Принятое определение ООН считает беженцем «каждого, кто из-за войны, враждебных действий или изгнания был вынужден покинуть место своего постоянного проживания».
Это ясное определение: беженец — это тот, кто изгнан с места, где издавна жил он сам и его семья. Не человек, случайно попавший в район военных действий, и вынужденный бежать оттуда. Не путешественник автостопом, попавший туда несколько дней назад.
Лишь в одном-единственном случае определение беженца было изменено ООН. В случае палестинцев.
Здесь Организация Объединенных Наций изменила исходное определение. Словно по мановению волшебной палочки, эта организация презрела собственные законы ради нового определения, весьма гибкого по отношению к палестинцам. Оно гласит: «Беженец — это всякий, живший на территории Государства Израиль в течение двух лет до его создания». Формулировка, требующая «постоянного проживания», развеялась, как дым, и каждый только что прибывший иммигрант приравнивается к тем, у кого поколения предков жили на этой земле. Согласно еще одному изменению, принятому в угоду палестинцам, в их случае, в отличие от исходного общепринятого определения, потомки беженцев также считаются беженцами.
Изменение в решении ООН было принято в результате массивного давления, оказанного арабскими государствами после Войны за Независимость. Тот факт, что наряду с всемирным общепринятым определением беженца существует и особое, одноразовое, скроенное под давлением арабских стран, относящееся исключительно к палестинским беженцам, поднимает ряд вопросов:
Какова причина изменения определения?
Отчего арабским государствам так важно было изменить определение, и почему они оказали столь большое давление, добиваясь этой поправки?
Ответы на эти вопросы вскрывают великий блеф, один из важнейших обманов в обсуждении арабо-израильского конфликта вообще и проблемы беженцев в частности. Арабская лига применила всю свою мощь ради такого изменения определения беженца, чтобы оно включило всех арабов, проживавших на палестинской территории в течение двух лет, а не «постоянно», поскольку существенная часть этих арабов были иммигрантами, прибывшими в страну именно по причине экономического процветания, принесенного евреями и англичанами. В отличие от распространенного лживого мифа, они не были исконным населением уроженцев страны, живших в ней «постоянно», а представляли собой крупные группы иммигрантов, устремившихся в Землю Израиля из Сирии, Египта, Ливана, Турции, Йемена, Судана и т. п.
После поражения в войне арабы поняли, что значительная часть беженцев не соответствует принятым критериям ООН, и их проблема ложится на плечи милосердных арабских стран. А проблемы стоят денег, а кроме того, если речь не идет о беженцах, невозможно спекулировать лозунгами о вечной войне с Израилем. Применив давление в Генеральной Ассамблее ООН, арабские государства сумели протолкнуть лицемерное и манипулятивное определение беженцев. В результате этого решения при ООН была создана UNERA, организация помощи арабским беженцам, которая продолжает финансировать всех, кто назвался беженцами, их детей и внуков до скончания дней. Здесь, разумеется, есть некий порочный круг. Поскольку сотрудники организации получают в ней зарплату, они кровно заинтересованы в вечном существовании этой организации, то есть, в сохранении проблемы беженцев.
Трудно переоценить значение этого вопроса для сионистской борьбы с производством лжи и обмана.
Эта смена определения, предпринятая ООН для арабских беженцев времен Войны за Независимость, сама по себе служит признанием арабов и ООН, что существенная часть арабского населения, якобы проживавшего в Палестине сотни и тысячи лет — это, по сути дела, сравнительно свежие иммигранты, не соответствующие универсальным критериям на получение статуса беженцев.
Поэтому встает вопрос: сколько из тех, кто зовется палестинскими беженцами, на самом деле жили в этой стране испокон веков, и действительно заслуживают названия беженцев, а сколько — попутчиков, прибывших в Палестину в 20-е, 30-е и 40-е гг., и поэтому никакая этическая причина не побуждает нас признать в них настоящих беженцев?
Сюда следует добавить самых наглых «зайцев» — фальшивых беженцев. Арабов, и дня не проживших в западной части Земли Израиля. Тех, кто не может называться «беженцами» даже по новому лицемерному определению ООН. Тех, кто прибыли в лагеря беженцев, созданные ООН, и зарегистрировались в качестве беженцев, чтобы получать пособия, талоны на питание, лекарства и огромные бюджеты, которые мир с 1949 г. изливает на арабских «беженцев».
Вы понимаете? Это беженство — прекрасный бизнес, работать больше не нужно.
В июне 2000 г. UNERA заявила, что число беженцев и их потомков в лагерях беженцев составляет 3 млн. 700 тыс. человек, причем эта оценка может быть завышенной. ООП утверждает, что эта цифра составляет пять миллионов, в то время, как Израиль оценивает число беженцев и членов их семей в два миллиона человек.
Основываясь на британских, израильских и арабских документах, профессор Карш попытался проверить еще один миф, лежащий в основе пропаганды Накбы: каково истинное число беженцев (после лицемерного изменения определения)?
В конце войны правительство Израиля оценило число беженцев в 550–600 тыс. человек. Британское министерство иностранных дел приняло эту оценку, но уже в течение года после окончания войны в UNERA зарегистрировалось не менее 920 тыс. арабов, стремившихся воспользоваться благами, предоставляемыми этим агентством.
Карш пишет о различных оценках, брошенных в воздух арабскими лидерами и представителями агентств помощи беженцам — их разброс составил от полумиллиона до миллиона. Причины такого разброса могли быть разными: беженцы переходили из лагеря в лагерь, в каждом регистрировались заново, и это раздувало число регистраций, арабы, не подходящие под определение, заявляли, что они беженцы, чтобы пользоваться всеми благами и др.
Профессор Карш отложил в сторону все отчеты и провел простую проверку: в начале Войны за Независимость арабское население страны насчитывало от миллиона 250 тыс. до миллиона 300 тыс. человек.
В конце войны 550–600 тыс. человек проживали в Иудее, Самарии и секторе Газа, и 160 тыс. человек оставались на территории Государства Израиль или же вернулись туда. Простой подсчет показывает, что как ни крути эти цифры, и даже если округлить их в верхнюю сторону, число беженцев не могло быть больше 540–590 тыс. человек. Карш проверил эту оценку информацией переписи населения, проводившейся в 1945 г. В соответствии с ее данными, к концу войны на территориях, включенных в Государство Израиль, должны были проживать 696–726 тыс. арабов. Если отнять из этого 160 тыс. арабов, оставшихся в Израиле, мы получим к похожему результату: 536–566 тыс. беженцев.
Карш провел собственную проверку по данным переписи населения по отдельным городам и деревням, и пришел к оценке 583–609 беженцев. Выяснилось, что арабы производили подсчет задолго до кровавого навета о бойне в Дженине… Истинное число беженцев колеблется между 535–610 тыс. человек.
Теперь вернемся к теме, с которой мы начали. Сколько среди тех «беженцев» действительно достойны называться беженцами?
Есть немало доказательств, что существенная часть арабов, покинувших территорию Государства Израиль в ходе Войны за Независимость, были иммигрантами, прибывшими в страну недавно. Нельзя лишь наверняка утверждать, составляло их число 15 % от тех, кто сегодня называется «палестинскими беженцами», или же достигало 40 %.
Чтобы попытаться решить этот вопрос, вернемся назад, в прошлое Палестины, и заново осмыслим и оценим эти цифры. Проверим свидетельства дипломатов, журналистов и писателей, посещавшими страну в XIX в. Возможно, самое лучшее описание принадлежит перу выдающегося писателя Марка Твена в книге «Простаки за границей», основанной на путешествии в Палестину, предпринятом им в 1867 г. Вот как Твен описывает свои переживания: «Палестина не снимает власяницы, и глава ее посыпана пеплом. Над ней тяготеет проклятие, которое иссушает ее поля и сковывает ее силы… Назарет заброшен; там, где, перейдя вброд Иордан, ликующие толпы израильтян с пением вступили в землю обетованную, теперь видишь только убогий лагерь бедуинов в пестрых лохмотьях; проклятый Иерихон лежит в развалинах, как оставил его более трех тысяч лет назад Иисус Навин; Вифлеем и Вифания пребывают в бедности и унижении, и ничто не напоминает о том, что некогда им выпала высокая честь видеть в своих стенах Спасителя… Даже прославленный Иерусалим, одно из самых величавых имен в истории, утратил былое величие и превратился в нищую деревню; здесь нет уже сокровищ Соломона, ради которых стремились бы сюда восхищенные царицы Востока; чудесный храм, краса и гордость Израиля, не существует более… Знаменитое море Галилейское, где некогда стоял на якоре римский флот и где плавали на своих лодках апостолы, давным-давно покинуто рыцарями войны и промысла, и берега его безмолвны и пустынны; Капернаум обратился в груду развалин; Магдала стала пристанищем обнищавших арабов…».
«Убожество и нищета — гордость Тивериады». «Всюду отрепья, убожество, грязь и нищета — знаки и символы мусульманского владычества куда более верные, чем флаг с полумесяцем. Иерусалим мрачен, угрюм и безжизнен. Не хотел бы я здесь жить».
Такой итог подводит Марк Твен своему посещению Земли Израиля, непосредственно перед тем, как сионизм возродил ее и оросил эту пустыню: «Палестина — край заброшенный и неприглядный. Да и какой еще она может быть? Если земля проклята богом, разве может это ее украсить? Палестина уже не принадлежит нашему будничному; прозаическому миру. Она отдана поэзии и преданиям — это страна грез».
Вот еще несколько описаний, всего отдельные примеры из сотен подобных свидетельств: примерно за сто лет до Твена в Палестину прибыл Константин Франсуа Волни. 1785 г. «Мы с трудом узнали Иерусалим… Здесь живет, видимо, 12–14 тысяч жителей. Второе место, которое стоит упомянуть — Вифлеем. Земля возделывается плохо, как и повсюду. Возможно, в этой деревне есть 600 человек, способных носить оружие. Третье и последнее значительное место — это Хеврон, самая крепкая деревня в этом районе. Может выставить от 800 до 900 вооруженных людей».
Александр Кит, 1843 г.: «Во времена Волни страна еще не достигла вершины своего опустошения и разрушения, которое провидели пророки».
Г. С. Бекингем: «Яфо — убогая деревня… В Рамле, как и в большей части Палестины, разрушенная часть кажется больше заселенной».
Альфонс де Ламартен, 1835 г.: «За стенами Иерусалима мы не видели ни одного живого существа, не слышали живого голоса… Полная, вечная тишина витает над городом, над дорогами, над всей страной… Могила целого народа».
Джеймс Финн, британский консул, 1857 г.: «Страна в значительной степени пуста и ненаселенна, поэтому она, прежде всего, нуждается в большем населении».
Артур Франлин Стенли, 1881 г.: «Не будет преувеличением сказать, что на мили и мили в Иудее не видно признаков жизни или указаний на человеческое жилье».
Причина бедственного положения страны проста: в период Оттоманского владычества в стране царила анархия. Власть обложила крестьян огромными налогами, санитарные условия были ужасны, и смерть всегда стояла за плечом. В соответствии с феодальной системой, господствовавшей в империи, арабские эфенди отбирали большую часть сельскохозяйственной продукции у простых крестьян, арендаторов. А на десерт, они давали этим крепостным ссуды на таких условиях, что черный рынок может показаться выигрышем в лотерею. В довершении всего, банды бедуинских разбойников наводили ужас на феллахов и довершали опустошение страны. Население жило в страшной нищете, так что многие выбирали простой путь — бегство в другие края. Их место занимали новые кочевники, но и они были вынуждены покинуть страны, и так продолжалось все время. Положение еврейского и христианского меньшинств было еще ужаснее, поскольку помимо обычных тягот, они должны были еще платить налог, как димми, и страдали от преследований на религиозной почве. Вот в какой обстановке сионистское движение начало работу по спасению еврейского народа и его исторической родины.
Если вам мало литературных свидетельств — есть и научные данные.
В коллекции собирателя карт Дана Ярдени в настоящее время находится огромная карта Земли Израиля. Она изготовлена между 1871 и 1878 гг. британской научной экспедицией после продолжительного исследования страны. Масштаб карты примерно 1:63000, то есть каждый сантиметр карты, занимающей целую комнату, представляет 630 метров в реальности. На этой карте обозначены все населенные пункты страны в то время, а также их величина. По этим данным можно оценить численность населения. Британские картографы точно отметили границы каждого населенного пункта и обозначили особым цветом его заселенную часть.
Таким образом, по этой карте можно определить размеры каждого населенного пункта страны в то время. Изучая эту карту, мы убеждаемся в точности описания Марка Твена. Крупнейшие деревни занимали территорию 100–150 м., в них едва можно было найти два ряда домов. Цветовые пометки показывают, что Акко был заселен лишь частично. Хайфа закрашена белым лишь на площади 7 на 3 миллиметра, то есть ее размер составлял всего лишь 430 на 190 метров. Территория Тверии составляла 600 на 300 метров, а Яффо был небольшим городком размерами 540 на 240 метров. Далият-эль-Кармель, Ягуд Осафийя и многие другие деревни были просто маленькими точками на карте.
Самые достоверные исторические данные для понимания демографической реальности конца XIX в. раскрывают простую истину: в то время Палестина была опустошена, разрушена и почти пустынна.
Профессор Моше Маоз считает, что в результате действий оттоманских властей и убогого санитарного состояния, население Палестины постепенно снижалось, и в течение столетий не превышало 100 тыс. человек.
В соответствии с британскими данными, в 1928 г. в стране проживало около 150 тыс. евреев и более 700 тыс. арабов. По свидетельству Черчилля, в 1936 г. число еврейских жителей выросло до 360 тыс. человек (благодаря большой волне репатриации, разрешенной Белой книгой Черчилля), а число арабов выросло до более чем миллиона человек. В 1947 г. в Палестине насчитывалось уже около миллиона трехсот тысяч арабских жителей.
Вряд ли найдется думающий человек (кроме пропагандистов ООП и «новых историков»), который не признает простого факта: столь быстрый рост населения невозможен без волны иммиграции из соседних стран. Поскольку, как мы уже знаем, свидетельства, карты и демографические исследования не смогут убедить того, кто не хочет быть убежденным, мы можем только привести слова Туфика Бей Эль-Хурани, губернатора сирийской провинции Хуран, из его интервью газете «Ла-Сири» в августе 1934 г.: «В последние месяцы в Палестину прибыли и поселились там от 30000 до 36000 сирийцев из Хурана». Уинстон Черчилль в 1939 г. также свидетельствовал, что «арабы прибывали в страну толпами, в больших количествах, чем евреи», — и добавил: «Арабы не только не подвергались преследованиям, но устремились в страну и умножились в ней так, что даже еврейство всего мира не могло бы поставить туда столько евреев». В другом месте Черчилль упоминает, что «арабское население больше всего выросло как раз там, где евреи приобрели землю». Именно в то время, когда англичане опасались вспышек арабского насилия, считали каждого еврейского репатрианта, ограничивали квоты на еврейскую иммиграцию, и тем обрекли на уничтожение евреев, ищущих убежище от нацистских преследований, в Палестину въезжали арабские иммигранты — и никто им не мешал и не препятствовал. Если бы это не было так грустно, было бы просто смешно читать эти сказки тысячи и одной ночи — как палестинцы объявляют себя потомками йевусеев, гаргасеев и филистимлян.
Если посмотреть на некоторые распространенные среди палестинцев фамилии, мы обнаружим такие, которые не оставят нам никакого места сомнению: Альмицри — из Египта, Альхурани — из Сирии, Альараки — из Ирака, Альцурани — из Тира, Альцидави — из Сидона, Альтравольси — из Триполи, Альфаюми — из египетской области Фаюм. И этот список можно продолжать долго.
Все эти свидетельства доказывают простую истину: в конце XIX в. Палестина была почти полностью пустынна. Не зря сионистские лидеры выдвинули справедливый лозунг: Земля без народа — народу без земли. Не зря арабские лидеры так старались изменить определение беженцев в ООН, чтобы оно охватывало сотни тысяч арабов, прибывших в Землю Израиля перед самой Войной за Независимость.
Невозможно установить, сколько из 550–600 тысяч арабских беженцев действительно имеют право считаться беженцами, а сколько из них — всего лишь примазались. Но вот что ясно — арабская пропаганда вводит мир в заблуждение, говоря о беженцах на момент конца войны, о тех, кто сегодня претендуют считаться потомками беженцев из Палестины, и о числе арабов, которые могли бы претендовать на статус беженца изначально. Короче говоря, как мы уже говорили: все это ложь!
А на закуску — проницательные слова Черчилля, в своей поэтическо-саркастической манере подводящего итоги всей этой истории: «Если бы палестинских арабов предоставили самим себе, они и за тысячу лет не предприняли бы эффективных шагов для мелиорации и электрификации Палестины. Они были премного довольны сидеть — этакая кучка философов — на пустынных, обожженных солнцем долинах, предоставляя водам Иордана беспрепятственно утекать в Мертвое море».