса», он на протяжении многих лет работал в полиции, веря в коммунистическую утопию председателя Мао. Железная – неразбиваемая – плошка риса была синонимом для обозначения работы с гарантированным доходом, медицинским пособием и талонами на питание. Но сейчас «железная плошка риса» больше не была желаемой. Жэн Син, бывший коллега Пэйцинь, уволился и стал владельцем частного ресторана. Он, так же как Пэйцинь, стал работать в пять, а то и в шесть раз больше, чем если бы трудился в государственном ресторане. Юй припомнил, что жена говорила с ним насчет выбора Жэн Сина, ожидая, что он ответит.

– Это был кризис, – угрюмо заключил следователь Юй. Он вдавил сигаретный бычок в бетонную трубу во внутреннем дворике и вернулся в комнату.

Пэйцинь мыла ноги в зеленом пластиковом тазике. Не замечая мужа, она отставила бамбуковую табуретку. На полу остались капли воды: ведь тазик был слишком мал и ее ноги едва умещались в нем.

Когда-то в Юньнани, а это было совсем как в другой жизни, Пэйцинь сидела рядом с ним, барахтая ногами в чистом и спокойном ручейке, который протекал позади их бамбуковой хижины. В то время их единственной мечтой было вернуться назад в Шанхай, где все раскроется перед ними, словно радуга, вышедшая из облаков, словно вспышка света на крыльях голубой сойки. Так вот креветка в воде поймает тебя за палец и сама же от ужаса погибнет. Они вернулись в город в восьмидесятых годах, но лишь в свою двадцатиметровую комнату, к реалиям жизни. Не многие из их надежд стали реальностью, разве что рождение сына Циньциня, который сейчас так сильно вырос. Для них радуга за дальним ручейком навсегда исчезла.

В новой квартире в Тяньлине должна была быть маленькая ванная, где Юй планировал установить душ. Качая головой, следователь Юй вновь поймал себя на мысли, что потерянного уже не воротишь. На столе, позади жены, он заметил пакет с кусками парной свинины, вероятно из ресторана Жэна. Бизнес шел в гору.

Мог ли Юй вот так же в свободное время работать на стороне?

Раздался телефонный звонок. Должно быть, из полиции, подумал Юй и оказался прав.

Было уже поздно, и секретарь парткома Ли не мог разыскать старшего следователя Чэнь Цао, начальника группы по особым делам. Было срочное дело, убийство, поэтому-то он и позвонил Юю.

– Инь Лиге, – повторил имя жертвы секретарь парткома, положив трубку.

Ли ничего не объяснил, сказав только, что раскрытие преступления – дело государственной важности.

– Должно быть, это известная персона, – предположил Юй, – поэтому дело передали нашей группе, которая специализируется на преступлениях, в основе которых политические интриги.

Однако это имя ни о чем ему не говорило. Фамилия Инь не так часто встречается среди китайцев, и, если бы убитая была известной, он должен был слышать о ней.

– Инь Лиге! – вдруг произнесла Пэйцинь, до сих пор не проронившая ни слова.

– Точно, ты что-нибудь знаешь о ней?

– Она – автор книги «Смерть китайского профессора». Профессор Ян Бин, – добавила она, вытирая ноги полотенцем. – Что с ней стряслось?

– Она была найдена убитой у себя дома.

– Правительство подключилось к делу? – цинично спросила Пэйцинь.

Муж никак не ожидал такой реакции.

– В управлении хотят, чтобы мы раскрыли убийство в кратчайшие сроки, если это возможно. Так сказал секретарь Ли.

– Для вашего Ли все имеет государственную важность.

Жена, наверное, имела в виду некоторые расследования, которыми руководил Ли, и, возможно, еще и то, что их лишили квартиры.

Пэйцинь думала, что государственная управляющая компания, трижды в долгах, как ее представил Ли, была лишь отговоркой забрать у них квартиру.

А ведь это действительно был лишь предлог, чтобы отобрать квартиру. Ведь у Юя не было политического влияния в управлении.

Юй и сам понимал это, но не хотел обсуждать.

– О чем же книга Инь?

– В основе книги лежит ее частная жизнь. Она повествует о старом профессоре, который влюбился в нее во время культурной революции. Книга привлекла внимание общественности и вызвала на какое-то время споры. – Пэйцинь встала, держа в руках тазик с водой. – Вскоре после публикации книгу запретили.

– Давай я помогу тебе, – сказал Юй.

Он взял тазик, вышел во внутренний дворик и вылил содержимое в яму. Жена вышла за ним в тапочках.

– Существует масса книг о культурной революции. Что же заставило ее написать нечто особенное?

– Говорят, что некоторые описания в книге слишком реалистичны, много кровавых сцен, издевательств над партийной верхушкой. Роман вызвал огромный резонанс и за границей, поэтому строгие критики назвали ее автора диссиденткой.

– Диссиденткой? Понятно. Но книга же о культурной революции, о прошлом. Если писательница не была вовлечена в сегодняшнее свободно-демократическое движение, я не понимаю, почему правительству пришлось от нее избавиться.

– Но ты же не читал книгу.

Возможно, Пэйцинь не очень-то и хотелось говорить об этом, подумал он после того, как она грубо ему ответила. Или, может быть, она просто не хотела говорить с ним о книжках. Между ними было одно различие: она читала книги, а он, как водится, нет.

– Я прочту ее, – сказал Юй.

– А что насчет старшего следователя Чэня?

– Я не знаю. Ли не может разыскать его.

– Так ты будешь сам вести следствие?

– Думаю, да.

– Я не смогу ничего узнать о Яне, а насчет Инь попробую, – предложила она. – В том смысле, если ты хочешь больше узнать о книге. Думаю, я еще раз прочту ее.

Он удивился, что жена предложила свою помощь. Как правило, он не обсуждал дома своих дел, да и она нисколько не интересовалась ими.

Этим вечером, после нескольких дней молчания, она вызвалась помочь ему. Что ж, это уже прогресс.