Распутин и король Великобритании Георг V.
Королевские покои. Георг, с лупой в руке, разглядывает старинные печатные книги, гравюры, рукописи, иногда подносит их к свету, что-то показывает гостю. Угощает его чаем.
Георг напевает себе под нос. Собственно, это известная песня «Распутин» ансамбля «Boney М», но без текста, одна мелодия.
Р. Ваше Величество, вы не рассердитесь, если я спрошу: что за необычную песню вы изволите напевать?
Г. А… в самом деле… Вы знаете, понятия не имею, откуда она взялась. Будто издалека откуда-то прилетела… Бог ее знает…
Тишина.
Ну, и как вам тут, в наших краях?
Р. Что сказать… (Тоже напевает.) A poor man in a rich man’s world .
Г. Вам случалось бывать у нас прежде, мистер Распутин?
Р. Нет, Ваше Величество, я в Лондоне первый раз.
Г. Да? И как вам нравится… наша погода?
Р. Очень славная погода.
Г. Я от души рад этому, мистер Руспа… Рупса… мистер Рапсутин. И… что вас привело на берега Темзы, если позволено будет спросить? Вы ведь — доверенное лицо царя, не так ли?
Р. Вы хотели сказать: фаворит?
Г. Возможно, вы и правы. Итак?
Р. Я к вам насчет войны, Ваше Величество.
Г. Хм.
Р. Которая вот-вот вспыхнет.
Г. О, вовсе не обязательно. Великие державы полны решимости устранить эту угрозу.
Р. Вот как?
Г. Да-да. Все так говорят.
Р. И что, это правда?
Г. А, сейчас вся Европа занята своего рода политическим петтингом, если вы понимаете, что я имею в виду. Пока что все только смакуют мысль о войне, но не факт, что это сладострастное предвкушение, эта симуляция, эти игры перейдут во что-то серьезное.
Р. Ваше Величество, а вы-то сами — как? Вы хотите, чтобы война началась? Или не хотите?
Г. Какое послание вы мне привезли, мистер…
Р. Распутин, Григорий Ефимович.
Г. Да. Григорий. Итак?
Р. Я привез послание, что война будет бесчеловечной и принесет огромные беды нашим империям.
Г. Вашей и моей?
Р. Всем коронам Европы.
Г. Я слышал, вы провидец.
Р. Да.
Г. Ваша профессия — фаворит и парафеномен.
Р. Да, с вашего позволения.
Г. И на сколько лет вы провидите будущее?
Р. Сейчас — на сто. Мне дано видеть все в ближайшие сто лет. До самых мелких деталей. Кроме моей собственной смерти. Видеть свою смерть запрещено даже великим провидцам. Но это — единственное.
Г. Может быть, это и правильно… А мою вы видите?
Р. Да, Ваше Величество.
Г. (задумавшись, раскуривает трубку). Так, и что вам видится впереди?.. Англия станет республикой?
Р. Нет, останется королевством, с симпатичными престолонаследниками.
Г. Мы потерпим поражение в этой войне, которая вот-вот начнется?
Р. Да. То есть нет. Как и в следующей войне, которая будет еще ужасней.
Г. То есть мы выиграем эти войны.
Р. Но Англия потеряет свои колонии. Ни одной не останется.
Г. К сожалению, этот процесс начался сто лет назад, когда мы потеряли эту дурацкую Америку. На что нам рассчитывать, если мы не смогли обуздать кучку бродяг?.. Вот и уплыли от нас тамошние колонии. Что вы на это скажете? Иного мы и не заслуживаем, если мы такие растяпы… Правда, Канада осталась.
Р. …ирландцы тоже выделятся. Шотландцы, валлийцы — и те будут требовать самостоятельности. Зато население бывших колоний потечет сюда рекой, а англичане мало-помалу станут на острове национальным меньшинством. На острове, который тысячу лет никто не мог покорить.
Г. Это плохо… Но какое отношение ко всему этому имеет война, о которой мы говорим сегодня, в июле 1914 года? Вы утверждаете, что из-за нее мы потеряем колонии? А если мы избежим войны, то британская империя сохранится?
Р. Скажу честно: не знаю. Может, и сохранится. Я знаю только то, что видел своими глазами, с разрешением тысяча сто пикселей…
Г. Как вы сказали?
Р. А, это какой-то будущий техносленг. Чепуха… Суть в том, что я совершенно четко видел, какие немыслимые страдания ожидают подданных Вашего Величества. Англия потеряет на полях сражений миллионы и миллионы своих солдат. И ничего не выиграет взамен.
Г. Если немцы проиграют войну, вот и наш выигрыш. Думаю, мы будем на стороне победителей, а наши враги — в лагере проигравших.
Р. Нас всех ждут ужасные времена. И победителей, и побежденных.
Г. Это очень жестоко.
Р. Именно.
Г. Мистер Распутин, чего вы от меня хотите? Или — чего хочет мой друг и кузен, царь Николай? Что я могу для вас сделать?
Р. Предотвратите войну.
Г. Это просьба Николая?
Р. Да.
Г. Точно?
Р. Да. Его просьба, потому что это в его интересах.
Г. А он знает?
Р. Что?
Г. Что это его просьба. И что это в его интересах.
Р. Да. Теперь уже и Ваше Величество знает, что это в ваших интересах. В интересах империи. Чтобы не было войны. У нас на это еще четыре дня.
Г. И вы думаете, я мог бы предотвратить мировую войну, которая вот-вот разразится? И которую требуют массы…
Р. Массы, массы… Долг властителей — в том, чтобы, если массы хотят чего-то дурного, не дать им добиться этого. Иначе — зачем нужен властитель?
Г. Дорогой господин Распутин, мне кажется, вы не вполне отдаете себе отчет, с кем разговариваете.
Р. Я думал: с королем Великобритании.
Г. Генрих VIII, он — да! Он еще был властелином жизни и смерти, а может, и властелином истории. Но с тех пор в Англии много чего произошло, и мы здесь властвуем уже по-другому, не так, как, скажем, в России. Ведь что происходит там, у вас, на берегах Невы? Мой высокочтимый кузен Ники исходит совсем из иных принципов, осуществляя свою миссию самодержца. Я бы даже сказал: профессию самодержца. Я слышал, на бланке переписи населения в графе «Род занятий» он написал: «Хозяин земли русской».
Р. Стало быть, Ваше Величество, вы хотите сказать, ваше мнение в вопросе о том, что будет с Англией, быть войне или не быть, — ничего не значит?
Г. Я тоже отвечу откровенно: значит. Очень даже значит… Но, к сожалению, не в той мере, в какой хотелось бы. Генерал Китченер — вот кого надо бы убедить: в вопросах войны и мира его мнение будет решающим. Да-да, представьте себе. Вот до чего мы дошли. Такие времена нынче… Поверить трудно.
Р. Генерал Китченер, главный национальный мясник, вместе с его кораблем, полным солдат, через два года, не позже, будет пущен к чертовой бабушке на дно морское.
Г. В самом деле?
Р. Да. К чертовой бабушке.
Г. Через два года, вы сказали? Ах, поздно, поздно… Но когда будете разговаривать с ним, об этом промолчите. Если, конечно, мое мнение что-то значит для вас. Потому что тогда он уж точно будет настаивать на войне.
Р. Почему?
Г. Чтобы кто-нибудь не подумал, что он испугался. Знаете, бывают такие парадоксальные варианты выбора собственной судьбы… Я бы сказал: ловушка для самого себя.
Р. Кроме Китченера и еще нескольких одержимых, кто еще в Англии хочет этой войны?
Г. Массы мы уже помянули, так ведь?.. Ну, еще военный бизнес, а это очень большая сила.
Р. Для военных поставщиков — да. Но для миллионов солдат в окопах — бизнес не такой уж большой…
Г. Цинично, но, по сути, верно.
Р. Повторю свой вопрос: кто еще в Англии хочет этой войны?
Г. Хм…
Р. Почему я это спрашиваю? Потому что имел честь читать строки, которые один из дипломатов Вашего Величества запишет в свой дневник.
Г. Запишет?
Р. Да. На будущей неделе. Что-то в том роде, что, увы, сейчас повсюду в Европе гаснут огни, и, возможно, мы долго не увидим их снова зажженными…
Г. Вот как…
Р. В смысле: тому, что было сутью Европы, теперь кирдык.
Г. Кирдык? Ха… И что еще напишет мой добрый Эдвард?
Р. Через десять с лишним лет он изволит заметить, что Англия очутилась в этой дурацкой войне, сама не ведая как, находясь в странном, бессознательном, сомнамбулическом состоянии.
Г. Хи-хи. Знал бы бравый Эдвард, что он еще и дневник свой не успеет завести, а я уже буду знать, что в нем написано…
Р. Например, что Англия сама не хотела… Вернее, не хочет по-настоящему этой войны. Ни теперь, ни тем более потом.
Г. О нет, конечно, не хочет. Это все французы, это они изо всех сил стараются нас втянуть. У них-то есть мотив: они хотят насолить немцам. Сумасшедшие и те и другие. Мечтают поквитаться друг с другом. Реванш им нужен. Это очень мощный мотив, если хотите знать мое мнение. Все они, кхм, не в себе.
Р. Ваше Величество, у нас еще четыре дня. За это время мудрость должна одержать верх над безумной, самоубийственной жаждой реванша, над черным цунами сердца, над кровавым карнавалом и пляской смерти.
Г. Четыре дня?
Р. Сто часов примерно.
Г. Мало, очень мало.
Р. Но это все-таки сто часов. Больше, чем полчаса или полминуты. Когда речь идет о ста миллионах человеческих жизней…
Г. За сто лет погибнет сто тысяч солдат?
Р. Нет, это округленное число. Я добавил сюда и тех, кто умрет от эпидемий, а эпидемии во время войны — обычное дело, и жертв украинского голодомора, Холокоста, сталинского террора, и гражданское население, погибшее от атомной бомбы, ну и потери от более мелких войн.
Г. Понятно. У меня три вопроса.
Р. Извольте, Ваше Величество.
Г. Если не ошибаюсь, сто миллионов за сто лет — это миллион в год… Не такая уж сумасшедшая цифра, но Бог с ним… Мне вот что любопытно. Если мировая война сейчас не начнется и не будет ее последствий, то… эти сто миллионов останутся живы?
Р. То есть… как вас прикажете понимать, Ваше Величество?
Г. Ну, если не на войне, то они ведь тоже когда-то как-то умерли бы. Разве не так?
Р. Но не насильственной смертью! И если прикинуть, сколько лет могли бы все эти люди еще прожить… пусть каждый хотя бы по одному году, — это ведь уже сто миллионов лет.
Г. Второй мой вопрос: сколько человек будут жить на Земле через сто лет?
Р. Помнится, что-то около семи миллиардов.
Г. Ясно. В общем, угрозы, что человечество вымрет, нет.
Р. Ну да, такой угрозы нет.
Г. И последний: если эта война сейчас не начнется, то где гарантия, что через полгода не начнется другая? Откуда нам знать, сколько других войн нам грозит и сколько жертв они потребуют?
Р. На это я сейчас не могу ответить.
Г. (встает). Как бишь зовут того симпатичного молодого князя, дальнего родственника царской семьи? Феликс?
Р. Князя Юсупова?
Г. Да. Вы с ним знакомы?
Р. Часто встречаемся. Он здорово поет цыганские романсы. И аккомпанирует себе на балалайке. Прекрасный парень. А почему вы спрашиваете о нем, Ваше Величество?
Крик совы.
Г. Передайте ему привет… Всего хорошего вам. Сейчас я, к сожалению, должен уйти. У меня по расписанию медитация.
Р. Но почему вы спросили про Юсупова?
Г. Так, в голову пришло. Позвольте спросить, мистер Распутин: вы футболом интересуетесь?
Р. Немного. Кстати, в двадцатом веке футбол будет основным видом спорта.
Г. А вы можете мне сказать, какая команда выиграет через сто лет чемпионат Англии? И кубок?
Р. Пожалуй. Кажется, какая-то манчестерская. Я особо не вникал. Но вроде так.
Г. Что ж, надо запомнить… Манчестер…
Р. Еще вопросы, Ваше Величество?
Г. Ну, на данный момент…
Р. Что ж, тогда…
Г. Тогда — до свиданья, мистер Распберри. Был счастлив. Спасибо, что зашли. Кузену Ники мой искренний, сердечный привет.
Р. А… война?
Г. Посмотрим, что можно сделать. На меня, во всяком случае, рассчитывайте. Постараюсь предпринять все, что в моих силах. А вы, если удастся, поговорите с генералом Китченером.
Р. (уходит, скорее себе). Ну что ж, и тут побывал…
Георг задумчиво смотрит ему вслед и вполголоса напевает шлягер «Boney М», «Rasputin»; может быть, даже начинает пританцовывать, как на дискотеке.