28 августа, 05:00 (по Гринвичу)

западная часть Тихого океана

атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»

— Звуки ревунов?.. — коммандер Сэйлор выглядел сильно озадаченным докладом акустика.

— Так точно, сэр. Пеленг один-пять-весемь, ниже термоклина. Мы не слышим абсолютно никаких звуков движения, но пеленг на сигнал смещается… да, скорее всего, объект движется в северо-западном направлении, на довольно большой скорости.

— Дай-ка мне послушать, — Сэйлор отобрал наушники у оператора гидроакустического комплекса и приложил к уху.

Уррр, уррр, уррр. Вой сигналов тревоги напоминал приглушенное рычание диких зверей в ночной саванне. Кроме звона ревунов, он уловил еще и женский голос, что-то повторяющий, кажется, по-английски, но он звучал так нечетко, что слова различить было невозможно.

— Хм-м-м…

Что бы это могло быть? Аварийная ситуация? В том, что источником необычного звукового сигнала являлась подводная лодка, сомнений быть не могло, так же как и в том, что антенны не смогли уловить звука винтов или работающих механизмов движущегося на высокой скорости загадочного объекта. Единственный винт, работа которого была слышна в этом районе, принадлежал самой «Пасадене», и присутствие иных союзных субмарин здесь не предполагалось. Следовательно, источником сигнала могла быть только…

— Командир, это «Той Бокс»! — воскликнул старпом Такенака.

Сэйлорр слегка обиделся, что тот догадался первым, и недовольно пробурчал:

— Что ты всегда лезешь вперед? Терпеть не могу таких умников...

— Так что же?

— А-а-а, неважно. Ладно, это значит, что они сами себя засветили. Треть хода вперед, всплыть до ста восьмидесяти. Наконец-то мы устроим засаду на этот проклятый «Чертик из табакерки»!

— Ай-ай, сэр. Треть хода вперед! Глубина сто восемьдесят!

«Пасадена» плавно пошла вверх, чтобы спрятаться за слоем скачка и продолжать наблюдение.

«Туатха де Данаан», главный ангар

Разбуженные пронзительными трелями сигналов тревоги и предупреждениями, сделанными голосом искусственного интеллекта подлодки, члены экипажа столпились в главном ангаре. На лицах не было заметно страха; лишь озадаченность, сдобренная изрядной долей зевков и сонных потягушек. Это не мешало морякам действовать быстро и слаженно, пока раздавали индивидуальные дыхательные аппараты, спасательные жилеты; пока спешно выполнялись работы по перемещению боезапаса в более безопасную в такой ситуации переднюю часть ангара. Но, как бы энергично ни действовали моряки, многие выглядели недовольными.

Проводить пожарные учения в этот момент — довольно-таки некрасиво со стороны капитана первого ранга Тестаросса. Именно таково было мнение большинства экипажа.

— Внимание. Всем членам экипажа немедленно эвакуироваться в главный ангар. Повторяю: пожар в машинном отделении номер один. Это учебная тревога. Отсек номер один…

По условиям учебной тревоги предполагалось, что возгорание произошло в машинном отделении, расположенном в кормовой части субмарины, и сопровождалось выбросами дыма и ядовитых газов. Реактор вышел из-под контроля, уровень радиоактивности повысился до опасных пределов. Конечно, экипажу следовало готовиться и к таким ситуациям, но здравый смысл подсказывал — подобная двойная авария могла иметь место только в том случае, если бы и командир корабля, и управляющий им искусственный интеллект одновременно сошли с ума.

«Выглядит странно», — думал Соске. Несколько стоящих неподалеку офицеров, судя по их озадаченному виду, вполне разделяли его мнение.

На борту подводной лодки находился важный пленник, а поблизости почти наверняка патрулировали американские боевые корабли. И в таких обстоятельствах — внеплановые аварийные учения? Зачем бы такому умному и опытному командиру, как Тесса, устраивать столь неурочные забавы и будить усталый после трудного задания экипаж?

С этими мыслями Соске метался по ангару, среди двух сотен митриловцев, деловито выполнявших аварийные процедуры.

Чидори. Где же Чидори?

Он нигде не мог найти ее, а все моряки, которых Соске хватал за рукав, лишь пожимали плечами — в том числе и кок Казуя.

Соске подбежал к герметичной двери, ведущей из ангара в кормовые отсеки, но его остановил дежуривший там младший лейтенант из подводников.

— Туда нельзя — двери уже закрываются!

По сценарию учений считалось, что кормовые отсеки загазованы и, чтобы преградить дорогу токсичным продуктам горения, необходимо закрыть все герметичные люки в водонепроницаемых переборках.

— Нашей гостьи, Чидори Канаме, здесь нет! — крикнул Соске. — Разрешите мне найти ее.

— Отставить! Все оставшиеся в кормовых отсеках считаются погибшими.

— Но ведь…

— Когда увидишь ее позже, передашь привет с этого света. А сейчас — кругом, шагом марш! Это приказ.

— Виноват, но…

— Я же говорю — это приказ. Понятно?

Лейтенант потянулся к кнопке, чтобы закрыть тяжелую герметичную дверь. Приводимая в движение собственным сервоприводом створка сорокасантиметровой толщины начала с рокотом опускаться в пазах. Гермодвери на подводных лодках были невероятно прочны, и, будучи закрытыми, намертво разделяли носовые и кормовые отсеки.

Соске одолевало предчувствие беды. Подозрительная пожарная тревога, необъяснимое отсутствие каких-либо указаний от Тессы, Гаурон на борту, а теперь еще и Чидори пропала неизвестно куда. Но старший офицер недвусмысленно запретил самостоятельные поиски, а нарушать приказы было совсем не в его правилах. Соске застыл, глядя, как неотвратимо опускается кромка гермодвери, отсекая от него оставшуюся по другую сторону Канаме.

Чидори…

Стоит ему промедлить еще секунду, и он больше никогда не увидит ее. Абсолютно необоснованное, беспочвенное, но в то же время неумолимо-отчетливое предчувствие пронзило его насквозь, словно наконечник копья. Перед глазами встало ее лицо, точно такое, как в последний миг перед тем, как она убежала — ее глаза, померкшие от обиды, тоски и разочарования. В ушах прозвучали слова: «Если хочешь знать, я за тебя беспокоилась, а ты»…

И вот он стоит столбом, не в силах двинуться, отделенный от нее неумолимыми словами приказа…

В следующий миг Соске нырнул и проскользнул в щель под опускающейся кромкой двери.

— Эй, куда ты, черт бы тебя драл!.. — заорал вслед лейтенант, но створка, опускаемая мощными гидроцилиндрами, с грохотом встала на место. Продребезжал сигнальный ревун, и в ушах отдался резкий щелчок электромагнитного замка. Царивший в ангаре шум голосов, топот и гул отрезало, точно ножом, и с ним остался только вой аварийной сирены.

Перед Соске оказался низкий пустынный коридор, освещенный тревожным моргающим светом красных аварийных ламп. Не успел он пройти и десяти шагов, как заметил прислонившегося к переборке рядом с дверью в отсек для инструктажа мужчину в оливковой полевой форме. Светлые волосы, небрежно сложенные на груди руки — это был Курц Вебер.

— Курц?

— Нарушаем приказы? И не стыдно? — поинтересовался Курц, не моргнув глазом.

— Кто бы говорил. Сам что здесь делаешь?

— Да как тебе сказать… я принципиальный противник стадной беготни, а особенно вот таких дебильных учений с эвакуациями.

— И только?

— И только. — Курц помолчал, потом фыркнул. — …Нет, еще я решил: а вдруг кто-нибудь другой прибежит? Кто бы мог подумать, что это окажешься ты.

— Тебе это так странно?

— Хм-м… да нет, в общем-то. Вполне логично.

Двое товарищей обменялись понимающими взглядами. Враждебность и досада, оставшиеся с недавней стычки, исчезли без следа.

— Кажется, случилось что-то плохое.

— Ага. Мак-Аллена не видно, и еще кое-кого. Пегги сказала, что Мао тоже куда-то испарилась из медотсека.

Все выглядело так, словно Курц тоже счел эту учебную тревогу подозрительной. У Соске уже не осталось сомнений — он отчетливо чувствовал опасность.

Курц шагнул от стены и хлопнул его по плечу.

— Ну, пошли.

— Да.

Они двинулись вперед — без оружия, без какой-то внятной информации. Хотя перед ними лежала только кормовая часть подводной лодки, она все равно была огромной, с десятками отсеков и сотнями выгородок и закутков. У них не имелось ни четкого плана, ни поддержки, но, по крайней мере, Соске и Курц оставались лучшей боевой двойкой на борту «Туатха де Данаан».

Атомная десантно-штурмовая подводная лодка «Туатха де Данаан» представляла собой огромное и сложное сооружение. Ее корпус можно было подразделить примерно на две главные части — носовую и кормовую. В носовой части располагалось основное вооружение: ангар с авиационной и десантной техникой, торпедные и ракетные отсеки, погреба боезапаса. В кормовой находились командный пост, машинные отделения, реакторные отсеки, жилой блок и камбуз с командной столовой. Две части разделяла прочная и толстая водонепроницаемая переборка. Если бы одна из них получила серьезные повреждения и даже оказалась бы полностью затоплена, конструктивное устройство подводной лодки обеспечивало целостность второй части.

Отданный Гауроном приказ об эвакуации предусматривал сбор всего экипажа в носовой секции, а главный командный пост находился в кормовой. Конечно, пытаясь изолировать подчиненных от командира, не следовало считать их глупцами. Но, тем не менее, военные моряки не могли игнорировать недвусмысленный приказ — вся корабельная служба построена на безусловном, быстром и точном исполнении команд. Моряки дисциплинированно провели эвакуацию в установленный нормативами срок, переборочная дверь закрылась, и Дана, корабельный материнский искусственный интеллект, надежно заперла ее, сделав невозможным ее открытие со стороны ангара.

— Никто не придет вам на помощь, — насмешливо сказал Гурон.

Всех находившихся в ГКП митриловцев, за исключением Тессы и Канаме, согнали в угол и сковали вместе наручниками. Теперь они не смогли бы напасть на захватчиков, даже если бы решились на такое самоубийственное предприятие.

— Теперь я — полноправный командир этого кораблика. Неплохо, да?

— Я бы не была на вашем месте так уверена, — холодно возразила Тесса. — В ангаре находятся бронероботы. Они способны проделать в переборке дыру мономолекулярными резаками. У вас не останется ни единого шанса, когда ГКП возьмут штурмом десятки моих вооруженных подчиненных.

— Ха-ха. Именно поэтому я придумал еще кое-что. Моя железочка?..

— Слушаю вас, капитан, — ответил голос искусственного интеллекта.

— Отключить системы регенерации воздуха в носовых отсеках.

— Так точно, сэр.

Отключение систем регенерации воздуха означало, что подаваемый вентиляцией воздух не будет больше обогащаться кислородом, а углекислота — удаляться. Учитывая, что в отсеке собралось более двухсот человек, решение Гаурона грозило им смертью от удушья.

— Вы не посмеете! — воскликнула Тесса.

— Запросто посмею. Если их не придушить, ваши хитроумные последователи наверняка начнут суетиться и мешать.

— Они задохнутся раньше, чем смогут что-то сделать! Пожалуйста, кислород нельзя отключать…

— Не надо мне указывать, что можно, а что нет. Не то в следующий раз я прикажу перегрузить реактор. Или смешнее будет опрокинуть вашу лодочку кверху брюхом? А, может быть, заставить нырнуть та-а-ак глубоко, чтобы давление расплющило ее в железный блин? Надо подумать.

Подводная лодка в настоящий момент действительно перешла в полностью автоматический режим управления, под контроль Даны. Практически все корабельные системы находились в полном распоряжении Гаурона, он мог поступать так, как ему заблагорассудится — это была отнюдь не пустая угроза.

Да, новейшая автоматика действительно позволяла всего одному человеку управлять «Туатха де Данаан», хотя существовали и серьезные ограничения. Для обработки многогранной тактической информации, собираемой поисковыми средствами, принятия решений и полноценного ведения боевых действий требовалась слаженная работа тренированного экипажа, насчитывающего несколько десятков человек. Опытный рулевой намного превосходил компьютер, когда дело доходило до сложных маневров, а проверка, обслуживание и ремонт механизмов и оборудования, безусловно, были невозможны без заботливых человеческих рук. Системы, представлявшие собой козырные карты подводной лодки — магнитогидродинамическая тяга и электромагнитная система управления ламинарностью потока — тоже нельзя было эффективно использовать без участия людей. При действиях в автоматическом режиме, когда субмариной самостоятельно управлял искусственный интеллект, не было гарантий от ошибочных тактических решений или даже фатальных ошибок в кораблевождении, которых специалисты могли бы избежать. В действительности, этот режим предназначался исключительно в качестве аварийного, на самый худший случай. Но теперь предусмотрительность конструкторов, считавших, что не следует пренебрегать никакими методами повышения безопасности, обернулась настоящим бедствием. Лишившись рычагов управления, экипаж не мог ускользнуть даже от одиночного корабля противника, даже далеко не самого мощного. Было очевидно, что и подводная лодка, и ее запертый в ангаре экипаж — в большой опасности.

«Я должна что-то сделать».

Тесса никогда не думала раньше, что ей придется почти физически ощущать на плечах вес жизней своих людей — всех подчиненных, с которыми она делила и тяготы воинской службы, и скромные радости — огромный, невыносимо тяжелый и хрупкий груз.

Единственный выход, который для нее оставался — постараться мыслить логически.

Сейчас, когда Дана считает Гаурона полновластным командиром корабля, для любого действия потребуется его санкция, то есть, обычными мерами спасти положение не удастся. В таком случае, очевидно, что первоочередной задачей становится возвращение контроля над материнским искусственным интеллектом.

Вычислительное ядро Даны находилось в центральном процессорном отсеке, называвшемся «Капелла Леди». Используя установленный там специальный аппарат, Тесса была способна оперировать системой управления на самом глубоком уровне, сливаясь сознанием со сложным комплексом корабельных систем, ассимилируясь и практически растворяясь в нем. Если бы это удалось, появилась бы возможность вырвать управление «Туатха де Данаан» у Гаурона и подчинившейся ему Даны. Несмотря на остающиеся в автоматическом режиме управления ограничения, Тесса смогла бы освободить запертых в ангаре моряков и дать им возможность ликвидировать последствия вражеского захвата и полностью вернуть контроль над подлодкой — именно такая стратегия могла бы привести к успеху, решила она.

Полная ассимиляция с кораблем представляла собой сложную и довольно опасную операцию, которая никогда ранее не проводилась в море, но сейчас иного выхода не было. Впрочем, сейчас вопрос заключался даже не в опасности, а в том, как это сделать. «Капелла Леди» находилась на палубе номер три, непосредственно под главным командным постом. Хотя по схеме напрямую до нее было рукой подать, попасть туда можно было только кружным путем по нескольким трапам и переходам. Кроме того, универсальный ключ, единственный, способенный открыть люки в процессорный отсек, хранился в ее каюте. Сумеет ли она вырваться из когтей Гаурона и его клевретов и добраться туда?

У Тессы оставался еще один козырь. Пистолет двадцать второго калибра, спрятанный под командирским креслом. Он был всего лишь семизарядным, а энергии пули едва хватило бы для того, чтобы застрелить щенка.

Если смотреть объективно, у нее не было ни единого шанса сбежать от троих опытных вояк. Ее мгновенно поймают, а в худшем варианте развития событий — убьют. Тесса плохо обращалась с оружием и не умела бегать, как следует. Ее неуклюжесть и неловкость встали неодолимой преградой на пути выполнения плана. И это при том, что она оставалась единственной на борту подводной лодки, кто мог воспользоваться стоящим в «Капелле Леди» аппаратом, заблокировать Дану и временно взять на себя ее функции. Это было возможно только для нее — Посвященной, обычный человек не в силах сделать это. Так, постойте… но ведь бок о бок с ней стоит еще кое-кто…

Канаме, молча следившая за тем, что происходило в ГКП, неожиданно вздрогнула — почувствовав в голове что-то неладное. Сидевшая рядом Тесса в упор смотрела на нее с очень странным выражением — пристальным, целящимся, похожим на то, что бывает на лице человека, собирающегося выстрелить или ударить ножом. Ее прелестные серые глаза теперь расширились и заледенели, словно у мертвеца, а лицо исказила болезненная судорога. Подобно напрягшемуся изо всех сил гипнотизеру, она словно намеревалась пронзить ее взглядом насквозь.

«Она пытается заставить меня сделать что-то безумное…» — отчетливо поняла Канаме.

Гаурон развалился на откидном сидении перед пультом, грызя сушеную ветчину. Здоровяк, которого назвали Данниганом, стоял у него за спиной, временами исподлобья поглядывая на Канаме, и на его губах мелькала гадкая усмешка. Нгуен курил, прислонившись к переборке между двумя ведущими в ГКП люками, раскрытыми теперь настежь.

Влажные от пота тонкие пальцы Тессы бесшумно и осторожно прикоснулись к заложенной за спину руке Канаме. Когда же они исчезли, в ее ладони остались два предмета: обрывок бумаги и небольшой ключ.

Погодите, что это значит?..

Но не успела она додумать эту мысль, как услышала голос.

…Это ключ от моего сейфа.

Голос, кажется, принадлежал Тессе, но Канаме могла поклясться, что в этот момент никто не произнес ни слова. Ни Гаурон, Данниган и Нгуен, ни скованные вахтенные — все они молчали, и никто не подал виду, что услышал этот отчетливо звучащий голос.

Теперь Тесса смотрела вперед, на экран в торце командного поста, а глаза ее были странно расфокусированы.

…Сконцентрируйтесь… резонанс… нужно почувствовать…

Новое незнакомое ощущение — в груди Канаме стало тепло, словно распустился бутон мягкого и нежного цветка. В голове снова отдался голос:

…Возьмите из сейфа другой ключ… универсальный ключ… палуба три… найдите «Капеллу Леди»… а потом… нужно снова вступить в резо… нанс…

Подожди, какую капеллу? Какой Леди?..

…Нужно действовать… скоро… придется рискнуть…

Зачем? Что мне делать с ключом? Эй, что это за ключ?..

— …Эй!

Канаме вздрогнула и вернулась в себя, с ужасом осознав, что выкрикнула последнее слово вслух. Гаурон и его клевреты подозрительно уставились на нее.

— К чему этот «эй»?.. — поинтересовался Гаурон, прожевывая вяленое мясо.

Ситуация обернулась самой худшей стороной. Канаме испуганно стиснула кулак с зажатой запиской и ключом. Сжавшаяся рядом Тесса издала неслышный стон, полный отчаяния.

— Мне это не нравится. Зачем ты вдруг начинаешь кричать «эй»? Странно это слышать от умненькой-благоразумненькой девочки в такой момент. Ну-ка, объясни, в чем дело?

Гаурон поднялся и, широко ступая, направился к ним. Его глаза неожиданно остановились на судорожно сжатом кулаке Канаме.

— Что там у тебя? Покажи мне.

Канаме молчала.

— Я сказал — «покажи». Ты не слышала? Ушки прочистить? — Гаурон протянул длинную руку с хищными пальцами.

В тот же миг Тесса вскочила. В ее дрожащих руках прыгал маленький пистолет. Направив его на Гаурона, она зажмурилась и нажала на спусковой крючок. Под сводами ГКП раскатился сухой треск выстрела. Главарь наемников схватился за шею и резко отпрыгнул назад.

— Канаме, бегите!!! — закричала Тесса, раз за разом стреляя в Нгуена, охраняюшего дверь. Нгуен мгновенно отреагировал, бросившись на пол, и пули ушли в молоко. Возможно, если бы на его месте был обычный солдат, то он замешкался бы и все же получил бы попадание.

Сама себе удивляясь, Канаме резко стартовала с места, без оглядки рванувшись в проем люка. Откуда у Тессы вдруг взялся пистолет, попала ли она в кого-нибудь, что ей самой нужно делать дальше — все эти мысли отошли на задний план. Канаме сосредоточилась на настоящем мгновении — сейчас решалось все. Колебания и нерешительность могли погубить и ее, и всех остальных, вот это она понимала отчетливо.

Канаме промчалась мимо шатающегося Гаурона, вывернулась из рук кинувшегося наперерез Даннигана. Он успел поймать ее за куртку, но что-то затрещало, и ему остался только оторванный рукав. Получилось — девушка вырвалась, хотя и едва не упала. Ловко удержав равновесие, Канаме кинулась к выходу. По дороге она прошмыгнула с другой стороны кресла, чтобы увернуться от вскочившего на ноги Нгуена. Только она успела перепрыгнуть комингс люка и вылететь в проход, как от переборки рядом с ней с искрами и визгом срикошетила пуля.

— Стоять!.. — взревел Данниган, снова целясь вслед. Но Канаме не остановилась, а лишь пригнулась, убегая все дальше от ГКП и на ходу прыгая вправо и влево, от переборки к переборке. Над ухом взвыл новый рикошет, но, не обращая на него внимания и чуть не порвав мышцы в последнем усилии, она нырнула за угол коридора. За спиной грохотали тяжелые шаги и доносились яростные вопли:

— Ах ты, маленькая сучка!.. Догоню — убью!!!

В глазах темнело от напряжения, во рту чувствовался металлический привкус крови, по щекам что-то текло. Только пробежав еще коридор, Канаме поняла, что плачет. Она сама не знала — из-за чего. Переживая ли за судьбу оставшейся в руках безжалостных врагов Тессы, ужасаясь ли тому, что может случиться с ней самой, или даже из-за того, что от новой симпатичной курточки остались одни безнадежные лохмотья.

— Постой, — поднял руку Соске, и Курц тоже замер, как вкопанный. Сжимая подобранный обрезок стальной трубы, он поднял лицо к подволоку и настороженно прислушался.

— Стреляют… семь выстрелов, кажется, двадцать второго калибра. Вальтер?..

— Это в ГКП, — уточнил Соске.

— Так и знал. Вот дерьмо!

— Пошли быстрее.

— Пошли-то пошли… но все не так просто.

Они находились на палубе номер четыре, представлявшей собой лабиринт отсеков, разделенных водонепроницаемыми переборками и закрытыми люками. Добраться до ГКП по прямой не получилось, и, пока они разыскивали незапертые люки, упираясь в тупики и возвращаясь, им пришлось сделать большой крюк — совсем не так, как обычно, когда можно было пройти по диаметральному проходу.

— Подлодка почти полностью под контролем Даны, — задумчиво проговорил Соске.

— И я, кажется, понял почему. Черт подери, слишком удобный кораблик для таких дел.

— Нужно торопиться, — напомнил Соске.

— Прямо в точку.

Двое товарищей поспешили дальше.

Все находившиеся в главном командном посту были поражены представлением, которое неожиданно устроила Канаме. Если кто и считал ее перепуганной девчонкой, жмущейся за спиной Тессы, то оказался глубоко неправ. Она ловко вывернулась из рук огромного мускулистого противника, не запаниковала и не замерла в ужасе, даже когда в нее начали стрелять, а, наоборот, умчалась, как ветер. Гаурона и его приспешников, кажется, тоже застали врасплох проворство и храбрость, продемонстрированные Канаме. Данниган, ругаясь, на чем свет стоит, убежал ловить ее, и никто не мог сказать теперь, долго ли девушке еще быть на свободе. Но все, что им оставалось — рискнуть.

«Пожалуйста, Канаме, пусть у вас получится»… — мысленно взмолилась Тесса.

Ее собственное положение смело можно было назвать незавидным. Патроны в пистолете закончились, хотя, эффект, произведенный маломощными пулями двадцать второго калибра, оказался отличным отвлекающим маневром. Если бы этот дамский пистолетик, почти игрушка, имел глаза, он сейчас бы довольно подмигивал хозяйке. Она вспомнила его название — «Вальтер» TPH — и впервые в жизни почувствовала теплую благодарность и привязанность к своему оружию; наверное, ту самую, что испытывают почти все солдаты, и совершенно ей прежде незнакомую. Увы, вероятнее всего, этот первый раз станет и последним.

Гаурон угрожающе медленно выпрямился и повернулся к Тессе, зажимая рукой шею. Из-под пальцев капала кровь. Пуля лишь глубоко пробороздила кожу на шее, и ранение, к сожалению Тессы, не выглядело серьезным. Уголок рта главаря террористов приподнялся в мерзкой усмешке. Глаза цвета сырой печенки помутнели, подернувшись грязной пленкой. В них горело злое, безумное удовольствие — наверное, перед ними проходили картины истязаемой, замученной, разорванной на части и сотню раз убитой самыми зверскими способами Тессы.

Этими глазами смотрело черное, насквозь прогнившее нутро Гаурона, но голос его остался ровным.

— Неплохо, неплохо, моя малышка.

Тесса выпалила в ответ с храбростью отчаяния:

— Я специально промахнулась, чтобы только напугать! Не хотелось марать руки, так что не забудьте поблагодарить.

— Обязательно, — пообещал Гаурон. Потом он стремительным движением схватил ее за косу и грубо рванул к себе. С губ Тессы непроизвольно сорвался жалобный и болезненный вскрик.

Ей показалось, что голова просто оторвется. Гаурон сжал ее горло окровавленными пальцами и притянул к себе, так, что она почувствовала на лице его дыхание. Скованные наручниками вахтенные операторы задергались, но никто из них не смог освободиться, чтобы помочь своему командиру.

— Не наглей, соплячка… — прорычал Гаурон, приподнимая ее и стискивая тонкое горло девушки так, что, казалось, позвонки хрустнут в следующую же секунду. — Мне велели не убивать тебя, но я далеко не всегда повинуюсь приказам. Хочешь, чтобы я размотал твои кишки по всему отсеку, как гирлянды?

Отчаянно стараясь дотянуться по палубы кончиками пальцев ног, Тесса застонала, пытаясь перетерпеть боль.

Гаурон с размаху швырнул ее на палубу, вытер кровь с шеи и приказал Нгуену:

— Эй, ты, иди и помоги поймать девчонку. Сбежать в носовую часть лодки она все равно не сумеет, но, когда поймаете, можете сломать ей ногу, чтобы больше не шустрила.

— А вы? — поинтересовался Нгуен.

— Справлюсь сам. Да, учтите, по отсекам могут болтаться те, кто не захотел или не успел эвакуироваться. Если встретятся — убивать на месте.

— Как прикажете, — цинично ухмыльнулся Нгуен и выбежал из командного поста. Гаурон вернулся к Тессе.

— Ну, что же, госпожа бывший капитан. Я страшно зол, но убивать тебя пока не буду. Наказание будет другим.

Зажав рану бумажной салфеткой, Гаурон шагнул к командирскому креслу и нажал на пульте кнопку голосовой связи.

— Эй, железка. Подняться на перископную глубину, скорость пять узлов. Поищи-ка мне надводные цели. Только не светись — пассивными средствами.

— Так точно, сэр.

Палуба наклонилась назад — субмарина быстро пошла к поверхности. Резкий маневр вызвал турбуленцию, и корпус обычно бесшумной ТДД недовольно загудел — достаточно громко для того, чтобы вероятно находящиеся поблизости чужие субмарины или корабли смогли бы засечь этот звук.

— Ч-что вы собираетесь делать?..

— Сейчас узнаешь. Хо-хо-хо.

Прижавшись к переборке в глубокой тени выгородки-кладовки, набитой швабрами и ведрами, Канаме прислушивалась к удаляющимся по смежному проходу шагам преследователя, пытаясь утишить бешено колотящееся сердце. Кажется, она сумела ускользнуть.

Она не знала, что будет дальше, но отчетливо понимала, что сидеть в пыльном убежище нельзя. Выскользнув из выгородки, она почувствовала, что разодранная курточка едва держится на плечах. Огорченно поморщившись, она стащила ее и закинула в тень. Чтобы не выдать себя звуком шагов, она с сожалением сняла и трекинговые ботинки. Ей повезло, что на ногах были именно они, а не сандалии, иначе Канаме ни за что не удалось бы сбежать. Они не только спасли ее жизнь, но еще и стоили тринадцать тысяч иен, поэтому она намеревалась потом за ними вернуться. Но теперь она осталась босиком, в одной майке и шортах, и чувствовала себя все равно, что голой. Холодный рифленый металл палубного покрытия заставлял инстинктивно поджимать пальцы на ногах, когда она заторопилась по проходу.

Подводная лодка тяжело качнулась, и палуба накренилась под ногами. Канаме не знала, куда — вперед или назад. Почти все двери и люки оказались заперты, и пробраться на палубу, где располагалась командирская каюта, было совсем непросто. Тот страшный головорез, который пытался ее поймать — Данниган — мог поджидать ее за каждым углом, за каждой дверью. Замирая и прислушиваясь на каждом шагу, Канаме все же двинулась дальше, больше всего на свете боясь случайно на него наткнуться.

Однако судьба ей пока благоволила, и Канаме благополучно прокралась до самой двери каюты, где ее поселили вместе с командиром подлодки. Электронный ключ, который Тессой вручила ей сразу же по прибытии на борт, беззвучно открыл дверь. Теперь в ход пошел второй ключ, от сейфа, тот, что Тесса незаметно сунула Канаме пару минут назад. Видимо, ключ был настолько важным, что та постоянно носила его с собой. Встроенный в переборку сейф размерами напоминал четырнадцатидюймовый монитор. Осталось вставить ключ, повернуть, и набрать шифр из восьми цифр, накарябанный на том самом злополучном кусочке бумаги, из-за которого Гаурон чуть не убил ее. Сверяясь с бумажкой, Канаме одну за другой нажимала крохотные кнопочки: три-один-один-два-восемь-семь-шесть-пять…

Щелкнул электрический замок, и дверца сейфа благополучно открылась. Канаме заглянула внутрь и увидела толстую папку, несколько отдельных документов, и прямоугольную коробочку, напоминающую футляр для драгоценностей. Интуиция подсказала, что это именно то, что ей нужно. Открыв коробочку, Канаме нашла там ключ с замысловатыми бороздками длиной примерно в ее мизинец. На ушке были выгравированы буквы: «UNV». Да, тот самый универсальный ключ — сомнений быть не могло. Канаме невольно огляделась и прислушалась: в любой уважающей себя компьютерной РПГ-бродилке сейчас должна была бы прозвучать бодрая мелодийка и вспыхнуть надпись — «Предмет получен».

В сейфе не осталось больше ничего, похожего на ключ. Но, присмотревшись, Канаме заметила в углу фоторамку, повернутую к стенке. Это была та самая рамка, которую Тесса торопливо заперла в сейф, пробормотав что-то про коды, когда они вернулись в каюту после вечеринки.

«Не надо на нее смотреть. Это нечестно и некрасиво».

Но, как бы Канаме ни уговаривала себя, рука, словно сама собой, потянулась вперед. «Мне все равно не успокоиться, если не посмотрю». Уже зная, что пожалеет об этом, Канаме все же взяла рамку и повернула к себе. Как она и думала, это оказалась фотография Соске. Тесса с Соске стояли рядом на фоне каких-то скал. На Тессе была мятая футболка и спортивные рейтузы, а Соске был в обычной полевой форме. За ними возвышался М9 в парковочной позиции, почему-то заляпанный кляксами ярко-голубой краски.

Канаме немедленно пожалела о своем любопытстве. С какой стороны ни посмотри — эти двое выглядят отличной парой, и не нужно долго думать, чтобы заметить: между ними нет места для нее. Она — просто гостья. Ненужная и неудобная обуза. Так почему же она выворачивается наизнанку в этом чужом месте, творя непонятно что? Спасается бегством от профессиональных убийц, понятия не имея, чего им нужно — и все это ради кого?! Ради чего она рискует умереть в этом стальном гробу вдали от дома? Почему бы не бросить все и не спрятаться в укромном уголке — да хотя бы и в этой каюте? Ее вновь обуяли сомнения и страх, сердце испуганно заколотилось. Насмерть измученная, сытая всем этим по горло Канаме все же чувствовала — сдаваться нельзя. Почему? Она и сама не знала.

Канаме вернула рамку на место и прикрыла дверцу сейфа, потом спрятала универсальный ключ в карман шортов и осмотрелась. Ей пришло в голову, что в стоящем на столе ноутбуке могут найтись какие-нибудь подсказки, и Канаме включила его, но он немедленно затребовал пароль. Попытка использовать пароль от сейфа кончилась безуспешно, и она оставила эту затею. Пошарив среди мебели и полистав парочку оставленных на столе документов, Канаме так ничего и не нашла.

Конечно, торчать здесь было бессмысленно. Раз уж она добыла ключ, то надо идти и искать эту загадочную «Капеллу Леди». Что делать там, она как-нибудь сообразит по ходу дела, все равно другого выхода нет. Но тут в полный рост вставал главный вопрос: где ее искать? Канаме с трудом припомнила, какое значение имеют эти слова по-английски, но это ничуть не помогло ей предположить, где на огромной подводной лодке может быть спрятано такое место. Черт, нужно было спросить Соске, пока он устраивал для нее экскурсию. Если бы только в кормовой части корабля остался кто-нибудь, у кого можно было бы спросить! Придется искать самой, ничего не поделаешь.

Но Канаме помнила, что тот здоровяк рыскает где-то поблизости, стараясь ее выследить.

Дана доложила механическим голосом:

— Обнаружена надводная цель, пеленг три-два-три. Обозначена как Эхо-1. Опознана как фрегат типа «Нокс». Примерная дистанция: двадцать миль.

Гаурон выслушал сводку и удовлетворенно кивнул.

Корабль, обнаруженный средствами разведки ТДД, представлял собой старый фрегат УРО американских ВМС. Вероятнее всего, из тех, что пытались следить за митриловской подводной лодкой.

Поскольку подводная лодка всплыла к самой поверхности, где начинался обещанный метеорологами шторм, ее стало заметно качать.

«Что он замышляет?..» — тревожно подумала Тесса, но Гаурон превзошел все, даже самые жуткие ожидания, спокойно отдав искусственному интеллекту невероятный приказ:

— Отлично. Подготовь к пуску «Гарпуны» в шахтах номер один и два. Цель — Эхо-1. Режим стрельбы — по пеленгу. Полагаюсь на тебя, железочка.

— Так точно, сэр.

Так вот как выглядело наказание — Гаурон намеревался потопить американский фрегат противокорабельными ракетами!

Тесса вскочила и вцепилась в рукав главаря террористов.

— Остановитесь!.. Они здесь совершенно ни при чем! Там на борту триста человек! Мало того, наш корабль подвергнется контратаке!..

— Какой кошмар! — издевательски скривился Гаурон.

— Делайте со мной все, что захотите, но не вмешивайте ни в чем не повинных людей!.. — кричала Тесса.

Кажется, ее истерика сразу же подняла настроение Гаурону, он сыто и довольно усмехнулся.

— Хо-хо. Нет, так не пойдет. Когда имеешь дело с такими, как ты, самое лучшее и безотказное средство принуждения — причинить боль твоим ближним. Это же азбука.

Словно в ответ прозвучал голос искусственного интеллекта:

— Цель: Эхо-1. Режим стрельбы: по пеленгу. Ввод стрельбовых данных: завершен. Пусковая установка номер один: готова. Пусковая установка номер два: готова.

— То, что надо. Затопить шахты номер один и два, — приказал Гаурон.

— Дана, прекрати это! — пронзительно выкрикнула Тесса.

— Так точно, сэр, — продолжал искусственный интеллект, не реагируя на приказ бывшего командира. — Затопление шахт завершено.

— Открыть крышки шахт номер один и два.

— Перестаньте, пожалуйста!!!

— Так точно, сэр. Крышки шахт номер один и два: открыты.

Гаурон стряхнул Тессу так, что она растянулась на палубе.

— Любуйся на дело рук своих, — он прочистил горло и скомандовал: — Шахта номер один, шахта номер два…

— …Стойте!

— Пуск!

Две ПКР «Гарпун» усовершенствованной модификации вырвались из воды и помчались прочь от «Туатха де Данаан».

Моряки, собравшиеся в ангаре, тоже услышали громовые раскаты стартующих ракет. До сих пор капитан второго ранга Мардукас не был окончательно уверен в том, что подводной лодке угрожает опасность, но эти звуки и сотрясения корпуса отчетливо подтвердили: ситуация намного хуже, чем можно себе представить.

Неужели один из главных видов оружия «Туатха де Данаан» — противокорабельные ракеты с подводным стартом — был использован по инициативе свихнувшегося искусственного интеллекта подлодки? Невероятно. Этого просто не могло быть… нет, постойте, а если?.. О чем он только думал, старый дурак?!

— Старпом, это «Гарпуны»!!! — завопил один из подчиненных Мардукаса.

— Да, я слышал. Отставить учебную тревогу. Немедленно вскрыть люк, ведущий к ГКП!

Командный пост уже довольно давно не отвечал на вызовы, и лишь механический голос искусственного интеллекта рекомендовал находиться на связи и сохранять спокойствие.

Мардукас проклял себя за излишнюю доверчивость. Водонепроницаемые люки были закрыты уже целых тридцать минут, и бог знает, что там могло произойти. Больше нельзя было допускать ни секунды промедления — нужно немедленно послать людей, чтобы выяснить ситуацию в ГКП.

— Нужно прорваться… в командный пост… — выдавил Мардукас, пытаясь преодолеть внезапно подступившее головокружение. Почем-то стало тяжело дышать, голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли черные круги, мысли разбегались. С трудом сконцентрировавшись, старший помощник осмотрелся, пытаясь понять, творится ли неладное с ним одним или же…

Действительно, остальные чувствовали себя не лучше. Теперь все стало ясно: он узнал классические признаки кислородной недостаточности. Система регенерации воздуха вышла из строя, или ее работа была нарушена намеренно.

— Немедленно… надеть ИДА…

Рядом кто-то упал на палубу и замер, потеряв сознание. Моряки, еще державшиеся на ногах, пытались надеть индивидуальные дыхательные аппараты на пострадавших. Несколько техников безуспешно возились с пультом ручного управления отсечной станцией регенерации воздуха, но она никак не отзывался на их усилия.

— Запустить М9… вырезать проход… в переборке... — припав к стене, Мардукас попытался отдать приказ привычно громким командирским голосом, но у него уже не хватило сил даже для того, чтобы устоять на ногах. Он упал на колени. Потом палуба стремительно бросилась в лицо… или это он рухнул ничком?

— Коман… дир…

«Ваши инструкции были верны. Господь свидетель — вы не перестаете… поражать»…

Западная часть Тихого океана, поверхность.

Турбореактивные двигатели двух выпрыгнувших из воды «Гарпунов» заработали, плоскости раскрылись, и ракеты резко спикировали к самой поверхности океана, ложась на боевой курс. Через двадцать секунд включились радиолокационные головки самонаведения, захватившие назначенную цель.

Внезапная атака вызвала на мостике потрепанного жизнью фрегата настоящее столпотворение. Имеющиеся на борту устаревшие средства РЭБ были неспособны подавить локаторы с произвольно меняющейся частотой, наводившие ПКР на корабль. Единственное, что американцы сумели сделать за немногие оставшиеся секунды — развернуть артсистемы ближней противоракетной обороны — 20-мм шестиствольные установки «Вулкан-Фаланкс». Им удалось сбить одну из приближающихся ракет, но избежать попадания второй было уже невозможно. Запущенная с «Туатха де Данаан» ПКР попала в левый борт фрегата, довольно высоко над ватерлинией. Пробив стенку ангара, ракета снесла хвост стоящего внутри беспилотного противолодочного вертолета, но оставшейся энергии хватило еще и на то, чтобы вылететь через противоположную стенку. Разваливаясь на части и разбрызгивая горящее топливо, ракета упала в море по правому борту. Однако мощного взрыва двухсоткилограммовой боеголовки так и не последовало, поскольку ее запал был вынут еще на борту подводной лодки. Никто из экипажа фрегата не получил ранений, но техники из авиационной боевой части не оценили своего чудесного спасения, ругаясь на чем свет стоит и топая ногами от бессильной ярости. Их можно было понять — ведь они только что провели полное техническое обслуживание вертолета в соответствии с регламентом. Им и в голову не могли прийти, что они обязаны жизнями предусмотрительности хрупкой шестнадцатилетней девушки.

Командный пост другого американского корабля, находившегося в одиннадцати милях от подбитого фрегата, гудел, как растревоженный улей. Атомная ударная подводная лодка «Пасадена» фиксировала атаку противокорабельными ракетами, которую загадочный «Чертик из табакерки» провел против американского фрегата. Ее побагровевший командир орал в микрофон громкой связи, объявляя боевую тревогу и приказывая торпедистам готовить к стрельбе противолодочные торпеды Мк48 ADCAP.

Теперь уже не осталось сомнений, «Чертик из табакерки» — открытый враг, да еще и сумасшедший к тому же. Его необходимо было немедленно контратаковать и потопить.

«Пасадена» ринулась вперед, напоминая вибрирующий от жажды крови наконечник копья, нацелившийся на практически беззащитную «Туатха де Данаан».

«Туатха де Данаан»,

палуба номер четыре, кормовая часть

Вокруг не было ни души, и переходы выглядели мрачными и пустынными, словно вымершими. Канаме, задыхаясь, металась по плохо освещенным проходам, налетая на закрытые люки и изо всех сил дергая кремальеры, чтобы их открыть. Увы, чаще всего приходилось сдаваться и искать обходной путь. Повторяющиеся, точно в кошмарном сне, тупики, казалось, нарочно скрывали от нее ту загадочную Капеллу Леди, о которой «говорила» Тесса. Канаме даже не знала, отсек ли это, или что-то другое.

Запутанный лабиринт отсеков, разделенных стальными люками, был до странности похож на пещеры из колдовских подземелий, по которым она бродила в компьютерных играх. Но теперь вместо гоблинов или огров в нем где-то прятался тот страшный здоровяк. Может быть, уже за ближайшим углом — а Канаме совершено заблудилась.

— Ой!.. — она поддала ногой брошенное в коридоре ведерко с водой — очевидно, перед тревогой здесь кто-то драил палубу — споткнулась и растянулась во весь рост, невольно вскрикнув. Ведро покатилось с оглушительным жестяным грохотом. Канаме быстро вскочила и настороженно замерла. Ей показалось, что по коридору прошуршал отзвук чьих-то далеких шагов. Или это только эхо? Она не была уверена, и, сколько бы они ни прислушивалась, подозрительный звук не повторился.

Но… но ведь что-то было? Что же?.. Впереди или сзади?

Беспокойство росло, заставив сердце застучать еще быстрее. Боязливо оглядываясь, она двинулась дальше. Канаме ускорила шаги, настороженно обернулась, чтобы посмотреть назад, и в этот самый момент, когда она пятилась … бум! Наткнулась на что-то.

Тот самый здоровяк, Данниган, стоял прямо позади нее, возвышаясь, как скала.

— Смотри-ка, что я нашел, — процедил он.

Несмотря на мгновенно ослабшие коленки, Канаме снова попыталась сбежать — но было уже поздно. Неумолимая клешня намертво зажала ее правое предплечье. Она отчаянно задергалась, пытаясь освободиться, но Данниган легко подтянул ее ближе и вдруг яростно, со всего размаху швырнул об переборку. Канаме весила сорок девять килограмм, но ее тело взметнулось в воздух так же легко, как пустая жестяная банка. Спиной вперед она влетела в дверь в переборке, сорвавшуюся со стопора и распахнувшуюся от удара. Это оказалась командная столовая, и Канаме покатилась кувырком, сшибая легкие трубчатые табуреты, пока не растянулась на палубе у задней стенки отсека. Удар был так силен, что она лишь бессильно разевала рот, не в силах даже вдохнуть.

В дверях возникла огромная фигура, и Канаме в ужасе попыталась отползти прочь, скользя руками по покрытию палубы. В руках предателя был не пистолет, а нож. Длинный острый нож. Но зачем он ему? Неужели ему мало просто поймать беглянку? Все мысли куда-то улетучились, и перед ней вспыхивали только два слова, точно на аварийном табло: «Мне конец».

Данниган явно намеревался поразвлечься. Ведь для того, чтобы поймать, совершенно необязательно было швырять ее об дверь. Канаме попыталась рассмотреть выражение лица Даннигана в слабом красноватом свете аварийных плафонов… и ужаснулась. Это была кривая улыбочка мальчишки, намеревающегося заняться любимым делом — отрывать лапки жукам или лягушкам. Чисто для удовольствия.

— Да-да, попробуй сбежать, китаяночка. Попытайся еще разок, — насмешливо процедил Данниган.

Грохот, поднятый Канаме, и ее крик разнеслись по пустынным переходам и тамбурам подводной лодки довольно далеко от бокового прохода правого борта. Казалось, звук пришел с четвертой палубы, на один уровень ниже. Он застал Соске и Курца как раз в тот момент, когда они нашли тело рядового первого класса Ляна в отсеке для инструктажа номер один. На полу валялась смирительная рубашка, наручники и кандалы, но Гаурона и след простыл, так же, как и пистолета-пулемета, которым был вооружен Лян.

— Сволочь…

— Погоди… это в столовой!

Забыв про исследование тюремного отсека, Соске и Курц выскочили в проход. Палуба под ногами кренилась то в одну сторону, то в другую. Пока это доставляло только неудобства при ходьбе, но они не могли вспомнить, чтобы «Туатха де Данаан» хотя бы раз совершала такие резкие маневры в прошлом — и это наводило на самые нехорошие мысли. Они промчались через несколько тамбуров и пустынный магистральный проход. Когда же впереди показались ступеньки трапа, ведущего на четвертую палубу, шестое чувство подсказало им, что позади кто-то есть.

Из-за угла на пересечении проходов, где они только что пробежали, появился Нгуен Бьен Бо.

— Нгуен?..

— А, это вы двое. Так я и думал. Ну, привет-привет… — вьетнамец помахал рукой в знак приветствия. Но только — левой, потому что в правой он держал девятимиллиметровый автоматический пистолет.

Соске и Курц, движимые инстинктом, синхронно прыгнули в разные стороны, не дожидаясь следующего хода. Действительно, Нгуен, не говоря худого слова, вскинул оружие и выстрелил дважды, опоздав всего на долю секунды. Пули выбили яркие искры, и с тошнотворным визгом отрикошетировали от переборок, улетев вдаль по проходу.

— Ловкачи! — присвистнул Нгуен и продолжил, как ни в чем не бывало. — Сагара, кажется, твоя девчонка там, внизу. Но вот только… — новая пуля разбилась о корабельное железо прямо перед глазами Соске, который попытался выглянуть. Кусочек горячего металла секанул по щеке, и он стремительно отдернул голову. — …Я тебя туда не пропущу. Извиняй.

Тренированные тела двигались, практически самостоятельно выбирая укрытие, но Соске и Курц до сих пор не могли поверить до конца. Как мог Нгуен, боец СРТ, вот так взять и предать товарищей? Мало того, все указывало на то, что он действовал не в одиночку. Кто же был с ним в сговоре? Невозможно было представить, чтобы это оказался старый соратник, капитан Мак-Аллен. Скорее всего, другой новичок, Данниган.

Как бы то ни было, требовалось действовать. Друзья прятались за сплетениями трубопроводов и пожарными щитами по правую и левую стороны от тамбура, но стоило выскочить и кинуться к трапу, как их ждала бы пуля в спину. Ни у Курца, ни у Соске не было ни пистолета, ни даже ножа. Единственным оружием оказался кусок железной трубы, который Курц подобрал где-то по дороге. Но и медлить было нельзя, ведь слова Нгуена звучали совершенно однозначно — Канаме в опасности.

— Соске, давай так, — понизив голос так, чтобы было слышно только на другой стороне коридора, проговорил Курц по-японски, — я разберусь с этим уродом, а ты лови момент и ныряй по трапу вниз.

— Справишься один?

— Отставить споры. Беги, спасай Канаме! — рявкнул Курц.

— Так точно.

— И не забудь извиниться перед ней, — подмигнул напарник. Соске кивнул и приготовился.

Эхо приближающихся шагов Нгуена отразилось от переборок.

— О чем это вы там шепчетесь, голубки?

Курц высунулся из-за комингса, и изо всех сил запустил свою трубу на звук.

— Давай!!!

Соске молнией нырнул вниз по трапу.

Круглоголовый здоровяк приближался, поигрывая ножом, а на его губах цвела кровожадная ухмылка. Канаме швырнула попавшимся под руку табуретом, но Данниган легко отбил его в сторону. Превозмогая боль, она сумела подняться на ноги и попятилась. Бросив взгляд по сторонам, она узнала столовую, где совсем недавно помогала коку.

— Давай, беги, — безжалостно сказал Данниган, шагая вперед. Он видел страх в глазах жертвы и упивался им.

Канаме развернулась и бросилась в дверь камбуза, по дороге задев бедром за угол стола и едва устояв на ногах. Но нет — она еще держалась. Она помнила, что там, на камбузе, были разделочные ножи, каталки для теста и сковородки.

Преследователь не дал много времени на раздумья: не успела она оглянуться, как широкая фигура загородила дверь в тесный камбуз. Заметив на полке коробку с молотым перцем, она запустила ее во врага, попав по плечу. Изнутри выхлопнуло едкое облако перечной пудры, но Данниган лишь ухмыльнулся и демонстративно потянул носом.

«Если тренироваться, то даже к слезоточивому газу можно привыкнуть», — пришли ей на память слова Соске. Конечно, этот вояка был ничуть не менее натаскан, и простым перцем его не пронять. «Соске… где же ты сейчас? Ты ведь больше не придешь спасти меня?.. Наверное, нет, если вспомнить твои холодные глаза. И ты назвал меня обузой»…

— Все, беготня закончилась. Тупик, — ухмыльнулся Данниган.

Канаме швырнула миску, но та тоже оказалась отбита. Она кинула ложкой — это было и вовсе бесполезно. Изо всех сил бросила разделочный нож, но тот почему-то не вонзился, как бывает в кино, а ударился ручкой и бессильно упал на палубу.

— Не подходи!..

— Ха, еще чего!..

Канаме затравленно осмотрелась. Сквозь раздаточное окошко из камбуза был виден зал столовой, но и там никто не появился. Некому прийти на помощь.

Даннигану надоело играть, и он ринулся вперед с напором нападающего быка. Канаме оказалась загнана в дальний, узкий и длинный угол камбуза, откуда отступать было уже некуда. Противник отбросил ее, схватил за горло и прижал к переборке. Тело Канаме напряглось в судорожном усилии, но не ей было спорить с железной крепостью мускулов врага. В ноздри ударил отвратительный запах пота.

«Мне… нечем дышать... шея сейчас сломается… больно»…

— Знаешь, я ненавижу узкоглазых, особенно — китайцев. Сволочи, они убили Ника! Моего Ника!.. И теперь меня заставляют отдавать честь какой-то китайской сучке?! Ты представляешь, как это унизительно?

«…Он ненормальный. Какого такого Ника?.. Его друга-однополчанина»?..

Но времени думать о чем-то другом не было. Прижав девушку за горло к переборке, Данниган другой рукой водил клинком перед ее лицом, а в его глазах плескалось сумасшествие и безумный восторг.

— Чидори!!!

Голос донесся из зала столовой. Это был Соске.

«Он пришел»!..

Но было уже поздно. Острие ножа зависло в десятке сантиметров от глаза Канаме, а Соске требовалось преодолеть еще метров десять по просторной столовой. Ему не успеть.

Данниган тоже понял это. В первое мгновение он замер, обернувшись на крик, но мгновенно прижал клинок к горлу Канаме, собираясь сначала покончить с ней. Мышцы на его руке напряглись — он приготовился резать. Сейчас…

Нет, она не закрыла глаза, сочтя, что все уже кончено. Она слышала, что пилоты падающих самолетов до самого последнего мига продолжают тянуть на себя штурвал.

Канаме поступила так же.

Под правую руку, слепо шарящую по оказавшейся рядом сушке для посуды, что-то попалось. Это был не нож и не каталка для теста, а что-то легкое и продолговатое — пластмассовая дощечка. Да какая разница!

Вложив все оставшиеся силы, Канаме отчаянно вытянула врага ей по лицу. Удивительно, но реакция Даннигана оказалась совершенно несоразмерной слабому удару. Его рука не двинулась, чтобы перерезать горло Канаме, а напротив, инстинктивно дернулась куда-то в сторону. Глаза вытаращились, чуть не выпав из орбит, лицо перекосилось от шока… нет, постойте, только половина лица. Вторая половина просто исчезла. Кожа от виска до челюсти оказалась срезана, обнажив желтые жировые прослойки и розовую скуловую кость — осталась лишь чудовищная маска, в следующее же мгновение залившаяся потоками крови.

Данниган выпустил жертву и неуклюже отшатнулся, прижав левую руку к освежеванному лицу и издав жуткий звериный вой.

Канаме, отчаянно кашляя, сползла по стенке и уставилась на пластиковую доску, которую все еще сжимала в руке. Это оказалась шинковка для овощей, сделанная из оргстекла и утыканная многочисленными бритвенно-острыми лезвиями. Сейчас на них висели клочья кожи и ошметки мяса. Взвизгнув, она швырнула ее прочь.

Полные безумной ярости водянисто-голубые глаза Даннигана с трудом сфокусировались на ней.

— С-с-с-ука!!!

Этот вопль, казалось, должен был заставить небо рухнуть на землю. Но адреналин, бушующий в крови Канаме, заставил ее заорать в ответ ничуть не тише:

— …Никакая я не сука, понял, урод?! Если мало, давай, приходи еще — порежу на три части, как карпа!!!

— Данниган! — в камбуз влетел Соске, мгновенно схватив взглядом обстановку. Данниган тоже отреагировал быстро: выхватив из кобуры пистолет, он выстрелил назад, глядя через плечо. Соске нырнул, перекатился, подхватив по дороге упавший на палубу нож, и скрылся за углом большого холодильника.

У Соске не было пистолета, поняла Канаме. Иначе он пристрелил бы Даннигана издали, не говоря худого слова — зная его, это она могла сказать с уверенностью.

— Так ты тоже с ними!.. — крикнул Соске.

— Здорово ты догадался!

— И ты убил Ляна.

— Так ему и надо!..

Соске распахнул дверцу холодильника, прикрывшись, как импровизированным щитом. Данниган выстрелил, но это не помешало ему быстро и точно метнуть нож. Клинок был нацелен в грудь противника, но Данниган быстро уклонился, прикрывшись рукой, и нож вонзился в предплечье. Он вырвал его и перехватил окровавленной левой рукой. Новая рана не заставила его попятиться: зная, что у Соске не осталось оружия, он ринулся вперед, намереваясь открыть линию стрельбы и покончить с противником.

— …Прячься, прячься, тебе все равно конец!

«Нет, так нельзя»…

Канаме, не задумываясь, чем это может кончиться, прыгнула вперед и повисла на руке, в которой был зажат пистолет. Разъяренный американец ударил ее спиной о крышку духовки так, что жаропрочное стекло покрылось сеткой трещин, а Канаме рухнула на палубу, но драгоценная секунда была выиграна — Соске стрелой вылетел из-за холодильника и бросился на Даннигана. Тот широко взмахнул ножом, держа его левой, но Соске уклонился. Перехватив вооруженную пистолетом правую руку, он в последний миг перед выстрелом отбил глядящий ему в лицо ствол в сторону, потом поймал и левую кисть американца. Раскинув руки противника в стороны, он подпрыгнул и мощно ударил коленом ему в челюсть, заставив отлететь назад. Данниган выронил пистолет, но контратаковал ножом, целясь в лицо. Соске снова ушел перекатом, и лезвие лишь смахнуло несколько волосинок у него на макушке. Но дело уже было сделано — он подхватил в кувырке упавший пистолет и, еще не завершив движение, начал стрелять из совершенно неестественной позы, целясь поверх головы назад. Один выстрел, второй, третий, четвертый. Потом боек щелкнул вхолостую — магазин закончился.

— Чертовы… китай… цы…

Хотя Данниган получил в грудь четыре пули сорок пятого калибра, он продолжал стоять на ногах, выпрямившись, точно бессмертный титан из легенд. Потом замедленно шагнул вперед. И еще раз. И еще, таращась прямо перед собой безумными остановившимися глазами.

— Ляг уже, отдохни, — бросил поднявшийся Соске, и без затей пнул его ногой. Здоровяк рухнул навзничь, точно колонна, и чашки в сушилке жалобно зазвенели от сотрясения.

Данниган умер с открытыми глазами, все так же уставившись в подволок.

Соске, с трудом переводя рвущееся из груди дыхание, помог Канаме выбраться из-за духовки, куда та заползла, пока бойцы дрались у нее над головой. Оба взмокли от напряжения, но Канаме выглядела даже хуже него. Вся в синяках и царапинах, волосы растрепаны, как мочалка, порванная майка залита кровью Даннигана.

— Чидори?

Канаме, словно лишившись дара речи, молча смотрела на него.

— Ты не ранена? Где болит?

— …Да везде! — слабым голосом ответила она. Но сердце сейчас болело сильнее, чем избитое тело. Все кончилось тем, что ее опять спасли — но к облегчению примешивалась едкая горечь. Она снова чувствовала себя невероятно жалкой. Противоречивые чувства столкнулись и закружились мутным водоворотом. Как она ни старалась сдержаться, слезы хлынули рекой — вместе со словами:

— Я… — на ум вдруг пришли сомнения, обуревавшие ее перед раскрытым сейфом. Почему же она все-таки не спряталась, не забилась в угол, а вместо этого принялась блуждать по этому подводному лабиринту в поисках очередной двери? Кому и что она хотела доказать, снова подвергая себя страшной опасности? Теперь она знала ответ. — … Я — не обуза… — дрожащим голосом продолжила она. — И уж ни капельки не твоя обуза… Я… и сама справлюсь… сама по себе… мне совсем не страшно… совсем… не страшно…

Горячие слезы закапали на колени, голос пропал. Канаме закрыла лицо ладонями, и долго подавляемые рыдания, наконец, прорвались наружу.

— Чидори.

Соске наклонился и положил ей руку на плечо. Молчание растянулось, грозя превратиться в вечность, но, наконец, он все-таки неловко продолжил.

— Э-э-э… прости меня. Конечно… ты никакая не обуза.

Канаме только всхлипывала.

— …Разве ты забыла? Сколько раз ты спасала меня. Если бы не ты, я был бы мертв — уже давным-давно. И в этот раз тоже. Не знаю, смог бы я сам одолеть Даннигана без оружия. Скорее всего — нет. Но, потому что здесь была ты… — Соске сглотнул и заколебался, — …потому, что ты была со мной… я стою здесь. Поэтому… пожалуйста, не говори, что ты сама по себе.

Канаме подняла к нему полные слез глаза, и их взгляды встретились. Но лишь на секунду — Соске смущенно посмотрел в сторону и почесал в затылке.

— Х-хорошо. Я… не буду, — шмыгнув носом, ответила Канаме. Заметив кровь на его плече и бедре, она расширила глаза: — Соске, ты ранен!

— Нет проблем. Поверхностные ранения, перевязка подождет.

— Правда?..

— Правда, не волнуйся. Ты можешь встать?

— Да.

Канаме ухватилась за протянутую руку, и Соске поставил ее на ноги. Рука оказалась теплой, крепкой и очень надежной.

Неожиданно со стороны внешнего борта пришел звук, гулко раскатившийся по пустынным проходам подводной лодки. Канаме никогда еще не слышала такого — словно удар кувалдой по металлическому корпусу, породивший множественное перекатывающееся эхо.

— Активный сонар, — нахмурился Соске.

— И… что это значит?

— Чужая подводная лодка собирается атаковать нас торпедами.

Атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»

На «Пасадене» снова засекли шумы «Чертика из табакерки», уходящего на глубину. Он двигался в северном направлении тридцатиузловым ходом, дистанция составляла около четырех миль. Странно, загадочная подлодка теперь шумела так, что закрадывались сомнения: а тот ли это корабль, что и раньше? Контакт, с которым «Пасадена» имела дело несколько дней назад, маневрировал так плавно и грациозно, что захватывало дух. Теперь же неизвестная подводная лодка булькала и отфыркивалась, словно захлебывающийся кит, который вдруг разучился плавать.

Американская субмарина скользила в толще воды, занимая выгодную позицию для атаки, поскольку включение активного гидролокатора позволило с необходимой точностью определить положение вражеской подлодки. Торпедные аппараты были загружены самонаводящимися противолодочными торпедами Мк-48 ADCAP, чья скорость превышала шестьдесят узлов. Они несли снаряженные тремястами килограммами взрывчатого вещества боевые части, способные потопить практически любой боевой корабль. Сейчас две такие торпеды нетерпеливо подрагивали в аппаратах, ожидая команды «пли».

— Передние крышки торпедных аппаратов номер три и четыре открыты! Готовы к стрельбе, — доложил старший помощник командира Такенака. Его голос звучал громко и отчетливо, но в нем слышалось понятное напряжение. Его взгляд встретился с хищно прищуренными глазами Сэйлора.

— Сэр, это взаправду?

— Конечно, взаправду! Если дадим им уйти, на нас спустят всех собак! — отрезал тот и приказал: — Нечего их жалеть, они начали первыми. Третий аппарат — пли!

— Ай-ай, сэр! Третий аппарат — пли!

Зашипел выбрасывающий торпеду сжатый воздух. Оставляя тонкую цепочку пузырьков, торпеда пробуравила толщу воды, уносясь к далекой цели. Стрельба поочередно одиночными торпедами была любимым приемом коммандера Сэйлора — неожиданным для противника. Через несколько минут «Пасадена» выпустит вторую торпеду Мк-48. Даже если вражеский корабль каким-то чудом уклонится от первой торпеды и избежит фатальных повреждения, вторая прикончит его со стопроцентной уверенностью.

Атака будет неотразимой. По крайней мере, на это надеялся весь экипаж американской субмарины. В соответствии с расчетами, первая торпеда настигнет «Чертика из табакерки» через шесть минут.

«Туатха де Данаан», ГКП

— Звук винтов высокоскоростной цели по пеленгу два-девять-восемь. Предположительно, торпеда, одна единица. По всей вероятности, наводится на ТДД, — раздражающе спокойным голосом доложила Дана. Будь на ее месте опытный оператор-акустик, он бы мгновенно определил тип торпеды, ее скорость и глубину хода. Но выданная информация как раз и демонстрировала ограниченные возможности корабельного искусственного интеллекта.

На передний экран в ГКП была выведена карта с изобатами глубин и координатной сеткой. Мигающая отметка торпеды медленно ползла, приближаясь к «Туатха де Данаан». До попадания осталось не более пяти минут. Сейчас, когда использовать магнитогидродинамический движитель не представлялось возможным, уйти от торпеды было нереально. Даже такая гигантская подводная лодка, как ТДД, по всей вероятности не выдержит прямого попадания торпеды и получит смертельные повреждения. Она будет раздавлена чудовищным давлением воды, а ее широко разбросанные обломки упокоятся на дне океана на глубине нескольких километров.

— Вы все испортили! — прошипела Тесса, прожигая взглядом Гаурона. — Верните мне управление маневрами и освободите рулевого и акустика — тогда мы сможем увернуться. Обещаю, я не позволю им сопротивляться!

— Еще чего!.. — насмешливо бросил в ответ Гаурон.

— Неужели вам все равно, погибнет корабль или нет?!.. Не знаю, смогу ли я спасти его, но у вас на это нет ни малейшего шанса! — воскликнула Тесса.

— Не узнаю, пока не попробую, верно?

— Но вы тоже умрете! Или вы собрались покончить самоубийством?!

— Самоубийством? — Гаурон широко ухмыльнулся, словно эта ситуация доставляла ему огромное удовольствие, позволяя пустить в ход все запасы черного юмора. — Ну и что? Получится самое экстравагантное самоубийство в истории. Прихватить с собой субмарину стоимостью в несколько миллиардов — разве это не круто?

Смертник.

Тесса впервые отчетливо осознала, что этот человек покончил все счеты с жизнью. В самом деле — он сыграл роль приманки в самоубийственной операции. Он охотно сдался в плен, зная, что ему может грозить немедленная расправа, устроил мятеж, захватил управление и провел сумасшедшую атаку на американские корабли. Заговорщик, который намеревается достичь цели и остаться в живых, так поступать не станет.

«Мы с самого начала ошибались, оценивая этого человека. Но как такое могло случиться?..»

— Та-а-ак, — продолжал Гаурон. — Сыграем-ка в цыплячьи бега. Глубина — тысяча пятьсот.

— Предупреждение. Заданное значение превышает предельную глубину погружения, — сообщила Дана.

— Плевать. Проверим, так ли оно на самом деле.

— Так точно, сэр.

Палуба под ногами наклонилась вперед еще больше, и корабль без оглядки устремился в абиссальные бездны.

Курц угодил в крайне неприятную ситуацию. В коридоре поджидал Нгуен с пистолетом, а сам он был совершенно безоружен. Вместо того чтобы сразиться лицом к лицу, как подобает воину, ему оставалось только прятаться и уворачиваться, поджав хвост. Но он прекрасно понимал, что стоило только переступить комингс каюты, в которой он прятался, чтобы оказаться легкой мишенью. Ему в голову не пришло бы недооценивать меткость оперативника из отряда СРТ — каким бы ловким Курц ни был, его ждала только пуля.

Посылка активного локатора, так хорошо слышная через корпус, означала, скорее всего, атаку американской субмарины, и приближающиеся с каждой минутой торпеды. В точности как говорят: из огня да в полымя.

— Слышь, если так пойдет, мы всей компанией отправимся отдыхать среди водорослей, — крикнул Курц. — Тебя не беспокоит такой расклад?

Нгуен хохотнул в ответ.

— Ври больше. Я слышал, что эта подлодка носится быстрее торпед.

— Дурак. Новые торпеды охренительно шустрые, и на нас теперь охотится весь американский флот!

— И что с того? Всем вместе пасть на колени и вознести покаянную молитву? Оставь свои детские страшилки, — хмыкнул Нгуен. Он говорил чрезвычайно уверенным тоном, словно его это действительно ничуть не пугало. Потом он предложил: — Ладно, так и быть. Я не против пощадить тебя, Курц, если ты выйдешь с поднятыми руками.

— Пошел в жопу.

Нгуен глумливо рассмеялся.

— Слушай, я серьезно. Пойдем вместе в командный пост, поговорим с Гауроном. Пристрелишь кого-нибудь из экипажа — и все дела, ты уже один из нас. Между прочим, бабла отвалят по-королевски.

— Ну, ты и шутник! — теперь настал черед Курца смеяться. Он на секунду представил, как выходит с поднятыми руками и просит не убивать его: «Обознатушки-перепрятушки — теперь я играю за вас!» Это выглядело бы так глупо и жалко, что он не удержался и заржал, несмотря на весь драматизм сложившейся ситуации. — Моя девочка никогда мне такого не простит. Позорник ты, Нгуен.

— Да неужели? Кто б говорил!.. — насмешливо бросил его противник. Потом его голос зазвучал вкрадчиво-угрожающе. — А знаешь, сколько мне отвалила гауроновская контора? Пять лимонов — и долларами, между прочим.

— Пять?..

В японских иенах это выходило около шестисот миллионов — вполне достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь купаться в роскоши.

— Задаток в два миллиона уже лежит на моем счету. А почему бы и нет? Раз они получают на блюдечке подлодку, которая стоит чертову тучу миллиардов, пять лимонов для них — копейки. Слышал, пять лимонов!!! Ты и дальше будешь бормотать про шутников и позорников?! Или ты сынок Рокфеллера, которому в жизни не приходилось поднимать ничего тяжелее ложки, и еще воротить морду?

Да, с таким количеством денег Курцу больше не пришлось бы задумываться о хлебе насущном. Жизнь стала бы безопасной и радостной — он смог бы отмыть испачканные на кровавой работе руки и навсегда забыть про тяготы, погрузившись в тропический рай какого-нибудь благословенного островка в южных морях. А еще перевести ее в самый лучший госпиталь.

— Слушай, Курц. Митрил — наемная шарага, а никакие не рыцари справедливости. Я и раньше это говорил: сборище ландскнехтов, диких гусей, убивающих за деньги. Разве не нормальный ход для нас — переметнуться к тому, кто платит больше?

Не в бровь, а в глаз. Курц не знал, что ответить.

— Притворяться чистюлей и тянуться во фрунт на службе совсем невыгодно. Пойми же, наконец, и выходи ко мне.

Курц окинул взглядом каюту, в которой он прятался. Самая обычная. Стандартные койки и рундуки, личные вещи и интерьер украшала лишь фотография Тессы в мундирчике. Ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия — за исключением огнетушителя, висящего на переборке у двери.

— Знаешь, Нгуен, я решил, — громко заявил Курц.

— Да? И что же?

— Надеру тебе задницу, похвастаюсь перед Тессой и выпрошу награду — ее эротичное фото в купальнике. Потом напечатаю целую стопку и начну толкать всему экипажу по двадцать баксов. Прикинь, даже если купит всего сотня парней, это уже две штуки! Буду сыт, пьян и нос в табаке.

— Я думал, ты умнее, — до странности спокойным голосом проговорил Нгуен.

Но обостренное боевое чутье Курца было не обмануть — оно немедленно засекло темную и горячую жажду крови, так и пышущую со стороны коридора. Но он все равно бодро ответил, сняв с кронштейна огнетушитель и приготовившись:

— А я никогда и не старался выглядеть умником. Я реалист.

Оказывается, Соске что-то слышал про «Капеллу Леди» и, когда Канаме рассказала ему все, вспомнил, что на третьей палубе, прямо под командным постом действительно находилось нечто странное. На общедоступной схеме корабля, вывешенной для матросов и десантников, лишь этот отсек был закрашен черным и не имел названия. Соске никогда раньше не задумывался над этим вопросом, но природная наблюдательность помогла сохранить факт существования некоего секретного отсека где-то в дальних ячейках памяти.

Экипаж «Туатха де Данаан» состоял из людей самых разных национальностей и вероисповеданий, поэтому на борту не имелось должности капеллана или походной часовни. Согласно распоряжению командира корабля, каждый имел право отправлять религиозные обряды в соответствии со своими привычками. Может быть, там находилась тайная христианская часовня в честь пресвятой девы Марии?

— Осталось немного, держись, — подбодрил Соске спотыкающуюся Канаме, таща ее за руку по магистральному проходу третьей палубы. Он переживал за Курца, но сейчас гораздо важнее было вырвать у Гаурона контроль над корабельным искусственным интеллектом. Единственный же намек на то, как это сделать, содержался в непонятных словах, которые Тесса прошептала Канаме.

По корпусу подводной лодки снова пробежала дрожь, и палуба резко наклонилась вперед, как на снижающемся пассажирском самолете. Отовсюду послышался дребезг и лязг: незакрепленные мелкие предметы градом сыпались с полок и столов.

С разбегу завернув за угол и едва не свалившись по дороге, Соске с Канаме оказались перед тем самым люком, находившимся в конце узкого и длинного прохода. На нем были только буквы — КЛ — и предупреждение, гласившее: «Доступ без разрешения командира или старшего помощника строжайше воспрещен».

— Чидори, где ключ?

— Вот. А, смотри, подошел!

Действительно, ключ из командирского сейфа легко скользнул в прорезь, и массивный стальной люк щелкнул электронным замком и с гудением сервомоторов открылся.

Отсек — «Капелла Леди» — был тесен и слабо освещен. Он представлял собой куполообразное пространство диаметром всего метра четыре, со стенками, выложенными прямоугольными блоками. Это сильно напоминало снежный домик из тех, что строят на зимних праздниках в японской Камакуре. Каждый из блоков-кирпичей был помечен номером от А01 до Х16, и утыкан многочисленными кнопками и переключателями. Посреди купола возвышался большой аппарат, напоминавший ложе или кресло — а еще больше гроб с приподнятой крышкой. Внутри имелось пространство как раз для того, чтобы там мог вытянуться человек, а задвигающаяся крышка полностью замыкала эту тесную купель. Все это слегка напоминало кокпит бронеробота. Примерно на уровне глаз на кожухе имелась надпись, вырезанная витиеватым английским шрифтом: «Transfer and Response “Omni-Sphere”/System 103/Mod-1997 c Ver 1.01».

Соске уже доводилось слышать аббревиатуру, сложенную из написанных здесь слов.

ТАРОС. «Транслирующая и авто-реагирующая омни-сфера», то самое устройство, которое, по словам инженера по системам БР техника-младшего лейтенанта Норы Лемминг, было смонтировано в пилотском кокпите «Арбалета». Но почему оно находится и здесь, почему спрятано в самых сокровенных недрах «Туатха де Данаан»? Ничего не понимая, Соске покосился на Канаме.

Бросив лишь беглый взгляд на это замысловатое устройство, она ровно проговорила:

— Похоже, это более старая модель, чем ТАРОС «Арбалета». Она объединена не с лямбда-драйвером, а с системой управления подводной лодкой.

— Что?..

— …Кажется, я поняла. Да, теперь все ясно… — уйдя в себя, едва слышно проговорила Канаме. Странно, Соске поймал себя на том, что не узнает выражение ее лица. Мимика и артикуляция теперь словно принадлежали теперь кому-то другому. Девушка кивнула, обернулась и ласково улыбнулась, видя, что он совершенно сбит с толку.

— Чидори?..

— Благодарю вас, мистер Сагара. Вы успешно выполнили основную задачу. Но теперь не могли бы вы спасти и меня?

Курц выставил патрубок огнетушителя из-за комингса каюты в коридор, и нажал рычаг, сооружая временную дымовую завесу. Тонко распыленный белый порошок заволок все густым непроглядным облаком, снизив видимость практически до нуля. Курц выпрыгнул и стремглав бросился на Нгуена.

Враг выстрелил, и пуля чиркнула по плечу, но зато теперь по вспышке его положение было хорошо различимо. Нгуен уклонился от столкновения, но Курцу удалось на ощупь поймать руку с пистолетом.

— Ха!

Левая рука противника осталась свободной, и в тумане перед глазами Курца что-то остро блеснуло. Он инстинктивно откинул голову, и клинок свистнул прямо под подбородком, лишь чудом не раскроив кадык. Не успел он заломить руку с пистолетом, как нож свистнул снова, и единственное, что ему осталось — выпустить запястье вьетнамца и неловко упасть назад. Только падение его и спасло, нож опять едва не располосовал его сверху донизу.

— Вот дерьмо!..

Курц решил, было, что в ближней схватке у него появится хоть какой-то шанс против вооруженного пистолетом противника, но теперь понял свою ошибку. Нгуен великолепно владел техникой ножевого боя и понятия «мертвая зона» для него просто не существовало. Умелый стрелок и отличный фехтовальщик — идеальное сочетание для боя в замкнутых пространствах, подобных отсекам подводной лодки. Можно было без преувеличения сказать, что Курц — виртуоз снайперской винтовки, но его навыки рукопашного боя оставались на заурядном среднем уровне. Конечно, драться он умел, но Нгуен оставлял его далеко позади.

Острие клинка снова змеей метнулось в лицо. Курц запоздало парировал рукой, и нож вонзился в запястье, вызвав волну обжигающей боли.

— А-а-а-а!.. — Курц все же поймал сжимающую нож кисть, рванул на себя, и завалился спиной на палубу. Нгуен был намного легче и не устоял — поддев его ногами в грудь, Курц импровизированным приемом швырнул вьетнамца через себя. Хотя он ушел от ножа, и отбросил противника, задерживаться на месте даже на долю секунды не следовало. Курц вскочил и попытался нырнуть за ближайший поворот коридора.

В следующий миг острая боль пронзила правую ногу. Нгуен метнул нож, и тот глубоко вонзился в заднюю часть бедра. Ослабшая нога подвернулась, Курц споткнулся и упал, уцепившись за какую-то трубу на переборке. С мужеством отчаяния обернувшись к врагу, он увидел дуло пистолета, направленное ему точно в лоб. Между противниками осталось не более трех метров — спасения не было.

В тумане обрисовалось смуглое лицо — бесчувственная маска профессионального убийцы. В холодных глазах невозможно было найти и следа нерешительности или сочувствия.

«Мне… конец»….

Но стоило Курцу выдохнуть эти слова, как случилось нечто странное. Голова Нгуена дернулась, словно от неожиданного укуса осы. Не веря своим глазам, Курц уставился на торчащий из шеи противника тонкий медицинский скальпель, которого мгновение назад там не было. Округлившиеся от удивления глаза Нгуена устремились в ведущий от правого борта коридор. Кто бы ни метнул скальпель, он должен был находиться именно там — но с того места, где сидел Курц, заглянуть в коридор было нельзя.

В полутьме серебристой рыбкой сверкнул новый скальпель, на этот раз он воткнулся в грудь. Опустив голову и внимательно рассмотрев его, Нгуен с видом человека, вспомнившего что-то очень важное, медленно поднял пистолет, нацеливая его в коридор.

Собрав последние силы, Курц оттолкнулся от переборки и кинулся на Нгуена. Вырвав из ноги нож, он ухватил его обеими руками, держа на уровне живота, и с отчаянным воплем налетел на врага — классический катарсис из старого фильма про якудза:

— Зарежу, сука-а-а-а!!!..

Атака был простой и незатейливой, но Нгуен уже не смог уклониться. Клинок вошел в живот с отвратительным хрустом, и предатель со стоном нажал на курок, Неприцельная пуля срикошетила от палубы. Новый выстрел — не точнее. Теперь отдача вывернула пистолет из руки, и он отлетел в сторону.

— …Все это херня, Нгуен, — прохрипел, задыхаясь, Курц. — По мне, все твои пять лимонов — как туалетная бумажка. Да нет — хуже, я бы даже жопу погнушался ими вытереть, а не то гемморой наживешь, и сортир засорится.

Нгуен не ответил — его глаза уже закатились, бессмысленно таращась в подволок. Он уже отплыл. Должно быть, неприятно отправляться в последний путь под туалетный юмор, но так уж устроена жизнь: что посеешь, то и пожнешь.

Курц выпустил мертвеца, и бывший Урц-10 рухнул на палубу.

— Фу-у-у-ух… — выдохнул победитель и бессильно осел рядом с трупом. Порезанные запястье и бедро жгло, точно огнем.

Из рассеивающегося тумана от огнетушителя проявилась медленно приближающаяся фигура — того самого спасителя Курца, так вовремя метнувшего скальпель.

Это оказалась Мао, одетая весьма скудно: в оливковый спортивный лифчик и трусики от бикини. Видимо, она так и выскочила из койки в медицинском отсеке. Гладкая кожа влажно отсвечивала в лучах подволочного плафона, длинные стройные ноги осторожно переступали по палубе, а высокая грудь соблазнительно колыхалась. Осиная талия подчеркивала сильные и мускулистые, но женственные бедра — Мао двигалась с грацией пантеры.

Не обращая внимания на отвисшую челюсть Курца, она недовольно проговорила:

— Ну, Курц, ты даешь. Дерешься, как в детском саду. Кто же так неуклюже напрыгивает и отлетает? Смотреть противно.

Она повела затуманенными глазами, словно была немного не в себе.

— Кто это там?.. А-а, Нгуен. Что за ерунда? Зачем он… на тебя?.. Не понимаю… — глядя на лежащее у ног мертвое тело, пробормотала она.

— …Откуда ты, радость моя? — переборов, наконец, удивление, спросил Курц.

— Я?.. А, наверное, из медотсека. Когда я проснулась, начала выть эта сирена… учения, эвакуация… но в таком виде мне идти не хотелось… и я спряталась. Да, точно, спряталась. А потом началась стрельба…

— Эй-эй… — начал Курц, глядя, как Мао пошатнулась.

— …Наверное, Пегги вколола мне какую-то дрянь… не понимаю, что происходит… Что там с «Веномом»? И где Соске?.. Ох, опять голова… кружится…

Она вздохнула, припала к переборке и плавно соскользнула по ней вниз. Кажется, на новые подвиги Мао уже была неспособна — силы кончились. Но все равно, так точно метать скальпели в полубредовом состоянии…

— Страшная женщина, — потрясенно пробормотал Курц.

В этот момент снаружи снова пришел металлический звук. Посылки активного сонара сыпались одна за другой, резонируя и отражаясь; интервалы между ними становились все короче. Это был уже не сонар подлодки, а работа головки самонаведения торпеды, захватившей цель и стремительно приближающейся.

Как бы Курц ни спешил, добраться отсюда до командного поста он бы уже не успел — торпеда настигнет и потопит ТДД еще раньше. Он проиграл, позволив Нгуену задержать себя.

Но какое бы отчаяние ни испытывал Курц, он все равно не мог отвести глаз от изящных изгибов тела Мао, распростертого на расстоянии вытянутой руки. Его губы благоговейно прошептали:

— …Черт возьми, такой момент — и даже камеры нет под рукой!

Торпеда приближалась.

Пинг… пинг… пинг-пинг-пинг — посылки хорошо прослушивались на корпус, все сокращая интервалы и выстукивая ритм страха и надвигающейся гибели. Все сердца на борту пикирующей в океанскую бездну «Туатха де Данаан» судорожно сжались, пропуская удары в такт похоронной мелодии. Моряки знали, что с последними моделями Мк-48 ADCAP не стоило шутить шуток — от таких торпед не могла спасти даже максимальная глубина, доступная их подлодке.

Глубина, тем временем, уже приближалась к пятистам метрам. Давление забортной воды здесь составляло пятьдесят атмосфер, и титановый прочный корпус начал жутко потрескивать и скрипеть, приближаясь к своему пределу. Невероятная тяжесть морской воды обжала корпус подводной лодки так, что он укоротился на несколько метров, а внутренние переборки начали выгибаться. Тут и там не выдерживали сальники забортной арматуры и внутренних трубопроводов, брызгая мгновенно распыляющимися струйками воды, пара или сжатого воздуха, а среди перекрученных кабелей проскакивали искры.

Дана механическим, безразличным голосом перечисляла повреждения:

— Внимание, внимание. Аварийная ситуация: пожар в коридоре В, палуба номер три. Разрыв в секции 16 магистрального трубопровода системы С. Внимание, подозрительные звуки в районе поперечной герметичной переборки Н 7 на палубе номер один. Внимание…

В главном командном посту стояла страшная какофония, где смешались трели тревожных ревунов, скрежет прогибающихся переборок, эхо акустических посылок снаружи. Гаурон же, откинувшись в командирском кресле, безумно хохотал:

— Да-а, вот оно! Вот оно, веселье!..

В каркающем голосе слышалось, безумное, отчаянное самоотречение, заставляющее вспомнить хохот капитана-голландца, ведущего по штормовому морю корабль мертвецов. Не стоило и пытаться описать его нормальными словами, но ясно было одно — этот человек наслаждался моментом от всей души, смакуя его, переживая с невероятной остротой.

Безумие. Капитан-лейтенант Годарт чувствовал, как ледяные когти страха продирают по позвоночнику. Неужели ему суждено погибнуть, сидя в своем привычном кресле, но беспомощным, со скованными руками, не в силах высвободить и направить неукротимую мощь, заключенную в механическом сердце «Туатха де Даанан»?

Десантно-штурмовая подводная лодка была разработана для проведения быстрых хирургических атак в прибрежных районах и никогда не предназначалась для глубоководных погружений. Максимальная рабочая глубина для нее составляла тысячу двести футов, то есть четыреста метров, а расчетная глубина — тысячу шестьсот, то есть не более пятисот тридцати метров. Расчетная глубина в устах кораблестроителей означала то давление, которого прочный корпус вынести уже не мог. Погрузившись так глубоко, лодка должна была неминуемо разрушиться и погибнуть. И вот теперь она двигалась всего в тридцати метрах над смертельным уровнем, а на ее хвосте висела скоростная торпеда.

Хотя подводная лодка и экипаж были, по всей видимости, обречены, ее командир, капитан первого ранга Тереза Тестаросса, скорчившись на палубе у ног Гаурона, продолжала хранить молчание. Ее лицо было опущено, глаза закрыты, а губы двигались, как будто девушка что-то шептала в горячечном бреду. Она не отреагировала ни на предупреждения искусственного интеллекта, ни на выкрики Гаурона. Наверное, неминуемо надвигающаяся гибель заставила ее замкнуться в себе, уйти в раковину своего подсознания, спасаясь от жестокой реальности. Увы, какой бы способной она ни казалась, Тесса оставалась всего лишь шестнадцатилетней девочкой. Годарт почувствовал жалость и легкое разочарование — ведь он так привык рассчитывать на своего командира.

В главный командный пост вели два люка, но Дана заблокировала оба изнутри, и никто бы не смог прийти на помощь.

Когда торпеда приблизилась на пятьсот метров, Гаурон заорал:

— Железка, право руля! И выкинь какие-нибудь там ловушки!

— Так точно, сэр.

Услышав это, Годарт только покачал головой, уже смирившись и приготовившись к смерти. «Бесполезно. Нам не увернуться. Торпеда слишком быстрая, одним поворотом вправо ее не стряхнуть. Проклятый дилетант».

— Ну же, крутись!.. — кричал Гаурон в экстазе. — Сможешь? Да нет, тебе слабо!!! Ха-ха-ха!..

Как раз в тот момент, когда все учащающаяся дробь акустических посылок известила о том, что торпеда приблизилась вплотную, громадный передний экран вдруг моргнул и на мгновение почернел. Годарт и остальные члены экипажа удивленно переглянулись — если бы это был сбой или короткое замыкание, изображение не смогло бы восстановиться так быстро.

Тереза Тестаросса подняла голову и выпрямилась. В ее глазах не было ни отчаяния, ни гнева. Спокойно и собранно она произнесла:

— Дана, по моему сигналу запусти акустические имитаторы номер один и два. Глубоководный режим.

— Ай-ай, мэм.

Искусственный интеллект ответил с такой готовностью, словно никогда и не выходил из-под контроля.

Гаурон, Годарт и все остальные в изумлении вытаращили глаза на Тессу. Не замечая никого, она подняла тонкий палец и повела им в воздухе, словно дирижируя невидимым оркестром. Это была волшебная мелодия возрождения.

— Так… еще немного… — Тесса со сверхчеловеческим спокойствием следила за торпедой, подпуская ее все ближе и ближе. Головка самонаведения теперь звенела, напоминая трель будильника. До неизбежного попадания остались считанные секунды, когда Тесса коротко приказала:

— Пуск.

— Акустические имитаторы запущены, — послушно отрапортовала Дана.

— Аварийная продувка ЦГБ — немедленно!

— Так точно, аварийная продувка цистерн главного балласта.

Прогудел ревун, и исполнительные механизмы где-то в чреве подводной лодки синхронно открыли клапаны воздуха высокого давления. Корпус задрожал от рева сжатого воздуха, с пушечной энергией устремившегося в балластные цистерны и начавшего вытеснять воду. Облегченная подлодка пошла вверх в окружении облаков бесчисленных пузырей — сначала медленно, потом все быстрее.

Оглушительное бульканье и неожиданный маневр заставили торпеду потерять цель. В радиусе захвата остались только акустические имитаторы, запущенные Тессой с блестящим расчетом времени. Это были небольшие самоходные аппараты, напоминавшие торпеды, оснащенные мощными гидрофонами и оглашающие окрестности звуком, аналогичным звуку винтов ТДД. Американская торпеда бросилась на них и активировала взрыватель. Боеголовка сработала в нескольких десятках метров глубже субмарины.

Ударная волна тяжело пнула «Туатха де Данаан» в брюхо, подбросив громадный корпус и заставив моряков подпрыгнуть, а незакрепленные предметы взлететь над палубой и дождем посыпаться обратно. Легкую Тессу отшвырнуло через весь ГКП к задней переборке, и даже Гаурон едва не вывалился из командирского кресла. Прочный корпус отозвался зловещим протяжным гулом, подобным стону морского чудовища, но подлодка, подняв нос, все равно продолжала рваться к поверхности, словно воздушный шар или стартующая ракета. Если бы кто-то смог в этот момент взглянуть на нее снаружи, то движение окрыленного плавниками тела напомнило бы ему вырвавшуюся из клетки и свободно взлетающую в небо птицу.

Атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»

— Они увернулись?.. — переспросил Сэйлор.

— Да, сэр. Судя по звукам, аварийно продувают балласт. Цель движется к поверхности на высокой скорости.

— На таком расстоянии?!.. Да быть того не может, дьявол их побери!!!

Действительно, чтобы выйти из конуса, в котором ГСН торпеды захватывала цель, подлодке противника следовало ждать до последней секунды, а потом произвести очень резкий маневр. Но для корабля такого размера это звучало поистине немыслимо.

— Да кто он такой? Этот капитан… у него что, яйца из закаленной стали?!

— В самом деле, поразительно, — подтвердил ошарашенный Такенака. — Невероятная крепость духа.

Но это было уже неважно. Вторая торпеда, выпущенная с задержкой, уже направлялась в сторону «Чертика из табакерки», и до попадания оставалось не более трех минут.

«Туатха де Данаан»

Подводная лодка быстро всплывала, извергая потоки бурлящих пузырей, и палуба под ногами яростно тряслась. Тесса стояла на ногах, придерживаясь за переборку, а Гаурон и все остальные смотрели на нее, разинув рты. Во взгляде капитана-лейтенанта Годарта светилось восхищение и обожание, как у влюбленного мальчишки.

— Что это за колдовство? — мрачно поинтересовался Гаурон.

— Если вы не в силах догадаться, то не настолько уж заслуживаете его доверия, как вам казалось, — отбрила Тесса.

Гаурон не нашелся, что ответить, а девушка уверенно продолжала:

— Теперь корабль снова мой, и я больше не позволю вам здесь бесчинствовать.

Хотя она не отдавала никаких команд, на переднем экране развернулось окно статуса отсеков. В нем было видно, как «Туатха де Данаан» возвращается в нормальное состояние, а люки в переборке, разделяющей носовую и кормовую части, открываются один за другим. Система регенерации немедленно начала обогащать кислородом воздух в ангаре и удалять накопившуюся окись углерода. Система управления реакторами вышла на нормальный режим работы и начала тщательную диагностику. Неисправные системы отключались и их функции переходили к резервным устройствам. Окрашенные аварийным красным цветом на схеме участки один за другим загорались успокаивающей зеленой подсветкой. Но это не была работа искусственного интеллекта — подводной лодкой сейчас управлял кто-то другой.

— …Та девчонка?! — прорычал Гаурон.

Тесса вызывающе улыбнулась в ответ:

— Да. И она — просто чудо! Даже если вы убьете меня, она спасет корабль, и…

В этот миг щелкнули замки на гермодвери, ведущей в ГКП, сервомотор распахнул ее, и внутрь, словно снаряд, влетел человек с пистолетом в руке. Это был Соске. Он не оказался настолько глуп, чтобы издавать боевой клич, идя в атаку, но Гаурон отреагировал стремительно: повернулся в его сторону и окатил вход неприцельной очередью из пистолета-пулемета. Соске нырнул вперед, начав стрелять уже в кувырке.

Ударившая в левое плечо пуля заставила Гаурона отлететь назад, но он устоял на ногах, и схватил Тессу, чтобы загородиться ей, как щитом. Соске, избежавший ранений, ловко укрылся за пультом.

— Касим, это ты!.. — узнал его Гаурон.

— Тебе некуда бежать, сдавайся! — рявкнул в ответ Соске.

— А если я сделаю так? Подумай, сладкий мой, стоит ли?.. — гнусно ухмыльнулся террорист, уткнув ствол Тессе под подбородок.

— Только попробуй, — пробормотал Соске, тщательно прицеливаясь. Он высунулся из-за укрытия, пытаясь поймать в прицел голову врага и решить все одним выстрелом, но тот ловко держал Тессу перед собой и сдвигался назад, прикрываясь ей.

— Мистер Сагара, не думайте обо мне, стреляйте!.. — крикнула Тесса, видя, что Гаурон пятится, уже почти добравшись до другого выхода, ведущего в коридор правого борта.

Прищурившись и изо всех сил сконцентрировавшись, Соске поймал в прорезь прицела лоб Гаурона с тем самым шрамом, что оставил три года назад — своей рукой. Но в тот миг, когда он уже начал выбирать свободный ход спускового крючка, яростный удар сотряс командный пост. Все, кто там находился, полетели со своих мест, ударяясь о переборки, палубу и подволок.

«Туатха де Данаан» вырвалась на поверхность, завершив аварийное всплытие.

Гигантское тело, размерами не уступающее небоскребу, воздвиглось среди бушующих волн, подобно башне, устремив острый нос к низко ползущим тучам. Из бесчисленных решеток осушительных шпигатов легкого корпуса рушились пенистые водопады. Это настолько величественное явление, что его можно было принять не за дело рук человеческих, а за природный катаклизм.

Когда инерция, толкавшая «Туатха де Данаан» вверх, к небесам, иссякла, обтекаемая башня замерла на несколько бесконечно долгих мгновений, а потом форштевень медленно пошел вниз. Ускоряясь всей тяжестью своих десятков тысяч тонн водоизмещения, подлодка обрушилась на поверхность океана ударом, подобным гневному молоту богов. Грохот титанического всплеска поcпорил с раскатами грома. Надежный корпус, сваренный мозолистыми руками безвестных русских рабочих на продуваемой северными ветрами верфи, выдержал сотрясение. Носовая часть снова пошла вверх, потом опять вниз, как на качелях, вздымая и расплескивая волны, способные перевернуть, точно скорлупку, рыбацкий сейнер, если бы тот оказался поблизости. Еще несколько прыжков — и подлодка постепенно успокоилась, заняв нормальное положение и отдаваясь во власть естественной качке гуляющего над Тихим океаном шторма. По серому небу ползли тяжелые тучи, хлестал ливень, а громадные валы, увенчанные белопенными шапками, начали заметно переваливать корабль с борта на борт, несмотря на огромные размеры, перекатываться по покатой палубе, каскадами разбиваясь об обтекаемый холм рубки. Условия для навигации на поверхности были ужасными, но «Туатха де Данаан» только что доказала, что способна выдержать и гораздо более жестокие испытания.

Сотрясение, испытанное субмариной, исторгло из губ Канаме болезненный вздох. Ей казалось, что это ее напряженный, вытянутый струной позвоночник потрескивает и выгибается, а кожу печет и саднит. Нет, конечно, болели не ее кости и мышцы — это было наведенное отражение. Заключенная в кокон в самом сердце «Туатха де Данаан», она слилась с подводной лодкой, стала с ней единым целым.

ТАРОС — загадочное ложе, обнимавшее ее распростертое тело — считывало мозговые волны и электрическую активность ее нервной системы, претворяя их в сигналы управления командной системы подводной лодки. То была участь избранных: ведь, несмотря на то, что некоторые люди, такие как Соске или Гаурон, обладали способностью на мгновение подключаться к ТАРОСу, только «Посвященные», подобные Тессе или Канаме, могли продолжительное время погружаться сознанием в загадочное устройство и плыть в ментальном океане Омни-сферы по собственной воле.

Омни-сфера. Оборотная сторона материи. Для того, чтобы через ТАРОС высвободить и использовать таящуюся там силу, существовали разные пути, и слияние с кораблем было лишь одним из них. Канаме уже поняла, что лямбда-драйвер был ничем иным, как другим путем.

Теперь она стала подводной лодкой. Реактор бился в такт ее сердцу, балластные цистерны превратились в легкие, бесчисленные трубопроводы и кабели стали кровеносной системой, а две пары плавников — крыльями. Подлодка чутко подчинялась каждой мысли, каждому движению. Корабельный искусственный интеллект тоже с готовностью следовал ее воле. Если бы Канаме сказала — «умри», все системы корабля в один миг прекратили бы свое функционирование. Стоило ей сказать — «подчинись командиру», как все пароли и изменения, внесенные вирусом Гаурона, оказались стерты.

Канаме окружал океан звуков: сквозь гул штормовых волн уши сверлил вой водомета догоняющей ТДД второй американской торпеды, вспарывающей воду на полной скорости и наводящейся на цель. Но она не боялась — Тесса сказала, что это того не стоит.

Сотрясение от «прыжка дельфина» при аварийном всплытии оказалось сильнее, чем можно было себе представить. Соске ударился затылком об пульт и выронил пистолет. Кто-то другой на его месте потерял бы сознание, но он лишь потряс головой и поднялся на ноги, стиснув зубы и покачиваясь. Осмотревшись, он увидел в углу скованных наручникам вместе и попадавших друг на друга вахтенных операторов, стонущих и проклинающих все на свете. Тесса бессильно распростерлась на палубе у переборки по правому борту. Гаурона нигде не было видно. Должно быть, он воспользовался суматохой и сбежал.

«Твою же мать!..» — в сердцах выругался про себя Соске, подбирая пистолет. Злая удача и в этот раз не изменила Гаурону. Не иначе, он предусмотрительно заключил договор со старухой-смертью.

— Сержант!.. — крикнул капитан-лейтенант Годарт. — Скорее освободите нас от наручников! За лодкой гонится еще одна торпеда, нам нужно немедленно вернуть управление.

— Так точно, сэр.

Да, это было крайне срочно. И еще нужно было проверить, что с Тессой. Он бросился к Годарту и несколькими быстрыми выстрелами из пистолета перебил цепи наручников.

Освобожденные операторы кинулись на свои места, но было уже поздно — торпеда настигла цель. Только что срочно выскочившая на поверхность подводная лодка не могла ни немедленно погрузиться, ни резко маневрировать — штормовая волна давала себя знать. В этот раз попадание было неизбежным.

— ADCAP по пеленгу два-семь-восемь! Дистанция… шестьдесят… пятьдесят… нам конец!!! — заорал, запрыгнув в свою выгородку, акустик — старшина первой статьи Дедзирани.

Безжалостная дробь сонара приблизилась вплотную, и отметки «Туатха де Данаан» и торпеды на лобовом экране слились. Все замерли, вцепившись в сидения и ожидая взрыва. Соске бросился на пол, прикрывая своим телом бесчувственную Тессу.

Но взрыва почему-то не произошло.

Вместо этого торпеда пронеслась глубоко под брюхом подводной лодки, неуверенно рыская по курсу, описала циркуляцию и еще несколько раз прошла там же, не поднимаясь выше определенной глубины и не взрываясь. Оглашая океанские глубины стонами сонара, теперь напоминавшими жалобы упустившей добычу гончей, торпеда, словно заблудившись, нарезала все увеличивающиеся круги поблизости от «Туатха де Данаан».

— Что за чудеса?.. — пробормотал Соске, не отрывая глаз от экрана.

— А-а-а, вот оно что… установка безопасности в головке самонаведения торпеды… — потрясенно пробормотал Годарт, с трудом отлепляя стиснутые на подлокотниках кресла пальцы. — Поблизости находится американский надводный корабль, и их подлодка стреляла торпедой, установив предохранительный режим хода — чтобы та не выходила выше определенной глубины и не поразила по ошибке своих.

Значит, Тесса сознательно использовала аварийную продувку балласта потому, что предвидела второй выстрел. Кто бы мог подумать, что она вспомнит и про этот прием американских подводников — установку глубины хода торпеды? Годарт с восхищением покачал головой.

— Клянусь богом, она — просто гений!

Осознав, что остались в живых, вахтенные операторы обменялись смущенными и облегченными улыбками.

— Капитан-лейтенант, пожалуйста, позаботьтесь о командире, — быстро сказал Соске, приблизив ухо к губам бледной Тессы и уловив слабый вздох. Она была жива, но разве что едва-едва. — Мне нужно догнать его.

— А, конечно. Действуйте, сержант, и — удачи.

Соске вылетел вон со всех ног.

Его одолевало нехорошее предчувствие.

Снова Гаурон.

Но на этот раз пришло время отомстить ему за все.

Атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»

— Опять промах? Тысяча чертей!!! — яростно топнул ногой коммандер Сэйлор.

— Они что, с самого начала знали о наших правилах стрельбы? Или это просто совпадение? — задумчиво взялся за подбородок Такенака.

— Может быть. Отключаем верхнюю границу хода торпеды и стреляем опять. Затопить кольцевые зазоры торпедных аппаратов номер один и два!

«Пасадена» не собиралась сдаваться. Субмарина пошла вверх, готовя к выстрелу новые торпеды.

«Туатха де Данаан»

На хаос, воцарившийся в главном ангаре, было больно смотреть.

Их встряхнуло как раз после того, как кто-то из подчиненных принес уже теряющему сознание капитану второго ранга Мардукасу индивидуальный дыхательный аппарат. Сквозь обморочный дурман он все же понял, что подводная лодка осуществляет аварийное всплытие, и нашел в себе силы приказать морякам держаться за что-нибудь. Почти все члены экипажа повиновались, даже не понимая в полузабытьи, что происходит, но в ангаре, расположенном ближе к форштевню, сотрясение от удара об воду оказалось гораздо сильнее, чем в кормовых отсеках.

Практически всех моряков оторвало и швырнуло по палубе, многие пострадали, несколько человек — серьезно. Мардукас вывихнул левую руку и ударился головой, которая теперь адски болела. Стеклышко элегантных очков треснуло, а оправа погнулась, и они теперь норовили свалиться, придавая всегда строгому и подтянутому старпому вид нетрезвого интеллигента, пустившегося во все тяжкие.

Вертолеты, бронероботы, разнообразные вспомогательные агрегаты и ящики с боеприпасами были надежно расчалены и зафиксированы, поэтому самого худшего не случилось. Ведь стоило хотя бы одному вертолету сорваться с креплений — и он покатился бы по ангару, убивая и калеча людей десятками. Отрадно было видеть, что техники добросовестно выполняли свои обязанности и следовали инструкциям, закрепляя грузы. Кроме того, это следовало расценить как ценный практический опыт.

«Отныне мы будем еще строже придерживаться правил», — решил Мардукас.

Почти сразу же электрические замки люков в водонепроницаемых переборках автоматически открылись, а система регенерации воздуха заработала нормально, как и все остальные корабельные механизмы. Не ожидая инструкций от старпома, вахтенная смена галопом помчалась по своим постам, а остальные начали оказывать первую помощь раненым и транспортировать их в медицинский отсек.

Внимательно следя за действиями подчиненных, Мардукас сорвал со щитка на переборке корабельный телефон.

— ГКП на связи! — ответил капитан-лейтенант Годарт.

— Это я. Что происходит? Немедленно доложите обстановку, — приказал Мардукас.

— Старпом, вы живы!.. Это был тот террорист. Ублюдок сумел каким-то образом хакнуть искусственный интеллект и забавлялся с подлодкой, как хотел! Но командир справилась, Дана снова подчиняется. Слушайте, эта девочка — удивительная!..

— …Что с террористом? — нетерпеливо прервал его старший помощник, поняв по восторженному тону Годарта, что с Тессой все в порядке.

— Сбежал. Наверное, прячется где-нибудь. Мы как раз собирались дать предупреждение по громкой связи…

— Так давайте же скорее, глупцы! Не забудьте описать его приметы и одежду, — рявкнул Мардукас. Потом он вспомнил, что Годарт и так загружен работой, восстанавливая контроль над подлодкой и уклоняясь от атак, и приказал тоном ниже: — Ладно, хорошо. Но опасность еще не устранена. Немедленно направьте вооруженную охрану к реакторному отсеку, машинным отделениям и «Капелле Леди». Сейчас это важнее всего — не менее четырех вооруженных десантников в каждую точку…

В этот момент его взгляд остановился на высоком пехотинце, одетом в зеленую полевую униформу, который бежал вдоль дальней переборки ангара. Азиатские черты лица, кровь на плече. В руке он сжимал короткий пистолет-пулемет. Лицо было трудно рассмотреть из-за расстояния, глаза скрывали треснувшие темные очки.

— Старпом?.. — озадаченно позвал вахтенный командир.

Капитан второго ранга не ответил, напряженно всматриваясь. Практически все члены экипажа так или иначе пострадали, и среди них было довольно много людей азиатского происхождения. Но вот что странно — почему этот солдат спешит к захваченному на острове Перио красному бронероботу? Зачем он так умело подключает силовой кабель генератора?

— Годарт, террорист был ранен?

– Да, сержант Сагара подстрелил его.

— В левое плечо?

– Да.

— Проклятье!!! — Мардукас бросил трубку и обернулся. — Кто-нибудь… нет, все, кто тут есть, держите его! Вон он, возле красного БР! — закричал он, заставив техников и механиков, оказывавших первую помощь пострадавшим, повернуть головы в сторону «Венома».

В следующую секунду целая толпа молодых митриловцев рьяно стартовала с места, промчавшись мимо Мардукаса. Но ангар был так широк, что до красного бронеробота было несколько десятков метров. Моряки, работавшие ближе к нему, тоже поняли, в чем дело, и кинулись туда. Террорист в ответ поднял пистолет-пулемет и полил их непрерывной очередью, словно из брандспойта, заставив попрыгать за ящики и автопогрузчики. К несчастью, красный бронеробот стоял наготове, в парковочной позиции с призывно раскрытой крышкой кокпита. Проскользнуть туда было делом секунды. Бронекрышка быстро захлопнулась за спиной террориста — и ситуация полностью изменилась. Теперь ни пистолеты, ни автоматы не могли причинить ему никакого вреда.

Побледневший Мардукас замер на месте и крикнул окружавшим его митриловцам:

— Быстро эвакуируйте раненых из ангара! Бегите, куда глаза глядят! Скорее!..

Утробный гул раскатился по ангару: «Веном» запустил генератор и расцепил фиксаторы сочленений. Бронеробот вздрогнул, расправил и напружинил плечи. Искусственные мышцы наливались электрической силой, раздуваясь и потрескивая. Двинулись стальные пальцы манипуляторов, предплечья, потом начали выпрямляться подогнутые ступоходы. Удерживавшие БР тросы натянулись с басовитым звуком перетянутой струны, а потом один за другим начали лопаться. Концы тросов, точно змеи, хлестнули по палубе, выбивая яркие искры.

— Я еще жив. Ничего не кончилось! — прогремели динамики «Венома» и огласили своды раскатистым металлическим хохотом. Бронеробот величественно выпрямился во весь рост, почти достав до подволока высокого зала кончиком смонтированного на голове-шлеме острого гребня. Протянув манипулятор к близлежащему контейнеру с оружием, он одним мощным движением сорвал с него крышку.

В ангаре находилось около пятидесяти человек. Почувствовав опасность, они бросились к выходам, таща на плечах раненых. Всем было понятно, что если бронеробот начнет бушевать, подводная лодка погибнет. Но обстрелять его из ручных противотанковых гранатометов или минами, предназначенными для поражения бронероботов, тоже было невозможно — ведь за стенкой ангара находились погреб боезапаса, торпедный отсек и отсек с вертикальными пусковыми ракетными шахтами, а также цистерны с авиатопливом. Горючих и взрывчатых вещества здесь вполне хватало для того, чтобы уничтожить «Туатха де Данаан» несколько раз подряд — и еще осталось бы.

— Старпом, вам тоже надо бежать!

— Я знаю, но…

В этот момент до него донесся новый звук. В противоположном от «Венома» конце ангара один из стоящих в парковочной позиции бронероботов, принадлежащих десантному отряду ТДД, тоже запустил генератор и разблокировал суставы. Алые сенсоры вспыхнули на мгновение, словно острые глаза. Выведя реактор в рабочий режим, он начал выпрямляться, одну за другой обрывая расчалки.

«Сержант Сагара?..»

ARX-7 «Арбалет» тяжело поднялся на ступоходы.

Удары необычно высоких волн заставляли подводную лодку сильно крениться на правый борт.

Картинка, принимаемая двумя видеокамерами «Арбалета», вывела на экран в пилотском кокпите внутренность прямоугольного ангара. Прямо напротив него настороженно замер красный бронеробот. Соске и Гаурон стояли, точно боксеры на ринге.

«Битва титанов?.. Да, подходит, как нельзя лучше…» — криво усмехнувшись, подумал Соске.

«Туатха де Данаан» впервые понесла столь серьезный урон, а Гаурон стал первым и единственным противником, сумевшим поставить целое подразделение сил Митрила на грань уничтожения. Но дело было не только в этом.

«Пора признаться, наконец. Гаурон, я боялся тебя. Три года назад ты забрал у меня все. Моих друзей: умелого электрика Хамида, беззаветно отважного Мухаммада, насмешника Халила. И, конечно, наставника, учившего меня сражаться — старого воина Якуба. Ты убил их всех. Я хорошо понял тогда, что значит слово «потеря». Я боялся. Когда я стоял перед тобой, мои коленки тряслись, и я мог думать только об одном — как убежать, куда глаза глядят. И вот ты пришел опять. Снова хочешь забрать моих друзей. Курца, Мао, Янга, Тессу. А еще — Канаме. Ты хочешь убить их всех. Но в этот раз — я не позволю. Ты понял?.. Ни за что не позволю. Так что…»

— …Я убью тебя, Гаурон, — прорычал Соске, приведя в движение правый манипулятор. На боку «Арбалета» щелкнули замки оружейной подвески, и в ладонь выпал мономолекулярный резак. Сжавшись, подобно стальной пружине, бронеробот замер, готовый к атаке.

— Хо-хо-хо, какое счастье, Касим.

«Веном» вынул из разбитого контейнера такой же резак и принял оборонительную стойку.

Боевые машины одновременно запустили встроенные моторы резаков, и под сводами ангара отдался тонкий, пронзительный, вызывающий зубную боль визг высокооборотных цепных пил, установленных на режущих кромках. Оба противника настороженно подшагнули вперед. Потом еще раз.

Бронероботы представляли собой продолжение тела пилота. Если тактико-технические данные машин были примерно равны, то исход схватки решало мастерство человека — боевое чутье и хладнокровие убийцы.

Два восьмиметровых бронеробота медленно сближались, почти царапая головами своды ангара. Ни тот, ни другой пока не дали противнику заметить ни малейшей бреши, возможности для удара. Напряжение и готовность, чувствовавшиеся в их стойках, странно контрастировали с плавными, крадущимися движениями манипуляторов и ступоходов.

Стоило бронероботам оказаться на дистанции атаки, как клинки одновременно сверкнули в воздухе неуловимо быстрым движением. Брызнули искры, и с левого плеча «Венома» отлетел чисто срезанный кусок броневого наплечника. «Арбалет» пружинисто, точно кот, отскочил назад.

– Вот ты как!..

Соске не собирался давать врагу передышки. Он заставил свой бронеробот пригнуться и прянуть влево, нанеся косой, низкий рассекающий удар. «Веном» едва успел переступить назад правым ступоходом. Избежав удара, он атаковал сам, рубанув сверху по диагонали. «Арбалет» уклонился, зацепил левым манипулятором манипулятор противника и рванул, пытаясь вывести того из равновесия. «Веном» извернулся, устоял, и попытался провести ответный захват, но не преуспел. Соске резанул, пытаясь располосовать левый манипулятор, но его клинок наткнулся на прикрывающее его вражеское лезвие. Брызнули искры, но Соске мгновенно вывел резак из соприкосновения и нанес острый укол. Гаурон уклонился. Атаки, защиты, рубящие и режущие удары сменялись со скоростью молнии. Бронероботы бросались, как бешеные псы, старающиеся впиться в глотку противнику.

Среди грохота сталкивающегося железа и разлетающихся искр Гаурон восторженно орал:

– Да, да, да!.. Давай, быстрее!..

«Издевайся, издевайся, сволочь»… — прищурился Соске. Он был собран и сконцентрирован, как никогда, и каждое мгновение, казалось, растягивалось в вечность.

Левый манипулятор «Арбалета» прочно захватил вооруженную руку противника. Полагаясь на силу своей боевой машины, Соске рванул его на себя, одновременно изо всех сил ударив коленом в бок. «Веном» с пушечным грохотом врезался в переборку ангара. Стальные балки, поддерживавшие ее, погнулись, пучки трубопроводов и кабелей оборвались, лампы под подволоком лопнули и посыпались вниз стеклянным мусором.

«Арбалет» продолжал безжалостно атаковать. Новый удар вскрыл броню и распорол мышцы левого плеча красного бронеробота. Но стоило ему опять занести резак, как «Веном» ткнул ему в живот указательным пальцем, и мощный удар снес машину Соске, как пушинку.

Он отлетел и ударился о дальнюю стенку ангара. Тот же самый прием, который едва не убил Мао — направленная ударная волна лямбда-драйвера. Но, несмотря на то, что «Арбалет» был поражен практически в упор, никаких внутренних механических повреждений не обнаружилось. Сработал собственный лямбда-драйвер, защитивший БР силовым щитом или погасивший удар встречной атакой по «Венному»? Соске уже не думал об этом.

Сейчас им владела единственная мысль — уничтожить врага раньше, чем тот убьет его. Ничто больше не имело значения. Удар о переборку заставил задохнуться от боли в ребрах, но, не обращая внимания, он снова ринулся на «Веном». Попавшийся под башмак ступохода маленький тягач отлетел в сторону, а в ушах гремел чей-то яростный рев. Он не сразу понял, что кричит сам.

«Арбалет» ударил ступоходом, но противник увернулся. То же самое случилось с ударом локтем. Но дистанция была настолько мала, что в следующее мгновение его манипулятор поймал врага за горло, а клинок обрушился вниз, как топор. На этот раз «Веном» не смог уклониться.

Мономолекулярный резак вертикально раскроил лицевой щиток граненой головы, и сверкающий алым глаз — сенсорное гнездо — рассыпался, выбросив сноп искр, точно кровавых брызг.

Из динамика «Венома» вырвался неразборчивый вопль, но Соске все было мало. Он с размаху ударил острием в живот вражеского бронеробота. Гаурон со сверхчеловеческой интуицией понял, что его ждет, и попытался прикрыться манипулятором, но было поздно. Клинок прошел под его локтем и вонзился в нижнюю часть корпуса, проткнув трансформатор двигательной системы. Все еще не удовлетворенный, Соске вырвал оружие и ударил вновь. Перегревшаяся цепная пила издала безумный взвизг и разлетелась жалящими обрывками. Яростно стиснув рукоять сломанного резака, «Арбалет» принялся гулко лупить ей по голове и плечам «Венома». Тот зашатался и отлетел назад, ударившись о переборку поблизости от утопленной в палубу платформы подъемника, расположенной в задней части ангара.

Соске почувствовал, что движения противника замедляются, и остановился, тяжело дыша. Красный бронеробот отлепился от переборки, неуверенно закачался и упал на «Арбалет», как это делают боксеры в клинче. Соске попытался захватить его, но кисть лишь бессильно скользнула. Глянув на манипулятор, Соске понял, что, в бешенстве молотя по броне врага, повредил приводы стальных пальцев, выведя кисть из строя.

— Кху-кху-кху… — прохрипел внешний динамик голосом Гаурона. Удивительно, но спикер еще работал. «Веном» выглядел так, словно просился на свалку металлолома. Голова была разбита, левый манипулятор почти оторван, грудная броня исковеркана и помята так, что плиты отваливались сами собой. — В этот раз… твоя взяла, Касим. А… может, и нет? Но, честно — я так рад, что ты останешься со мной до конца. Хо-хо-хо!

Не понимая, что враг имеет в виду, Соске заколебался. «Веном» был уже так избит, что просто не имел возможности продолжать сопротивление.

Нет, только не это…

«Собрался включить самоликвидатор?!» — похолодев, догадался Соске.

Да, Гаурон изо всех сил старался, чтобы их машины уже не разделила никакая сила. Направив всю оставшуюся энергию в электромагнитные мышцы, он заставил «Веном» намертво стиснуть «Арбалет» в объятиях, обвив его манипуляторами и ступоходами. Его бронеробот ничуть не уступал митриловскому в силе, так что, не поняв намерений врага и упустив первый момент, освободиться было уже невозможно. «Арбалет» потерял равновесие и грохнулся на спину, как раз на площадку подъемника.

— Давай дружить!!! — хохотал Гаурон, прижав его к палубе всем весом.

Сомнений не оставалось, террорист задумал прихватить его с собой. Сколько же у него взрывчатки? Разнесет ли на куски оба бронеробота или хватит еще и для того, чтобы проделать пробоину в прочном корпусе и потопить «Туатха де Данаан» со всем экипажем?

В этот отчаянный миг Соске почувствовал, как палуба под ним дрогнула. Квадратная площадка подъемника, двадцать на двадцать метров, обычно подающая бронероботы, вертолеты и самолеты на расположенную над ангаром полетную палубу, медленно поползла вверх, поднимая сцепившиеся боевые машины.

У вахтенной смены операторов головы шли кругом. На них обрушилось такое множество задач, что непонятно было, за что хвататься. Необходимо было перекрыть и локализовать трубопроводы и кабели, порванные в ангаре во время безумного побоища бронероботов; забивка воздухом баллонов высокого давления была далека от завершения; американская подлодка продолжала настырно выпускать торпеды — как будто и без нее не хватало проблем!

Но что удивило и напугало их больше всего, так это то, что створки крышки полетной палубы — огромные полуцилиндрические секции легкого корпуса длиной более семидесяти метров — безо всякого предупреждения начали раскрываться, сами по себе. Их поднимали только перед запуском с полетной палубы бронероботов или летательных аппаратов, и створки были конструктивно устроены так, что приподнимались и сдвигались в сторону бортов, открывая огромное пустое пространство. Раскрывать их, когда на поверхности бушевал шторм, было поистине безумием.

Капитан второго ранга Мардукас вбежал в ГКП, яростно крича:

— Что вы делаете, черт вас дери?!..

Но единственное, что могли ответить Годарт и остальные операторы, было:

— Без понятия, сэр.

В этот миг на переднем экране вспыхнули огромные буквы. Послание было набрано округлым шрифтом, какой нравится девчонкам:

«Не волнуйтесь, все будет хорошо!»

Площадка подъемника преодолела уже полпути.

– Осталось шестьдесят секунд!.. Кстати, у меня с собой триста килограмм тротила — достаточно, чтобы утопить ваш кораблик! Ну, что скажешь?! – кричал Гаурон. Надо полагать, что в его БР был установлен таймер, дающий возможность пилоту отбежать подальше, и теперь он начал тикать, стремительно отсчитывая секунды.

«Арбалет», елозя на спине, пытался стряхнуть противника, но «Веном» словно прилип к нему, намертво сжав стальными руками и ногами. Пальцы на одном из манипуляторов «Арбалета» были сломаны, и все попытки Соске расцепить захват оказались тщетными. Бронероботы сплелись, словно дзюдоисты в партере.

– Ха, ну, как тебе? — с упоением издевался Гаурон. — Хотел выпендриться и покончить со мной одним ударом, как какой-нибудь киношный герой?! Давай, борись, задаром слава не дается! А еще лучше — взлетим вдвоем, рука в руке, с шумом и треском! А, Ка-а-а-си-и-и-м?!

«Да что же за урод?! — мелькало в голове, пока Соске отчаянно дергался. — Он ненормальный!.. Черт, я же и раньше это знал — мозги у него давно сгнили, он живет только ненавистью».

Подъемник, громыхнув, остановился. Бронероботы оказались на пустынной полетной палубе. Громадные створки уже раскрылись, и над ними нависло низкое темное небо. Косой ливень и заплески волн хлестали по железу, мгновенно залив «Арбалет» и «Веном». Палуба качалась и дрожала в такт яростному грохоту разбивающихся о корпус подлодки пенистых валов — без сомнения, они оказались в самом сердце шторма. Стоило незащищенному человеку высунуться на палубу в такую погоду, как его мгновенно смыло бы за борт или унесло по ветру, как бумажку.

Если бы Соске смог дотащить «Веном» до открытого конца полетной палубы, то сбросил бы его в океан еще до того, как произойдет взрыв. Даже если бы не удалось стряхнуть его, то можно было бы утопить оба бронеробота — спасение «Туатха де Данаан» стоило того. Но кто же включил подъемник? Кто раздвинул створки полетной палубы? Соске понятия не имел. Он или она, должно быть, слышали угрозы Гаурона и поняли, что он собирается взорваться, забрав с собой всех остальных.

Проблема состояла в том, что от подъемника до конца полетной палубы, огороженной с боков высокими створками, через которые в таком состоянии перебраться было невозможно, оставалось не менее пятидесяти метров. Теперь, когда на нем повис враг, сковав движения, получалось передвигаться только ползком. Чтобы добраться до широкого плоского носа, разбивающего громадные водяные бугры, потребуется не менее минуты — слишком долго.

Знал ли об это Гаурон или нет, но он продолжал глумиться:

– Тридцать секунд! Что же ты будешь делать, мой сладкий?!

— Чтоб тебя… — бронеробот Соске отчаянно забился, стараясь стряхнуть врага, ударил его локтем — все без толку. Не освободиться. Он попытался ползти — но получилось медленно, а край палубы был так далеко. Если бы только «Арбалет» был свободен, он преодолел бы это расстояние одним прыжком, всего за пару секунд.

– Двадцать секунд! Нет, уже пятнадцать, не радуйся! – бесновался Гаурон, перемежая отсчет безумным хохотом — он был верен себе, глумясь до самого конца.

Стиснув зубы, Соске в последней надежде завертел головой. Неожиданно его взгляд остановился на металлическом крюке, торчащем из прорези в настиле на расстоянии вытянутой руки. Деталь напоминала увеличенный стартовый упор для спринтера и имела в длину около метра.

– Десять секунд!!!

Словно торопя Соске, из радиаторов «Венома» ударила струя белого пара.

Быстрее!..

«Арбалет» вытянулся в струнку, настолько, насколько позволяли искусственные связки между титановыми позвонками в спинном хребте, и дотянулся левым манипулятором до крюка. Смонтированная в ладони гарпунная пушка, подобно инерционной катушке удилища, вытравила несколько метров троса — достаточно, чтобы сделать петлю. Захлестнув ее за крюк, Соске вытравил еще троса и обмотал в пару оборотов плечи «Венома», обрезав конец.

– Пять секунд! Я люблю тебя, Касим!!!

Игнорируя Гаурона, Соске крикнул в микрофон широкополосного радиопередатчика:

— Старт!!!

Челнок паровой катапульты неожиданно рванулся вперед. Стальной крюк оказался ведущим зацепом механизма, за несколько секунд разгонявшего по палубе до скорости отрыва бронероботы с навешенными реактивными ускорителями и палубные самолеты. Паровой цилиндр катапульты, скрывавшийся под настилом, мгновенно передавал им огромный заряд энергии.

Сцепившиеся бронероботы рвануло вперед, за долю секунды протащив по полетной палубе, и вышвырнуло далеко-далеко за форштевень подводной лодки, в штормовой океан. Но в середине траектории вдруг стало ясно, что «Арбалет» успел засадить гарпун из правого манипулятора в палубный настил. Когда трос кончился, его рвануло, как рыбу на крючке. Гарпун распорол металлический лист, но каким-то чудом выстоял еще секунду, удержав бронеробот на тонком, но чрезвычайно прочном поводке.

У «Венома» же гарпунной пушки не было. Инерция оторвала его от «Арбалета», и красный бронеробот, вращаясь и нелепо размахивая манипуляторами, прочертил оставшуюся дугу траектории в воздухе и рухнул в бушующие волны. В следующую секунду там сверкнула багровая вспышка. Триста килограмм взрывчатки не были шуткой.

Взрывная волна ударила в правую скулу «Туатха де Данаан», заставив ее накрениться на левый борт, и едва не снесла уцепившийся за легкий корпус «Арбалет». Нос подлодки прошел через облако раскаленных газов, и на палубу и в волны посыпались горящие ошметки.

Судорожно цепляясь за обшивку, чтобы не свалиться в океан, «Арбалет» выкарабкался к началу полетной палубы. Тут и там догорали и чадили обрывки искусственных мышц от разнесенного на части «Венома», но дождь быстро душил их. Бронеробот рухнул ничком возле челнока катапульты. Его плечи тяжело вздымались и опадали, повторяя движения насмерть вымотанного пилота.

«На этот раз Гаурону конец. Здесь не поможет даже его удача».

Если бы пилот каким-то чудом уцелел после взрыва, штормовой океан все равно прикончит его. Выжить здесь невозможно.

Старый враг наконец-то был мертв, и Соске отомстил за своих боевых товарищей… но радости почему-то не было. Гаурон оказался настолько испорчен и извращен, упорствуя в своих мерзостях до самого конца, что рассматривать его в таких простых категориях было уже практически невозможно. Несомое им зло, казалось, перешло какую-то черту, превратившись в некий отвлеченный абсолют, стоящий наравне с добродетелью.

— Твою мать!.. — Соске все-таки отвел душу, смаргивая пот с ресниц и с трудом переводя дыхание. — Какой я тебе, на хрен, Касим?! Панибратствуй с чертями в аду, говнюк!..

Соске не знал, что его голос, разнесшийся по открытому ультракоротковолновому радиоканалу, звучит и для Канаме. Она слушала, как он матерится, на чем свет стоит — но, странно, сейчас эти бранные слова в его устах лишь делали его лишь еще более живым, человечным и симпатичным. Совсем непохожим на боевой механизм. Да, оказывается, он тоже не чужд человеческих слабостей, его прошлое сложно и запутанно. Но ей стало ясно, что не стоило винить Соске за то, как он обошелся с ней после возвращения с операции — он вел себя так не со зла, не потому, что терпеть ее не может, а из-за Гаурона и оживших призраков печального прошлого.

«Прости, что наговорила тебе несправедливостей, — покаянно прошептала Канаме. — Ведь, если подумать, я ничего о тебе не знаю».

Это была чистая правда. Несмотря на то, что они были сверстниками, Соске оказался прекрасно обученным солдатом, ветераном множества боев, по праву занимающим свое место в элитном ударном отряде на борту этой подводной лодки. То, как он разобрался с главарем террористов, выглядело, словно в кино.

Если честно, она восхищалась им. Соске выглядел так круто, что захватывало дух. И вот такой парень всегда рядом с ней, переживает из-за нее, закрывает ее собой и даже просит прощения — думая об этом, она вдруг почувствовала себя странно счастливой.

Закрыв глаза, она снова ощутила дыхание подводной лодки, ее атомный пульс — теперь ровный и размеренный. «Арбалет» вернулся на борт, створки полетной палубы сдвинулись. Баллоны воздуха высокого давления были уже практически забиты. Выпущенные «Пасаденой» торпеды нового залпа буравили водяную толщу поодаль, но теперь, когда экипаж снова мог запустить магнитогидродинамический движитель и систему контроля потока, уклониться от них уже не представляло больших трудностей.

Все будет хорошо.

С этой мыслью Канаме отделилась от Сферы и выпала в реальность, открыв глаза в купели, служащей переходным звеном между сознанием и материальным миром — в ТАРОСе. Крышка аппарата сдвинулась, и показались своды купола «Капеллы Леди».

В ее голове осталось так много вещей, которые она желала бы забыть навсегда: схемы сложнейшего организма подводной лодки; то, что она делала с ним; представление об этой загадочной силе; воспоминание о слиянии со Сферой. Сейчас они невероятно четко стояло перед глазами — она помнила и понимала практически все.

Атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»

Акустик осторожно доложил:

— «Чертик из табакерки» снова движется. Глубина пятьсот футов. Скорость… скорость просто невероятная — более пятидесяти узлов. Торпеды едва ли смогут его догнать. Э-э-э… как бы это сказать…

— Они сбежали, — подытожил старший помощник Такенака. — Поразительная подводная лодка.

Плечи коммандера Сэйлора бессильно опустились, а во взоре, устремленном на старпома, собралась вся мировая скорбь.

— А кем же тогда получаемся мы? Выпустили четыре ADCAPа стоимостью сотню тысяч долларов каждый. В итоге я выгляжу полным идиотом.

— Все что я могу сказать, сэр: вы правы, как никогда.

Сэйлор, мгновенно рассвирепев, сграбастал Такенаку за галстук, а расчет центрального поста снова бросился их разнимать.