Коттедж доктора Дэвиса. Странное заключение мистера Арчера. Тайник под абстрактной картиной и неожиданная реакция ее владельца.

ОСТАЛЬНУЮ ЧАСТЬ ПУТИ ПУТНИКИ ПРОЕХАЛИ МОЛЧА — Арчер углубился в свои мысли, а Дэвис помалкивал по другой причине. Приключения в Хеллингтоне, пугающие открытия Томаса разбудили в нем доселе почти неведомое ему во всей своей глубине чувство — страх. Сейчас Дэвис боялся, что Арчер разгадает его — и это тоже было страшно. В какую-то иную область ушли все его чувства за этот нескончаемый вечер, ушли и вернулись другими. Дэвис поймал себя на том, что

слишком часто поглядывает через зеркало назад, в пугающую его темноту. Невольно он вздохнул с облегчением, когда впереди высветился щит «Бултон. 2 мили». Его ободрило восклицание Арчера: «Слава Богу, кажется мы дома», и он ответил;

— Да, теперь-то мы дома. И здесь мы хозяева. Мы, двое физиков, а не какие-то маньяки из полузаброшенных поместий. развлекающихся скрипом дверей в темноте.

— Если бы так! До этого кто-то украл предсмертные записи леди Эдсон, выждал, когда мы ими заинтересуемся, угнал вашу машину, лишил нас телефонной связи, зажег огромный костер на расстоянии мили от замка, дождался, когда мы заберемся в библиотеку, погасил свет, очевидно во всем здании, и лишь тогда начал пугать нас дверным скрипом, — подытожил Арчер, безрезультатно щелкая зажигалкой в тщетной попытке закурить.

Дэвис вдавил прикуриватель на щитке, повернул лицо к Арчеру.

— А потом, когда что-то сорвалось, повторил свои действия в обратном направлении? — В диалоге с живым и неглупым собеседником он начал сбрасывать оцепенение.

Прикуриватель выскочил. Арчер раскурил сигарету и с наслаждением глубоко затянулся.

— И надо же было мне взять с собой эту игрушку! — Он бросил зажигалку в окно.

Машина въехала в предместье. Дэвис включил ближний свет, немного сбросил скорость, попробовал пошутить:

— Переходите в тори, Том. Для начала заведите себе коробок спичек.

— Я и так консерватор по натуре. Курю только британские сигареты, пиво пью только из кружек, пользуюсь кремневыми зажигалками, увлекаюсь теннисом и продолжаю дело Ньютона.

— Не лгите, Том, — ответил профессор, выруливая машину на Мейн-стрит. — В теннис вы вообще не играете, пьете все, что попало, и шикуете, швыряясь дорогими зажигалками среди ночи.

Машина подъехала к университетскому городку, миновала его и остановилась у коттеджа Дэвиса. Через несколько минут коллеги расположились в просторной гостиной. Профессор, переодевшийся в хлопчатобумажную рубашку и джинсы, возился у камина. Арчер при-готовил на скорую руку ужин и теперь застыл в глубоком раздумье у раскрытого бара.

— Что пригорюнились, Том? Тащите на стол все, что пожелаете. Я хочу напиться вдрызг.

— Мысль… я что-то видел… только что… Может, не будем?

— Вот это да! Меня назовут первым лгуном Бултона, расскажи я, что Том Арчер дважды подряд отказался от выпивки. Что вы еще увидели? Не валяйте дурака, надо снять напряжение. — Дэвис вытащил из бара две бутылки виски. — Здесь полтора литра. Понимаете теперь, от чего вы умрете поутру?

— От отсутствия пива?

— Хуже. Вы будете не в силах протянуть руку к бутылке, стоящей рядом на тумбочке, у кровати с вашим бранным телом, — сказал профессор, разливая содержи-мое темно-синей бутыли по стаканам. — Ну-с. А сейчас я добиваю вруна Тома Арчера: он отправил Айрис подыскать ему теплое местечко в одном из американских колледжей, поближе к богатым филантропам. И этот человек смеет называть себя патриотом! — От глотка виски в привычной и уютной обстановке настроение v Дэвиса стало подниматься. Арчер еще хмурился, но старался поддержать тон профессора:

— Отвожу обвинение в адрес мистера Арчера как необоснованное по следующим причинам. Еще четыре дня назад я сказал вам, что Айрис уехала в Штаты погостить у подруги., Эллы Чалмерс. Подруга, заметьте, англичанка, они вместе учились в гимназии. Просто с год назад Элла нашла работу в одной американской фирме. Далее, в теннис мистер Арчер действительно не играет, он является страстным поклонником этой игры. И просто потрясен блестящими успехами своего шефа в истинно британском виде спорта. Затем, мистер Арчер не пьет что попало — он только что на глазах обвинения отказался от алкоголя. И только под давлением обвинения… И наконец, он не сорит деньгами на покупку золотых зажигалок. Просто с месяц назад он обнаружил ее в кармане после… э… небольшой дружеской встречи профессора Беннета.

— Вот как? У этого осла? Что у вас с ним общего?

— Абсолютно ничего. Мы встретились за бутылкой легкого вина обсудить ряд научных проблем.

— Понятно. Практическое воплощение теории игр — попойка и карты. Так… Обвинение отклоняет протест защиты и выносит приговор — запить это виски легким французским шампанским.

Томас вытянул указательный палец.

— Вы убийца, доктор Джон Дэвис. Кровавый убийца из Хеллингтона.

БОЛЬ В ЗАТЫЛКЕ БЫЛА МУЧИТЕЛЬНОЙ. В голове что-то скрежетало властно и отвратительно. Мириады ржавых петель своим нескончаемым скрипом разрывали пробуждающееся сознание. Превозмогая адские муки, Арчер попытался открыть глаза. С трудом разлепив веки, он не увидел ничего — его окружала темнота, плотная и непроницаемая. Сердце участило свой бег, когда он понял, что лежит на чем-то каменно-твердом и холодном. Его пронзила дикая мысль, что сейчас загремят засовы узилища и он увидит людей в черных сутанах. И тут вспышка света ослепила его, одновременно оглушив и парализовав разум.

— Теперь-то вы поняли, как умирают жертвы Хеллингтона? — раздался знакомый голос.

Томас поднял голову, не соображая ничего. Перед собой он увидел голые ноги, поросшие рыжеватыми волосками.

— Выше голову, и вы увидите своего палача!

— Будьте вы прокляты, Дэвис! — непослушными губами Арчер выплеснул грязное ругательство, увидев на-конец, что перед ним стоит не призрак, а улыбающийся профессор Дэвис в теннисной форме, держащий в руках «поляроид» с мощной фотовспышкой.

— Что все это значит?

— Это значит одно — нельзя злоупотреблять наказанием. Вставайте дружище, вставайте! И простите меня за эту мистификацию. — Он легонько подбросил фотоаппарат на ладони. — Но нельзя же так напиваться виски с шампанским! Вы несколько раз вставали с постели и порывались что-то искать! Немудрено, что вы оказались здесь.

— He шутите, док. Мне и так плохо. А вы, видно, здоровы как бык, — пробормотал Арчер, поднявшись с пола фотолаборатории. — И это еще. — Он показал на «поляроид», покачивая головой. — Фотовспышка в тем-ноте. С похмелья! Боже, ну и шутки.

— Пожалуйста, не сердитесь. Я отправляюсь на корт — сегодня мы играем с О'Нэйлом. А вы приводите себя в порядок, я позвонил миссис Липтон, она не приедет. Ну же, успокойтесь, дружище, — фотокамера пустая, пиво в холодильнике, бар к вашим услугам. Через полтора часа я надеюсь увидеть вас бодрым и свежим. — Дэвис посмотрел на часы. — Я исчезаю. — И вышел из лаборатории.

ПОСЛЕ ПРОХЛАДНОГО ДУША, трех чашек крепчайшего кофе со скромной, по его мнению, дозой коньяка Арчер понемногу стал приходить в себя. Он попытался побриться лезвием, но руки противно дрожали, и в глазах все еще плыли цветные круги от магниевой вспышки.

«Парочка таких шуток, и сердце просто разорвется», — подумал он, выключая электробритву, позаимствованную у хозяина. Покопавшись в его вещах, он переоделся и, сочтя внешний вид вполне сносным, спустился в гостиную.

Она была, видимо, недавно прибрана — никаких следов ночного пиршества не осталось. В момент, когда Арчер уже опускался в кресло, зазвонил телефон. Взвинченные нервы подбросили Томаса на ноги, он испуганно закрутил головой. На аппарате, стоявшем на письменном столе у окна, зажглась лампочка автоответчика, включилась запись — профессор работал и в свое отсутствие. «Нет, лучше умереть сразу и положить конец мукам», — невесело думал Арчер, держась рукою за бешено колотящееся сердце. Какая-то смутная догадка на мгновение вспыхнула в мозгу и растаяла без следа. Послав мысленно своего шефа подальше, он открыл бар, налил полстакана виски и отвращением осушил его. Помедлив, он налил еще столько же, кинул лед и, поставив стакан на ониксовый столик, плюхнулся в кресло.

«Нервы изношены необратимо», — мрачно резюмировал Томас. Однако через минуту-другую он заметно повеселел — алкоголь сделал свое дело. Телефон зазвонил еще раз, но Томас реагировал уже спокойно. Мозг его принимался за работу. Невероятность того, то произошло с ним и Дэвисом в Хеллингтоне, хаотичное нагромождение странных и зловещих событий, каким-то об-разом связанных между собой историй мешали ему сосредоточиться. «О чем я думал вчера? О некой связи внешне абсолютно независимых вещей? Итак, ложь, игра. Игра абсолютно непонятная, Вокруг кого — Дэвиса? Не берусь это утверждать. Кто затеял эту игру? Дэвис сказал, что игрока вообще нет на этом свете. Тут мы во мнениях, правда, расходимся, но, кажется, я начинаю его понимать. Ч т о за игра и во имя ч е г о — вот ключевой вопрос. Да, во имя чего? Какие-то смутные мысли на грани иррационального у меня, кажется, были… А в целом — полный мрак. Мрак и огонь. Хм, день первый сотворения мира. Или: суеверие и разум? Какая патетика!» — Томас чуть улыбнулся. «Но однако, это так, хотя и не бесспорно. Бесспорно одно — я смог предугадать ходы противника, делая то, что, казалось бы, делать нельзя. Нет, неточно — мы делали то, что было прямо п р о т и в о п о л о ж н о единственному с точки зрения обыденного здравого смысла разумному действию или решению. И поступал я так, исходя из рассказа Дэвиса. Решив маленькую загадку завещания его отца, я был вновь заинтригован, и больше всего весьма странным письмом из Германии. Что связывает этого Отто Шрайдера с Эдсонами, назовем их так, в конце концов не на одной могиле высечено это имя. Нет, сам историк лишь выполнил своеобразное поручение мадам — прислал летопись бенедектинского монастыря. Стоп. Он же писал: «…в ответ на ваш давний запрос». Поиски длились долго, это ясно. Но для специалиста по католицизму в Германии поднять из архивов монастырскую летопись нетрудно, да и недолго. Получается, он не знал, где искать? Это противоречие легко разрешимо, если предположить, что поиски велись от информации, сообщенной когда-то историку леди Эдсон. Другими словами, он знал; что существует некая рукопись, в которой говорится об истории блудных братьев с трагическим финалом. А г д е она находится, историк и понятия не имел. И он годы искал ее по всей стране в церковных и светских архивах и наконец нашел в муниципальном архиве Дальцига. Да, это так, ему же приходилось просматривать все документы подряд в по-исках нужного места. Что же интересовало Элис Эдсон, коли она сама знала немало? Подробности? Подтверждение подлинности случившегося? Не интересовалась же она родословной, берущей начало от блудливого монашка и крепостной девчонки? Нет, ее интересовало нечто другое. История, как пишет летописец, с какой-то «фигу-рой»? Кстати, надо узнать, как она познакомилась со Шрайдером и где… Ясно одно — документ этот представлял для нее, и именно для нее, огромную ценность. Ее смерть связана с ним — это бесспорно. Но тогда этот кусок летописи, который может быть к л ю ч о м к разгадке, просто не мог мирно лежать, хоть и в сейфе, почти семь лет! Я с ним без помех ознакомился, правда, вот записи Эдсон бесследно исчезают. И это в высшей степени странно. От этих странностей лопнет голова, пойду поищу анальгин».

Арчер встал и побрел на кухню, рассеянно глядя по сторонам. Через пару минут он вернулся с бутылкой минеральной воды в одной руке и коробочкой анальгина в другой. Запивая таблетки прямо из бутылки, он машинально посмотрел на картину, висевшую над большой напольной вазой. Что-то было не так. Арчер поставил бутылку с водой, посмотрел внимательно. Картину эту он видел не меньше сотни раз, но сейчас он взглянул на нее по-другому. На квадратном полотне размером с метр художник изобразил буйство двух цветов — желто-оранжевого и серо-черного. «Огонь и мрак? Я начинаю сходить с ума». — Арчер судорожно сглотнул. Картина висела криво. Он подошел ближе, попытался ее выровнять. Картина поворачивалась на невидимом шарнире. Томас повернул ее в сторону и в открывшемся тайнике увидел дверцу сейфа. Он знал, где находятся сейфы профессора — один стоял в рабочем кабинете на втором этаже, другой был встроен в секретер, стоящий у входа в лабораторию. Но об этом тайнике доктор Дэвис не упоминал ни разу.

ЗА ОКНОМ ПОСЛЫШАЛСЯ ШЕЛЕСТ ШИН ПО ГРАВИЮ — профессор вернулся с корта. Через минуту он, одетый по-домашнему, уже входил в гостиную.

— Как успехи, Арчер?

— А у вас, док? — вопросом на вопрос ответил Томас.

— О'Нэйл великолепен. А у меня голова забита вся-кой дрянью. В общем, вчерашние дела выбили меня из формы. Да и стыдно перед вами за свою дурацкую шутку. Еще раз простите меня, Том.

— Бог с ней. Вот что, не хотите ли подрасчистить мозги?

— С помощью виски — нет. Похмелье проходит во время физических упражнений, Впрочем, для этого нужно иметь крепкую волю, — ответил Дэвис, подходя к бару. — Надо выпить что-нибудь тонизирующее.

— Ну, воли вам не занимать, док. А я вот выпил виски. Тоже тонизирует, — с непонятной иронией заметил Арчер.

— Э, кажется, наши отношения начинают портиться?

— Похоже. Я человек маленький, но у меня есть своя гордость, и мне неприятно, когда меня начинают водить за нос.

— Надо понимать, я? И каким же образом, интересно? — с удивлением спросил профессор.

Арчер помассировал виски.

— Чертовски болит голова. Трудно сосредоточиться…

— Если вы считаете, что в ваших похмельных муках виноват я один, то мы и вправду можем поссориться! — сказал Дэвис с вызовом.

— Да я не об этом, док. Послушайте меня внимательно. Три, нет, четыре дня назад началась вся эта история. Началась с того, что в этой самой гостиной вы предложили мне поехать в имение Хеллингтон, не так ли?

— Так. Но поехали мы туда по вашей инициативе, — заметил Дэвис.

— Нет, позвольте. Это вы соблазняли меня газетой семилетней давности, вы выпытывали, что я знаю о тех событиях. И мы поехали в Хеллингтон, хотя историю о пропаже завещания вашего отца можно было рассказать и здесь. Но в заброшенном старинном замке все звучит куда как интригующе. Или я не прав?

— Вы правы, Томас, правы. Мне и хотелось вас заинтересовать или заинтриговать, как вы выражаетесь. Вокруг меня идет какая-то возня, я получаю странные письма, слышу обрывки сплетен. Высоко ценя ваш ум, я и решился вам кое-что поведать. Мы знакомы уже седьмой год и… Я считаю вас своим другом, Томас.

— И я вас, профессор. Но я продолжу. Итак, вы рассказываете мне про Эдсонов и завещание, намекаете, что Эдсоны — не те, за которых они себя выдают, точнее, выдавали. При этом упоминаете про некое письмо, сильно повлиявшее на ваши отношения с Элис Эдсон. Мы без помех возвращаемся в Бултон. А через два дня, стоило мне лишь заикнуться про это письмо, вы тут же соглашаетесь посетить Хеллингтон вновь. Я говорю верно?

— Да. — Профессор напряженно слушал Арчера.

— Далее. Я читаю это в высшей степени интересное письмо. Но вот странно — письмо я прочитал, а комментарии к нему, так сказать, Элис Эдсон бесследно исчезают из того же секретера. Но это еще не все — часть своих рукописей она, как вы сказали, по непонятным причинам сожгла в библиотеке.

— Все верно, Том.

— Прекрасно. Потом кто-то загоняет нас именно в это место и немножко пугает. Мне лично до сих пор не по себе, и отнюдь не от виски.

— А мне? Я проиграл Говарду три сета подряд.

— Там, в библиотеке, когда я понял, что тот, кто зажег костер около дома вашего Нормана, может в любую секунду его потушить, — я просто наложил в штаны от страха. Но мы живы благодаря, как это ни парадоксально звучит, свету — пороховой вспышке или появлению луны, это не-важно. Впрочем, это-то как раз весьма примечательный момент… Повторяю еще раз: т а м очень не любят свет.

Профессор с натянутой улыбкой спросил:

— И в этом я виноват, Том? Я тоже страшно испугался, даже не смог, как вы ни просили…

— Подъехать к домику Нормана. И я верил вам, мне самому было жутко.

— Верили?

— Да, верил. А сейчас — нет. И это будет продолжаться до тех пор, пока вы не объясните мне — что это? — Арчер ткнул пальцем в направлении картины.

— И это все? Да, нечего сказать. Эту картину купил мой отец в Бельгии незадолго до встречи или, если вам угодно, знакомства с Эдсонами. А вы шутник! Нет, Арчер, теперь мы квиты… шутка за шутку.

— Нет, — возразил Томас. — Нет, не квиты. Это все? — Он еще раз посмотрел на картину.

— А! Так вы об этом, — догадался Дэвис. — Там, да, сейф, Ну и что? Я что, уже не могу иметь секретов от вас?! — Голос сорвался на крик.

— А что внутри? — настаивал Томас.

— Черт возьми, внутри один документ про один под-лог, понятно?

— Догадываюсь. Но как вы объясните после всего происшедшего э то? — Томас в третий раз показал на картину.

— Что, сюжет? Обыкновенная абстракция. А что? Ну да, конечно… Весьма отдаленно… Огонь, вы считаете? При чем тут черный цвет? — забормотал Дэвис. — Читайте внизу слева! — закричал на него Томас.

Дэвис подошел к картине, прочитал что-то, побелел как мел и со стоном «Боже мой!» сполз, теряя сознание, на пол. Надпись на картине гласила:

«Библиотека. 1957».