В Керчи, как в приморском городе с большим портом, находилась гостиница для моряков, куда они возвращались после долгого плавания. Ресторан гостиницы всегда был переполнен, так как моряки, работавшие в море от трёх до пяти месяцев, добравшись до суши, тут же начинали гулять на всю катушку проматывая свое жалованье в ресторане с девицами. И когда через месяц у них деньги кончались, то единственным желанием моряков было как можно скорее попасть на корабль, где они получали работу, еду и одежду. Их место на берегу тут же занимали другие моряки, пришедшие из рейса, с полными карманами денег.

Характерной особенностью гостиницы было то, что портовые девахи, которые обслуживали моряков, могли пить с ними в ресторане, но подниматься в номера им было запрещено. Любые попытки подняться на второй этаж строго пресекались администрацией и охраной, поэтому ночью можно было наблюдать необычную сцену: из окон второго этажа спускалась свёрнутая в жгут простыня, за которую хваталась полуголая девица и два здоровенных матроса быстро поднимали её наверх. Далее начинались вздохи и ахи, которые продолжались обычно до утра.

В двухкомнатном номере на втором этаже, расположившись за столом с закусками, беседовали трое мужиков. Петька Клык, коренастый крепыш с бритой головой, одетый в тельняшку и джинсы разъяснял ситуацию своим корешам.

– Сделать это крайне просто, надо только выяснить когда и где гуляет эта актриска, – он вынул сигарету изо рта и выразительно посмотрел на Пёстрого. – Тебе понятно, бык?

– Понятно-то, понятно. Только гуляет она каждый день по-разному: у них съёмки то утром, то вечером, – угрюмо отозвался Пёстрый, здоровенный мужик с приплюснутым как у боксёра лицом.

– Я работаю только вечером, днём я сплю, – Клык выбросил окурок в окно.

– Так ведь проще не бывает, – вступил в разговор Хрящ, худощавый, хорошо одетый мужчина, с золотыми кольцами на пальцах. – Если съёмка у них с утра, то отдыхать они будут вечером. Надо только узнать где, и мы решим эту проблему.

– Это не проблема, а солидный куш, – внушительно произнёс Клык.

– За девочку можно хорошие бабки срубить, она у них в главной роли снимается.

– Не только бабки, но и море удовольствия, – улыбнулся Пёстрый, оскалив тёмные зубы. – Это не девка, а просто секс бомба. Как увижу, так и хочется.

– Не гони волну, – оборвал его Клык. – Девочку надо сперва культурно обработать, не то она тебя и близко не подпустит. Вот этим и займётся Хрящ.

Он посмотрел на худощавого, а тот, опустив глаза, поправил кольца на пальцах. Пёстрый, чтобы разрядить обстановку, разлил водку по стаканам и, не ожидая приглашения, выпил. Клык вяло жевал бутерброд с колбасой, а Хрящ выпив, закусил солёным огурцом.

– Девочку надо разговорить и заинтересовать, – продолжил Клык, как бы поясняя, что и как надо сделать. – Потом Хрящ приведёт её к нам, мы её обработаем и запрём в хате, а через день позвоним директору и выставим предъяву.

– Как бы менты не набежали, – осторожно сказал Хрящ. – Актриса известная, из столицы. Поднимется большой шум. Нам это надо?

– А жрать тебе надо? – взорвался Клык. – Долг братанам отдавать надо и новую машину давно пора купить. Так что вопрос этот решённый. Девку будем брать!

Они разошлись поздно ночью, забрав все свои вещи и, сразу же после их ухода, своя уборщица тщательно прибрала бутылки, стаканы и окурки.

Через два дня, рано утром съёмочная группа собралась на берегу моря ожидая восход солнца. Две кинокамеры, закреплённые на высоких штативах, были тщательно проверены и подготовлены к съёмке. Виноградов стоял у аппарата, курил и изредка поглядывал на, светлеющее у горизонта, небо. Недалеко от оператора, на раскладном стуле, удобно устроился Светланов, перелистывая режиссёрский сценарий. Актриса Наташа Васильева, в окружении гримёров и костюмеров, готовилась к съёмке. Дублёрша, которая могла бы заменить Наташу на съёмках, отсутствовала!

Небо над морем стало быстро светлеть, обещая скорый восход солнца. Виноградов озабоченно взглянул в сторону второй камеры, за которой стоял второй оператор Кравцов.

– Виктор, сейчас мы начнём, но ты снимать не спеши. Восход солнца будет длиться довольно долго, – Виноградов отбросил сигарету и взялся за рукоятку штатива. – Помни, что плёнки у тебя немного, старайся снимать короткими кусками, выхватывая самое главное. Ну, начали!

И вдруг, из-за горизонта показался круглый диск восходящего солнца, озарив красным светом всё вокруг: тёмное море, берег с песчаным пляжем и группу людей, с нетерпением ожидавших этого момента. Все сразу же оживились, а режиссёр резко поднялся со стула и, подойдя к Виноградову, стал что-то быстро ему говорить.

Съёмка началась. Оператор полностью слился с камерой, синхронно повторяя поворот оптики и внимательно следя за действием в кадре. Рядом с оператором работал ассистент Беляев, плавно переводя фокус.

– Игорь, – негромко сказал Виноградов, – прикрой диафрагму ещё на полделения, очень уж солнце глаза режет.

– Сейчас сделаем, – отозвался ассистент, согнувшись у камеры.

А солнце всё набирало силу и вот уже полдиска показалось над горизонтом, как бы пытаясь вырваться из объятий моря. Золотая дорожка, протянувшись от сверкающего круга до берега, меркла и растворялась в неистовой пляске могучих волн. И вот, наконец, раскалённый солнечный диск оторвался от горизонта и повис над морем, как бы набираясь сил перед решающим рывком в небо.

Наташа Васильева, впервые наблюдавшая восход солнца, была поражена этим грандиозным зрелищем и радовалась как ребёнок.

Виноградов оторвался от аппарата и громко крикнул механикам:

– Ребята, быстро камеру на новую точку! – и уже обращаясь к режиссёру: Надо снять пробег Наташи, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом.

– Васильева, приготовиться к съёмке! – поддержал оператора Светланов.

Женя Жарков установил камеру на низком штативе прямо на берегу моря, а актриса, сбросив куртку, осталась в лёгком платьице и босиком встала у кромки прибоя.

– Внимание! Мотор! – скомандовал режиссёр.

– Есть! – ответил Беляев, включив камеру.

– Начали!

Наташа легко побежала вперёд, как бы забыв про холодный, пронизывающий ветер. Позади неё бесновалось штормовое море и солнце, набирая силу медленно поднималось над горизонтом.

Виноградов следил за пробегом актрисы, вжимая глаз в окуляр кинокамеры. Сквозь длиннофокусный объектив он видел Наташу довольно крупно, её фигурка занимала всё пространство кадра и, когда она добежала до золотистой дорожки, то за её спиной вспыхнуло багряное зарево, охватившее её целиком.

Силуэт актрисы как бы слился с солнцем и оператор видел, что бежит она, вся окутанная водяными брызгами.

После каждого дубля, а снято их было всего четыре, совершенно вымокшую актрису переодевали в сухое платье. Через сорок минут солнечный диск сверкал уже настолько ярко, что снимать на контровом солнце стало невозможно.

– Владимир Сергеевич, – окликнул режиссёра Виноградов. – Мне кажется что пора заканчивать съёмку, солнце уже высоко, да и актриса порядком замёрзла.

Светланов прищурился на солнце, затем посмотрел на дрожавшую актрису и утверждающе произнёс:

– Съёмка для актёров закончена, а с оператором мы ещё поработаем.

Ещё не дослушав распоряжения режиссёра, Наташа бросилась в автобус переодеваться. Она так дрожала от холода, что костюмер Светлана Красавкина, помогая ей переодеться, всё время приговаривала:

– Всё хорошо, Наташа, уже всё позади. Сейчас выпьешь горячего чаю, согреешься и жизнь станет прекрасной.

Она укутала Наташу одеялом, принесла термос с чаем и присела рядом.

– Сегодня уже всё актёрские сцены отсняли, так что ты можешь целый день отдыхать.

А берегу моря между режиссёром и оператором продолжался оживлённый диалог:

– Я не могу снять этот кадр! – упрямо стоял на своём Виноградов. – У меня кинокамера, а не телескоп, с помощью которого я бы смог наблюдать за солнцем.

– Вы всегда прибедняетесь, Александр, – хитровато улыбнулся Светланов. – Или недооцениваете своих возможностей? Так я вам прямо скажу: вы должны снять солнце для нашей картины так, чтобы все операторы студии, смотря эти кадры, завидовали вашему успеху.

– Владимир Сергеевич, я считаю, что снимать это нельзя, но соглашаюсь работать над этим кадром только потому, что знаю: за перерасход плёнки мы будем платить вместе.

– Хорошо, хорошо, я согласен, но вы лучше снимайте скорей, а то солнце уже поднялось высоко.

Подозвав к себе второго оператора, Виноградов попросил его замерить освещённость и уже через минуту, опустив яркомер, Кравцов заявил:

– Слишком много света, Александр Михайлович, надо ставить нейтрально-серый фильтр.

– Ну так в чём дело? Ставь!

Виктор сразу же пошёл к камервагену за фильтром, а Игорь Беляев уже устанавливал на камеру длиннофокусный объектив. Через пять минут всё было готово к съёмке и аппарат был направлен на небо, как телескоп в период солнечной активности.

Солнце уже поднялось высоко и его раскалённый диск сверкал невыносимо ярко. Виноградов, прильнув к кинокамере, старался поймать в кадр, постоянно ускользающее светило. Когда, наконец, солнечный диск попал в цент визира он резко сказал Виктору:

– Ставь ещё один фильтр! Солнце светит так, что даже глазам больно.

Операторы чётко и быстро работали у камеры и уже через пару минут съёмка началась. «Солнышко» – по выражению Виноградова, было снято со всех сторон и под различными фильтрами. Войдя во вкус, оператор стал снимать с синим фильтром, затем, когда солнце закрылось лёгкими облаками, сменил его на красный, а следующий просвет он снимал уже с зелёным фильтром.

Когда Виноградов перешёл на желтый фильтр, режиссёр принялся оттаскивать его от камеры, упорно повторяя, что уже довольно, но оператор продолжал снимать до тех пор, пока тучи окончательно закрыли солнце.

В этот день группе удалось снять пятьдесят метров полезного метража что значительно превышало норму и настроение у «творцов» было хорошее.

– Если мы всю экспедицию будем работать такими темпами, – потирая руки говорил Светланов, – то закончим съёмки фильма значительно раньше срока.

Особо отличившиеся могут рассчитывать на получение премии.

Но продолжить сразу же работу группе не удалось, так как на следующий день зарядили проливные дожди. Декорация дома, в которой предполагалось снимать, была ещё не готова. Художники – декораторы под руководством Бориса Михайлова делали всё возможное для быстрой постройки декорации, но нехватка строительных материалов и ежедневные дожди значительно осложняли дело.

Из-за плохой погоды участники съёмок пребывали в простое и, сидя по номерам, предавались любимым развлечениям. Режиссёр Светланов в свободное время запоем читал детективные романы, критически разбирая поступки героев и издеваясь над литературной бездарностью авторов. Оператор Виноградов увлекался фантастикой, часто переходя на книги о лечебном питании.

Виктор Кравцов и Татьяна беспощадно резались в карты, приглашая Наташу в компанию, но она только скептически улыбалась и, сидя на кровати, вязала шерстяное платье.

Механик Женя Жарков часто пропадал на кухне ресторана, пытаясь приготовить шашлык По-кавказки, используя только национальные рецепты. От его экспериментов на кухне стоял такой чад, что рассерженный шеф-повар, пытаясь его найти, заблудился в собственном хозяйстве и с повреждённой коленкой был доставлен в медпункт.

В общем, жизнь текла размеренно и монотонно, но однажды в комнату к Виноградову ворвался Игорь Беляев и возбуждённо заговорил:

– Александр Михайлович, теперь мы не одни! Только что прибыла ещё одна съёмочная группа! Они из Питера и будут снимать лагерь военнопленных, им по сюжету нужна пасмурная погода, так что они даже рады проливному дождю.

Всё это Игорь выпалил на одном дыхании, оживлённо жестикулируя руками. Он, казалось, не замечал, что с его мокрой куртки на пол натекла изрядная лужа воды, но его глаза горели таким азартом и радостью, что Виноградов поневоле улыбнулся.

Ассистента оператора можно было понять: у работников кинематографа существовало своё братство, которое зародилось во время учёбы в институте и окрепло в работе над многими фильмами. Киношники всегда помогали друг другу, а уж если приехали Ленфильмовцы, которых москвичи считали конкурентами, то повод для дружеской встречи был вполне обоснован.

Когда Виноградов вместе с Беляевым и Кравцовым вышел на площадь здесь уже собралась изрядная толпа, окружившая группу людей у автобуса.

– Граждане, дайте пройти! Господа посторонитесь! – оператор упорно проталкивался сквозь толпу. – Что вы столпились как на ярмарке? Люди с дороги, им отдохнуть надо, а вы их в гостиницу не пускаете.

– Вы слышали новость, Александр Михайлович? – удивлённо спросил бригадир Егорыч. – Они завтра уже снимать собираются, а у них ещё и камеры нет!

– Сейчас разберёмся, – Виноградов пробился сквозь толпу любопытных и дружески обратился к прибывшим: – Здравствуйте, господа! Я рад приветствовать славных Ленфильмовцев. Удивлён только тем, что прибыли вы без предупреждения.

Перед оператором стояла группа уставших людей, которые с нетерпением ожидали момента, когда они смогут отдохнуть с дороги. К Виноградову сразу же подошёл коренастый крепыш с бородой, в тёплой куртке со множеством молний.

– Скворцов, режиссёр-постановщик, – коротко представился он. – С кем имею честь?

Виноградов назвал себя и, на правах старожила, вызвался проводить приезжих. Разговорившись с режиссёром, он уже вскоре знал всё о творческих планах Ленфильмовцев. Они действительно собирались снимать лагерь военнопленных с большой массовкой, но не завтра, а в обозримом будущем, когда будет построена большая декорация рядом с каменоломней.

Скворцов оказался разговорчивым человеком и уже в номере гостиницы развешивая одежду в шкафу, он с увлечением рассказывал Виноградову о художественных достоинствах своей картины и, как бы между прочим, пожелал узнать прогноз погоды на ближайшее время.

– Метеоцентр обещает пасмурную погоду с дождями, – оператор приоткрыл дверь на балкон и, извинившись, закурил.

– Вот это нас и устраивает, – оживился Скворцов. – Я надеюсь, что мы успеем снять проход военнопленных. Вы же понимаете, Александр Михайлович что по сценарию ситуация трагическая и солнце нам ни к чему.

– А как ваш оператор оценивает это предложение?

– Какое предложение? – не понял режиссёр.

– Ну, по поводу съёмки без солнца.

– Вы знаете, молодой человек, оператор, с которым я работаю, ничего оценивать не может!

– Как же так?

– А вот так! Мой оператор снимает только так, как я ему прикажу, а если ему не нравится такой метод работы, то я сразу же меняю его на другого, более покладистого.

Скворцов закрыл пустой чемодан и аккуратно поставил его рядом с кроватью.

– Не хотел бы я работать с таким режиссёром, – серьёзно сказал Виноградов.

– А я и сам вижу, что вы твёрдый орешек, – откликнулся Скворцов.

– Но тем не менее, я думаю, что вы можете присутствовать у нас на съёмках в качестве наблюдателя.

– Можно считать это приглашением? – улыбнулся Виноградов.

– Вне всякого сомнения! – сказал режиссёр и крепко пожал оператору руку.

В съёмочной группе наметилось оживление: теперь уже редко кто отсиживался по комнатам, коротая свободное время, большинство же старались собраться вместе и обсудить студийные дела.

– У нас на студии платят больше, чем на Ленфильме, – степенно заявил Егорыч. – Да и фильмов мы делаем вдвое больше, чем они!

– Зато у них картины получаются лучше наших, – возразил бригадиру Женя Жарков.

– Много ты понимаешь в кино, пацан! – огрызнулся Егорыч, не любивший когда ему возражали.

– В Питере много хороших актёров, – как-то неуверенно сказала Татьяна.

– И все они стараются попасть в Москву на съёмки, – добавила Васильева. – Ну это и понятно, у нас телевидение и сериалы.

Всегда можно подзаработать.

Этот разговор мог продолжаться до бесконечности и Виноградов, чтобы не терять времени, попросил Светланова выйти на балкон.

Дул довольно прохладный ветер и оператор застегнул куртку.

– Владимир Сергеевич, нам надо обязательно посмотреть как снимают Ленфильмовцы. Я говорил с их режиссёром, он по характеру тяжёлый человек, но в профессионализме ему не откажешь.

– Знаете ли вы, Александр Михайлович, что многие известные писатели принципиально не читали чужих произведений, а известный режиссёр Сергей Ейзенштейн никогда не смотрел фильмов, снятых его коллегами.

– Вы хотите сказать, что вам совсем необязательно присутствовать на их съёмке, – улыбнулся Виноградов.

– Да, вы меня правильно поняли. Ничего нового для себя я там не увижу, Светланов резко открыл дверь и вернулся в номер.

На следующий день, пригласив с собой Наташу, Виноградов отправился на съёмку к Ленфильмовцам. Подъехав на микроавтобусе к карьеру, они увидели множество людей, одетых в старые солдатские гимнастёрки. Очевидно это были люди из массовки, которые готовились к съёмке. В толпе, от актёра к актёру, сновали костюмеры, которые рвали и пачкали и без того потёртые гимнастёрки. Шёл, так называемый, процесс старения костюмов. Заметив в творческой группе Скворцова, Виноградов с трудом протиснулся к нему.

– Здравствуйте, Анатолий Петрович. Мы хотели бы посмотреть как вы работаете и, заодно, поучиться чёткости организации съёмок.

Режиссёр повернулся к гостям и, увидев Наташу, на секунду замер, но к его чести, замешательство длилось недолго и, почти сразу же, он улыбнулся протянув актрисе руку.

– Скворцов – режиссёр-постановщик, – представился он. – Прошу простить за невнимание, но у меня времени в обрез. Вы можете смотреть всё что угодно, но я вынужден вас покинуть, так как без меня всё встанет. Абсолютно всё!

И через минуту, размахивая сценарием, он направился к съёмочной камере.

– Ну, как тебе понравился этот живчик? – спросил Виноградов, взглянув на Наташу.

– Да, он заметно отличается от нашего толстосума, – она поправила, сбившиеся на лицо волосы, – но это и понятно, ведь он лет на десять моложе Светланова.

– Тут не в возрасте дело, это уже черта характера. Посмотри какую громадную массовку он собрал за один день, раза в четыре больше нашей.

– А мне Пётр Свиридов сказал, что главное в этом вопросе деньги. Питерцы платят актёрам массовки значительно больше чем москвичи. Вот тебе и решение проблемы.

Наташа с тревогой посмотрела на небо и, поёжившись, раскрыла зонт.

– Опять дождь начинается.

– Да, погода им как по заказу, – Виноградов забрался под зонт и, как бы невзначай, обнял Наташу. – Если они будут работать оперативно, то успеют снять сцену за один день.

Организационные работы на съёмочной площадке подходили к концу.

Актёры массовки, в изодранной и грязной одежде, выстроились в походную колонну, окружённую охранниками в немецкой форме. Здоровенные овчарки рвались и исступленно лаяли на поводках. Через несколько минут, по команде режиссёра, началась репетиция и колонна военнопленных, поддерживая раненных в окровавленных бинтах, нестройными рядами двинулась по дороге.

Виноградов вздрогнул, пытаясь отогнать мысль о реальности происходящего и, взяв Наташу за руку, подвёл её к съёмочной камере, у которой напряжённо работал оператор и его помощники. Скворцов дважды останавливал колонну и возвращал людей на исходные позиции, так как ему казалось, что актёры ведут себя неестественно.

– Молодой человек! – режиссёр с мегафоном в руке подошёл к актёру у которого голова была перевязана окровавленным бинтом.

– Почему вы смеётесь во время репетиции? Неужели вы не понимаете всей серьезности ситуации? Представьте себя на месте этого красноармейца, который с тяжёлым ранением попал во вражеский плен. Я думаю, что в такой ситуации у вас не возникло бы желания смеяться.

Пристыженный актёр, согнав с лица улыбку, поспешил укрыться в толпе чтобы не попадаться на глаза сердитому режиссёру. Часам к одиннадцати, когда уставшие и промокшие актёры с трудом передвигали ноги по, Скворцов решил начать съёмку.

Сотни раненых и больных красноармейцев уже много дней брели по бесконечной дороге, в сопровождении вооружённых охранников, с озверевшими собаками на поводу. Это был тяжёлый путь, устланный трупами погибших товарищей и всё возрастающей ненависти к фашистам. В этой колонне не было солдат, добровольно сдавшихся в плен. Они вели неравный бой с бронированной армадой врага и не их вина, что выполнив свой воинский долг и будучи тяжело раненными, они не смогли выйти из окружения.

Виноградов стоял у самой дороги и видел уставшие лица солдат.

Он не мог примириться с мыслью о том, что всё происходящее перед ним не реальность, а тщательно отрепетированная актёрская сцена, которая разделена на актёров и зрителей, одним из которых является и он сам. Молодой человек с высшим образованием, у которого есть квартира, работа, вдоволь еды и хорошая одежда.

«Возможно это и есть то счастье, за которое сражались и отдали свои жизни миллионы солдат в жесточайшей битве с фашизмом» – подумал Виноградов и содрогнулся при мысли о том, что многие из солдат, погибшие в Отечественную войну, были моложе его. Они тяжело трудились и плохо питались многие из них не знали любви, пили горькую и не верили в светлое будущее, но самое главное, что успели сделать эти ребята за свою короткую жизнь, было то, что им удалось остановить миллионные полчища фашистской орды, во главе с зарвавшимся маньяком, мечтавшим поставить на колени весь мир. «Нопасаран – они не пройдут!» – впервые прозвучало в 1936 году в республиканской Испании и только в мае сорок пятого, после окончания второй мировой войны, мир смог сказать – они не прошли! И это ценой жизни миллионов российских солдат, которые сражаясь против фашизма, приблизили светлый час победы.

Подвиг этих солдат, погибших в жестокой битве с врагом, навсегда остался в памяти людей, воздвигших памятники и мемориалы, которые символизируют вечную благодарность защитникам и освободителям Родины.

Виноградов всё также стоял у дороги, не замечая сильного дождя и, когда Наташа с зонтом подошла к нему, он только благодарно улыбнулся ей. А солдаты всё шли и шли, ни на минуту не останавливаясь, как шли они когда-то по бесконечным дорогам войны, освобождая поруганную врагом землю.

«Их много погибло на этих дорогах, – с сожалением подумал Виноградов, но оставшиеся в живых с боями дошли до Берлина, уничтожили фашизм и доказали всему миру, что политический строй, идеология которого базировалась на варварстве и садизме, противен природе человека и потому, уже при рождении, обречён на гибель, так как будущее человечества несомненно за миром и гуманизмом.»

Вокруг послышались возбуждённые голоса и Виноградов, оглянувшись, увидел разбегавшихся актёров массовки, которые на ходу стаскивали с себя рванные гимнастёрки, сразу же превращаясь в обычных людей, имеющих представление о войне только по книгам и фильмам.

– Саша, к нам идёт режиссёр, – Наташа торопливо дёрнула Виноградова за рукав. – С ним, очевидно, поговорить надо.

– Как ты сказала, Наташа? Нас удостоит вниманием сам режиссёр? Ну что ж, нам есть о чём с ним поговорить.

Скворцов подошёл к ним пружинистой походкой, как будто каждую секунду готовился рвануть на старт.

– Каковы ваши впечатления? – обращаясь почему-то к Наташе, спросил он.

– О, у вас очень хорошая организация съёмок, – с улыбкой ответила актриса, – и мы неожиданно увидели очень большую актёрскую массовку. Говорят, что люди идут к вам, потому что у вас более высокие ставки?

– Да что вы! Это всё выдумки злых завистников, – Скворцов старался держаться непринуждённо. – Мы решили эту проблему довольно просто: наш администратор договорился с командованием воинской части и нам выделили солдат, которым даже играть не надо. Они просто живут на площадке, а я со своей группой снимаю то, что нам необходимо.

– Анатолий Петрович, – вмешался в разговор Виноградов, – зачем вы так рано приехали в экспедицию? Ведь ваша декорация ещё не готова и на её постройку требуется время.

– Вы так считаете? – лицо режиссёра расплылось в иронической улыбке.

– Конечно! Весь проход военнопленных можно было снять недалеко от студии, не выезжая в экспедицию.

– Если смотреть на производство фильмов с вашей точки зрения, то все картины, от детективов до любовных драм, надо будет снимать во дворе киностудии, не тратя времени и средств на киноэкспедиции.

– Ну, нет, это уже крайность, – запротестовал оператор. – Натурные съёмки, конечно, необходимы, но экспедицию, я думаю, надо организовывать только в том случае, когда без неё обойтись невозможно. У вас, как мне кажется, совершенно противоположный случай.

– Насколько я разбираюсь в ситуации, – едко заметил Скворцов, – ваша съёмочная группа прибыла в Крым значительно раньше нашей и, вот что удивительно, большую часть времени вы простаиваете в ожидании погоды. Ведь так?

– О, это уже запрещённый приём, – Виноградов протестующе поднял руки. – Мы приехали на юг, чтобы снимать актёров на фоне моря и нам пока это удаётся. Так что никто не может упрекнуть нас в том, что мы здесь бездельничаем.

Оставшись каждый при своём мнении, они простились довольно сухо и разошлись в разные стороны: Наташа и Виноградов направились к своему микроавтобусу, а режиссёр Скворцов сел в студийную машину, резко захлопнул дверь и умчался по шоссе.

– Напрасно ты его обидел, – садясь в автобус, сказала Наташа. – Он, в принципе, неплохой человек, да к тому же прекрасный организатор, а упрекать его в том, что он раньше времени вырвался из города на юг, нельзя, так как у него, вероятно, были на это свои причины.

– Мне всегда было противно смотреть на то, как некоторые прохиндеи старались проворачивать свои дела, пользуясь служебным положением, Александр говорил взволнованно, но убедительно. – Я никогда не уважал таких людей, а если представлялась возможность, то всегда говорил им всё, что о них думаю.

– Поэтому у тебя большие простои между картинами, – Наташа отвернулась к окну и посмотрела на, убегавшую вдаль, ленту дороги. – И лучшие фильмы тебе, как правило, не доставались. Подруги мне сказали, что ребята, с которыми ты учился на одном курсе, уже не раз ездили за границу, снимают многосерийные фильмы, получая за это приличные гонорары, а ты всегда брался за то, что тебе предлагала дирекция.

– Да, я всегда отстаивал своё мнение!

– Но не это в кино главное! Надо пробиваться вперёд, к фильмам с известными режиссёрами, чтобы иметь возможность заниматься творческой работой и быть материально обеспеченным.

– Я и так стараюсь.

– Мало стараться, надо находить контакт с нужными и влиятельными людьми! – Наташа говорила так убедительно, как будто ей открылась истина.

– То есть, попросту заняться подхалимажем? – Виноградов был просто взбешён.

– Я этого не сказала, но строить отношения с людьми надо на взаимном уважении и если ты чем-то помог человеку, то он обязательно поможет тебе.

– Всё, что ты говоришь, Наташа, верно, но уважение не совместимо с покрывательством взяточников и пошлецов.

Разговор стал слишком тяжёлым и Наташа, зная резкий характер Виноградова, решила прекратить спор. Она не ответила на его последнюю реплику и, прижавшись лицом к холодному стеклу, наблюдала за мокрым и унылым пейзажем.

В гостинице их ожидала интересная новость: художник Борис Михайлов пообещал режиссёру закончить декорацию в ближайшие дни, но когда Виноградов встретил его в коридоре, Боря честно признался, что снимать в декорации дома пока нельзя.

– Почему? – удивился оператор.

– Доски сырые, краска не просохла, – художник теребил свою неухоженную бороду.

– А если установится хорошая погода, то когда мы сможем начать съёмку?

– Думаю, дня через три, – Борис неторопливо раскурил трубку. – За это время надо будет убрать территорию, обставить дом мебелью и развесить осветительные приборы. Работы на всех хватит.

Через пару дней в городе установилась солнечная погода и сразу же заметно потеплело. Наконец-то представилась возможность сменить куртки на летнюю одежду. Ребята ходили в шортах и маечках, а девушки щеголяли в мини юбках. Настроение у всех заметно поднялось.

Директор картины Юрий Анатольевич собрал съёмочную группу в конференц зале гостиницы и, дождавшись тишины, объявил о начале собрания.

– Я не буду долго говорить, так как вам известна ситуация, с которой мы столкнулись. Мне бы хотелось отметить хорошую работу художников – постановщиков, которые несмотря на плохую погоду, сумели оборудовать съёмочную площадку. Тот из вас, кто был у декорации дома, сразу же обратил внимание на кучи строительного мусора. Так вот их надо немедленно убрать, чтобы подготовить декорацию к съёмке. Итак! – директор поправил узел галстука. – Я предлагаю завтра же всей группой выйти на уборку территории, которую надо привести в соответствие со сценарным планом.

– Художники насорили, пускай сами и убирают, – послышался басовитый голос из задних рядов. – А у нас и своей работы хватает.

Все повернулись на голос, стараясь разглядеть того, кто говорил. Осветитель Смирнов, здоровенный парняга с длинными волосами, чувствовал себя уверенно. Но тут поднялся бригадир осветителей Егорыч и, комкая кепку в морщинистых руках, громко сказал:

– Ты, Смирнов, за всю бригаду не отчитывайся! Хочешь ты работать на субботнике или нет, это твоё личное дело, но я предупреждаю, если ещё раз увижу тебя на съёмочной площадке под шафе, то сразу же напишу докладную на имя начальника цеха и ты вылетишь из экспедиции ближайшим рейсом.

Смирнов, потихоньку ругаясь, затих в своём углу.

– Итак, подводя итоги, можно заключить, что съёмочная группа большинством голосов одобрила выход на субботник, – Семёнов встал и закончил: – Выход на работу завтра в девять часов утра.

На следующий день, когда солнце поднялось уже довольно высоко и его лучи заиграли, отражаясь в весенних лужах, съёмочная группа подходила к декорации дома. Впереди всех, удивительно быстро для своей комплекции, шёл директор Семёнов, за ним с трудом поспевали Светланов и Виноградов, а далее растянулся пёстро одетый коллектив.

Декорация дома была построена недалеко от моря, окнами на морской прибой. Две комнаты, веранда и кухня – вот, пожалуй, и вся нехитрая планировка дома. Крыша, по настоянию оператора, сейчас была снята и дом выглядел непривычно, как драгун в парадной форме, забывший одеть головной убор.

– Друзья, – громко сказал директор, – распределим обязанности следующим образом: осветители во главе с Егорычем должны перенести тяжёлые брёвна подальше от декорации, операторская бригада займётся досками и жердями, которые художники оставили вокруг дома.

Семёнов погладил свой огромный живот и, хозяйским глазом окинув участок, продолжил:

– Звукооператор Иван Спиридонов с помощниками соберут мелкие щепки и мусор, сложат их в большие кучи, которые потом можно будет сжечь.

В этот момент послышался негромкий смех и директор, резко обернувшись, увидел как Таня Переверзева оживлённо беседует с Наташей.

– Мне кажется, что наша молодёжь развеселилась слишком рано! – лицо Семёнова стало строгим и шутить, как видно, он не собирался. – Я ещё посмотрю на вас в конце рабочего дня, будут ли у вас силы смеяться.

Наташа знала, что директор относится к ней хорошо и ей не хотелось портить с ним отношения.

– Юрий Анатольевич, я вас внимательно слушаю и мы больше не будем отвлекаться, – она говорила так убедительно, что директор смягчился.

– Продолжим, – Семёнов расправил складки на лбу. – Владимир Сергеевич и второй режиссёр займутся уборкой мусора внутри декорации. На субботнике все равны и никто не должен гнушаться тяжёлой работы.

В это время, неподалеку от берега, проходил пассажирский катер. За ним горланя и резвясь, летела стая чаек, которая своими криками отвлекла внимание членов группы. Когда катер ушёл и чайки успокоились, Семёнов утвердительно сказал:

– Хватит разговоров на сегодня, пора приниматься за работу, – он натянул рукавицы и первым пошёл к декорации.

Уже через час на всём участке, отведённом для субботника, работа кипела и спорилась. Здоровенные осветители, подхватив толстое бревно, осторожно выносили его с участка, Наташа Васильева с двумя вёдрами деревянных опилок, подошла к большой яме, вырытой для мусора и торопливо опорожнила их. Виноградов с помощниками расчищал участок позади декорации, освобождая его для осветительных приборов. Когда были убраны крупные доски, то под слоем стружек обнаружилась морская галька, отшлифованная временем и морем.

– Ну что, парни, расправим плечи? – оператор поднял плоский, круглый камень и, размахнувшись, бросил его в море.

– Ты посмотри, как запрыгал, – восхитился Виктор Кравцов, – раз пять, наверное, оторвался от волн. А ну разойдись братва, дайте и мне попробовать.

Тут Виктор разбежался и с силой бросил камень в море, но он, повинуясь закону притяжения, сразу же пошёл ко дну.

– Эх ты, недотёпа, – засмеялся Женя Жарков и, шмыгнув орлиным носом взял небольшой, плоский камень. – Учись как надо бросать.

Он разбежался и, резко взмахнув рукой, бросил камень. Виктор от удивления застыл на месте, Виноградов засмеялся, а Игорь Беляев вдруг зааплодировал, видя как камень, будто заведенный мотором, запрыгал по волнам и вскоре исчез из виду.

– Да, хорошее занятие вы себе нашли, – подойдя к ним, с укоризной сказал Семёнов. – Все вкалывают, а операторская группа в это время бросает камешки и в ус себе не дует.

– Юрий Анатольевич, – живо откликнулся Виноградов, – мы уже убрали свой участок и решили немного размяться. Победителем соревнования стал Женя Жарков.

– Вот его-то я и хотел предупредить, – нахмурясь сказал директор.

– Если я ещё раз увижу тебя ночью с девицей на берегу моря, то немедленно отстраню от работы.

– Но ведь это моё личное дело! – возмущённо заявил механик.

– Своими личными делами ты будешь заниматься в Москве, где за тебя отвечают родители и начальник цеха съёмочной техники, а пока мы работаем в экспедиции, я не хочу, чтобы из-за твоего недосыпа, операторский кран, который ты обслуживаешь, грохнулся на головы актёров! Это понятно?

– Понятно, – нехотя отозвался Жарков.

– А теперь все идите на помощь звукооператорам, надо очистить участок между домом и морем, – Семёнов выглядел уставшим и по его массивному лицу стекали капли пота. – Эту работу надо завершить как можно быстрее, так как именно с этой точки мы начнём съёмку объекта.

Директор уже собрался уходить, но его остановил Игорь Беляев.

– Юрий Анатольевич, объясните нам пожалуйста, почему мы должны вкалывать, а художники, которые натворили всё это безобразие, где-то отсиживаются.

– Они не отсиживаются, мой мальчик. Они работают над съёмной крышей для дома, о которой их просил наш оператор, – последовал выразительный жест в сторону Виноградова.

Да, вероятно это так, – оператор закурил, глубоко затянувшись. – Я вчера встретил Бориса Михайлова и он сказал, что декораторы сейчас заканчивают крышу. Так что претензий к ним никаких быть не может.

Виноградов со своей группой направился к звукооператорам, но обойдя вокруг дома, увидел странную картину. На поваленной сосне сидели девушки и смеялись так, что слёзы текли по щекам. Рядом стоял ассистент звукооператора Миша Тимерин и тихонько икал, стараясь сдержать смех. Сам же виновник торжества, звукооператор картины Иван Спиридонов, примостился на ветках дерева и не собирался оттуда спускаться. Под деревом, обвив себя пушистым хвостом, сидел большой чёрный кот и бросал наверх огненные взгляды.

– В чём дело, Иван? – задрав голову, спросил Виноградов. – Как тебя занесло на дерево?

– Пока не уберут кота, – донеслось сверху из-за ветвей, – я даже разговаривать не стану!

Новый взрыв смеха пронёсся над берегом и вокруг декорации дома стала собираться толпа. Виноградов подошёл к Наташе и, как можно более внятно спросил:

– Ты можешь объяснить, что здесь происходит?

– Мы работали, а Иван ел бутерброд с колбасой, – сквозь смех и слёзы пролепетала Наташа. – Вдруг появился кот. Спиридонов заметил его и стал отходить в сторону, но кот продолжал упорно идти к нему. Запах колбасы не давал коту покоя.

Наташа достала салфетку и стала вытирать слёзы, но увидев на дереве звукооператора с бутербродом, снова засмеялась и добиться от неё чего-то вразумительного было невозможно.

Рассказ продолжила Татьяна:

– Так вот кот направился к нам, а Иван, не желая расставаться с бутербродом, отошёл к дереву. Когда он упёрся в него, то потерял над собой контроль и полез наверх. Взрослый мужик испугался кота! Всё это было настолько нелепо, что мы не могли удержаться от смеха.

На площадку перед деревом вышел режиссёр, а следом за ним и директор картины. Они ещё не знали что произошло, но увидев скопление людей, решили выяснить в чём дело. Светланов вместе со всеми задрал голову и увидев звукооператора, закричал:

– Иван, что ты там делаешь? Слазь немедленно! Ты отвлекаешь людей от работы.

– Я просил убрать кота, но никто не хочет мне помочь, все только стоят и смеются. – послышался сверху плаксивый голос. – Нет моей вины в том, что я боюсь котов, тем более чёрных!

– Ну это дело поправимое, – бодро заявил режиссёр и направился к дереву. – Сейчас мы этого черномазого так шуганём, что он и дорогу к нам забудет!

И тут произошло неожиданное: кот сделал грозную стойку, изогнул спину раздул хвост трубой и громко зашипел. Но Светланова это не остановило. В ту же минуту, перепугавшийся кот прыгнул на дерево и полез наверх. Звукооператор, не ожидавший от него такой подлости, застонал от страха и тоже стал взбираться по стволу дерева.

– Спиридонов, куда вы лезете? – грозно спросил директор. – Дерево вас не выдержит, вы упадёте, а я не намерен оплачивать больничный.

Но звукооператор был невменяем. Он лез всё выше, не сбавляя темпа, как будто хотел добраться до вершины и дерево под его весом стало раскачиваться. Чёрный кот почувствовал себя в безопасности и решил остановиться, но как только он устроился на ветке и взглянул вниз, то страшно перепугался и стал жалобно мяукать.

– Перестаньте мучить животное! – громко закричала Инна Михайловна гримёр картины. Она была сегодня в рыжем парике и очень напоминала в нём львицу. – Как этот бедный кот слезет оттуда?

– А давайте поменяем местами кота и Инну Михайловну, – улыбаясь предложил Виктор Кравцов. – Тогда и Иван быстрее спустится с дерева.

– Сам туда лезь, если ты такой умный! – огрызнулась гримёрша и затихла.

– Я думаю, что надо вызвать пожарных и снять звукооператора, как отца Фёдора со скалы, – Виноградов говорил серьезно и было непонятно, то ли он шутит, то ли предлагает что-то дельное.

– Нет, тут пожарные делу не помогут, – Наташа уже пришла в себя и пыталась найти выход из положения. – Надо снять кота с дерева, но так, чтобы Спиридонов это видел. Тогда он выйдет из шокового состояния и спустится вниз.

– Ты собираешься лезть на дерево за котом? – Виноградов вопросительно посмотрел на Наташу.

– Нет, я придумала что-то поинтересней, – она загадочно улыбнулась и, подмигнув Татьяне, побежала в гостиницу. Переверзева, недолго думая, рванулась за ней.

– Это что же тут происходит? – возмутился Семёнов. – Превратили субботник в цирковое представление: лазят по деревьям, кота замучили и смеются до истерики. Всё это вместо того, чтобы быстро закончить уборку. Ведь немного же осталось!

Но на слова директора никто не обратил внимания, так как все смотрели на Наташу и Таню, которые что-то несли с собой. А на площадке у дерева ситуация оставалась без изменений: Иван Спиридонов сидел высоко на дереве недовольно оглядывая собравшихся внизу людей. Ниже его, поджав пушистый хвост и жалобно мяукая, расположился чёрный кот.

К дереву, запыхавшись, подбежала Наташа и, распахнув куртку, сбросила на землю белую, лохматую собачонку, которая увидев кота, тут же начала на него лаять. Но инициатива девушек на этом не закончилась, так как Татьяна выпустила на волю серую, затасканную кошку, которую она, очевидно, подобрала на кухонной помойке у гостиницы.

На площадке у дерева творилось что-то невообразимое: собачка, яростно лая, носилась за кошкой, которая описывала круги вокруг дерева и злобно шипела. Толпа, собравшаяся посмотреть на необычное зрелище, радостно улюлюкала, а чёрный кот, сидевший на дереве, перестал мяукать и молча наблюдал за поединком. Бедная кошка стала уставать и всё чаще останавливалась, стараясь лапой отбиться от собачки. Крохотный пёсик, несмотря на свой потешный вид, нападал вполне серьезно, рискуя попасть под острые когти.

Сражение затягивалось и Иван Спиридонов, чувствуя как слабеют руки закричал что было сил:

– Заканчивайте этот цирк, я не могу больше!

Испуганный этим криком, чёрный кот оттолкнулся от дерева и, совершив гигантский прыжок, перелетел через толпу.

Благополучно приземлившись, он рванул в сторону посёлка. Все, ахнув, повернули за ним головы, а серая кошка вдруг пронеслась между ног зрителей и кинулась вдогонку за чёрным котом нисколько не уступая ему в скорости.

Собачка умолкла, сосредоточенно обнюхивая дерево, и только после этого Спиридонов стал осторожно спускаться с дерева.

– Иван, ты не спеши! – смеясь, прокричал Светланов. – Мы тебя ждали долго и если понадобится, подождём ещё.

Наконец, перед толпой предстал звукооператор, в испачканных брюках и порванной рубашке. Вид у него был жалкий, но он гордо поднял голову и направился в гостиницу, на ходу приговаривая:

– Поразвили тут котов, шагу ступить негде!

Директор сразу же засуетился:

– Друзья, инцидент исчерпан, прошу немедленно возобновить работу.

Съёмочная группа разбрелась по своим участкам и вскоре работа закипела. Семёнов ходил кругами вокруг декорации, делал замечания и подбадривал людей. Часам к четырём участок был убран и все сразу же пошли в гостиницу. Подошло время обеда и Виноградов, переодевшись, спустился в ресторан. Директор картины, пользуясь тем что собралась вся съёмочная группа, громко сказал:

– Дорогие друзья, я прежде всего хотел бы поблагодарить вас за участие в субботнике. Теперь декорация практически готова к съёмке.

– Не совсем так, – вмешался режиссёр Светланов. – Крышу для дома декораторы ещё не закончили и из-за этого мы не можем начать съёмки, что приведёт к отставанию в полезном метраже.

– О, чует моё сердце, опять мы останемся без премии! – уверенно заявила гримёр Инна Михайловна.

– Я так не думаю, – режиссёр был серьёзен, но глаза его задорно блестели.

– Уже завтра мы начинаем регулярные съёмки и если всё пойдёт по плану, то мы быстро наверстаем упущенное.

– Мы должны все собраться и работать без простоев, – энергично заговорил Семёнов. – К нам скоро приедет актёр Сергей Давыдов и на съёмочной площадке начнётся аврал!

– В связи с чем это? – спросил Виноградов.

– Дело в том, что Давыдов снимается теперь сразу в трёх фильмах и свободного времени у него крайне мало, – режиссёр казалось был озадачен.

– Я же вас предупреждал о том, что это актёр не надёжный, который вечно опаздывает на съёмку, а то и вовсе не появляется на площадке, – отрывисто сказал директор.

– Но зато ужасно популярный, – парировал Светланов.

В ресторане уже почти никто не обращал внимания на перепалку руководителей группы, так как расторопные официанты разнесли по столам горячие блюда и все сразу же принялись за еду. Виноградов с Наташей и Кравцов с Татьяной сидели за одним столом и неторопливо ели, перебрасываясь иногда шутливыми репликами.

– Наташа, этот парень-официант к тебе кажется не равнодушен, – Виноградов налил в бокал красное вино.

– Почему ты так думаешь?

– Нам второй день подряд подают очень хорошее вино и, что самое интересное, его подогревают.

– Я здесь совершенно не при чём!

– А это мы сейчас проверим, – Виноградов повернулся к соседнему столику и негромко спросил у Беляева:

– Игорь, вам тоже сегодня подогрели вино?

– Нет, я этого не почувствовал, – удивился ассистент оператора и вопросительно взглянул на Женю Жаркова, сидевшего с ним за одним столом. – Мы ведь не князья какие-то, чтобы нам к обеду вино подогревали.

– Слышала? – Виноградов обратился к Наташе. – Подогретое вино подали только на наш стол, следовательно это сделали ради тебя или Татьяны.

– Что? – Виктор недовольно взглянул на Переверзеву. – Таня замешана в любовных интригах с официантом?

– Успокойся, мой милый, я бы и рада, да только твои глаза мне спать не дают.

– Вот то-то же, – примирительно пробурчал Кравцов.

– Наталья, это всё твои проделки, – улыбнулся Виноградов.

– Нет, вы только посмотрите на этого человека! – всплеснула руками Васильева. – Его обслуживают вне очереди, подают лучшую закуску, вино подогревают, а он ещё и не доволен!

– Нет, нет, я вообще-то не против, только как бы потом не было приключений, с…

– С кем?

– С темпераментными южными ребятами.

– А что это действительно возможно? – азартно спросила Наташа.

– Ну всё, пошутили и хватит! – Виктор поднялся. – Александр Михайлович оставьте Васильеву в покое, а то она сегодня ночью спать не будет, ожидая восторженных поклонников.

Они встали из-за стола и, сопровождаемые любопытными взглядами, вышли из ресторана. Уже поднимаясь по лестнице, Наташа услышала приглушённый шёпот:

– Смотри внимательно, Хрящ, запоминай! Это их главная актриса. Васильева напряглась, но не обернулась и только быстрее поднялась к себе в номер.

На следующий день в гостинице появился Сергей Давыдов. Он прилетел утренним рейсом из Москвы и выглядел довольно странно. Несмотря на тёплую погоду, он был одет в плащ и серый шерстяной костюм, под которым виднелся тёплый свитер.

Наташа, увидев актёра из окна, решила общаться с ним только на съёмочной площадке, благо съёмочных дней вместе с Давыдовым было не так уж и много.

В комнату без стука ворвалась Татьяна Переверзева, а за ней, как всегда Виктор Кравцов.

– Наташа, ты представляешь, на улице жара, уже больше двадцати градусов, ну я и разделась по сезону.

– Так в чём проблема? – Наташа внимательно посмотрела на Таню, одетую в мини-юбку и футболку с большим декольте.

– Вот он считает, – последовал указательный жест в сторону Виктора, что я не могу в таком виде выходить на улицу!

– Почему это?

– Так на ней почти ничего из одежды нет! – громко возмутился Кравцов.

– Консерватор! – заявила Татьяна и быстро вышла из номера, а Виктор тут же последовал за ней.

Закрыв дверь на ключ, Наташа приняла душ, расчесала волосы и прилегла немного отдохнуть. В дверь негромко постучали.

– Кто там? – спросила она напряжённым голосом.

– Наташа, открой, не бойся, я только на минутку, – голос Сергея звучал за дверью приглушённо.

– Что вам от меня нужно? Я не звала вас в гости!

– Открой Наташа, я так давно тебя не видел и соскучился так, что просто сил никаких нет.

– Уходите, мне не о чём с вами говорить!

Давыдов замолк, обдумывая положение, а Наташа почувствовала как часто бьется сердце. Ещё немного и оно может не выдержать.

– Хорошо, я уйду, – злобно сказал Сергей, – но мы ещё с тобой встретимся.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги и Наташа, совершенно без сил, опустилась на кровать. Через некоторое время, придя в себя, она одела купальный костюм, длинную цветастую юбку и белую кофточку. Осторожно приоткрыв дверь, она оглядела коридор и вышла из номера, тщательно заперев дверь. Подойдя к комнате Виноградова, она энергично постучала, стараясь избавится от недавних переживаний.

– Да, да, войдите! – раздался из-за двери бодрый голос.

Виноградов лежал на кровати с книжкой в руках. Его костюм состоял из одних плавок. Наташу возмутило то, что он и не думал стесняться.

– Вставай, хватит валяться, на улице жара и светит солнце. Давай сходим на пляж и немного позагораем, – Наташа говорила сердитым тоном и старалась не смотреть на Виноградова.

– Какая муха тебя укусила? – поинтересовался он.

– Если ты не перестанешь острить и через две минуты не соберёшься, то я пойду одна, – Наташа, закусив губу, отвернулась к окну, чтобы не разреветься.

– Э, дело принимает серьёзный оборот, – Виноградов сразу же поднялся с постели, торопливо одел джинсы и футболку.

Минут через пять они вышли из гостиницы и направились к пляжу. Не смотря на солнечную погоду, людей на пляже было немного. Они заняли два лежака, стоявших у самой воды. Когда разделись и легли загорать, Виноградов озабоченно спросил:

– Так что у тебя случилось, Наташа?

– Да ничего особенного.

– А если подробнее.

Последовала долгая пауза и Виноградов, повернувшись к девушке, увидел слёзы в её глазах.

– Он то ли дурак, то ли псих ненормальный. Для него главное – дорваться до женщины.

– Ты это о ком, Наташа?

– Об актёре Давыдове.

– Он что, приставал к тебе?

– Я его ненавижу и органически не переношу, а он всё лезет и лезет. Как будто уверен, что своего добьется.

– Понятно, – Виноградов рывком поднялся с лежака. – Можешь не волноваться, подруга. Этот тип к тебе больше не подойдёт, я с ним разберусь.

Он в несколько шагов оказался у кромки прибоя. Небольшие волны накатывались ему на ноги.

– Наташа, забудь и не бери в голову, пойдём лучше купаться.

– Ты что, сумасшедший? Вода очень холодная.

– Это не так страшно, как тебе кажется. Я каждое утро принимаю прохладный душ и чувствую себя нормально.

– Одно дело душ и совсем другое, холодное море.

– Так ты идёшь со мной?

Наташа промолчала, повернулась и сначала медленно, а потом всё быстрее побежала в сторону гостиницы. Уже через несколько секунд Виноградов догнал её, подхватил на руки, затем перебросил к себе на плечи и потащил к морю. Наташа вырывалась и громко кричала, но Саша крепко держал её и уже через несколько секунд сбросив в море, нырнул вслед за ней.

Проплыв под водой метров десять, Виноградов вынырнул на поверхность глубоко вздохнул и, протерев глаза, оглянулся. То что он увидел, могло поразить кого угодно: весь пляж был усеян мужиками, которые собрались тут за считанные минуты. Не понимая в чём дело, он поплыл к берегу и тут громкий, резкий крик разорвал тишину солнечного пляжа. Зрители на берегу вздрогнули и отступили подальше от воды. Виноградов уже подплывал к Наташе и, зная что она хорошо плавает, был за неё спокоен. Когда девушка вновь раскрыла рот, собираясь закричать, он нырнул и потянул её за ноги под воду. Барахтаясь в прохладной глубине, они выплыли на мелководье и Виноградов, взяв Наташу на руки, вышел с ней на берег. Он опустил её на лежак, достал из сумки махровое полотенце и принялся растирать девушку.

– Минуточку, гражданин, – обратился к Виноградову здоровенный мужик пытаясь отстранить его от Наташи. – Что же вы здесь хулиганите? Бросили девушку в ледяную воду, а когда она закричала, взывая о помощи, то вы её вообще утопить хотели. И думаете, что это вам сойдёт с рук? Не выйдет! – Толстяк оттолкнул Виноградова от Наташи.

Толпа вокруг зашумела, поддерживая действия мужика.

– Что вы тут шум поднимаете? – громко сказал Виноградов. – Мы с девушкой спокойно плавали, закалялись, а вы вмешиваетесь в наши отношения.

– А почему ж она так громко кричала, что собрались люди на берегу? – толстяк упорно наступал на Виноградова.

– Ну захотелось девушке покричать во время купания. Может ей это нравится или может хобби у неё такое!

– Вот я тебе сейчас врежу в рыло, – переходя на ты, заявил детина, – и ты сразу же забудешь, как ругаться заумными словами.

Понимая, что дело принимает серьезный оборот, Виноградов закричал:

– Что вы к нам пристали? Эта девушка моя жена, а я её муж и мы проводим время так, как нам это нравится!

– А-а, – вздох разочарования пронёсся по толпе.

– Ну, вы бы так сразу и сказали, – как бы извиняясь, произнёс толстяк, – а то, действительно, недоразумение получается.

Он повернулся и стал пробираться сквозь толпу, так и не решившись взглянуть на Наташу. А она сидела на лежаке, закутавшись в махровое полотенце и со страхом в глазах наблюдала за перепалкой. Когда любопытные разошлись и они остались вдвоём, Наташа подошла к оператору и, прижавшись к его плечу, негромко сказала:

– Саша, я так боялась за тебя! От этого громилы можно было чего угодно ожидать.

– Да, развязка могла быть намного хуже, – Виноградов взял у девушки полотенце и вытер мокрые волосы. – А кто тебя просил кричать? Я понимаю что ты работала на публику, но здесь же не студенческая аудитория и ситуация совсем другая.

– А ты тоже был хорош! Как ты додумался им такое ляпнуть? Наступило неловкое молчание, а затем Александр робко спросил:

– Наташа, ты не веришь в то, что мы можем быть вместе?

– Не надо торопить события, – уже одеваясь, ответила девушка. – Всё должно идти своим чередом, а ты пытаешься заглянуть в будущее.

– Понятно, – хмуро констатировал оператор и, подхватив полотенце, пошёл за актрисой в гостиницу, где их уже поджидал режиссёр.

– Добрый день! – первой поздоровалась Наташа.

– Привет, привет, – пробурчал Светланов, проходя вглубь вестибюля. – Садитесь, нам надо поговорить.

Они присели в кресла у журнального столика. Мужчины закурили, а Наташа открыла бутылочку яблочного сока.

– Александр Михайлович, – перейдя на официальный тон, начал Светланов, – вы знаете, что съёмочная группа значительно отстаёт по метражу.

– Да, знаю.

– Завтра мы начинаем снимать и мне бы хотелось, чтобы уже в первый день было снято как можно больше полезных метров.

– Владимир Сергеевич, вы же понимаете, что это не реально! Мы начнём с освоения декорации и установки осветительных приборов. Только на это у нас уйдёт половина смены.

– Я не против, но было бы хорошо, если бы актёры смогли провести репетицию в декорации дома.

– К сожалению, Владимир Сергеевич, работа в декорации, где устанавливаются осветительные приборы, категорически запрещена.

Наташа с интересом вслушивалась в разговор, стараясь предугадать кто из двоих возьмёт верх.

– Я не понимаю, Саша, чего ты упрямишься? – более фамильярно продолжил режиссёр. – Речь ведь идёт только о репетиции двух актёров, а не о массовке в сто человек.

– Дело не в количестве людей. Ведь если во время монтажа с лесов упадёт осветительный прибор, то совершенно безразлично сколько людей будет на площадке. Последствия всё равно будут трагическими.

Виноградов подвинулся к столику и стряхнул пепел сигареты. Пепельница была необычной формы, в виде рыбы с открытым ртом, при повороте головы она переливалась всеми цветами радуги.

– И в то же время, – продолжил оператор, – мне не нравится, что мы постоянно торопимся. Производство фильма – дело довольно дорогое, а мы спешим, как будто не знаем, что надо тщательно готовить каждый кадр.

– Конечно, нам всем хотелось бы снимать только заведомо лучшие сцены, но сроки поджимают, мы и так отстаём от плана.

– А я думаю, что вы торопитесь быстро снимать потому, что, так называемый, звёздный актёр Давыдов, желает поскорее вернуться в Москву.

– Ну тут ты не прав, Александр! – вскипятился Светланов. – Актёр на площадке всегда подчиняется режиссёру и меня не интересуют его желания…, но учитывая занятость Давыдова в других проектах, мне бы хотелось его побыстрее отснять.

После ужина все разошлись по своим номерам и уже через полчаса все спали как младенцы. На следующий день, в восемь часов утра, Виноградов пришёл на съёмочную площадку. Бригада осветителей готовила ДИГи к работе. Тяжёлые дуговые приборы переносили по четыре человека, ухватившись за боковые скобы.

– Привет Егорыч, – оператор пожал шершавую ладонь бригадира. – Как работается?

– Вроде нормально, Александр Михайлович. Вот только людей маловато. Может вы подсобили бы?

– Неужто такие богатыри и сами не справятся? – улыбнулся Виноградов рассматривая мускулистые фигуры осветителей. – Думаю, каждый из них за двоих потянет!

В этот момент к ним подбежал Виктор Кравцов и, не успев передохнуть, выпалил:

– Александр Михайлович, я уже занимаюсь расстановкой приборов.

Виноградов удивлённо посмотрел на своего помощника и обратился к бригадиру:

– Егорыч, ты случайно не знаешь, почему мой второй оператор вечно опаздывает на работу?

– Он, вероятно, спать очень любит, – бригадир хитро прищурил и без того узкие глаза.

– Я сегодня встал раньше всех! – возмутился Кравцов.

– Так почему же опоздал?

– Я по дороге заскочил к Татьяне, – засмущался Виктор.

– Ну и?

– И она заставила меня поесть, – уже под дружный смех ребят, закончил Кравцов.

– Везёт же людям! – с нескрываемой завистью произнёс Виноградов. – А то срываешься с постели чуть свет, бежишь на съёмочную площадку, вкалываешь весь день как вол, а позаботиться о тебе некому.

– Ну тут вы не правы, Александр Михайлович. Наташа Васильева уже приготовила для вас несколько бутербродов и к обеду обещала принести.

– О, в таком случае жизнь прекрасна и удивительна! – оператор довольно потёр руки. – Пора приниматься за дело, у нас сегодня очень много работы.

Осветители, закончив переброску приборов, ожидали команды оператора.

Виноградов, с некоторыми поправками, утвердил схему света и началась привычная, но тяжёлая работа. Громоздкие ламповые приборы крепились на высоких штативах у окон, а дуговые подтягивались к открытым дверям. Самым трудоёмким была установка осветительных приборов наверху, по периметру декорации, в том месте, где должна была находиться, отсутствующая сейчас крыша.

– Егорыч, дуговые оставляй внизу и прикрой их сетками, а наверх будем ставить только галогенные приборы, – оператор повернулся к Кравцову. – Виктор, не забудь о синих фильтрах! Нам надо уравнять цветовую температуру на всех приборах.

Осветители работали слаженно. Подтащив деревянные помосты и лестницы, они стали поднимать приборы наверх декорации.

– Осторожно вы, черти! – ругался Егорыч. – Это вам не девки, а дорогие приборы и нести их надо бережно!

– Ладно, Егорыч, отстань, – огрызались ребята. – Не первый год вместе работаем, а ты всё зудишь, как комар на завалинке.

Так беззлобно переругиваясь, но работая чётко и быстро, осветители часам к двенадцати закончили расстановку приборов. В это время к декорации подъехал «Лихтваген», передвижная электростанция, смонтированная на базе мощного автомобиля.

– Ну вот, опять этот монстр прикатил, – недовольно проворчал осветитель Смирнов. – Сейчас погонят подключать кабели, а они тяжёлые как зараза.

Смирнов хорошо знал своего бригадира и поэтому уже через пять минут тянул длинный и тяжёлый кабель к «Лихтвагену».

Время приближалось к полудню, солнце стояло в зените и палило нещадно. Осветители постепенно стали раздеваться и некоторые из них уже работали в плавках. Второй оператор Кравцов, тоже уже раздетый до пояса, метался между осветителями, стараясь поточнее направить приборы.

– Виктор, сейчас приедут актёры и после репетиции мы начнём снимать, Виноградов посмотрел сквозь тёмный фильтр на солнце. – Постарайся попасть в экспозицию, чтобы у лаборатории к нам не было претензий.

– Всё будет в порядке, шеф. Я не первый год замужем!

И вот заработал «Лихтваген», окутав дизельным дымом ближайшие деревья. Зажглись осветительные приборы и в доме стало намного светлее. В это время к декорации подъехала «Тойота» с режиссёром и актёрами, а следом прибыл автобус со съёмочной группой. Светланов выбрался из машины, а за ним подошли Васильева и Давыдов.

– Привет, Александр Михайлович, – судя по голосу у режиссёра было хорошее настроение. – Я надеюсь, что свет поставлен и мы можем начать съёмку?

– Да, операторы готовы, – лаконично ответил Виноградов и, повернувшись к бригадиру осветителей, негромко сказал:

– Егорыч, погаси пока приборы. Пускай свет отдохнёт во время репетиции.

Режиссёр вместе с актёрами прошёл в декорацию. Оператор встал у камеры и репетиция началась. Уже через несколько минут выяснилось, что мизансцена, предложенная Светлановым, совершенно не соответствует планировке декорации. Давыдов ушёл куда-то в угол комнаты и, упёршись в стену уныло читал свой текст, а Наташа расположилась в стороне от камеры и оператор не видел её лица.

– Нет, так дело не пойдёт! – громко сказал Виноградов. – Владимир Сергеевич, давайте я сначала расставлю актёров по кадру, а уж затем вы начнёте репетицию.

– Ну хорошо, без камеры нам не обойтись.

Оператор в течение нескольких минут определил положение актёров по кадру и попросил помощницу режиссёра отметить эти места мелом. Когда репетиция возобновилась, Виноградов почувствовал, что осветительный прибор установленный за камерой, заметно припекает ему спину. Он скинул куртку и подумал не снять ли за одно и рубашку, но взглянув на актёров и режиссёра которые потели на солнце, решил воздержаться.

Когда всё было готово к съёмке, осветители включили полный свет по периметру декорации и сразу же стало ясно, что так работать невозможно.

Солнце, стоявшее в зените, палило нещадно и, как бы в дополнение, осветительные приборы слепили глаза.

После короткого совещания из автобуса, обливаясь потом, выбрался директор Семёнов и объявил перерыв. Затем он скинул рубашку и пошёл на пляж и уже через несколько секунд вся съёмочная группа с радостным криком устремилась к морю.

Мелководье, в котором резвились женщины, напоминало собой кипящую воду и только подальше от берега, куда заплывали лишь отчаянные пловцы, можно было увидеть каменистое морское дно, заросшее зеленоватыми водорослями.

Наташа и Виноградов, заплыв далеко в море, были остановлены спасателями и теперь неторопливо возвращались к берегу.

– Что же ты не кричишь сейчас, Наташа? – вспомнив случай на берегу, весело спросил Виноградов.

– Нет настроения, – она озорно улыбнулась и несколькими энергичными гребками вырвалась вперёд.

Они вышли из воды, вытерлись махровыми полотенцами и зашли в студийный автобус. Наташа вынула приготовленные бутерброды, аккуратно расстелила салфетку и пригласила оператора поесть. Выпив после еды чай из термоса, Виноградов, в виде благодарности, чмокнул Наташу в щёку и направился к декорации дома. Здесь никого из группы не было, только из приоткрытого окна слышался тихий, женский шёпот:

– Не надо, Сергей, ну не надо! Я не хочу!

– Не бойся, никто не придёт, я быстро!

– Нет, не надо, мне противно!

– Брось выкобениваться, Таня! Впервой что ли?

Виноградов резко рванул дверь и вошёл в декорацию. На кровати в расстегнутой кофточке лежала Татьяна, прижав её и стараясь поднять юбку, сверху суетился Давыдов.

– Сергей, оставь её! Ты всё перепутал, здесь работа, а не блядки!

– Ты, козёл! Мне ещё указывать будешь!

Давыдов отпустил Татьяну и она, придерживая на груди кофту, выскочила из декорации. Он в два прыжка оказался возле оператора и с силой схватил его за рубашку.

– Кого хочу, того ебу! Понял!

– Не понял! – резко ответил Виноградов, вывернул руку актёра и сделал подсечку.

Давыдов грохнулся на пол, но возбуждённый до невозможности, ударил оператора ногой, а после навалился на него всем телом. Завязалась потасовка с ударами, руганью и болью. Два мужика дрались не на шутку: опрокинулась тумбочка, слетела со стены картина и стаканы со стола грохнулись на пол. В декорацию ворвал Женя Жарков, а за ним осветители. Они с трудом растащили врагов по углам.

– Я тебя, гад, ещё достану, – Давыдов сплюнул кровью.

– Только подойди ещё к девушкам, гнида. Я тебя просто прибью! – Виноградов попытался застегнуть порванную рубашку.

В комнату, расталкивая любопытных, вошёл Светланов, а за ним директор картины.

– Вы что, с ума посходили? Как вы могли во время работы затеять драку? – Юрий Анатольевич побагровел от возмущения.

– Он ко мне приставал! – пискнула, зарёванная Таня.

– Кто?

– Давыдов, актёр!

– Так, – констатировал режиссёр.

– И ко мне тоже, – с дрожью в голосе, подтвердила Наташа.

Противники уже остыли, лишь изредка перебрасываясь острыми междометиями. Директор ходил между ними, нервно потирая лысую голову и вдруг остановился, как бы приняв решение.

– Значит так! Будем считать, что инцидент исчерпан. Вы на работе, а не на танцплощадке. Приведите себя в порядок и чтобы через час все были готовы к съёмке.

Александр и Наташа и вышли из декорации. Она направилась в автобус где её ожидали костюмеры и гримёр, а он к камервагену. Виктор Кравцов мельком взглянул на оператора и стал сосредоточенно заполнять формуляры, ассистент Игорь Беляев деловито собирал камеру, а механик Женя Жарков, не поднимая глаз, укладывал рельсовую панораму.

– Ребята, я ценю вашу деликатность, но, несмотря на то что произошло нам надо работать.

– Мы и так работаем, Александр Михайлович, – деловито сказал второй оператор. – Панорама выложена, камера подготовлена, включим свет и можем снимать.

Виноградов устало вошёл в камерваген. Здесь было очень жарко. Все окна были закрыты и лишь тихонько поскрипывала приоткрытая дверь зарядной комнаты. Он открыл окна, подул слабый ветерок и сразу же запахло морем. Кравцов поднял голову.

– Что-нибудь надо?

– Нет, спасибо. Я под настроение хочу вам рассказать одну забавную историю.

Тонко почувствовав настроение шефа, операторская бригада вся обратилась в слух. Расселись кто где мог: на кожаных сидениях и кофрах с аппаратурой. Пользуясь тем, что окна были открыты, Виноградов закурил и неторопливо начал.

– Был на студии один известный супертехник, звали его Максим. Известен он был в основном тем, что постоянно попадал в какие-то дурацкие ситуации.

То его в вагоне метро дверьми прижмёт, то автобус уйдёт из под носа, а то и сосулька весной на голову упадёт. Но механик он был отличный и его часто направляли для работы в экспедициях. И вот однажды, в разгар лета приехала киногруппа на съёмки в Крым. Снимают день, снимают два, а жара стоит несусветная. Объявили перерыв и все рванули на море купаться.

Ребята слушали приоткрыв рты, предчувствуя пикантный конец и Виноградов со вкусом продолжил.

– А Максим, как известно, был большой ходок по женской части. В экспедиции же вокруг съёмочной группы постоянно вертятся интересные девчонки.

Вот одну такую фанатку Максим привёл в камерваген, якобы для того, чтобы показать как заряжается плёнка в кассеты. Он завёл её в зарядную комнату закрыл дверь на замок, чтобы плёнка не засветилась и… начал показывать. Когда всё было кончено, он попытался открыть дверь, но не тут-то было. Замок заклинило. Как он ни рвался, как не дёргал дверь – ничего не помогало. Они были замурованы в зарядной, а жара-то дикая и дышать нечем. Максим стал кричать, но никто его не слышал: обеденный перерыв и все плещутся в море. Когда взломали дверь и выпустили их из зарядной, то полуголую девицу пришлось выносить на руках, а изрядно помятый Максим поклялся больше в зарядной не закрываться.

Все вежливо посмеялись, потом ещё немного покурили, но уже через полчаса Виноградов стоял у камеры, с трудом поместившись между штативом и стеной декорации. Режиссёр обсудил с Наташей последние нюансы сцены, всё было готово к съёмке. Ждали только Давыдова. Он появился минут через двадцать, в новой рубашке и с загримированным лицом.

– Друзья, мы проведём сейчас короткую репетицию и сразу же начнём снимать, так как долго работать под таким солнцем невозможно, – режиссёр казался спокойным, но его беспокойные руки и покрасневшее лицо выдавали волнение. После репетиции, когда актёры уже были готовы к съёмке, оператор попросил включить свет и убедившись, что всё нормально, обратился к режиссёру.

– Владимир Сергеевич, мы можем снимать.

Светланов кивнул в знак согласия, подал команду актёрам и съёмка началась… Удивительно, но кадр был снят довольно быстро: актёры уложились в два дубля и работали настолько хорошо, что режиссёр после съёмки не сделал ни одного замечания. Он был очень доволен и уверенно заявил:

– Если мы будем и дальше так работать, то догоним недостающий метраж.

– Догоним и перегоним! – откликнулся Давыдов. – Тем не менее директору не мешало бы обратить внимание на агрессивное поведение оператора, который расходует силы на выяснение личных отношений.

– Я понимаю, что вы немного погорячились, – осторожно начал Юрий Анатольевич, – но я, как директор группы, призываю вас всех к корректности. Давайте работать спокойно. У нас и так проблем хватает.

Давыдов, наткнувшись на предупреждающий взгляд Виноградова, негромко пробормотал:

– Мне всё понятно, Юрий Анатольевич. Вероятно я немного переутомился и поэтому необоснованно жалуюсь на свою судьбу.

– Я думаю, что это пройдёт после съёмок! – бодро заявил режиссёр.

– На сегодня всё! Съёмочная группа свободна!

В гостиницу пошли пешком, так как париться в душном автобусе никому не хотелось. Виноградов, порядком уставший за сегодняшний день, решил не идти в ресторан, а сразу же прошёл в свой номер. Он принял душ, переоделся и, расстелив постель, уже собрался ложится спать, когда услышал негромкий стук в дверь.

«Вероятно режиссёру пришла в голову новая идея», – недовольно подумал Александр, надевая джинсы.

Он открыл дверь и увидел Наташу, которая держала в руках несколько апельсинов и улыбалась как школьница на выпускном балу.

– Что ж тебя так обрадовало, красавица? – Виноградов пропустил её в комнату и закрыл дверь.

– Мне кажется, что радоваться должен ты, – Наташа положила апельсины на стол, – а на твоём лице, кроме желания спать, ничего больше не читается.

– Я конечно рад твоему приходу, – он лёг на кровать поверх одеяла, – но я очень устал и хочу отдохнуть.

Наташа положила апельсины на стол и достала из сумочки запечатанный конверт. Как школьница, смеясь, она подняла его над головой.

– А кто у нас сейчас плясать будет?

Виноградов, недолго думая, совершил акробатический прыжок и Наташа вместе с письмом оказалась у него в руках.

– Это нечестно, – засмеялась девушка, пытаясь вырваться из его объятий.

– От кого письмо? Говори немедленно, а то я рассвирепею.

– Ой люди, помогите! – не сдавалась Наташа. – Ой больно, сил никаких нет!

Зная непредсказуемый характер актрисы, Виноградов отпустил её. Девушка победно улыбнулась и начала читать:

– Город Керчь, гостиница Центральная, главному оператору Виноградову Александру Михайловичу.

– От кого?

– Адрес отправителя: Москва, Отрадное, дом 34 квартира 58, Виноградова Елена Александровна.

Судя по тому, как у Саши вытянулось лицо, он был крайне удивлён.

– Но ведь Еленка ещё писать не умеет.

Наташа передала ему конверт, он сразу же открыл его и начал читать.

– Здравствуй, папа. Я уже выросла и стала большой. Вчера мы с тётей Лизой учили буквы русского алфавита. Лиза сказала, что я молодец и разрешила мне написать тебе письмо. Она мне всегда помогает. Папа, я знаю что у тебя много работы, но я очень скучаю и прошу тебя поскорее приехать домой.

Завтра мы с детским садом едем на дачу. Папа, приезжай скорее! Целую тебя крепко, крепко! Твоя Еленка.

Виноградов лихорадочно полез за сигаретами и, только закурив, смог более-менее спокойно сказать:

– Я даже не подозревал, что она так быстро научится писать. Наташа взглянула на письмо.

– Здесь всё написано печатными буквами и они наползают друг на друга, но Еленка всё равно молодец.

Виноградов встал и нервно заходил по комнате.

– Конечно Лизе не легко, у ней же свой малыш подрастает, так что если дочь уедет с садом на дачу, мне будет спокойнее. Всё-таки там она будет под присмотром воспитателей.

– Девочке лучше всего тогда, когда она отдыхает вместе с родителями, Наташа с грустью взглянула на него. – Понятно тебе, отец-одиночка?

– Понятно, – нехотя отозвался Виноградов. – Но работу я бросить всё равно не могу.

Васильева вскоре ушла, а он ещё долго ходил по комнате, курил и волновался, вспоминая кудряшки своей дочери и её звонкий голосок. Заснуть ему удалось лишь после полуночи и, казалось, сразу же громкий стук в дверь разбудил его. Быстро одев джинсы, ещё полностью не проснувшись, он открыл дверь.

Перед ним стоял Шурик Петров, недавно прибывший администратор.

– Доброе утро, Александр Михайлович.

– Какое утро? Ты что спятил, молодой человек? Ночь на дворе.

– Нет, вы ошибаетесь, – радостно улыбнулся Шурик. – Солнце уже встало.

– И что с того? Чего ты хочешь?

– Юрий Анатольевич велел собрать всю группу на берегу. Инструктор будет проводить утреннюю гимнастику, – заметив протестующий жест оператора он поспешил добавить: – Директор будет сам отмечать тех, кто не пришёл.

– Хорошо, я скоро буду, – Виноградов закрыл дверь и направился в ванную.

Он быстро умылся, побрился, надел спортивный костюм и вышел из гостиницы. Часы показывали шесть утра. Воздух был настолько чистым, что вдохнув его, не хотелось выдыхать. Совершенно синее море спокойно плескалось у береговой кромки. Неяркое поутру солнце приятно согревало тело, а лёгкий ветерок слегка бодрил.

– Красиво и спокойно как в раю, – громко сказал Виноградов, подходя к заспанным людям, собравшимся в этот ранний час на берегу моря.

– Но почему-то не все ценят эту красоту, – сердито сказал директор, делая пометки в своей записной книжке.

– Разве кого-то не хватает?

– Полгруппы не явилось! – у Семёнова от возмущения покраснело лицо.

– Я могу понять тех, кто не хочет так рано вставать.

– Это необходимо для здоровья! – констатировал директор.

В половине седьмого на пляже собралась почти вся съёмочная группа. Не хватало только актёра Сергея Давыдова и режиссёра Светланова, который сославшись на сердечную слабость, остался в постели. Жизнерадостный физкультурник, из соседнего дома отдыха, построил их в несколько шеренг, затем попросил разойтись на расстояние вытянутых рук и под бодрые звуки старенького аккордеона начал проводить традиционный комплекс утренней гимнастики. Виноградов занимался им в пятом классе, а потом пошёл по пути усложнения упражнений. Когда ему порядком надоели приседания, потягивания и повороты плеч, он попросту согнулся пополам, выпрямил руки и встал в стойку, зафиксировав ноги в вертикальном положении. Физкультурник ещё немного покомандовал, затем увидев назойливые ноги, громко сказал:

– Молодой человек, вернитесь в нормальное положение. Вы отвлекаете группу от занятий!

Виноградов, не обращая внимания на окрик, продолжал стоять на руках.

Вокруг начали тихо посмеиваться.

– Я кому сказал! – прикрикнул физкультурник. – Немедленно встаньте на ноги и займитесь дыхательными упражнениями.

Александр упрямо стоял в стойке. Не то, чтобы ему очень хотелось подразнить топорного физкультурника, нет. Просто ему было приятно стоять на руках и ощущать каждую мышцу своего натренированного тела. Люди смеялись уже довольно громко и физкультурник, не вытерпев издевательства, разгневанно направился к нему.

– Он идёт, – громко сказала Наташа, пытаясь предупредить строптивого оператора, но тот и сам оценил ситуацию.

Чтобы избежать потасовки, под громкий хохот окружающих, Александр неторопливо тронулся с места и, неуклюже переваливаясь на руках, заковылял к морю. Физкультурник, заметив передвижение своего конкурента, попытался перехватить его, но людей вокруг было много и симпатизировали они скорее оператору, чем ему. Поэтому, когда он выбрался из толпы, то увидел как Виноградов, всё также на руках, подошёл к берегу моря и, рывком выйдя из стойки, нырнул в прозрачную, голубую воду, а затем неторопливо поплыл к красному бую.

Уязвлённый физкультурник довольно быстро завершил зарядку, а остальные члены группы, вслед за оператором, направились к морю. Через полчаса, бодрые и с хорошим настроением они вернулись в гостиницу.

В ресторане с утра было малолюдно и официантки расстарались: на столах стояли тарелки с салатом, ветчиной и голландским сыром. В больших блюдах была подана жаренная рыба с молодой картошкой.

– Красиво сервируют и вкусно готовят, – одобрила Наташа, усаживаясь за столик.

– Мне тоже здесь нравится, – поддержала её Таня Переверзева.

– Готовят как всегда, – скептически отозвался директор Семёнов. – Это после зарядки на свежем воздухе у всех хороший аппетит.

– Не знаю, как насчёт аппетита и настроения, – угрюмо пробормотал Кравцов, – но если меня завтра опять разбудят в шесть утра, то я за себя не ручаюсь.

– А я бы на твоём месте помалкивал, – выразительно сказал директор.

– В чём дело, Юрий Анатольевич? – поспешил вмешаться Виноградов, всегда стоявший горой за своих помощников, но вспомнив, нетронутую ночью постель Кравцова, лишь выразительно посмотрел на него.

Таня Переверзева вдруг густо покраснела и как-то невпопад ответила на вопрос Наташи, но в целом завтрак прошёл нормально и, когда уже все вставали из-за стола, директор напомнил группе, что смена начинается в девять утра.

Виноградов был спокоен, так как съёмка первой сцены предполагалась снаружи домика, а не в тесной декорации, где и повернуться-то негде. Все сразу же заторопились: Игорь Беляев быстро вышел из зала, ему было необходимо подготовить кинокамеру, за ним направился Виктор Кравцов, сосредоточенно рассматривая экспонометр, а Женя Жарков двигался неторопливо, но уверенно, ведь ему предстояло выложить рельсовую панораму, по которой пойдёт камера, а сделать это мог только он.

«День сегодня спокойный, но работы будет много», – подумал оператор, выходя из гостиницы.

На улице слепило весеннее солнце, тёмно-синее море пенилось гребешками разгулявшихся волн, а голубое небо манило своей бесконечностью и почти реальным ощущением свободного полёта. В общем, день был, что надо!

На берегу у моря, в том месте, где готовилась съёмка, уже толпились зрители, стараясь продвинуться поближе к камере. Площадка была огорожена и несколько местных милиционеров с суровыми лицами не пропускали посторонних. Ассистент Беляев работал у камеры, проверяя оптику и кассеты.

– Как дела, Игорь?

– Камера готова, шеф. Можете творить.

– Издеваешься? – улыбнулся оператор.

К нему подошёл бригадир осветителей и степенно доложил:

– Приборы мы уже скомутировали, в любой момент сможем включить.

– Спасибо, Егорыч, сейчас подойдёт второй оператор, с ним и решишь.

Виноградов был сух, подтянут и предупредительно вежлив, так как пытался скрыть своё волнение перед съёмкой. Наконец появился Кравцов, на ходу вынимая экспонометр и вешая его на шею. Он с трудом протиснулся сквозь всё возрастающую толпу зрителей, которую с трудом сдерживала милиция.

– Александр Михайлович, сейчас мы быстренько замерим свет, – как бы предупреждая вопрос оператора, заговорил Виктор. – Егорыч, включите, пожалуйста, приборы.

Через несколько секунд вспыхнули мощные прожектора, Кравцов надел тёмные очки и начал замерять экспонометром освещённость. Он нашёл несколько ошибок у осветителей, поправил их, затем подошёл к оператору, ожидая похвалы за добросовестную работу.

– Вот скажи мне, Виктор, отчего ты такой пижон? – Виноградов говорил серьезно и свести всё к шутке не представлялось никакой возможности.

– Я не понимаю, Александр Михайлович, о чём это вы?

– Какого чёрта, ты сейчас нацепил свои модерновые чёрные очки? Ты что на публику работаешь? Или Танюшка вертится где-то рядом?

– Что это вы, к мелочам придираетесь? – удивился Кравцов. – Я уж подумал, что-то серьезное приключилось, а вы об очках. Так ведь яркий свет глаза режет, а они у меня одни, их беречь надо.

– А голова на плечах у тебя тоже одна?

– Одна.

– Так почему ты рискуешь своей единственной головой? – Виноградов уже не на шутку рассердился.

– Я ничего дурного не делал! – голос у Виктора задрожал, как у обиженного ребёнка.

– Почему же ты сегодня не ночевал в номере?

Кравцов сильно покраснел, зачем-то расстегнул рубашку и уже собрался отвечать, но Виноградов решительно продолжил.

– Ты позоришь меня перед дирекцией и съёмочной группой. Мне не хочется, чтобы об операторах говорили как о донжуанах, которые вместо отдыха занимаются сомнительными ночными похождениями.

– Я не донжуан, у меня с Таней серьёзно.

– А по поводу выпивки, увижу кого-нибудь из ребят под кайфом, немедленно выгоню из группы!

Виноградов завёлся и мог продолжать в том же духе довольно долго, так как дисциплина в операторской группе, по его мнению, должна была быть железной, но в это время на площадку вышла Наташа Васильева и оператор, бросив укоризненный взгляд на Виктора, взялся за рукоятки штатива. В толпе же зрителей, никогда не видевших настоящих актёров в гриме, случился шок и они замерли в благословенном восторге.

В группе же началась привычная работа. Виноградов приник к окуляру кинокамеры и механик Жарков плавно покатил тележку по рельсам.

– Как проехали? – встревожено спросил Женя. – Может где-то стучит или трясёт?

– Спасибо, старик, всё в порядке. Но только в конце панорамы останавливай тележку как можно плавнее.

Режиссёр Светланов старался объяснить Наташе, что он хочет увидеть в этой сцене. Он то вскакивал со стула и проходил площадку вдоль и поперёк то снова садился и обмахивался сценарием. Наташа же предлагала что-то своё, но видимо не могла убедить режиссёра. Оператор подошёл к ним, неторопливо закурил и, как-то ненавязчиво, осведомился.

– Не проще ли было бы пригласить толкового хореографа, чтобы он поставил танец, который является одним из главных пластических мотивов картины?

Режиссёр неопределённо пожал плечами, а Наташа решительно возразила.

– Я же не просто так, в течении трёх лет, училась танцам в институте, она даже спину выпрямила от возмущения. – И я думаю, что мне не составит труда соединить воедино несколько движений.

– Наташа, надо реально смотреть на вещи, – Виноградов попытался убедить актрису. – Твоя хореография – это тот же алфавит, но кто то из него не сможет и двух слов сложить, а кому то удастся написать что-то вроде «Войны и мира».

Режиссёр, не принимавший участия в споре, решил высказать своё авторитетное мнение.

– Давайте не будем сориться и зря терять время, а прямо сейчас посмотрим, что у нас получается.

Все, как бы, согласившись с этим предложением, пошли на площадку к съёмочной камере.

Таня Переверзева шла рядом с Наташей, стараясь улыбкой поддержать в ней веру в успех. На площадке, где группа организовала полукруг, огороженный осветительными приборами, актриса начала репетицию. В начале её движения были неловкими, как у жонглёра во время первого выступления, но постепенно она вошла в ритм, помогая себе гибким телом и пластикой рук. На глазах восхищённых зрителей стал оформляться законченный танец. Звукотехники включили репродукторы и над берегом разнеслась популярная мелодия, а Наташа, раскрепостившись, пустилась в такой задорный пляс, что все зрители стали ритмично прихлопывать, стараясь ей помочь.

Среди этой весёлой суматохи никто и не заметил как Виноградов приник к окуляру камеры и, сделав незаметный знак ассистенту, начал съёмку. Когда актриса закончила танец, оператор выключил камеру.

– Я надеюсь, вам понравилось? – улыбаясь, спросила она.

– Ты была неподражаема! – восхитился Светланов и повернулся к оператору. – Не правда ли?

– Я отснял весь танец до конца, – Виноградов казался смущённым, но довольным. – По-моему, всё было очень здорово!

Возникла пауза, резко прерванная режиссёром.

– Перед каждым включением камеры оператор должен советоваться со мной! Иначе в монтаже я просто вырежу материал, снятый вами сегодня. Понятно, Александр?

– Ну зачем же так грубо? – попыталась защитить оператора Наташа. – То что мы сняли, можно считать репетицией, но если вам захочется повторить композицию, то нам не составит труда снять ещё несколько дублей.

Минут через пятнадцать, когда уже всё было готово ко второму дублю актриса отпросилась поправить грим и не только… Солнце поднялось уже довольно высоко, тени деревьев укоротились до минимума и не могли укрыть людей от палящей жары. Наташа вернулась на площадку и Светланов, вытирая промокшую лысину, скомандовал «Мотор». Второй дубль сняли довольно быстро. Актриса работала профессионально, массовка не подвела, камера плавно катилась по рельсам и режиссёр уже хотел завершить съёмку, но тут заговорил Виноградов.

– Владимир Сергеевич, мне бы хотелось, снять ещё один дубль.

– Если у вас нет брака, то я не понимаю зачем?

– Я поставлю камеру на низкий штатив и спроецирую актрису на фон моря.

Получится «Бегущая по волнам» как у Грина, да и красивее это будет, – оператор улыбнулся так откровенно, что не поверить ему было невозможно.

Получив согласие режиссёра, Виноградов с помощниками принялся за работу. Пока операторы передвигали камеру и меняли свет, Наташа решила немного отдохнуть. Она зашла в автобус к гримёрам, попила из термоса зелёного чаю и пока Инна Михайловна поправляла ей грим, попыталась расслабиться.

Но не тут-то было: гримёрша без устали рассказывала все последние новости перебирала варианты кто с кем и в каком месте, но вдруг встревожено спросила.

– Наташа, ты знаешь, что тебя искал администратор гостиницы?

– А зачем, у меня в номере всё в порядке.

– Он сказал, что тебе несколько раз звонил какой-то мужчина – и, увидев недоумевающий взгляд актрисы, добавила: – я спросила, знает ли он кто это, но он ответил отрицательно.

На этом разговор закончился и Васильева старалась не показывать возникшее чувство беспокойства. А количество зрителей вокруг съёмочной площадки всё увеличивалось. Оно и понятно: громкая музыка и свет прожекторов привлекали любопытных. Несмотря на попытки милиции сдержать толпу, уже несколько человек прорвались к кинокамере.

«Надо поскорее закончить этот балаган, а то толпа снесёт нас в море», подумал Светланов.

Он взглянул в сторону оператора, который уже работал у камеры, установленной на низком штативе. Наташа, стоявшая рядом, кивнула режиссёру, подтверждая свою готовность. Она встала у кромки прибоя, в том месте, где волны, накатываясь, лизали её босые ноги. Тот час зазвучала музыка, зрители привычно зааплодировали, актриса подняла руки и стала медленно входить в ритм танца, подчиняя каждое своё движение пластичности задуманного рисунка. Но вот темп ускорился, движения рук стали быстрее и резче, а Наташа в отдельные моменты танца, стала похожа на волчок, который был кем-то раскручен и вращается без остановки.

Когда смолкли звуки музыки и стихли последние аплодисменты, Васильева медленно подняла голову и все сразу же заметили насколько она устала: совершенно бледное лицо, громадные остановившиеся глаза, струйки пота сбегавшие по вискам и тонкие, красивые руки, как плети повисшие вдоль тела.

Актрису подхватили, повели к автобусу и передали женщинам, которые захлопотали вокруг неё как наседки. Наташа чувствовала себя совершенно разбитой, усталость была так велика, что невозможно было поднять руку, а отяжелевшая голова всё время клонилась в сон.

Между тем на юг пришла солнечная погода и начались ежедневные съёмки часто продолжавшиеся с раннего утра до позднего вечера. Когда Виноградов вечером приходил в свой номер, то нередко от усталости валился на постель и засыпал прямо в одежде. Утром, разбуженный звоном будильника, он сразу же бежал на море, чтобы немного поплавать в холодной и прозрачной воде.

Затем спешил на завтрак, чтобы успеть на площадку к началу съёмок.

Благодаря интенсивной работе, творческой группе удавалось снимать по шестьдесят полезных метров в смену и у дирекции появилась уверенность в том, что план съёмок в экспедиции будет выполнен.

В один из вечеров, после работы, Виноградов с Наташей собрались вместе поужинать. Крахмальные скатерти, официантки в форменных передничках букеты цветов на каждом столе, всё это создавало приподнятое настроение.

Виноградов был одет как обычно, в джинсы и светлую рубашку, а Наташа оделась по-вечернему: голубой брючный костюм красиво оттенялся нарядной розовой кофтой, на шее и руках блестела бижутерия, а тёмные, волнистые волосы украшала белая роза.

– Наталья, ты сегодня такая красивая! – простодушно восхитился Виноградов. – Уж не влюбилась ли ты в какого-то принца?

– Если я отвечу положительно, тебя это очень удивит?

– Да нет, я так, – он поспешно отвёл глаза, а затем стал внимательно изучать меню.

В это время к их столу скользящей походкой подошёл официант и Наташа, любезно улыбнувшись, сказала:

– Нам, пожалуйста, салат, жареную рыбу с овощами, апельсины и красное, сухое вино.

– Сейчас сделаем! – официант бесшумно исчез, а Виноградов заинтересованно спросил:

– Что это тебя, красавица, на красное потянуло? Уж не к бою ли быков готовишься?

– Возможно, – последовал лаконичный ответ.

– А как объяснить заказ блюд, ни один из которых не указан в меню?

– Уважаемый господин оператор, сейчас вы узнаете как дорого ценят мужчины приветливую улыбку красивой девушки.

– От скромности с тобой ничего не случится.

– Посмотрим!

За столом наступило тягостное молчание, лишь у буфетной стойки негромко играл музыкальный автомат. Через несколько минут расторопные официанты расставили на столе все заказанные блюда. Когда стол был полностью накрыт, к актрисе подошёл официант и, протянув ресторанное меню, смущённо попросил:

– Наташа, если вас не затруднит, оставьте автограф для сотрудников нашего ресторана.

Васильева улыбнулась молодому человеку, взяла протянутую ручку и написала разборчивым почерком: «Чутким и внимательным работникам ресторана с благодарностью за вкусную еду и отличное обслуживание. С уважением Наташа Васильева».

Официант, поблагодарив, сразу же исчез, а Виноградов удивлённо взглянул на девушку.

– Наталья, я восхищаюсь тобой. У тебя повадки настоящей кинозвезды!

Васильева благодарно улыбнулась. Еда была удивительно вкусной, напитки прекрасны, музыка тиха и ненавязчива. Вечер удался. Виноградов расплатился и они вышли из ресторана. По набережной, ярко освещённой фонарями двигалась нарядная толпа. Вокруг было много молодёжи. Высокие, красивые со вкусом одетые, они вели себя непринуждённо. Некоторые целовались, не стесняясь прохожих и толпа обтекала их.

– Саша, ты посмотри кого я вижу, – Наташа подтолкнула зазевавшегося оператора, он повернулся и увидел Виктора и Таню, которые шли им навстречу.

– Здравствуйте, заблудшие души, – шутливо приветствовал их Виноградов. – Мы так давно вас не видели, что уже подумали, будто вы улетели в Москву.

– Разве мы похожи на космонавтов, которые могут в течении двух часов облететь земной шар? – Татьяна игриво улыбнулась.

– Я надеюсь, что космические полёты вам ещё предстоят, – Виноградов взял Наташу под руку, а она обернувшись, добавила:

– Вот закончим работу над этой картиной, потом снимем ещё несколько, а уж затем и в космос слетать можно.

– А мужа вы с собой возьмёте? – осведомился Виктор.

– Вполне возможно, что для разнообразия он будет мне необходим, – засмеялась Наташа.

Они уже собирались расходится, но Татьяна, посмотрев на одежду Васильевой, заметила:

– Наташа, ты смотришься в своём костюме, как добрая фея из волшебной сказки.

Виноградов вздрогнул, сразу же вспомнив тот вечер, когда он укладывал дочь спать и рассказывал ей сказку о принцессе Золотко, доброй волшебнице и принце Гинее.

Наташа, желая превзойти подругу в любезности, обратилась к Кравцову.

– Виктор, не кажется ли тебе, что наша общая знакомая, – последовал выразительный жест в сторону Татьяны, – выглядит сегодня так, что цвету её лица могла бы позавидовать королева красоты полинезийских островов?

– Не может этого быть!

– А если взглянуть на её одежду, то станет понятно, что Татьяна обладает недюжинным талантом модельера. Посмотрите на удлинённую юбку строгих тонов, которая прекрасно сочетается с розовой, полупрозрачной кофточкой и контрастирует с тёмным цветом её роскошных волос.

Татьяна уже приготовилась разразиться не менее ярким потоком лести, но тут вмешался Виноградов:

– Дорогие мои девушки, вы обе прелестны и неповторимы.

Надеюсь, что Виктор сможет это подтвердить? – Кравцов послушно кивнул головой. – Но это не повод для того, чтобы мы весь вечер выслушивали ваши обоюдные комплименты.

Виноградов взял Наташу за руку и деловито закончил:

– Поэтому я предлагаю сейчас пойти погулять, а завтра, во время работы наши девушки смогут вволю наговориться.

– Вот так всегда, – с огорчением сказала Татьяна. – На словах женщины равны с мужчинами, а в жизни получается, что мужики делают то, что хотят!

– Да, конечно, – подтвердила Наташа и они распрощались, а затем пошли по набережной. Наступившая темнота поглотила море, а высокие горы силуэтами взгромоздились на фоне звёздного неба. Постепенно затихли голоса прохожих, все разошлись по домам и вскоре на опустевшей набережной они остались вдвоём. Виноградов взял тонкие руки девушки в свои большие ладони и тихо спросил:

– Тебе хорошо со мной?

– Да, а тебе?

– И мне хорошо, – он обнял её вздрагивающие плечи. – Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.

– Мне бы этого тоже хотелось, – еле слышно прозвучал её голос и в повсеместной тишине трудно было разобрать, то ли это сказала Наташа, то ли игривый ветер прошумел ветвями старых кипарисов.

Утром Виноградова разбудили солнечные лучи, бьющие в приоткрытое окно. Вспомнив о том, что смена сегодня назначена на три часа дня, он решил ещё немного поспать и поплотнее укрылся одеялом. Но сон не шёл. Решив почитать, он открыл детектив, купленный вчера в киоске и попытался вникнуть в содержание, но избитый сюжет с заранее известным концом только разозлил его, отбив желание валяться в постели. Встав с кровати, Виноградов подошёл к окну и распахнул его. Прохладный воздух и запах морской воды сразу же вытеснили настоявшуюся духоту комнаты. Потянувшись, как ленивый кот после сна, он направился к кровати Кравцова и сорвал с него одеяло. Казалось бы реакция должна отрицательной, но Виктор продолжал безмятежно спать. Раззадоренный подобным хладнокровием, Виноградов стал тормошить своего соседа, стараясь разбудить его. Но Виктор недовольно замычал, перевернулся на спину и громко захрапел.

– Нет, я не могу заниматься гимнастикой в гордом одиночестве, – трагически произнёс Виноградов, наполняя стакан холодной водой.

Он разом вылил его содержимое на спящего Кравцова и вовремя отскочил чтобы не попасть под горячую руку вскочившего соседа. Затем, когда страсти немного улеглись, они надели спортивные костюмы и вышли из гостиницы.

Людей на пляже было немного и молодые люди, оставив одежду на лежаках, вошли в воду. Море было тёплое, а вода настолько прозрачной, что даже Нырнув не очень глубоко, можно было увидеть стайки рыб и зелёные водоросли на дне. Доплыв до буйка и вернувшись обратно, Виноградов и Кравцов вышли на берег. Солнце уже стояло высоко и они заторопились в гостиницу на завтрак.

Когда они подошли к своему столику, то увидели Наташу и Таню в домашних халатах. Девушки с аппетитом поглощали салат, не обращая внимания на удивлённые взгляды окружающих.

– Здравствуйте!

– Привет!

– Когда в следующий раз вы решите пойти на завтрак в купальных костюмах, то предупредите нас заранее, чтобы мы не попали в неловкое положение, – Виноградов улыбнулся, но нельзя было понять, шутит он или говорит серьёзно.

– Прежде, чем делать нам замечание, – громко сказала Наташа, – вам, молодые люди, следовало бы обратить внимание на свой внешний вид. Вы, по-моему, перепутали беговую дорожку с рестораном гостиницы.

– Наташа права, – вступил из-за соседнего столика режиссёр Светланов. – Все вас ждут на завтрак, а вы где-то плаваете.

Смущённые резкой встречей, операторы молча сели на свои места и принялись за еду. В конце завтрака, допив кофе, они собрались встать из-за стола, но их опередил директор группы. Он постучал ножом по бокалу, требуя тишины.

– Я должен напомнить всем, что смена начинается сегодня в пять часов вечера, – Семёнов сделал паузу. – Заботясь о культурном уровне съёмочной группы, дирекция приглашает вас на экскурсию в Алупку, где все желающие смогут осмотреть Воронцовский дворец.

Многие встретили эту новость с восторгом, а девушки сразу же заторопились одеваться. В вестибюле гостиницы Наташу окликнул знакомый администратор.

– Васильева, подождите минутку. Вас к телефону.

Наташа, удивляясь тому, что не позвонили в номер, подошла к стойке и взяла трубку.

– Алло, здравствуйте. Это актриса Наташа Васильева?

– Да.

– Вас беспокоят из редакции молодёжной газеты «Молодой Крым».

– Я слушаю вас.

– Мы бы хотели взять у вас интервью и сделать снимок для первой страницы.

– Да, пожалуйста. Надо только согласовать время, ведь у меня каждый день съёмки.

– Мы в курсе дела. Наш корреспондент знает ваше расписание. Он встретит вас у входа в гостиницу.

– Хорошо.

– Вы не волнуйтесь, вас надолго не задержат. Корреспонденты у нас опытные.

– Понятно.

– До свидания.

Наташа со смутной тревогой положила трубку, а на другом конце провода Хрящ удовлетворённо щёлкнул пальцами, цыкнул сквозь зубы и сказал Пёстрому:

– Вот так надо работать с интеллигенцией. Понял?