На следующий день, после лёгкого завтрака, Виноградов приехал на студию и бодрым шагом вошёл в павильон. Не смотря на ранний час, почти вся группа была уже в сборе. На площадке царило заметное оживление, столь необычное для начала съёмок. Владимир Сергеевич Светланов неторопливо прохаживался по павильону, довольно потирая руки, а второй режиссёр Пётр Свиридов, как привязанный, ходил следом за ним, что-то энергично объясняя.

Вторая группа, увлечённая разговором, состояла из трёх человек: оператор Виктор Кравцов, поглядывая на помощницу режиссёра Таню Переверзеву оживлённо спорил с актрисой Наташей Васильевой. Но спор был несерьёзный, так как глаза актрисы смеялись, а на губах светилась улыбка и она была похожа на человека, которому очень повезло.

Виноградов подошёл к режиссёру, поздоровался и попытался узнать, в чём причина столь ранней активности в павильоне.

– Пока вы, Александр Михайлович, добирались на студию, – улыбаясь, проговорил Светланов, – я вместе с директором студии Твердолобовым и главным редактором Гребенниковым посмотрели отснятый материал и вынесли положительную оценку той работе, которую группа провела во время подготовительного периода.

– Неужели наша работа понравилась руководству?

– Представьте себе, да! И хвалили не только режиссёра и актрису, но и работу операторской группы.

– Вот уж, действительно, неожиданно, – сдержанно улыбнулся Виноградов. – Не надо только забывать, что мы сняли лишь часть павильонных объектов и у нас ещё почти вся картина впереди.

Он посмотрел в сторону молодёжи, где Кравцов размахивая руками, изображал директора студии, Татьяна, от избытка чувств, хлопала в ладоши, а Наташа, улыбаясь, одобрительно сказала:

– Виктор, ты прямо артист, а не оператор. Возможно ты перепутал факультеты во время учёбы, тебе надо было идти на актёрский!

– Так уж и на актёрский, – засмеялся Кравцов.

К ним подошёл Виноградов.

– Что за веселье в рабочее время? Вроде и повода никакого нет!

– Александр Михайлович, у нас тут такое творится! – забыв поздороваться воскликнул Кравцов. – Сегодня на просмотре актриса Наташа Васильева была признана восходящей звездой российского кинематографа.

– Кем была признана?

– Как кем? – неуверенно отозвался Виктор. – Директором студии Твердолобовым, Главным редактором, да и мы все при этом присутствовали.

Кравцов обвёл широким жестом павильон, как бы приглашая в свидетели всю съёмочную группу. Наташа, перестав улыбаться, неуверенно смотрела на главного оператора, который, очевидно, не хотел признавать её успеха.

Виноградов понял, что своим недоверием огорчает молодёжь и поспешил замять неприятный разговор.

– Друзья мои, я хотел бы сказать вам несколько слов по поводу, так называемого, успеха в кинематографе: пока не сняты все кадры в павильоне, пока не проведены съёмки в экспедиции, пока не обработан материал, не смонтирован и озвучен фильм, говорить что-либо о творческом успехе, я считаю, преждевременным.

Оператор сказал всё это, как бы поучая молодёжь, но судя по недоверчивому взгляду актрисы, он никого не убедил. Подойдя к режиссёру, Виноградов хотел спросить о планах на сегодняшний день, но Светланов всё никак не мог успокоиться после утреннего просмотра и переступал с ноги на ногу, как скаковой конь перед решающим заездом.

– Александр Михайлович, у нас вот какая ситуация сложилась, – проговорил он, отойдя с оператором вглубь павильона. – Наташа уже окончательно утверждена на главную роль и мы можем продолжать съёмки без всяких скидок на отсутствие у неё опыта работы в кино.

Светланов потёр свой мясистый нос и с осуждением посмотрел на рабочих которые не взирая на предупреждение, открыто курили в павильоне.

– Да, так вот, – продолжал режиссёр. – Эта разболтанность, которую мы видим сейчас на съёмочной площадке происходит от того, что часть нашей группы каким-то образом узнала о моих переговорах с автором сценария. Я просил его переделать основной монолог героини таким образом, чтобы он соответствовал образу актрисы, которая будет исполнять главную роль.

– Причём здесь автор сценария и монолог Наташи, который должен сниматься через несколько дней? – постепенно накаляясь, спросил Виноградов. – Почему актёры и вся группа не готовятся к съёмке следующего кадра?

– Александр, да не заводись ты! – резко сказал его режиссёр. – Дело в том что сценарист решил вместе с монологом переделать ещё какие-то куски в сценарии и мы пока не можем продолжать работу.

Светланов положил руку на плечо оператора, как бы охлаждая его пыл, но Виноградов не принял добродушного тона режиссёра и, освободившись от его руки, негромко сказал:

– Владимир Сергеевич, почему я, молодой оператор должен объяснять вам опытному режиссёру, элементарные вещи, суть которых в том, что съёмочная группа должна выдавать шестьдесят полезных метров в день. И не мне вам объяснять каким тяжёлым трудом даётся съёмка каждого кадра, сколько на это затрачивается нервов, энергии и сил!

– Александр Михайлович, о чём вы говорите, я всё прекрасно понимаю! Но нельзя забывать о том, что сейчас мы снимаем в несколько раз быстрее, чем раньше и сроки производства фильмов заметно сократились.

– Но нам нельзя простаивать, надо снимать! Владимир Сергеевич, вы даже не представляете, что сделает с нами дирекция на очередной диспетчерской если мы не выдадим плановую норму метража.

– И что вы предлагаете?

– Надо снимать вспомогательные кадры, которые необходимы в монтаже, так как на их съёмку у нас не будет дополнительного времени.

Виноградов повернулся и быстрым шагом направился к операторскому крану, на который уже была установлена кинокамера. Механики съёмочной аппаратуры, подготовив камеру к съёмке, спокойно беседовали на станине крана.

– За работу спасибо, а разговоры прекратить, – лаконично скомандовал оператор, не сомневаясь в том, что приказание будет исполнено.

На съёмочной площадке постепенно устанавливалась рабочая атмосфера:

Виктор Кравцов показал бригадиру осветителей Егорычу где надо устанавливать приборы, а Таня Переверзева утвердила с режиссёром план съёмки и записала номера кадров на хлопушку.

– Нет, вы только посмотрите на эту девушку! – с удивлением произнёс Светланов. – Не прошло и двух дней после моего замечания, а она уже исправилась и стала верным помощником на площадке!

Татьяна покраснела от похвалы и продолжала что-то усердно записывать в журнале. Оживление в павильоне всё нарастало: после команды оператора включились десятки осветительных приборов, Виноградов встал за камеру и механики подняли его вверх на операторском кране. Режиссёр присел на стул ожидая возвращения актёров из гримёрной, но так как они запаздывали, было решено снять несколько второстепенных планов, столь необходимых для дальнейшего монтажа.

Перед камерой быстро соорудили небольшую мизансцену из кровати, стула и стола, на который было небрежно брошено вечернее платье, принадлежащее героине фильма. В тот момент, когда оператор выстраивал композицию кадра, в павильон вошли актёры. Они познакомились между собой ещё в подготовительном периоде и не было ничего удивительного в том, что высокий, красивый парень держал под руку Наташу Васильеву. Но какой-то неприятный ком зашевелился у Виноградова в груди, когда он увидел, как откровенно смеётся Наташа беззлобным шуткам актёра. В том, что это актёр, играющий главного героя, сомнений не было: статный, широкоплечий, с длинными, красиво уложенными волосами, он сразу же производил хорошее впечатление.

– Друзья, прошу любить и жаловать, – вышел на середину площадки режиссёр. – Для тех, кто ещё не знаком, это актёр Сергей Давыдов, он будет исполнять в нашем фильме главную мужскую роль.

Светланов обнял улыбнувшегося актёра, а затем подошёл с ним к оператору. После обмена рукопожатиями они обсудили сцены, которые предстояло сегодня снять. Виноградов обратил внимание на красивое, волевое лицо актёра, с крупным мужским носом, выразительными, тёмными глазами и таким большим подбородком, что невольно возникало желание по нему ударить.

Наташа, дорабатывая с костюмером штрихи своего нового костюма, с интересом посматривала в их сторону и Сергей откровенно ей улыбался.

– Итак, – заговорил режиссёр, – пора приступить к репетиции и если актёры будут точно выполнять мои указания, то мы сразу же можем снимать. Я напоминаю, что действие происходит в дамском парикмахерском салоне, где встречаются наши герои – он в качестве мастера, а она клиентки. Светланов начал репетировать с актёрами, а Виноградов отыскал художника картины Бориса Михайлова, который работал в углу декорации. Это был небольшого роста, полный человек с большой, кудрявой бородой, за которой угадывалось добродушное лицо.

– Послушай, Борис, пока режиссёр занят с актёрами нам надо сделать так, чтобы павильон стал похож на парикмахерскую.

– Обязательно сделаем, – тряхнул бородой художник.

– И мне бы хотелось, чтобы осталось место для камеры и приборов.

– Конечно же оставим! – казалось, что Михайлов очень покладист и его не составит труда уговорить, но Виноградов, снимающий с ним вторую картину, знал, что художник работает профессионально, но совершенно неуступчив в творческих вопросах.

– Эх, Саша, Саша, – укоризненно покачал он головой. – Всегда вы операторы не доверяете нашему брату художнику. Вам кажется, что только вы готовитесь к съёмкам, а художники, якобы, в это время пишут обнажённую натуру с красивых девушек, совершенно забыв о работе в павильоне.

– Ну что вы, я так не думаю, – смутился оператор.

– Тогда займёмся делом!

Михайлов подозвал ассистентов и они в течении получаса смонтировали декорацию, а затем художники-декораторы обустроили её так, что не только зрители, но и мастера-парикмахеры не смогли бы отличить её от настоящего салона.

Виноградов, занятый освещением новой декорации, лишь благодарно кивнул Борису и направился к камере, на ходу поясняя второму оператору схему расстановки приборов. Когда всё было готово и актёры провели несколько репетиций, Светланов попросил тишину в павильоне и, громко скомандовав, начал съёмку.

Действие развивалось строго по сценарию: в помещение нового салона парикмахерской вошла красивая женщина в вечернем платье с пышной копной светлых волос. Любой парикмахер от вида её волос мог бы сойти с ума, но наш герой, несмотря на молодость, был классным мастером дамских причёсок. Он быстрым, упругим шагом пошёл навстречу клиентке, осыпая её комплиментами, а затем, не дав опомниться, провёл в центр салона.

Здесь было всё по высшему разряду: большое, во всю стену, зеркало, на столике аккуратно расставлены бутылочки с шампунями, баночки с кремом, множество ножниц, расчёсок и щёточек, а завершало всё это великолепие само кресло, которое, для удобства работы мастера, поднималось, опускалось и наклонялось в любую сторону.

Девушка, потрясённая необычной конструкцией, опустилась в кресло и в ту же секунду ловкие и уверенные руки мастера окутали её белой простыней.

– Какую причёску вы бы хотели?

– Мне бы волосы привести в порядок, – неуверенно произнесла девушка. – А причёску, по вашему усмотрению, но с условием, что она подойдёт к моему вечернему платью.

Мастер засуетился вокруг клиентки, показал несколько фотографий из каталога и, остановившись на одной из них, воскликнул:

– Это то, что нужно! Сейчас мы сделаем причёску вашей мечты!

И он немедленно принялся за работу. Сначала тщательно с шампунем вымыл волосы, затем аккуратно подстриг их края, пряди выкрасил тёмно-рыжей краской, окантовку сделал белой, основную массу волос подтенил хной, накрутил бигуди и посалил клиентку сушиться под феном. Чтобы не терять время, он тут же занялся её лицом и нанёс увлажняющую маску, а руки и шею обработал специальным кремом.

– Скажите, если не секрет, – мастер наклонился к девушке, – где вы выступаете сегодня?

– У меня сольный концерт в Музыкальном доме, – смущённо ответила она. – Ожидается много зрителей и я очень волнуюсь.

– Я верю в ваш успех! – сказал мастер, покрывая волосы девушки лаком. Если вы не возражаете, я приду на ваш концерт.

– Ну что вы, я буду только рада. Большое спасибо за причёску, вы действительно сделали что-то необыкновенное. Я выгляжу просто замечательно!

Она посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и довольная вышла из салона.

– Стоп! – громко сказал режиссёр. – Кадр снят! Актёрам спасибо! Операторы, как у вас?

– У нас всё в порядке, – откликнулся Виноградов, отходя от камеры.

Намеченные по сценарию кадры, были все сняты и директор картины объявил об окончании смены. Уже через несколько минут павильон опустел, только операторская группа продолжала работать, разбирая камеру и штативы. Виноградов попрощался с ребятами, вышел из павильона и направился в гримёрную, где, по его расчётам, должна была находиться Наташа. Но в гримёрной Васильевой не оказалось и она там даже и не появлялась. Александр удивился, когда узнал, что Наташи не было и в костюмерной, где она должна была переодеться после съёмок.

– Что за игры! – обозлился он. – Какой-то дешёвый детектив получается: была девушка и вдруг исчезла, выкрал её кто-то, что ли?

Расстроенный тем, что не удалось поговорить с Наташей, Виноградов направился к своей машине и через несколько минут выехал за ворота студии.

А в это время Наташа Васильева и Сергей Давыдов подъезжали на такси к площади Киевского вокзала. На улице заметно похолодало и одинокие прохожие торопились скорей добраться до тёплых квартир. Медленный, совершенно обленившийся снег, падал крупными хлопьями, сверкал в свете ночных фонарей и накрывал землю белым покрывалом.

Наташа, сидевшая с Сергеем на заднем сидении, с тревогой спросила:

– А если в костюмерной поднимется шум из-за несданного костюма?

– Так ты им так и скажешь, что тебя прямо со съёмок увёз Сергей Давыдов, не дав даже переодеться.

– Тебе легко шутить, а я на студии совсем недавно и мне бы не хотелось портить отношения с сотрудниками, которые помогают актёрам.

– Наташа, ты волнуешься по пустякам, – взяв девушку за руку, уверенно сказал Сергей. – Начальница гримёрки и зав. костюмерной мои хорошие друзья и стоит мне замолвить словечко, как эпизод с задержкой костюма пройдёт без всяких последствий.

– К тому же я сильно устала, чтобы после смены ещё задерживаться на студии, – как бы соглашаясь с Сергеем, проговорила Наташа.

Такси выскочило на Котельническую набережную и, сделав крутой разворот, остановилось у подъезда высотного дома.

– Сергей, может не стоит, поздно уже, меня родители дома ждут, – просительно заговорила девушка.

– Ну что ты беспокоишься, Наташа, – хорошо поставленным голосом, проговорил актёр. – Мы ведь только на минутку, выпьем вина за наше знакомство, позвоним родителям и сразу же поедем домой.

Он расплатился с водителем и, выйдя из машины, подал руку Наташе, а она, как бы нехотя, вышла вслед за ним. Двор был весь покрыт снегом, который поскрипывал под ногами, чувствовалось, что заметно похолодало. Давыдов открыл массивную дверь подъезда и, пропустив Наташу вперёд, направился к лифту. Они поднялись на двадцатый этаж и Сергей, изрядно повозившись с двумя замками, открыл дверь в квартиру. От мысли, что они здесь будут вдвоём, Наташа почувствовала неприятную дрожь и стала потихоньку отступать к лифту, но Давыдов, заметив это, крепко взял её за руку и повёл за собой в квартиру.

Зажёгся свет в большом коридоре, метров семи длиной. Ширина его была такова, что с двух сторон помещались трёхстворчатые шкафы и ещё оставалось место, чтобы кататься на велосипеде. Сергей открыл двери со встроенными витражами и Наташа увидела большую комнату, пол которой был устлан изящным ковром. Красивая, полированная стенка с многочисленными шкафами и ящиками, круглый стол на причудливо изогнутых ножках, украшенный китайской вазой с цветами, большой книжный шкаф, доверху набитый книгами и плоский экран телевизора довершали модную обстановку квартиры.

– Ну вот, девочка, мы и дома, – необычно бодро заявил Сергей. – Сейчас я приготовлю закусон, а коньяк у меня всегда в запасе. Так что расслабляйся!

Наташа, как бы не обратив внимания на его слова, неуверенно спросила:

– Скажи, это твоя квартира? Ты постоянно здесь живёшь?

От неожиданного вопроса Давыдов остановился на пороге комнаты с бутылкой коньяка в руке.

– Какое это имеет сейчас значение? Допустим, что это квартира моих друзей, которые уехали в командировку. Что это меняет? – его тон стал резким.

– Квартира просто роскошная, я никогда не была в такой, – смутившись, ответила Наташа.

– Ничего, привыкай, то ли ещё будет!

Давыдов, превратившись в радушного хозяина, стал быстро накрывать на стол. Он принёс из кухни бутерброды с красной икрой, тонко нарезанные ломтики лимона, две дымящиеся чашки чёрного кофе и, разлив по рюмкам коньяк пригласил Наташу к столу.

– Ты же сказал, что мы выпьем немного вина за знакомство, а на столе коньяк, – Наташа явно была недовольна.

– Понимаешь, девочка, здесь не магазин и если нет вина, то мы будем коньяк, но это не помешает нам поужинать.

Наташа так и не поняла, куражится Сергей или это у него такая манера разговаривать. Когда, после первой выпитой рюмки, Наташа немного расслабилась, Сергей включил музыку. Он начал есть и, как бы нечаянно, положил ей руку на колено. Наташа отодвинулась, бросив на Сергея неодобрительный взгляд, но он, не смутившись, встал и направился к книжному шкафу. Немного поискав, он снял с полки толстый том и, на ходу разворачивая его, вернулся к Наташе. Он сел рядом с ней, закинул ногу на ногу и серьезно произнёс:

– Взгляни на эти рисунки, посмотри на эти иллюстрации. Как чётко выписана натура, как много внимания уделяет художник красоте женского тела. Его не смущают широкие бёдра и большая грудь, он восхищается мадонной с младенцем и в тоже время художник не забывает о композиции и цветовой фактуре фона.

Минут через пять Наташа прервала его:

– Ты издеваешься, Сергей? Показывая мне иллюстрации художников итальянского Возрождения, ты комментируешь их с таким видом, как будто сам рисовал эти картины.

– О, извини! Я совершенно забыл, что ты студентка художественного вуза, – смущённо пробормотал Давыдов. – Но это, действительно, хорошие копии великих картин.

В это время музыка оборвалась и Сергей, извинившись, пошёл к музыкальному центру. Когда мелодия опять зазвучала, Давыдов с рюмками коньяка в обеих руках подошёл к Наташе.

– За знакомство мы уже пили, теперь нам остаётся выпить за счастливое продолжение, – сказал он, подавая рюмку девушке.

Настроение у Наташи было плохое и упрашивать её долго не пришлось. Она выпила коньяк, сморщив в потешной гримасе лицо, а Давыдов подал ей конфету и ломтик лимона. Затем погасил верхний свет, оставив включённым только маленькое бра на стене. Наташа почувствовала, что начинает пьянеть и постепенно теряет контроль над собой. Сергей сел рядом, обнял её и поцеловал, а Наташа была не в силах сопротивляться, лишь только упёрлась руками ему в грудь.

– Ты слишком торопишься, – твёрдо сказала она. – Не забывай, что мы мало знакомы, а я не девушка по вызову, которую можно использовать и бросить как игрушку!

– Ну зачем же сразу ударяться в амбицию? – возмутился Давыдов.

– Все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо. Если мне нравится девушка, то я отношусь к ней соответственно.

– Но это не значит, что меня сразу же надо тащить в постель!

Пытаясь разрядить обстановку, Сергей выключил музыкальный центр, затем включил телевизор и уверенно подошёл к Наташе.

«Он похож на барана, который весь день вращался в стаде овец, – подумала Наташа, – а к вечеру ему понадобилось поиграть с одной из них, вот он и притащил меня в своё логово.»

– По-моему, ты о чём-то серьёзно задумалась, – Сергей наклонился к девушке. – Право же не стоит! Наша жизнь так быстротечна, что надо использовать каждую минуту не на благо общества, а для своего удовольствия.

Наташа насмешливо посмотрела на Давыдова.

– У меня создалось впечатление, что ты делаешь всё только для себя.

– Нет, почему? Я о тебе тоже забочусь.

Сергей снова, наполнил рюмки коньком и предложил выпить за удачное продолжение. Наташа отказывалась, чувствуя приближение опьянения, но Сергей чуть ли не силой заставил её выпить. И снова его настойчивые руки обняли девушку, и вот уже расстёгнута кофточка на её груди, и поднята до непозволительных пределов юбка. Чувствуя над собой тяжёлое, хмельное дыхание, Наташа из последних сил попыталась вырваться.

– Не надо, прошу тебя Сергей, не надо! – умоляюще проговорила она, но Давыдов, уже не владея собой, решил действовать до конца. И только в эту минуту, осознав всю тяжесть того, что сейчас могло произойти, Наташа из последних сил рванулась в сторону, оттолкнула от себя тяжёлое, потное тело и, быстро вскочив, отдёрнула юбку.

– Подлец! Развлечься решил? Гнёздышко, девочка, коньячок. Всё отработано и безотказно действует. Но это не для меня!

Сергей лежал на диване в неудобной позе и смотрел на Наташу тупыми, пьяными, глазами. Она не могла больше оставаться в этой квартире. Выбежала в прихожую и сорвала с вешалки свою шубу. Открыв неподатливый английский замок, выскользнула за дверь и оказалась у лифта. Не став дожидаться, пока еле двигавшаяся кабина поднимется на двадцатый этаж, Наташа быстрым шагом, едва придерживаясь рукой за перила, побежала вниз по лестнице. Недалеко от подъезда она увидела зелёный огонёк такси, на котором благополучно добралась до дома.

В последующие дни работа в павильоне шла вяло: уже были отсняты крупные планы актёров, закончены съёмки массовых сцен, а композиции натюрмортов были отработаны до такой степени, что, казалось, создать что-либо более совершенное уже невозможно.

Но было понятно, что сейчас снимаются лишь вспомогательные кадры… Все ждали сценариста, который должен был написать новый текст для актрисы Васильевой. Режиссёр ходил темнее тучи, так как в дирекции студии его предупредили о недопустимости срыва съёмок.

На третий день, когда на съёмочной площадке был объявлен перерыв, в павильон ворвался сценарист, потрясая зажатой в руке рукописью. Семён Михайлович Красовский писал сценарии уже давно, но только сейчас, после упорного и титанического труда, ему удалось пробить к постановке свой литературный опус. И теперь, боясь творческого провала, Семён Михайлович дорабатывал сценарий буквально на ходу, предлагая режиссёру всё новые драматургические решения.

Светланов выхватил сценарий из рук Красовского и, быстро пролистав его подозвал к себе Наташу, которая в этот момент беседовала с Виноградовым.

– Наталья, – бодро сказал режиссёр. – Красовский, наконец, принёс новый вариант сценария и у нас есть теперь над чем работать.

– Замечательно! – всплеснула руками актриса.

Они вышли из павильона и пошли репетировать в актёрскую комнату, а Виноградов перехватив сценариста, попытался у него выяснить, как будет выглядеть новый эпизод фильма.

– Понимаете, это будет что-то грандиозное! – захлёбываясь, говорил Красовский. – Героиня в белом платье на арабском скакуне, врывается на центральную площадь города, а за ней бегут толпы поклонников. Вот тут-то она и произносит свой монолог.

– Позвольте, Семён Михайлович, – удивился Виноградов. – Какой конь, какая площадь? Ещё месяц назад мы договорились о том, что Наташа будет читать монолог в павильоне. У меня вся техника находится здесь! Уж не думаете ли вы, что по одной вашей прихоти, я из павильона выйду на натуру. Этого никогда не будет!

У нас и так горят сроки производства.

Оператор, разозлившись, пошёл вслед за режиссёром, чтобы решить с ним этот вопрос. Он заглянул в гримёрную, а затем в костюмерную, надеясь найти режиссёра и актрису, но ему сказали, что Наташа уже оделась для съёмки и ушла с режиссёром. Виноградов поднялся на второй этаж, постучал в дверь и вошёл в репетиционную. Светланов сидел в глубоком кресле, перелистывая страницы сценария, а Наташа стояла перед ним, собираясь читать монолог.

Она была сегодня особенно хороша: в голубой, под цвет глаз, кофточке тёмно-синих узких брюках, с тщательно подкрашенными глазами и лёгким тоном на лице, актриса больше походила на манекен, чем на живую девушку и только очаровательная улыбка оживляла её милое лицо.

– Владимир Сергеевич, – уверенно начал Виноградов, – мне сценарист сейчас сказал, что новый эпизод будет сниматься в центре города и Наташа на коне выскочит к толпе поклонников.

– И как вы это восприняли?

– Крайне отрицательно! Мы ведь готовились снимать в павильоне, у меня вся техника собрана в декорации. Если переходить на натуру, то это займёт много времени.

– Александр Михайлович, не берите в голову, как говорят в Одессе. Вы же знаете, что Красовский сумасшедший, правда талантливый сумасшедший, и если мы готовились снимать в павильоне, то так и будет!

– А как же конь? – оператор был явно смущён.

– Ну, коня и в павильон привести можно. Так что идите и работайте, а мы пока с Наташей прорепетируем.

– Хорошо, я начинаю установку света и уже через час жду актрису на площадке.

Вернувшись в павильон и посоветовавшись с Кравцовым, оператор попросил бригадира Егорыча установить несколько прожекторов на полу декорации так как предполагалось, что съёмка будет вестись с нижней точки. Когда в павильоне были расставлены приборы, а Виктор закончил замер освещённости на съёмочной площадке появилась актриса Васильева. Её сопровождал режиссёр и ассистенты. Теперь уже она была одета в длинное, тёмно-красное платье, что никак не соответствовало белоснежному наряду, придуманному сценаристом. Это немедленно возмутило Красовского, но Светланов, оттеснив его своей могучей фигурой, приказал готовиться к репетиции. Виноградов занял место у камеры, ему помогал механик и ассистент, а режиссёр, устроившись рядом на персональном стуле, выжидающе посмотрел на актрису.

– Так я могу начинать? – неуверенно спросила Наташа.

– Да конечно! – подтвердил Светланов. – И постарайся сделать всё то, о чём мы с тобой говорили. Актёры второго плана подыграют тебе в мизансцене.

Он обернулся в поисках второго режиссёра.

– Пётр, отберите несколько актёров и расставьте их на площадке. Они должны помочь Наташе играть и, если потребуется, поддержат её в движении.

Прошло пятнадцать минут и актёры второго плана были разведены в мизансцене, а Наташа всё ходила со сценарием в руках, повторяя свой монолог.

Наконец это Светланову надоело и он скомандовал: – Внимание! Мотор! Камера!

Отгремела в тишине павильона хлопушка, Наташа начала читать и камера плавно наехала на её лицо. Актёры исправно подавали реплики, Наташа старалась отвечать, но получалось это у неё слабо и неубедительно.

– Стоп! – загремел режиссёр и подошёл к актрисе.

– Но мы же с тобой репетировали, ты всё поняла и у тебя всё получалось.

Почему же так плохо сейчас? Что тебе мешает?

– Монолог очень длинный, я не могу запомнить текст, боюсь сбиться и потому нервничаю.

– Понятно! Повторяем ещё раз, тишина в павильоне!

Снова включился свет, заработала камера и Наташа в окружении актёров начала свой монолог. Было видно, что она старается, но дотянуть сцену до конца ей никак не удавалось. Светланов разделил мизансцену на две части и они попытались снять её короткими кусками, но когда из этого тоже ничего не вышло, стало понятно, что актриса этот эпизод просто не тянет. Ей не хватало актёрского мастерства и опыта.

– Почему у тебя всё так убого получается? – рассерженный режиссёр подошёл к актрисе. – Ведь этот монолог один из главных в картине. Не будет его не будет и твоей роли!

– Не знаю, я стараюсь, но чувствую себя неловко, – Наташа попыталась сдержать набегавшие слёзы.

– А надо играть уверенно! Ты в главной роли, тебе помогают ведущие актёры и ты должна доказать, что можешь быть лучшей!

– Я постараюсь, – сказала Наташа и заплакала.

– Стоп! – команда режиссёра относилась ко всей группе. – Актриса не в лучшей форме, прошу дирекцию объявить перерыв.

Уже в буфете, перекусывая бутербродами и кофе, Виноградов разговорился со своими помощниками.

– Сразу видно, что Наташа не дотягивает роль.

– Да она просто не может так долго играть под сильным светом, – вступился за актрису Виктор Кравцов.

– У нас даже приборы плавятся, – поддержал его ассистент Игорь Беляев.

– Попробуем что-нибудь придумать, – оператор допил кофе и направился в павильон.

Несмотря на несколько дублей, снятых после обеда, Наташа так и не смогла сыграть эпизод так, как этого хотел режиссёр. Страсти на площадке накалялись, Светланов уже не говорил, а кричал, и актриса уже не плакала, а дерзко отвечала. Надо было что-то делать и Виноградов решился.

– Владимир Сергеевич, – обратился он к режиссёру, – у нас же ничего не получается.

– Это я и без вас вижу.

– Так давайте изменим место съёмки, выйдем из павильона на реальную сцену. Снимем монолог и выступление актрисы не в тесном павильоне, а в большом концертном зале с тысячами зрителей. Эффект будет совершенно другой!

– Идея замечательная! Я тоже этого хочу! – поддержала оператора Наташа.

– Да вы что, с ума сошли? – возмутился Светланов. – Выставить девочку на осмеяние перед громадной аудиторией и, наплевав на основы игрового кино, удариться в дешёвые документальные трюки? Я никогда не пойду на это!

Режиссёр просто разбушевался, огорчённый неудачей актёрской сцены, и теперь срывал злость на своём операторе. На них стали обращать внимание и Наташа, уже пришедшая в себя после неудачной съёмки, попыталась высказать своё мнение.

– Владимир Сергеевич, отчего вы повышаете голос? – вступилась она за Виноградова. – По-моему, лучше организовать выступление на большой сцене и за один вечер снять весь эпизод, чем целую неделю гнуть спину в павильоне высасывая из пальца текст монолога.

Режиссёр с неприязнью посмотрел на актрису.

– А кто, хотел бы я знать, будет платить за ваше сольное выступление? Вы знаете во сколько обойдётся эта съёмка? А аренда концертного зала? Да меня директор картины из своего кошелька платить заставит! И чтобы подтвердить мои слова, мы сейчас с ним пообщаемся.

– Таня! – крикнул Светланов своей помощнице. – Попросите Юрия Анатольевича зайти в павильон.

Татьяна сразу же побежала выполнять поручение, а вся съёмочная группа насторожилась, как бы предчувствуя острую ситуацию. Режиссёр демонстративно уселся в кресло, как бы показывая, что он готов продолжать съёмку, но вынужден ждать директора. Оператор с помощниками деловито возился у камеры, актёры тихо переговаривались, а виновник всех разногласий сценарист Красовский, скромно стоял в углу павильона, олицетворяя собой поруганную добродетель.

Наконец, дверь открылась и павильон протиснулся директор фильма Юрий Анатольевич Семёнов. Он был небольшого роста, толст, добродушен и, несмотря на показную лень, умудрялся работать так, что выводил из прорыва самые безнадёжные картины.

– Ну что тут у вас произошло? – присаживаясь, на услужливо подставленный, стул спросил Семёнов.

– У нас в творческой группе небольшие разногласия, – усмехнулся Светланов.

– Владимир Сергеевич, какие разногласия? Может быть вы мне объясните, почему в рабочее время вся группа простаивает и не снимает?

– Понимаете в чём дело, Юрий Анатольевич, – иронично жестикулируя, проговорил режиссёр. – Оператор Виноградов и актриса Васильева предлагают перенести съёмки основного эпизода из павильона в естественный интерьер.

– И что?

– И снимать его репортажным методом.

– А в каком интерьере предполагаются съёмки? – осторожно спросил Семёнов, изображая крайнюю заинтересованность.

– Мы предлагаем снимать в большом концертном зале, – вступил в разговор. – Хотелось бы также, чтобы зал был заполнен зрителями, а на сцене будет выступать Наташа Васильева.

– А сколько времени вам потребуется на съёмку?

– Одна смена, в крайнем случае, две, – сразу же ответил Виноградов.

– Насколько я помню содержание сценария, этой сценой заканчиваются павильонные съёмки? – обратился к режиссёру Семёнов.

– Да, вы не ошиблись, Юрий Анатольевич, – ответил Светланов. – После съёмки этого эпизода, мы можем готовиться к экспедиции.

Директор почесал кончик своего толстого носа, что выражало крайнюю степень задумчивости, затем уверенно сказал:

– Мне кажется, что лучше завершить съёмки за два дня, чем неделю торчать в павильоне, – решительно сказал директор. – Всё равно у вас ничего хорошего не получается!

– Как это не получается, – взвинтился режиссёр. – Мы сняли уже сотни метров полезного метража. Это только в последнее время что-то не клеится.

– Вот, вот, и я о том же. Если режиссёр даст мне гарантии, что съёмка эпизода в интерьере будет завершена в установленные сроки, то я договорюсь об аренде концертного зала.

– Это зависит не только от меня, – сказал Светланов. – Пускай ответит актриса Васильева.

– Юрий Анатольевич, я постараюсь, чтобы моё выступление прошло наилучшим образом, – вступила в разговор Наташа. – Я буду петь и играть так, чтобы зрители остались довольны, а проданные билеты могут окупить затраты на аренду зала.

– Ну, уж если исполнительница главной роли даёт гарантии своего выступления, то я капитулирую, – Юрий Анатольевич улыбнулся Наташе.

Светланов мрачно оглядел присутствующих и негромко сказал:

– Я подчиняюсь большинству съёмочной группы, но хочу предупредить оператора, если во время выступления актрисы на сцене, у него что-нибудь случится с камерой и мы наснимаем брак, то отвечать за это будет только он, со всеми вытекающими последствиями.

– Не волнуйтесь, Владимир Сергеевич, – успокоил режиссёра Виноградов. – Чтобы подстраховать себя, мы будем снимать несколькими камерами и съёмка пройдёт без заминки!

Уже через несколько дней, в одном из крупнейших залов Москвы началась подготовка к вечернему концерту. Над сценой устанавливались осветительные приборы, художник Борис Михайлов с помощниками срочно драпировал задник сцены, а ассистенты оператора установили три съёмочные камеры. Две из них на штативах стояли по бокам сцены, а третья находилась в первых рядах зрительного зала, как раз напротив суфлёрской будки.

Концерт должен был начаться в семь часов вечера, но Виноградов приехал к пяти, чтобы лично проверить готовность приборов и съёмочной техники. Бригадир осветителей Егорыч сообщил, что у него всё готово и техника работает исправно. Александр подошёл к ребятам из операторской группы.

– Как дела гвардейцы?

– Камеры к съёмке готовы, – устанавливая трансфокатор, ответил механик Женя Жарков.

– А что у нас со светом? – обратился оператор к Кравцову.

– Освещённость достаточная, – откликнулся Виктор, – но я бы поставил ещё два ДИГа для передней подсветки.

– Так действуй! – подбодрил его Виноградов.

Пользуясь небольшой паузой, он попытался найти директора картины и прошёл за кулисы зала. Семёнов, страшно нервничая, пытался разобраться в ситуации, которая сложилась перед концертом. Список участников концерта и порядок их выступления был составлен заранее, но в последний момент, как это часто бывает, кто-то заболел и не смог приехать. Освободившееся место в программе организаторы концерта решили заполнить выступлением «тёмной лошадки» – актрисы Наташи Васильевой.

– Здравствуйте, Юрий Анатольевич. – Виноградов пожал потную руку директора. – Мне надо точно знать в каком отделении выступает Наташа.

– Мне бы это тоже хотелось знать, но найти администратора в этой толчее мне пока не удалось.

А за кулисами кипела предконцертная суета: молодые исполнители ходили по сцене, стараясь унять нервную дрожь, неторопливо собирался коллектив оркестра, аккуратно придерживая инструменты, прошли музыканты из джазового ансамбля и, наконец, выйдя из гримёрной, появилась Васильева. Саша, улыбаясь, пошёл ей на встречу. Они сегодня ещё не виделись и поэтому Наташа показалась ему особенно привлекательной.

– Александр Михайлович, я волнуюсь так, что у меня дрожат руки и срывается голос, пролепетала Наташа. – Это моё первое выступление, и я боюсь как бы оно не стало последним.

– Не переживайте! – он взял девушку за руку и уверенно сказал:-В концерте выступает много молодёжи и на их фоне вы не будете особенно выделяться. Кроме того, зная, что рядом со сценой находятся ваши друзья, вы должны быть уверенны в успехе.

Оператор всё ещё держал в своих руках маленькую руку Наташи, а она, как бы не замечая этого, внимательно его слушала.

– Я должна сегодня петь и меня это не беспокоит, – Наташа попыталась держаться уверенней. – Голос в порядке, песня популярная и музыка такая мелодичная, что, мне кажется, любой из зрителей воспримет её хорошо.

– Простите, Наташа, я не узнал у вас самого главного, – наконец спохватился Виноградов. – Знаете ли вы в каком отделении ваш выход? Мне как оператору необходимо подготовиться.

– Администратор сказал, что я открываю второе отделение. Вас это устраивает?

– Вполне! Желаю удачи!

– Ну, я побежала, – заторопилась Наташа. – Мне ещё с режиссёром поговорить надо.

Изысканным жестом приподняв длинную юбку, Наташа пошла в репетиционную, где её уже поджидал Светланов. Взглянув на часы, Виноградов быстро спустился со сцены в зал, который уже заполнялся зрителями.

У кинокамер, установленных на штативы, работали механики, готовя аппаратуру к съёмке. Игорь Беляев, молодой, но уже опытный ассистент, что-то настойчиво доказывал второму оператору, но Кравцов, как видно, не соглашался.

– О чём спор, гвардейцы? – подходя к камере, спросил Виноградов.

– Обсуждаете проблемы кинематографа или фигуру прелестной незнакомки?

– Ни то, ни другое, Александр Михайлович, – нехотя ответил Беляев. – Мы с Виктором решали вопрос мобильности съёмок.

– Ну и как, решили?

– Пока нет, но сразу заметно, что всё у нас громоздкое: и камеры, и штативы, и осветительные приборы, а главное, всё настолько тяжёлое и неповоротливое, что каждая съёмка превращается в событие.

– И что же ты предлагаешь? – поинтересовался Виноградов.

– Надо использовать небольшие и лёгкие съёмочные камеры с высокой чувствительностью плёнки, чтобы можно было снимать в естественных интерьерах без дополнительной подсветки.

– Это блестящая идея, Игорь, – вдохновенно сказал оператор. – Я думаю, что к тому времени, когда ты закончишь институт кинематографии, все твои мечты уже будут претворены в жизнь, – Виноградов улыбнулся, – а камеры будут заряжаться не хрупкой киноплёнкой, а тонкой магнитной лентой.

В зале погас свет и на сцене появился бойкий конферансье. Он разыграл мини-спектакль, затем рассказал пару анекдотов, вызвав смех в зале и лишь затем объявил первый номер концерта:

– Выступает лауреат Всероссийского конкурса Вячеслав Незванов.

Пока пел лауреат, а затем хор из областного центра, в зале перешёптывались, а механики у камер потихоньку травили анекдоты, но когда на сцене появилась высокая, черноволосая женщина и запела о родной Молдавии, в зале сразу же все оживилось. Будто бы повеяло тёплым ветром южных просторов и пряным запахом созревающих фруктов. Мастерство её исполнения было на столь высоком уровне, что взволнованный режиссёр, подойдя к Виноградову шёпотом проговорил:

– Боюсь, как бы эта певица не испортила впечатление от выступления Наташи. Наша девочка может на её фоне совершенно потеряться.

– Есть один нюанс, Владимир Сергеевич, и вы о нём забыли, – так же шёпотом, сказал Виноградов. – Мы будем снимать не весь концерт, а только сольное выступление Наташи, так что со сценой для фильма будет всё в порядке, а какова будет реакция зала мы ещё посмотрим.

Особенно порадовало всех выступление двух девушек-близнецов, которые пели и плясали довольно средне, но всё это делалось с таким лихим молодежным задором, что их несколько раз вызывали на бис и они, как бы не чувствуя усталости, продолжали веселить публику своей непосредственностью.

Во время антракта Виноградов попытался проникнуть за кулисы, чтобы немного поддержать Наташу, но крутые охранники его туда не пустили. Зайдя со своими помощниками в буфет, оператор заказал блины с икрой и апельсиновый сок. Ассистенты последовали его примеру и, когда подкрепившись, в хорошем настроении они вернулись в зал, то заметили оживление в съёмочной группе.

Режиссёр Светланов, потрясая сценарием, в чём-то упрекал Таню Переверзеву директор Юрий Анатольевич, взволнованно поглядывая на часы, с кем-то говорил по телефону, а второй режиссёр Пётр Свиридов, с мегафоном в руке, заполнял зрителями передние ряды.

С минуты на минуту должно было начаться второе отделение, в котором выступала Наташа Васильева. Оператор Виноградов, проверяя готовность к съёмке, подошёл к центральной кинокамере, установленной у первого ряда партера. За вторую камеру, справа от сцены, встал Виктор Кравцов, а к маленькой кинокамере, которую в случае необходимости можно было взять в руки, поставили ассистента Беляева.

– Игорь, во время съёмки не переживай! – похлопав парня по плечу, спокойно сказал Виноградов. – Выставь диафрагму, наведи фокус и включай камеру только тогда, когда актриса уже будет на сцене.

И вот, три сосредоточенных человека замерли у кинокамер, ожидая выхода своей героини. Режиссёр и директор, наконец, сели в кресла, встревожено поглядывая на оператора. Таня Переверзева подошла к главной камере и попросила снять номер кадра на чёрной хлопушке, необходимый для монтажа отснятого материала. Виноградов включил и сразу же выключил камеру, так как тратить много плёнки на хлопушку не полагалось. Когда были закончены последние приготовления и вспыхнули осветительные приборы, конферансье, бодрым голосом, объявил выступление Наташи Васильевой.

Она вышла на сцену, освещённая ярким светом прожекторов, в длинном светлом платье, держа в тонких руках микрофон, который как бы соединял её со зрителями. Светлые кудри, несмотря на тщательную укладку, выбивались из причёски.

«До чего же она похожа на Ирину, – глядя в визир камеры, подумал Александр. – Поэтому меня так и тянет к ней!»

Он привычным движением нащупал красную кнопку и включил мотор кинокамеры. Наташа начала петь и, поддерживал её, оркестр всё убыстрял темп.

И вот уже зазвучала ритмичная мелодия, и зрители, в такт музыке, начали аплодировать, а певица, возбуждённая поддержкой зала, пела всё лучше и лучше. Виноградов вёл съёмку длиннофокусной оптикой, беря в кадр только лицо и руки Наташи. Он с трудом успевал поворачивать камеру вслед за актрисой, быстро передвигавшейся по сцене и видел её лицо, побледневшее от волнения, широко раскрытые глаза, белозубую улыбку и нервный излом тонкой руки, чем-то напоминавший картину Пикассо.

Исполнение песни достигло кульминации. Наташа вкладывала всю силу своего голоса в ритм нараставшей мелодии, её руки, устремлённые к зрителям как бы являлись продолжением песни, помогая её восприятию. Оторвавшись на секунду от камеры, Виноградов увидел как Игорь Беляев, такой застенчивый с виду паренёк, взяв в руки мобильную кинокамеру, вышел на сцену к актрисе присел на колено и начал снимать её снизу, почти с уровня пола, стараясь получить яркую, необычную композицию кадра.

«Из этого парня со временем выйдет толк», – мимоходом подумал Александр, продолжая съёмку. Теперь он снимал Наташу в полный рост и она, подвижная, весёлая, броская, в светлом, длинном платье, хорошо смотрелась на тёмном фоне сцены. Увидев, что актриса сбавляет темп и поняв, что песня заканчивается, Виноградов резко повернул камеру в сторону зрителей, надеясь заснять их реакцию на выступление актрисы. Следом за камерой, повинуясь указаниям Егорыча, в сторону зала повернулись прожектора, выхватив из темноты множество людей, аплодирующих искусству певицы.

Отзвучали последние такты популярной мелодии, Наташа закончила петь и под громкие аплодисменты раскланивалась залу. Счастливая до невозможности, прижимая к груди необъятные букеты цветов, она стояла на сцене, совершенно забыв про киносъёмку. Благодарно улыбаясь зрителям, она пыталась уйти за кулисы, но зал не отпускал её, требуя повторного исполнения песни. Наташа дважды покидала сцену и оба раза зрители аплодисментами возвращали её назад. Никто и предположить не мог, что она впервые выступает перед такой большой аудиторией.

Наконец на сцене появился конферансье и затасканными остротами попытался успокоить зрителей, но не тут-то было! Вероятно, сегодня на концерте собралась изысканная публика, которая, разглядев в Наташе восходящую звезду, отдавала ей дань уважения и признательности. Актрисе пришлось снова выйти на сцену, а операторам представилась возможность снять дополнительные кадры её выступления. Наташа пела вдохновенно, её голос звучал высоко и красиво, но Виноградов не увидел того блеска и темперамента, с которым песня исполнялась в первый разчувствовалось, что актриса устала. Когда Наташа закончила выступление, зрители проводили её долгими аплодисментами.

После съёмки творческая группа собралась в репетиционной комнате за кулисами, оставив у кинокамер дежурных механиков. Концерт ещё продолжался и Наташа, устало присев на диване, мысленно прогоняла своё выступление, напряжение всё никак не отпускало её.

– Друзья, пришла пора подвести итоги, – режиссёр встал и оглядел притихшую группу. – Прежде всего я хочу поздравить актрису Васильеву с удачным выступлением, которое показало, что она не только драматическая актриса, но и талантливая эстрадная певица.

Наташа смутившись, покраснела и опустила голову, довольная похвалой режиссёра.

– Мне хотелось бы спросить у оператора, каковы результаты сегодняшней съёмки? – Светланов вопросительно взглянул на Виноградова.

Оператор встал с видом человека, успешно закончившего тяжёлую работу и чётко, как бы рапортуя, произнёс:

– О результатах съёмки мы можем судить только после выхода материала из проявки, но уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что если не будет брака плёнки, то наша съёмка удалась! Второй оператор Виктор Кравцов и ассистент Игорь Беляев снимали вполне профессионально и за результаты их работы я ручаюсь.

Виктор стоял рядом с Татьяной, осторожно придерживая её за руку и, когда Виноградов его похвалил, совершенно смутился и покраснел.

– Ты краснеешь как девушка, – тихонько прошептала Таня и робко прижалась к нему.

– Вспоминая наши планы на сегодняшний день, – вступил в разговор директор картины, – я с удовлетворением отмечаю, что мы их все выполнили. Выступление Наташи Васильевой на сцене большого концертного зала прошло успешно. Операторская группа снимала концерт тремя камерами и я надеюсь, что мы получим удачные кадры для фильма.

Семёнов внимательно оглядел членов съёмочной группы, собравшихся в комнате и, отметив уставшие, но довольные работой лица, продолжил:

– Теперь встаёт вопрос о возвращении съёмочной техники и осветительной аппаратуры на студию. Я прошу Виноградова сразу же после окончания концерта заняться этой проблемой.

– Да, конечно, я прослежу и всё будет в порядке.

Актриса Васильева неловко привстала со стула.

– Я очень устала и хочу домой.

– Вас ждёт у выхода студийная машина, – директор улыбнулся, что бывало с ним крайне редко. – Вы можете немедленно ехать домой.

Наташа благодарно кивнула.

– На этом мы закрываем совещание и все, кроме операторской группы, могут быть свободны.

Когда ассистенты и механики закончили погрузку аппаратуры, Виноградов вышел из концертного зала и направился к своей машине.

– Саша! – его кто-то негромко окликнул.

Повернувшись, он разглядел в темноте знакомую фигуру Наташи. Она стояла под холодным ветром, притопывая сапожками и растирая рукой замерзшую щёку.

– Наташа? – как бы не веря своим глазам, спросил Виноградов. – Что ты здесь делаешь? Ты ведь уже давно должна быть дома! – он был явно озадачен. – Директор сказал, что тебя ждёт студийная машина!

– Она меня действительно ждала, – дрожа от холода, ответила Наташа, – но потом я отпустила шофёра, сказав, что меня подвезут.

– И на кого же ты рассчитывала? – уже начал злиться Александр.

– А я узнала операторскую машину, – дрожа, усмехнулась Наташа.

– Вот я и подумала, что ты меня подбросишь.

– Мысль, конечно, интересная, – он распахнул дверцу машины, предлагая ей сесть.

Уже устроившись в кабине и, включив обогрев на полную мощность, Виноградов уверенно сказал:

– В таком случае ты могла бы подождать меня в тёплом помещении, не выходя на улицу.

– Я не хотела привлекать внимание ребят из операторской группы. Зачем тебе лишние разговоры?

– Ну, ты просто фантастический конспиратор! – Саша улыбнулся и осторожно вырулил на шоссе.

Когда они подъехали к дому Наташи, кругом валил густой снег, засыпая дорогу и провисая на деревьях мохнатыми лапами.

Наташа, прощаясь, протянула руку Александру, но он не сдержавшись, обнял её и поцеловал в полуоткрытые губы. Она не сопротивлялась и поцелуй получился долгим и нежным.

Наташа скрылась в подъёзде, а Виноградов, включив скорость, подумал о том как его встретит дома Еленка…

Через несколько дней творческая группа собралась на студии и, так как материал, снятый на концерте, был готов, оператор предложил посмотреть его.

В просмотровом зале все сразу же притихли, а Васильева, забившись в угол нервно теребила в руках платочек. Вот, наконец-то, погас свет и экран вспыхнул яркими огнями сцены, на которой, в вечернем платье с микрофоном в руке выступала Наташа.

То, что отснятый материал получился хорошим, Виноградов понял сразу же, как только увидел первые кадры на экране. Цвет и качество изображения были превосходны, композиция сольного номера актрисы была выстроена профессионально. Наташа Васильева смотрелась на сцене не как начинающая актриса, а как опытная певица, вышедшая на своё сольное выступление.

Светланов сидел в центре зала и внимательно вглядывался в экран. Это был материал его фильма, на съёмку которого было затрачено много сил и нервов, но если его хорошо смонтировать, озвучить и рекламно продать прокатчикам, то может получиться не только произведение искусства, но и картина, которая принесёт почёт, славу и деньги. После просмотра зажёгся свет и режиссёр повернулся к Виноградову.

– Спасибо, Александр Михайлович, материал вполне приличный! Я всегда был уверен в том, что у меня один из лучших операторов студии. Вы сняли именно то, чего так не хватало нашему фильму: реальную жизнь актрисы, выступающей перед зрителями.

– А мне показалось, что я выгляжу на сцене, как ёлочная игрушка в блестках, освещённая прожекторами со всех сторон, – подала голос Наташа.

– Так это замечательно! – бодро откликнулся Светланов. – Пусть зритель думает, что для тебя каждое выступление, это праздник!

В просмотровом зале все заметно оживились, так как стало ясно, что работа, которой было отдано много сил, удалась и одобрена режиссёром. Наташа приветливо улыбнулась Виноградову, Таня Переверзева что-то оживлённо шептала на ухо Кравцову и когда шум стал нарастать, встал директор фильма Юрий Анатольевич и, дождавшись тишины, сказал:

– Насколько я могу судить по результатам съёмки, сцена нам удалась и актриса Наташа Васильева показала на что она способна, – директор удовлетворённо крякнул и продолжил. – Режиссёрская и операторская группа работали чётко и слаженно, я вами доволен и это будет отмечено в приказе.

В зале раздался гул одобрения, но Юрий Анатольевич поднял руку.

– Исходя из выше сказанного, мы почти завершили работу в павильоне, но у нас ещё осталось несколько смен для досъёмки крупных планов. После завершения всей работы, примерно через неделю, мы отправляемся в творческую экспедицию на юг, для съёмки натурной части фильма.

– А куда на юг? – немного смущаясь грозного директора, спросила Татьяна.

– База нашей экспедиции будет находиться в районе города Керчи, недалеко от моря. Я бы хотел, чтобы режиссёрская и операторская группа представили списки всего необходимого им для работы в экспедиции, – Юрий Анатольевич заглянул в свои записи. – Детали натурных декораций, съёмочная и осветительная техника, костюмы и реквизит.

– Всего сразу не предусмотришь, – попытался развить творческую мысль режиссёр, но директор кратко заключил:

– То, чего не будет хватать, мы купим на месте!