Когда наконец они добрались до гостиницы, уже спускались сумерки.

Старший инспектор Чэнь позвонил из номера Кэтрин следователю Юю.

Зная о присутствии инспектора Рон, Юй сказал только, что вскоре Чэню доставят запись нового допроса.

Затем Кэтрин решила позвонить своему начальству.

Чэнь извинился и вышел в коридор покурить.

Разговор Кэтрин оказался коротким: не успел он выкурить сигарету, как она уже вышла из номера. Глядя из окна коридора на древний город, подернутый вечерней мглой, она сообщила Чэню, что босс предложил ей вернуться домой. Судя по тону, она не горела желанием подчиниться ему.

– Может быть, завтра мы что-нибудь выясним, – с надеждой сказала она.

– Может быть. Кто знает, вдруг оправдается предсказание, которое подразумевалось в тех стихах. Пойду, пожалуй, к себе, нужно отдохнуть. Завтра у нас с вами трудный день.

– Если что-нибудь случится, позвоните мне, – попросила Кэтрин и тут же вспомнила, что у него нет телефона. – Или просто постучитесь ко мне.

– Хорошо… Может, мы вечером немного пройдемся.

Он направился к себе в номер. Включив свет, он удивленно уставился на сидящего в кровати человека – точнее, спящего прислонившись спиной к изголовью.

Малыш Чжоу вздрогнул и проснулся.

– А я вас ждал. Извините, что заснул тут у вас, старший инспектор Чэнь.

– Долго же тебе пришлось ждать. Что привело тебя сюда, Малыш Чжоу?

– Посылка от следователя Юя. Велено срочно доставить вам.

После похищения Цяо Чэнь взял за правило связываться с Юем только по сотовому, а в крайнем случае – через Малыша Чжоу, которому полностью доверял.

– Мог бы и не тащиться в такую даль, – сказал Чэнь. – Я уже завтра буду в управлении. Никто не знает, что ты поехал в Сучжоу?

– Ни одна душа, даже секретарь парткома Ли.

– Спасибо тебе, Малыш Чжоу. Из-за меня тебе приходится здорово рисковать.

– Да чего там, старший инспектор Чэнь. Я на вашей стороне, в управлении об этом каждый знает. Давайте я вечером отвезу вас в Шанхай, там безопасней.

– Не волнуйся. У нас есть здесь одно дельце. Пойду поговорю с управляющим гостиницей, пусть найдет для тебя номер. И ты вернешься в Шанхай завтра утром.

– Нет, не беспокойтесь. Если я вам не нужен, то лучше поеду. Только сначала куплю чего-нибудь поесть на ночном рынке.

– Здорово придумал. Лучше всего живые речные креветки. И тушеное тофу сочжоу. – Он написал Малышу Чжоу свой сотовый номер. – Ты и Лю можете звонить мне по этому телефону.

Чэнь проводил Малыша Чжоу до выхода.

– До Шанхая долго ехать, будь осторожен, Малыш Чжоу.

– Всего-то два часа. Даже устать не успею. Вернувшись в номер, Чэнь вскрыл конверт. В ней находилась кассета с небольшим введением Юя.

«Старший инспектор Чэнь!

По сведениям, которые я получил от Чжэня, я нашел в парикмахерской Тун Цзяцин. Тун – девушка лет двадцати с небольшим, ей несколько раз предъявлялись обвинения за мелкие правонарушения, но обвинения каждый раз вскоре снимали. Далее следует беседа с ней в одном из отдельных кабинетов. Я вспомнил, как поступили вы, когда расследовали убийство Всекитайской отличницы труда, и назначил ей встречу в салоне.

Юй.Итак, вы и есть Тун Цзяцин?

Тун. Правильно. А почему вы спрашиваете?

Юй. Я из управления полиции Шанхая. Вот, взгляните на мое удостоверение.

Тун. Что?! Так вы – фараон! Но я не сделала ничего плохого. С начала нового года я работаю здесь парикмахером и не нарушаю никаких законов.

Юй. Я знаю, чем вы занимаетесь, но меня это не касается. До тех пор пока вы будете помогать полиции и честно отвечать на мои вопросы, я не стану доставлять вам проблем.

Тун. Какие такие вопросы?

Юй. Относительно Фэн Дэсяна.

Тун. Фэн Дэсяна? Гм, он был моим клиентом.

Юй. В этом салоне?

Тун. Нет, в массажном салоне в Фучжоу.

Юй. То есть там, где полиция несколько раз привлекала вас к ответственности. Значит, тогда вы с ним часто встречались?

Тун. Да дело было уже год назад. Он занимался всякими разными делишками, продавал браслеты из поддельного нефрита и крабов. Поэтому в течение пяти-шести месяцев он заходил к нам в салон раз или два в неделю.

Юй. Расскажите подробнее о его посещениях.

Тун. Ну, вы сами уж догадайтесь. Очень мне нужно рассказывать все подробно. Вы же записываете мои показания, а потом используете их против меня как доказательство.

Юй. Я же сказал, что вам ничего не будет, если вы нам поможете. Вы знаете Чжэнь Шимина, не так ли? Он и дал мне ваш адрес. Я нахожусь здесь с особым заданием. Учитывая ваши прежние деяния, вы понимаете, как легко я могу снова упрятать вас за решетку. Только на сей раз вас уже никто не освободит.

Тун. Нечего меня запугивать. Я обыкновенная массажистка. Вы же знаете, в массажных салонах есть обычные услуги и полные услуги. За обычные услуги клиент платит пятьдесят юаней, а за полные – четыреста или пятьсот да плюс чаевые.

Юй. Выходит, Фэн в течение почти полугода приходил в салон раз или два в неделю и каждый раз тратил по четыреста-пятьсот юаней. Набегает приличная сумма. Тут нужно все проверить. Вы же сами сказали, что Фэн занимался всякой мелочовкой. Как же он мог позволить себе такую роскошь?

Тун. Не знаю. Такие, как он, никогда не говорят, чем они на самом деле занимаются. Только говорят, что от тебя требуется. А потом делают что им вздумается за свои вонючие деньги.

Юй. А вы знали, что у Фэна есть жена?

Тун. Мы в салоне не задаем таких вопросов. Но он сам рассказал мне об этом в первую же ночь.

Юй. И что он вам рассказал о своем браке?

Тун. Сказал, что Вэнь его давно уже не волнует. Сказал, что в постели она как дохлая рыба, ни свежего вкуса, ни запаха. И не реагирует на его ласки. Он привез из Тайваня видеокассеты с порнухой, хотел, чтобы она делала то же самое, что там показывают. Но она не захотела, и он ее наказал.

Юй. Проклятый извращенец! Как же он ее наказал?

Тун. Связал ее по рукам и ногам, а потом прижигал ей груди свечой, бил поленом и трахал ее как животное. Он сказал, что она заслужила…

Юй. С чего он вздумал все вам рассказывать?

Тун. Потому что захотел, чтобы я тоже проделывала все эти штуки. А вы знаете, что до того, как во время культурной революции он стал председателем деревенской коммуны, он был мясником? Так вот, он говорил, что, когда она истекала кровью и визжала, как свинья, это его возбуждало.

Юй. Что же такого она сделала, чтобы заслужить такое наказание?

Тун. Он считал, что она поломала ему карьеру. Если бы не скандал, который произошел из-за нее, он мог бы остаться в руководителях.

Юй. Он же сам ее изнасиловал. Как он может винить Вэнь?

Тун. Ну, он-то смотрит на все иначе. Он называл жену «звездой белого тигра» в своей жизни.

Юй. Тогда почему же он не развелся с ней?

Тун. Кажется, я догадываюсь. Как только у него заводились деньги, он все без остатка тратил в разных местах, вроде моего массажного салона. Поэтому хотел, чтобы у него что-то оставалось про запас… Ну, дом, куда он мог вернуться, где он мог украсть у жены деньги, где мог издеваться над ней.

Юй. Ясно. Вижу, ты его хорошо поняла. Когда ты видела его в последний раз?

Тун. Около года назад.

Юй. Он говорил, что собирается уехать в Соединенные Штаты?

Тун. В Фуцзяни это ни для кого не секрет. Он обещал забрать меня к себе, когда доберется туда.

Юй. А как же его жена?

Тун. Он называл ее тряпкой, говорил, что рад от нее избавиться. Я ему не верила. Он для вида пообещал забрать меня, чтобы я бесплатно его обслуживала.

Юй. Значит, перед отъездом его чувства к жене не изменились?

Тун. Нет, совсем не изменились. Только из-за ее беременности…

Юй. Постой, Тун! Ты только что сказала, что видела его год назад. Откуда же ты знаешь о ее беременности?

Тун. Да просто слышала от других мужчин.

Юй. От кого именно? Большинство мужчин его деревни уехали. Ты меня обманываешь, Тун! Ты по-прежнему поддерживаешь связь с Фэном, верно?

Тун. Нет, клянусь, теперь у нас с ним ничего общего нет!

Юй. Послушай, что я тебе скажу, Тун. Чжэнь – крепкий орешек, но и он раскололся, когда услышал, как комиссар Хун пообещал сделать с ним то, что я захочу. Поэтому Чжэнь многое мне рассказал, в том числе и про тебя. Например, как однажды к тебе пришли сразу несколько мужчин: Фэн, Слепой Ма и Коротышка Инь.

Тун. Что?! И это сказал вам Чжэнь? Ах сволочь! Да ведь в тот вечер он был четвертым!

Юй. Одного этого достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку. Ты отлично знаешь, что групповой секс категорически запрещен. А теперь я вот что тебе скажу. Я здесь тайно, никто не знает о том, что я сюда приехал. А почему? Потому что я расследую дело, которое курирует непосредственно центральное правительство.

Тун. И никто о нашем разговоре не знает?

Юй. Ни единая душа. Вот почему мы говорим с тобой в отдельном кабинете. Когда я выйду, я специально перед всеми заплачу тебе за полные услуги, так что никто ничего не заподозрит.

Тун. Гм… Верю вам на слово. Может, у меня что-то и есть для вас, но про то, какие сейчас дела у Фэна, я узнала только на прошлой неделе. Ко мне приходил один бандит.

Юй. К тебе приходил бандит из «Летающих топоров»? Зачем, Тун?

Тун. Он расспрашивал меня как раз о том, о чем вы.

Юй. Как его имя?

Тун. Чжан Шань. Он сказал, что он из Гонконга, но меня не так-то просто провести. Если он из Гонконга, то я из Японии! Уж больно толстая морда была у ублюдка.

Юй. Откуда ты знаешь? У него же на лице не написано, где он живет!

Тун. Я ничего не смогла ему рассказать, поэтому он потребовал, чтобы я бесплатно его обслужила, а иначе угрожал порезать мне лицо. Вы думаете, человек из Гонконга может пасть так низко? А этот тип – давно протухшее яйцо!

Юй. А он говорил что-нибудь про Фэна?

Тун. Он полночи не давал мне передохнуть. А потом все что-то говорил про Фэна да про его жену.

Юй. Это может быть очень важно. Что он говорил?

Тун. Их банда прямо из кожи лезет, чтобы найти его жену, все вокруг перевернули.

Юй. А если они ее найдут?

Тун. Тогда все будет зависеть от Фэна.

Юй. Что это значит?

Тун. Он не объяснил. Наверное, хотят схватить ее как заложницу. Держать в подземной тюрьме, пытать. Все, что только можно представить. Если Фэн не станет им помогать, они могут пустить в ход «восемнадцать топоров».

Юй. Что это значит?

Тун. Зарубить ее восемнадцатью ударами топора. У банды это считается самым жестоким наказанием. Вроде предупреждения остальным.

Юй. До суда осталось всего две недели. Что они собираются сделать, если ее не найдут?

Тун. Не знаю, но думаю, их действительно что-то здорово беспокоит. Только я понятия не имею что. Они не остановятся, пока ее не схватят. Любой ценой, сказал Чжан.

Юй. Любой ценой… Понятно. Еще что-нибудь?

Тун. Это все, офицер Юй. Этот ублюдок, он как насытился, так не очень-то болтал. А я не хотела показывать, что интересуюсь Фэном. Я же не знала, что сегодня придете вы.

Юй. Что ж, если ты действительно рассказала мне правду, то я больше не приду. Но если нет, то я тебя найду, и тогда ты сама знаешь, что будет.

Тун. Я сказала вам правду, поверьте мне».

Старший инспектор Чэнь остановил кассету и закурил.

Он был подавлен. Ему приходилось иметь дело и с более грязными делами, но случай с Вэнь вызывал в нем особую тревогу. Откинув голову на изголовье, он словно видел на противоположной стене танцующие экзотические узоры из тени и света, подобно танцору в маске дьявола из кино.

Ему не нравилась его работа.

Он был глубоко потрясен жизнью несчастной Вэнь Теперь он понимал, почему Вэнь не обратилась за паспортом в январе. Могла ли она стремиться приехать к такому мужу? Отсюда прямо напрашивался следующий вопрос. Что заставило ее передумать? Как могла она когда-то прелестная, одаренная девушка, «самая красивая левачка», с гордостью носившая хунвейбинскую повязку, решиться всю оставшуюся жизнь прожить как кусок протухшего мяса на разделочном бревне, чтобы ее терзал бывший мясник, ее муж?!

Кассета вызвала у Чэня еще более тревожный вопрос. Снова возник какой-то приезжий из Гонконга, а не местный бандит. Тун могла и ошибаться. Для гангстера нет ничего слишком низкого, будь он из Гонконга или из Фуцзяни. Но почему «Летающие топоры» послали гонконгского гангстера к Тун, девушке из салона в Фуцзяни?

И главное, что же так сильно беспокоило гангстеров, что они стремились найти Вэнь любой ценой?

Полностью полагаться на показания Тун было трудно, тем не менее Чэня тревожило дурное предчувствие.

Должно быть, в его прежней гипотезе допущены большие ошибки. Одно он знал наверняка: критический момент близится. Стоит сделать одно неверное движение, и все будет безвозвратно проиграно.

В игре го он изменил бы свое положение, на какое-то время отложив решающую схватку, чтобы сосредоточиться на другой или начать новую игру. Так сказать, тактическая смена позиции. В конце концов, он мог подготовиться заранее к решающему штурму, дождавшись благоприятного положения. Поэтому для него оставался единственный выход – прекратить расследование, отказаться от него.

С точки зрения секретаря парткома Ли, старший инспектор Чэнь достаточно хорошо справился с порученным заданием. И босс Кэтрин Рон тоже настаивал на ее возвращении.

А что касается Вэнь Липин, то, как ни странно, он должен был признать: где бы она сейчас ни находилась, хуже чем с Фэном, ей не могло быть.

В одном товарищ Ли был прав. Наиглавнейшим долгом Чэня было обеспечение безопасности инспектора Рон. Тот гангстер сказал «любой ценой», что заставило старшего инспектора содрогнуться. Если с Кэтрин что-нибудь случится, он себе никогда этого не простит.

И не только из-за политики.

Сегодня утром он ощутил ее сочувствие. Особенно около могилы своего отца. До сих пор никто еще не сопровождал его на кладбище. И ее поступок имел для него большое значение. Он понял, что, несмотря на существующие между ними различия, Кэтрин Рон значит для него гораздо больше, чем просто временный партнер.

Но было просто нелепо предаваться таким мыслям, когда расследование тонуло в пучине вопросов без ответов, необъяснимых осложнений, непредсказуемых случайностей, а Вэнь по-прежнему где-то скрывалась.

Неужели он действительно сможет оставить сейчас это дело, которое сам же считает вопросом национальной чести, и допустит, чтобы Фэн отказался давать показания против Цзя? Когда над Вэнь, беспомощной беременной женщиной, у которой нет ни денег, ни работы, маячит угроза расправы «восемнадцатью топорами»?

Дотлевший окурок обжег ему пальцы.

Ему хотелось забыть все противоречивые мысли: о Вэнь, о политике, о самом себе, хотелось провести вечер в храме Золотых Гор на берегу Кленовой реки, любоваться восходящей луной, вслушиваться в крики ворон, следить, как темнеет холодное небо, созерцать красоту колеблемых ветром ветвей прибрежных кленов, ловить светящиеся всплески рыбы и ожидать в полночь прибытия лодки с гостем… Хотя бы на мгновение погрузиться в волшебный мир поэзии эпохи Тан.

Выйдя из своего номера, он увидел под дверью номера Кэтрин полоску света. Но не остановился, а спустился к регистрационной стойке на первом этаже. Взялся было за телефон, но звонить не решился. В фойе было слишком много народу, несколько человек сидели рядом перед цветным телевизором. Он положил трубку и вышел на улицу.

Несмотря на новую политику «открытых дверей», Сучжоу не слишком изменился. То там, то здесь среди старых строений возвышались новые жилые корпуса, но ему не удалось найти телефонную будку. Он добрел до арки старинного моста из белого камня. Перейдя на другую сторону реки, он неожиданно оказался в ярко освещенном районе с множеством магазинов. Как будто перенесся в другое измерение.

На углу он увидел открытую почту. В просторном холле несколько человек ожидали разговора перед застекленными телефонными будками, над каждой из которых были указаны города и номера телефонов. Пожилая женщина взглянула наверх, открыла дверцу и набрала номер.

Он стал заполнять заказ на телефонный разговор с Гу. И снова его рука замерла в нерешительности. Пожалуй, не стоит обнаруживать свое местонахождение такому типу, как Гу. Он указал в бланке номер телефона господина Ма, предположив, что Гу мог уже поговорить со старым доктором.

Через десять минут над одной из будок загорелся номер заказанного им телефона. Он вошел в нее, плотно закрыл за собой дверь и снял трубку.

– Это Чэнь Цао, господин Ма. Вы разговаривали с Гу?

– Да, говорил. Я позвонил в управление, но мне сказали, вы уехали в Ханчжоу.

– Что вам сказал Гу?

– Гу очень за вас беспокоится, говорит, что кое-кто, очень влиятельный, настроен против вас.

– Кого он имел в виду?

– Я спросил, но он мне не назвал. Зато спросил, слышал ли я о триаде из Гонконга под названием «Зеленый бамбук».

– «Зеленый бамбук»?

– Да. Сегодня днем я кое-кого поспрашивал на этот счет. Оказывается, это международная организация, a штаб-квартира у них в Гонконге.

– А узнали что-нибудь об их делах в Шанхае?

– Нет, еще не узнал. Постараюсь узнать. А вы берегите себя, старший инспектор Чэнь.

– Хорошо, и вы тоже, господин Ма.

Выйдя из почты, он медленно побрел по улице. Совершенно разные вещи сплетались между собой, подобно корням бамбука под землей. «Зеленый бамбук»! Старший инспектор Чэнь впервые слышал об этой преступной группировке.

Незаметно для себя он заблудился в незнакомом городе. Несколько раз свернув не в ту сторону, он оказался у сада пагоды Баусу. Он купил входной билет, хотя было уже слишком поздно, чтобы осмотреть пагоду изнутри.

Бесцельно бродя по дорожкам парка в надежде, что его осенит какая-нибудь идея, он увидел на скамье читающую девушку. Ей было не больше девятнадцати, она тихо сидела с книгой в одной руке и с ручкой в другой, а рядом лежала раскрытая газета. Она водила по губам блестящим наконечником ручки, и ее волосы, связанные сзади, подрагивали, как бабочка под дыханием ветерка. Мирная сцена напомнила ему, как в юности он сам проводил время в парке Хуанпу.

Интересно, что она читает? Стихи? Он шагнул было к скамейке, как вдруг сообразил, до какой степени заблуждается. Он увидел название книги – «Рыночная стратегия». На протяжении огромного периода времени биржи были закрыты, но сейчас страну захлестнуло «биржевое безумство» и докатилось даже до этого уголка в старинном саду.

Он поднялся на небольшой холм и остановился на его вершине. Где-то поблизости журчал водопад. Вдалеке он разглядел слабый проблеск света. Сейчас, апрельской ночью, звезды казались такими далекими, яркими, как будто что-то нашептывали ему…

Но сегодня не так холодно, как в этих строках Хуан Чунчжэ. Чэнь начал насвистывать, чтобы поднять себе настроение. Не судьба ему стать поэтом, как и зарубежным китайцем, который пришел на поклонение гробам предков с американской подружкой – как воображали те старухи на кладбище. И он не турист, бесцельно слоняющийся по улицам Сучжоу.

Он сотрудник полиции, приехавший сюда инкогнито, он проводит важное расследование и не может принять никакого решения, пока завтра не состоится один разговор.